Текст книги "Покуда мы будем жить. Сейчас и в вечности (СИ)"

Автор книги: Касаи Кагемуша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

====== Сад, в котором растут ландыши ======

– Я думаю, нам нужно сделать паузу.

В тот момент я действительно думал, что это так. Это было в конце лета девяносто восьмого года. Тогда только-только закончилась война, а я получил, как герой Войны, место аврора, да и Гермиона, тоже отказавшаяся от еще одного года в школе, устроилась в Министерство. Мы были покрыты копотью и пылью после войны, мы еще не пережили тех ужасов, которые выпали на нашу долю, мы были просто юношами и девушками, которые должны были как-то устроиться в новом мире, который строился на наших глазах. И, что бы не говорила Гермиона, даже мой «диапазон как у чайной ложки» нуждался в излечении. Мне казалось, что, погрузись я с головой в работу, мне станет легче. Мне было тяжело говорить те слова Гермионе, я любил ее, по-настоящему, это не была простая школьная интрижка, и я видел, что она тоже с трудом сдерживала слезы. Но она не расплакалась, она всегда была молодцом. Она тоже понимала, что мы оба слишком молоды, что нам нужно делать карьеру и сейчас следовало думать о чем-то более важном, чем простые чувства.

Я поступил на службу, работая по двенадцать часов. Гарри работал в смежном департаменте, в отделе расследований. После войны его все еще мучили кошмары, и он никак не мог прийти в себя, поэтому ни о какой работе в оперативном отделе не могло идти и речи. Я понимал его. Мне тоже тяжело давалась жизнь после окончания войны. Гермиона работала в Отделе магического правопорядка, в отличие от нас с Гарри она начала с самого низа, и тоже, как я, тут же с головой погрузилась в ежедневные заботы, нередко пропуская даже обеды в Норе из-за загруженности. Впрочем, теперь я часто думаю: так ли оно было? Возможно, она скрывалась не из-за этого, а из-за того, что не хотела видеть меня. Я не знаю, чего стоил ей тот разрыв. Но в те годы, когда мне не было еще и двадцати, я искренне верил, что она тоже понимает, что нам нужен перерыв, что она так же, как и я, уверена, что через пару лет мы снова будем вместе, и потому не сомневается. Теперь я понимаю, что это вряд ли было так.

В марте девяносто девятого меня перевели из Лондона в Дувр, а затем, в конце мая, еще дальше, на континент, где еще оставались Пожиратели. К тому времени я стал руководителем небольшого оперативного отряда, вместе с которым мы прочесывали леса заповедника Кап Э Маре д’Опаль, а затем гнались за преступниками через половину Европы: через Дюнкерк, Шарлеруа, Люксембург, Штутгарт, Зальцбург… Эта погоня заняла почти полгода, и настигли мы наших врагов только в Румынии, в Тимишоаре. Мы взяли почти полсотни магов, которые считались верными соратниками Волан-де-Морта, и это стало отправной точкой в моей быстро прогрессирующей карьере.

Поначалу я переписывался и с Гарри, и с Гермионой. Однако, признаться, мне было неловко отвечать на письма девушки, потому что они всегда были пропитаны волнением, она писала их торопливым почерком, посылая ответы в тот же день, когда моя сова доставляла ей письма. Мне было стыдно писать короткие ответы, хотелось показать, что я люблю ее не меньше, чем она меня, и я откладывал письма, надеясь ответить на них позже. Поэтому, наверное, нет ничего удивительного, что однажды наша переписка прекратилась, ведь половина писем Гермионы осталась без ответа. С тех пор новости друг о друге мы узнавали преимущественно через Гарри, который, почему-то, выставил мне в упрек наше с Герм расставание. Тогда я не понимал этого и лишь усмехался, думая, что друг просто хочет нас поскорее женить, однако теперь я считаю, я практически убежден, что Поттер просто злился на то, каким эмоциональным ударом была взятая пауза для Гермионы.

Из писем друга я узнал, что тем летом, когда я безуспешно мчался на восток через всю Европу, Грейнджер стала заместителем начальника Отдела, а в октябре из письма Джинни я узнал, что ее повысили до начальника. Я радовался за нее. В действительности, эта миниатюрная ведьма была одним из моих самых дорогих людей, а также женщиной, которой я восхищался и которую собирался однажды взять в жены. За эти годы, полные бесконечного азарта, у меня не было ни одной женщины, кроме нее. Не то, чтобы меня держали какие-то принципы или что-то вроде того, просто девушки, которые так или иначе заинтересовывались во мне, они действительно проигрывали Гермионе по всем параметрам, кроме, возможно, внешнего лоска. Но если меня это заботило в пятнадцать, то в восемнадцать, после стольких приключений и долгих поисков крестражей, после многих недель, которые мы скитались, я стал гораздо сильнее ценить естественную красоту. К тому же, в те годы для меня все было просто: я знал, что добро победит, что Гарри и Джинни обязательно будут вместе, что Джордж точно добьется Анджелины, а Анджелина места в сборной Англии, что у близнецов магазин будет только развиваться и развиваться, и однажды вечером, по дороге домой, Фред тоже встретит улыбчивую блондинку, которую несомненно полюбит со всей преданностью, на которую он способен, что мы с Гермионой обязательно поженимся. Впервые мир казался простым и понятным, и я наслаждался этим.

В начале две тысячи первого я стал главой Аврората в Софии. На самом деле, в этой должности не было ничего такого, в мои обязанности входило только восстановить работоспособность отделения, однако я был горд собой, что смог добиться этого к двадцати годам. Я получил письма с поздравлениями от семьи, школьных товарищей, Гарри и Гермионы, а через месяц, в самом начале марта, меня навестил Виктор Крам. Он стал выше, больше не ссутулился, а его английский стал куда лучше. Он сердечно приветствовал меня, искренне восхищался тем, чего я смог достичь, расспрашивал о войне и моих последующих приключениях, рассказывал, как он и другие выпускники Дурмстранга вели подпольные бои в девяносто седьмом и девяносто восьмом. Я действительно получал удовольствие от разговора с ним, и я недоумевал, почему на четвертом курсе не попробовал, вслед за Гермионой, подружиться с ним. Впрочем, тогда я был взбалмошным подростком, так что в этом не было ничего удивительного. Я спросил его о ней: Виктор все еще немного коверкал ее имя, но меня это больше совершенно не раздражало. Оказалось, что они все еще обменивались письмами, обсуждая законодательства разных стран, квиддич и старых знакомых. Я был удивлен, узнав, что Гермиона стала увлекаться квиддичем, и меня грела догадка, что это случилось из-за меня. Я твердо решился вернуться, как только закончится моя служба в Софии. Я хотел восстановить отношения с Грейнджер, я чувствовал, что время пришло. Мы оба достигли того, чего хотели, наши карьеры были блестящими, мы оправились после войны, и пора было думать о будущем.

Однако в Болгарии пришлось задержаться. Коррупция в Аврорате, как я узнал, достигла критических размеров, и мне пришлось просить помощи, чтобы разобраться с этим, однако все равно ушло почти четыре месяца, чтобы окончательно восстановить работу. За это время я смог подружиться с Крамом, найдя в нем хорошего собеседника, с которым можно было вспомнить былое. Он же и сообщил мне в июне, что Гермиона ушла с должности в Министерстве. Для меня это было неожиданностью, потому что я не ожидал, что она откажется от карьеры, однако решил, что это было обдуманным решением. Возможно, она достигла потолка и хотела попробовать что-то новое? Я знал, что Гермиона просто не могла работать там, где не могла совершенствоваться день ото дня. Виктор сказал, что она устроилась работать в какое-то предприятие, но названия он не помнил, оно было какой-то аббревиатурой, которые ему на английском давались тяжело.

В июле меня отпустили из Софии, однако путь в Англию занял еще почти три недели, потому что я был вынужден посетить еще Сербию и Хорватию, чтобы проверить содержание преступников в тюрьмах на территории стран. Я хотел по возвращении в Лондон сразу же отправиться к Гермионе и объясниться с ней, признаться, как скучал эти два с лишним года. От Гарри я узнал, что ее официальным адресом все еще является квартирка, в которой она жила с девяносто восьмого, однако, что теперь она гораздо больше времени проводит в домике близ Плимута. Этот дом был соединен камином с ее местом работы, поэтому найти зарегистрированный на Гермиону камин не составило труда, ведь я имел доступ к базам данных. Из писем Джинни и Гарри я знал, что Гермиона не состояла в отношениях.

Пятого августа две тысячи первого года я оказался на Хеибрук Бей, это было побережье Кельтского моря, примерно в пяти милях от Плимута. Дул прохладный ветер с моря, и чайки парили, едва задевая крыльями воду. Я улыбнулся: у Гермионы действительно был прекрасный вкус, и я понимал, почему она поселилась здесь, вырвавшись из душного Лондона, предпочитая ему суровое очарование подобной деревушки. Берег был пустынным, и я принялся подниматься вверх по холму. Слева я увидел серую полосу дороги, это тянулась Хеибрук Драйв, единственная асфальтированная дорога здесь, а вдоль нее кучно расположились домики, покрашенные в белый или бежевый. Дом Гермионы находился правее, в отдалении, и я слегка удивился, когда впервые увидел его. Его стены были выкрашены в синий, слишком броский для этого пейзажа, слишком яркий для Грейнджер, которая никогда не любила выделяться чем-то таким. Впрочем, цвет был действительно красивым, и я был вынужден признать, что благодаря нему дом казался еще более утонченным и изящным, чем он на самом деле был. Я не сомневался, что этот цвет ей порекомендовали близнецы.

Никто не ждал меня здесь, однако было воскресенье, и Гермиона должна была быть дома. Из трубы шел сизый дымок. Я глубоко вздохнул, прежде чем позвонить в дверь: я знал, что нам предстоит серьезный разговор, тем более, что в кармане я сжимал коробочку с обручальным кольцом, купленным еще в Белграде. Мы не виделись почти два с половиной года, однако я со школьной скамьи знал Гермиону, как не знал никто иной, и я знал, что готов предложить ей руку и сердце. Я хотел разделить с ней жизнь. Думая сейчас об этом я понимаю, что, наверное, подходил к отношениям слишком формально, не понимая более экспрессивной и эмоциональной Гермионы. Если бы я действительно понимал ее, я бы не пожаловал в то утро в дом на Хеибрук Беи.

Звонок тихой трелью прозвучал внутри, и через минуту я услышал шаги внутри. Скрипнул замок, и дверь отворилась, впуская внутрь прихожей желтоватые солнечные лучи, освещавшие в то утро море и зеленый холм. Однако напротив меня стояла совсем не Гермиона, нет. Это был Фред. Наверное, я спросил самое глупое, что только мог в тот момент:

– А что ты тут делаешь? – вероятно, лицо у меня в тот момент было до колик смешное, однако Фред не рассмеялся, лишь дернул уголком губ, будто по привычке.

– Эм, живу, вроде. Давно вернулся? – только тут я понял, что брата я тоже не видел уже черт знает сколько времени, и поспешно выдернул руку из кармана брюк. Мы обменялись коротким рукопожатием.

– Пару часов назад. Если честно, я полагал, что тут живет Гермиона, но, видимо, она просто зарегистрировала камин на твое имя, так что… – его лицо вытянулось, Фред как-то побледнел. В его голосе отчетливо звучала тревога, когда он ответил мне.

– Нет, ты прав, Рон, она здесь. Гермиона! – окликнул он ее, оборачиваясь, и я увидел Грейнджер. Она, видимо, встала совсем недавно, потому что была растрепана и куталась в огромную футболку. – К тебе пришли, посмотри, кто приехал.

Фред отступил в сторону, и, хотя тогда мне показалось это естественным, в конце концов, я предъявлял права на девушку, сейчас я понимаю, чего ему это стоило. Но тогда я не думал об этом, завороженно глядя на мою подругу, которая удивленно моргала, смотря на меня.

– Рон?.. – она неловко обняла меня, и я понял, что не могу перестать улыбаться.

– Гермиона, я хотел поговорить с тобой. Могу я войти? – она посторонилась, и мы прошли в маленькую гостиную, пропитанную, казалось, солнцем. На стенах висели картины и фотографии, обои были яркого цвета, в солнечном луче над диваном виднелись пылинки. Она неловко замерла в дверях, в то время как Фред, кажется, поднялся наверх.

– Так о чем ты хотел поговорить, Рон? – она обняла себя руками, переминаясь с ноги на ногу. Это была действительно та Гермиона, которую я знал с одиннадцати лет, и я невольно оробел, словно я снова был обычным подростком, которому посчастливилось дружить с самым знаменитым ребенком столетия. Поэтому я брякнул первое, что пришло на ум, просто чтобы завязать разговор.

– А где Джордж?

– Джордж? Вероятно, дома… – она удивленно моргнула, но потом осторожно улыбнулась, словно поняв, о чем шла речь. – Нет, Рон, здесь только Фред.

Я снова не знал, что сказать, и поэтому решил говорить сразу напрямую.

– Послушай, Гермиона, я пришел к тебе с важным разговором. Мы уже много лет знакомы, мы знаем друг друга лучше, чем кто-либо еще. После войны мы взяли паузу, я уехал, ты занималась карьерой, и сейчас, мне кажется, настало то время, чтобы подумать о будущем. Я сегодня вернулся из Европы, и теперь я знаю, что я точно готов. Я предлагаю тебе снова возобновить наши отношения, я… – она прервала меня, чуть нахмурившись. Ее голос был мягким, словно она говорила с малышом.

– Рон, подожди. Прошло почти три года.

– Да, я понимаю, это стремительно, – смутился я. – Но мы можем начать все заново, плавно.

Она снова перебила меня, крепче обхватывая себя руками.

– Нет, Рон, не можем. Прошло три года, Рон, все… изменилось. Я изменилась.

– Но я все равно люблю тебя и знаю, что ты тоже…

– Только как друга, Рон, – она покачала головой, грустно улыбаясь. – Я с Фредом.

Внутри меня все похолодело, и, наверное, будь я снова импульсивным подростком, я бы начал кричать или обвинять ее в чем-то, но сейчас я был уже другим, и я смог взять себя в руки. Действительно, я должен был догадаться, что между ними что-то было, если она оставалась у него на ночь. Или он у нее? Не важно.

– В таком случае, Гермиона, я буду бороться с ним за тебя! – я улыбнулся, понимая, что скорее всего выиграл. Все-таки я слишком хорошо знал Гермиону, и тогда мир мне все еще казался простым и понятным.

– Нет, Рональд, не будешь! – вот теперь в голосе моей подруги впервые возникли металлические нотки, показывающие, что она не шутит. – Рон, пойми. Нет смысла пытаться заставить меня заново принять решение, я уже его приняла! Я с Фредом не потому, что мне одиноко одной, я с ним потому, что люблю его. По-настоящему люблю, Рон.

– А я? – я очень надеялся, что это не прозвучало уж слишком жалко.

– Я очень любила тебя, Рон, – печально улыбнулась она. – И сейчас люблю, но совсем иначе. Знаешь, я очень тосковала, когда ты сказал, что нам надо взять паузу, а потом уехал. Я писала тебе, я думала о тебе, но от тебя почти не приходило писем, и я отчаялась. А потом появился Фред. Не знаю, в курсе ли ты, но я ушла из Министерства и сейчас работаю у близнецов, и я счастлива, Рон.

– То есть у меня нет шансов? – мне хотелось расставить все точки над i.

– Сейчас, Рон, ты отправишься к Гарри, – устало произнесла она, отталкиваясь от косяка двери. – Это не потому что я не рада тебя видеть, напротив, но потому, что сейчас твой брат, я уверена в этом, стоит на заднем дворе и готовится трансгрессировать в Косой переулок. Не надо пытаться возражать. Ты плохо знаешь его, если думаешь, что он просто легкомысленный весельчак, а вот я знаю его так хорошо, как, наверное, знает только Джордж. И ты не будешь бороться за меня или как-либо иначе высказывать свое внимание, потому что Фред уступит тебе, а я не могу позволить себе потерять его. Понимаешь? Поэтому ты сейчас поедешь к Гарри, он будет очень рад тебе, а я пойду на задний двор и остановлю Фреда, или, если не успею, отправлюсь вслед за ним в Косой переулок.

Если честно, в тот момент у меня не было слов, я не знал, что на это ответить. Не могу сказать, что слова Гермионы не шокировали. Я никогда не предполагал, что Фред, этот бесшабашный шутник, вечный шут, может быть не уверен в себе настолько, что запросто упустит девушку, которую любит. Наверное, этот вопрос застыл у меня на лице, потому что Гермиона, усмехнувшись, сказала:

– Трудно поверить, что он такой, да? Я тоже не сразу это поняла. Но во всех вещах, где он один, он чувствует себя очень неуверенно, возможно, это следствие того, что всю свою жизнь он рос вместе с Джорджем. К тому же, Рон, ты – это не кто-то незнакомый, ты – его брат, в которого я была влюблена, когда мы сблизились. И пускай мы вместе уже почти год, мне кажется, Фред все равно уверен, что я уйду к тебе, стоит тебе вернуться.

Когда через несколько минут я захлопнул входную дверь, то, сделав несколько шагов вперед, не смог отказать себе и не развернуться, обходя синий домик. Я замер у стены, скрытый ветками яблони, и передо мной открылся небольшой аккуратный садик, в котором цвели тысячи ландышей, устилая землю белым ковром. Я вспомнил, что ландыши – любимые цветы Гермионы. Фред стоял ко мне боком, закрыв глаза, а Грейнджер прямо за его спиной, что-то говоря ему. Он молчал. Она обошла его, беря его лицо в ладони, и что-то уверенно сказала, глядя прямо в закрытые глаза. Он распахнул их. Он смотрел на нее доверчиво, наивно, и я увидел, как он сказал что-то короткое, и она в ответ рассмеялась, кивая и порывисто обнимая его. Совсем иначе, чем меня, к Фреду она льнула всем телом, улыбаясь и прижимаясь к груди. Он тоже обнял ее, и от меня не укрылось, какими бережными и аккуратными были его объятия.

В сущности, наверное, у меня действительно эмоциональный диапазон – как у чайной ложки, если я отпустил ее и даже был тем, кто помогал Фреду выбрать кольцо. И каждый раз, когда я прибываю в гости в Хеибрук Бей в синий дом с садом, где растут ландыши, каждый раз я смотрю на Фреда и Гермиону и понимаю, что я все сделал тогда правильно. С каждым днем, который они проводят вместе, с каждым днем мой брат становится все более и более уверенным в себе. И я рад этому.

А я? А я снова вернулся в Софию.

====== Встречный ветер ======

Комментарий к Встречный ветер AU: Волан-де-Морт умер окончательно и бесповоротно, войны между факультетами в такой явной форме, как в книге, нет

– Клянусь, я в жизни не играла в худших условиях, чем сейчас! – Анджелина сердито мотнула головой, отбрасывая со лба мешающую прядь, и окинула команду таким взглядом, будто это она была виновата в том, что погода сегодня разыгралась не на шутку. – На жеребьевке нам достались северные ворота, так что нам придется играть против ветра. Это просто нечестно!

Алисия переглянулась с Гарри и сочувственно похлопала подругу по плечу.

– Ладно тебе, Анджи, мы все равно выиграем, мы же хорошо готовы, ты знаешь. Гарри еще ни разу не подводил нас! – Поттер закивал, подтверждая слова охотницы.

– Да, вот увидишь, все обойдется! Малфой может обладать любой метлой, но он же трусит летать на большой скорости, куда ему играть, тем более в такой ветер. Ему ни в жизнь не поймать снитч раньше меня, поверь.

Джонсон резко подскочила, стряхивая с себя руку Спинетт, и принялась нервно ходить взад-вперед, всплескивая руками:

– В том-то и дело, что в такой ветер! На прошлой игре Пуффендуй буквально уничтожил Когтевран, они сейчас обгоняют нас на добрую сотню баллов! А ведь мы уже сыграли матч с Когтевраном, и надеяться на легкую победу нам больше нельзя, поэтому сегодня нам надо не просто обыграть Слизерин, а выиграть с отрывом не меньше ста баллов, иначе не видать нам Кубка, понимаете? Черт, Уизли, где носит твоего брата?! Игра вот-вот начнется, а он все еще не появился!

Близнец лениво вытянул ноги, совершенно игнорируя то, что капитан была на взводе.

– Не бесись, Анджелина, он скоро будет. У него были… дела, – туманно ответил парень, улыбаясь самой обезоруживающей улыбкой, на какую только был способен. Однако это не произвело ровным счетом никакого впечатления на девушку, и она разозлилась только сильнее.

– Дела?! Какие к черту дела?!

– Мотивационного характера. Просто поверь, без этого Фредди не сможет даже на метле удержаться, – ответил Джордж, с трудом сдерживаясь, чтобы не зевнуть. Он тоже считал, что брат задерживался дольше положенного, однако, зная, что именно за «дела» занимали его, понимал, что он точно не опоздает. «Дела» Фреда не позволят ему этого сделать, а, если потребуется, сами же и проводят в раздевалку.

– Что, раздери тебя мантикора, ты имеешь в виду? Если ты не забыл, то… – гневную речь семикурсницы прервал Фред собственной персоной, влетая в раздевалку с самой дурацкой из всех возможных улыбок на лице. Волосы его были растрепаны, щеки покраснели, глаза блестели. Вся ярость Джонсон тут же обратилась на него.

– Ты, идиот! Фредерик, нам нужно на поле, как ты мог… – но ей снова не дали договорить, потому что юноша пихнул ей в руки какой-то свиток, и, отвернувшись, принялся стягивать через голову свитер, под которым оказалась спортивная форма.

– Это что за чертовщина?! Только не говори, что ты успокаивался, доделывая домашнее задание! Нам уже нужно идти, а ты свои бумажки мне даешь! – она хотела выкинуть пергамент через плечо, но Фред молниеносным движением выхватил его, стоило девушке разжать пальцы.

– Хей, не бухти, капитан, лучше почитай, что я тебе принес! На улице погода просто отвратная, а до игры еще добрых десять минут, пощади нас и не заставляй мерзнуть на улице. Эта бумажка, как ты выразилась – это наша победа сегодня. Только посмотри!

Вся команда столпилась вокруг загонщика и охотницы, вглядываясь через плечо Анджелины в буквы и цифры, выведенные аккуратным, но торопливым почерком прямо поверх схемы квиддичного поля. Алисия нахмурила брови, не понимая, что означают эти расчеты, когда Гарри воскликнул:

– Боже, это же физика! Фред, это что, поправка для бросков из наших опорных точек с учетом встречного ветра постоянной силы? – Уизли, с улыбкой от уха до уха, кивнул, и вся команда во главе с Анджелиной практически впилась глазами в свиток, начиная понимать, что имел в виду близнец, когда говорил о победе. Сам загонщик тем временем натянул на колени защитные пластины, и, растолкав друзей, сам оказался в центре столпотворения.

– Смотрите, эта часть – это броски на высоте до тридцати футов, тут ветер должен быть более слабым, потому что поле прикрывают трибуны, но вот выше – это будет ураган, уж поверьте. Поэтому кидать мяч прямо в руки, как мы привыкли, нельзя, нужно кидать немного дальше назад и делать поправку на угол броска, вот, смотрите, вот она обозначена. Ветер дует с этой стороны, от ворот Слизерина, поэтому в атаке они будут сильнее, но ветер дует не совсем прямо, а немного сбоку, поэтому именно отсюда нужно делать атаку. Теперь, что до защиты…

Даже в такой промозглый и холодный день трибуны были полны, и зрители, защищенные от ветра чарами, кричали, подбадривая игроков. Мадам Трюк стояла посреди стадиона, поджидая игроков, которые против обыкновения появились в самый последний момент, оттягивая момент встречи с холодом и ветром.

– Черт, Поттер, если тебя сдует с метлы, завещай мне свои очки, – перекрикивая ветер заорал Малфой, выходя со своей командой из раздевалки Слизерина. – Я в них буду ходить к Бинсу, за стеклами ведь не видно, спишь ты или нет.

– Будто бы ему есть какое дело! – точно в таком же тоне ответил ему Гарри, перехватывая метлу удобнее. – Хотя, впрочем, была не была, ладно. А если ты упадешь и отправишься лечиться домой к папочке, то я заберу Крэбба или Гойла, решай сам, кого.

– Эй! – возмущенно воскликнул Гойл, шедший сзади. – Мы что по-твоему, элемент гардероба, чтобы нас отдавать тебе?

– Гермионе нужны новые манекены для вязания шапочек домовикам, – хохотнула Кэти, толкая локтем в бок Алисию, – так что все очень честно.

– Я не против, – вмешался Крэбб. – Только пусть она при этом объясняет мне Травологию, и я готов на все. Мне грозит тролль в этом семестре, я бы не отказался от помощи.

– Тогда и я готов! – нервно хихикнул Гойл, который немного побаивался того внимания трибун, которое ему оказывали. Он хотел было что-то еще сказать, но его прервала Анджелина, которая была напряжена до предела. Она буквально прорычала, не поворачиваясь к команде.

– Разговорчики! – близнецы одинаково присвистнули, скорчив за ее спиной рожи.

– Она у вас не в духе, я посмотрю, – шепнул Драко Поттеру, округлив глаза. – Как будто у нас меньше шансов свалиться вниз в такую-то бурю, честное слово.

– Вы играете по ветру, – возразил ему гриффиндорец, поправляя очки. – Ладно, удачи тебе. Без шуток, не свались с метлы.

– Ты тоже, – блондин хлопнул противника по ладони, и удалился вместе со своей командой по дуге направо, вставая по левую руку от мадам Трюк. Этот жест дружелюбия, рукопожатие ловцов перед игрой, был встречен бурей аплодисментов и криков, но все знали, что стоит зазвучать свистку судьи, как оба пятикурсника забудут о приятельских отношениях, и будут сражаться друг с другом так, словно Волан-де-Морт ожил и сманил одного из них на свою сторону. Ли Джордан что-то завопил в микрофон, и мадам Трюк дала знак рукой, призывая игроков взлетать. Они зависли над землей в метре, и Крэбб незаметно подмигнул Кэти, заставляя ту ответить ему смущенной улыбкой. Но вот прозвучал свисток, в воздух взлетел квоффл, и все симпатии были отброшены в сторону. Игра началась.

Монтегю закричал, тут же перехватывая мяч, и в крутом пике ушел вверх, преследуемый по пятам Алисией. Гарри сразу же заложил вираж к стадиону, пролетая так близко, что Макгонагалл пришлось придержать шляпу, чтобы она не слетела с ее головы. Гермиона, застывшая в проходе между трибунами вместе с Невиллом, завопила, подбадривая друга, который понимал, что время играет против его команды, и пытался с первых же минут матча поймать снитч. Малфой же, напротив, пока что не собирался искать золотой мячик. Взмыв выше, он присоединился к яростной атаке Уоррингтона и Пьюси на кольца Гриффиндора, облетая защитников с левого фланга. Джордж и Фред между тем ловко обошли Грегори, заставляя того уйти налево и потерять контроль над бладжером, направляя мяч прямо в Эдриана, который, впрочем, смог уклониться. Симус закричал, и его крик подхватила вся гриффиндорская трибуна, вскакивая с мест. Но атака не прервалась, и Грэхэм метнул квоффл в левое кольцо, открывая счет.

– Видишь, Джонсон, даже трансгрессировать не пришлось! – кривляясь, поддел он капитана соперников, и та раздраженно саданула рукой по метле.

Слизеринцы играли стремительно, грубо, быстро наращивая счет, и только на двадцать восьмой минуте игры положение переменилось. Малфой, все еще игравший за охотников, перебросил мяч Пьюси, однако Рон вылетел из ворот и успел перехватить квоффл до того, как его поймал слизеринец. Впрочем, это ничего не дало бы, если бы один из близнецов не перебросил свою биту второму и не спикировал бы к младшему брату, принимая пас и выравнивая метлу практически у самой земли, на огромной скорости несясь к кольцам соперника. Его брат летел чуть сзади, готовый в случае чего перенять инициативу атаки, и одновременно все время удерживая бланджер неподалеку от себя, не отдавая его соперникам. Стадион вздохнул, однако этот звук перекрыл внезапный в своей отчаянности вопль Гермионы, голос которой срывался вверх:

– Давай, Фред!!! – она привстала на носочки, упираясь руками о заграждение, и Невиллу пришлось отшатнуться, таким громким был ее крик. Гарри удивленно уставился вниз, недоумевая, как даже с такого расстояния она смогла отличить близнецов. Староста, между тем, закричала еще громче. – Поправка в шесть градусов, ну же!

Было невероятно, чтобы загонщик, который несся на огромной скорости, смог услышать ее сквозь шум ветра в ушах, однако он внезапно изменил траекторию, и бросил мяч в ворота издалека.

– Эх, мимо! – воскликнул в сердцах Ли, однако ветер сыграл на руку Гриффиндору, и квоффл попал точно в правое кольцо. Джордж вскинул руку вверх, и Фред, догнав его, отдал ему звонкую пять.

– Анджелина, поправка на ветер, помнишь? – заорал Гарри, перекрикивая шум болельщиков, и она решительно кивнула, знаком показывая Кэти, с какой стороны ей заходить для новой атаки. Теперь игра пошла иначе, атака шла на обе половины поля, но все равно преимущество сохранял Слизерин.

На сорок третьей минуте игры Гарри заметил снитч. Отрыв противников составлял шестьдесят очков, и Поттер припомнил всех святых, каких помнил, а заодно Виктора Крама, на всякий случай, и бросился за золотым мячиком, подрезая при этом Уоррингтона, который шел в атаку. Тот попытался увернуться, чтобы избежать столкновения и одновременно дать возможность Малфою начать преследование Гарри, но справа оказался Гойл, и Кассиус сорвался с метлы, падая вниз, где его уже поймала с помощью магии мадам Трюк. Теперь Слизерин играл в меньшинстве, и профессор Снейп вскочил, совершенно беспардонно отталкивая профессора Бербидж. Декан Гриффиндора тоже вскочила, азартно потрясая руками и совсем забыв, что должна контролировать Джордана, чтобы тот снова не ляпнул чего-то лишнего или неуместного.

Алисия и Анджелина провели серию потрясающих по своей скорости передач, зарабатывая новых десять очков факультету, а Кэти ловко увела при помощи обманного маневра Гойла и Пьюси вбок, давая возможность подругам перехватить мяч у Блетчли, который, в отличии от Рона, не терял присутствия духа и продолжал отчаянно бороться. Ветер усилился, и теперь игрокам приходилось прижиматься ближе к древку метлы, чтобы не свалиться вниз, что сразу уменьшило возможность маневренности. Фред и Джордж больше не отлетали далеко, а кружили чуть ниже плоскости игры, успевая не только отбивать бладжер, но еще и страховать товарищей, когда те рисковали сорваться.

– И еще одно очко в пользу Гриффиндора! Право, вы посмотрите, что творят эти девушки! Счет сто пятьдесят – сто сорок в пользу Слизерина!

Гермиона на трибуне практически свесилась через заграждение, отчаянно пытаясь разглядеть, что происходит на поле, и один из близнецов рявкнул, пролетая мимо:

– Финниган, смотри, чтобы она не свалилась с трибуны! Отвечаешь головой! – Симус поперхнулся, а Лаванда удивленно уставилась вслед спортсмену. Впрочем, эту его реплику услышал мало кто, потому что именно в этот момент и Малфой, и Поттер заметили снитч, устремляясь к нему. Хитрый золотой мячик замер, а затем нырнул вправо, сразу оказываясь на два корпуса ближе к ловцу Слизерина. Тот из близнецов Уизли, который только что пролетел над трибунами, вдруг резко изменил траекторию, направляясь прямо на снитч с другой стороны.

Все замолчали, затаив дыхание, когда Драко протянул руку, чтобы схватить желанную цель и принести победу факультету, но бита загонщика опередила его. Снитч золотым всполохом понесся прямо на Гарри, и тот заслонился рукой, чтобы не дать металлу повредить его лицо, и не сразу понял, почему над стадионом возникла тишина, а затем сотни людей разом закричали. В руке его трепыхался маленький, помятый от удара золотой мячик.