Текст книги "За что тебя ненавижу (СИ)"
Автор книги: ИВАНКА
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Хирург?
Ещё одна гримаса, более заметная. Какая-то… самодовольная.
– Ветеринар.
– Шутишь?! – Глеб подавился горячим кофе, жидкость потекла не в то горло и обожгла пищевод. Он закашлялся. Саша подскочил и похлопал по спине.
О, Сашина победная самодовольная гримаса вполне понятна – у их отца странная предубеждённость к ветеринарам. Глеб сам несколько раз слышал, как тот кривился и бросал «недоврач» или «Айболит». Оно и понятно – такой жёлчный тип просто не догадывается, что болячки бывают не только у людей.
Что-то счастливое и горячее растеклось в груди. Ночью ему показалось, что его Сашу подменили – уезжал Эльф, вернулся безэмоциональный покорный гомункул. Но нет, стоит над ним, кривит губы в неестественной, словно натянутой, но однозначно довольной улыбке. Не иначе как в пику папочке пошёл… Эльфёныш остроухий.
И тёплая ладонь всё ещё на его спине…
Глеб поднял глаза, встретился с тёплыми серыми Саши. Странно, Глебу почему-то казалось, что глаза у того голубые, он точно помнил, как любил в них вглядываться, и они определённо были цвета неба.
– Ты так изменился, – тихо шепнул он.
– Ты тоже…
Тонкие эльфийские пальцы самовольно зарылись в его волосы. Коснулись виска.
– У тебя тоже седая прядка есть.
– Угу. – Просто раньше волосы были светлее и она была не так заметна. – Сань?..
Потянулся к своей вернувшейся сказке, осторожно, чтобы не спугнуть, обнял за талию.
– Кхэм, – мрачно сказали от двери.
В дверях стоял отец.
Саша изменился в лице. Глеб всем телом почувствовал, как сжался его Эльф, инстинктивно попытался прижать к себе, но тот вытек из его рук, точно вода, что-то скомкано пробормотал и вылетел в коридор.
– Что это было? – угрюмо уточнил родитель, перехватывая в локте рванувшего за беглецом старшего сына.
– Я подавился, он меня по спине похлопал, – раздражённо прорычал Глеб, всё ещё чувствуя на себе едва уловимый травяной аромат.
После этого Саша превратился в невидимку. Глеб пытался его выловить и поговорить, но чёртов парень просто при виде него в открытую удирал. До самой ночи Глеб прослонялся по дому, злой как чёрт, не выспавшийся, раздражённый и вообще ничего не понимающий; эти «кошки-мышки» его измотали.
– И что здесь забыл свидетель? – не сильно заботясь, чтобы его не услышал предмет обсуждения, хмуро уточнил Глеб, когда Максим поздней ночью таки объявился на пороге отчего дома. Топтавшийся за его спиной парень выглядел вытянувшимся и синюшным от усталости. – Он у тебя завтра упадёт в обморок прямо на росписи.
Удивительно, но после такого самоубийственного дня, Максим был относительно бодр и однозначно весел.
– Мы – в клуб. У нас мальчишник, – заявил он.
– А сюда зачем заявились? Я никуда не еду. – Глеб так и не стал любителем шумных тусовок. Одно время он позволял себя выдернуть в этот залитый шумом и светомузыкой мир, тогда он разбазаривал свою жизнь назло бросившему его себялюбивому мальчишке и травил жизнь пьянками и гульнёй, но уже давно взял себя в руки, и Максим отлично это знал.
– А мы и не за тобой. Мы Сашу забираем.
Вот же паразит! Глеб крутанулся, зло уставился на только что вышедшего из спальни братца. Делая вид, что не замечает на себе гадючьего голодного взгляда, тот прошёл мимо – к Максиму.
– Я с вами, – злорадно улыбнулся, заметив, как тот споткнулся.
– Ты же вроде бы никуда не хотел? – едва сдерживая в голосе удивление пополам с раздражением, возмутился его прямой наглости Макс. Заслонил растерянного, попавшего в ловушку, Сашу собой, прошептал одними губами: «Идиот», но Глебу было удивительно всё равно, что о нём подумают и как это выглядит.
– А я передумал.
– У меня машина забита, – досадливо буркнул Максим.
– На своей поеду.
И точно так же одними губами: «Выкуси!»
И едва удержался, чтобы не показать ещё и язык… Ну как будто в школу вернулись!..
Придурок, идиот и недоумок! Ну зачем таскаться след в след и раздражать своим навязчивым присутствием?! Видно же – от тебя удирают!!!
И отец ходит и сверлит взглядом, ещё тошнотворнее делается. Блин, блин, блин, ну как можно было забыться?! Обрадовался, что не забыл, потянул свои лапы к волосам! Кре-тин!!!
Саша даже стукнулся головой об стену, но едва свёл вместе глаза и сполз на пол, забился в угол. Сердце колотилось, как ненормальное. Он уже забыл, когда его так трясло от эмоций, а тут стоило почувствовать на себе тёплые руки, как дыхание спёрло. И отец!!! Надзиратель с нюхом Цербера. Конечно же, он заметил те дурацкие объятия. И как теперь объяснить, что это ему просто показалось? И Глеб! Этот дурак!!! Лучше бы свалил от греха подальше, а то ещё сильнее перед отцом подставятся.
Звонок Максима стал спасением, брат предложил смотаться в клуб, и Саша, который обходил эти жуткие места стороной, с искренней радостью согласился. Потому что довёл!!!
Всё оказалось хуже некуда – Глеб поволокся следом и принялся травить настроение, едва стоило им зайти. Клуб выглядел смутно знакомым, разве что раньше здесь всё было словно в воду погружено, поэтому, когда их отвели в приватную зону, Саше стало не по себе, он забился на диван, едва сдерживаясь, чтобы не забраться туда с ногами. А Глеб мигом вычислил его из десятка гостей и подсел.
– Уйди, а? – жалобно попросил Саша. Даже в отдалённом от шумного танцпола месте у него мигом разболелась голова – слишком привык жить в тишине и спокойствии. От мельтешащих газовых занавесок, создающих эффект колыхания, плыло в глазах. А тут ещё гости принялись шумно накачиваться коктейлями и какой-то янтарной бурдой.
Глеб бесстыдно подсел вплотную, опустил ему на ногу ладонь, Саша едва не подскочил. Чуть навалился на плечо, чтобы его шёпот пробился сквозь шум веселья.
– Нам надо поговорить.
– Не о чем нам говорить!
– Нет, есть!
– Нет – нет! Пусти меня, а то закричу!
– Да начинай!
Они уставились друг на друга, пыхтя, будто два носорога. Балбес, блин! Ну неужели непонятно, что Саше не хочется вспоминать прошлое и разбирать по косточкам все свои поступки?
– Я. Ушёл. Всё. – Холодно отчеканил он, глядя в знакомые наглые глаза.
– А не хочешь рассказать, почему? – так же холодно отозвался Глеб. Саша попытался встать, но на локте клещом сомкнулась железная хватка. Его рывком вернули на место.
Злость накатила волной. Он уже и забыл, как быстро этот человек умеет выводить из равновесия. Один только взгляд и годы самоконтроля коту под хвост.
– Да с чего вдруг я должен перед тобой отчитываться? – ядовито прошипел он.
– Мы встречались! – возмутился Глеб. Этот не таился и орал громко, от души, благо шум музыки и крики парней, выпивающих залпом за Макса и его семейную жизнь, перекрыли его гневный бульк.
– Что-то я не припомню, чтобы у нас были именно такие отношения.
Правильно, постель – ещё не встречания, а ревность – не любовь, просто чувство собственничества. Да Саша и не ревновал, кажется. Какое он право имел ревновать человека, который и так пустил его в свой дом, кормил и защищал?
– Да ну, ты любому такой «подарочек» на день рождения устроить можешь? – рассержено и ещё громче.
– Заткнись, идиот, – процедил Саша, затравлено оглядываясь на принявшихся оборачиваться ребят от столика. – Не было ничего, понял? Ты меня опять едва не изнасиловал, а я тебя всё равно бы не скрутил.
– Да я уже понял, что ты в любом случае выкрутишься и найдёшь себе оправдание!
– Ну, тогда не доставай!
– Больно надо!!!
– Ребят… – Максим незаметно от гостей показал Глебу кулак, – давайте к нам, тут без вас скучно.
Саша криво улыбнулся, демонстративно отцепил от себя руку Глеба и пошёл под защиту брата. Глеб что-то раздражённо прорычал вслед, поднялся и тоже поволокся к столику, сел рядом. Гад…
Настроения не осталось вовсе, тем более Саше ненавязчиво, но регулярно подсовывали выпивку, от запаха которой уже мутило. Он каждый раз вежливо улыбался, брал бокал и незаметно от остальных сливал в чужой, метя в соседний, Глеба. Тот нечаянно выпил всю эту бурду, едва не захлебнулся и понёсся в туалет. Чувствуя себя королём мира, Саша подтянул к себе минералку, набулькал в стакан и даже произнёс какой-то заезженный тост. Выпили. Потом ещё. Глеб вернулся тосту к третьему, мрачный и молчаливый, сел рядом. Какое-то время было тихо. Потом откуда-то появились девицы, одетые всё в те же костюмы русалок, и стало совсем не до этого кислого типа. Немножко разомлевший от алкогольных паров, витавших в воздухе, Саша даже поддался на уговоры одной из девушек, которая тянула его потанцевать. Они о чём-то разговаривали, девчонка была хорошенькой и, наверняка, умевшей заговаривать зубы, потому что за пять минут танца необщительный, в общем-то, Саша успел рассказать о том, что с девушками никогда не встречался, не целовался и вообще не знает, как себя с её племенем вести. Она весело рассмеялась и сказала, что он действительно забавный.
– Действительно? – они уже шли назад, когда до Саши дошло.
– Угу, – она утвердительно кивнула.
– А почему «действительно»? Словно тебе уже кто-то говорил, что я забавный.
– Ну, мне и правда сказали. Твой парень.
– Ч-чего? Нет у меня парня!!!
Девушка шла сквозь танцующих, выпутываясь из лабиринта двигающихся тел, и на него не смотрела, только пожала покатыми плечиками.
– Высокий такой, волосы пепельные и взгляд как у крокодила.
– Угу, он.
Спутница хмыкнула.
– Нееет! В плане, есть тут такой. Он не мой парень!
– Да лан тебе шифроваться, он сам мне сказал. Нормально всё.
Саша устало помассировал виски. Глеб, сволочь, убить гада!
– Ну, и в каком месте это нормально? – буркнул под нос.
– Чего?
– Говорю, что ж ты со мной, голубым, танцевать пошла?
– А что, ты кусаешься?
– Нет. – Саша опешил. – Ну, я же извращенец, – напомнил.
Собеседница фыркнула.
– Такое ощущение, что ты себя прокажённым чувствуешь. Ну, гей, и что? Я, вот, и с парнями, и с девушками могу.
– Это другое.
– В каком месте?
Саша непроизвольно покраснел.
– Ну… девушки, как-то более…
– Дурак ты. Если девушка с девушкой нормально, то почему парень с парнем – нет?
– Э… это сложно… – даже как-то озадачился парень.
– Это просто. – Она развернулась, подошла и чмокнула в щёку. – Спасибо. Ты забавный. Было весело.
И упорхнула.
Саша забрёл за занавески, где веселилась его компания, мрачно забился за диван на притаившийся в тёмном углу пуф. Подошёл и сел рядом Глеб с бокалом воды.
– Ты кретин, – угрюмо сообщил ему Саша.
– Попей и остынь, а то весь красный.
Саша вырвал бокал и залпом опрокинул в себя.
И тут же возмущённо подавился. Горло обожгло горьким едким огнём.
– Ах ты сво-оло-очь, – потрясено ахнул он, хватая ртом застрявший воздух. – Ты меня травануть решил?
Алкоголь расползался по организму медленным горячим ядом. В ушах тут же зазвенело, перед глазами всколыхнулась муть. Глеб невозмутимо поднялся, отставил бокал на пол и поднял Сашу, уже теряющего связь с реальным миром. Чуть придержал за талию и поволок на выход.
– Вы куда? – тут же всполошился Макс.
Саша хотел сказать, что этот гад его опоил, но к горлу подступила тошнота. Он булькнул и тут же замолчал, чтобы не вывернуть содержимое желудка прямо здесь.
– Он напился, – спокойно сообщил прижимавший его к себе Глеб. Гадина! Каким был, таким и остался! Саша кое-как отследил косившими глазами мелькающую перед носом вражескую руку и вцепился в неё зубами. Чёрт, а ведь думал, что повзрослел и поумнел.
Глеб сцепил зубы и промолчал, кое-как отцепил пиявку и удовлетворённо продемонстрировал Максу увечье, мол, видал, до чего упился?
– Ладно, – нехотя разрешил Максим, всё ещё буравя Глеба подозрительным взглядом. – Может, я его отвезу?
– А развлекать твою кодлу кто будет?
Макс скривился и вернулся к столу, как раз принесли кальян.
– Я тебя ненавижу, – пробурчал Саша, когда его уже волокли мимо барной стойки-аквариума на выход.
– Всё, что пожелаешь, Эльфёнок.
Даже злость на мгновение испарилась. Что-то забытое и пыльное заворочалось в дальних уголках памяти.
– Как ты меня назвал?
– Эльфёнком, а что? Опять начнёшь ворчать?
– …Не начну…
Они вышли, Глеб закинул его к себе в машину, пристегнул ремнём безопасности. И неожиданно бесстрашно прижался губами к его. Саша даже среагировать не успел и сжать зубы, позволил скользнуть языку внутрь, сплестись с его. Словно и не было этих шести лет забвения, проведённых как в кошмаре. Стало жарко-жарко. И томно. Аромат горячего дыхания во рту, вкус чужих губ на языке и хриплый, знакомый до оскомины, до спазма, стон-выдох: «Саааняяя…»
Медленно прошлись ладони по джинсовой ветровке, грея сквозь тонкую материю. И опустились к поясу джинсов. Клацнула пряжка, тонкие пальцы протиснулись между ремнём и телом, скользнули вниз под бельё, щекоча волоски. Внизу тут же заломило от желания. Саша хотел выкрутиться, но, опьянённый алкоголем и всем происходящим, смог только вцепиться в хозяйничающие у его паха руки.
Сердце дёрнулось, замерло, а потом забилось с дикой силой, выколачивая из груди остатки воздуха. Даже тошнота от неожиданности прошла.
– Я тебя ненавижу, – обессилено выдавил Саша, откидываясь на спинку сидения. – Ты меня подставил.
Лица коснулись пальцы, осторожно, словно изучая, прошлись по профилю. Саша не сопротивлялся. Глеб лукаво сверкнул тёплыми озёрами из-под ресниц, вызывающе облизнул влажные губы.
– Я тебя похитил.
И завёл мотор.
========== 27. Никогда не отпускай ==========
Нет, Саша ни на йоту не изменился! Глеб понял это в тот момент, когда этот паразит нагло на нём обвис и отказался своими ногами подниматься в его квартиру. А Глеб ещё думал, чего это он так гадко лыбится, когда они однозначно проехали отчий дом и поехали к многоэтажкам Глеба.
– Не веди себя, как ребёнок, – процедил Глеб, но Саша только ещё бессовестнее расслабился и потянул весом к земле. – Блин, ты же не пушинка!!!
– Вот и отлично! Оборвёшь себе руки и больше не будешь всякую гадость вместо воды подсовывать!
– Я просто хотел тебя оттуда увести!
– Да что ты! И именно поэтому едва не отравил?
– Да брось, мы же останавливались, чтобы тебе легче стало…
– НА ЗАПРАВКЕ У КУСТОВ!!! Ты в больницу отвезти не пробовал, нет?!!
– Пробовал! – взорвался Глеб. – Я собирался, но после того, как носился за тобой по супермаркету, решил, что ты уже достаточно ожил.
Саша гнусно хихикнул, Глеб скрипнул зубами. По пути из клуба он заехал в первый попавшийся магазин, оказавшийся, к несчастью, здоровенным супермаркетом, чтобы купить страдальцу минералки. А тот неожиданно удрал от него, попытался украсть зубную щётку и пасту, а пока Глеб разбирался с подоспевшей охраной, закрылся в туалете для работников (как он туда вообще пронырнул?!) и долго усердно вычищал рот, половину пасты извёл.
– Когда ты стал таким чистоплюем, что тебе после того, как стошнило, столько пасты перевести надо? – рычал Глеб, пока волок отыскавшуюся пропажу обратно к стоянке.
– А это не из-за рвоты, это всё из-за твоих лизаний!!!
Глеб тогда чуть не споткнулся, но поганца не выпустил, закинул обратно на сидение и мстительно поцеловал ещё раз. Конкретно так поцеловал, сам едва не задохнулся. Саша нахохлился и всю оставшуюся дорогу ехал молча, украдкой оттирая опухшие губы… Глебу на радость.
И взбрыкнул у самого подъезда, напрочь отказавшись подниматься своим ходом.
– Саш, ну что ты как маленький?
– Я как раз очень даже взрослый и отлично знаю, зачем ты меня туда волочёшь!
– И зачем же?
– Трахать!
Опять это чёртово звериное слово!
– Да!!! У меня хобби такое – заниматься сексом с пьяными брёвнами!
– Гы-гы-гы, а я всегда зна-а-ал…
– Ну всё, кончилось моё терпение!!!
Подхватил своё строптивое несчастье и, не обращая внимания на сопротивление, потащил по лестнице наверх.
– Нет, ну я был прав!!!
Стоило закрыться за их спинами входной двери, как Глеб недвусмысленно прижал Сашу к себе, провёл ладонью по спине вверх, задирая куртку, выпрастывая из брюк рубашку, и гоня по обнажающейся коже табун мурашек. Горячее дыхание коснулось уха.
Остатки хмеля вылетели мгновенно.
– Ну прости… – абсолютно без раскаяния!
Невесомый поцелуй за хрящиком, едва касаясь, губы заскользили вниз к ключицам. Ладонь прошлась вдоль позвоночника, к острым лопаткам.
– Прости меня, Эльфёныш.
Интересно, за что он так отчаянно просит прощения? За то, что обманул сейчас, или за то, что дал уйти тогда?
Влажная дорожка по шее из мурашек и истомы. Дыхание становится прерывистым и учащённым. Хочется большего – податься навстречу жарким объятиям, нежным поцелуям, пьяным взглядам.
Это неправильно – желать другого мужчину, любить вообще невозможно! Глупости, горячечный бред. Ему хорошо это втолковали…
Руки словно налились свинцом. Остро и больно заныли старые шрамы, когда пальцы впились в ладонь, Саша так и не изжил до конца эту глупую защитную реакцию – ловить в кулак пульс воображаемого сердца. Очень глупо, когда вот же оно настоящее, бьётся так близко, только протяни руку, накрой ладонью…
– Почему ты плачешь?
Желанные музыкальные пальцы коснулись мокрых ресниц. Саша удивлённо сморгнул, выпуская накопившуюся влагу в тонкую мокрую дорожку по щеке.
– Отпусти меня, – тихо попросил он, но Глеб только сильнее сжал его в руках, молча помотал головой, зарывшись лицом в волосы. – Отпусти…
– Чтобы ты опять ушёл? – глухо буркнули в затылок.
Саша молчал. Глеб сжал его ещё сильнее.
– Сань… Эльфёнок…
– Глеб… – в голосе появилась уже привычная першащая надтреснутость. Когда-то давно, когда он только приехал в клинику, он отказывался общаться со своим лечащим врачом – просто молчал в его присутствии. Он тогда вообще молчал, предпочитая отгородиться от всего мира. Дни, недели, наверно, всё же, не больше месяца – потом психиатр обратил внимание на постоянно сжимаемый кулак и так нашёл ключик к общению с угрюмым пациентом. Но месяц игры в молчанку сказался на голосовых связках, да и потом Саша предпочитал отмалчиваться, говоря только по делу. – Вот кто из нас как маленький? Ты меня напоил, выкрал и приволок к себе. Ну включи ты уже голову – эта связь неестественна.
– Да мне плевать, какая она! Я чуть с ума не сошёл, когда ты пропал!
Саша вздрогнул и отвёл глаза.
– Отпусти, – уже куда резче. – Не хочу, чтобы ты из-за меня в психушку попал.
– Саш, ты чего? – Глеб недоумённо стиснул напряжённое тело. – Сань?
– Знаешь, почему я с тобой спал? – со злостью выпалил Саша. О, ему о-очень подробно разжевали все его поступки. Врачи, словно отлаженные механизмы – они не признают чувств и желаний, они верят в науку, у них и любовь просто химическая реакция в мозгу, взрыв гормонов. Ему даже показали на анатомическом манекене, на пластиковом, но устрашающе реальном мозгу, «зону удовольствия» – место, которое активизируется во влюблённом состоянии… и при принятии того же кокаина. Любовь – наркотик. Старое приевшееся выражение. Но ломка так болезненна, так реальна. – Меня изнасиловали, а я не мог ни отомстить обидчикам, ни найти способ и доказать себе, что всё хорошо. А потом появился ты и тоже меня изнасиловал! Я просто перенёс одну ситуацию на другую. Мне надо было почувствовать облегчение, и ты мне его, в конце концов, дал – мне понравилась физическая сторона секса с парнем! Мне это и надо было – понять, что бывает не только боль, но и удовольствие!
Пульс рвал уши, в груди сделалось нестерпимо горячо, но пальцы оказались липкими и холодными – ему было страшно, ему так не хотелось рассказывать ту гадкую правду, которую он вынес из клиники. Врачи победили, они смогли втемяшить бестолковому пациенту, насколько сильно он заблуждался. Да он не очень-то и стремился оправдаться, он и так был уверен, что любить парня неправильно. Правда, теперь он знал это наверняка – любви просто не существует, есть гормоны и процессы в нейронах мозга.
– Что за бред ты несёшь? – даже опешил Глеб. На секунду растерялся, и в то же мгновение Саша с силой оттолкнул его и бросился к двери. Он вообще зря позволил затащить себя сюда, но был рад, что так получилось, иначе бы не нашёл в себе сил расставить все точки над i.
Выскочить на лестничную площадку, захлопнуть с силой дверь, чтобы защёлкнулась, и стремглав по ступенькам вниз, не слушая приглушённых проклятий с той стороны двери.
Он был уже на втором этаже, когда сверху донеслись быстрые скачки через полпролёта разом.
– Сашка, вернись! Я тебя убью!!!
Очень глупо раскрывать все карты. Конечно после такого признания он только живее припустил вниз. Дёрнул на себя металлическую дверь домофона, вылетел на улицу и понёсся к соседнему подъезду, молясь, чтобы не только Глеб остался жить в своей старой квартире.
Негнущимися пальцами набрал цифры Майиной квартиры. Ему было всё равно, что не виделись они много лет, что стали друг другу не просто чужими, а совершенно незнакомыми людьми, что сейчас ночь и вообще школьная подруга вполне может оказаться замужем и ночной визит непоймикого вряд ли обрадует её теоретического супруга – только бы она там вообще была! В ушах бухал пульс, ноги подкашивались от переизбытка адреналина, в горле перехватило сухой болью; как же давно он не позволял себе вот так вот сорваться с места и пронестись галопом, отбросив липкое вязкое спокойствие, в котором тонул последние годы.
– Узнаю, кому не спится в ночь глухую, и пообрываю уши, – заспанно донеслось из динамика.
– Май? Май, это точно ты? – сквозь ухавший в ушах пульс было плохо слышно голос, но он был определённо женским и молодым.
– Ну, я, – неприязненное ворчание. – А ты кто, голос в ночи?
Дверь, из которой он вылетел недавно, глухо надсадно проскрежетала, открываясь.
– Май, спасай! Живо!!! ЭТО Я, САША!!!
– Саша? Ты откуда взялся?
– ДВЕРЬ ОТКРОЙ!!!
Глеб выкатился наружу, повёл полубезумным взглядом, выискивая в ночи удирающую фигуру. Саша как раз столкнулся с его диким горящим взглядом, когда металлическая дверь надсадно крякнула и приоткрылась.
– Сашка!!!
Поздно.
Дёрнул на себя ручку, открывая, и ворвался внутрь, успевая перед тем, как закроется дверь, увидеть Глеба, несущегося к нему.
Уже слишком поздно…
Глеб подлетел к злорадно клацнувшей металлом двери, рванул на себя ручку. Дверь, словно сросшаяся с косяком, не поддалась ни на миллиметр.
– Не глупи, балбесина! Что за бредятина? Где тебе так профессионально мозги промыли?! – раздосадовано прокричал Глеб, надеясь, что Саша услышит. Услышал – спокойный размеренный шаг за дверью превратился в поспешный топот вверх по лестнице.
Глеб раздражённо сдул со лба налипшие волосы. Вдохнул, выдохнул, успокаивая ломающее рёбра сердце. Набрал номер квартиры.
– Майка, это Глеб.
– Глеб? Глеб?! Глеб, это правда Саша, да? Я не сплю? Просто сейчас час ночи, я в пижаме и вообще не уверена, что проснулась…
Глеб устало потёр ноющие виски.
– Май, тут такое дело…
Стоило открыться двери, как на Сашу налетело нечто всклокоченное и визжащее. Облепило, закружило.
– Саш! Сашка!!!
И тут же рассерженный рык:
– Где ты столько времени шлялся?!!
И опять счастливое:
– Сашка-а-а!!!
– Май, ты меня сейчас заду-уши-ишь…
Кое-как отлепил от себя подругу, держа за плечи, чтобы не дать снова себя давить в объятиях и самому хотя бы немного рассмотреть.
Она так и осталась низенькой и худенькой, только волосы обстригла, оставив задорно всклокоченную шапку. И одежда теперь не такая простая и бесформенная, как раньше – приталенная туника и обтягивающие стройные ножки брючки. Потянулась к полке и надела очки без оправы, неожиданно сделавшие её глаза ещё больше и выразительнее. Вряд ли бы он её в толпе узнал, такую невозможно красивую и элегантную. Опять посмотрела на друга, рассматривая его уже в подробностях, улыбнулась увиденному.
– Ты такая очаровашка… хотя и как с креста снятый. Ты чего такой взмыленный?
– Почему ты одета? – запоздало спохватился Саша.
– Потому что у меня нет привычки шататься по квартире голышом, – резонно возразила девушка.
– Но не спишь же ты в такой одежде?!
– А, ты об этом…
В дверь с той стороны бахнули кулаком. Саша дёрнулся.
– Я тебе сейчас бахну! – рассердилась Майя, потянувшись к ручке.
– Май, не надо! – успел крикнуть Саша, шестым чувством поняв, кто стоит с той стороны. Как он вообще сюда пробрался?
Дверь открылась. Глеб восковой статуей застыл на пороге.
– Я тебе говорила, что башку отвинчу, если ещё раз гукнешь своими кулачищами? – накинулась на него Майя, будто появление этого монстра на пороге квартиры среди ночи – обычное дело. Сходящий с ума от всего происходящего, Саша попятился вглубь квартиры, спотыкаясь под рвущим его на части ледяным взглядом
– Май… – тихо, одними губами, сказал Глеб, и девушка тут же успокоилась. Как-то пакостно глянула в сторону Саши.
– Май, ты чего?
Подруга невозмутимо сняла пальто с вешалки, накинула на шею тонкий кашемировый шарфик. И вознамерилась уйти!
– Майя?!!
Девушка оглянулась на опешившего, загнанного в ловушку друга. Мордашка скривилась как-то жалостливо и весело одновременно.
– Прости, – без раскаяния сказала она, забирая у Глеба ключи от его квартиры – Саша узнал брелок. – Вот если бы ты не удрал тогда от нас без предупреждения, может, и сейчас я бы за тебя заступилась.
– Ты же моя подруга! – возмутился Саша.
– А у меня теперь ещё один друг есть, – просветила его предательница. Подумала, но подошла к Саше и крепко его обняла. – Помнишь, ты говорил, что любишь меня?
– Угу, – безрадостно вспомнил Саша.
– Так вот, и я тебя очень люблю, поэтому не обижайся. И больше не пропадай, мы по тебе очень скучали.
Поцеловала в щёку. Саша хотел её остановить, но рука выхватила только лежащий на плечах шарфик. Он так и стоял, бездумно стискивая его в руке, когда подруга вышла и захлопнула за собой дверь. В квартире остались он, Глеб и наэлектризовавшаяся между ними тишина.
– Сань…
– Не подходи!
Конечно, Глеб и слушать не стал. Саша рванул по коридору, лихорадочно выискивая, куда бы забиться – расположение комнат зеркально квартире Глеба, но он и там был целую жизнь назад. Навалился на первую попавшуюся дверь – спальня. Ну уж нет! Метнулся к следующей, но открыть не успел – сзади, мягко, но крепко, обхватили руки Глеба, прижали локти к бокам. В спину стукнулось чужое сердце, горячее дыхание вспушило волосы на затылке.
– Эльфёнок…
Он бы и взбрыкнул, боднул головой назад, но его оглушило рвущееся из чужой груди сердце… и такой же рваный пульс в сжавшейся ладони.
– Отпусти.
Глеб придвинулся ещё ближе, теперь их разделяла только одежда.
Смутное тревожное чувство – кто-то обнимает сзади. Саша никогда не любил подпускать со спины.
– Отпусти, – с металлом в голосе.
Ладони скользят по его рукам вниз, находят кисти и сжимают – ни поднять, ни вырваться. Рывок. Ещё один… Словно вязкие путы смирительной рубашки.
– ОТПУСТИ!!!
Руки дрогнули, но разжались. Кое-как отлепился от Глеба, так и не сдвинувшегося с места, отполз к двери, повернулся к преследователю лицом. Обхватил себя дрожащими руками – только он хозяин своего тела, ничто больше не сможет отнять его свободы.
– Чего ты боишься?
Этот вопрос задавал Глеб в ту дикую ночь, когда Саша узнал, что они братья. Братья… Простое слово. Невероятно сложное. Мужчины. Родственники. Он не воспринимал Глеба братом, но тот им был – это в школе Саша ломал голову, почему ему знакомо лицо Глеба, сейчас же, всегда угрюмый и раздражённый, тот становился просто копией отца – лицо, взгляд, жёсткие линии у рта, хмурая складка между бровей, даже глаза такие же колючие и ледяные. Это уже не шутки, это прямая дорога обратно в дурдом!
– Мы не в сказке живём, – Саша устало опёрся о дверь. – Ты всё веришь, что можно взяться за руки и все проблемы исчезнут! Вырасти уже!
– Ты так и не ответил – чего ты боишься.
Выдох сквозь зубы.
– Ты – вылитый отец! Ты – мой брат!.. А я не хочу в психушку, переваривая всё это!!!
И едва выдавил:
– Я боюсь сойти с ума.
Зажмурился. Глеб медленно потянулся к нему, осторожно забрал из дрожащих рук шарф. Мягко выскользнула из пальцев ткань. И легла на глаза плотной повязкой.
– Тогда не смотри на меня. – Чужая рука осторожно разжала его кулак, опять ловящий в ладонь пульс, и прижала к груди – туда, где билось настоящее сердце. – Слушай…
========== 28. Однажды ты проснёшься ==========
Поцелуй был невесомым, едва различимым, а, может, и не поцелуй вовсе – просто чужое дыхание на губах.
Открыл глаза, но ничего не увидел из-за плотной ткани.
– Тише, – бархатный шёпот в ухо.
Обволакивает жар чужого тела. Легко и нежно скользят тонкие пальцы – по волосам, по лицу, чертя профиль, опускаются к шее, касаются пуговицы на рубашке. Судорожное глотание воздуха – в горле перехватило. Словно и не было этих шести лет… И словно они же сейчас встали перед ними в полный рост, заставили осознать всю высасывающую суть разлуки. Двое, единое целое, разделённые, оторванные друг от друга, вынужденные существовать, как два недочеловека, брести сквозь жизнь и искать, искать, искать свою загубленную половинку; злиться, ненавидеть, но всё равно высматривать глазами в серой безликой толпе.
Прикосновения жгли кожу, сушили изнутри. Даже с завязанными глазами у Саши закружилась голова, когда ладони опустились по животу вниз. И щемящее, ноюще-тягучее возбуждение, наливающее тело внутренним жаром.
– Тише. Тише, Эльфёнок…
Хрипатый смешок в губы, поцелуй, ещё поцелуй – чтобы добиться взаимности, заставить разжаться две плотно сжатые половинки, скользнуть языком внутрь, смешать дыхания.
– Нельзя… – Саша кое-как отвернул голову, тут же открывая поцелуям шею. Глеб облепил его собой – губами, пальцами, только сильнее вдавливая в дверь. – Дядя Коля…
– Хороший дядька, – мимоходом согласился Глеб, борясь с мелкими пуговицами. Не выдержал и рванул ткань, вырывая их с мясом. – Если его сейчас нет, значит, на дежурстве – до вечера там будет, у них теперь графики поменялись – вечером уходит, вечером приходит.
Клацает вытягиваемый из петель ремень, вжикает молния.
– Откуда ты знаешь?
Пальцы пробираются в ширинку. Темнота перед глазами взрывается цветовыми пятнами. Касание горячей плоти мягко, нежно, тягуче. Ещё сильнее ломит от возбуждения.
Тихий стон – Сашин. Глухой смешок – Глеба.
– Не надейся – не заговоришь мне зубы.
Хочется ругаться, кричать, выть и хохотать одновременно – Саша постоянно забывает, что Глеб умный, одурачить всегда хочет. Всегда… хочет. И никакая клиника этого не вытравит.
Его подхватили под ягодицы, рывком подсаживая на себя, заставляя обвить ногами талию, и, не прекращая выцеловывать шею, куда-то понесли. Скрипнула дверь, хлопнула уже за спиной. Обнимающие спину руки разжались, его толкнули от себя, сбрасывая в пространство. Мягко качнулся матрас, Саша спружинил и нечаянно перекатился на живот. Глеб лёг сверху, сразу же принимая в кокон из объятий.
