Текст книги "Люблю тебя (СИ)"
Автор книги: Инна Инфинити
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Глава 48. Пазл
Никита
Домой к Лиле я возвращаюсь с дрожью в теле. Ей одного взгляда на меня достаточно, чтобы понять: что-то не так. Подскакивает с дивана, мчится мне навстречу, заглядывает в лицо.
– Ник, где ты так долго был?
– На тренировке.
Естественно, я не собираюсь рассказывать Лиле правду. Не нужно ей ничего знать.
– Точно? Ты никогда не возвращался с тренировок так поздно.
– Точно. Чемпионат мира через месяц, мне надо готовиться.
Не верит. Глядит с тревожностью, надрывно дышит. Быстрее скрываюсь в ванной, чтобы не стала задавать новых вопросов. Больше двух часов прошло с тех пор, как я сдал отморозка врачам, а меня до сих пор потряхивает. Сегодня я переступил черту. Некую невидимую грань, после которой я больше не буду прежним.
Когда я нажимал на курок, я был морально готов к тому, что могу убить отморозка. И я все равно нажал. Осознавая все риски, нажал. Почему-то сейчас в башке всплывает «Преступление и наказание» Достоевского. Я не читал, а литературу в школе пропускал из-за тренировок, но Соня, с которой я тогда встречался, была повёрнута на книгах. На свиданиях она говорила мне про них. Я думал о том, что хочу ее трахнуть, а она мне про Достоевского задвигала. Я запомнил про «Тварь я дрожащая или право имею?».
Не имел я никакого права стрелять в человека и понимаю это, но самое страшное – я не раскаиваюсь в том, что нажал на курок. Во мне нет ни капли сожаления о содеянном. Плохо ли это? Ставит ли это меня на одну ступень с отморозком? А хрен его знает. Но мне не жаль. Мне ни капли не жаль. Отмотать время на несколько часов назад – сделал бы то же самое.
Я решаю отключить чувства и рефлексию насчёт произошедшего с отморозком. Тем более врачи докладывают мне, что его жизнь вне опасности. Ну и отлично. Следующая задача – Шмуля. Откладывать нельзя, так как времени в обрез. Мне нужно распутать гребанный клубок до Чемпионата мира. В ближайшую пятницу я устраиваю на проселочной дороге от бункера к трассе облаву.
Вообще, меня немного шокирует, что за деньги люди на что только ни готовы. Всех, кто мне помогал поймать Серого, а сейчас Шмулю, я нашел через телохранителя Лили. Эти люди не задают вопросов, а молча делают все, что я говорю. В случае с Серым они молча поймали его у подъезда, засунули в багажник и привезли ко мне в ангар. Сейчас они молча согласились ловить на проселочной дороге Шмулю.
В 17:00 наши камеры, развешанные по деревьям, фиксируют, что Мерседес со Шмулей за рулем выехал в прямом смысле из-под земли. Как только он к нам подъезжает, ребята открывают огонь по колёсам. Мерс заносит, затем он резко тормозит. Шмуля выскакивает из салона, но не успевает достать свой пистолет. Один из моих парней опережает его, выстрелив ему в шею дротиком со снотворным. Несколько секунд Шмуля стоит на ногах, а затем валится на землю.
Поймать криминального авторитета, живущего в бункере, оказалось на удивление легко.
Ребята грузят тело в багажник и везут его в еще один ангар. Для Шмули я приготовил ровно то же самое, что для отморозка: мяч, чтобы отработать пенальти, и пистолет. Посмотрим, дойдёт ли до первого и до второго.
Пока Шмуля спит, привязанный к стулу, рассматриваю его. Лысый мужик лет около пятидесяти. Одет в дорогую брендовые одежду. Одни только ботинки, наверное, около ста тысяч стоят. На среднем пальце правой руки золотой перстень с красным камнем. На левом запястье ролексы. Криминальный авторитет разительно отличается от своей шестерки.
Шмуля начинает приходить в себя. Сначала что-то мычит, потом двигает головой. Открывает глаза и фокусирует на мне взгляд. Быстро-быстро моргает, затем прищуривается. Я сижу напротив и жду, когда он выдаст хоть какую-то реакцию. При каждой мысли о том, что я вплотную приблизился к разгадке, в кровь огромными порциями выбрасывается адреналин. Совсем чуть-чуть – и я узнаю имя заказчика.
С ума сойти…
– Я знаю, что тебе от меня нужно, – Шмуля первым подает голос, вдоволь на меня насмотревшись. – Я предлагаю тебе сделку.
О как. Интересно.
– Какую?
– Я назову тебе имя заказчика в обмен на свою свободу и десять миллионов долларов.
Я аж присвистываю от аппетитов криминального авторитета. Меня разбирает смех, и я начинаю громко хохотать на весь ангар. Шмуля внимательно на меня глядит, пока я захожусь истеричным смехом. Отсмеявшись, встаю со стула и начинаю медленно расхаживать по ангару. Шмуля больше не произносит ни звука.
– Я предлагаю тебе другую сделку, – отвечаю после долгой паузы, подойдя к столу, на котором лежат футбольный мяч и пистолет.
– Какую?
– Ты называешь мне имя заказчика, а я оставляю тебя живым. Идет?
Ухмыляется. Затем переводит взгляд с меня на стол. Видит и мяч, и пистолет.
– Знаешь, а я серьезно заинтересовался тобой после того, как мне заказали твою бабу. Подумал, что же это за футболист такой, и начал следить за твоей карьерой. Ты правда бриллиант.
Не пойму, он мне жопу лижет? Как-то не вяжется со статусом криминального авторитета. Шестерка Серый и тот более гордо себя вёл.
– Могу дать тебе автограф. Прям на твоей лысой башке паяльником расписаться. Хочешь?
– Ты не напугаешь меня болью. Я ее не боюсь. Как не боюсь быть убитым. Твои методы воздействия со мной не сработают. Мы можем или договориться, или не договориться. В первом случае ты получишь то, что тебе нужно. Во втором случае не получишь. Выбор за тобой.
– Если ты не боишься быть убитым, зачем тебе бункер?
– Для статуса.
И тут я вспоминаю, как Серый говорил, что бункер – это понты, и не больше. Похоже на то. Потому что поймать Шмулю оказалось до банального просто.
– Поиграем в футбол? – беру со стола мяч. Хватит церемониться, пора приступать к делу.
Лицо лысого остается непроницаемым. Я принимаюсь подкидывать мяч ногой в воздухе. Шмуля внимательно наблюдает за каждым моим действием.
– Который час? – вдруг спрашивает.
Вопрос про время настолько неожиданный, что я упускаю мяч. Смотрю на часы.
– Семь вечера.
– Забыл тебе сказать.
– Что?
– Если до половины девятого я не приеду туда, куда ехал, то твоя прекрасная девушка Лилия, которая работает журналистом в газете и пишет про легкую атлетику, выйдя через час с соревнований по прыжкам в длину, к моему великому сожалению, не приедет домой. Несмотря на личного водителя, который возит ее от дверей до дверей и несмотря на телохранителя, который таскается за ней по пятам. Ну так что, договоримся?
Я застываю на одной точке как вкопанный. По позвоночнику ползёт ледяной ужас. Откуда он знает, что Лиля сегодня на соревнованиях по прыжкам в длину!?!?
Пока я судорожно соображаю, Шмуля начинает тихо смеяться. Зловещим таким смехом, как в кошмарных снах.
– Ты правда думал, что мне неизвестно о том, что ты начал копать? Ты правда думал, что я не ждал тебя? Ты правда думал, что я не подстраховался на случай твоего прихода ко мне с футбольным мячом и пистолетом?
Я все еще не двигаюсь. Страх сковал тело, парализовал его.
– Я на полном серьезе предлагаю тебе сделку, футболист. Я сдаю тебе заказчиков, а ты даёшь мне десять лямов баксов. Я ухожу отсюда нетронутым, а твоя девушка возвращается домой целой и невредимой. Подумай, но времени у тебя не много. Мне ведь еще нужно доехать до места назначения.
Кровь стучит в ушах, сердце колотится в районе глотки. Сука! Сука! Сука! Он меня переиграл! Блядь… Лиля в опасности. Он установил за ней слежку? Куда смотрел Лилин телохранитель!? Почему он не заметил хвост?
Эти мысли пчелиным роем жужжат в голове. Толку от них не много, потому что время играет против меня.
– Откуда мне знать, что ты не обманешь? – задаю вопрос.
– Поверить мне на слово.
– Ты это серьезно!? – спрашиваю с нервным смехом.
– Абсолютно. Решать тебе, футболист. Я не боюсь ни быть ни быть покалеченным, ни быть убитым. Так что ты не сможешь меня напугать и достать из меня имя силой. А вот договориться мы можем. Я предлагаю тебе честную сделку, и твоя девушка не пострадает.
У меня нет другого выхода. Я не могу допустить, чтобы с Лилей случилось что-то плохое, чтобы с ней повторился тот ужас, который она уже пережила.
Блядь…
– Я согласен, – отвечаю.
– Последовательность действий такая: я прямо сейчас называю имя и отвечаю на все твои вопросы. После этого ты меня развязываешь, и я ухожу. Твоя девушка благополучно возвращается домой. Затем в течение нескольких дней ты переводишь на мой счет в офшоре десять миллионов долларов. Я снимаю с твоей девушки слежку, и больше ей ничего не будет угрожать. Ты молодец, хорошо ее охраняешь, но я все равно сильнее.
Выть хочется от безысходности. Я загнан в угол, потому что Лиля у него на мушке. Я снова не смог ее уберечь…
– Идет, – выдавливаю не своим голосом.
Шмуля довольно улыбается.
– Ко мне приходил человек по имени Феликс. Он сделал заказ на твою девушку.
– Феликс? – переспрашиваю.
– Да, Феликс.
Судорожно пытаюсь вспомнить хоть какого-нибудь Феликса и не могу вспомнить ни одного. Имя очень редкое, но отдаленно знакомое. Феликс… Феликс… Я точно слышал это имя. На языке крутится, а вспомнить не могу.
– Он носил усы, – добавляет Шмуля.
Пару секунд я недоуменно таращусь на лысого, а затем меня словно молнией простреливает. Я вспоминаю единственного Феликса, которого давно знал. Ну как знал. Пару раз встречал, но никогда с ним даже словом не обмолвился. И он правда носил усы…
Боже. Да этого просто не может быть. Зачем ему было это нужно!?
– Твои шестерки облажались с заказом, и Феликс не хотел платить оставшуюся часть денег, – вспоминаю рассказ Антона.
– Да.
– Облажались в том, что избили мою девушку слишком поздно? – выдвигаю догадку.
– Да.
Дальше Шмуля может не продолжать. Потому что у меня в голове сложился полный пазл.
Я знаю, кто заказчик.
Глава 49. Заказчик
Никита
Я вынужден отпустить Шмулю, потому что не могу рисковать жизнью Лили. Но в ангаре велась диктофонная запись, все, что говорил Шмуля, сохранено на пленку. Так что на всякий случай у меня есть доказательства того, что он принял заказ на Лилю.
После разговора со Шмулей я мчусь за Лилей. Она выходит из спортивного комплекса, в котором проходили соревнования, и садится ко мне в машину. Сразу обнимаю ее крепко.
– Зачем ты отпустил водителя? Разве тебе не нужно быть на тренировке?
– Она уже закончилась, – тону лицом в ее волосах на затылке.
Где-то тут неподалёку за нами наблюдают люди Шмули. Лиля будет у них на мушке, пока я не переведу криминальному авторитету деньги. Мне их не жалко, еще заработаю. Моя карьера не заканчивается. Главное, чтобы с Лилей все было в порядке. Как же мне ее обезопасить? Куда спрятать? Уже и водитель с телохранителем не помогают.
– Лиль, я так сильно люблю тебя.
Смеется.
– Я знаю.
«Я знаю» – вот два слова, которыми Лиля отвечает на мои признания. Как же я мечтаю услышать от нее «Я тебя тоже». Неужели никогда не скажет?
Везу Лилю домой. По дороге размышляю, рассказывать ли ей все. Пока решаю не говорить. Мне нужно встретиться с еще одним человеком. Когда Лиля засыпает, я тихо встаю с постели и ухожу в другую комнату. Звоню своему старому агенту Славе. Поздно, но я не боюсь его побеспокоить.
– Алло, – голос в трубке совсем не сонный. – Никита Свиридов? Ты?
– Привет, Слав. Да, я.
На том конце провода раздается хохот.
– Ну ничего себе! Какие люди собственной персоной! Чем обязан?
Слава обиделся, когда я ушел от него к другому агенту. Ничего личного, просто в Германии мои интересы должен представлять европейский агент. А Слава работает на российском рынке.
– Хотел предложить тебе встретиться. Сможешь завтра?
– Конечно, смогу.
– Отлично. У меня в первой половине дня тренировка, потом я свободен.
– Я завтра тоже почти весь день свободен. Приезжай ко мне в офис. Помнишь, где он?
– Да, помню.
– В три часа сможешь?
– Смогу.
– Тогда до завтра, Ник.
– До завтра.
Я отбиваю звонок и долго сижу в гостиной, размышляя над ситуацией. Сейчас у меня в голове выстроилась целостная картина. Только одно остается непонятным: кто слал Лиле смс с угрозами? Феликс точно нет. Ему незачем было предупреждать Лилю. Тут я больше склонен согласиться со своей мамой: заказчик знал, что Лиля получает от кого-то угрозы, поэтому велел отморозкам обронить фразу про то, что «тебя предупреждали не выходить на улицу». Шмуля подтвердил мне, что от Феликса было такое поручение.
Получается, есть кто-то еще. Кто-то, кто писал эти дурацкие смс с содержанием «Я знаю, где ты живешь. Не выходи на улицу». Психопат какой-то, не иначе. Впрочем, они все психопаты.
Феликс…
Он всегда казался мне странным. Человек-невидимка. Я не понимал, чем он вообще занимается. «Директор по особым поручениям» – вот как точно называлась его должность. Один раз я задумался, что это за особые поручения такие. Теперь понятно.
На следующий день у Лили много планов, суббота же. Сначала бассейн, потом поход по магазинам с Ульяной. Мне не хочется никуда отпускать Лилю. Аккуратно прошу ее остаться дома, но, как обычно, моя просьба вызывает волну сопротивления. Тогда я прямым текстом заявляю Лиле, что за ней идет слежка от главаря исполнителей.
– А ты сам куда собираешься? – взволнованно спрашивает.
– Сейчас у меня тренировка, я не могу ее пропустить. А в три часа встречаюсь со своим старым агентом Славой.
– Зачем?
– Мне нужно задать ему пару вопросов. Убедиться в своих догадках.
– Каких догадках? Ты уже что-то узнал?
Не хотел говорить ей раньше времени…
– Ник? – хватается рукой за меня. – Что ты узнал?
– Я узнал, кто заказчик.
Нет у меня никаких моральных прав утаивать от Лили информацию. Она должна знать.
– Тогда почему ты молчишь!? Кто заказчик!? – выкрикивает.
У Лили задрожала верхняя губа, глаза увеличились на пол-лица. Блядь, как же больно отвечать на ее вопрос. В первую очередь потому что мой собственный мир больше никогда не будет прежним.
– Нападение на тебя заказал мой московский клуб, – выдавливаю, чувствуя, как дерёт горло. – Технически работу выполнял личный помощник владельца клуба.
Глава 50. Разменная монета
Лиля в шоке хлопает глазами.
– Московский клуб? – изумляется. – Но зачем им…?
Лиля побледнела, отшатнулась назад. А чувство вины перед любимой легло на меня бетонной плитой. Я и раньше понимал, что весь тот кошмар случился с Лилей из-за меня, но, получив доказательства, почувствовал себя еще более виноватым перед ней.
– Очевидно, клуб не хотел меня продавать, – каждое слово даётся с трудом. – Нападение на тебя должно было произойти в декабре, до того, как я уехал в Германию подписывать контракт. Полагаю, они рассчитывали на то, что я задержусь с тобой, и подписание контракта сорвётся или перенесется, а потом и вовсе отменится. Не знаю, какая у них была логика. До конца трансферного окна много времени оставалось, я мог бы подписать контракт позднее. Так что тут не очень понимаю, на что московский клуб рассчитывал. Если только на педантичность и пунктуальность немцев… Не знаю. Но ты слишком долго не выходила из дома и вышла уже после того, как я подписал контракт. Так что нападение на тебя больше не имело никакого смысла. А замять уголовное дело было для клуба вопросом жизни и смерти. И дело даже не в реальных тюремных сроках. Это не самое главное. А самое главное – это репутация и статус клуба, причем не только в России, но и за рубежом. Такой скандал клуб просто бы не пережил. Его бы отстранили от всех соревнований.
Лиля отворачивается от меня, опускается руками на кухонный стол. Ее плечи затряслись. Плачет. Хочу подойти к ней, а не решаюсь. Все, что произошло с Лилей, случилось исключительно из-за меня. И нет мне никакого прощения.
– Встречаться со Славой не обязательно, – продолжаю говорить. – Но я хочу получить от него подтверждение, что московский клуб просил продать не меня, а Довлатова. Может, даже деньги ему предложили. Поэтому Слава как продавец активно впаривал немцам именно Тимура, но они все равно выбрали меня. И понятно теперь, почему на финальном матче того сезона, когда Довлатов отвратительно играл и подводил команду, тренер не заменил его на другого игрока.
Лиля выпрямляется, делает глубокий вдох, вытирает слезы. Поворачивает ко мне заплаканное лицо с потухшими глазами. У меня сердце кровью обливается.
– Расскажи мне все подробно. Я хочу знать, как все было от начала и до конца.
– Хорошо. Что-то мне рассказал Шмуля, до чего-то я догадался сам. У меня сложился полный пазл. Думаю, именно так все и было.
– Расскажи, – требует.
И я начинаю рассказывать всю картину событий, которая четко нарисована в моей голове.
Нападение на Лилю задумал менеджмент клуба. А именно, основной акционер и генеральный директор в одном лице. Он купил контрольный пакет акций клуба за пару лет до того, как я пришел в него играть. Вернее, не купил, а получил в подарок на день рождения от отца. Я мало общался с акционером, но запомнил его как достаточно молодого и немного зажравшегося парня лет тридцати. Но при этом он хорошо разбирался в футболе, был настоящим фанатом и горел идеей сделать клуб лучшим в России и одним из лучших в Европе. По российским меркам он и так был не плох, но все же не лучший, а до европейского уровня и вовсе, как до Китая пешком.
Тренер вряд ли был в курсе задумки удержать меня любой ценой, это просто наемный работник. Но при этом тренер не поменял Довлатова на финальном матче, несмотря на отвратительную игру. Почему? Я думаю, поступила команда от акционера не убирать Тимура с поля. Хотя акционер не может вот так открыто вмешиваться в решения тренера в разгар матча, но когда у нас соблюдались правила?
Правда, остается непонятным, почему на том финальном матче тренеру не приказали убрать с поля меня, чтоб меньше красовался перед немцами. Тем более я сильно повредил колено, была причина заменить меня на другого игрока. А мне даже доверили бить пенальти. Тут у меня только одно объяснение – клуб не хотел, чтобы был проигрыш в том матче. Все-таки он был важным. А если бы с поля убрали меня и оставили Довлатова, который вёл себя как придурок, то проигрыш команде был бы гарантирован.
Клуб делал на меня ставку, поэтому не хотел продавать. А как было меня удержать? Ну могли не продавать до конца моего контракта, но потом бы контракт закончился, и я сам бы не подписал новый, получив заманчивое предложение от другого европейского клуба. А так менеджмент хотя бы выручил за меня деньги. Небольшие, потому что я тогда мало стоил, но лучше, чем ничего.
Но клуб отчаянно искал способы меня удержать. В том числе грязные, противозаконные способы. Увидели, что на каждый матч ко мне приходит девушка. Потом я сам в интервью официально подтвердил отношения с Лилей. Решили удержать меня через нее. На самом деле на месте Лили мог бы быть любой другой важный для меня человек. Мама, например. Или отец. Но они же не ходили на мои матчи, их не видели и не знали. А Лиля вот она, сидит на каждой игре в секторе А и даже ездит со мной в другие города.
Приставили к Лиле Феликса. Так как он сотрудник клуба, и не рядовой, а аж целый директор по особым поручениям, у него не было проблем с проникновением на футбольный стадион и именно туда, где сидела Лиля. Кто именно установил Лиле на телефон шпионские программы, не знаю. Вполне мог сам Феликс, если владеет соответствующими технологиями. Где-нибудь в толкучке на выходе из стадиона незаметно вытащил у нее телефон, быстро сделал, что надо, и положил обратно. Так появилась возможность прослушивать Лилины разговоры и читать ее смс. Так узнали, что Лиля получает анонимные сообщения с угрозами и использовали это в свою пользу.
Последний матч в том сезоне, по итогам которого немцы выбрали меня, был 18 декабря. До этой даты Лилю не трогали. Ну вдруг бы все-таки Довлатова выбрали, зачем же просто так избивать человека. Но немцы выбрали меня и сообщили об этом сразу после матча. По словам Шмули, Феликс вышел на него 19 декабря и заказал избиение Лили. Дал ее домашний адрес и фотографии с футбольных матчей.
Отморозки дежурили в машине возле нашего подъезда, начиная с 20 декабря, рассказал мне Шмуля. Но из-за разрыва со мной Лиля совсем не выходила из дома. Феликс постоянно звонил Шмуле и спрашивал, как дела, подгонял, приказывал выполнить работу, как можно быстрее. Но Шмуля мог только развести руками, потому что «цель» не выходит из подъезда. А в начале января Феликс перестал звонить. Потому что произошло подписание контракта, состоялась моя продажа как футболиста, и избиение Лили уже не имело смысла. Вот только Феликс забыл дать Шмуле отбой, забыл сказать, что нападение отменяется. Или не забыл, а специально не сказал, не знаю.
Когда ближе к середине января Лиля впервые вышла из дома, отморозки, которые на тот момент поджидали ее уже три недели, выполнили задание. Шмуля позвонил Феликсу и сказал, что работа исполнена, а в ответ услышал, что уже поздно и не надо. У них получился скандал. Шмуля обвинил Феликса в том, что тот не дал отбой. Феликс обвинил Шмулю в том, что работа не была выполнена в срок. Шмуля требовал оставшуюся часть денег, а Феликс из принципа не хотел платить. В итоге Феликс заплатил Шмуле какую-то часть, но не всю. Поэтому Шмуля затаил на Феликса обиду и с лёгкостью сдал мне его со всеми потрохами.
Дальше было уголовное дело и попытки его замять. Шмуля этим не занимался. Оказывается, он своих шестёрок от тюрьмы не отмазывает. Они всегда действуют на свой страх и риск. Что его сдадут, Шмуля не переживает, потому что не общается с ними напрямую и не отдаёт напрямую приказы. У него для этого целая цепочка людей.
Замять уголовное дело пытался только Феликс, чтобы клуб не пострадал. Со связями и деньгами акционера это было не сложно. Феликс заплатил следствию, чтобы повесили все на фанаток. Тем более Лиля сама их подозревала, они писали ей анонимные смс, выкрикивали гадости во время матчей и так далее. Это было удобно.
Но тут вмешалась моя мама. Жадное до денег следствие не смогло отказаться от еще одной взятки. Таким образом повесить все на фанаток не удалось, а других подозреваемых не было. Пришлось на свой страх и риск закрывать уголовное дело. По словам Шмули, первое время все дергались и нервничали, но потом успокоились и забыли. Никто не думал, что через шесть лет я начну копать.
Если бы моя мама не подсуетилась или если бы следствие не взяло от нее деньги, то фанатка Юля сидела бы сейчас в тюрьме, и все мы были бы уверены, что она – заказчик. Никому бы не пришло в голову копать дальше. Даже мне. Но моя мама в попытке уберечь меня от допроса сделала так, что невиновная Юля не пострадала, а я смог докопаться до правды. Пускай спустя столько лет, но смог.
Вот только что теперь делать с это правдой? Как с ней жить?
– Весь рассказ Шмули записан у меня на диктофон, – подытоживаю Лиле. – Также я поеду с включённым диктофоном к Славе. Надеюсь, вытрясти из него признание, что московский клуб не хотел меня продавать. По словам Шмули, ни Феликс, ни тот следователь не знают, что я начал копать. Это известно только криминальной тусовке, потому что я ходил под видом клиента к Мамаю и засветился в «Базе». Нужно хорошо подумать, как их всех наказать, потому что с их связями в правоохранительных органах это сложно сделать.
За весь мой рассказ Лиля не проронила ни слова. Ее лицо непроницаемо, не могу прочитать по нему, о чем она думает.
– Я так и не поняла, как мое избиение остановило бы тебя от подписания контракта, – впервые подает голос. – Ну не подписал бы ты его в начале января, подписал бы потом. Трансферное окно длинное.
– У нас была назначена конкретная дата подписания контракта. Наверное, она могла бы перенестись на более поздний срок, если бы по личным обстоятельствам я не смог приехать в Мюнхен в нужный день. А может, немцам бы не понравилось, что я не пунктуален и не приехал. А может, Слава бы еще подсуетился и навязал им Довлатова. А может, я бы вообще не захотел уезжать от тебя.
– Это исключено, – горько хмыкает.
– У них не было шансов удержать меня, и они это понимали. Поэтому хватались за любую возможность, как утопающий за соломинку. Увидели такую возможность в том, чтобы жестоко избить близкого и дорогого мне человека. Вдруг бы сработало, и я б не уехал? А не сработало бы, ну и ладно. Всегда можно дать взятку и замять уголовное дело.
– Я думаю, они все просто не знали, что на самом деле я ничего для тебя не значу. И хоть избили меня, хоть не избили, ты бы все равно уехал. Причём, я уверена, ты был бы в Мюнхене как штык в нужный день. Несмотря на то, что я едва живая лежала в больнице.
Не обращаю внимания на Лилин едкий сарказм. Она имеет на него полное право.
Лиля просто стала разменной монетой в большой игре. Ничего личного, только бизнес. Жестокий и беспощадный, как игра на футбольном поле, когда тебя безжалостно мочат по ногам, мечтая, чтобы ты их вообще лишился. Абсолютно всем футболистам известно, что мое слабое уязвимое место – это левое колено. Поэтому на каждом матче все соперники бьют меня буцами с шипами именно в левое колено. Чтобы я не просто упал на траву и не смог доиграть матч, а чтобы вообще ушел из футбола из-за сильной травмы.
Я привык к этому. Это мой мир, это моя жизнь. Я не видел ничего другого. Я не видел ничего, кроме бесконечного соперничества. Не только с противниками по полю, но и с товарищами по команде. Уровень зависти и взаимной неприязни в раздевалках зашкаливает. Взять хоть того же Довлатова. Он ненавидит меня лютой ненавистью. Но на Чемпионате мира мы будем играть в одной команде за нашу страну.
Однажды Лиля сравнила футбол с крысятником. Так и есть. Настоящий крысятник, где все готовы перегрызть друг другу глотки за место под солнцем. А теперь, оказывается, не только друг другу, но и людям, не связанным с футболом.
– Нам нужно идти не в правоохранительные органы, а выше, – Лиля прерывает мои философские рассуждения.
– Это куда?
– В спецслужбы.
Интересное предложение. Резонное.
– Ты знаешь, как туда пойти?
Лиля вздыхает.
– Опять придется просить Диму Соболева.
– А как он связан со спецслужбами?
– Соня сказала мне по секрету, что он работает на них хакером. Возможно, он сможет помочь с тем, чтобы передать все диктофонные записи нужным людям.
Ничего не понимаю.
– Что Соболев хакер, я знаю. Но как его взяли в спецслужбы, если у него брат с судимостями?
– Я задавала Соне тот же вопрос. Во-первых, Антон и Дима братья только по матери. Отцы у них разные и фамилии разные. Ну и когда кадр очень ценный, могут закрыть глаза на некоторые огрехи в биографии и среди родственников.
Понятно.
– Я боюсь, что и спецслужбы не помогут. У акционера клуба слишком большие связи.
– А мы придадим этому делу огласку.
– Каким образом?
– Моя газета напишет статью. Я сама лично ее напишу.
