Роскошь и тлен (СИ)

Текст добавлен: 17 июля 2025, 02:17

Текст книги "Роскошь и тлен (СИ)"

Автор книги: J R Crow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– А ты найди, – ласково потребовал Ян. – Стульчик там раскладной из кладовой принеси. В противном случае ты, – он указал на госпожу Юй, – займешь его место.

– М-м-мое? – вельможа позеленел и едва не лишился чувств.

Невзирая на протокол, сопровождавшие ее солдаты разразились одобрительным ревом.

Юй Шан Ронг поклонилась:

– Я не заслужила такой чести, мой император. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы и впредь верно служить вам.

Хорошо. Очень хорошо. Уже два человека обязаны ему жизнью – а такие вещи просто так не забываются, особенно когда в голове засели сотни наставлений о вере, чести и долги. Ян чуть заметно улыбнулся:

– Снимите с нее кандалы. Это и есть мое решение.

Ян со скучающим видом передвигал по туалетному столику забавные безделушки. Сегодня слуги почему-то не торопились раздевать его и готовить ко сну, и это обстоятельство вызывало смутное ожидание чего-то особенного.

За неделю, которую он пробыл императором Поднебесной, Ян, с его деятельной натурой, успел натворить куда больше, чем успел бы на его месте любой другой правитель.

После суда над генералом Юй, он велел организовать ужин со всеми советниками, в течение которого болтал с ними о ничего не значащей ерунде. То есть, так должно было показаться со стороны. По результатам он разжаловал половину вельмож, и они, затаив обиду, вынуждены были вернуться в родовые имения. Взамен Ян набрал людей, выбрать которых, по крайней мере с точки зрения Мин Чи Фу, мог только истинный безумец. Мелкий удельный князь, рядовой солдат из охраны… особенно советника возмутил плутоватый торговец. Честно говоря, последнего Ян просто заприметил как “коллегу”, способного порадовать императора высококачественным одурманивающим ядом. До опиума местному Китаю оставалось еще несколько сотен лет, но если взять определенные листья и сжечь их в курильнице, то в голове становится столь же изумительно пусто. Вот и сейчас Ян вдыхал ароматный дым, неторопливо размышляя о том, что больше всего ему бы хотелось просто повесить Мин Чи Фу на ближайшем дереве. Но увы, это могло сильно испортить просчитанную партию – вредный советник, к сожалению, имел в государстве слишком большое влияние. Поэтому Ян просто расставил фигуры, пообещав себе, что обязательно вернется в этот мир где-нибудь через полгода, дабы полюбоваться, что у него получилось.

И как же хорошо, что сегодня ему не пытались подсунуть очередную наложницу. Ян давно был равнодушен к женским прелестям, как таковым – его будоражила возможность столкнуть с пьедестала праведности, или покорить неприступную крепость… или проводить ночи с тем, кто действительно его… любит? На самом деле, он демонстративно не верил в любовь, и это слово слетало с его языка лишь в ироничном контексте. Сильную душевную привязанность к кому бы то ни было Ян предпочитал снисходительно величать “симпатией”.

Впрочем, от обитательниц гарема не стоило ждать ни первого, ни второго, ни третьего. Лишь покорность или желание воспользоваться. Стоит ли говорить, что ни к одной из девушек Ян даже не прикоснулся?

Первую он спросил, каким своим умением она больше всего гордится, и наложница поведала, что усердно тренировалась с мечом и сейчас владеет им не хуже, чем любой из солдат.

– Не слишком нужное умение для женщины, – не преминул подколоть ее Ян и тут же заявил, что не разделит с ней ложе, если она не победит его в честном бою и даже любезно предоставил длинный кинжал. После безуспешных попыток хотя бы задеть хохочущего и совершенно безоружного императора, девушка сдалась и понуро спросила:

– Мне уйти? Если я уйду сейчас, то покрою себя несмываемым позором, раз не сумела ублажит владыку.

– Ну почему же? – сжалился Ян. – Мне было вполне весело. Ложись спать и никому ничего не рассказывай.

Последняя же девица с чего-то решила порадовать его занудными поэмами о заклинателях древности – с их неизменной приторной праведностью и сияющим героизмом. Ян терпел до последнего, но потом не выдержал:

– Прекрати терзать мои уши похождениями этих занудных моралистов!

– Но я думала… что владыка бессмертный…

– Послушай, милочка, – Ян наклонился к ее лицу так близко, будто собирался поцеловать. Щеки девушки залились румянцем, но дальше волнующего сближения дело не пошло: – я расскажу тебе секрет, ладно?

Наложница робко кивнула.

– Владыка бессмертный – мастер темного дао [1]. И ненавидит всех этих вышколенных героев с их правильным путем. И когда я убиваю кого-то из них – моя ненависть растет, и вместе с тем, сила, которую она питает. Как думаешь, если я убью тебя – за то что посмела осквернить мой слух прославлением их омерзительных подвигов – я стану сильнее хоть чуть-чуть?

Из покоев государя девица убежала в слезах. И Яну было ни капельки не стыдно – кто же виноват, что местные тепличные орхидеи не понимают шуток?

Сейчас советники, наверное, головы себе ломают, кем еще его стоит попытаться заинтересовать. Ян мысленно издевательски пожелал им удачи.

И все-таки что-то было не так. Слишком тихо. Даже ветер исчез, и легкие занавески на окнах совсем не дрожали.

Ян понял, что пока он сидит на месте, ничего не произойдет, поэтому перебрался на кровать, лёг, не раздеваясь, и накрылся покрывалом. Он беспечно закрыл глаза, но продолжал чутко прислушиваться к каждому шороху.

Они оказались чертовски хороши – будь на месте Яна действительно прирожденный император, знаток законов и церемониалов, он был бы уже мертв. И даже когда путь опускающемуся клинку преградил меч, убийца не растерялся и мягко отпрыгнул, давая себе место для маневра.

– Всего шестеро? – презрительно бросил Ян, воспарив над постелью. – Вы серьезно?

Они были одеты в одинаково безликие серые одежды, а лица скрывали за широкими повязками. Убийцы не были заклинателями в привычном смысле слова – но их стиль показался Яну смутно знакомым, а выучка неприятно удивила.

Очень давно ему не приходилось сражаться в полную силу, поэтому первые несколько мгновений приходилось просто блокировать или уворачиваться от их ударов. Но было в противниках из Поднебесной одно крайне удобное обстоятельство – кем бы они ни были, и кто бы их не обучал: если есть школа – значит существуют серии зазубренных приемов. Нужно просто прожить достаточно долго, чтобы выявить закономерность.

Ян подпустил одного из убийц на длину клинка – и исчез, чтобы тотчас возникнуть за спиной оставшегося без прикрытия товарища и привычно перерезать ему горло.

Еще один играючи увернулся от метательной звезды, но не смог уклониться от облака серого порошка, брошенного в лицо. Дико вращая глазами, убийца накинулся на своего напарника, более не разбирая ни друзей ни врагов.

Это неожиданное противостояние заставило четвертого отвлечся, и Ян пронзил его грудь насквозь. Расправиться с двумя оставшимися было делом техники.

Последний убийца отпихнул тело обезумевшего собрата, и тут же оказался повален на пол и прижат августейшим коленом.

– Кто послал тебя?

Убийца был не робкого десятка – что-то хрустнуло на зубах, он обмяк, голова безвольно склонилась набок.

– Нет-нет-нет-нет, – Ян растерянно похлопал его по щекам, но убийца был добропорядочно мертв.

– Нет, милый мой, так не пойдет, – обмакнув палец в одну из кровавых луж, мастер темного дао размашисто начертал у него на лбу магический знак. – Встать!

Мертвец распахнул глаза – белые и жуткие, на его шее надулись вены, казавшиеся сейчас синеватым узором.

– Кто послал тебя?

– Его императорское высочество, истинный наследник Поднебесной, – бесцветным голосом рассказал зомби.

– И его не волновало, что о нем после такого подумают?

– Много людей желают вашей смерти.

– Справедливо. А теперь, убирайся! – кончиком ногтя Ян перечеркнул кровавый иероглиф, и жалкое подобие жизни вновь обернулось смертью.

Император оглядел комнату. Шесть трупов – отличная декорация для красивого ухода со сцены. Оставаться здесь ему было больше не интересно – он вдоволь повеселился, и теперь следует исчезнуть, чтобы занудный протокол не сумел затмить приятные воспоминания.

Ян с сомнением посмотрел на ящик, в котором прятал простую одежду, но решил не переодеваться – если убийц было больше, то у них появится отличный шанс просто заколоть его, пока он выпутывается из парадных одеяний. Поэтому Ян просто собрал все необходимое – мешочек с травкой, оружие, небольшую золотую курильницу. Одну из метательных звезд тщательно вымазал в крови и завернул в платок.

Потом вскочил на меч и, обогнув дворец, уже привычно приземлился на окно Эмили. Девушка выпутывала из своей головы украшения – сегодня ей тоже никто не пришел на помощь – и тихо ругалась себе под нос.

– Оставь, потом снимешь, – не тратя времени на приветствия, поторопил Ян. – Мы возвращаемся в Гранбретанию.

– Но как?

Ян показал ей крошечную баночку с красным порошком на дне.

– На моем мече осталась кровь Ксеркса. Вот, наскреб немного, пока его чистил. Должно сработать. Если ты конечно не хочешь…

– Ну наконец-то! – девушка не дала ему договорить. – Пока ты там изображал грозного короля, я тут… я тут на гуцине играть выучилась!

– Ужас, – Яна аж передернуло. Он вытащил из-под складок ханьфу серебряный ключ и посыпал его кровавым порошком.

[1] В традиционном китайском фентезийном колдовстве используется так называемая светлая ци – энергия жизни. В противовес ей существует темная ци, дающая силу чудовищам, злым духам и восставшим мертвецам. Она рождается из нереализованной ярости и ненависти. И правильный путь – дао – подразумевает использование своей собственной светлой ци. Темный путь, соответственно, – использование темной ци из любого источника. В большинстве своем порицается из-за якобы аморальности и опасности для самого заклинателя. Ян владеет обеими техниками.

Глава 18. Пучины памяти

Воздух этого странного места дрожал в голубоватом свете невидимых огней, как легчайшие морские волны. Мимо проплывали косяки рыб – полупрозрачные, как бестелесные души. Все звуки приглушенные, будто бы пробиваются сквозь толщу воды. И каменные стены, основательные, монументальные, древние, как сама реальность.

– Если это Гранбретания, то я – лесная фея, – храбрясь, фыркнула Эмили, хотя обстановка ее порядком озадачила.

– И магия опять не работает, – первым делом проверил Ян. – Хорошо, что я догадался оставить меч.

– Эй, принцесса, – давясь смехом, произнес кто-то смутно знакомым голосом, искаженным странной акустикой. – Как можно такое красивое платье – и кровью заляпать?

– Какая я тебе принцесса? – возмутился Ян, смекая, что красные пятны из всех присутствующих есть только на нем. – А ну иди сюда, я тебе язык отрежу за такие шуточки!

– Полноте, господин Ян, вы меня уже один раз убили. Я думал, вы из тех, кто не любит повторяться.

Мимо его лица медленно и нахально проплыл осьминог. Колющий удар мечом он просто проигнорировал – клинок прошел насквозь, не причинив никакого вреда. И лишь отодвинувшись на пару метров, морской гад изменил форму, превращаясь в юношу с синими волосами и перепончатыми ушами. Вместо простецкой провинциальной одежды на нем красовалась блестящая броня, копирующая рыбью чешую.

– Ксеркс, ты чертов засранец, – Ян все-таки опустил оружие. – Что не так, с твоей кровью, если она притащила нас сюда?

– Не хотел вас подставлять, господин Ян, – рассмеялся тот с неприкрытой издевкой. – Но я действительно умер для старого мира, и теперь моя родина – здесь, в обители Отца Дагона.

– Погоди, – вмешалась Эмили, – ты говоришь про кровь и перемещение между мирами так, как будто все знаешь про серебряные ключи…

– Ну естественно я знаю, – фыркнул Ксеркс. – Иначе стал бы я связываться с этим ритуалом обретения силы.

– А я думал, тебе это нравилось, – заметил Ян.

– Нравилось, – Ксеркс мечтательно улыбнулся. – Конечно. Аж до столицы весть докатилась – так лестно. Но в мире есть куда более приятные занятия, чем подкарауливать дурех из холмовой части нашей захолустной деревни. Купить бы шляпу с широкими полями и рубашку с высоким воротником, уехать в Лондон…

– Твои планы на жизнь мы уже слышали. Давай ближе к делу, – перебила Эмили. Как с ней иногда случалось, девушка будто-бы нутром чувствовала, что здесь не стоит затягивать разговоры – циклопический дворец вовсе не был безопасным.

– И то верно, – осекся Ксеркс. – Если кратко, я хотел спасти мир.

– Спасти мир? Ты? Вот умора! – Ян же был сама беспечность. Не иначе из-за меча в руке – может, правду говорят, что оружие делает людей слишком самоуверенными? Вот только Эмили сама была обвешана ножами, но какого-то ощущения всемогущества у нее так и не появилось.

– И вовсе даже не смешно, – обижено буркнул Сын Дагона, – белый лорд, сыграв на вечном желании Отца хоть в чем-то обставить Йог-Сотота, уговорил его украсть ключи и на их основе построить стационарную сеть порталов между мирами и тем самым пошатнуть незыблемость власти над Вратами. Задачка сама по себе довольно опасная – говорят, один маг, согласившийся разрабатывать проект, уже коней двинул…

– А, Томас! – догадался Ян. – Так это я ему помог. Видишь, мы даже знакомы не были, а я уже делал твою работу…

– Ну хоть ты время не тяни! – почти взмолилась Эмили. – Мне здесь не нравится!

Ксеркс снисходительно ей улыбнулся, но все-таки продолжил:

– Жизни магов меня мало интересуют, на самом деле. Йог-Сотот сейчас просто с усмешкой наблюдает за мышиной возней, но если угроза его монополии станет серьезной, то он этого ни за что не потерпит. И начнется война между Древними Богами. Неизвестно, сколько миров пострадает, но наш так точно сравняют с космической пылью. Поэтому белого лорда нужно убить до того, как его план продвинется хоть на шаг. Тогда Отец послушает меня – и ничего не случится. Вам же, если так не терпится попасть в Гранбретанию, это тоже выгодно – белый лорд настолько чистокровный уроженец Лондона, что чистокровнее не бывает. Ну как, поможем друг другу?

– И откуда ты все это знаешь? – недоверчиво прищурилась девушка.

– Имеющий уши да услышит, – обтекаемо ответил юноша, как бы невзначай касаясь своих ушных перепонок.

– Кто такой белый лорд? – Яна больше интересовали сугубо практические вещи.

Ксеркс не ответил. Он внезапно съежился, превратился в каракатицу и, ускоряя себя реактивными струями призрачной воды, поспешно сбежал прямо сквозь стену.

– Я – белый лорд, – в конце коридора стоял Люциус.

– Пучины памяти, – прошептал он, складывая пальцы в стандартную позицию для сотворения заклятий.

Темно-бирюзовое облако незнакомой магии, закручивающееся как безжалостный водоворот, было последним, что Ян увидел, прежде чем его сознание провалилось в небытие.

– Цзяо Ян! – молодой заклинатель в простых белых одеждах монаха обличающе наставил на него меч. – Ты повинен в истреблении малочисленных кланов бессмертных! Я гнался за тобой через всю Поднебесную и, наконец, настиг. Я заставлю тебя признать вину и получить наказание за свои злодеяния!

– Светлейший даочжан, – Ян улыбается невинно и насмешливо. – Я признаю вину, а вот наказание зависит от того, поймаешь ты меня или нет.

Клинки сталкиваются с мелодичным звоном. Исполнив красивый пируэт, Ян отпрыгивает на несколько шагов, готовясь к новой атаке.

– Почему? – в голосе белого заклинателя звучат непонимание и отвращение. – Чем клан Ли провинился пред тобой?

– Дай-ка подумать, – Ян демонстративно почесал подбородок рукоятью меча, – молодой господин Ли на ярмарке толкнул меня, и я уронил в грязь мой сунжуань [1]. Достаточно веская причина, ты не находишь?

– Разве стоит одна сладость тридцати невинных жизней?!

– Ну конечно! Сладость – моя, а жизни чужие, – он парирует очередной яростный выпад, и тут же контратакует, заставляя даочжана отступить.

– А клан Чан?! Найдены убитыми в собственном поместье. Из дорогих вещей ничего не пропало…

Скрещенными запястьями Ян останавливает удар сапогом и взмахивает мечом, целясь в шею, но меч лишь натыкается на меч.

– Я что, похож на вора? Ни золота, ни железа ничего не взял.

– Тогда почему? – если бы укоризной можно было убить, Ян бы уже был мертв. Но он лишь на миг зависает в воздухе, пропуская под ногами рубящий удар.

– Почему? Они слишком плохо пели, чтобы иметь право жить.

– Ты чудовище!

В этот раз, Ян едва успевает уклониться, и на его плече появляется глубокая царапина.

– Или твоим забитым тупыми правилами мозгам больше по душе объяснение, что я ненавижу этих благородных господ, которым плевать на всех, кому не повезло родиться на нищей улице?

Белый заклинатель молчит – да и бесполезны здесь всякие разговоры.

Они вновь скрещивают клинки – и в воздух вздымается облако серой пыли.

Ян взмахивает мечом – и видит сквозь пелену, как капает кровь на грунтовую дорогу.

– Интересно, сможешь ли ты теперь меня найти, если у тебя нет глаз?

– Было забавно?

Безупречный даочжан, такой правильный и такой жалкий. Растерянный, как маленькая домашняя зверушка перед голодным диким зверем.

И хотя он не мог его видеть, Ян улыбнулся до ушей:

– Да. А как иначе?

Голос светлого заклинателя дрожит:

– Почему? Почему ты оставался со мной все это время?

– Ты сам ответил на свой вопрос – это было забавно.

Даочжан нервно облизывает пересохшие губы. Ян знает, о чем он думает – безумный убийца, гроза маленьких кланов, повинный в злодеяниях многочисленных и тяжких. Как же это обычно называется – пригрел змею на груди?

– Ты… обманул меня, – буквально на глазах с его лица исчезает румянец, делая кожу мертвенно бледной. Неужели, ему жаль? Может ли быть, что он предпочел бы оставаться в блаженном неведении? Ян упивается мгновением своего торжества. Его злейший враг привязался к нему, искренне. И правда ранит его больнее, чем дисциплинарный кнут. Что в этом мире может быть слаще свершившейся мести?

– Весь мир полон обмана, – он роняет слова, будто бы поворачивая нож в открытой ране, – если ты так и не научился различать, где ложь, а где истина, тебе, пожалуй, стоило оставаться в своем горном храме, и достигать бессмертия в бесконечных медитациях.

– Цзяо Ян… ты действительно… отвратителен до тошноты.

– Знаешь, почему я тебя ненавижу? – Ян наклоняется к его лицу, так что даочжан может чувствовать его горячее дыхание. – Больше всего мне противны люди, подобные тебе, хвастающиеся своей добродетелью и чистотой, глупые, наивные дураки, считающие, что одни лишь их добрые дела делают этот мир лучше! Тебя от меня тошнит? Замечательно. Честно говоря, мне на это плевать. Однако ты и впрямь думаешь, что вправе считать меня отвратительным?

Светлый заклинатель медлит с вопросом:

– Что ты имеешь в виду?

– Сможешь ли ты с уверенностью сказать, что все чудовища, которых мы истребляли вместе, действительно были чудовищами? – с издевательской нежностью отозвался Ян. – Или может быть, иногда жертвами становились люди, которые просто чем-то мне не понравились? Уверяю тебя, и такое бывало. Они так страдали, так мучились, когда твой меч пронзал их сердца. Некоторые даже падали на колени, рыдали и кланялись тебе в ноги, умоляя отпустить стариков и детей. И не отрежь я им языки, то, пожалуй, они бы молили о пощаде.

– Ты лжешь мне! Ты опять пытаешься меня обмануть!

Ян без труда уклонился от пары яростных ударов – что может быть проще, если месяцами наблюдать за чьей-то техникой? Весело рассмеялся:

– Видишь даочжан, мы теперь сообщники – убийцы. И совсем-совсем друг от друга не отличаемся. Все еще хочешь меня наказать? Ну так и ты заслуживаешь наказания ничуть не меньше!

На белой, как снег, ленте проступают устрашающие красные пятна. Отсутствие глаз не позволяет ему плакать, поэтому кровь течет вместо слез.

Но ярость сменилась холодным спокойствием.

– Ты прав. И в отличие от тебя, я его принимаю.

Он резко поднял меч, развернул острием к себе и приставил лезвие к своей шее. Мгновение – и по серебристому, как лунный свет, клинку стекают на землю алые ручейки. Медленно-медленно, будто бы во сне, падает тело того, что еще секунду назад был самым светлым заклинателем Поднебесной…

Крик отражается от стен убогой лачуги.

– Как ты посмел меня бросить?! Как ты посмел… предатель!

Ян сидит на коленях, сжимая в руках окровавленную ленту. Ногти впиваются в кожу, оставляя глубокие ссадины, но ему все равно.

– Глупый, глупый, наивный даочжан. Ты просто должен был упасть во тьму, какого дьявола ты решил умереть? Кого, скажи на милость, мне теперь ненавидеть?

Даочжан молчит. Восставшие мертвецы вообще не говорят без разрешения. В пустых, залитых кровью глазницах Яну видится то особенное, до омерзительной дрожи праведное торжество.

– Думал, обставил меня да? – Ян в ярости вцепляется ему в воротник некогда белого одеяния. – Так вот знай – это я победил! А ты трус! Просто жалкий трус! Мне что, сходить за тобой на тот свет? Я готов, давай! Поиграем в прятки среди духов!

Мертвецы все понимают слишком буквально. Мертвецы повинуются течению темной ци, а не словам.

Когда серебристый меч пронзил грудную клетку, больно не было. Да и что такое физическая боль по сравнению с тем, что тот, чье признание было Яну почему-то так мучительно необходимо, ушел в закат, даже в смерти своей оставаясь несломленным.

Ян не помнил, что будет дальше – лишь на границе сознания мелькало что-то о горьком дыме, в котором растворяется даже душевная боль…

Вновь светит солнце. Молодой заклинатель в простых белых одеждах монаха обличающе наставляет на него меч. Смотрит с отвращением.

– Чем клан Ли провинился перед тобой?

– Дай-ка подумать… молодой господин Ли на ярмарке толкнул меня, и я уронил в грязь мой сунжуань. Достаточно веская причина, ты не находишь?...

Он пытался остановить свою руку в последний момент, но все равно наносил удар.

Он пытался промолчать, но слова, что ранили больнее любого ножа, все равно звучали.

Он умирал десяток раз – все потому, что ни за что не желал отпускать от себя своего единственного достойного врага.

Своего возлюбленного врага.

Может это и есть ад, которым пугает имперская церковь? Ян не помнил, что такое имперская церковь, но вот ад почему-то оказался слишком живучим воспоминанием. Мертвое, спрятанное под замок, погребенное, обернулось кошмаром, который будет терзать его всю оставшуюся вечность.

– Чем клан Ли провинился перед тобой?

Эмили опомниться не успела, как оказалась в клетке. Прутья, сплетенные из тонких белых раковин лишь казались хрупкими, на деле же не уступали по крепости титановому сплаву – это девушка проверила первым делом, но только разодрала себе ладони.

Больше же всего ее беспокоило состояние Яна. С тех пор как его бросили на пол тюрьмы, он не пошевелился, застывшие глаза не реагировали на свет, а слабое биение сердца скорее угадывалось, чем прослушивалось.

Эмили тряхнула его за плечи:

– Вставай. Ну что ты в самом деле…

– Мне жаль, леди Эмили, но это невозможно, – а вот и белый лорд собственной персоной.

– Дай мне только до тебя добраться, – прорычала девушка. Рванулась к решетке и, забыв про боль, попыталась в очередной раз сломать неподатливые прутья.

– Исключено, – Люциус холодно улыбнулся. Он прошелся вдоль клетки, попутно рассказывая с нотками всезнающего превосходства: – за те годы, пока у меня в руках были ключи, я побывал во множестве миров. И если для каждого из них такие, как рыцарь Цзяо Ян редки и уникальны, то в масштабах космоса набирается весьма репрезентативная подборка. Я называю их “всесильные ублюдки”. Самоуверенные, лишенные страха, сомнений, слабостей… на первый взгляд. Но знаешь что их всех объединяет?

Он замолчал, явно ожидая вопроса, чтобы продолжить, и Эмили нехотя спросила:

– И что же?

– Воспоминание. Одна единственная ошибка, когда все их хваленое всесилие оказалось совершенно бесполезным. И вся их дальнейшая жизнь – лишь попытка доказать прошлому, что оно никогда не повторится. Как думаете, что будет, если запечатать воспоминания мелкие, кричащие, яркие, бесполезные, как конфетти из хлопушки, и оставить лишь самые глубинные, самые сокровенные? Уверяю вас, они будут бродить по кругу своих поражений. Никогда не возвращаются. Я видел это уже десяток раз. Поэтому, миледи, советую попрощаться со своим рыцарем.

– Что будет со мной?

– А вам придется немного насладиться гостеприимством господина Дагона. Когда же я построю стационарный портал в ваш мир, то отпущу вас домой.

– Отпустите врага? – скептически усмехнулась девушка. – Неужели?

– Право называться моим врагом еще надо заслужить, – надменно произнес Люциус. – Без Цзяо Яна вы не глава клана, не морская разбойница и даже не императрица. Лишь бездомная девочка, которой останется только вспоминать, какая это немыслимая роскошь – быть спутницей всесильного ублюдка. И видеть тлен, в которую превратилась ваша жизнь без него. После них всегда остается лишь тлен – либо в могиле, либо в душе.

Он холодно улыбнулся и вышел.

Эмили устало присела на пол. Она собрала все свои внутренние силы, чтобы при лорде выглядеть невозмутимо и спокойно, но сейчас хотелось просто разрыдаться от бессилия. Не зная, зачем она это делает, девушка уложила голову Яна на свои колени и нежно провела пальцами по волосам – ему ведь так нравилось, когда его глядят.

– Ян…

Слезы капают на его лицо, Эмили неловко стряхивает их широким рукавом.

– Ян… пожалуйста, вернись ко мне…

– Так вот знай – это я победил! А ты трус! Просто жалкий трус! Мне что, сходить за тобой на тот свет? Я готов, давай! Поиграем в прятки среди духов!

– Ян...

Этот голос. Странно. Его не было в прошлый раз… и в позапрошлый тоже… Это смерть окликает его с того берега реки забвения? Что ж, возможно это выход. Просто перестать сопротивляться – и больше ничего не чувствовать, не видеть, не знать.

– Ян… пожалуйста, вернись ко мне…

Нет, он ошибся. Голос принадлежит миру живых. Куда он должен вернуться? Неужели кому-то есть до него дело?

– Пожалуйста, вернись…

Меч в очередной раз ныряет сквозь ребра. И первый раз это действительно больно. Черт, это ужасно больно!

Падение. Очередное падение в злосчастный солнечный день. Ян уверен, что больше никогда не сможет съесть ни одного сладкого рулета.

Солнца нет. Ночные сумерки. Маленький старик в тонких очках бранит его по-отечески строго:

– Опять кто-то из молодых да глупых ханьфу нацепил. Сколько раз вам говорено: нет больше Поднебесной. И исконных одежд тоже нет. Эссенции не напасешься вас всех латать потом!

А руки его тем не менее быстро скользят вдоль края раны, излучая мягкий розоватый свет.

Два здоровяка осторожно тащат его в странный уродливый дом с лабиринтами беспорядочных коридоров и дверей. Кладут на стол, утыканный медицинскими иглами.

Старик протягивает ему трубку.

– Глубоко вдохни – станет легче.

Ян никогда в жизни не видел ничего подобного, но покорно затягивается горьковатым дымом. И сразу заходится кашлем, сплевывая на ладони загустевшую кровь.

– Это хорошо. Очень хорошо. Дурная кровь вышла. Лечить легче.

– Почему вы мне помогаете? – спрашивает Ян, обретая способность говорить.

– Так если мы в этом трижды проклятом Лондоне друг другу помогать не будем – всех перебьют поодиночке, – улыбается доктор. – Вдохни еще.

Кружится голова. Комната плывет перед слипающимися глазами. И так неважно, что маленький старик в тонких очках копается во внутренностях светящимися пальцами. Неважно, что было. Неважно, что будет.

– Господин Цзяо, – трое парней из клана в звании телохранителей низко кланяются ему, развалившемуся на ободранной кушетке в помещении клуба.

– Ну? – Ян шумно затягивается, и лениво поворачивает голову.

– Глава Чжэн скончался сегодня ночью.

– Мне-то какое дело? Я здесь только из-за доктора. И бесплатного опиума.

– Господин Цзяо, – они медлят, смущенные холодным приемом, но один все-таки набирается решимости: – мы просим вас стать новым главой.

– Главой? Меня? – Ян смеется, а они втягивают головы в плечи, ожидая отказа. Выдержав паузу, он милостиво кивает: – Я согласен. Думаю, это будет весело.

– Господин Ян, я все сделал правильно! Пожалуйста пощадите!

– Да неужели?

Холодные воды Темзы плещутся в белом тумане. Проклинаемый утренний холод, давно ставший привычным.

И девушка с рыжими волосами в таких смехотворно нелепых драных штанах.

В зеленом бальном платье.

В драгоценном ханьфу императрицы.

– Эмили.

Эмили не поверила своим ушам.

Ян небрежно смахнул с ее щеки крупную слезу.

– Ну зачем ты плачешь, глупая пташка, все же хорошо.

– Я думала, что ты… Что я… – девушка шмыгнула носом.

– Что мы сейчас кого-нибудь вместе убьем? – подсказал Ян.