Текст книги "Цитадель твоего сердца (СИ)"

Автор книги: Jeddy N.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

  – Мы не будем нахлебниками, Асторе, пока можем держать в руках шпагу. Кроме того, герцог Валентино благосклонно отнесся ко мне и обещал тебе неприкосновенность. Может быть, он согласится даже взять нас под свое покровительство...

  – Да уж, не будь таким наивным. Я бы не стал на это всерьез рассчитывать. – Он направился к двери и выглянул в коридор. – Проклятье, похоже, мы остались во всем замке одни, так что тебе придется помочь мне одеться для праздника.

  Я неплохо сыграл роль камердинера. Белоснежная рубашка, светло-серый бархатный колет и штаны, золотая цепь на шее и круглая расшитая жемчугом шапочка сделали Асторе поистине неотразимым. Я невольно залюбовался им, когда он, прицепив к поясу ножны со шпагой, несколько раз прошелся передо мной по комнате.

  – Надеюсь, я не буду выглядеть слишком бедно рядом с герцогом Валентино?

  – Ты потрясающе выглядишь, – сказал я. – Иди сюда.

  Я поправил кружева на рукаве его рубашки, и он порывисто прижался ко мне, ища губами мои губы. Я поцеловал его чувственно и глубоко, наслаждаясь его трепетной нежностью.

  – Да, вот так.

  – Оттавиано, я не перенесу насмешек и позора, и если герцог Валентино станет оскорблять меня, я ударю его шпагой, а потом пусть все катится к чертям.

  – Успокойся, братишка. Он не станет тебя оскорблять, вот увидишь.

  Разумеется, он мне не поверил.

  В большом холле госпиталя к праздничному вечеру накрыли столы, и свет сотен свечей озарял блюда с душистым жареным мясом, свежим сыром, овощами, хлебом и фруктами. Давно не видевшие такого изобилия жители Фаэнцы теснились у дверей, возбужденно обсуждая события последних дней и неслыханную расточительность герцога Валентино.

  Сам он, разумеется, был уже здесь, отдавая последние распоряжения и приветствуя всех пришедших на ужин с гостеприимством радушного хозяина. Мы с Асторе сразу оказались среди толпы, так что поначалу на нас мало кто обращал внимание. По знаку герцога Валентино зал заполнился людьми, и пестрый рой вельмож и дам беспорядочно зашумел, спеша занять места за столами. Вокруг нас образовалось пустое пространство, и тут кто-то, наконец, заметил нас.

  – Правитель здесь. – Шепот быстро облетел залу, люди почтительно склонялись, пряча глаза, и мы шли мимо тех, кто еще вчера защищал Фаэнцу, а сегодня поклялся служить победителю.

  Чезаре быстро прошел нам навстречу, и, поприветствовав меня легким кивком, обратился к Асторе:

  – Стало быть, вы и есть герцог Асторе Манфреди, правитель Фаэнцы, о мужестве которого я столько слышал? Благодарю вас за то, что приняли мое приглашение. – Его темные глаза какое-то время с любопытством изучали лицо моего брата, затем он мягко взял растерявшегося Асторе под руку и повел к столу, чтобы усадить рядом с собой, как почетного гостя.

  Я ожидал чего-то подобного, но Асторе был потрясен оказанным ему приемом. Он готовился к унижению и жестоким насмешкам, к вспышкам мстительного гнева и презрению, а вместо этого встретил лишь почтительность с едва уловимым оттенком покровительства. Не было ли это только ловушкой, чтобы усыпить его бдительность?

  – Как мне обращаться к вам, ваше сиятельство? – спросил он, пытаясь сохранять спокойствие. – Государь?

  – О нет, мне было бы неловко принимать от вас такие почести. Прошу вас, обращайтесь со мной как с равным. Со своей стороны, мне будет приятно, если вы разрешите мне звать вас по имени...

  – Да, разумеется. – Щеки Асторе вспыхнули, он вскинул голову и с вызовом посмотрел на герцога Валентино. – Теперь у вас есть право делать все, что вам заблагорассудится, ваше сиятельство.

  Герцог посмотрел на него с интересом. Я со страхом подумал, зачем он пытается дерзить победителю, но улыбка Чезаре оставалась спокойной и мягкой.

  – Полагаю, без ваших советов мне все же не обойтись, – сказал герцог Борджиа. – Я уже говорил вашему брату и повторю вам, что восхищаюсь вашей доблестью и отвагой. Среди моих офицеров мало найдется равных вам в этом, но вы удивили меня еще больше, сами того не зная. – Он помолчал, неопределенно посмотрел на меня, потом подозвал слугу и велел наполнить бокалы.

  – Чем я удивил вас, ваше сиятельство? – спросил Асторе, не дождавшись продолжения разговора.

  – Никогда прежде у меня не было достойных противников, как вы, а между тем вы оказались почти ребенком. – В голосе Чезаре не было превосходства или насмешки, его глаза неотрывно смотрели на моего брата, и я не мог понять их выражения. Точно так же он впервые смотрел на меня самого, когда я вошел в его палатку с предложением сдачи Фаэнцы. – Не сердитесь, Асторе, я не хотел вас обидеть. Мне понятны ваши чувства, ведь это именно я стал причиной ваших несчастий. Поверьте, я не испытываю к вам ненависти. Выпейте со мной.

  Я заметил, как дрогнула рука Асторе, сжимая бокал, и его взгляд смело встретился со взглядом герцога Валентино. Братишка был испуган, растерян и удивлен. Его ожидания не оправдались, и теперь он не знал, что делать и как себя вести. Между тем герцог Чезаре держался как хозяин, но из всех гостей Асторе был самым дорогим, и Чезаре всячески подчеркивал свое уважение к нему. Мало-помалу ему удалось сломать стену недоверия, воздвигнутую вокруг себя моим братом, и готов поклясться, это оказалось не проще, чем разрушить пушечными ядрами стены Фаэнцы. Впрочем, как я уже знал, герцог Валентино мог быть чертовски убедительным. Не прошло и двух часов, как мы с Асторе оказались втянутыми в оживленную беседу. Герцог рассказывал о своих планах и спрашивал, что необходимо городу в первую очередь. Он живо интересовался прошлым нашей семьи, и Асторе понемногу оттаял. Чезаре был прекрасным слушателем, а его обаянию невозможно было противиться. Я налегал на еду, но пил мало, решив сохранять по мере возможности трезвую голову и все еще не вполне доверяя герцогу Валентино.

  – Если я могу чем-нибудь помочь вам, только скажите, – проговорил Чезаре сочувственно. – Я уже предлагал это Оттавиано, а теперь и вас прошу подумать: в моей армии найдется место для двоих храбрых благородных юношей.

  – Я действительно должен подумать, – сказал Асторе, вопросительно взглянув на меня.

  – Мы все решаем вместе, – подтвердил я, и герцог Валентино улыбнулся.

  – О, в этом я нисколько не сомневаюсь. – Темные глаза скользнули по моим губам и рукам, я смутился, сам не зная отчего. – Здесь слишком душно, вы не находите? Асторе, позвольте мне покинуть вас ненадолго. Думаю, ваш брат мог бы проводить меня к выходу.

  Асторе собирался возразить, но я успокаивающе махнул рукой.

  – Я сейчас вернусь, братишка. Герцог не задержит меня надолго, не так ли?

  Чезаре спокойно кивнул. Когда мы шли через заполненную людьми залу, он взял меня за руку.

  – Ваш брат произвел на меня сильное впечатление, – сказал он, склоняясь к моему уху. – Такая божественная красота, такое отважное сердце...

  Я не нашелся с ответом. Мы вышли на улицу, под ясные весенние звезды. На площади в этот час было немноголюдно; герцог остановился в тени одной из стоящих у стены повозок. Я хотел уйти, но пожатие его руки стало крепче.

  – Если бы я мог стать другом Асторе, – прошептал он, – так же, как стал другом вам, Оттавиано...

  Он наклонился ко мне, его лицо, озаряемое отблесками льющегося из окон света, в темноте было совсем близко.

  – О чем вы говорите? – спросил я, чувствуя, что мое сердце готово выскочить из груди от его пугающей близости. – Я не припомню, чтобы принял вашу дружбу...

  – Черт побери. – Он резко рванул меня к себе, так что я охнул от неожиданности, и впился губами в мой рот. Его сильные руки стиснули мои плечи, скользнули по спине, и я очутился в его объятиях, извиваясь от страха и внезапного желания. Он целовал меня грубо, взасос, пока я не застонал, отталкивая его. Его дыхание участилось, он оторвался от меня и, пожирая взглядом мое лицо, спросил:

  – Тебе понравилось?

  Я толкнул его в грудь.

  – Я не торгую своим телом, как бы высока ни была цена. Запомните это, ваше сиятельство. И Асторе тоже. Если вы посмеете предлагать и ему такую "дружбу", я предпочту смерть для него и для себя. Нам нечего терять, как вы сами сегодня заметили.

  – Что ж... – Его губы изогнулись в легкой усмешке. – Твой брат правильно сказал, что для окончательного решения вам потребуется время. Я даю вам время. Если захочешь – я готов вернуться к нашему разговору. Ступай, мой маленький полководец, я буду ждать тебя.

  Задыхаясь от гнева и возбуждения, я пошел назад, в ярко освещенную залу, и уселся на свое место рядом с Асторе.

  – Тебя так долго не было, – сказал он с упреком. – Герцог Валентино не должен был уходить из зала, ведь он тут теперь хозяин. Знаешь, а ведь он совсем не похож на убийцу. Может быть, я и правда ошибался насчет него?

  – Я думаю, мы должны попросить его отпустить нас. – На моих губах до сих пор горел поцелуй Чезаре, и я боялся, что Асторе заметит смятение в моем голосе. – Подадимся в Венецию, как Франческо, станем вольными наемниками на службе у Республики...

  – Нет. – Он задумчиво накрыл рукой мою ладонь. – Посмотри на Чезаре: он не знает поражений, в его распоряжении все золото Рима, перед ним склоняются принцы и короли, а правители Романьи как один признают его власть. Он был милостив к побежденным, а теперь вот собирается отстроить Фаэнцу и даже не требует компенсации. Может быть, стоило бы согласиться на его предложение и сражаться на его стороне?

  Я вздрогнул, вспоминая властную силу рук Чезаре, жадный язык, глубоко проникающий мне в рот, его нетерпеливую страсть и собственное огненное желание. Он мог зайти дальше, о, намного дальше, чем я мог бы вообразить... и я боялся и хотел этого. Разумеется, ни о каких чувствах не было и речи, лишь необузданное вожделение плоти, стремящейся принадлежать этому ужасному человеку.

  – Ты понимаешь, что следующей на пути Чезаре Борджиа будет Болонья? – спросил я. – Подумай, ведь это владения твоего деда. Ты хочешь помочь врагу изгнать Джованни Бентиволио из Болоньи?

  – А много ли было у деда жалости к нам, когда он отозвал свои отряды из Фаэнцы? Ведь он понимал, что мы обречены, и все-таки предал нас. Может, у него и были причины, но я не могу забыть того, что он сделал.

  – Давай не будем спешить с решением, – сказал я, и погладил его пальцы. – Если Чезаре даст нам еще какое-то время, мы обдумаем все как следует.

  – Хорошо. – Он посмотрел поверх голов ходивших по залу людей и жестом указал вперед. – Вот он возвращается.

  Действительно, герцог Валентино шел к нам, и люди расступались, давая ему дорогу. В нем уже признавали государя Фаэнцы, хотя по привычке, а может быть, из искренней привязанности, оказывали не меньше почтения Асторе. Все-таки бывший правитель не был в их глазах пораженцем и неудачником, и никакая щедрость и милосердие победителей не могли истребить ту любовь, которую горожане питали к своему прежнему молодому государю.

  – Простите, что покинул вас, – улыбнулся Чезаре, подойдя. – Что поделаешь, я не могу долго усидеть на месте. Сегодняшний ужин не похож на праздник, это было бы бесчестно по отношению к вам, Асторе, но не скрою, мне нравятся балы и празднества. Если бы вы присоединились ко мне, я показал бы вам блеск высшего света.

  – Я не слишком привык к придворной жизни, – сказал Асторе.

  – Похоже, вы мало ее знаете. – Чезаре пристально посмотрел на меня, и я опустил глаза. – Вы достойны большего, Асторе. Вы молоды, красивы и благородны, поэтому займете достойное место в обществе. Я покажу вам мир, которого вы еще не видели, и научу всему, что знаю сам.

  – Чезаре... – грозно начал я, но он обезоруживающе улыбнулся.

  – Оттавиано, мной движет лишь желание помочь вам. Ваш брат не похож на вас, и если вам я предложил карьеру военного, то ему со временем предстоит занять место правителя одного из городов Италии. Я хорошо понимаю разницу между вами. Кроме того, я ничего не стану делать против вашего собственного желания.

  Я понял его намек. Асторе был для него всего лишь ребенком, хрупким и прелестным, дорогой игрушкой, которой он забавлялся, пока не стремясь к большему. То, что Чезаре позволил себе со мной, он, вероятно, никогда не сделал бы по отношению к Асторе. Он предлагал ему покровительство и так открыто восхищался им, что мой брат не мог устоять.

  – Как долго вы намерены оставаться в Фаэнце? – спросил Асторе.

  – Не слишком долго. Предстоит еще много сделать, и я не задержусь здесь. Приведем в порядок улицы, наладим торговлю, это не займет много времени. Надеюсь, вы понимаете, что я не смогу оставить вас наместником?

  Асторе спокойно кивнул.

  – Законы войны, не правда ли? Вы не можете быть уверены в моей лояльности. Полагаю, и на все важные должности в городе будут назначены ваши люди.

  – Верно, мой мальчик. – Темный взгляд Чезаре омыл его лицо, чуть задержавшись на линии подбородка. – Не печальтесь больше об участи Фаэнцы, ибо вы передаете ее в надежные руки. Что же касается вас, то я чувствую себя ответственным за вашу судьбу. В вашей воле уйти или остаться со мной, но если вы изберете последнее, я дам вам все, о чем только можно мечтать.

  – Значит, вы предоставляете нам свободу? – спросил я. Он посмотрел на меня и медленно улыбнулся.

  – Свобода, Оттавиано, не всегда так хороша, как представляется из-за стен крепости. Взгляните на этих людей, – он указал на заполнивших залу кондотьеров и вельмож. – Пока они в моей свите, свет моей власти озаряет их, но если они пожелают обрести свободу, их ждут неприятные сюрпризы... Жизнь вообще полна неожиданностей, но я оберегаю тех, кто мне верен.

  В его словах мне почудилась тень неопределенной угрозы, но Асторе, похоже, ничего этого не заметил. Он смотрел на Чезаре почти с благоговением.

  – Я думал, вы не такой, – сказал он. – Мне не хотелось встречаться с вами, потому что о вас говорят разное... Я боялся за себя, за Оттавиано, за город. Но теперь мне кажется, что у вас слишком много завистников, придумывающих про вас небылицы.

  Чезаре приподнял брови.

  – Вы правы. Мне безразлично, что обо мне говорят, но сейчас я огорчен: моим именем, должно быть, пугают детей. Вы напрасно боитесь меня, Асторе.

  – Я не ребенок.

  – Не сомневаюсь.

  – Вы были так великодушны, что предложили нам с братом свое покровительство. – Асторе опустил глаза, его дыхание сбилось, щеки вспыхнули. – Я... благодарю вас.

  – Понимаю, вам нелегко произносить слова благодарности в мой адрес.

  Асторе встал и почти беспомощно взглянул на меня, и тогда Чезаре, также поднявшись, взял его под руку.

  – Все эти люди смущают меня, – признался Асторе. – Ваши офицеры смотрят на меня как на человека, лишенного не только всех званий, но и достоинства.

  – Это не так, уверяю вас. Многие из них потеряли друзей в Фаэнце, да и сам я еще скорблю об одном из самых лучших своих командиров, погибшем под стенами вашего города. Не обращайте внимания на них, потому что они всего лишь тени вокруг меня. Впрочем, если вы хотите что-то сообщить мне наедине, мы можем выйти в коридор.

  Асторе согласился. Они направились к выходу, и я пошел следом, не решаясь отпустить брата одного с Чезаре.

  Они остановились у колонны под портиком галереи – мальчик и мужчина, друг против друга в синей темноте ночи. Встав поодаль у стены, я слышал каждое их слово, но не стал подходить ближе, понимая, что не должен вмешиваться в разговор двух правителей.

  – Итак, что вы хотели сказать, Асторе?

  – Позвольте мне поблагодарить вас. – Опустившись на одно колено, мой брат почтительно поцеловал руку герцога Валентино.

  – Не за что. – Рука Чезаре чуть задержалась в пальцах Асторе, и я не мог бы сказать, намеренно или случайно. – Встаньте, мой мальчик. Думаю, такое изъявление благодарности не было бы правильно воспринято моими кондотьерами, да и вашими людьми тоже. Вы настоящий герой, и мне самому впору преклониться перед вами. Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания?

  – Вы предлагали мне и моему брату присоединиться к вам. – Голос Асторе упал до шепота. – Я буду рад принять ваше приглашение и постараюсь уговорить Оттавиано.

  – Я хотел бы, чтобы он согласился. Его нежелание видеть меня своим другом несказанно огорчает меня.

  По моей спине прошла дрожь.

  – Он непременно согласится, Чезаре. Мы будем рады служить вам... Если бы я мог называть вас своим другом, мне не надо большего.

  – Я польщен. У меня мало друзей, но вы и ваш брат, несомненно, уже входите в их число.

  Асторе снова поцеловал его руку, и герцог, засмеявшись, легко коснулся пальцами его щеки.

  – Вы очаровательный юноша. Идите к своему брату и поговорите с ним.

  – Думаю, мы вернемся в замок, ваше сиятельство.

  – Да, хорошо. Увидимся завтра.

  Асторе ступил назад, не сводя с него восхищенных глаз, быстро поклонился и направился ко мне.

  – Я все видел и слышал, – сказал я, едва он приготовился раскрыть рот. – Пойдем отсюда, я сам собираюсь поговорить с тобой.

  – В чем дело?

  Я хмуро направился к лошадям, и только взяв у конюха поводья и вскочив в седло, позволил себе едко поинтересоваться:

  – Чем это так прельстил тебя Чезаре Борджиа? Не ты ли еще сегодня утром твердил, что он дьявол?

  – Оттавиано, не будь неблагодарным, он искренне хочет позаботиться о нас.

  Я поехал вперед, но Асторе догнал меня и упрямо объявил:

  – Я сказал ему, что мы согласны пойти вместе с ним.

  – Знаю, знаю. Стоило ему польстить тебе, и ты растаял. Тебе не приходило в голову, что все эти лицемерные восторги закончатся, едва мы покинем Фаэнцу? Праздник в твою честь – это, конечно, не может не растрогать. Будь осторожен с ним, братишка, не верь безоглядно всему, что он говорит.

  Уже в замке, лежа в моей кровати, Асторе, упорно отмалчивавшийся всю оставшуюся дорогу, возобновил беседу:

  – Если мы пойдем с ним, с нами ничего плохого не случится. Да у нас, в общем-то, и нет выбора. Куда нам деваться – без денег, без влиятельной родни, без связей? Почему ты не хочешь довериться Чезаре Борджиа? Только потому, что он захватил Фаэнцу?

  Я вздохнул. Разве мог я сказать ему, что попросту боюсь Чезаре, понимая, что он за человек? Он бы не понял, да и не стал пытаться понять. Судя по всему, Асторе был очарован герцогом Валентино.

  Наклонившись, я осторожно поцеловал его, и он с готовностью отозвался, обвив руками мою шею.

  – Знаешь, почему я соглашаюсь на все это? – спросил я, отыскивая рукой его напрягшуюся плоть.

  – Почему же?

  – Только потому, что люблю тебя.

  Он рассмеялся, прижимаясь ко мне.

  – Оттавиано, мой дорогой кастеллан...

  – Я же говорил, что никогда тебя не брошу. – Я принялся ласкать его, а он неотрывно смотрел на меня, и его пальцы скользили по моему телу.

  – Что ты думаешь о Чезаре? – внезапно спросил он.

  Я неопределенно пожал плечами.

  – Он ловкий, хитрый и умный. Очень сильный... по-моему. – Слегка сжав пальцы, я заставил его застонать и поцеловал в губы.

  – Ох, Оттавиано... Да, вот так... Знаешь, а ведь он красивый. Я... не могу перестать думать о нем.

  – Прекрати.

  – Ты ревнуешь?

  – Заткнись, Асторе.

  Он тихо засмеялся и закрыл глаза, быстро двигая рукой внизу моего живота. Его дыхание стало быстрым и прерывистым, и я, не прекращая ласк и поцелуев, смотрел, как он неотвратимо приближается к концу. Вскрикнув, он замер, стиснул мое плечо и содрогнулся всем телом, изливаясь. Я почти сумел догнать его. Корчась от наслаждения в его объятиях, я вдруг представил себе лицо Чезаре Борджиа, гордое и аристократичное в своей мужественной красоте. Не удивительно, что он произвел такое сильное впечатление на Асторе, подумал я сквозь туман последнего восторга. Но я не мог отделаться от ощущения гадливости, вспоминая, как он целовал меня, и не понимал, чего же хотелось мне самому. Я по-прежнему боялся Чезаре и не доверял ему, а Асторе, кажется, был рад любому знаку внимания с его стороны...

  Из Фаэнцы мы отбыли через три дня. Все это время герцог Валентино занимался устройством городских дел, и мы почти постоянно были рядом с ним. Городской совет остался почти в прежнем составе, однако Чезаре счел необходимым назначить еще двоих доверенных людей, чтобы обеспечить соблюдение своих интересов. Также нам был представлен новый наместник города – знатный испанец из окружения герцога Борджиа, служивший ему еще с детства, синьор Рамиро де Лорка. Мне он не слишком понравился: чопорный и надменный со всеми окружающими, он пресмыкался перед Чезаре, порой откровенно лицемеря, чтобы угодить своему господину. Выбор такого наместника ставил меня в тупик: уже на второй день после знакомства с ним я начал проникаться к нему отвращением, и, по моему мнению, горожане должны были очень скоро возненавидеть его. Когда я намекнул об этом Чезаре, тот только отмахнулся.

  – Я понимаю, Рамиро далеко не ангел, но у меня нет сомнений в его преданности. Фаэнца должна почувствовать руку нового правителя и научиться жить по новым законам. Если он станет проявлять излишнее рвение, я изменю свой выбор.

  – Что ваше сиятельство называет излишним рвением? – поинтересовался я.

  – Рамиро бывает немного жестким, особенно когда дело касается неисполнения его распоряжений. Он путает мир и войну, но пока это мне только на руку. Возможно, ему удастся быстро восстановить порядок в городе.

  – Но...

  – Уверен, именно такой наместник сейчас и нужен Фаэнце. – Он с усмешкой посмотрел на меня. – Не стоит беспокоиться об этом, Оттавиано.

  Позже, вечером, разговаривая с Асторе, я поделился с ним своими опасениями.

  – Испанец будет править городом от имени Борджиа! – с негодованием сказал я. – Может быть, я еще стерпел бы, будь это Мальвецци или Бальони, но грязному испанскому выскочке тут не место!

  – Это уже не наш город, Оттавиано, – спокойно возразил Асторе. – Или ты забыл? Завтра мы покинем Фаэнцу, а вернемся ли – бог весть.

  – Завтра? – опешил я, гадая, когда это герцог Валентино упоминал об отъезде.

  – Да. Чезаре хочет уехать как можно скорее, так что все это, – он обвел глазами комнату, – мы видим, может быть, в последний раз.

  – Он говорил тебе об этом?

  – Вечером он приказал командирам поднимать солдат и готовиться к походу. Мы выступаем утром.

  Черт побери, мысленно выругался я. Мне казалось, у нас еще полно времени, чтобы немного передохнуть от осады и всей круговерти последних дней, но Чезаре Борджиа, видимо, не сиделось на одном месте.

  – Куда же мы отправляемся?

  – Он не говорил мне.

  Я задумался.

  – Вижу, ты знаешь обо всем гораздо лучше меня. Как так получилось, ведь я почти все время был вместе с вами?

  Он тихо рассмеялся.

  – Я знаю совсем немного. Ты как раз отошел, чтобы поговорить с сенешалем, когда герцог рассказал мне о предстоящем отъезде. Почему ты все время пытаешься защитить меня от Чезаре? Я...

  – Он страшный человек, Асторе. Ты видишь только внешний блеск, его ум и обаяние ослепляют тебя, оставляя скрытыми жестокость, хитрость и лицемерие. Как думаешь, почему люди так боятся его? Посмотри на убийц, окружающих его, на Мигеля, на Рамиро, на бешеного графа Вителли, ненавидящего, кажется, весь мир... Они преклоняются перед ним.

  – Оттавиано, он не сделал нам ничего плохого. Подумай, что с нами было бы, не предложи он нам свою поддержку? Мы добровольно встали на его сторону, и мое желание быть рядом с ним продиктовано благодарностью.

  Я принял бы это объяснение, если б за его словами не скрывалось нечто большее. Я видел, какими глазами Асторе смотрел на герцога Валентино, и отчаянное чувство собственной вины и щемящей ревности сжимало мне сердце. Я винил себя в том, что позволил Асторе решить все за нас обоих, и в том, что теперь ничего уже нельзя было изменить.

  Отъезд из Фаэнцы я вспоминаю как плохой сон: мне не верилось, что я покидаю свой родной город, везя с собой лишь шпагу и вымпел Манфреди на длинном древке. Сильный гнедой жеребец, подаренный мне Чезаре, плохо слушался, и мне постоянно приходилось натягивать поводья, чтобы удержать его. Асторе, в сверкающих доспехах с гербом, ехал рядом со мной на черном коне, и его восхищенный взгляд скользил по выстроенным в маршевом порядке отрядам воинов и командиров. Чезаре Борджиа держался особняком, горделивый и широкоплечий, и отрывисто раздавал распоряжения. Жители Фаэнцы, уже успевшие проникнуться доверием и симпатией к герцогу, пощадившему город, толпились на улицах, провожая армию в поход. Я помню топот сотен ног, цокот подкованных копыт по мостовой, звон оружия, скрежет доспехов и выкрики людей, – от скопления народа и завораживающего марша кружилась голова, и я не мог воспринимать окружающее как обычную реальность.

  За городскими воротами Асторе оглянулся, его подбородок чуть дрогнул, и я заметил, как влажно блестят его глаза.

  – Прощай, Фаэнца, – скорее угадал, чем услышал я его голос, и мысленно эхом повторил его слова. Увидимся ли мы еще, мой славный город?

  Чезаре двинулся по дороге на северо-запад, к Болонье, и я понял, что не зря опасался за судьбу Джованни Бентиволио. Выслав вперед графа Вителли с полуторатысячным отрядом, он надеялся захватить небольшие укрепленные форты на границах владений деда Асторе. Остановив армию вблизи еще одной приграничной крепости, герцог Валентино направил послов к Бентиволио с требованием добровольно сдать все укрепления к востоку от Болоньи.

  Пока старик раздумывал, Чезаре захватил ближайшую крепость и разместил в ней свое войско. Я был потрясен легкостью, с которой нам удалось выбить из крепости гарнизон; фактически, нам не пришлось сделать ни одного боевого выстрела, разве что для острастки. Солдаты Бентиволио сдались, даже не выказав желания сопротивляться, и Чезаре вступил в ворота. Асторе следовал сразу за ним. По всему было заметно, что герцог Валентино был его кумиром.

  Мы разместились в крепости, выставили караулы и стали ждать ответных действий Джованни Бентиволио. Каждый день приходили новые вести: отряд Вителли захватил еще три приграничных крепости, так что кольцо вокруг Болоньи смыкалось все теснее. Похоже было, что у старого герцога Бентиволио не оставалось особого выбора, как только пойти на мировую, выполнив все требования Чезаре.

  На третий день прибыли послы из Болоньи; когда их проводили к герцогу, он принял их с холодной любезностью и велел передать правителю свои условия, лишавших деда Асторе самой значительной из его пограничных крепостей. Кроме того, Чезаре потребовал денежной компенсации и обещания содействия его армии против любых врагов Церкви и Рима. Я был потрясен жесткостью выдвинутых условий; герцог Валентино явно не был расположен церемониться с Бентиволио.

  Послы отбыли под вечер, чтобы доставить ультиматум в Болонью. Чезаре ужинал в обществе кондотьеров, пригласив и нас с Асторе. Он непринужденно смеялся, шутил по поводу храбрости болонских солдат и спрашивал, не мало ли он потребовал у герцога Джованни. Время от времени он смотрел на меня, и я невольно отводил глаза, чувствуя в его взгляде откровенное желание, вызывавшее в моей душе смятение и страх. В то же самое время Асторе не спускал глаз с него самого: мальчишка был очарован и делал все, чтобы Чезаре обратил на него внимание.

  После ужина все разошлись по своим делам, за столом остались лишь герцог Валентино да мы с братом.

  – Ну что ж, Асторе, – улыбнулся Чезаре, – уже поздно, а день выдался нелегкий. Думаю, всем нам не помешало бы отдохнуть. Надеюсь, вас хорошо устроили?

  – О да, ваше сиятельство, мы с Оттавиано чувствуем себя почти как дома.

  – Хорошо. Я непременно загляну к вам сегодня же, если выдастся свободная минута. Мне нужно обговорить с синьором Мальвецци диспозицию, и надеюсь, это не займет слишком много времени.

  Он проводил нас до двери, и уже у порога его пальцы с силой сжали мое плечо. Я обернулся к нему; по его губам скользнула мягкая усмешка. Дрожа от недоброго предчувствия, я вышел следом за Асторе.

  – Мы должны ждать его в моей комнате, – сказал я. – Будь со мной, братишка, я не хотел бы оставаться с ним наедине.

  – Почему?

  – Я ему не доверяю.

  – Ты просто трус, Оттавиано. Вообще, в твоей комнате только скамья у окна и топчан. Думаешь, я долго смогу просто так сидеть рядом с тобой? Если Чезаре догадается, что мы с тобой... ну, ты понимаешь.

  – Ладно. Я сяду на скамью, ты на постель, мы поговорим, потом он придет, посмотрит, как мы устроились, и уйдет спать. Потом можешь отправляться к себе, если захочешь.

  Он пожал плечами.

  Мы прождали довольно долго; в крепости понемногу стихали все звуки, люди ложились спать, и лишь перекличка часовых нарушала молчание ночи. Асторе начал позевывать, и я понял, что герцог вряд ли придет сегодня. Напряжение и усталость прошедшего дня стали сказываться и на мне.

  – Ложись-ка спать, – предложил я, подходя к нему и обнимая за плечи. – Можешь прямо здесь, со мной, а нет – ступай к себе.

  – Мне будет спокойнее здесь, – сонно пробормотал он, прижавшись губами к моему уху. – Поцелуй меня и раздень.

  – Хорошее совмещение любовника и слуги, – заметил я, целуя его в щеку. – Иди и ложись, я сейчас.

  Он побрел к ложу, на ходу стягивая колет и рубашку. Я решил запереть комнату Асторе, чтобы кто-нибудь случайно не обнаружил, что она пуста, и вышел в безлюдный и темный коридор. После освещенной комнаты глаза почти ничего не видели, и какое-то время мне пришлось постоять, привыкая к темноте. Я пробрался к нужной двери, запер ее и приготовился идти к себе, когда наткнулся на Чезаре Борджиа.

  Я сразу узнал его, хотя он подкрался так тихо, что мне показалось, будто он материализовался из воздуха. Его пальцы мертвой хваткой впились в мои запястья, он притиснул меня к стене, навалившись всем телом.

  – Мой маленький полководец, – прошептал он, кусая меня за ухо, – я же обещал, что мы продолжим наш разговор...

  – Пустите меня, – дрожа от ужаса и возбуждения, пробормотал я. Его лицо во тьме было едва различимо, я видел лишь черные провалы глаз и линию губ.

  – Оттавиано...

  Его рука скользнула по моей груди, по животу и дальше вниз, пальцы уверенно сжали мой твердеющий член.

  – Нет... Я не хочу...

  – Ты лжешь. Целуй меня, ну же... смелее... – Он прижался ко мне и накрыл губами мои губы. Его язык властно вонзился между моими зубами, и я застонал, не в силах сопротивляться.

  – Ты чудо, – выдохнул он, шаря руками по моему телу. – Ты никогда не сдаешься, и это заставляет меня желать тебя еще сильнее.

  Взяв мою руку, он сунул ее себе в штаны, и я ощутил жар его восставшей плоти. Он зарычал от удовольствия, как дикий зверь, и вцепился в меня, прерывисто дыша.