Текст книги "Звездочет (СИ)"

Автор книги: inatami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)



========== Глава первая ==========

Утро началось для доктора Уотсона с привычного уже свербящего беспокойства. Беспокойство никак не связано с кошмарами: от них Уотсон просыпался, как правило, около трех ночи, и никогда – по утрам. Зудящее, утомительное, перетекающее в раздражение волнение было вызвано тишиной.

Тишина очень подозрительна.

Когда Шерлок дома и у него больше двух недель нет дела, тишина – это предвестник бури.

Наступило шестнадцатое утро тошнотворной тишины. Джон тоскливо вздохнул и отправился в ванную.

После быстрого прохладного душа, Джон в халате и мягких домашних штанах осторожно спустился на кухню. Шерлок, в безупречном темно-сером костюме и белой рубашке, сидел за столом и спокойно смотрел на вошедшего. На столе стояли две кружки кофе.

Всё очень, очень плохо, – подумал Джон.

Но он был воспитанным человеком, поэтому, подавив вполне естественное желание заорать, почти весело произнес:

– Ммм, Шерлок, у нас праздник? – как назло, кофе был замечательным.

– Доброе утро, Джон. Когда у тебя были кошмары в последний раз?

– Что?.. – Джон задумался. – О. Их не было уже недели две. Черт, это опять какой-то опыт, которого я не заметил? Ты меня загипнотизировал или что-то в этом роде? Я не припомню, чтобы две недели подряд мне не снился хотя бы завалящий кошмар.

– Нет, Джон, это не эксперимент. Просто я заметил, что выглядишь так, будто кошмары тебе не снятся уже некоторое время. Почему?

– Шерлок, откуда же мне знать почему, если минуту назад я еще не осознавал, что они мне не снятся? Надо подумать.

Холмс слегка приподнял бровь, как бы сообщая, что опция “подумать” Джону вообще-то недоступна, но на Уотсона такие мелочи давно не действовали.

Неторопливо приготовив яйца всмятку, тосты и нарезав помидоры, Джон приказал себе расслабиться. Он не может ждать взрыва вечно, это неконструктивно. Но расслабляться в присутствии Шерлока было недальновидно и потенциально опасно, поэтому Джон порадовался, что обещал Гарри заехать в гости.

– Ухожу до вечера, буду у Гарри, звони, если что срочное, – Холмс валялся на диване и делал вид, что не слушает соседа. – И, кстати, Шерлок…

В голосе Джона появились бархатистые, обволакивающие нотки – Холмс недоверчиво

распахнул глаза и, словно не отдавая себе отчета, сел прямо. Джон приблизился и продолжил таким же низким голосом:

– Ты так хорошо себя вел, Шерлок…

Пытаясь контролировать дыхание и проклиная себя последними словами, Холмс встал с дивана, глядя Джону в глаза.

– Маленькая награда для хорошего, тихого Шерлока, – Джон почти промурлыкал это, слегка поднимая подбородок, чтобы не терять визуального контакта. Шерлок вытянулся в струну.

– За идеальное поведение я разрешаю тебе притащить из морга какую-нибудь впечатляющую часть тела и засунуть в наш холодильник! Вдруг это тебя немного развлечет.

Шерлок едва заметно выдохнул и расслабил плечи. Слегка усмехнувшись, он язвительно поблагодарил Джона:

– О, после такого любезного позволения я забью полки холодильника отборными образчиками плоти! – голос Холмса при этом был настолько низким, что у Джона встали дыбом волоски на руках.

Шерлок по-кошачьи обогнул Джона и направился к своей спальне.

В спину вдруг донеслось:

– А как я выгляжу, Шерлок?

– Ммм? – явно не совсем понял вопрос Холмс, притормаживая, но не оборачиваясь.

– Как я выгляжу, когда мне не снятся кошмары?

Шерлок повернулся, медленно смерил Джона долгим взглядом – сверху вниз и обратно – и произнес:

– Ты выглядишь потрясающе.

И вышел из гостиной, оставив Джона с точно таким же выражением на лице, как в день их знакомства в Бартсе.

***

Шерлок Холмс дураком не был. Идиотом – случалось, но не дураком. Полтора года своего отсутствия на Бейкер-стрит он потратил с несомненной пользой: прямой выгодой от кропотливого труда стало уничтожение всей верхушки организации Мориарти, побочным эффектом – открытие в самом себе целого эмоционального склада. Склад оказался заброшенным и ветхим, им явно давно не пользовались. Шерлок и не стал бы ворошить пыльную непотревоженность забытых полок, но только воспоминания о Джоне и о каждой мелочи, связанной с ним, позволяли Шерлоку справиться с болезненно острой тоской. Даже не-гению очень быстро стало бы понятно, что чувства к Джону далеки от дружеских.

Первые несколько недель после падения с крыши были суматошными – нужно было обеспечить себе надежное укрытие (без Майкрофта не обойтись), похороны и средства связи. Но разработав примерный план по уничтожению паутины Мориарти и переведя на мгновение дух, Шерлок с великим изумлением окончательно осознал, что всё, всё, что он когда-либо испытывал по отношению к Джону, говорит – взывает, вопиет – только об одном.

Шерлок любит Джона.

Трусом Холмс не был тем более, так что он смело и даже с каким-то восторгом принял это новое в себе. Но принять – одно, а разобраться в дальнейших действиях в отношении Джона было куда труднее. Сначала Шерлок не давал себе возможности мечтать о том, что будет после возвращения – сама перспектива возвращения была слишком эфемерна и зыбка, чтобы строить планы. Но чем ближе был конец операции, чем реальнее стала вероятность увидеть Джона – восхитительно-живого Джона, Джона-в-безопасности – тем больше Шерлок посвящал времени мыслям о потенциальном будущем.

Джон любит его? Несомненно.

Джон любит его так, как Шерлок его самого? Не хватает данных.

Джон допускает мысль об однополых отношениях для себя? Неоднозначно.

На памяти Шерлока, Уотсон встречался только с женщинами и регулярно подчеркивал, что он не гей. О студенческом и военном прошлом доктора Холмс знал недостаточно для конкретных выводов. Собственные наблюдения Шерлока свидетельствовали о том, что Джон более чем спокойно относится к физическому контакту между ними – легкие бытовые прикосновения, едва заметные подбадривающие полуобъятья, теснота и близость во время некоторых полицейских засад не вызывали у Джона никакого отторжения, хотя он иногда ругал Шерлока за нарушение границ личного пространства. Правда, чаще это случалось, когда Холмс стоял за спиной блогера и комментировал его записи об их приключениях.

Однажды Шерлок и Джон даже провели ночь в одной кровати – необходимость, вызванная расследованием, – и это событие не сопровождалось ни одним протестующим комментарием в “я-не-гей” духе. Холмс решил, что постель (с пижамами и раздельными одеялами) не может напугать медика с армейским прошлым, но был ли в этой олимпийской невозмутимости иной подтекст?

Можно было попросить Майкрофта собрать соответствующее досье – никаких сомнений, что оно будет очень подробным, если потребуется, – но от этой идеи веяло чем-то низким и недостойным. Низкое и недостойное, честно говоря, никогда не служило препятствием, но в отношении Джона у Шерлока развилась вдруг какая-то яростная щепетильность. Об ее истоках Шерлок старался не задумываться, но мысль о каких-либо действиях за спиной Уотсона – еще один обман – была невыносима. В конце концов, решил Холмс, я все выясню сам, кто здесь гений.

Собственно, именно этой, главной для Шерлока, загадке были посвящены последние шестнадцать дней, так взволновавшие Уотсона. С момента возвращения прошло всего три месяца, и два с половиной из них пролетели в невероятных хлопотах: обеспечить кампанию в СМИ по разоблачению деятельности Мориарти и восстановлению репутации Шерлока, организовать арест последних известных членов группировки. Пресс-конференции, совещания в полиции, нервные разговоры с Лестрейдом и миссис Хадсон, консультации с Майкрофтом – все это продолжалось как один большой забег без права остановки, но внезапно кончилось, отхлынуло, оставив Шерлока наедине с самой важной задачей в его жизни. Вот почему любопытному сыщику больше не было скучно.

В очередной раз раскладывая их с Джоном соседство на составляющие части и анализируя их, Холмс услышал звук входящего сообщения.

“Этот труп создан для тебя. Немедленно приезжай. ГЛ”

Усмехнувшись и потянувшись, Шерлок набрал номер Джона.

***

Погода была паршивой для августа, ледяной ветер пробирал до костей, и не было оснований выходить на улицу из многоквартирного дома, где обнаружили тело. Но Грегори все-таки вышел. Ему катастрофически требовалось глотнуть свежего воздуха после увиденного на месте преступления, что по собственной шкале компетентности являлось непростительной слабостью для полицейского его уровня. В очередной раз Лестрейд с тоской вспомнил, что больше не курит. С такой нервной работой бросать курить – это просто издевательство. С другой стороны, эта работа явно не прибавляет лет жизни, как и курение, так что будет полезно – да, Грег, полезно! – исключить хоть один фактор риска.

Лестрейд выглядел смущенным, когда заметил Холмса и Уотсона, приближающихся к нему через улицу. Честно говоря, вызывая сюда Шерлока, Лестрейд – в самой глубине души – надеялся, что Джон будет на каком-нибудь дежурстве в клинике. В кои-то веки детектив-инспектор колебался, стоило ли показывать Джону место преступления, хотя причины для этого были исключительно сентиментальными, а решение все равно принято. Лестрейд даже на секунду засомневался, что стоило приглашать и Холмса: в конце концов, расследование только началось, полиция еще не успела зайти в тупик, никаких оснований не верить в собственных экспертов не было, – но труп действительно выделялся. Ровно настолько, чтобы у вошедшей в квартиру жертвы Донован вырвался из горла хрип, чтобы Андерсон грязно выругался, а Грег мгновенно покрылся холодной испариной.

– Ребята, должен вас предупредить: зрелище может быть нервирующим. Особенно для тебя, Джон, – голос Грега звучал твердо, но во взгляде мелькнуло какое-то непонятное выражение. Жалость? Джон внимательно посмотрел Лестрейду в глаза, нахмурился, но ничего не сказал. После едва заметной заминки, во время которой Шерлок против всякого обыкновения молчал и не пытался проявить нетерпение, инспектор продолжил:

– Роджер Миллс, двадцать пять лет, местный, жил один, работал барменом в закрытом клубе в Сохо. Найден около трех часов дня в собственной квартире приятелем, который пришел к нему посмотреть футбол.

– Причина смерти? – уточнил Холмс.

– Хм, наверняка смогу сказать только после отчета патологоанатома.

– Видимо, сделать предположение о возможных причинах смерти – непосильный труд для Андерсона, – фыркнул Холмс, но Лестрейд покачал головой:

– Пожалуй, дело в том, что у нас слишком много возможностей. Миллсу проломили череп минимум в двух местах, застрелили и задушили. В каком порядке это случилось и что конкретно из этого стало причиной смерти – нам скажет вскрытие.

Ноздри Холмса хищно раздулись, а плечи сами собой развернулись, будто он планировал взлететь. От его терпеливости не осталось и следа.

– Долго мы планируем тут прохлаждаться? – низким голосом пророкотал Шерлок. – Хотелось бы увидеть труп до Рождества.

Но Лестрейд твердо стоял в дверях (хотя, черт возьми, ему очень хотелось спрятаться от ветра):

– Я должен предупредить, прежде чем вы войдете. В первую минуту это может шокировать, Джон, но ты должен знать, что это лишь видимость. Иллюзия, только и всего.

Тут нахмурился Шерлок:

– То есть меня это не шокирует, а военного врача с боевым опытом – да? О, Лестрейд, что же за сокровище ты скрываешь от нас?

– Я ничего не скрываю. Просто я вряд ли отношусь к тем людям, которых волнует душевное спокойствие инопланетянина Шерлока Холмса. А Джон как-никак живой человек.

– Который находится прямо здесь, – усмехнувшись, сказал Уотсон, – и который давно сам способен позаботиться о своем душевном спокойствии. Грегори, действительно, слишком много слов, пойдем внутрь. У меня уже нос покраснел.

– Я был обязан предупредить, – разворачиваясь, произнёс Лестрейд. В полном молчании они поднялись на второй этаж. Дом располагался не в самом престижном районе, но было видно, что за зданием следят – холл и лестница несли следы недавнего ремонта, были установлены новые пожарные сигнализации и светильники в коридорах. Трое мужчин подошли к квартире убитого, сопровождаемые мрачным взглядом Салли, которая сегодня тоже была непривычно молчалива.

Да. Да, возможно, предупреждение было совсем нелишним, подумал Джон Уотсон, когда к нему вернулась способность думать. Возможно, стоило предупредить даже более конкретно. Возможно, Джон был бы благодарен Лестрейду, если б тот упал перед ним на колени и умолял не заходить в квартиру жертвы, потому что увидеть изломанный, окровавленный – снова, опять, нетнетнет, боже, только не теперь! – труп Шерлока, который только что прыгнул с крыши Бартса, было невыносимо.

Конечно, это был не Шерлок, не Бартс, не гранитные плиты тротуара; никто никуда не прыгал, просто кому-то разбили его кудрявую башку. Лишь в первое мгновение можно было обмануться картиной, что представала глазам вошедших. Однако Джону Уотсону, не так давно вернувшемуся из затянувшегося кошмара, этого мгновения хватило, чтобы время остановилось.

Высокий, худой мужчина с тёмными вьющимися волосами, в черном костюме и пальто, лежал посреди комнаты в неестественной позе. Вокруг головы растекался кровавый нимб, синий шарф небрежно прикрывал нижнюю часть лица.

Живой и невредимый Шерлок стоял рядом, чуть впереди, уставившись на тело: для него это не было приятным сюрпризом, но и шока не вызвало – лишь выброс адреналина. Однако через секунду все внимание Холмса переключилось на пошатнувшегося Уотсона, который, судя по выражению лица, в любой момент мог составить компанию покойнику на полу.

Джон понял, что кто-то зовёт его. Голос был глухим, будто из-под одеяла – так сильно шумела кровь в ушах. Он попытался сосредоточиться на этом голосе, чтобы выбраться из липкого кокона страха и беспомощности.

– Джон! Джон, черт тебя возьми, ответь! Джон!

– Дда… Шерлок, я тут, я в порядке… – Джон чувствовал, что опирается на стену, но все еще стоит на собственных ногах. Это было странно: в глубине души он был уверен в собственной немедленной кончине, если ему придётся еще раз увидеть “смерть“ Шерлока. А смотри-ка, даже сознания не потерял. Молодец! Высший пилотаж! Может, никто и не заметит, что ты не моргал четыре минуты и тело тебя не слушается, все займутся своими делами, уделят внимание трупу – видит бог, ему сейчас нужнее…

– Джон, тебе надо присесть. Ты понимаешь, что я говорю? – Холмс выглядел действительно встревоженным. А еще он был зол. Джон хорошо знал это выражение лица – челюсти сжаты, правый глаз едва прищурен – но, как правило, причиной такой злости был не Джон. Теперь же – Уотсон был уверен в этом – Шерлока захлестнула вина, испытывать которую он не привык, а потому ожидаемо разозлился на расчувствовавшегося напарника, неспособного обуздать эмоции.

Холмс держал Джона за запястья, напряженно всматриваясь в его зеленоватое лицо:

– Сейчас, Джон, ты обопрёшься на меня и мы отсюда выйдем. Хорошо? Кивни, если понял.

Джон понял, что ж тут непонятного. И кивнул. Голову, правда, обратно поднять не смог.

Шерлок потянул на себя застывшего Уотсона и, обхватив за спину, медленно повел к выходу. В коридоре уже стоял стул, предусмотрительно вытащенный Салли из квартиры соседей.

– Ты знала?! – прошипел Шерлок, бережно сбросив свою неповоротливую ношу на стул. – Ты знала, что там, и позволила ему войти?!

Салли отшатнулась – никогда еще бешенство Холмса не было настолько направлено лично на нее.

– Прекрати, Шерлок. Это моё решение, Салли лишь выполняет приказы. Кстати, она была против, – Лестрейд встал между девушкой и Холмсом, который, казалось, абсолютно утратил контроль над собой.

– Проклятый идиот! Лестрейд, ты что, совсем из ума выжил?! Заразился от Андерсона тупостью? Какого черта ты не предупредил меня, почему ты не остановил его?! Ты ублю…

– Шерлок!!!

Джон и сам не ожидал, что в таком состоянии способен заткнуть Холмса, но тот резко замолчал, мгновенно развернулся на каблуках и присел перед стулом. Обморочная слабость покидала тело, уступая место гневу на самого себя. Надо же, разнюнился как трепетная институтка, не хватало заплакать на глазах у всех! Гордость британской армии, да и только. Срочно положить конец этому унижению, пока не стало поздно.

– Со мной все отлично, Шерлок, – твердо и негромко сказал Уотсон, глядя в глаза Шерлока, – это было просто немного неожиданно. И незачем было так орать на Грега и Салли. Так что сейчас ты пойдешь и сделаешь свою детективную работу, а я раздобуду себе стакан воды и подышу воздухом.

– Ну конечно, так я и оставлю тебя тут без присмотра, – снова, раздражаясь, повысил голос Холмс.

– Оставишь, Шерлок, прямо сейчас. Я тебе как врач заявляю: со мной всё нормально, пожалуйста, уйди. Сейчас.

Что-то настолько жёсткое было в интонациях, что Шерлок лишь приподнял бровь, а через несколько секунд молча встал и ушел в квартиру жертвы. Грег неуверенно подошел к Уотсону и тихо произнес:

– Прости, Джон, я не должен был позволить тебе приехать.

Джон вымученно улыбнулся и неопределенно поводил рукой в воздухе:

– Все в порядке, Грег, я всё понимаю. Это то, что мы делаем, так ведь? Ты зовешь нас, мы приезжаем, и ты не должен беспокоиться о том, что какой-то труп может взволновать меня. Я уже большой мальчик, даже на пенсии, – Уотсон усмехнулся, – иди на свое место преступления, инспектор, и постарайся не дать нашему дракону тебя сожрать.

Лестрейд, как ни странно, тоже послушался – кивнул и исчез в квартире. Джон прикрыл глаза, но всего на секунду – подошла Салли и протянула стакан воды.

– Спасибо, – вполне искренне поблагодарил ее Джон, выпив всю воду залпом. Его отношение к сержанту Донован еще не устоялось после скандала с “фальшивым гением”, его самоубийством, воскрешением и полным очищением доброго имени. Да, Салли не любила Шерлока, но его вообще мало кто любил, а она все-таки была неплохим полицейским.

– Спасибо вам, доктор Уотсон. Мне очень жаль, что так вышло.

– Да. Да, пожалуй, мне тоже жаль, – Джон вернул Салли стакан, поднялся и, стараясь держать спину прямой, вышел на улицу.

***

Шерлок присел на корточки возле трупа, глядя на тело с ненавистью. Мозг был занят не уликами, а анализом ситуации, в которую угодил его Джон несколькими минутами ранее. Анализу существенно мешали чистые эмоции, которые не хотели покидать хозяина: гнев на всех полицейских в округе, страх за Джона, а еще довольно сильное раздражение от того, что верный помощник фактически прогнал его, не позволил поддержать. Не то чтоб Шерлок был так уж хорош в утешении и успокоении, вовсе нет, он и сам это отлично понимал. Но если бы они с Джоном были наедине, Шерлок бы ни за что не оставил его.

А Джон бы и не прогнал, услужливо подсказал внутренний голос. Шерлок, ты же умный, ты же понимаешь, почему Джон не позволил о себе хлопотать при посторонних? Вот и славно, раз понимаешь. Делом займись.

Холмс приготовился заняться делом – то есть телом, но тут вошел Лестрейд и сразу атаковал:

– Прежде чем ты накинешься на меня с оскорблениями, я тебе кое-что скажу. Пока ты… тебя не было, мы с Джоном достаточно времени проводили вместе. Мы разговаривали часами, но одной темы Джон не касался никогда – своих чувств по отношению к твоей смерти. Даже когда на годовщину твоей гибели мы напились до беспамятства, Джон ни слова не проронил о том, как он скучает по тебе. Но я знал, Шерлок, просто знал – он тосковал так сильно, как ты, со своим гениальным компьютером в голове, не можешь и вообразить.

– При чем тут вообще…

– Я не закончил! – Грег ткнул пальцем в грудь Холмса. – Я знал, что этот труп выведет Джона из себя – даже Андерсон занервничал. Но у меня была крохотная надежда, что Джон выпустит наружу свои эмоции, хоть каким-то образом. Он не железный, пусть и солдат. Он не сможет вечно держать себя в руках. Чем позже это случится, тем сильнее будет взрыв. И, Шерлок, будь уверен – тебя сметет взрывной волной. Считай, что это официальное предупреждение.

Шерлок сжал губы и уставился на Лестрейда с неприязнью. После изнурительной минуты тяжелой тишины Холмс неохотно начал говорить:

– Убийца потратил на жертву довольно много времени – волосы Миллс носил прямые, убийца завил их. Одежда тоже чужая, по размеру не подходит: брюки коротки, рубашка велика, и, судя по стоящим на комоде фотографиям хозяина дома, стиль тоже совсем не его. Пуля, выпущенная в грудь, пробила и рубашку тоже, потеки крови на воротнике пальто с внешней стороны – всё говорит о том, что тело переодели до убийства. Делать укладку на разбитой голове проблематично – следовательно, убийца сначала завил волосы жертвы.

– А как… – начал было Грег, но Холмс не дал ему договорить:

– Совершенно верный вопрос, Лестрейд! Как убийца смог это все проделать со взрослым и довольно крупным мужчиной, который способен сопротивляться? Уверен, ваши эксперты обнаружат, что Миллса опоили или ввели наркотик с помощью шприца. Впрочем, даже чтобы так близко подобраться к жертве, нужна была определенная степень доверия. Жертва или знала убийцу, или имела некоторые основания впустить в квартиру. Убийца тщательно подготовился: принес с собой одежду, щипцы для завивки – не думаю, чтоб Миллс держал дома что-то такое, – а еще преступник точно знал, что никто не побеспокоит его. Для такого педантичного человека было бы непростительно упустить из виду фактор времени. Следовательно – он следил за жертвой или близко знал Миллса.

– Почему застрелен и задушен? Есть идеи?

– Способ убийства очевидно, нарочито избыточен. Зачем? Речь не идет о неконтролируемом гневе, когда убийца желает изувечить жертву как можно сильнее. Нет, перед нами продуманное, подготовленное преступление, значит, и способ его совершения играет важную роль. Я должен подумать об этом. Впрочем, уже сейчас могу сказать: причиной смерти, вероятнее всего, стало удушение, и оно шло первым в списке. Удары по голове и выстрел в сердце получил уже мертвый Миллс.

– Это тебе труп сам рассказал? – не удержался Лестрейд.

– Разумеется, – фыркнул Холмс и неожиданно мягко произнес: – Грег, посмотри на тело. Внимательно. Посмотри на кровь и на раны на голове. Удары нанесены не по затылку, а по самой макушке, как если бы тело Миллса уже лежало на полу, а убийца стоял над ним. Кровь брызнула на пол вперед и затем текла вниз, после ударов тело не передвигали. Странгуляционный след широкий и равномерный, душили не голыми руками, возможно, прямо этим шарфом. Чтоб задушить лежащего человека, нужно просунуть руку с удавкой под его шею – это бы смазало картину кровавых узоров, если бы кровь уже натекла. Кроме того, петехиальные кровоизлияния появились именно в результате асфиксии. Из всего этого я делаю вывод, что удушение было первым, а выстрел, скорее всего, последним пунктом меню, так как вокруг входного отверстия крови практически нет, кровообращение уже остановилось. Выстрел произведен в упор, пороховой ожог на ткани и коже вокруг входного отверстия. Слушай, а за что вы платите Андерсону? Это же основы криминалистики! – надменно и громко закончил Шерлок, заметив, что тот как раз подошел к дверям и прислушивается. Андерсон ожидаемо побагровел и исчез.

Медленно обведя комнату взглядом, Холмс заключил:

– Но самая интересная деталь – это не способ убийства. Потому ты и вызвал меня…

Холмс многозначительно умолк, а Лестрейд развел руками, словно не понимая, о чем речь:

– Ну давай уж, добивай.

Гримаса скривила губы Шерлока, когда он воскликнул:

– Я, Лестрейд, я главная улика! Все эти приготовления сделаны ради одной цели – навести кого-то на мысль о моем прыжке с крыши. Газеты еще долго не дадут забыть об этом. Конечно, остается крошечный шанс, что наш убийца просто излишне драматичен и это все глупое, невероятное совпадение и желание покрасоваться, но после Мориарти я не верю в совпадения. Это послание лично для меня. Мне надо поговорить с человеком, нашедшим тело.

– Его зовут Тед Робинсон, он ждет внизу. Погоди, Шерлок… Уж не пытаешься ли ты намекнуть, что убийца как-то связан с Мориарти? – эта мысль чрезвычайно не понравилась Лестрейду.

– Я ни на что не намекаю. Я знаком в Лондоне с несколькими тысячами людей, но только о двенадцати из них я могу с полной уверенностью сказать, что они никак не связаны с Мориарти и его сетью. Возможно, из оставшихся с этой паутиной не связан никто, возможно – все, но я серьезно отношусь к этой проблеме. За время моего отсутствия я обезглавил гидру, но сколько пылких последователей на свободе? Мне неизвестно.

– Звучит отвратительно, надо признать. – Лестрейд устало потер виски пальцами. – Ладно, пойдем, представлю тебя нашему свидетелю, по совместительству – лучшему другу покойного.

Тед Робинсон, высокий и плечистый молодой человек, мог бы быть довольно привлекательным, но его портила непропорционально маленькая голова, придающая сходство с долговязой птицей. Он сидел в полицейской машине и покорно ждал транспортировки в участок для официального допроса. Выглядел он уставшим и осунувшимся, но без возражений вышел из автомобиля, чтобы побеседовать с Холмсом. Потянувшись, он бросил на Шерлока беглый мрачный взгляд, но потом вздрогнул и уставился:

– Вы! Это же вы!

– Я – это, безусловно, я, спасибо за вашу наблюдательность, – Шерлок был язвителен, но в меру. Разумеется, он понял, что имел в виду собеседник, но это был свидетель, у него могла быть информация, и вряд ли стоило сразу сильно дразнить Робинсона.

– Мистер Холмс приглашен нами для экспертной консультации, мистер Робинсон, – полным официоза тоном заявил Лестрейд. – Прошу вас, отвечайте на его вопросы так же, как если бы их вам задавал я.

Но свидетель явно желал задавать вопросы сам:

– Почему Роджера убили, как вас? Почему он выглядит, как вы? Может, это вы его и прикончили, ведь газеты писали, что вы психопат!

– Мистер Робинсон, возьмите себя в руки, вы же взрослый человек, а закатили тут детскую истерику, – Шерлок использовал самые утихомиривающие интонации своего арсенала, пытаясь одновременно забыть, как менее получаса назад сам устроил сцену на глазах у шести полицейских и нескольких любопытных соседей жертвы, подглядывающих в дверные глазки (кстати, где Джон?) – К тому же вы неправы: мистера Миллса вовсе не “убили как меня” – ведь меня вообще никто не убивал. Ваши показания помогут нам понять, кому могло потребоваться представление, которое вы видели наверху.

Робинсон шумно сопел, но голосить, судя по всему, больше не планировал.

– Вот и славно. Расскажите нам все, что вы знаете о планах мистера Миллса на сегодняшний день. Сегодня у него выходной?

– Да… Да, днем в воскресенье у него часто выходной. Если в этот день есть матч, я обязательно прихожу к нему – типа традиция. Да и если нет матча, тоже чаще всего прихожу. То есть приходил… Да что за хрень? – Робинсон часто заморгал, явно пытаясь остановить слезы. Впрочем, глаза у него уже были покрасневшие.

– Тед, мы соболезнуем вам, но, пожалуйста, давайте закончим с основными вопросами. Что Миллс планировал делать сегодня днем? Личные или деловые свидания? Он упоминал о каких-либо людях или неожиданных событиях? Постарайтесь вспомнить, может быть важна любая мелочь, – Лестрейд вел беседу, потому что Шерлок выглядел на удивление несобранным – для Шерлока, разумеется, не для обычного человека.

– Нет, насколько мне известно, ничего особенного. Он говорил, что планирует отоспаться за выходные – в пятницу и субботу в клубе много посетителей, – сходить в магазин за пивом и продуктами. Он любил готовить, так что к футболу частенько делал еду – ну, вы поняли, о чем я. Настоящую еду готовил, не чипсы. А, вроде собирался зайти в банк и оплатить счета. Или это он планировал в понедельник?.. Я не могу вспомнить, он не говорил точно, – Тед заволновался, будто только от этой детали зависела поимка убийцы.

– Подружка, бойфренд, семья у него есть? – быстро спросил Шерлок, не давая Робинсону раскиснуть.

– Никого у него нет. Рос он с бабушкой, а она умерла два месяца назад. У Роджера, получается, только я и был. Мы были как братья, – свидетель снова был на грани слез.

Лестрейд заметил, что Шерлок достал телефон и написал смс. Складывалось ощущение, что Робинсона он не слушает вообще.

– Мистер Холмс, у вас еще есть вопросы к свидетелю или мы можем его отправить в Ярд для завершения процедуры? – инспектор вопреки всякой логике начал раздражаться. Обычно он терпеть не мог, когда Холмс бесцеремонно влезает в беседы со свидетелями, но в этот раз же его, социопата, лично касается! Неужели нельзя проявить побольше внимания?

– Да, парочка имеется, – Шерлок спрятал телефон в карман, – по какой причине вы скрыли, что вы с мистером Миллсом любовники?

Робинсон густо покраснел и долго молчал. Затем, подняв глаза на Холмса, он почти шепотом ответил:

– Это началось недавно. То есть, я всегда знал, что Роджер гей, но только недавно я… ну вы понимаете… осознал. Я не знаю, как объяснить… Мы еще не… были любовниками, если вы понимаете, о чем я. Меня воспитывали не так, мне было трудно. Мы никому не говорили, – голос Робинсона стал практически неслышным.

– Есть ли у мистера Миллса нервные бывшие бойфренды или какая-то компания?

– Близких друзей не было, Роджер не был общительным, но были приятели с работы, мы не знакомы. С Патриком – это бывший его – они расстались больше года назад, тихо-мирно, скандалов не было, и не виделись они потом.

– Фамилия у Патрика есть? Адрес?

– Эээ… фамилия вроде Мэк. Мы не общались особо, не знаю, где он живет. Работал, кажется, фотографом в газете.

– Ладно, разберемся. У мистера Миллса были враги? Настоящие? Кто-то, кто бы захотел убить его?

– Мистер Холмс, – сказал Робинсон после непродолжительного обдумывания, – мне кажется, враги, которые делают с человеком такое, бывают только в книжках.

О, у Шерлока было много опровержений данному тезису.

_____________

Арт к главе от Puhnatsson: http://25.media.tumblr.com/35f0044a009a07904aae337d08a21e32/tumblr_mvff40tzeP1s6sfdyo1_1280.jpg

========== Глава вторая ==========

“Где ты? Я тебя не вижу. ШХ”

Джон прочитал смс и улыбнулся. Шерлок быстро закончил и никуда не сбежал по свежему следу, значит, либо на месте преступления больше нет ничего интересного, либо… Было приятно подумать в этом направлении. Шерлок мог волноваться за Джона. Не так, как он волнуется, будут ли верными его выводы по текущему делу или подтвердит ли очередную дикую гипотезу результат опыта.

Переживать по-настоящему, по-человечески. Джон достаточно хорошо знал Холмса, чтобы предполагать: на некоторые чувства тот способен, просто за многие годы отвык их проявлять. Возможно, не было достойной кандидатуры.

Джон был вполне скромен, чтобы иногда – довольно часто, на самом деле, – сомневаться, что является этой достойной кандидатурой. Но бесконечное тепло во взгляде Шерлока, его слегка неуклюжая, но непритворная забота, попытки удержать свой непомерный эгоизм – все это было направлено на Джона, разбужено ради Джона, пестовалось для Джона. Джон не мог не чувствовать этого, и осознание делало его почти счастливым.