Текст книги "Люблю тебя (СИ)"

Автор книги: Инна Инфинити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 32. В гости

Никита

Всю ночь сплю, уткнувшись в затылок Лили. Сквозь сон испытываю дикое чувство счастья, ликования и эйфории. Под утро Лиля начинает ерзать в моих руках, и я моментально возбуждаюсь. Кровь приливает к члену, его начинает ломить. Сквозь сон спускаю с себя боксеры, а с Лили кружевные стринги. Аккуратно вхожу в нее сзади и начинаю двигаться.

– Ник, я хочу спать, – бормочет.

– Спи.

Я и сам балансирую на грани между сном и пробуждением. Двигаюсь медленно, сонно. Наслаждаюсь тем, какая Лиля утром добрая, мягкая, тёплая, а между ног мокрая. Она шумно сопит, сквозь сон испытывая приятные ощущения. Пускаю ладонь под ее шелковую майку и глажу грудь. Моя девочка.

Оргазм окончательно пробуждает нас. Лиля открывает глаза, я тоже. Она громко выдыхает, когда я выхожу из нее. Переворачивается на спину и потягивается с улыбкой.

– Доброе утро, – тихо говорю.

– Доброе, – довольно соглашается.

Поворачивает ко мне голову, смотрит из-под слегка опущенных век. Потом разворачивается ко мне всем телом, чуть придвигается, обнимает за пояс и опускается лбом на мою грудь. Несколько раз целую Лилю в макушку.

– Что будешь делать, пока меня не будет?

Скоро я повезу Лилю в салон, где она будет помогать Соне выбирать свадебное платье. Заберу ее оттуда примерно в обед. А вечером мы поедем к Соне и Диме в гости говорить по поводу брата Соболева.

– Съезжу в свою квартиру, проверю. Надо коммуналку заплатить.

– Ты в ней еще живешь?

– Почти нет.

– А в Германии ты где живешь?

– У меня дом в пригороде Мюнхена.

– Дом? – удивляется и поднимает на меня лицо.

– Да, дом. Двухэтажный и достаточно большой, на кухне окна почти во всю стену. Я приглашаю тебя в гости.

Лиля корчит рожицу и отрицательно мотает головой.

– Не-а.

– Почему? Давай следующие выходные у меня проведём? В Мюнхене значительно теплее. Тебе еще не надоела московская зима по полгода?

– Надоела, – смеется.

Переворачиваю Лилю на спину и ложусь на нее сверху.

– Давай следующие выходные у меня?

Молчит. Чувствую, как в ней борются вредность с любопытством.

– У тебя есть шенген?

– Конечно, есть. Я же журналист.

– Значит, в следующую пятницу я пришлю за тобой самолёт.

– Куда пришлёшь? – удивляется.

– Во «Внуково-3».

Лиля ошарашенно молчит.

– Ну же, соглашайся. В Мюнхене плюс десять, солнце, сухие тротуары, нет грязи и луж от растаявшего снега…

– Ну если плюс десять и солнце, то я согласна, – предупреждающе выдвигает вперед указательный палец. – Но только потому что мне надоел московский холод и снег.

Довольно целую Лилю в губы. Она выползает из-под меня и идет в душ. Потом мы неспеша вместе завтракаем, и я отвожу ее в центр в свадебный салон. Когда я торможу у подъезда своей квартиры, раздается звонок мобильного. Бросаю взгляд на экран и в замешательстве замираю. Звонит отец.

Я не общался с родителями после того разговора с мамой. Я сказал ей, чтобы она не смела мне звонить, и она вправду больше не звонила. Я тоже. Время прошло, я остыл и уже не настроен так категорично против матери и отца. Хотя обида никуда не делась. Они нагло и гнусно лгали мне в глаза.

– Алло, – поднимаю трубку.

– Привет, Никита.

– Привет, пап.

Отец взволнованно вздыхает, из-за чего я внутренне напрягаюсь.

– У мамы вчера вечером произошёл инсульт.

В ужасе стискиваю трубку.

– Что? Как?

Страх расползается под кожей.

– Она в больнице. Если есть возможность, приезжай.

– Я в Москве. В какой она больнице? К ней можно?

– Да, я сейчас у нее. Я пришлю адрес в сообщении.

– Давай, я приеду.

Меньше, чем через минуту, от отца приходит сообщение с адресом больницы. Срываюсь с места и мчусь туда. Сердце больно щемит, тревога не покидает. Чувство вины гложет меня. Зачем я тогда был с ней так груб? Почему долго не звонил?

Получив пропуск и пройдя пост охраны, мчусь по лестнице на нужный этаж. В коридоре сразу замечаю отца и стремительно направляюсь к нему.

– Привет, пап.

Он первым делает шаг обнять меня. Обнимаю отца в ответ, только в этот момент понимая, как сильно соскучился. Горло саднит, сглатываю ком.

– Как это произошло?

Отец тяжело вздыхает. Он бледный, под глазами круги.

– Вчера вечером. Мы были дома. Я в комнате, мама на кухне. Я услышал грохот, как будто что-то упало. Позвал ее, она не отозвалась. Тогда я пошел на кухню и увидел ее на полу. Она была в сознании, что-то мычала. Я вызвал скорую, ее сразу забрали.

– Как она сейчас? Что говорят врачи?

– Инсульт поразил правую часть тела. Она плохо чувствует правую руку и правую ногу.

По позвоночнику змеей ползёт ледяной ужас.

– Но ее не парализовало полностью! – спешит меня успокоить. – Она шевелит и правой рукой, и правой ногой. Просто плохо.

Отец снова обнимает меня.

– Сходи к ней. Она очень скучает. И переживает.

Киваю. Смотрю пару секунд на дверь палаты и делаю шаг. Пару раз постучав, захожу. Мама лежит на кровати. Увидев меня, хочет улыбнуться, но делает это только левым уголком губ.

Глава 33. Был кто-то еще

Никита

– Привет, – здороваюсь осипшим голосом. Подхожу к маме ближе и останавливаюсь у кровати.

Белая кожа на фоне чёрных волос кажется слишком бледной. Мама заметно постарела. Как будто мы не месяц не виделись, а несколько лет. Чувство вины перед родительнице й больно точит. Горло стягивает проволокой так, что вдохнуть трудно.

– Привет, – едва слышно отвечает.

Говорить может – это уже очень хорошо. Она снова тянет вверх левый уголок губ. Хочет сделать вид, что ничего страшного не произошло, догадываюсь. Но слезы в глазах ее выдают.

– Мам, – сжимаю ладонь.

Она не сдавливает мою руку в ответ, и тогда до меня доходит, что я взял правую ладонь. Опускаю на нее глаза. Проследив за взглядом, мама силится сдавить мою руку пальцами. У нее немного получается, но уже через пару секунд, ладонь снова обмякает.

– Ты присядь, сынок.

Ее голос совсем слабый. Послушно опускаюсь на стул, продолжая держать руку в своей.

– Зря папа тебе сказал. Не надо было тебе отрываться от дел.

Даже после инсульта, лежа в больнице, мама переживает, что я пропускаю тренировку.

– Я был в Москве. Вчера вечером прилетел. В ночь на понедельник улечу обратно.

– Да? – удивляется. – Тренер сборной вызывал?

Перекинувшись с мамой несколькими фразами, с облегчением отмечаю, что для человека, только что перенёсшего инсульт, она разговаривает очень даже не плохо. Слегка заторможенно, слабым голосом, немного проглатывая окончания слов, но абсолютно внятно. Это придаёт мне сил и надежды, что все не так страшно и при хорошем правильном лечении можно полностью восстановиться.

– Нет. Я приехал к Лиле.

Замирает на секунду. Смотрит на меня, не мигая, а потом едва заметно кивает.

– Вы снова вместе?

– Да.

Беру на себя наглость объявить нас с Лилей парой, хоть она упорно отрицает сей факт.

– Ты прости меня, что так поступила, – слез в маминых глазах становится больше, и они крупными капельками собираются на ресницах. – Я боялась, что ты вернёшься из Германии и останешься.

Шумно выдыхаю.

– Мам, послушай меня, пожалуйста, – серьезно начинаю, сжимая ее ладонь крепче. – Не обманывай меня больше никогда, хорошо? И не умалчивай такую важную информацию, как жестокое нападение на мою любимую девушку. Я хочу доверять тебе, а не ждать подвоха или перепроверять твои слова у других людей. Чего ты в итоге добилась своей ложью? Мы с Лилей все равно вместе, а наши с тобой отношения испорчены.

Крупные слезинки сорвались с ресниц и покатились по алебастровым щекам. Мама кивает несколько раз.

– Я не хотела вам зла.

Из-за слез ее голос сел еще сильнее. Мама едва слышно шепчет. Склоняюсь к ней и обнимаю, чтобы успокоить.

– Не плачь, – целую в волосы.

Мама всхлипывает пару раз, затем делает глубокий вдох и шумно выдыхает через рот.

– Я всего лишь боялась, что ты приедешь обратно, если узнаешь про случившееся с Лилей. И ты же тогда сам был в больнице, тебе надо было оперировать колено. Я боялась, что ты не сделаешь операцию, вернёшься, потом разорвёшь контракт. А ты так долго шёл к своей мечте. Ты ничего не видел, кроме мяча и футбольного поля. У тебя не было детства. А потом я боялась, ты узнаешь, что я скрыла от тебя, что не простишь мне это. Так оно и вышло.

Мама переводит дыхание. Ей с трудом далась такая длинная речь.

– Лиля хорошая девочка, – говорит после долгой паузы. – Я никогда не желала ей зла. Немножко ревновала, может. Потому что ей ты разрешал приходить на твои матчи, а мне нет. Ну и боялась, что из-за нее ты бросишь футбол. Но зла не желала. Если вы любите друг друга, я буду за вас радоваться.

Я перекладываю маму из своих рук обратно на подушку.

– И на папу не сердись, – добавляет. – Я запретила ему говорить.

В этом я даже не сомневался. Мой отец хоть и успешный бизнесмен, но железную хватку имеет только на работе. Дома у нас всегда рулила мама.

– Просто пообещай, что больше никогда не будешь меня обманывать.

– Обещаю.

Я снова беру мамину ладонь и задумчиво глажу по тыльной стороне. Родительница шумно дышит, как будто пробежала стометровку. Наш разговор ее вымотал.

– Я сейчас пытаюсь найти всех, кто причастен к нападению на Лилю, – говорю задумчиво. – Ты же общалась тогда со следователем? Ничего интересного не запомнила?

Мама задумывается.

– Он не хотел заниматься этим делом. Ему было удобно повесить все на ту девочку из фан-клуба, Лиля ее подозревала. Но я дала ему деньги, чтобы тебя не допрашивали, и пришлось снять обвинения с девочки. Знаешь, я хоть и виновата перед тобой, но я спасла ту девочку. Она же была ни при чем.

– Подожди. Я не очень понял.

Мама жестом левой руки просит подать ей стакан с водой. Подношу к ее губам, она делает пару глотков.

– Следователю нужно было на кого-то повесить вину. Лиля подозревала девочку из фан-клуба. Следователю была удобна эта версия, он хотел ее использовать. Но если бы девочке из фан-клуба выдвинули официальное обвинение, то пришлось бы допрашивать тебя как свидетеля. А я не могла допустить, чтобы ты узнал. Мне было очень сложно договориться со следователем. Я очень крупную сумму в итоге заплатила и не только ему, а еще нескольким его начальникам. Потому что у них все дело посыпалось. Раз тебя не допрашивали, то не могли официально обвинить девочку из фан-клуба. Но она ведь и правда была не виновата. Ты же ее видел, знаешь. Ну как она может такое провернуть? Ее бы посадили ни за что.

Мама замолкает на паузу. Прикрывает глаза, чтобы отдохнуть. А у меня озноб по позвоночнику побежал. Я ведь даже не думал об этом. Получается, скрыв от меня нападение на Лилю, мама спасла ни в чем не повинную Юлю. Она хоть и чокнутая сталкерша, но ведь правда не виновата. А могла сесть в тюрьму за то, чего не делала.

– Я не знаю, кто и за что сделал такое с Лилей, – переведя дух, мама снова собралась с силами. – Сама много размышляла.

– Как ты думаешь, почему следствие не стало нормально искать виновных?

– Не знаю. Но если я заплатила им, чтобы тебя не допрашивали, то и другие могли заплатить, чтобы остаться ненайденными. Следствию была очень удобна версия с фанаткой. Им же по большому счету безразлично, кого сажать, главное, чтоб дело было раскрыто. Но вмешалась я. После этого на следствие могли выйти настоящие виновные, чтобы спустить дело на тормозах.

Откидываюсь на спинку стула, задумчиво барабаня пальцами по ноге.

– За Лилей следили, – говорю после долгой паузы. – Долго следили. Писали ей анонимные угрозы.

– Почему ты думаешь, что угрозы и нападение связаны?

– А разве они могут быть не связаны?

– Вполне.

Оторопело гляжу на мать.

– Нет, подожди, – решительно говорю. – Исполнители нападения сказали Лиле: «Тебя предупреждали не выходить на улицу». Или как-то так. Откуда они об этом узнали? Значит, угрозы были связаны с нападением.

– Если за Лилей внимательно следили, то могли знать, что она получает от кого-то угрозы. А фразу такую сказали, чтоб всех запутать и пустить по ложному следу.

В моей голове происходит взрыв, из-за которого я не могу произнести ни звука. А мама продолжает:

– Судя по всему, к нападению на Лилю подошли очень серьезно. А раз подошли серьезно, то сто процентов прослушивали ее телефон и знали, что ей угрожают. Исполнители могли специально обронить эту фразу, чтобы Лиля передала ее полиции, и следствие стало искать виновных среди тех, кто писал Лиле анонимки. Девочка из фан-клуба идеально подходила на роль козла отпущения.

– Вот только девочка из фан-клуба не писала Лиле угрозы. Она писала ей гадости, оскорбления. Например, что Лиля не красивая. Но не угрозы! Угрозы – не дело рук фан-клуба!

– Значит, был кто-то еще.

Пока я изумленно молчу, мама тянется ко мне левой рукой, берет за ладонь.

– Не надо, сынок. Не лезь в это. Я заплатила следствию стоимость трёхкомнатной квартиры в Москве. Это только чтобы тебя не допрашивали. Представляешь, сколько заплатили они, чтобы замять дело?

Я потерял дар речи от шока. Я просто не могу поверить, что угрозы и нападение не связаны.

Глава 34. Догадка

Никита

От мамы я выхожу в шоке и растерянности. Ее предположения не лишены смысла. Но тогда все совсем запутанно получается, и у меня просто мозг взрывается от этого ребуса.

Отец задумчиво глядит в окно в коридоре больницы. Подхожу к нему.

– Мне пора ехать, завтра снова навещу маму. Я думаю, надо будет отвезти ее в Германию на реабилитацию после инсульта.

– Да, надо будет.

Отец осунулся и тоже будто бы постарел на несколько лет. Первым обнимаю его.

– Ты прости нас, – говорит. – Мы с мамой сильно виноваты перед тобой.

– Все в порядке. Лиля, к счастью, не вышла ни за кого замуж, так что у меня есть шанс.

Отец кивает.

– Я надеюсь, у вас все получится, и вы будете счастливы.

Я рад, что помирился с родителями. Но все равно ухожу из больницы с тяжелым камнем на душе. Все стало еще сложнее и запутаннее, добавилось проблем с маминым здоровьем. Еду за Лилей к свадебному салону. Паркуюсь рядом и пишу, что жду ее. Она выходит минут через десять с Соней и Ульяной. У Софьи в руках большой чехол для одежды. Наверное, со свадебным платьем. Бывшие одноклассницы замечают меня и машут в приветствии. Я тоже машу им рукой.

Лиля прощается с подругами и спешит ко мне. Как только садится в машину, сразу целую ее. Несколько часов не видел, а уже соскучился.

– Не надо на людях, – вырывается из моих рук.

– Ты о ком?

– Соня с Ульяной смотрят.

– Пускай смотрят, – еще раз целую Лилю в губы.

Она злится, так что отстраняюсь, чтобы не стала ругаться.

– А их не надо никуда отвезти? – еще раз смотрю на Соню и Улю на тротуаре. Они делают вид, что увлечены разговором друг с другом.

– Нет, Соня на своей машине, а Ульяна ждет такси.

Трогаюсь с места.

– Как все прошло? – спрашиваю.

– Хорошо. Соня купила свадебное платье. В шесть часов они с Димой нас ждут. Мы при Ульяне это не обсуждали. Димин брат – не самая приятная тема для Сони.

Согласно киваю.

– Как ты? Сделал дела по квартире?

– Нет. Мне позвонили отец, у моей мамы произошёл инсульт.

Лиля пугается, расширяет в страхе глаза.

– О Господи.

– Вроде бы все не так страшно. Она нормально разговаривает. Только правая часть тела плохо двигается. Я заберу ее на реабилитацию в Германию.

Лиля шумно сглатывает и отворачивается от меня к лобовому. Она никогда мне не жаловалась, но я знаю, что моя мама доставала Лилю. Это было понятно по тому, как Лиля стала избегать встреч с моей матерью, не хотела лишний раз заходить в гости, хотя до наших отношений очень любила пить кофе с моей мамой. Да, моя мать не ангел. Конечно, я бы хотел, чтобы у них с Лилей были хорошие отношения. Надеюсь, у мамы уйдет эта глупая ревность. Жаль, что я единственный сын. Если бы помимо меня было еще несколько детей, то родительнице некогда бы было заниматься такой ерундой.

– Куда мы едем? – Лиля переводит тему.

– Давай сейчас пообедаем, а потом все-таки заедем в мою квартиру, а то мне отключат свет и воду за неуплату.

– Хорошо.

Лиля заметно загрузилась после рассказа о мамином инсульте. Я даже начинаю жалеть, что поведал ей. В ресторане я сажусь не напротив Лили, а рядом на диван. Обнимаю за плечи, пока ждём заказ, целую в щеку.

– Наверное, на следующих выходных не получится ко мне в Мюнхен. Я приеду в Москву. Маму, думаю, уже выпишут. Мне нужно будет отвезти ее в Берлин. А через выходные тогда ко мне. Хорошо?

– Хорошо, – безразлично соглашается.

Вздыхаю. Лиля прям резко переменилась в настроении. Наверное, мне лучше вообще не говорить о моей матери. Видимо, родительница тогда совсем достала Лилю, что даже спустя шесть лет она так реагирует. Решаю перевести тему на то, что сто процентов будет Лиле интересно.

– Я тут подумал, а что если угрозы и нападение на тебя не связаны?

О том, что такое предположение выдвинула мама, решаю умолчать. Лиля мгновенно загорается интересом. Ура.

– В смысле не связаны?

– А почему мы решили, что угрозы и нападение – дело рук одного человека?

– Потому что это логично. Сначала угрожали, потом напали. И исполнители сказали, что меня предупреждали не выходить на улицу.

– Если нападение на тебя тщательно готовилось, то твой телефон могли прослушивать, могли перехватывать твои сообщения и знать, что тебе кто-то угрожает. А потом обронили эту фразу, чтобы всех запутать.

Наверное, у меня было точно такое же выражение лица, как у Лили, когда мама озвучила свою теорию. Официант приносит заказ, но Лиля к нему не притрагивается. Задумывается.

– А как можно прослушать чужой телефон и перехватить чужие сообщения? – задает вопрос.

– Не знаю. Но уверен, что есть масса шпионских программ для этого. Как-то же ставят телефоны на прослушку.

– Телефоны прослушиваются у людей, которые занимают определенные должности. Еще у подозреваемых в преступлении могут прослушивать телефон. Наверное, операторы связи предоставляют правоохранительным органам и спецслужбам доступ к разговором и сообщениям человека. Но если телефон хотят прослушать не правоохранительные органы, не спецслужбы, то как это сделать?

– Я же говорю, установить на телефон какую-нибудь шпионскую программу.

– Думаешь, на мой телефон ее установили?

– Возможно.

Мы оба замолкаем, а в следующую секунду смотрим оторопело друг на друга.

– А что если усатый мужик ходил за мной везде, чтобы установить мне на телефон такую программу!?

Лиля озвучила вслух мою мысль.

– А ты оставляла где-нибудь свой телефон?

Пожимает плечами.

– Не помню, но вполне могла.

Так хотя бы появляется смысл, зачем усатый мужик таскался за Лилей по стадиону даже за кофе и в туалет. В толкучке из болельщиков легко можно вытащить из сумки чужой телефон, быстро проделать с ним необходимые манипуляции и засунуть обратно.

– А у тебя пароль на телефоне не стоит, так ведь?

– Да, я никогда не ставлю. Раздражает постоянно вводить код.

– А по отпечатку пальца? По лицу?

– Нет, не ставлю.

Вместо ответа у меня вырывается тяжёлый вздох.

Глава 35. Квартира

Лиля

Когда Никита тормозит во дворе своего дома, меня охватывает странное чувство. Снова оказаться в его квартире… Не знаю. Когда-то я мечтала жить с ним здесь. А теперь это место, скорее, вызывает неприятные ощущения.

Стараясь не подавать вида, выхожу из автомобиля и следую за Никитой в подъезд. Он достаёт из почтового ящика стопку платежек за ЖКХ и нажимает кнопку вызова лифта. Здесь ничего не изменилось за шесть лет. Так же все блестит и сверкает мрамором. Кстати, ключи от квартиры Свиридова болтаются в моей сумке. Почему-то я их не выложила, хотя, конечно, не собиралась сюда приходить.

Ник открывает дверь, и я с волнением переступаю порог. А когда Свиридов включает свет, у меня и вовсе сердце к горлу подскакивает. Здесь ничего не изменилось. Прихожая такая, какой я ее запомнила. Сняв верхнюю одежду, иду за Никитой дальше. Останавливаюсь в гостиной. Смотрю на диван, на пушистый ковёр у камина. Мы часто занимались тут любовью. Тут и расстались.

Ник включает компьютер, бьет по клавиатуре и щёлкает мышкой. Коммуналку оплачивает, наверное. А я стою и не могу пошевелиться. Воспоминания сковали тело.

– Там кофемашина вроде работает, – Никита обращается ко мне, не поворачивая головы. – В шкафах, может, найдётся какое-нибудь печенье. Только срок годности надо проверить.

– Мы только что ели в ресторане.

– У нас еще полтора часа до поездки к Соне и Диме.

Стараюсь прогнать воспоминания. Что я, в самом деле? Это было давно и не имеет значения. Мы с Никитой расстались, а секс ничего не значит. Мы не вместе. Мы не пара.

Пересекаю гостиную и попадаю в кухонную зону. Открываю один шкафчик, второй. В углу лежит пачка моих любимых вафель. Никита их не ел, нельзя было по его диете. Беру вафли. Срок годности истёк четыре года назад. Да тут у всего истёк срок годности. У чая, у капсул кофе. Складываю все просроченные продукты в одну кучу на столешнице. Так увлекаюсь процессом, что не слышу, как Никита подходит сзади. Испуганно вздрагиваю, когда обнимает меня со спины. Он падает лбом мне на плечо и молчит. Наверное, мы оба думаем об одном и том же.

– Прости, – шепчет.

Боль пронзает меня острой стрелой. Закрываю веки, стараюсь дышать ровно, чтобы не выдать, какой ад творится в душе.

– Я люблю тебя. Мне никто кроме тебя не нужен. С тобой, как ни с кем.

Слезы покатились по щекам. Хорошо, что Никита их не видит.

– Я так виноват перед тобой, – продолжает шептать. – Если бы я мог вернуть время назад…

– То ты бы сделал то же самое, – заканчиваю за него фразу. – Ты бы бросил меня и уехал.

– Нет. Я бы забрал тебя с собой.

Ник целует мою шею, идет вверх к лицу. Резко разворачивает меня к себе. Это происходит слишком неожиданно, я не успеваю стереть слезы с щёк. Никита нежно вытирает их подушечками больших пальцев. Склоняется ко мне, целует в губы. Заботливо ласкает их без сумасшедшей страсти и голода. Запускает ладонь в мои волосы и просеивает их через пальцы.

Прервавшись на глоток воздуха, соприкасаемся лбами.

– Переезжай сюда жить. Здесь центр, тебе в разы ближе до работы. Сколько ты каждый день тратишь на дорогу? А отсюда ты будешь добираться до своей газеты за пятнадцать минут.

Когда-то я мечтала здесь жить. Когда мне это уже не нужно, Никита предлагает.

– Мне нравится моя квартира.

– Ну хотя бы оставайся здесь пару раз в неделю.

– Зачем?

– Чтобы не тратить много времени на дорогу, чтобы дольше поспать.

– Метро – единственное место, где я читаю книги. Если я не буду ездить на метро, то перестану читать.

– Читай дома в кровати.

– Дома в кровати я смотрю сериалы, – тихо смеюсь. – Свиридов, у меня все распланировано.

Юрко выскальзываю из его рук и снова разворачиваюсь к кухонным шкафам.

– Слушай, у тебя куча просроченных продуктов. Тараканы заведутся. Надо все это выбросить.

– Выброси. Делай тут, что хочешь.

Это звучит так… будто я хозяйка в этой квартире. Слегка трясу головой. Нет, мне показалось.

У Никиты звонит телефон. Он отходит на пару шагов и принимает вызов.

– Да, пап.

Инстинктивно напрягаюсь, услышав, что Никите звонит отец.

– Нет, конечно, я еще не успел связаться с берлинской клиникой. Я в понедельник им позвоню, когда вернусь в Германию, – замолкает, слушая ответ отца. – Давай пока сиделку наймём. Через неделю отвезу маму в Берлин, – снова замолкает. – Нет, я на неделе не смогу прилететь. У меня в четверг матч, надо готовиться, – опять замолчал. – Да, на выходных. Я в субботу к вам приеду. Маму выпишут уже? – молчит. – Хорошо. Завтра я заеду к ней в больницу. Давай, пока.

Свиридов кладёт трубку.

– Все в порядке? – интересуюсь как бы между прочим.

– Да, папа спросил, когда повезём маму в Берлин. Он тоже хочет поехать, ему надо спланировать поездку.

Отец Никиты занимается бизнесом, связанным с нефтепродуктами. Подробностей не знаю, это слишком сложная для меня тема. Мне только известно, что папа Никиты очень много работает, почти без выходных. Тетя Женя постоянно жаловалась на это моей маме. Но зато и уровень жизни Свиридов-старший обеспечил своей семье соответствующий. Родители Никиты в разное время выкупили все квартиры на своей лестничной площадке и разбили стены. Таким образом, они владеют целым этажом в нашем подъезде. Плюс у них большой загородный коттедж, очень дорогие автомобили. Это то, что было шесть лет назад. Сейчас, может, еще недвижимости и машин прибавилось, не знаю.

– На завтра у нас нет планов? – спрашивает.

– Вроде нет.

– Тогда я отлучусь на пару часов в больницу к маме, ты не против?

– Не против.

Как я вообще могу быть против? Какой бы тетя Женя ни была, для Никиты она мама. К тому же во многом своей успешной карьерой Никита обязан именно ей.

В машине меня немного царапнуло, что Никита повезёт мать в Германию на реабилитацию после инсульта. Глупо с моей стороны, конечно. Просто в голове пронеслась мысль, что а меня шесть лет назад никто никуда не повёз лечиться. У моих родителей нет таких денег и возможностей. Правда, я бы и сама не захотела ехать, я даже тут в Москве не пошла к врачам, но сам факт. Не знаю, почему вдруг стала об этом думать.

Гинеколог в больнице оказался прав. Я бесплодна. Теперь уже точно, потому что Никита кончает в меня каждый раз, а толку нет. Месячные прошли, как обычно. Скоро должны наступить новые. Ни секунды не сомневаюсь, что они пойдут. Можно ли было это исправить, если бы я сразу кинулась к врачам? А может, и сейчас не поздно?

До боли закусываю губу. Нужно прогнать эти мысли. Шесть лет не думала о новых детях, а сейчас вдруг с какой стати начала? Все равно мне не от кого рожать. От Свиридова не хочу.

А может, это он теперь бесплоден? Мало ли, отбил себе член мячом. Ну а что. Мяч в самые разные места может попасть. Причем, со всей силы.

Эта неожиданно пришедшая в голову идея слегка улучшает мое настроение.