Текст книги "Покуда мы будем жить. Сейчас и в вечности (СИ)"

Автор книги: Касаи Кагемуша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Гермиона же решила действительно бороться за себя и свое счастье. Она вернулась в Нору через неделю, и приложила все свои силы, чтобы, во-первых, снова полюбить Рона так сильно, как раньше, а, во-вторых, забыть Фреда Уизли, выкинуть из своего сердца. Но ничего не вышло, и каждый день становилось только хуже и хуже, и поэтому вскоре она решилась на решительный шаг. Рон принял ее желание расстаться спокойнее, чем она ожидала. С тех самых пор она и ненавидела любое притворство в отношениях, до сих пор ощущая ту свою вину.

– Мы никому не рассказывали, решили, что лучше, чтобы это было между нами, – горько бросил Фред, завозившись. – Знаешь, я на самом деле очень виноват перед Анджи. На Пасху третьего курса я увлекся другой, и, хотя и пытался забыть ее, ничего не вышло. Я держался несколько месяцев, я очень старался все исправить, но что я мог… В конце концов я рассказал Анджи все, и мы расстались.

– У меня было похоже, – неожиданно для самой себя призналась Гермиона, ежась.

– С Роном? – он посмотрел на нее, но девушка упорно глядела на кирпичное здание справа. Не хотела показать всю ту тоску, которую испытала, снова вспомнив, до чего смешна ее жизнь. Он ведь до сих пор ей нравился.

– Угу. Только, в отличие от тебя, я так и не смогла сказать ему, что люблю другого, – она тяжело вздохнула. – Как думаешь, Фред, умалчивание чувств – это тоже ложь?

– Как знать, – протянул он. Пожалуй, слишком серьезно для него. – И да, и нет. Если ты не отрицаешь свои чувства, то, пожалуй, и нет. Почему ты спрашиваешь?

– Мне… мне уже давно кое-кто нравится. Признаться, даже больше, чем нравится, я люблю его, но только я так и не призналась, попросту не пробовала. Если признаюсь – потеряю его доверие. А если нет – так все и будет… Буду жить своей жизнью, он – своей. И я буду продолжать тихо любить его.

– Вот оно как… – Фред замолчал, слушая стук капель по крыше машины. Где-то вдалеке визжала сирена пожарной машины. – По правде, я тоже так и не сказал ей. Может, попробовать? Вот и посмотрим с тобой, стоит или нет, – она невесело усмехнулась на его шутку.

– Любишь же ты эксперименты.

– Это моя жизнь, Грейнджер.

– И не страшно?

– Страшно, конечно. Но я хочу рискнуть. Как бы наивно это не звучало, но я правда думаю, что она – единственная, кто может сделать меня по-настоящему счастливым. Мне скоро двадцать семь, Гермиона. Я хочу семью, хочу видеть ее по утрам и обнимать по ночам. А если я рискну, вдруг?.. – она запрокинула голову, вслушиваясь в шум дождя. Фред Уизли был действительно потрясающим. Она хотела бы быть хотя бы в одну десятую такой смелой, как он.

– Ты знаешь, что ты удивительный? – он улыбнулся солнечно и счастливо. – Сколько я общаюсь с тобой, я все больше и больше убеждаюсь в этом. Ты был единственным, кто согласился сесть со мной в машину после того, как тот инструктор, Каркаров, сказал, что я безнадежна. Для этого нужна была недюжинная храбрость.

– И должен сказать, что научил я тебя водить отменно! – весело заметил Уизли, но снова стал серьезным, набирая воздух в грудь и запуская ладонь в волосы. – Герм, послушай. Я ничерта не храбрец. На самом деле я трус, какого только нужно поискать. Я хотел сказать это давно, еще с тех пор, как вы разошлись с Ронни, вот только все не решался. Помнишь, мы в июне после вашего первого курса института купались в озере, все вместе? Джинни тогда случайно сдернула с тебя верх купальника, а я нырял, ища его. Знаешь, о чем я думал тогда, когда вслепую пытался нащупать его на илистом дне? Что готов всю жизнь нырять вот так, если ты каждый раз будешь мне улыбаться с той теплотой, с какой улыбнулась тогда, когда я все-таки нашел его. Я никогда не забуду, как ты куталась тогда в мокрое полотенце, скрывая свою наготу. Когда через две недели ты сбежала почему-то от нас, Джордж назвал меня психом и двинутым, но все равно отправился со мной автостопом из Норы к твоим родителям, надеясь узнать, где ты можешь быть. И все последующие наши встречи, когда мы смотрели твои любимые фильмы восьмидесятых или рисовали на стенках детской в доме Джин, я помню каждую из них. Я помню, как ты чуть было не повалила меня в ведро с клейстером, когда пошатнулась на стремянке, как мы читали с Джорджи и Чарли вслух книжки, сидя на ячменном поле, когда папина машина поломалась, как ты сжимала мою руку, когда мы сидели у палаты Джинни в родильном доме. Я… Я мог бы написать книжку и назвать ее «Тысяча и один момент с Гермионой Грейнджер», и несомненно эта книжка стала бы моей любимой. Я трус, что не сказал тебе это год, два, пять назад, вот только с тех пор и до сих пор…

Он почему-то замолчал, но Гермиона не видела его лица, потому что закрыла глаза, и из-под закрытых век катились слезы. Накатила смертельная усталость. В который раз вот ТАК он признается ей в любви, говорит, что тоже любит, но что потом? Потом она проснется от омерзительного звука будильника, которым заканчивается каждое такое признание, откроет глаза и снова окажется в холодной кровати в своей квартире в Сити. Снова соберется на работу, наденет строгую юбку, а он где-то далеко натянет футболку, улыбнется брату, делая две кружки чая, и поспешит вниз, чтобы привести магазин в порядок до его открытия. Его утро начиналось с улыбки, ее – с разочарованного вздоха. Наверное, она все еще спит, и вот-вот приедет инспектор, который зафиксирует аварию, а затем подоспеет и эвакуатор, и завтра утром она встанет на сорок минут раньше, чтобы добраться до работы на метро.

– Глупо получилось… – его голос был тихим. – Наивно полагать, что совпадение с влюбленностью было бы настолько точным, да? Наверное, это было самое провальное признание в любви в мировой истории. Все было проще, когда мы были подростками.

Хлопнула дверь машины, и Гермиона медленно открыла глаза, только сейчас начиная понимать, что это действительно не просто сон. Фред стоял в нескольких десятках футов, прямо под проливным дождем, в одной рубашке. Он закрыл глаза и запрокинул лицо вверх, и капли сбегали по его скулам и волосам. Мокрые капли липли ко лбу.

– Фред! – она тоже выскочила, понимая, что должна что-то сказать, но не зная, что именно. Он не обернулся к ней. – Фред! – повторила она чуть настойчивее, и он все-таки посмотрел на нее, улыбаясь нежно, но так печально, что сердце девушки свело почти физической болью.

– Не нужно, Гермиона. Я справлюсь, не переживай. Ведь не всегда так получается, рискуешь и выигрываешь, да?

– Фред, – почти с мольбой произнесла она, и заговорила, сама не зная, что хочет сказать. – А что было иначе, когда мы были подростками?

– Неужели это все, что тебя заинтересовало из всего того бреда, который я нес? – он ухмыльнулся, покачивая головой. – Когда мы были подростками, достаточно было позвать девчонку в кафе, угостить какао и поцеловать. А сейчас… Все изменилось. Все стало куда сложнее.

– Знаешь, что я подумала, когда ты достал тот верх от купальника со дна озера? Я подумала, что никто никогда ради меня не нырял раз за разом на грязное илистое дно, и что это стоит куда большего, чем длинные письма летом или чашка кофе в кафе, куда приглашают в выходной. И что я готова стоять в одном мокром полотенце под градом насмешек Гарри, Рона, Симуса и Дина еще столько же, если ты снова заправишь мне прядь за ухо так, как сделал тогда.

– Ты сейчас серьезно? Если нет, пожалуйста, не надо. Притворство с чувствами – это ранит куда больше, чем просто невзаимность.

– Серьезно. Перси сказал мне тогда, когда приехал после моего побега из Норы, чтобы я боролась за свое счастье, но он имел в виду не Рона, а тебя. Он все тогда понял, я только сплоховала. Я думала тогда, что ты с Анджелиной, и поэтому...

С ее волос капали капли, а светлый пиджак вымок до нитки. Они просто смотрели друг на друга, и понимали, что в этот раз они высказали то, что висело между ними много лет. Она неловко улыбнулась:

– Раз уж… все вышло вот так… Может, после того, как приедет эвакуатор, мы поужинаем где-нибудь? Думаю, Кингсли переживет, если я сдам ему отчет в срок, а не заранее.

– Это я должен приглашать тебя, а не ты меня, знаешь? – он все еще стоял там же, на тротуаре, улыбающийся, а капли путались в его волосах, зависая на кончиках прядок волос и на рыжих ресницах.

– Может... Давай побудем просто подростками? Как в школе. Когда все было просто, – Гермиона попыталась сдержать счастливую улыбку, рвущуюся наружу, но не смогла, и просто стояла, понимая, что самый ее неудачный день может стать самым лучшим во всей ее жизни.

– Давай, – он подошел ближе, обнимая, и это не были резкие эмоциональные объятия, в каких сжимали друг друга пятнадцатилетние влюбленные, это было нечто другое, что-то вечное и правильное. – Ты ведь знаешь, что я не шутил, что хочу семью, что хочу не просто свиданий с тобой, но…

– Я знаю, – перебила она его. – А ты знаешь, что я согласна. Но, раз уж сегодня мы обычные тинэйджеры, может, ты поцелуешь меня?

А дождь все шел, заставляя асфальт блестеть в свете огней вечерних фонарей. На Лондон опускалась ночь, но кое-куда, на небольшую улицу в центре, опускалось долгожданное счастье.

Комментарий к В центре Лондона под музыку дождя Собственно, как вы уже поняли, это маггловское AU, а в связи с этим у меня вопрос: как вы относитесь к такому формату? Он вам интересен, или лучше вернуться к миру магии и не адаптировать фандом к нашей с вами реальности?

====== Табуретка и пепельница. Часть 1 ======

Комментарий к Табуретка и пепельница. Часть 1 За идею спасибо Boo.K_a :)

– М-да, – задумчиво изрек Джордж, глядя на предметы в центре комнаты. Отряд Дамблдора боязливо жался к стенкам, понятия не имея, что теперь делать. – Просветите меня, кому пришла гениальная идея ставить Ронни и Невилла в пару? – он обошел табуретку два раза по кругу, нагнулся, постучал по ней пальцем.

– Эй! – возмущенно вскричала табуретка голосом Гермионы Грейнджер. – Это вообще-то была моя грудь! Как тебе не стыдно!

– Определенно, Гарри, это была очень паршивая идея, – заключил Джордж выразительно поднимая брови. – А теперь давайте разберемся, раз мы уже определились, что это Грейнджер, – он обвел собравшихся взглядом, и Долгопупс весь сжался, – во что трансфигурировали моего близнеца и где он сейчас?

– Да тут я, – раздался голос Фреда, и все начали нервно озираться, ища глазами источник звука. – Господи, Фордж, не тупи! Грейнджер, ты же умная, найди меня, тут темно и я понятия не имею, где я нахожусь.

– Судя по звуку, – язвительно ответила ему табуретка, – ты находишься прямо подо мной. А я, если я правильно поняла, легкой рукой Рональда превращена в колонну, я правильно все поняла?

– Н-не совсем, – запинаясь и бледнея ответил бедный Рон. – Я, кажется, не совсем точно произнес заклинание, и поэтому…

– Ты табуретка, – громко заявил Симус, и Лаванда укоризненно толкнула его в плечо, на ухо шепча, какой он бестактный болван.

– Так, подведем итоги, – леденящим душу голосом произнесла Гермиона. – То есть ты, Рональд Билиус Уизли, не только не смог попасть в манекен для отработки чар, но еще произнес заклинание настолько неточно, что теперь я – табуретка? Я тебе клянусь, когда я снова стану собой, ты у меня превратишься в комод для зелий Снейпа!

– Нашел! – радостно закричал Джордж, прерывая монолог старосты и вытаскивая из-под табуретки небольшую пепельницу. – Ой…

– Ну, а я кто, братец? – насмешливым голосом Фреда поинтересовался предмет, и Невилл пискнул, закрывая голову руками.

– Лучше тебе не знать… – пробормотал близнец и хотел было пихнуть брата в карман, но он оказался слишком мал. Тогда он поставил его на табуретку, и оба трансфигурированных молодых человека возмущенно завопили.

– Зачем ты положил что-то мне на живот?!

– Переверни меня, я вверх ногами! – Джордж поспешно перевернул пепельницу днищем наверх.

– Ну… И что мы будем делать? – голос малыша Денниса Криви звучал еще тоньше, чем обычно.

– Я понятия не имею, как трансфигурировать обратно людей, превращенных в предметы заклинанием, которое в принципе рассчитано на неодушевленные предметы, – признался Гарри, разводя руками. – Кто-нибудь знает?

Все присутствующие закачали головами, и даже всезнайка-табуретка молчала. Рон неловко отступил назад и, чтобы удержать равновесие, взмахнул руками, и, хотя в его ладони не было палочки, половина Отряда как по команде приняла упор лежа. Вторая половина стояла за спиной Уизли и отчаянно крестилась.

– Может, поищем в библиотеке? – спросил Кормак, и, не услышав возгласов одобрения, вскинул руки вверх. – Это явно лучше, чем пытаться экспериментировать, знаете ли!

– Он прав, – кивнула Джинни, кажется, впервые в жизни в чем-то соглашаясь с семикурсником. – Пойдемте.

Один за одним ребята потянулись к выходу. Джордж присел на корточки перед друзьями, извиняющимся тоном поясняя:

– Мы поищем что-нибудь в библиотеке.

– Это мы уже поняли, – язвительно отозвалась Гермиона. – А нас просто оставите тут?

– Ну, не могу же я прийти в библиотеку со своей табуреткой и пепельницей, мадам Пинс не поймет меня, – попытался оправдаться юноша. – Мы быстро, честно, – он похлопал брата по донышку, и тот возмущенно закричал.

– Ты, извращенец, это была моя задница!

Дверь за Уизли быстро захлопнулась, и жертвы магического гения остались в комнате одни.

– Если меня когда-нибудь пригласят в Голливуд сниматься в ремейке «Красавицы и Чудовища», я буду готова к роли. Уж я-то знаю, каково это, быть мебелью! – горько вздохнула Гермиона.

– И не говори, – поддакнул Фред. – Ощущения поганые. Скажи мне лучше, что мы сделаем с этими придурками, когда станем снова людьми?

– О! – в голосе девушки-табуретки явственно звучали кровожадные нотки. – Им лучше держаться подальше, потому что я буду испытывать на них абсолютно все новые заклинания, которые я выучу!

– Можно я буду тестировать на них продукцию?

– Если ты этого не сделаешь, я попросту прокляну тебя.

– Давай добавим к списку тех, кому мы будем мстить, Гарри? Это была его идея, встать кругом вокруг манекена.

– И Лаванду, это она отвлекла Рона.

– И Маклаггена, он мне не нравится.

– И еще Джорджа, – добавила Гермиона.

– Нет! Он мой брат-близнец! – запротестовал Фред. – Я хочу, чтобы он был цел и здоров, и вообще…

– Он лапал меня за грудь.

– Ладно, еще Джордж, – согласилась пепельница. Грейнджер, кажется, хотела сказать что-то еще, но в это мгновение комнату заволокло фиолетовое свечение, и из тумана проступили силуэты парня и девушки, которые лежали на полу друг на друге.

– Очуметь, Герм. Ты – снова ты. Как же я рад видеть твое отсутствие прически! – радостно завопил Фред, впрочем, не спеша вставать с пятикурсницы, которую продолжал прижимать собой к полу.

– А я как рада видеть твою дурацкую улыбку! Оказывается, чары были недолговечны, этого следовало ожидать, учитывая то, кто их создал, – рассмеялась Гермиона. – Слушай, ты не мог бы слезть с меня? Не то, чтобы мне тяжело и неудобно, но все-таки…

– Даже если бы захотел, не мог бы, – покачал головой он, поджав губы. – Ноги пока еще не слушаются.

– Понятно… – девушка затихла, смиряясь со своим положением. По правде, ее такая поза не то чтобы очень не устраивала.

– Слушай, староста, когда они придут, давай наколдуем посередине комнаты табуретку и пепельницу, и посмотрим, как они будут пытаться их превратить в нас?

– Я знаю одни чары, можно заставить говорить предметы нашими голосами, – улыбнулась Гермиона, полностью поддерживая предложение товарища.

– Ты не перестаешь удивлять, Грейнджер! – ухмыльнулся тот, устраиваясь удобнее. Его тоже, в принципе, все устраивало.

А в тот же самый момент в далекой библиотеке школы мадам Пинс испуганно смотрела на два десятка студентов, которые лихорадочно разбирали на запчасти стеллаж, где стояли книжки о трансфигурации...

====== Пустые слухи ======

Комментарий к Пустые слухи Глава специально для Оли М., потому что именно ее последняя работа подарила мне эту идею и вдохновение, так что если вы не читали – обязательно зайдите в ее профиль и почитайте!

А вообще, я второй раз в жизни сочиняю что-то в жанре фарса, аж самой интересно писать было)))

Надеюсь, я не сильно перегнула.

– Грейнджер, – окликнул девушку Фред, настигнув у самой лестницы, ведущей в комнату. – Можно с тобой поговорить?

Староста настороженно кивнула, заранее прокручивая в уме, что же могло понадобиться от нее близнецам. Это было что-то важное, если один из них вдруг вот так вот запросто подошел к ней, желая что-то обсудить. Так, надо мыслить логически: Джинни была на свидании, а если бы Гарри или Рон во что-то вляпались, то Гермиона бы это знала, тем более что вляпались они еще третьего дня и теперь отбывали наказание у Флитвика. Отлично, этот вариант отпадал, оставалось только два. Либо близнецам нужна была помощь с зельями, что, впрочем, маловероятно, либо они хотели выпросить у нее разрешение на какую-то каверзу или, того хуже, вечеринку.

– Конечно, – ответила девушка как можно более вежливо, усаживаясь в красное кресло у камина. Уизли остался стоять, переминаясь с ноги на ногу, и от этого и Гермиона тоже занервничала. Огонь искрился в рыжих волосах Фреда, делая их еще более яркими, а в тонких чертах лица сквозила напряженность.

– В общем, Грейнджер, я хотел спросить тебя, – он на секунду замялся, и старосте стало совсем-совсем страшно, настолько, что захотелось на всякий случай выпрыгнуть в окно. Как знать, возможно, она от этого и не умрет.

– Если ты по поводу вечеринки на выходных, то сразу нет. Амбридж нас непременно засечет и влетит не только вам, балбесам, но и всему факультету! – за строгостью она постаралась скрыть свое истинное волнение, и, благодаря многолетним тренировкам и практике, у нее это, кажется, получилось.

– А? Нет, что ты! Я не об этом. На самом деле… – он снова замялся, но в этот раз Гермиона решила подождать, пока он продолжит, чтобы побыстрее закончить тягостный разговор. Сердце танцевало мумбу-юмбу, мозг грозился взять бессрочную путевку в отпуск и уехать на тот самый затерянный в океане остров, где уже жили сострадание Малфоя, добросердечность Амбридж и чувство самосохранения Гарри.

– Я хотел спросить тебя, есть ли у тебя парень? – Фред сказал это на такой скорости, что Грейнджер сначала немного зависла, потом моргнула, мысленно перемотала фразу на начало и прослушала снова.

– В смысле, встречаюсь ли я все еще с Крамом или с кем-то другим? – тупо переспросила она, хлопая глазами. – Нет, это не так.

– И что, даже не нравится никто? – эту фразу гриффиндорец произнес немного медленнее, а вот девушка все-таки зависла. Маленький гномик в ее голове бил в набат, уровень стресса повысился до максимальной отметки «Дамблдор готовит домовиков на завтрак», а разум решил добраться до волшебного острова вплавь.

– Э, в каком смысле? – в дверях гостиной появились Лаванда и Парвати, и Гермиона была готова броситься к ним на шею, лишь бы улизнуть от разговора. В действительности была еще одна тема важного разговора, с каким мог подойти Фред Уизли, и, кажется, он только что начался. Это был строжайший секрет, о котором не знал даже Живоглот, но кудрявая маленькая девочка, подруга Гарри Поттера и одна из лучших ведьм столетия, Гермиона Грейнджер, была по уши влюблена в одного из близнецов, который, кажется, собирался сейчас начать уговаривать ее забыть увлечение им и убеждать, что она очень хорошая, но он никогда не полюбит ее.

– Ты влюблена в кого-нибудь? – терпеливо, словно маленькой, повторил свой вопрос Уизли.

– Нет, – быстро ответила Гермиона и тут же перешла в контрнаступление, надеясь отвлечь объект своей любви от опасной темы. – А у тебя?

– Что у меня? – переспросил Фред, удивленный внезапным напором, проявленным пятикурсницей. Мозг Гермионы прислушался и спешно стал грести назад, надеясь успеть до того, как девушка наделает глупостей.

– У тебя есть парень? – Лаванда и Парвати как по команде замерли на месте, оборачиваясь к парочке.

– Чего? – в голове несчастного парня завертелись-закрутились шестеренки.

– У тебя есть парень? Может, ты любишь кого-то?

– А? Нет, что ты, с чего ты взяла! – он отчаянно замахал руками, на лице застыла гримаса ужаса, которую, впрочем, Браун и Патил не могли увидеть.

– То есть ты никого не любишь? Это так жестоко, Фредерик! – мозг Гермионы завыл, подняв в воздух целую стайку энциклопедических знаний, и ускорился, потому что за время его краткого отсутствия уже успела случиться катастрофа.

– Нет, ты чего, люблю, конечно! Джорджа, ма… – Уизли не успел договорить, потому что его перебил ошарашенный вопль Лаванды.

– Фред влюблен в Джорджа! Боже мой, это все слышали?! – мозг Гермионы хлопнул себя по лбу ладонью и пошел ко дну, не желая разбираться со всем, что на него свалилось.

Джордж влетел в спальню так, словно за ним гналась сама Амбридж и застал брата за тем, что тот спешно укладывал чемоданы.

– Ты это слышал?! – буквально заорал младший близнец, тыча пальцем в дверь. – Буквально весь замок только и говорит о том, что мы с тобой встречаемся и являемся любовниками, ты вообще в курсе?!

– Я слышал, Фордж, – Фред уперся коленом в крышку чемодана, прижимая ее и застегивая молнию. – Поэтому я и собираю вещи.

– Не понял, – округлил глаза его брат.

– Через четверть часа Джинни вернется в замок с прогулки. Ты уверен, что хочешь, чтобы она застала нас тут? – Джордж мертвецки побледнел, а затем резво перепрыгнул через кровать, вытаскивая свой чемодан и начиная его в панике паковать.

– О боже, если сестренка это услышит, уж она-то точно нас по-настоящему заставит встречаться! Черт-черт-черт!

– Я о том же, – усмехнулся Фред, но его смешок вышел очень нервным. – Как бы я ни был привязан к тебе, братишка, я все-таки по девушкам!

– Меня твоя рожа тоже не слишком-то привлекает, – мгновенно отзеркалил парень. – Лучше скажи, как прошел разговор с Грейнджер? Вы вместе? – Фред выразительно посмотрел на брата, поднимая брови.

– Если ты не заметил, половина замка уверена, что я гей. Нет, Джорджи, мы не вместе, разговор прошел неудачно!

– Так, братец, потом поделишься своими горестями, – оборвал его жестом близнец, прислушиваясь. – Кажется, Джинни уже тут, у нас пара минут.

Фред высунулся в окно, взмахивая палочкой:

– Акцио, метлы! – раздался грохот, звон, лязг, а затем звук разбившегося стекла, и две старенькие метлы вылетели из окна третьего этажа, разбив витраж с изображением женщины в саду. Братья быстро оседлали метлы, покрепче сжимая в руках чемоданы, пусть и уменьшенные магией, но все равно весьма немаленькие.

– Ладно, старина, думаю, в нашем случае идея школьного образования себя исчерпала.

– Боюсь, наш побег еще на шаг отдаляет тебя от твоей дамы сердца, Фредди, – завопил Джордж, перекрикивая шум ветра.

– Але, придурок, она считает, что мы с тобой встречаемся, дальше уже не отдалить! – сердито закричал в ответ его брат, закладывая вираж над башней Когтеврана.

– Ничего, чувак, все образуется, – сочувственно ухмыльнулся ему младший близнец, делая резкий рывок вправо, потому что Джинни выглядывала из окна их спальни и явно собиралась сбить обоих, чтобы потом подробно допросить. Следующее проклятье попало во флюгер, который почернел и обуглился. Братья переглянулись, сглатывая, и взлетели еще выше. Если было на свете что-то, кроме мамы, чего они боялись, этим чем-то была Джинни.

====== Невысказанные слова ======

Гермиона вообще была очень эмоциональной девочкой, очень живой, причем была такой сколько Фред ее помнил, даже когда прятала свои переживания, улыбки и слезы за стопками книг, раз за разом скрывая себя за маской всезнайки. То, что она очень чувствительная и нежная, он понял, кажется, раньше всех своих остальных братьев, когда они с Джорджем однажды застали ее плачущей в гостиной из-за слов придурка-Рона. Это был ее первый курс, и, пока Джордж наглядно объяснял младшему брату, что он был не прав, Фред сидел на полу перед креслом девочки, пытаясь рассмешить ее и поднять настроение. Он показывал ей фокусы со взрыв-колодой, и, хотя получалось у него очень и очень плохо, в конце концов Грейнджер все-таки осторожно улыбнулась, а затем и вовсе рассмеялась, и тогда близнецу было совсем неважно, что он весь был в копоти, потому что он смог успокоить эту малышку и вернуть ей веру в людей и во все рыжее. В конце концов, он был братом Ронни и должен был отвечать за него.

Когда Гермиона стала другом Гарри и Рона, близнецы стали чаще видеться и общаться с ней. Она хмурилась на их проказы, подпрыгивала, когда они подкрадывались сзади, забавно сводила бровки к переносице, пытаясь различить их, и весело смеялась над их шутками. Конечно, теми, которые считала приемлемыми, потому что Грейнджер была очень придирчива к темам, которые выбирали для острот Фред и Джордж. И тем не менее, они все равно давали друг другу тихое «пять», когда им удавалось вызвать ее улыбку: вечно серьезная и собранная студентка становилась обычной девчонкой, которая прыскала в кулак от фарсовых миниатюр, и это было здорово. Братьям нравилось ощущение всесильности, которое обычно еще долго не покидало их после того, как они преуспевали в том, чтобы рассмешить подругу.

Летом перед шестым курсом, когда все Уизли и иже с ними были на Чемпионате, Гермиона была уже не той маленькой лохматой девочкой, что раньше, а почти настоящей девушкой. И именно тогда она совершила невозможное. Поздно вечером, когда вся молодежь сидела на полу в шатре кругом, играя в какую-то карточную игру, она с напускной насмешливостью бросила Рону:

– О, кажется, Джордж тебя обыграл! – она сказала это так просто, что обоим близнецам сразу стало ясно: она не гадала, кто из них только что забрал три четверти карт у младшего брата.

– Откуда ты знаешь, что это Джордж? Может, это Фред! – вступился уязвленный Рон, вот только замолчал, наткнувшись взглядом на вытянувшиеся лица обоих. – Погоди, как ты угадала?

– Я не угадывала, Рональд, я просто отлично знаю, кто из них есть кто, – слегка высокомерно ответила гриффиндорка, подбирая ноги, однако больше на расспросы и слова не ответила, как ни пытались все узнать секрет, как различить между собой парней. Не смогли узнать они этого и позже, но, факт был фактом, Гермиона отлично умела различать братьев.

Уже много позже, когда был объявлен Турнир, она раз за разом предостерегала Джорджа и Фреда от безумной идеи нарушить возрастное ограничение, при помощи какого-нибудь трюка обманув Кубок, каждый раз находя новые и новые аргументы. Джорджи участвовал в первых десяти или пятнадцати спорах, а потом бессильно поднял руки, отдавая все в руки брата, надеясь, что хоть он сможет отбить у назойливой девочки желание им помешать реализовать мечту. Баталия развернулась масштабная, и, кажется, даже Виктор Крам оценил ее, потому что однажды, во время одного из споров, он оказался в числе зрителей, наблюдавших за гриффиндорцами.

– Говорю тебе, Грейнджер, это безопасно! Мы все всегда тестируем перед использованием, – втолковывал Гермионе Фред, совсем не обращая внимание на окружающую их толпу.

– Ага, действительно, это же намного лучше, покалечиться во время испытаний. Да ты гений, Фредерик!

– Боже, не начинай, мы уже уже говорили об этом, – простонал он. – Все нормально. Что тебе так не нравится в идее того, чтобы мы участвовали в Турнире?

– А ты не думал, – язвительно ввинтила девушка, уперев руки в бока, – что Кубок все равно выберет только одного из вас, а?

– Не-а, – обезоруживающе улыбнулся Фред, – мы же близнецы. Магия такого рода на нас в принципе отдыхает, и, даже если ты права, ну и пусть! Уже не будем же мы с Форджем ругаться из-за этого, право. Выиграет один из нас – это будет наша общая победа. Мы же непобедимы!

– В том-то и дело, – в голосе явственно чувствовалась мольба. – Вместе вы всесильны, но когда вы порознь вы уязвимы! Это… это как если бы я пошла в Тайную Комнату с одним только учебником Истории Магии, понимаешь?!

– Неужто ты волнуешься за нас? – ехидно спросил Уизли, стараясь обойти ее аргумент, который пока крыть было нечем.

– Конечно! – жарко воскликнула она. – Вы мои друзья, я люблю вас и беспокоюсь о вас!

Она любила их. Любила Фреда и Джорджа, своих друзей, и открыто, на весь Хогвартс, сказала это. Виктор Крам почему-то резко развернулся, уходя.

Позже Гермиона часто говорила, что любит кого-то. Что любит Гарри, но только как друга, что Рита Скитер, конечно, проигнорировала. Что любит Рона, тоже как друга, и поэтому не хочет с ним ссориться, даже если он продолжит ее обзывать за то, что она пошла на бал с другим. Что любит малыша Денниса, ведь он часть факультета, и поэтому ему не стоит плакать в одиночестве в уголке гостиной от того, что старший брат ушел без него с друзьями на квиддичное поле. Что любит Перси несмотря на то, что он говнюк и козел, и что близнецам не нужно держать на него зла, ведь каждый иногда ошибается. Что любит Джинни, просто так. Что любит родителей и мистера с миссис Уизли. Что любит Макгонагалл, Дамблдора и даже изредка Снейпа. Что была влюблена в Крама, и не стыдится этого. Что любит Полумну, хотя она, конечно, очень странная. Что любит Лаванду и Парвати, но исключительно, когда их нет в комнате или когда они спят. Наверное, она и раньше говорила, что любит кого-то, но только с того случая перед Турниром Фред стал замечать это. Она говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся, и это было поразительно. Кажется, ничье сердце не могло вместить в себя столько чувств, вот только Гермиона всегда была исключением из правил.

Она часто говорила, что любит его: как гриффиндорца, как часть семьи Уизли, как одного из своих друзей, как члена Отряда Дамблдора, как одного из близнецов, но она никогда не говорила, что любит именно его, Фреда Уизли. Сначала это его ничуть не трогало, ему и не хотелось становиться чем-то больше, чем частью его с братом вечного дуэта, однако с годами внутри него появлялась все большая и большая потребность, чтобы она любила именно его. Сначала как друга, после – как одного из самых близких людей, потом…

Объяснение в чувствах вышло неловким и смазанным. Он запинался, краснел, смущался, но Гермиона не торопила его и не мешала, слушая сбивчивую речь о его влюбленности в нее, закончившуюся еще более неловким, чем все сказанное раньше, предложением встречаться. Она просто улыбнулась, кивнув, и твердо ответила ему:

– Да, Фред, хорошо.

Это случилось в Рождество ее шестого курса. А потом все перемешалось, переменилось, и юноша чуть было не упустил ее в водовороте событий и кошмаров. Он едва успел выцепить ее из толпы, прежде чем она вместе с Гарри и Ронни перенеслась черт знает куда.