Текст книги "За что тебя ненавижу (СИ)"
Автор книги: ИВАНКА
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Что случилось? – интересно, она так же нервничает, если к ней заходит Максим?
– Я просто соскучился, – пробубнил тогда Саша, не зная, зачем действительно зашёл. Просто в доме они были одни, просто никто не отирался рядом.
Но поговорить так и не получилось. Оказалось не о чем. Да и мать вздрагивала от каждого его резкого движения.
– Ты думаешь, я плохой? – всё-таки не удержался и спросил Саша, прежде, чем уйти.
– Я считаю, ты сбился с пути,– уклончиво ответила мама.
– А если я и не хочу возвращаться?
Зачем он тогда это выпалил? Да ещё и с такой злостью. Из спальни потом долго доносились всхлипы.
– Ну чего замер? – Глеб недовольно побренчал связкой ключей, привлекая к себе внимание. – Испугался?
– Вот ещё!
Решительно оттёр Глеба и первым зашёл в квартиру, неожиданно ставшую куда более родной, чем настоящий дом.
– Ну? – развернулся к Глебу и вызывающе задрал подбородок.
– Баранки гну, – ухмыльнулся тот. Скинул с себя куртку, задумчиво глянул на замершего перед ним Сашу, даже языком прищёлкнул от эстетического удовольствия, зараза. Подтянул к себе за ворот куртки. Саша послушно подошёл, но стоило Глебу чуть склониться и обдать знакомым запахом осенней мряки, как зажмурился. Над ухом раздалось тихое хихиканье.
– Чудак ты, – усмехнулся Глеб. И вместо ожидаемого поцелуя вручил в руки метлу.
– Что это? – Саша недоумённо хлопнул ресницами.
– Орудие труда, – невозмутимо просветил Глеб, избавляясь от туфель. – И вот тебе поле деятельности, – широкий взмах руки на прихожую и коридорчик.
– Э… не понял?
– А что тут непонятного? Работай давай, трутень. Через полчаса обед. Будешь пыльным и грязным, вымою всего и всюду. И не опаздывай.
И с видом победителя ушёл на кухню греметь посудой. Саша ещё минуту постоял, в недоумении хлопая глазами, а потом перехватил метлу поудобнее и принялся выметать из ворса пыль. На душе почему-то было легко и светло.
Жизнь странная штука. Жизнь любит пошутить…
В доме поселился кот. Приблудный. Сам пришёл и решил тут жить. Именно такое ощущение стойко висело в квартире, и как Глеб не старался, так и не получилось его убрать. Саша безропотно позволил загрузить себя уборкой, Саша покорно стерпел издевательство над своим желудком в виде подгорелой жареной картошки, Саша согласился нацепить на себя одежду Глеба и даже гневно не сопел, когда тот не удержался от смешка – штаны были длиннее, футболка, обтекавшая торс самого Глеба, на его госте вытянулась в кишку и печально обвисла на худеньких боках. Когти он продемонстрировал только, когда Глеб всполошился от синих продольных вмятин на его шее.
– Что это?
Саша поспешно нахохлился, пытаясь втянуть голову в плечи, но шея у него была тонкая и длинная, втянуть до конца так и не получилось.
– Опять скажешь, что сам упал?
– Да! – с вызовом вскинулся Саша.
– Дурак, это же статья! Бытовое насилие.
– Это ты дурак! Тебя это не касается, – огрызнулся Саша, нервно поглядывая на дверь, точно собирался опять удрать. А, может, и собирался. Он ненавидел вмешательства в своё личное пространство.
Глеб поскрипел зубами и молча втулил ему в руки мазь от отёков.
До самого вечера он ждал, что Максим позвонит ему и спросит про брата, ведь видно же, что тот удрал из дома самовольно, но никто так и не позвонил. Сам Глеб тоже не спешил набирать номер – не хотел, чтобы в его маленький тихий мирок вламывались ненужные люди. Глупости. Он просто вспоминал голубоглазого мужчину в прихожей, напугавшего его в детстве. Теперь он вырос, но не был уверен, что, увидь здесь, сохранил бы самообладание.
И тем тоскливее смотрел на приблудившегося Эльфёнка. А ведь мальчишка рос с этим извергом большую часть жизни. Почему же эти мысли только сейчас забрели в его соломенную голову?
…Той ночью он его не тронул. Саша нервничал, трясся, подскакивал на каждый шорох и вообще больше напоминал мышонка, а не кота. Глеб молча сложил кровать, освобождая место в комнате, приволок с балкона надувной матрас, надул и кинул на пол.
– Это что такое? – подозрительно уточнил Саша, уже забившийся в угол кровати и завернувшийся в одеяло наподобие гусеницы.
– Это твоё успокоительное, – коротко объяснил Глеб, кидая поверх матраса запасное бельё. – Чтоб тебе спокойнее спалось.
Саша как-то странно хмыкнул, но ничего не сказал, повернулся к Глебу спиной, вжался коленками в спинку сложенной кровати и затих. А уже через пару часов переполошил присосавшегося ко сну Глеба коротким резким воплем. Парень подхватился, затряс сучащего ногами Сашу за плечо.
– Проснись! Проснись, псих!
Саша захлебнулся очередным криком, кое-как разлепил глаза. Долгую секунду непонимающе щурился в склонявшийся над ним силуэт в ночи.
– Ааа!!!
– Тише ты! – Глеб среагировал мгновенно, прижал ладонь к Сашиному рту. – Я это, узнаёшь?
Мальчишка неуверенно кивнул.
– Что это было?
– Кошмар… – Саша зябко повёл острыми плечами, отодвигаясь подальше от наполовину забравшегося на него Глеба. – Мне постоянно снятся.
– Что-то я не помню, чтобы ты меня раньше своими воплями будил…
– Не знаю, мне постоянно всякая дрянь снится, дома уже даже не шугаются, – задумчиво ответил он, опять отвернулся и лёг, обрывая неинтересный ему разговор.
Глеб долго лежал в темноте, рассматривая беспокойный Сашин силуэт. Эльф не спал. Он замирал на какое-то время, то ли приманивая сон, то ли просто потому, что боялся шуметь ночью, вздыхал и опять начинал тихонько шевелиться, выискивая более удобное положение.
– Слушай, ты ещё долго там возиться будешь? – не выдержал, наконец, Глеб.
– Мне не спится, – без особого раздражения, точно это было привычным делом, заметил Саша.
– И часто тебе так… не спится?
Саша неопределённо угукнул и замолчал. Всё равно не заснул – дыхание слишком для спящего громкое, но честно дал возможность заснуть обескураженному Глебу. Засыпал тот с мыслью, что завёл себе не кота, а домашнее привидение…
Следующий день больше напоминал дурдом. Во-первых, Глеб не выспался – встал он злой и с похожими на Сашины кругами под глазами. Саша же, с такими же метками, был бодр и возмутительно свеж. Тем же утром вернулась мама, удравшая из больницы. При виде Саши с утра пораньше на своей кухне, да ещё и в одежде Глеба, она на секунду замешкалась.
– Ммм… мне кажется, или я всё же оставляла дома только одного сына? – усмехнулась она, и напрягшийся Саша тут же обратно растёкся по стулу.
– Ты что здесь делаешь? – процедил Глеб от плиты.
– Спасаю Саньку от голодной смерти, – она прошла к сыну, отпихнула его от сковородки, где плавали в масле котлеты. – Слушай, ну когда ж ты уже запомнишь, что котлеты жарят на масле? «На», а не «в»!
От стола гнусно захихикал Саша и неожиданно бессовестно заложил:
– А вчера он меня сгоревшей картошкой пытался отравить.
Глеб метнул в него убийственный взгляд. Мама тихонько подхихикнула.
Она так и не спросила, почему здесь находится Саша, она просто приняла его в свою квартиру, и Глеб не знал, рад отсутствующим вопросам или злится. Мама слишком любила ту сволочь, она простила ему всё – и измену, и то, что он их бросил, и то, что поднял руку. Глеб не понимал такой слепой любви, всепрощающей и всеобъемлющей. Она не злилась, не ревновала, она просто любила – его, подаренного им сына, и сына от другой женщины, к которой он и ушёл, она тоже любила. Всё, что она удосужилась узнать у Глеба – тихо и пока Саша не слышал – как долго здесь мальчишка и сколько ещё может пробыть. «Думаю, пока папочка не сдохнет, он будет у нас регулярными набегами», – процедил он.
– А можно я вам помогу? – неожиданно спросил Саша.
– А ты умеешь? – подозрительно уточнила мама. Парень смущённо покачал головой. – Значит научишься!
И передала лопатку.
– А ты кыш, вредитель!
Глеб понял, что ничего не понимает, и удрал к себе в спальню. Последнее, что он услышал:
– Мы с мамой в детстве готовили, брат полкухни спалил…
Потом прилетела злая на подругу тётя Таня и устроила небольшой атомный взрыв беглянке. Саша её конечно же узнал и тут же забился в спальню. Мамина подруга какое-то время задумчиво молчала, буравя семейство Таманиных.
– Да вы оба вконец спятили! – выдала она свой вердикт.
– Ему просто некуда идти, – вступился Глеб.
Тётя Таня прищурилась.
– Детка, лучше не вякай про то, чего не знаешь. Ты у него дома был? Ты вообще знаешь, в каком коттеджике он живёт? Вооот, а я знаю – я там была.
– Когда?
Тётя Таня равнодушно пожала пухлыми плечами.
– Да вчера и была. Утром. Его мамочке плохо стало, скорую вызывали, а я как раз на замене, вот и попалась Антонпалычу. Домишко, я вам скажу… Я две ванные комнаты засекла – и это всё только на первом этаже.
– Что с ней?
– С кем? А с этой… Да ничего особенного, господская болезнь, – и насмешливо протянула, – нееервыы… Кстати, ваш радужный мальчик её довёл. И ещё наш Антоша голову старшему подлатал, кажется, братики немножко помяли друг другу бока – оттого и маменьку в астрал унесло.
Глеб молча вышел из кухни и направился в спальню, где отсиживался Саша. Тот как раз пристроился в углу у гитары, не решаясь сдвинуть её с места, но всё же отважился – прошёлся пальцами по струнам.
Отпрянул, стоило войти Глебу.
– Чего? – исподлобья буркнул он, когда тот кинул ему куртку.
– Одевайся, мы уходим.
– Куда?
– В больницу. – Чуть пожевал губами, подбирая слова, но всё же выдал напрямую – всё равно же поймёт, что Глеб всё знает. – Маму твою навестим.
Сашины глаза из умиротворённых голубых стали испуганными и синими.
– Я не…
– Одевайся-одевайся, а я в прихожей подожду.
– Глеб…
Он глянул от двери. Саша поднял на него перепуганные глаза.
– Ты ведь знаешь, да?
– Что?
– Она из-за меня…
Может, все беды всегда происходят из-за синеглазых? Его мать в больницу попала, мать Саши… И он с ума сходит.
– Однажды, когда мне было четырнадцать, я обозвал маму дурой – она отказала мужчине, очень хорошему мужчине. Он мне очень нравился, и мама с ним хорошо ладила. Но он предложил встречаться, а она отказалась, потому что до сих пор любит того урода, который сделал меня. Я вспылил и обозвал её дурой. Единственный раз в жизни. Я тогда сильно её обидел – тётя Таня меня чуть по стенке не размазала, когда узнала, да…
– Зачем ты мне это рассказал?
– Она мне всё простила. Она ведь мама.
Саша как-то странно скривил губы.
– А я для своей малолетний преступник…
И улыбнулся. Зло. Дерзко. Вызывающе. Насмешливо. И обречённо…
…Глеб жил как во сне. Не в кошмаре или детском розовом видении, наполненном сахарной ватой и глазурью. Просто нереальность происходящего превратила его жизнь в фарс и выдумку. Саша, которого он ненавидел, и который так же открыто ненавидел его, Саша, с которым они уже несколько раз переспали и в последний раз даже по обоюдному согласию – ненормальному какому-то согласию, но всё же… этот странный Эльф сам попросился к нему. От отчаяния или потому что был мазохистом? Или садистом? Он бесил. И его хотелось обнять и защитить. Глеб едва не полез на стену, когда это чудо-юдо остроухое ещё минуту назад напуганное неожиданным появлением его матери, вдруг само напросилось жарить с ней котлеты. А потом повернулся к Глебу и… показал тому язык. Словно маленький ребёнок, выигравший у старшего брата возможность пошкодить на кухне.
Саша никуда так и не ушёл даже после того, как поговорил с матерью, возможно, он просто боялся отца. Или Максима – кто его знает, почему они подрались с братом, и кто оставил те синяки на шее. Говорить об этом Саша не желал. Ночью он опять кричал сквозь сон, перепугав уже и мать Глеба. От воды отказался, поговорить отказался, он опять отвернулся спиной от мира, скрутился и затих. Странный. Боится подпускать со спины, а сам её же и показывает…
В понедельник Саша пошёл не в школу, а удрал домой, пока там никого не было. Забрал тетрадки и кое-какие вещи, покидав их в свою же школьную сумку.
– А Карамелька-то у тебя, смотрю, пригрелся, – насмешливо заметил Максим, подойдя к окну, у которого Глеб наблюдал за входящим в школьные ворота Сашей, волочащим раздутый от вещей ранец.
Глеб подобрался. Максим был странным. Он пришёл в школу, поздоровался с ним, как ни в чём не бывало, и даже ткнул с задней парты в лопатки пальцем при появлении учительницы, чтобы проснулся и встал вместе с другими поздороваться. И всё же Глеб его ударил, и Макс не был тем, кто способен подобное забыть. Да и Глеб не был уверен, что хочет забыть. Ударил он вполне осознанно.
– Ну и как? Хорошо его взгреваешь? – тихое шипение, чтобы только Глеб расслышал.
– Знаешь, Макс, – шальная мысль вдруг растеклась по груди жаркой лавой, – признался бы ты наконец, что хочешь поиметь своего маленького братишку, и не морочил себе яй…
Удар в бок был резким и острым. Глеб спиной почувствовал замах, но Максим был слишком близко, чтобы успеть отвернуться. Они покатились клубком под ноги ошалевшим одноклассникам – Президент школы и лучший ученик, пример для подражания и гордость класса, два лучших друга. Глеб кое-как вынырнул из жёсткой хватки приятеля, разворачиваясь к нему лицом, и в ответ приложился ладонями по ушам, заставляя больную Максимову голову взорваться звенящей колокольной болью. Отбитая почка ныла тягуче и горячо; паршивец, наверняка папочка учил, как припечатать раз, но качественно.
– Вы что делаете?! – перепугано взвизгнула какая-то девчонка. Парни наоборот, словно пчелиный рой, мгновенно окружили драчунов, подбадривая азартным свистом и улюлюканьем, порастаскивали к стенам парты, чтобы не мешали «представлению».
Люди – те же звери. Всего пять минут назад один из этих ребят клянчил у Глеба домашнюю, а ещё один рассыпался перед Максимом, какой тот крутой и вообще классный. А сейчас и один, и второй захлёбываются воплями в толпе, всем им всё равно – кто прав, кто виноват, кто победит, и вообще из-за чего всё затеялось.
– Аааа! – заверещала какая-то девчонка, когда Максим выкинул вперёд руку и со злостью приложился к лицу противника. В глазах взорвались колючие искры. Глухо и надсадно хрустнула кость. Секунда ватного затишья – и боль острыми иглами заполнила сознание, растекаясь от повреждённого носа по лицу. Дыхание спёрло, Глеб по инерции попытался вдохнуть через нос, но, разбитый, тот рванул тупой болью.
– Кровь! У него кровь! – заволновалось зверьё над ними. Кто-то в священном ужасе, кто-то алчно и восхищённо.
Сквозь пелену боли и затянувшего сознание тумана Глеб рванулся вперёд головой, всё равно гудящей, потому не жалко. Попал в солнечное сплетение. Максим охнул, слетел с него, закашлялся, выплёвывая запертый в груди воздух.
Глупая драка. Глупая ситуация. Одно дело ударить и совсем другое бить – методично, сильно и со злостью, как набросились они друг на друга. Словно и не было лет дружбы, словно они всю жизнь только и ждали повода, чтобы вцепиться вдруг в друга, рвать, лупить – по лицу, почкам, в живот, молча, без показных угроз и обещаний. Это безумие длилось целую вечность. И всего несколько мгновений. Их всё же расцепили, растащили в разные углы, вернее, Глеба отволокли от потерявшего сознание Макса. Прилетела Ольга Николаевна, наорала, обозвала малолетними недоумками, вызвала медсестру и вышвырнула его к кранам, чтоб умылся и остыл.
– А потом к директору, – процедила классная руководительница.
Глеб, пошатываясь, выполз в коридор. И тут же на него налетел бледный запыхавшийся Саша. Влип, не успев затормозить.
Глеб едва не взвыл – его только не хватало! Саша не должен был видеть его таким. И о том, что случилось, ему тоже знать не полагалось. Саша отлип сам, едва сообразив, что сделал. Внимательно рассмотрел разбитое в кровь лицо. Глеб молчал.
– Значит, правда подрались? – тихо и обречённо выдохнул Саша.
Глеб скривился.
– Быстро разведка донесла.
– Мгновенно. У вас Алла в классе была, когда вы сцепились.
Неловкое молчание, только пульс в ушах, едва улёгшийся после свары и опять взорвавший тело адреналином.
– Я всегда всем мешаю, – неожиданно сказал Саша. Без надрыва и требования немедленно его в этом разубедить. Он просто поставил перед фактом. – К кому бы я не приблизился, его жизнь летит кувырком.
– Да, – просто сказал Глеб. Подтянул Сашу к себе и опёрся на плечо – мышцы в побитом теле расслаблялись и оно начинало невыносимо ныть. – Так что давай отрабатывай то, что моя вдруг встала с ног на голову.
– Вот ещё, – буркнул Саша, но послушно обхватил Глеба за талию, придерживая. – У тебя и раньше бардак в ней был.
– Это у тебя бардак. В голове. И на голове.
– На себя глянь, чучело соломенное.
– Я говорил, что ты Эльф? Забудь! Ты кошак приблудный!
– Я тебя сейчас по лестнице спущу!
– И не стыдно? Я больноооой…
– …На головуууу…
– А по лбууу???
– Кто просит – тот добьется! Получите-распишитесь…
– Ааа…
– Глеб…
– Чего?
– …Спасибо…
Дальше они шли молча.
========== 18. Как правильно прятать голову в песок? ==========
Наверное, Саша никогда не был так счастлив, как в те дни. Он удрал из дома, жил у посторонних людей, бессовестно упав им на шею, по его вине в больницу попала мать, но человеческое сердце себялюбиво. Саша был в тепле, на него не кричали за разбитый стакан, его спрашивали, чего он хочет на обед или ужин, и ему устраивали головомойку, если он не съедал всё, что лежало на тарелке. И тётю Надю с Глебом совсем не интересовало, что он не голоден и вообще ест мало.
– Тебя надо откормить, – серьёзно заявил Глеб однажды за завтраком.
– Я тебе что, гусь? – мигом ощетинился Саша.
– Ты поросёнок! – неожиданно усмехнулся Глеб, потянулся через стол и смахнул со щеки каплю пюре. – Как так можно вообще?
Саша залился краской, бегло глянул на тётю Надю у плиты, но та ничего не заметила.
– Полудурок, – прошипел Глебу. Тот почему-то согласно кивнул.
Про драку в школе они дома не сказали – наврали, что лицо Глебу разбили мячом на баскетболе. Дома… Саша и забыл, как вкусно пахнет от этого слова. Здание в пяти остановках отсюда так и осталось холодным и неродным. В нём остались ненавидящий его брат и отец, для которого превыше всего оказалось положение в обществе. Через несколько дней после побега Саша злорадно отметил, что никто за ним идти не собирается – отец не подал в розыск (что бы сказали знакомые?!), и прийти за ним сюда, унизиться, не пожелал, хотя Максим наверняка сказал, где он теперь живёт. Тем лучше. Мама полежала в больнице до среды, но даже после этого Саша не решился вернуться домой. Наверно, он был жутким эгоистом, но здесь ему нравилось, и пока Таманины не гнали, он делал вид, что всё нормально. Глеб испытывал вину, он оказался обычным парнем, со своими тараканами; он обидел Сашу, и теперь тот этим бессовестно пользовался, позволяя себе навязаться, а тётя Надя вообще, кажется, относилась к гостю, как к ещё одному сыну. Поначалу это Сашу немного смущало – незнакомая женщина, да и с Глебом они на друзей не похожи, даже на приятелей, но порой Саше казалось, что она действительно видит в нём ещё одного сына. Однажды он даже в шутку об этом сказал Глебу, но того перекосило, и Саша благоразумно решил заткнуться, чтобы не огрести, как это с ним всегда случалось.
Прошла неделя. Выпал снег. Словно отрезал прошлую жизнь. Что-то изменилось – в Сашиной жизни, в нём самом. Он расслабился, перестал огрызаться – старался, во всяком случае, – а ещё у него прошла бессонница. Благодаря Глебу. Нет, кошмары мучить не перестали, он по-прежнему просыпался с дикими воплями, но после того, как его отпаивали водой и в спальне опять тух свет, он безбоязненно закрывал глаза. Наверно, потому, что Глеб заставлял его разворачиваться на кровати и спускать руку. И держал её до тех пор, пока Саша не засыпал, успокаиваясь от живого тепла. Вчера Глеб не выдержал и заснул первым. Но пальцев так и не разжал. Саше было неудобно – рука млела и ныла, а сам он не мог забиться от всех подальше, как привык, и всё же это помогло – за несколько дней у него исчезли извечные синяки под глазами, появился аппетит. Хотя, второе вполне могло появиться потому, что он просто разбил себе давно усохший желудок вкусной тёти Надиной стряпнёй. Исполнилась дурацкая мечта Глеба – даже Майя заметила, что он поправился, впрочем, Саша этому только обрадовался: теперь Глеб поостережётся таскать его на плече, точно барашка – любимый его фокус. В последний раз он проделал это в школе у всех на виду, когда парень в очередной раз собирался слинять со спаренных уроков по физкультуре. Со словами «Когда ж ты, наконец, перестанешь страдать ерундой?!» Глеб под восхищённые и перепуганные вздохи женской половины класса, и под глумливые смешки мужской, проволок сопротивляющегося Сашу на плече от самого класса до спортзала, где и сгрузил физруку.
А сегодня после уроков Майя позвала Сашу сходить в ветеринарию выбрать ей котёнка. Он согласился, но у школьных ворот наткнулся на Глеба. Тот, замёрзший и облепленный мокрым снегом, стоял у самого выхода, напряжённо вглядываясь в толпу. Рассорившись с Максом, Глеб теперь постоянно таскался следом за ним. Это нервировало, особенно если учесть слухи, поползшие по школе после драки. До Глеба же они либо не доходили, либо плевал он на них с высокой колокольни. Саша же воспитывался иначе. Он сцапал подружку за локоть и попытался оттащить подальше, чтобы его не заметили, но Глеб увидел. Нахмурился, подошёл к ребятам, недовольно покосился на Майю.
– Куда это вы намылились? – спросил у неё, точно обнаружил гнусного зачинщика.
– Вопрос навстречу: а почему ты никуда не намылился? – удивительно спокойно, будто не с мечущим молнии из глаз Глебом говорила, вопросила Майя. – У тебя сегодня пять уроков было, уже бы давно был дома.
– Я его ждал! – обличающий тычок пальцем в Сашу.
– А кто тебя просил? – вякнул Саша, но на него внимания не обратили. Глеб жалил взглядом Майю, Майя спокойно смотрела в ответ.
– А хочешь с нами? – неожиданно спросила она. Глеб на мгновение стал озадаченно-отрешённым.
– Хочу, – сказал и сам, кажется, испугался такой откровенности. Майя улыбнулась.
Удивительно, но втроём оказалось ничуть не хуже, чем вдвоём. Пусть Глеб больше молчал, но почему-то он совсем не портил общее расслабленное настроение и не раздражал своей молчаливостью. Он долго задумчиво рассматривал клетку с котятами и даже что-то спрашивал у девушки за стойкой. Та расцвела улыбкой, отвечая красивому клиенту. Саша заметил, как она оживилась, и помрачнел – уж больно Аллу напоминает – такая же улыбчивая, наштукатуренная и обесцвеченная. И красивая. И прямо в глаза бросается, что не против. Неприятное открытие. Как на этого гада красивые вестись-то могут?! Разве не видно, что он мрачный необщительный тип?!
Мрачный необщительный тип осмелел и попросил подержать одного из пушистых клубков на руках, от чего девушка пришла в неописуемый восторг.
– Редко встретишь мужчину кошатника, – восторженно пропела она, доставая котёнка. Тот обречённо мявкнул и притих, пригревшись между тёплых ладоней – лёжа в её и накрытый его. Саша досадливо отвернулся, но уши то не заткнёшь, поэтому весёлый щебет от клетки всё равно услышал.
– А вам какие нравятся – пушистые, гладкошёрстые?
– А у меня уже есть. Рыжий. Приблудный.
Придурок…
– Я к тебе! – Саша не дал Глебу даже открыть рот – схватил Майю за руку и поволок к её подъезду.
– Эй! – обескуражено успел крикнуть Глеб, когда они уже входили.
– Есть что-то, что я должна знать? – покорно спросила подружка, прижимая к груди выбранного котёнка, как на грех, рыжего, за что Саше он заранее не понравился.
– Май, вот скажи, если человек тебя бесит – очень сильно, но объяснить почему, нельзя – это почему?
– Потому что нравится, – серьёзно ответила девушка. Саша поперхнулся.
– Ты чего?! Нет! Я знаю – почему бесит! Я этого другим объяснить не могу.
– Хм… думаю, он тебя не настолько уж бесит, раз ты у них в квартире живёшь.
Саша нахохлился. По лестнице поднимались молча, но у двери он всё же не выдержал.
– Слушай, ну откуда ты такая спокойная? Ты же слышала, что про нас Алка трепалась в классе?
Алка, как и большинство девиц, влюблённая в разного рода сплетни, и их же на досуге сочиняющая (а заодно отшитая в своё время и Глебом, и Сашей), в первые же два дня разнесла по школе благую весть, отчего Саша переехал к Глебу. Слава Богу, особо никто не прислушивался и вообще ближе к концу четверти у всех были свои заботы, но она была недалека от истины, и Саша очень сильно хотел встретить мерзкую девицу в тёмной подворотне.
– Я даже слышала из-за чего конкретно подрались Максим и Глеб, и что? – ответила Майя.
Саша покраснел. Об этом разве что учителя не знали – здесь ученики были удивительно единодушны и плели несчастной Ольге Николаевне всякие басни, тем более всё равно никто так толком ничего и не понял.
– Из-за «чего», а не «кого», – сделала ударение девчонка. – Ты вообще спрашивал у Глеба, что там точно произошло? Вооот… А я спрашивала.
Саша поперхнулся.
– Ч-чего? Когда?!
– В тот же день, после уроков.
– И он ответил?
Майя хмыкнула.
– Иногда молчание красноречивее.
Саша сидел у подруги едва ли не до ночи. Впереди маячил разговор, вряд ли лёгкий, потому он и не торопился. С котёнком они так и не подружились и расцарапанную пушистым поганцем шею он воспринял как знак судьбы.
Домофон отозвался мгновенно, точно Глеб дежурил под дверью. Мать Глеба отсутствовала – ушла к тёте Тане и вряд ли собиралась сегодня вернуться, отчего Саше почему-то стало не по себе. С Глебом один на один он оставался разве что ночью, но тогда он сразу же закручивался в одеяло и отворачивался к стене, чтобы хотя бы создать видимость сна. Засыпал он очень не скоро, всегда дожидаясь, чтобы засопел Глеб. Да, потом он просыпался, Глеб заставлял его развернуться и взять за руку, но всё это было в темноте, тогда он не видел его лица, а Глеб не видел лица Саши.
– А чего ты так рано? – издевательски осведомился Глеб, прислонившись к косяку, пока Саша возился с обувью.
– Ты отлично знал, где я был, – шнурки на ботинках развязываться отказывались, тогда он по-простому стянул их, наступив носками на пятки.
Глеб хмыкнул и издевательски протянул:
– Ах, ну да, у своей девушки…
– Ты чего? – вытаращился Саша. Глеб стоял в дверях, натянутый и сердитый.
– Ты вообще знаешь, который час? – вкрадчиво уточнил парень.
– Ммм… одиннадцать?
– Половина двенадцатого, – ледяным тоном отрезал Глеб.
– Я выходил в одиннадцать.
– Зато сюда дошёл в половину!
– Ну прости, что спускался с четвёртого и поднимался на пятый не как метеор.
– А уйти пораньше не судьба?
– Блин, у меня что, комендантский час? – не выдержал и взорвался Саша. Стянул с себя куртку и прошлёпал в квартиру.
– Ты от девчонки уходишь по ночи! Какой комендантский час? Где твои мозги вообще?!
– Да всё нормально, я не мешал, у неё всё равно отец на дежур…
– Ты надо мной издеваешься?!!
Саша так и не успел зайти в ванную – Глеб рванул его за плечо, разворачивая к себе лицом. Глаза горят, нос раздувается.
– Хочешь, чтобы о ней слухи поползли? Ты знаешь, какие у нас бабки в подъездах языкастые?
– Слухи? – Саша рассерженно скинул с плеча ладонь. – Слухи?! Отлично, давай поговорим о слухах. Вся школа гудит – лучший ученик и Президент друг другу пятаки начистили. Ничего мне сказать не хочешь?
– А то ты не знаешь!
– Да, не знаю! Что такого должно было случиться, чтобы Макс слетел с катушек и набросился на тебя при свидетелях?
– Саш…
– Ну уж нет! Вы подрались. Из-за меня! Можно подумать, мне так весело, что родной брат теперь от меня по коридорам шарахается. Что ты ему сказал? Что мы переспали?
Щека Глеба нервно дёрнулась.
– О, – протянул парень, сощурясь, – то есть, больше всего тебя печалит именно родной брат?
– А почему бы и нет? Что плохого в том, чтобы переживать за родню?
– Ну ты… – почти задохнулся Глеб. – У тебя что, крыша на родственной почве поехала?
– Просто он мой брат, тебе не понять.
И тогда Глеб захохотал. Весело и зло одновременно. Саша непроизвольно отступил от психа, но тот сгрёб его в охапку и поволок в спальню. Саша не сопротивлялся. Он позволил шваркнуть себя на матрас, уже надутый и застеленный, готовый ко сну… Ну и ложился бы, а не его дожидался!
– Вся эта прелюдия была только для этого? – хладнокровно поинтересовался он, не делая попытки подняться. Сердце бешено колотилось, но сам Саша был спокоен и собран. Он это уже проходил. Он это проходил уже не раз. Совсем не страшно, если отключить мозги, то может быть даже приятно. Главное не думать – ни до, ни во время, ни после… – Ну и зря так старался, сказал бы, что хочешь. Я же говорил, что не против…
Лицо стоявшего над ним Глеба исказил звериный оскал.
– Интересный у тебя способ платы за крышу над головой.
– Какой есть, – не повёл и бровью Саша. А к чему строить из себя алтайскую девственницу – это действительно плата. Каждый платит, чем может или что есть, а у него ничего больше нет.
– То есть, ты даже не отгавкнешься в ответ?
– А смысл? Хочешь меня – бери.
– Хм… интересно, потребуй платы моя мать, ты бы и ей предложился? В конце концов, хозяйка она…
Саша закрыл глаза. Он устал. Он бесконечно устал. Хотя бы от перепалок с Глебом.
– Твоя мама тебя обожает, а ты ею и вертишь: как скажешь, так она и поступит, даже меня без вопросов приняла.
– Ошибаешься, – с непонятной злостью прошипел Глеб, опускаясь сверху на Сашу. Качнулся придавленный двойной ношей матрас. – Ты сильно ошибаешься.
– Может быть…
Пальцы Глеба скользнули под водолазку, прошлись по рёбрам. Саша не удержался и выгнулся от щекотки.
– Какой ты покорный, аж противно, – сплюнул Глеб.
– Предпочитаешь брать меня силой?
– Предпочитаю не спать со шлюхой!
Губы Саши скривились в кривой ухмылке.
– Что, не нравится, что ты у меня не первый?
– Дурак, я не об этом…
Но Сашу переклинило, не один Глеб мог беситься.
– Или переживаешь, что один не сможешь затмить двоих?
– Саш, заткнись…
Куда делось всё то хрупкое и тёплое, что между ними возникло после той драки? Они не стали друзьями – они никогда не смогли бы ими стать – но и ненависти между ними не осталось. Просто два человека, бредущих в одном направлении…
– А может, ты бесишься, потому что вообще на Макса запал? – наверно, он просто не расслышал глухое, едва сдерживаемое, клокотание в груди навалившегося сверху человека. Глеб как-то странно коротко рыкнул, размахнулся и залепил оплеуху, прикрывая поток слов.
– Запал, значит? – страшным шёпотом выдохнул он. – Запал? Ты вообще в курсе, что у твоего обожаемого Макса стояк на тебя?
– Не смешно!
– А кто смеётся? – в глазах Глеба засветилось что-то тусклое и нехорошее. Дыхание у Саши спёрло, и не только оттого, что на нём сидели. Щека горела от пощёчины и злости.
