Текст книги "Жестокий мучитель"
Автор книги: Iris
Соавторы: Бьянка Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Содержание
Содержание
Аннотация
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
«Жестокий мучитель» – вторая книга из серии «Академия Синдиката»
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Эпилог
Автор: Бьянка Коул
Книга: Жестокий мучитель
Серия: Академия Синдиката #2
Перевод: https://t.me/escapismbooks
Данный перевод является любительским и не может быть использован в коммерческих целях.
Аннотация
Он потратил годы, мучая меня, но теперь он хочет владеть мной.
Я потратила годы, пытаясь избегать Элиаса Моралеса, короля Академии Синдиката. Он возненавидел меня с первого взгляда, и я научилась ненавидеть его. Ненависть, у которой никогда не было причины, но которая определяла нас обоих. Элиас, возможно, самый потрясающе красивый парень в академии, но он жесток до глубины души.
Наконец-то наступил выпускной год, и спасение не за горами. После окончания школы мне больше никогда не придется видеть своего мучителя. Но Элиас не намерен так просто отпускать меня. Он хочет быть уверенным, что я никогда не забуду его, как бы сильно я ни старалась.
Он шантажирует меня, когда находит компромат на мою семью. Информация, которая может разорвать наш мир на части. Я не позволю ему уничтожить единственное, что мне дорого. А это значит, что я должна стать его зверушкой до конца года.
Он намерен владеть мной и претендовать на мою невинность на своих условиях. Хочет оставить меня сломленной и разрушенной так, как я и представить себе не могла. Я думала, что Элиас ненавидит меня, но в его действиях нет никакого смысла. Говорят, что между ненавистью и любовью тонкая грань.
Я уже чувствую, как стирается грань, когда мой мучитель предъявляет свои права. Вопрос в том, выйду ли я из академии свободной или Элиас окончательно сломает меня?
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Привет, читатель!
Это предупреждение, чтобы ты знал, что данная книга – мрачный роман с агрессией, как и многие другие мои книги, а это значит, что здесь затрагиваются некоторые деликатные темы. Если у тебя есть какие-либо триггеры, было бы неплохо проявить осторожность.
Помимо жестокого и властного антигероя, который не принимает отказов, в этой книге затрагиваются некоторые деликатные темы. (сомнительное согласие, принудительная близость, деградация1, спанкинг2, эджинг3, шантаж, словесная, физическая и сексуальная травля). Как всегда, в этой книге есть ХЭ и нет измен.
Если у тебя есть какие-либо триггеры, то лучше всего прочитать предупреждения и не продолжать, чтобы что-то из вышеперечисленного не вызвало реакцию. Однако, если ни одно из предупреждений не является для тебя проблемой, читай дальше и наслаждайся!
«Жестокий мучитель» – вторая книга из серии «Академия Синдиката»
Эта книга может быть прочитана как самостоятельная и имеет счастливый конец. В истории присутствуют мрачные темы, горячие сцены, насилие, содержание, которое может расстроить некоторых читателей, и нецензурная лексика.
Все книги в серии:
#1 Порочный учитель (Оак и Ева)
#2 Жестокий мучитель (Элиас и Наталья)
#3 Греховные уроки (Гаврил и Камилла)
#4 Грязная игра (Арчер и Адрианна)
Глава 1
Наталья
Шесть лет назад…
Джинни перебрасывает волосы через плечо и наклоняется ко мне.
– Ты слышала о новом мальчике?
Я поднимаю бровь.
– Нет, а что с ним?
Она хихикает.
– Он горячий.
Я морщу нос, гадая, так ли это на самом деле. Последний мальчик, которого Джинни назвала горячим, был таким уродливым, что я не смогла понять, почему она нашла его привлекательным.
– Не поверю, пока не увижу. – Я ковыряюсь в еде, почти не чувствуя голода.
– Честно говоря, он действительно горячий, – добавляет Анита, кивая.
Керри садится рядом со мной.
– Кто горячий?
– Новенький из Мексики, – говорит Джинни.
Керри пожимает плечами.
– Не видела его, но все о нем говорят.
– Почему? – спрашиваю я.
– Видимо, он красавчик и ведет себя так, будто он здесь хозяин, хотя и не очень хорошо говорит по-английски.
Анита кивает в сторону входа в кафетерий.
– Вон он.
Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на мальчика, о котором все говорят, и мне кажется, что весь мир замирает. На этот раз Джинни права. Он самый красивый мальчик, которого я когда-либо видела, даже с такого расстояния. Я могу сказать, что у него густые темно-каштановые волосы, идеально уложенные, и привлекательная загорелая кожа.
– Кто он? – Спрашиваю.
– Его зовут Элиас Моралес, и он только что переехал сюда из Мексики. – Джинни пожимает плечами. – Может быть, его английский не самый лучший, но это не имеет значения, когда он так выглядит.
Она продолжает таращиться на него, и когда тот заканчивает обед, подзывает его к нам.
– Эй, Элиас, иди посиди с нами. – Джинни хлопает ресницами, когда он подходит.
– Как проходит твой первый день?
Он пожимает плечами.
– Хорошо.
Из этого ответа становится ясно, что парень немногословен. Он занимает место напротив меня, а затем поднимает взгляд, и его льдисто-голубые глаза мгновенно встречаются с моими. Такое чувство, что я не могу дышать из-за напряженности в них, челюсть Элиаса сжимается.
– Кто твоя подруга? – спрашивает он, прищурив глаза.
Я понимаю, что Джинни имела в виду, говоря, что у новичка не самый лучший английский. У него сильный акцент и ломаная речь, но сейчас, когда парень так близко, невозможно отрицать, насколько он великолепен. Его глаза аквамариново-голубые и такие пронзительные, что кажется, будто он смотрит прямо мне в душу.
Джинни кладет руку мне на плечо.
– Это Наталья. Наталья, это Элиас.
Я улыбаюсь ему и протягиваю руку через стол.
– Приятно познакомиться.
Он смотрит на нее со странной ненавистью, от которой у меня мурашки бегут по спине. Я даже не знаю этого парня, а он ведет себя как последний придурок.
Анита прочищает горло.
– О, а это Анита. – Она подает знак Аните, но он не сводит с меня глаз. – И Керри.
– Почему ты с ней дружишь? – цедит он сквозь зубы, явно имея в виду меня.
От этого вопроса всё внутри сжимается, и я таращусь на новичка, который мгновенно невзлюбил меня. Он не смотрит на Джинни, вместо этого его глаза остаются прикованными к моему лицу.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она, привлекая мое внимание к себе. Она качает головой, нахмурив брови, переводя взгляд с Элиаса на меня. – Наталья классная.
Он морщит нос, качает головой и собирается встать.
– Я не буду есть с ней.
Я чувствую, как у меня отвисает челюсть, пока глазею на этого мальчика, задаваясь вопросом, в чем его проблема.
– Что за черт? – спрашиваю я.
Джинни хватает его за руку, когда он собирается уходить, встряхивая волосами.
– Подожди, ты прав. – Ее внимание переключается на меня, и глаза сужаются. – Ты уходи, Наталья.
Я настолько потрясена, что смотрю на нее с открытым ртом, гадая, серьезно ли она. После того, как она не произносит больше ни слова, выжидающе глядя на меня, я качаю головой.
– Ты, должно быть, шутишь, да?
Джинни отрицательно машет.
– Нет, Элиас хочет, чтобы ты ушла, так что ты должна уйти.
– Джинни, – вмешивается Керри. – Мы даже не знаем этого парня.
– Я хочу поесть с Элиасом, поэтому Наталья должна уйти. – Она сердито смотрит на меня. – Уходи.
Я тяжело сглатываю, бросая взгляд на двух других моих подруг, которые погружаются в молчание. Такое чувство, словно они проделали дыру в моей груди и повернули нож. Мы дружили много лет, и вдруг появляется мальчик, которому я не нравлюсь, и меня выгоняют с нашего обычного стола.
Элиас дерзко ухмыляется мне.
– Правильно, беги, Гурин. Оставь нас.
Я хмурю брови, недоумевая, откуда он знает мою фамилию. Джинни назвала ему только имя. Беру поднос с обедом и встаю, еще раз оглядывая трех девочек, с которыми дружила много лет.
– Чертовски низко, Джинни. И все потому, что ты запала на новенького.
Элиас встает и скалит на меня зубы.
– Я буду управлять этим местом и превращу жизнь Гурин в ад. Уходи, – рычит он.
Глядя в его льдисто-голубые глаза, я задаюсь вопросом, чем же вызвала ненависть у мальчика, которого я даже не знаю. Это невозможно понять, поэтому вместо того, чтобы сказать еще хоть слово, отворачиваюсь и иду к свободному столику в конце зала. Когда я уже почти дохожу, кто-то зовет меня по имени.
– Эй, Наталья.
Я поворачиваюсь и вижу Адрианну, сидящую неподалеку и наблюдающую за мной. Мы обменивались с ней короткими фразами на физкультуре, и она всегда была приветлива, хотя мы и не дружим.
– Привет, – говорю я, стискивая челюсти в попытке не расплакаться из-за боли в груди. Все, чего я действительно хочу, – это побыстрее поесть и вернуться в свою комнату, чтобы разрыдаться в подушку.
– Что это было?
Я пожимаю плечами.
– Я не нравлюсь новенькому, а Джинни больше интересуют горячие парни, чем ее подруга.
Адрианна похлопывает по сиденью рядом с собой.
– Ты можешь присоединиться ко мне, Джорджии и Камилле.
Я бросаю взгляд на двух других девушек, сидящих за столом, с которыми я никогда не общалась, но знаю по именам.
Камилла улыбается мне.
– Да, то, что только что сделала Джинни, довольно дерьмово.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и киваю.
– Конечно, спасибо. – Ставлю свой поднос на стол и сажусь рядом с Адрианной, неловко пододвигаясь. – Честно говоря, не понимаю, что я сделала такого, что разозлило Элиаса.
Джорджия качает головой.
– Это Джинни не права. Она должна была сказать ему, чтобы он отвалил.
Я улыбаюсь.
– Спасибо, что позволили мне поесть с вами, девочки.
– Само собой. – Глаза Камиллы становятся сердитыми. – Я ненавижу хулиганов со страшной силой. Особенно Джинни. – Ее челюсти слегка сжимаются. – Несмотря на то, что вы дружили много лет, ты никогда не участвовала в ее выходках.
Это правда. Джинни постоянно была одержима школьной иерархией и тем, чтобы заставлять новеньких чувствовать себя дерьмом, а я всегда была слишком увлечена учебой, чтобы беспокоиться из-за этого. Однако я также никогда не была тем, кто выступает против.
Оглянувшись на стол, за которым я сидела с восьми лет, замечаю, что Джинни ухмыляется и что-то шепчет Аните. Они все смеются, и я чувствую, как жар разливается по всему моему телу.
– Идиотки, – бормочу я.
Адрианна легонько подталкивает меня локтем.
– Не обращай на них внимания. Тебе не нужны такие девушки в твоей жизни. – Она прочищает горло. – Ты можешь зависать с нами, когда захочешь.
Камилла приподнимает бровь.
– Если только ты не слишком крута для нас.
Я качаю головой.
– Почему вы так добры ко мне, когда я всегда тусовалась с задирами?
Джорджия пожимает плечами.
– Потому что я чувствую родственную душу за милю. Это что-то вроде дара.
Я улыбаюсь, чувствуя, что мы хорошо поладим. Жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы поговорить с ними, хотя они учатся в этой школе столько же, сколько и я.
– Итак, я действительно мало что знаю о каждой из вас. Откуда вы все?
– Сицилия, – говорит Джорджия, что объясняет акцент.
– Я из Чикаго, – отвечает Камилла. – Ты из Бостона, верно?
Я киваю в ответ.
– Да. – бросаю взгляд на Адрианну. – А как насчет тебя?
Она слегка хмурит брови, как будто ожидала, что я знаю, но я всегда плохо разбиралась в том, кто из какой семьи и откуда.
– Я живу за границей, в Мексике.
– Вау, это долгий путь. Ты скучаешь по дому?
Адрианна пожимает плечами.
– Не совсем. У моей семьи редко находилось время для меня. Они слишком погружены в то дерьмо, которым там занимаются. Картель Васкез – одна из крупнейших мафиозных организаций в Мексике. Я счастлива быть вдали от него.
Картель Васкез.
Я слышала о них. Они враждуют с другим картелем, который снабжает моего брата наркотиками, – картелем Эстрада.
Я киваю и принимаюсь за еду, несмотря на то, что не чувствую голода после испытания с Элиасом.
– Интересно, в чем проблема этого мальчика.
– Элиаса? – Спрашивает Адрианна.
Я согласно машу в ответ.
– Одному Богу известно, – говорит Камилла, качая головой. – Он продолжает смотреть на тебя пугающим взглядом.
Я оглядываюсь и понимаю, что Камилла права. Он свирепо смотрит на меня, несмотря на то, что успешно выпихнул из-за моего обычного стола. На самом деле, я чувствую, что меня полностью выгнали из моей группы друзей, но даже не грущу по этому поводу.
Адрианна вздыхает.
– Он член картеля Эстрада, хотя его вторая фамилия Моралес, потому что его мать вышла замуж.
Мои брови хмурятся, когда его льдисто-голубые глаза сужаются, и он делает знак большим пальцем, проводя им поперек горла. Я тяжело сглатываю, боль сжимает мою грудь, когда я задаюсь вопросом, что, черт возьми, сделала, чтобы вызвать такую ненависть. Он член картеля, который снабжает братву Гурина, так что это не объясняет, почему он так меня ненавидит. Наши семьи, по сути, союзники.
Тяжесть сжимает мою грудь, когда я отрываю от него взгляд, словно предупреждение сжимает мое сердце. Возможно, он самый красивый мальчик из всех, кого я когда-либо видела, но он также явно не в себе.
– Пусть он и горячий, но у меня от этого парня мурашки по коже, – говорит Камилла, качая головой.
Джорджия кивает.
– Да, лучше держаться от него подальше.
– Не стоит с ним связываться, – говорит Адрианна, качая головой. – Их семья такая же сумасшедшая, как и моя.
Я приподнимаю бровь.
– Означает ли это, что мне также нужно быть осторожной с тобой?
Адрианна смеется.
– Возможно. – Выражение ее лица становится серьезным. – Нет, я ненавижу все это мафиозное дерьмо. Я стараюсь держаться от этого подальше, насколько могу.
Камилла кивает.
– Я тоже.
Джорджия пожимает плечами.
– Наверное, мне повезло. У меня потрясающая семья, но Сицилия отличается от Америки.
Я с трудом сглатываю, так как довольно сильно вовлечена во всё дома. Михаил говорит, что однажды я собираюсь возглавить братву, что многим кажется нелепым. Женщина, возглавляющая братство. О таком просто не слышали. Вместо того, чтобы что-то сказать, я только киваю.
Над столом повисает уютная тишина, и я задаюсь вопросом, не была ли я дурой все те четыре года что пробыла здесь. Дружила не с теми девушками. Камилла, Джорджия и Адрианна кажутся гораздо более искренними.
Меня бесит, что образ Элиаса Моралеса, указывающего на свое горло, постоянно крутится в моей голове. Я боюсь, что в мгновение ока моя жизнь в Академии Синдиката примет очень мрачный оборот, если этот мальчишка не оставит меня в покое.
Глава 2
Наталья
Настоящее…
Я смотрю на зловещее здание, ненавидя то, как потеют мои ладони при виде школы, которую посещаю с восьми лет. Можно подумать, что спустя почти десять лет мандраж первого дня должен был пройти, но я знаю причину, по которой так нервничаю.
Элиас Моралес.
Король Академии Синдиката и стопроцентный мудак. По спине пробегает дрожь, когда я делаю первый шаг к зданию, задаваясь вопросом, приехали ли уже Камилла и Адрианна.
Каждый год с момента своего появления Элиас неизменно стремится превратить мою жизнь в ад. Хотя прошлый год был самым скучным из всех. Я надеюсь, что в этом году тенденция сохранится, и он будет держаться от меня подальше. Это последний год в Академии Синдиката, а потом я буду свободна от него навсегда.
Я вздыхаю, позволяя этой мысли успокоить меня, пока прохожу через огромные богато украшенные дубовые двери, которые ведут в академию. Не помогает и то, что семья Джорджии забрала ее в прошлом году. Мы были близки, и без нее здесь совсем не то. Она всегда прикрывала мою спину. По крайней мере, у меня все еще есть Камилла и Адрианна, но в нашей группе образовалась брешь, которую она оставила.
Все собрались в главном зале, и с той стороны по холодным каменным коридорам разносится болтовня. Я сжимаю челюсть, потому что это момент, который я ненавижу больше всего в первый день, – входить в чертов зал, особенно если Элиас успевает туда первым и решает помучить меня. Когда я уже собираюсь шагнуть внутрь, тяжелая рука опускается на мое плечо и дергает меня назад.
– Что за...
Я замолкаю, когда вижу возвышающегося надо мной Элиаса с пронзительными голубыми глазами, холодными как лед. Он самый болезненно красивый парень в этой академии, но он прогнил насквозь. Сердце неровно стучит в груди, заставляя меня ненавидеть то, что само его присутствие имеет такую власть надо мной.
Я боюсь его и хотела бы не чувствовать этот страх. Каждый раз, когда он смотрит на меня, я словно переношусь в тот первый день, когда мне было двенадцать лет, а ему на год больше, потому что он поздно приехал из Мексики в Америку и отставал в учебе. Это был день, который в мгновение ока перевернул всю мою жизнь в академии с ног на голову.
До того, как он появился, я была популярна и всем нравилась. Как только он положил на меня глаз и решил, что ненавидит меня без всякой причины, я стала изгоем. Элиас вошел сюда так, словно это место принадлежало ему, и за две секунды завладел короной, после чего превратил меня в гребаного изгоя.
– Не так быстро, Гурин.
Я облизываю пересохшие губы и выпрямляюсь, пытаясь скрыть свой страх.
Его ухмылка становится шире.
– Мне нужно обсудить с тобой кое-что важное.
– Что? – огрызаюсь я, стряхивая его руку со своего плеча. – Я опаздываю, и ты тоже.
Он наклоняется ближе ко мне, его мужской аромат вторгается в мое пространство.
– Ты захочешь выслушать меня, поверь мне.
Я усмехаюсь на это.
– Думаю, поверить тебе – это последнее, что когда-либо случится.
Он хватает меня за запястье и тянет за собой по коридору, прочь от главного зала.
Я с трудом поспеваю за ним, чуть не спотыкаясь о собственные ноги.
– Куда ты меня ведешь?
– Заткнись, Гурин, – рычит он, останавливаясь перед пустым классом. – Внутрь.
Я настороженно оглядываю класс, гадая, не собирается ли он обмануть меня, как в девятом классе.
– Я не долбаная идиотка. И помню, что случилось в прошлый раз, когда ты затащил меня в пустой класс.
Его глаза вспыхивают, и он толкает меня внутрь, заходя вместе со мной. Он запирает двери на замок, а затем поворачивается ко мне лицом, жестокая ухмылка делит его красивое лицо надвое. Трудно понять, как парень, такой красивый снаружи, может быть таким гнилым внутри.
– Я много копал этим летом, Наталья, – говорит он, подходя ко мне ближе. – И наткнулся на довольно ценную информацию.
Я морщу лоб, потому что не ожидала, что разговор зайдет в такое русло.
– Какого рода информацию?
– Ту, которая может разрушить все, что твой отец построил здесь, в Северной Америке. – Он опускает руку в карман и достает лист бумаги, разворачивая его. – Похоже, что дорогой папочка был немного шаловливым в Москве, не так ли?
Такое чувство, что у меня сжимается горло, когда я тупо смотрю на бумагу, гадая, какие доказательства у него есть. История любви моих матери и отца никогда не была традиционной, и нас всегда учили хранить ее в секрете. Она была полна предательства и опасности. Он похитил мою мать у влиятельного врага в Москве, намереваясь использовать ее в качестве рычага давления, но влюбился в нее. После этого они бежали из страны и сменили личность здесь, в Америке.
– Фамилия Морозов тебе о чем-нибудь говорит? – спрашивает он, медленно приближаясь, оттесняя меня к стене.
Я тяжело сглатываю.
– Нет, а должна?
– Лгунья, – рычит он, тыча бумагой мне в грудь. – Твоего папочку звали Валерий Морозов. Не Гурин.
Мне кажется, что весь мир вращается, поскольку я знаю, какую власть эта информация дает ему надо мной и моей семьей.
Он ухмыляется.
– А девичья фамилия твоей матери – Лебедева.
Я качаю головой.
– Как ты… – опускаю взгляд на бумаги, перебирая их. У Элиаса есть все. Их оригиналы российских свидетельств о рождении и копии паспортов, выданных до того, как они сменили личности, а также статьи в российских новостях о так называемом похищении моей матери.
Он склоняет голову.
– У меня есть вся необходимая информация, чтобы уничтожить всю твою семью.
– Чего ты хочешь? – Рявкаю я, всовывая бумаги обратно ему в руки.
– Вот это и есть главный вопрос, да? – Он придвигается ближе ко мне, вынуждая меня продолжать пятиться, пока я не упираюсь в стену. – Я хочу владеть тобой, Наталья. – Он показывает на бумаги в своих руках. – И я бы сказал, что это цена, не так ли?
Я хмурюсь.
– Владеть мной? – Спрашиваю, гадая, к чему он клонит.
– Да, ты будешь моей зверушкой на один год, bonita4. – Он хватает меня за подбородок и приподнимает его, так что я смотрю ему в глаза. – У меня будет один год, чтобы делать с тобой всё, что я захочу и ты не скажешь ни слова против. – Он приближает свои губы к моим, его горячее дыхание касается моего лица. – Ты подчинишься моим требованиям и сделаешь все, что я, блядь, скажу, если хочешь, чтобы Лебедев не узнал, кто твоя семья на самом деле.
Дрожь пробегает по моей спине.
– Что именно ты собираешься со мной делать? – Спрашиваю я, ненавидя то, как ломается мой голос.
Его ухмылка становится шире, и он поднимает другую руку, чтобы погладить мою грудь через блузку, заставляя ненависть бурлить во мне.
– Всё что я, блядь, захочу. Скажи мне, Гурин, ты девственница?
Жар заливает все мое тело, и я пытаюсь не смотреть ему в глаза, потрясенная тем, какой оборот принял этот разговор.
– Это не твое дело.
– Это мое дело, если я так говорю, или ты хочешь, чтобы я направил Лебедева прямиком к порогу твоего любимого брата? – спрашивает он.
– Нет, – отвечаю, качая головой. – Не надо.
Он посмеивается, звук настолько бессердечный, что действует мне на нервы.
– Я так и думал, а теперь: ты девственница или нет? – Он снова заставляет меня поднять лицо. – Я хочу знать, имею ли дело с испорченным товаром.
Я впиваюсь в него взглядом, едкая ненависть разливается по крови и заражает вены.
– Да, я девственница.
Его плечи расслабляются, и напряжение на лице исчезает. Как будто он почувствовал облегчение, услышав это, что, впрочем, не имеет смысла.
Почему его должно волновать, трахали меня раньше или нет?
– Идеально. – Он прижимается губами к моему лицу и облизывает его, как гребаный пес. – Потому что я собираюсь заявить права на твою девственность в этом году. Она моя, и я заберу ее, когда захочу. Ты поняла?
Мой желудок скручивает от тошноты, я отстраняюсь и ошарашено смотрю на парня, который мучил меня с двенадцати лет.
– Нет. Я скорее умру, чем позволю тебе забрать эту часть меня.
Его ноздри раздуваются.
– Я уверен, что это можно устроить вместе с твоими матерью, сестрой и братом. – Его глаза сужаются. – Интересно, пощадит ли Григорий Лебедев свою собственную дочь после стольких лет? Или, возможно, он разозлится из-за того, что человек, который "похитил" ее, как утверждает твой дед, умер десять лет назад, а она до сих пор не вышла с ним на связь. – Он барабанит пальцами по подбородку. – Не говоря уже о том, что она живет так близко к твоему дедушке, да еще и в России.
Если он думает, что я беспокоюсь о том, что случится с моей мамой, то он ошибается. Она никогда не была рядом со мной. Трусиха, которая не смогла жить в стране, которая теперь стала ее домом, и заботиться о своих детях без мужа. Хотя я не хочу, чтобы ей причинили какой-либо вред. Мой брат Михаил – это совсем другая история. Я знаю, что бы это значило для него, если бы наш дедушка по материнской линии узнал правду.
– Откуда ты все это знаешь? – Спрашиваю я.
Он кладет руки на мои бедра, сжимая их крепкой, собственнической хваткой.
– Потому что, Гурин, я знаю о тебе всё. – Он резко прижимает меня к себе и разворачивает так, что я оказываюсь прижатой лицом к стене. – Мне известно обо всём, а это значит, что ты безропотно отдашь свою невинность, когда я потребую этого, или всё, ради чего папочка работал, исчезнет.
Я вздрагиваю, когда его твердое тело впечатывается в моё, а грудь прижимается к моей спине. Тошнота, стыд и желание сливаются воедино, когда я чувствую сильное давление его возбуждения на свою задницу.
– Ты чувствуешь, что делаешь со мной, Гурин? – спрашивает он, протягивая руку к моей блузке спереди и задирая ее вверх, чтобы крепко сжать мое горло. – Выгни эту хорошенькую спинку и потри своей упругой попкой о мой член, – приказывает он.
Я тяжело сглатываю, ненавидя, как мои колени дрожат от предвкушения. И все же желание защитить свою семью заставляет меня делать то, что он говорит, я еще больше выгибаю спину и покачиваю бедрами, надеясь, что делаю всё правильно. Меня смущает, насколько я неопытна в общении с парнями, но чувствую, что в этом есть заслуга Элиаса. До того, как он приехал сюда, все мальчики постоянно бегали за мной, но все прекратилось в тот момент, когда эти ледяные, расчетливые глаза встретились с моими, и он принял явно необоснованное решение погубить меня.
Часть меня благодарна, поскольку мои так называемые подруги Джинни Дойл, Анита Хендерсон и Керри Гарсия никогда по-настоящему не были моими подругами. Они были фальшивыми и заботились только о внешности и так продолжается по сей день.
Я не могу отрицать, что если бы Элиас не сбросил меня с пьедестала, я бы никогда не подружилась с тремя самыми потрясающими девушками в этой школе – Камиллой Морроне, Джорджией Дамато и Адрианной Васкез.
Элиас хватает меня за волосы и стонет у моего уха.
– Да, Гурин, именно так, – выдыхает он, его глубокий, бархатистый голос почти манит, если бы не тот факт, что он буквально шантажирует меня прямо сейчас.
– Держу пари, твоя тугая девственная киска прямо сейчас насквозь мокрая.
– Без шансов, – говорю я.
– Хм, интересно, не лжешь ли ты, – бормочет он, его рука медленно задирает подол моего платья. – Думаю, я это выясню.
Я брыкаюсь, пытаясь отстраниться от него.
– Отпусти меня.
– Нет, потому что ты знаешь условия сделки, Наталья. – Его рука продолжает двигаться вверх по моему обнаженному бедру, пока пальцы не касаются края моих трусиков. – Делай, как я говорю, или потеряешь всё.
Я стискиваю зубы, так как выполнение любого приказа этого человека противоречит всем фибрам моего существа. Он не имеет права прикасаться ко мне, и все же я загнана в угол, из которого нет выхода. Я не могу позволить ему уничтожить единственное, что мне дороже больше всего в этом мире: моего брата и наследие нашей семьи.
Я не настолько глупа, чтобы верить, что я или моя сестра Яна легко отделались бы, если бы Элиас раскрыл правду нашему дедушке, даже при защите картеля. Он назначил цену за голову моих отца и матери еще до моего рождения.
– Какие секреты ты прячешь под этой юбкой? – дышит он, оттягивая в сторону мои трусики и проводя пальцем по моей позорно мокрой киске. – Блядь, – стонет он, грубо просовывая его внутрь меня. – Тебе нравится грубость, Наталья?
– Мне ничего от тебя не нравится.
Он усмехается.
– Такая непослушная маленькая лгунья. Возможно, я заставлю тебя кончить прямо здесь и доказать, насколько это утверждение не соответствует действительности.
Я вздрагиваю, когда его палец ударяется о мой клитор, доводя меня до исступления. Впившись зубами в губу, я заглушаю свой стон. Внезапно снаружи класса раздается болтовня и звон колокольчика, сигнализирующий о том, что мы пропустили приветственное собрание в главном зале.
Он издает стонущий звук.
– Похоже, мое веселье прервалось. – Он убирает руку из-под юбки, а затем его пальцы ныряют в мой карман, и он вытаскивает оттуда мой телефон.
– Эй, отдай это обратно, – говорю я, крутясь на месте и пытаясь выхватить мобильник.
Он держит его вне моей досягаемости, прищурив глаза.
– Помни о своем месте, или мы не договорились?
Меня убивает необходимость подчиняться требованиям этого хулигана, но я знаю, что не могу рисковать тем, что нас найдет дедушка. Отец всегда предупреждал нас о вражде между ними и о том, как тот был в ярости, когда он забрал нашу маму. Это была довольно странная история несчастных влюбленных, в которой они превратились из врагов в родственные души.
– Прекрасно, – выдавливаю я из себя.
– Пароль, – требует он.
Я пристально смотрю на него, прежде чем назвать пароль, который является датой моего рождения.
– Восемь, двенадцать, ноль, три.
Его бровь приподнимается.
– День рождения?
Я пожимаю плечами.
– Возможно.
Он наклоняет голову, вводя код.
– Тогда, по крайней мере, я знаю, что ты легальна. – Его глаза сужаются. – Восемнадцатилетняя и созревшая для траха.
Я морщу нос от отвращения.
– Ты – свинья.
Что, черт возьми, он ищет?
Он смеется, прокручивая мой телефон, заставляя меня нервничать. А затем выражение его лица становится смертельным, когда ухмылка исчезает.
– Кто такой Дариан? – спрашивает Элиас, впиваясь в меня глазами.
У меня сводит живот, когда он просматривает мои сообщения. Дариан – парень, с которым я познакомилась летом, и мы встречаемся.
– Друг, – лгу я.
Его глаза сужаются.
– Он кажется мне слишком дружелюбным. Ты больше не будешь писать ему. – Он возвращает мне телефон. – Я удалил и заблокировал его номер.
– Что за черт?
Он бросается вперед, обхватывая пальцами мое горло.
– Ты, похоже, не понимаешь, какую власть я над тобой имею, Гурин. Ты не разговариваешь ни с кем из парней, кроме меня. Там мой номер, и у меня есть твой. Я буду следить за каждым твоим гребаным шагом в этом году, и одно неверное движение приведет твоего брата в серьезное дерьмо.
Дверь в класс открывается, и профессор Ниткин прочищает горло.
– Руки прочь от нее, Моралес, – говорит он, его голос настолько смертоносен, что мой обидчик бледнеет.
Он отпускает меня и отворачивается, шепча.
– Я наблюдаю.
Он выходит из класса, оставляя меня с Ниткиным, который пристально смотрит на меня.
– У меня через две минуты начинается урок. Вон. – рявкает он.
Я киваю, хватаю сумку и спешу мимо него в коридор. Мои надежды на то, что этот год будет легким, рухнули еще до его начала. Обещание сбежать от своего мучителя кажется таким далеким, поскольку он собирается превратить мою жизнь в сущий ад, усиливая темную ненависть, которую я к нему питаю.
У меня нет выбора, кроме как сделать так, как он говорит, поскольку я не собираюсь рисковать благополучием своей семьи. Надеюсь, один год будет не слишком тяжелым испытанием. С другой стороны, подарить ему свою девственность – это то, что я не уверена, что смогу вынести.
