Текст книги "Жестокий мучитель"
Автор книги: Iris
Соавторы: Бьянка Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 13
Элиас
Ожидание было мучительным, но оно почти подошло к концу. Завтра вечером я пойду на Зимний бал с Натальей под руку. Мой маленький питомец сделает всё, что я скажу.
Член утолщается в штанах, и я знаю, что не могу больше ждать. Завтра ночью Наталья станет моей во всех смыслах этого слова. Она больше не будет девственницей, а я навсегда останусь в ее памяти как мужчина, который лишил ее невинности.
Алекс подходит ко мне, Нику и Риццо во внутреннем дворе, нахмурив брови. Он вынужден был уехать на время из-за каких-то проблем в семье, и только вернулся в академию.
– Эй, Элиас, что там насчет того, что ты ведешь Наталью на Зимний бал? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
– Это старые новости.
Поскольку его не было поблизости, думаю, он отстал от сплетен. Вся школа знает, что я беру Наталью на Зимний бал.
Он качает головой.
– Она тебе нравится?
– Что? – Спрашиваю я, странное скручивающее ощущение зарождается у меня в животе.
– Иначе зачем еще тебе было брать ее на церемонию?
Ник выпрямляется рядом со мной.
– Следить за ней, конечно. Он мучает ее, удерживая рядом.
Риццо прочищает горло.
– Должен признать, это немного странно, если ты ненавидишь девушку.
Я смотрю на Риццо.
– Верно, и кого же ты берешь с собой, Бьянки?
– Никого, – говорит он, пожимая плечами.
Я сужаю глаза, глядя на него, поскольку заметил, как много времени он проводит с Розой, девушкой Ника. Хотя в настоящее время у них перерыв.
– Как и я, – говорит Ник, мотая головой. – Роза ведет себя как стерва.
Мои глаза прищуриваются, когда Риццо сжимает кулаки. В его глазах вспыхивает ярость.
– Тебе следует быть немного снисходительнее к своей девушке, Крушев, – говорит Риццо.
Ник только сердито смотрит на него.
– Не лезь не в свое гребаное дело.
Алекс прочищает горло.
– Я беру Камиллу в качестве пары. – Он пожимает плечами.
– Верно, потому что ты предпочел бы оседлать член, – говорю я.
Алекс бросает на меня взгляд.
– Пошел ты, Элиас.
Я ухмыляюсь ему.
– Разве тебе бы это не понравилось? – Я пихаю его в руку. – Мне насрать, что ты гей, Алекс. – Я смотрю на двух других своих друзей. – Всем нам насрать.
Риццо кивает.
– Конечно.
Ник, с другой стороны, не выглядит таким уж крутым из-за того, что я заговорил об этом, но, черт возьми, самое время. Не то чтобы Алекс прямо заявил о том, что он гей, но это просто то, что мы все знаем уже давно. В конце концов, его взгляд слишком часто блуждает по мужской раздевалке.
Алекс качает головой.
– Ты меняешь тему. Что происходит между тобой и Гурин?
Я пожимаю плечами.
– Я знаю ее секрет и использую его, чтобы мучить ее. Это все, что тебе нужно знать.
– Значит, она тебе не нравится?
Я приподнимаю бровь.
– К чему все эти вопросы? Беспокоишься, что Гурин снимет меня с рынка? – Я снова поддразниваю.
Он качает головой.
– Нет, просто услышал, что ее брат рассматривает кандидатуру для её брака.
– Что? – Спрашиваю, кровь отливает от моего лица.
– Я слышал от своей семьи, что Михаил ведет переговоры с семьей с восточного побережья о том, чтобы после окончания школы свести Наталью с их сыном. Если она тебе нравится, тебе нужно действовать быстро.
Ник смеется.
– Ты же знаешь, что Элиасу не нравится Наталья. Он ее чертовски ненавидит.
Алекс просто смотрит на меня, изучая мое лицо.
– Подумал, что ты захочешь знать, вот и все.
Я киваю в ответ, хрустя шеей.
– Ну, мне все равно, я собираюсь повеселиться с ней в этом году. После этого я покончу с Гурин.
Что-то тяжелое оседает у меня внутри, когда произношу эти слова. Желание разыскать Наталью и наброситься на нее за то, что она позволила своему брату отдать себя в руки другого, в то время как она принадлежит мне, сводит меня с ума.
Алекс садится на скамейку и откидывает голову назад.
– Как скажешь. И вообще, почему вы здесь, неудачники?
Риццо пожимает плечами, вытаскивая косяк травки.
– Нельзя курить в здании. – Он наклоняется вперед. – У кого-нибудь из вас есть прикурить?
Ник достает зажигалку, качая головой.
– Какой болван принесет косяк травки, но не возьмет зажигалку?
Риццо пожимает плечами и закуривает, делая долгую затяжку.
– Хочешь немного?
– Папа Римский – католик? – Спрашивает Ник, выхватывая сигарету у него из рук.
Я качаю головой, поскольку наркотики никогда не были моим стилем. Возможно, это из-за всего дерьма, что я видел в Мексике, и того, как наркотики разрушали жизни, но сам бы я не притронулся к этой дряни.
– Элиас? – Спрашивает Ник, протягивая мне косяк.
– Нет. – Машу отрицательно. – Забыл, что мне нужно кое-что сделать.
Я встаю, надеясь, что никто из них не станет расспрашивать меня о том, что именно. С тех пор, как Алекс сбросил на меня бомбу о том, что брат Натальи организовывает её брак, у меня появилась отчаянная, царапающая потребность разыскать ее.
– Как хочешь, – говорит Риццо, выхватывая сигарету у Ника и затягиваясь косяком. – Больше для нас.
Я ухожу, мое сердце колотится сильно и быстро, пока я пытаюсь пораскинуть мозгами, где сейчас может быть Наталья. Уже поздно, библиотека закрыта. Значит она либо в кафетерии, либо в общем зале, либо в женском общежитии. В последнее будет сложно попасть.
Я достаю свой мобильный и отправляю ей сообщение.
Где ты?
Я не особо надеюсь на ответ, поскольку она ужасно упряма в том, чтобы не отвечать на мои смс. Возможно, мне нужно быть с ней жестче. Я отправляю ей фотографию, которую сделал, когда она сосала мой член в переулке, вместе с сообщением.
Не забывай, кому ты принадлежишь.
Появляется сердитый эмодзи, за которым следуют слова.
В своей комнате.
Блядь.
Вытаскивай свою задницу из комнаты и встретимся в спортзале. Пять минут, или я разошлю это фото всем.
Это блеф, так как я не хочу, чтобы кто-нибудь когда-либо видел это, кроме меня. Фотография была сделана под влиянием момента, для моего собственного удовольствия.
Я ненавижу тебя.
Я ухмыляюсь на это и направляюсь в спортзал, надеясь, что там пусто. Сегодня занятий по расписанию нет, так что так и должно быть. Когда прихожу туда, там пусто, поэтому я сажусь на трибуну и жду.
Наталье требуется ровно пять минут. Когда она вальсирует в зал, я чувствую, как мой член твердеет, а пульс учащается. На ней откровенный топ с глубоким вырезом, демонстрирующий соблазнительное декольте. Волосы небрежно собраны в пучок, но почему-то это выглядит греховно. И пара обтягивающих леггинсов, которые подчеркивают каждый ее изгиб. У меня пересыхает в горле при виде нее.
– Чего ты хочешь? – спрашивает она, скрещивая руки. Это движение еще больше прижимает ее красивые, упругие груди друг к другу.
– До меня дошли слухи, которые, я надеюсь, не соответствуют действительности.
Она слегка наклоняет голову, ожидая от меня подробностей. Когда я ничего не говорю, она раздраженно фыркает.
– Что за слухи?
– Что твой брат согласился выдать тебя замуж.
Она хмурится.
– Этого не может быть. Кто тебе это сказал?
– Надежный источник, – говорю я, вставая и спускаясь к ней на основной корт. – Но как ты можешь принадлежать мне, если обещана кому-то другому?
Наталья качает головой.
– Михаил не выдаст меня замуж. Предполагается, что я возглавлю братву.
Я смеюсь над этим, потому что она наивна, если верит, что женщина может возглавить братву в одиночку. В Картеле и итальянской мафии есть женщины-лидеры. Черт возьми, даже в ирландских организациях есть несколько. Но для русских это неслыханно.
– Неужели ты действительно веришь, что мужчины из братвы последуют за тобой? За одинокой женщиной?
Ее плечи слегка опускаются, как будто я затронул что-то, что ее беспокоило.
– Я не знаю, – говорит она, внезапно становясь похожей на сломленную маленькую девочку, у которой разбились все мечты.
Ненавижу то, как болит моя грудь при виде этого.
Что, черт возьми, со мной не так?
Наталья Гурин не заслуживает моей жалости.
– Иди сюда, – говорю я, удивляясь мягкости своего тона. Предполагалось, что это прозвучит повелительно, но боюсь, что переход от чистой ненависти к желанию изменил динамику наших отношений.
Она не сопротивляется, подходит ко мне и останавливается всего в метре от меня. Ее глаза встречаются с моими, все еще вызывающие, но немного сломленные. Я хватаю ее за бедра и притягиваю ближе, вызывая тихий вздох.
– На зимних каникулах ты проверишь правдивость этих слухов. Ты поняла?
Наталья кивает.
– И если я узнаю, что это правда, то всё станет ужасно, bonita. – Я нежно касаюсь губами ее губ, заставляя ее вздрогнуть. – Ты принадлежишь мне. Никому другому. Пока я не отпущу тебя, ты моя.
А затем целую ее, мои губы прижимаются к ее со всей страстью, ненавистью и яростью, которые бурлят внутри меня. Это превращается в нечто неузнаваемое, когда я засовываю свой язык ей в рот, поглощая ее так, словно от этого зависит моя жизнь.
Наталья стонет, впиваясь ногтями мне в шею, и тоже углубляет поцелуй. Мой маленький питомец начинает понимать, что уступать легче и приятнее, чем бороться. Член набухает, и я твердо намерен войти в нее завтра ночью, забрать невинность и навсегда поселиться в ее душе.
Я просовываю руку ей в леггинсы и обхватываю ладонью киску, издавая стон, когда чувствую, какая она влажная.
– Такая жаждущая и готовая, и на день раньше, – выдыхаю я, отодвигая ее трусики в сторону и погружая пальцы внутрь нее. – Держу пари, последние две недели ты не переставала думать о том, что я собираюсь сделать с тобой завтра ночью, не так ли?
Ее грудь судорожно вздымается и опускается, когда она пытается перевести дыхание. Темно-карие глубины полны желания и гнева.
Я вытаскиваю из нее пальцы и облизываю их дочиста.
– Такая чертовски сладкая. – Хватаю ее за горло и притягиваю ближе. – Завтра вечером ровно в семь часов ты встретишься со мной в старых руинах. Никаких друзей. Только ты и я, зверушка.
Ее ноздри раздуваются.
– Прекрасно, – выплевывает она.
– Хорошая девочка, – говорю я, отпуская ее горло. – А теперь беги обратно в свою постель и заставь себя кончить, думая обо мне. – Я подмигиваю.
Ее глаза сужаются, она издает разочарованное хмыканье, прежде чем повернуться на пятках и уйти от меня. Я провожу рукой по своему члену, зная, что завтрашний вечер будет чертовски веселым.
Глава 14
Наталья
– Меня тошнит, – говорю я себе, глядя на свое отражение в зеркале.
Камилла хотела подготовиться со мной к Зимнему балу, но я сказала ей, что мне нужно побыть одной. Это правда. Я даже не хочу идти на эти богом забытые танцы.
Не говоря уже о том, что Элиас дал мне строгие указания встретиться с ним в руинах наедине за час до мероприятия.
Мой желудок скручивается узлом и я рада, что ничего не ела за ужином. Я чертовски нервничала. Элиас собирается лишить меня девственности сегодня вечером, и я ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Если только не хочу подвергнуть опасности всю свою семью.
Ноющее ощущение сжимает мою грудь. Это беспокоит меня уже некоторое время. Какая-то часть меня хочет потерять с ним девственность, даже если признаться в этом – безумие. Я никогда не испытывала такой страсти, как когда он целует или прикасается ко мне. Этого достаточно, чтобы перевернуть мой мир, и все же я не должна чувствовать ничего, кроме слепой ненависти к этому парню.
Я смотрю на часы и вздыхаю, когда вижу, что уже без пяти минут семь. До руин по меньшей мере пять минут ходьбы. Голос Элиаса повторяется в моей голове.
Ровно в семь часов.
Я вздрагиваю, гадая, что именно он сделает, если я опоздаю. Вместо того, чтобы ждать и выяснять это, я хватаю с кровати свой клатч и выхожу в коридор. Большинство девушек все еще готовятся, так как танцы начинаются в восемь. В коридорах тихо, если не считать болтовни, доносящейся из-за дверей спален.
Элиасу нужно было всё испортить, ведь самое лучшее в танцах – это готовиться вместе с моими подругами. В конце концов, мы посещаем школьные танцы уже три года. Второкурсники, первокурсники, выпускники – в Зимнем бале участвуют все. Я выбегаю из спального крыла и спускаюсь по ступенькам в главный холл, сердце колотится так сильно, что кажется, я вот-вот упаду в обморок.
Встряхнувшись, я выхожу на улицу, и меня сразу же обдает морозным ночным воздухом. Я вздрагиваю, понимая, что, вероятно, следовало захватить зимнее пальто, а не просто накидку. Плотнее закутавшись в неё, я иду по тропинке, ведущей к лесу и старым руинам, где Элиас хочет, чтобы мы встретились.
Подойдя ближе, я замедляю шаг, гадая, будет ли он уже там.
– Продолжай двигаться, Гурин, – говорит Элиас у меня за спиной.
Я замираю и поворачиваюсь к нему лицом.
– Что мы здесь делаем?
Он усмехается, и это посылает ужас через все мое тело.
– Где еще я возьму то, что принадлежит мне?
Я вздрагиваю, мое тело нагревается, несмотря на холодный ночной воздух.
– Здесь? – Я пищу.
– Конечно. Мы не сможем спуститься сюда позже из-за вечеринки. – Он кивает вперед. – Продолжай идти.
В его голосе слышатся убийственные ноты, и я решаю не давить на него, разворачиваюсь и продолжаю спускаться по тропинке к руинам.
– Стой, – рявкает он, как только мы оказываемся в центре старого зала.
Я делаю, как он говорит, и остаюсь спиной к нему, слишком напуганная, чтобы повернуться. Это происходит на самом деле. Элиас Моралес собирается лишить меня девственности. Человек, который годами мучил меня и унижал. Дрожь пробегает от макушки до основания позвоночника, когда я слышу, как он подходит ближе.
– Наклонись над камнем. – Его рука опускается мне на поясницу.
– Элиас...
– Тихо, – говорит он почти успокаивающим голосом.
Я закрываю глаза, страх и желание борются внутри меня. А потом нагибаюсь перед ним, зная что, что бы ни происходило дальше, я ничего не могу контролировать.
Элиас подходит ко мне, я чувствую его руки на своих бедрах, приподнимающие ткань платья. Морозный зимний воздух обжигает кожу, и я извиваюсь, пытаясь отстраниться от него.
Он шлепает меня по заднице.
– Стой спокойно, Гурин.
Я тяжело сглатываю и безвольно переклоняюсь через камень, цепляясь за него ногтями.
– Что ты…
У меня нет возможности закончить предложение, потому что он разрывает мои трусики, а затем я чувствую, как его язык исследует мое чувствительное возбуждение. Он проводит кончиком вдоль половых губ, заставляя меня содрогнуться от желания.
Я стону, постыдно отдаваясь возбуждающему ощущению его языка в таком интимном месте. Прошел месяц с того вечера в библиотеке, когда он вылизывал мою киску. С тех пор он только прикасался ко мне. Я тяжело дышу, желая, чтобы мне не нравилось то, что он заставляет меня испытывать.
Когда я чувствую, как его язык скользит выше, исследуя мою задницу, я паникую. Желудок сжимается от внезапного незнакомого, но невероятно возбуждающего ощущения. Элиас перемещает руки на мои бедра, крепко удерживая, чтобы я не могла вырваться. Пальцы проникают в мокрую киску и выходят из неё, поднимая меня все выше с каждым движением и каждым прикосновением языка к моему тугому кольцу мышц.
Я стону громче, зная, что в любой момент окажусь на краю обрыва и не смогу вернуться. Элиас заставит меня кончить. Когда мне кажется, что я вот-вот сорвусь, он останавливается.
Я смотрю на него через плечо, клитор неистово пульсирует от выражения его глаз и того, как полные губы блестят от моего возбуждения.
– Почему ты остановился?
Он ухмыляется, приподнимая бровь.
– Хочешь сказать, что наслаждалась этим?
Я тяжело сглатываю, понимая, что, если признаюсь, я, по сути, передам ему всю власть.
– Нет.
– Ложь, – шипит он, шлепая меня по чувствительным ягодицам.
Пылкость момента отгоняет холодный ночной воздух, когда он перемещает язык к моей попке и вонзает его в мою дырочку.
– Эта узкая маленькая щелка такая красивая. Держу пари, трахать её будет похоже на рай.
От одной только мысли об этом сводит живот. У меня еще не было даже обычного секса, не говоря уже об анальном. Элиас доводит меня до предела, и я боюсь, что могу сломаться.
А затем он вводит три пальца в мою киску, снова извлекая из меня удовольствие.
Я не могу отвести от него глаз, пока он пожирает меня сзади. Его льдисто-голубые глаза прикованы к моим. Это горячо и страстно, даже если эта страсть рождена из пламени ненависти. Я, наконец, понимаю, что имеют в виду, когда говорят, что между любовью и ненавистью тонкая грань. Эмоции, переполняющие меня прямо сейчас, настолько противоречивы, что я чувствую, как эта грань между нами размывается.
Ты не делаешь такого с тем, кого ненавидишь. По крайней мере, это уже не похоже на откровенную ненависть.
Элиас шлепает меня по заднице свободной рукой, удерживая мой взгляд, призывая отвести глаза.
Я издаю стон, звук, такой чуждый моим собственным ушам. Боль и удовольствие сливаются в одно мучительно прекрасное ощущение, и я знаю, что если не кончу в ближайшее время, то могу умереть.
– Пожалуйста, – стону, слезы застилают глаза, когда потребность в освобождении царапает меня, как бритвенные лезвия, скользящие по коже. – Позволь мне кончить.
Он снова быстро шлепает меня по ягодицам, а затем продолжает подталкивать выше, но не дает переступить за грань. Кажется, что он игнорирует мои мольбы, пока не убирает язык и не бормочет:
– Попроси меня вежливо, nena5.
– Пожалуйста, позволь мне кончить, сэр, – отвечаю я, ненавидя себя в этот момент и все же зная, что сейчас мне не стыдно. Я бы ползала на четвереньках, как собака, для него просто чтобы почувствовать освобождение, которое он заставил меня жаждать.
Элиас издает звериный рык, его глаза такие яркие, что кажутся звездами на фоне черноты ночи.
– Скажи мне, почему ты заслуживаешь того, чтобы кончить?
– Пожалуйста, – умоляю я, чувствуя себя крайне униженной тем, до чего он довел меня.
Он качает головой.
– Нет, я так не думаю.
Я всхлипываю, когда чувствую, как его пальцы покидают меня.
– Ты не кончишь, пока я не окажусь по самые яйца в этой маленькой тугой киске. Ты поняла?
Напряжение прокатывается по моему телу при мысли о том, как его огромный член будет входить в меня, растягивая так, как я даже не могу себе представить. Трех пальцев было достаточно, но член Элиаса огромен, и я не знаю, как он поместится.
Элиас отпускает меня и расстегивает штаны, его толстый тяжелый член выпрыгивает из них, когда он стягивает нижнее белье со своих мускулистых бедер. При виде этого зрелища глубоко внутри меня разгорается боль. Жажда быть наполненной им.
– А что насчет презерватива? – Спрашиваю я, понимая, что последнее, что мне нужно, – это забеременеть в восемнадцать лет.
В его глазах появляется зловещее выражение.
– Никаких, блядь, шансов. Я трахну твою тугую девственную киску без резинки, и ты получишь каждую каплю моей спермы.
Я с трудом сглатываю.
– А как же...
Он шлепает меня по заднице так сильно, что у меня вырывается воздух из легких.
– Никаких вопросов.
Я вздрагиваю, когда он проводит кончиком члена по моему жаждущему входу, покрывая себя моими соками.
– Я собираюсь трахнуть тебя так чертовски жестко, Наталья, что все на танцах услышат твои крики. – Его голос глубокий и пронизан желанием. – Ты будешь умолять меня двигаться сильнее и быстрее, пока я буду лишать тебя девственности. – Он ударяет головкой своего члена по клитору, заставляя меня содрогнуться от нахлынувшего удовольствия. – После сегодняшнего вечера ты никогда не сможешь выкинуть из головы этот момент со мной. Я навсегда стану частью тебя.
– Элиас, – выдыхаю его имя, но не уверена почему.
Я не могу понять, хочу ли я умолять его остановиться или сделать это. Все мои эмоции перемешаны с желанием, и я больше ничего не могу разобрать. Смотрю на него через плечо, предвкушение переполняет меня, заставляя ждать его следующего шага.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – приказывает он.
Я проглатываю свою гордость, зная, что больше нет смысла бороться с этим.
– Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
От чистого удовлетворения в его глазах в любой другой момент меня бы затошнило, но я зашла слишком далеко. И затем, без единого слова предупреждения, он грубо толкается вперед, одним движением погружая себя внутрь.
Я кричу, боль почти невыносима, когда моя нетронутая киска растягивается в первый раз.
Элиас хватает меня сзади за горло, заставляя выгнуть спину, и прижимается губами к моему уху.
– Расслабься, nena. Боль утихнет. – Он вылизывает дорожку сбоку от моей шеи, заставляя меня дрожать. – Ты чувствуешь, как глубоко я в тебе? – спрашивает он, его голос напряжен.
Я киваю.
– Да.
– Это так чертовски приятно, Наталья, – бормочет он, целуя мое плечо, а затем нежно прикусывая его. – А теперь расслабься и позволь мне трахнуть тебя.
Я стону, боль стихает, пока он неподвижно остается внутри меня. А потом он начинает двигаться, и перед моими глазами словно вспыхивают звезды.
Элиас стонет.
– Ты действительно была совершенно нетронутой, детка, истекая кровью на моем члене.
Я напрягаюсь, гадая, нормально ли это.
– Это нормально, – говорит он, словно читая мои мысли.
Я стону, выгибая спину, когда он входит и выходит из меня медленными, сильными движениями. Теперь пути назад нет. Мой мучитель лишает меня девственности, и я наслаждаюсь каждой секундой.
Что, черт возьми, со мной не так?
