Текст книги "Герой вашего времени (СИ)"

Автор книги: Imladris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Они ворвались в парадную, но нашли там только растерянного Егора возле раскрытой двери, стоящего с поднятыми руками, и абсолютно дилетантские рисунки мелом на заплеванном полу.

***

Осыпаемый острыми красными песчинками, неловко жмурясь и пытаясь выплюнуть их, Кристофер чувствовал, как сухой горячий ветер жжет кожу, как ненастоящее солнце греет через черную футболку, которую Кристофер поспешил снять и повязать около пояса.

Завороженно поднял глаза к огромным железным воротам с массивными заклепками, созданными, наверное, для поддержание образа суровости этого места. Хотя Кораку казалось, что песок справляется с этой ролью достаточно.

Огромная массивная стена, что отгораживала бесконечную пустыню Лимба от Чистилища. Крепость, отражавшая на своей памяти бесконечное количество атак светлокрылых. Пропитанный кровью и смертью песок, видавший, наверное, Начало Времен.

Падший бывал здесь редко. Ему это место особо не нравилось никогда. Особенно сейчас, когда данные ворота оказались закрытыми прямо перед носом оставшегося без крыльев и магического таланта Корака. Он был не впечатлен.

Правой ноге стало жарко. Неимоверно жарко. Он вытащил из кармана ключи, которые взял у Христофера. Обжегся, выпустил их из рук, потому что на ладони начали моментально вскакивать волдыри. Вопреки ожиданиям, ключи не упали в песок, а застыли на уровне пояса Кристофера.

– Ага… – протянул он, рассматривая их. Падший поднял глаза к небольшой выемке во вратах. Туда ключи медленно и полетели. Коснувшись знаменитых Врат Ада, ключи растворились в воздухе, а скрипящая масса, сотрясая воздух, раскрылась перед небольшой приземленной фигурки, сотрясаемой мощью данного сооружения.

Он рассмеялся. Громко, надрывно.

«Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти».

========== Глава IV ==========

Сжигаемый магическим Солнцем Преисподней, изнывающий от жары и жажды, чувствующий, как слезают с груди, спины и плеч лоскуты кожи, как шелушатся татуировки: морда дракона на внешней стороне плеча и надпись «Herret mai Gerr» на внутренней, ощущая, как пересыхает во рту, как путаются мысли, как мутится рассудок, Падший плелся по горячему песку, стараясь не упасть.

Корак не знал, когда именно его обезвоженное тело, скомканное, словно газетный лист для игры в снежки, сложенное пополам, изрыгающее последнюю влагу в организме, стало испытывать – или порождать – галлюцинации.

Чувствуя, как уходит через красный песок вода из его тела, тщетно пытаясь остановить ее, загребая в руки горсти пустынной пыли, проверяя воспоминания на истину, он шел от последних к ранним.

Вспоминал, как ключи, подаренные ему Христофером, открыли великие Врата Ада. Плакал без слез, сходя с ума и понимая: ложь.

Вспоминал, как открыл портал в Ад с помощью старых енохианских символов, искаженных, отзеркаленных Кривдой, как достал свой амулет, в котором много тысячелетий ожидал своей Вендетты Изначальный демон Везувий. И плакал без слез, сходил с ума, когда понимал, что совсем недавно отдал этот амулет жене Каролины, Ишим.

Вспоминал, как закрутил роман с демонессой из бара. Как плескался страх в ее глазах, стоило услышать ей о том, что Прошлое и Настоящее может меняться. Он на миг задумался, что даже какое-нибудь мимолетное замечание подобного могло привести в ужас. Демонесса могла всю жизнь думать, что ее любимой игрушкой была кукла в голубом платье, а через десятки лет найти эту куклу в синем, красном, зеленом – или не найти вовсе. И на глазах рушилось все, что она о себе знала. Корак вспоминал, как любовался огнем ее рыжих волос и умилялся их черноте. Сходил с ума и плакал. Плакал без слез.

Он поднял глаза, увидел человека, солнечный круг которому образовывал нимб. Он был грустен и очень похож на мать.

– Это правда ты? Ты – настоящий? – взмолился Кристофер, пытаясь достать до него. Тщетно.

– Нет, не настоящий. Я сделал все, что мог, друг. Никому не говори…

– То есть это правда?

Грустный человек исчез, зато появился бес. Он истошно вопил, прыгая по горячему песку, рискуя забить Кристофера ногами. Бес взял в руки горсть песка, и полилась из них вода.

Бес взял в руки горсть песка и отломил половину хлеба.

Бес взял в руки горсть песка, и из них горело силой, к которой хотелось тянуться.

Бес хотел рассмеялся. Бес говорил голосом Корака.

«Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое».

Корак хотел пить. Он поднял голову, потянулся к воде. Но остановил себя, посмотрел не прямо на беса, но в него. Оскалился. Зарычал.

Нужно было еще одно Искушение. Искушение Собой. Его бы Корак не прошел.

Он уже не хотел ни еды, ни воды, ни силы, ни Царства. Корак хотел впиться в глотку беса, рвать зубами его плоть и глотать соленую кровь врага людского.

Но это лишь галлюцинация. А за ней, за пеленой, застилающей взор, – уходящая в брезентовое небо миллионами алюминиевых шпилей Столица Ада.

Кораку вдруг пришла идея, что бес не настоящий. Настоящий – ждет его там. И перед настоящим не надо пугаться или искушаться. Он не такой. Она не такая.

***

Игнат Павлович Мартовский, отставной офицер и инквизитор, а ныне коллекционер магических фолиантов, курящий Camel и жующий пирожок с картошкой, запивая его чаем, стоял около небольшого красного столика с лого «Coca-Cola» на одной из линий Васильевского острова – своего любимого места Петербурга.

Аирош из Преисподней, действующий Легионер великого Легиона, правая рука Зана, Палача Души, находилась неподалеку. И всегда была на шаг назад. Стоило ей добраться досюда через сложную для ее восприятия систему разведения мостов, как след ее Цели пропал. Единственное, что осталось от его присутствия, – запах магии и несколько перьев, оставленных на брусчатке. Аирош подержала одно из них в руках, задумчиво и с пристрастием рассматривая незатейливую вещицу. С чувством, с которым палач казнит преступников, а работник перерабатывающего предприятия опускает рубильник перемалывающего устройства, шепнула: «Assa», и перо обратилось в пепел. Оно ее не устраивало.

Аирош била себя хвостом, продетым сквозь отверстие в короткой юбочке, по бедрам, порыкивая и пытаясь уловить следы своей Цели. Она закрыла глаза, а когда открыла – сотни невесомых аур парили вокруг. Кружились, то исчезали то вновь появлялись, разноцветными пятнами на глазах.

И одна тоненькая черная полосочка вела ее через подворотни Васильевского, вела одновременно с запахом свежей выпечки и дешевого кофе.

Он стоял около красного столика черным пятном холста мироздания. Среднего роста, худощавый и сухой, немолодой по человеческим меркам, но красивый голубоглазый прибалт. О последнем знать демонесса не могла. Но голубовато-серые глаза, рассматривающие все вокруг с быстротой и вниманием заставляли ставить гордый диагноз, который Аирош почти озвучила: «Мент».

Она чуть наклонилась к чулкам, тоненькими пальчиками вытащила оттуда купюру и уверенной походкой пошла к ларьку. Держа в руках пакет с пончиками и дешевый кофе без сахара, встала около Мартовского, невинно хлопая ресницами: «Можно я рядышком?»

– Конечно, стойте на здоровье, – ответил Игнат. «С пиздинкой…» – подумал он.

– Меня Аирош зовут. Будете пончик? – Она лучезарно обнажила клычки, махнула хвостиком и вынула выпечку из бумажного пакета.

– Игнат. Нет, спасибо.

Мартовский сделал глоток зеленого чая, счастливо зажмурился. Демонесса проверила нож на бедре, прощупывала ауру мужчины, попутно отводя свидетелей.

– Извините, что так прямо, но, кажется, вы могли бы мне помочь. Я брата ищу… Его Кораком зовут. У него длинные темные волосы и нахальная улыбка, да, мы не очень похожи! – она захихикала, подняла глаза на Мартовского. Тот прожевал пирожок, пожал плечами.

– Я тут редко бываю, никаких Кораков не видел. И вообще мужчин с длинными волосами, – он снисходительно улыбнулся. – Вы бы в отделение сходили, пропажу там ищут.

Убедившись, что свидетелей нет, а продавщица в ларьке ненадолго, не без помощи демонессы, задремала, она выхватила миниатюрный кинжальчик и, крайне пошло перевесившись через стол, упираясь в него ребрами, попыталась резануть Игната по горлу.

«Мент», – снова подумала она, опешив от реакции мужчины. Игнат дернул корпус назад, подставил согнутую руку так, что рука Аирош, совершая амплитудное действие, напоролась на нее запястьем. Кинжал улетел далеко.

Аирош все больше уверялась в том, что Мартовский – не тот, кто ей нужен. Но теперь в ней играло чувство охотника. Заныло внизу живота, и она кинулась на Мартовского, пытаясь впиться коготками ему в лицо.

Мартовский успел выругаться до того, как обезумевшая демонесса перемахнула через стол и прыгнула на него. Он с трудом отпрянул, чтобы не остаться без глаз. На щеке его красовались три полосы, оставленные когтями демонессы.

Мартовский сделал выпад вправо, затем короткий, но быстрый – влево, стукнул демонессу в челюсть.

Аирош вскрикнула, не веря, что человек оказался быстрее. Поток туго сжатого воздуха ударил Мартовского в грудь, откинулся и опрокинулся, рыча матом.

Аирош довольно облизнула алые губы, махнула хвостом, предвкушая месть.

Мартовский вытащил из-за пазухи хваленый «Маузер», направил в сторону Аирош. Она замерла. Что-то подсказывало ей, что Мартовский умеет стрелять. Он встал, пока та застыла.

– Итак, красавица. Серебряные пули с насечками. И рунками. Давай ты не будешь двигаться или колдовать, а я – размазывать твои мозги по брусчатке? Хорошая демонесса, ручки подними.

Аирош кивнула, подняла обе руки и выскочивший (совершенно случайно, разумеется) из отверстия хвост. Это движение задрало легкую юбку демонессы, обнажая бедра.

Мартовский улыбнулся, облизнул губы и усмехнулся. Было, на что посмотреть, но терять бдительность нельзя. Нельзя!

– Что… Что тебе надо от меня?

– Мне нужен Корак. Я найду его и отправлю к Создателям.

– И ты решила, что я помогу тебе его найти? Нехорошая демонесса… Глупая. Игнат Мартовский никому ничего не говорит. Мы можем разойтись по-доброму, но с тебя клятва на крови.

Аирош была оскорблена до глубины души. Махнула хвостом, привлекая внимание, – вдруг глупый человек не замечает ее фигуры, просит о какой-то клятве.

– Обычно мужчины просят о другом! – уязвленно заявила она.

– Зачем тебе обычные мужчины. Клятва, что не причинишь мне вреда, – и иди, куда там тебе надо. Не мешайся.

Аирош растеклась в улыбке.

– Хорошо. Подай мне вон тот кинжальчик. Как я иначе пущу кровь?

Мартовский улыбнулся еще более отвратительно, чем она.

– Пальчиками, дорогая. Все как ты, я уверен, любишь.

Он засмеялся, моргнул, перевел дыхание. Демонесса стояла уже перед его лицом, отклонив пистолет в сторону.

Игнат дернулся, собирался было ударить ее коленом в живот, пока расстояние позволяло. Демонесса оттолкнула его. Выбить пистолет не получалось: железная хватка. Махнула хвостом у лица Мартовского. Мочка его уха упала на брусчатку, он шикнул, все-таки стукнул демонессу, отошел в сторону, пока та восстанавливала дыхание.

Ей чего-то не хватало. Не хватало поддержки. Она мысленно пыталась обратиться к тому, кто ее сюда послал, но безуспешно.

– Я ухожу! – крикнула она, когда Игнат снова вскинул оружие, повернулась спиной, не опуская рук и хвоста. Она знала, что в спину человек не выстрелит. Слаб. И, покачивая крепкими бедрами, схватив со стола пончик, уходила.

Она почувствовала вспышку магии и концентрацию магов. Почувствовала, как где-то совершается сильный обряд. И направилась туда.

Мартовский поднял кусочек своего уха, глядя демонессе вслед. Она ему почти понравилась.

***

Добравшийся до Столицы, помятый, как после недельного путешествия, Корак, чувствующий мягкую щетину на подбородке, шее и щеках, подозревая, что скоро волосы пробьются и на груди, мечтая о холодном молоке, душе и даже не о девушке под боком, просто о сне, шел по дорогам главного города Преисподней, окончательно уверенный, куда ему надо. Здесь он чувствовал небольшие колебания аур. Благоприятное место для существования, если ты лишившийся сил Падший. Ныла спина, болели лопатки, знобило. Он чувствовал великую силу, которая этому миру не принадлежала. Он шел к проклятому всеми месту – замку Черной Гвардии, ища там то, что отрицал. И душой, и телом, и разумом, и понравившейся футболкой с принтом.

На груди его продолжал качаться крест, кажущийся и бывший насмешкой над обеими сторонами Святой войны. Он чувствовал на себе тяжелые взгляды. Бесов, демонесс, нескольких демонов, суккубов и инкубов разной степени нетрезвости. Сначала не понимал, почему его, носящего крест и выглядящего слабо и униженно, не порвали на спор два пьяных товарища-вояки.

Но чем дальше шел, тем больше болела его голова, тем больше он закидывал в себя таблетки, тем больше понимал.

Открытые взору рубцы на лопатках сначала вызывали смех. Были клеймом униженного ангела, оставленного в живых ради прихоти. Потом, чуть анализируя ауру, становилось ясно, что ангел то Падший. И издевка превращалась в настороженность. А для более талантливых магов Падший становился объектом любопытства и боязни. Причем второе разумно гасило первое.

Мочь бы сейчас развернуть великолепные крылья, сотканные из ниточек изначальной Тьмы, думал Падший, чувствовать на себе изумленные взгляды, вот это приятно. А вместо такой роскоши – бежать как преступник и надеяться на заступничество Черных.

Прежде всего нужно найти вещичку, с помощью которой можно совершать хотя бы простейшие магические действия. А дальше по накатанной… Если повезет, с помощью…

Едва уловимый запах, вскруживший голову Кораку, усиливался. Пробивал забитый песком нос, увеличивал артериальное давление Падшего так, что, запрокидывая голову к шпилям замка Черной Гвардии, Кристофер чувствовал, как соленая человеческая кровь из лопнувших сосудов стекает в носоглотку, которая, пересохшая, отзывалась першением в горле и урчанием в желудке.

Шипя от каждого касания ветерка обожженной спины, груди, Падший шел на запах, запах Хаоса, запах, манивший к себе Хозяина и Раба своего. Запах Амулета Везувия. Теперь Корак помнил, что отдал его единственному, кого посчитал достойным, кого принял амулет, кому запретил носить его. Отдал – чтобы смочь умереть. Отдал – чувствуя, как подбирается к горлу страх перед Окончательной Смертью. Как он щекотал низ его живота, как проходил по тяжелым крыльям, хватал за горло и проводил холодным тупым обухом по горлу.

Навстречу ему мелькнуло несколько удивленных и даже испуганных лиц. Вокруг были люди и демоны в черно-серебряной форме, несмотря на палящую жару Ада, вокруг стоял живой гомон и грохот – кажется, в величественном черном замке что-то спешно ремонтировали и достраивали. Мимо мелькнуло несколько всадников на высоких лошадях, звериными лапами, заменявшими им копыта, разрывающих красный песок, издалека лаяли собаки – или ругались демоны. Вся яркость жизни этого восточного города как будто сосредоточилась у Гвардии под боком, точно возле конуры самых прославленных цепных псов местного Владыки Ада.

Это все было вовсе незаметно и неважно, когда у тебя разрывается изнутри голова; оживленный, почти базарный шум лишь усугублял жуткую боль. Корака с опаской пропустили во внутренний двор, позволили пройти, не то почуяв в нем отклик темной силы, не то просто пожалев убогого; во дворе красок, криков и гвардейцев было еще больше. Громкий спор затих, стоило пройти мимо, пошатываясь слегка. Ему в спину впивались взгляды заинтересованные, почти недобрые, кто-то неподалеку совершенно открыто обнажил меч.

– Это еще кто? – грозно рыкнула демоница, сбежавшая со ступеней лестницы, ведущей к распахнутому входу в черный замок. – Откуда взялся, почему не предупредили?

Она была рыжее красного песка, ярче – ее хотелось сравнивать с вспыхнувшим лесным пожаром, столь же разрушительным и смертоносным. Навстречу демонице вылетело несколько младших офицеров, завязался торопливый разговор.

– Капитан Рахаб, сегодня посетителей к командору не записано! – взволновался кто-то из-за спины демонице. Вокруг собиралась приличная толпа, зловеще замыкавшая круг, как стая вокруг обессиленной дичи.

Рахаб медленно кивнула, положила ладонь на рукоять висящего у пояса клинка.

– Эй, ты, – крикнула она Кристоферу, – или называй себя и говори, зачем пришел, или гуляй отсюда.

Падший поднял глаза. По привычке расправил плечи, достал из арсенала мягкую снисходительную улыбочку, которая взбесила бы его самого, если б сейчас он видел себя в зеркало.

– Чем ярче Свет, госпожа Рахаб. Я пришел проведать Кариэль, которой когда-то в Раю шепнул эту фразу. Пришел проведать Ишим, которой когда-то подарил большую часть себя. Всем, кому не терпится кинуться на меня с мечом, – обождите немного, и я уважу каждого, обязательно уважу. А сейчас… Не будет ли у вас, капитан, водички?

Его глаза сначала блеснули хищно, затем потеряли азарт грядущей схватки, он расслабился, прекратил выпячивать грудь и тянуть плечи, сплюнул кровью.

– Пригласите Ишим посмотреть, – нетерпеливо двинула рукой Рахаб в каком-то сложном жесте. Просьбу о воде она игнорировала начисто, проезжалась по Кораку совершенно безразличным взглядом, только терпеливо ждала, собой закрывая ему вход в замок и явно намереваясь удерживать нежданного гостя подальше.

Какой-то демоненок, резво бросившийся за Ишим, справился с поручением на удивление скоро. Худенькая безоружная демоница в легком сарафане, кажущаяся особо хрупкой на фоне Рахаб, аккуратно выглянула из-за ее спины, присмотрелась к нему, нахмурилась:

– Корак? – определенно узнала она. – Ты как сюда попал?

Гвардейцы заметно расслабились, почувствовав в голосе Ишим то выражение, с каким обращаешься к давним знакомым; Рахаб, посомневавшись, тоже склонила голову, шепнула Ишим несколько слов неразличимо, на ухо, и отошла в сторону, позволяя демонице и Падшему подойти ближе друг к другу. В бок все равно впивался ее пристальный взгляд.

Улыбаясь спокойно, Ишим чуть качнулась вперед, словно намеревалась обнять его, но мимолетно заглянула Кораку в лицо и передумала.

Он раскинул руки, приглашая обняться и инсценируя распятие. Рассмеялся радостно, заливисто, будто не было за плечами Ворот Ада, пустыни, чтобы пройти через которую он чуть не сошел с ума еще раз, не было погибшей Пандоры и Инквизиции на хвосте. Он чувствовал от Рахаб опасность, которая нравилась ему, завораживала. Чувствовал от Ишим уют, который, может, сентиментально и ошибочно, на эмоциях, принял за близость дома.

«У меня нет дома».

«Мне дом не нужен».

То были его слова, он готов был отречься и закричать об этом, но молчал, сдерживая внезапные порывы.

– Когда я умер, чтобы вас вытащить, поскитался по Аду, встретил Смерть, и, как результат, вот… – Он указал за спину, но поворачиваться не стал, ожидая объятий. – Я потерял Крылья, а с ними огромную часть способностей. Кое-как попал в Ад, открыл ключиками Врата Ада, перешел пустыню и добрался сюда…

– Кары нет, она в Петербурге… – проговорила Ишим, очевидно, подумавшая, что если у Корака и есть какие-то дела, то уж точно не к ней. – Подожди пару часов, она обещала вернуться, а пока… – она махнула рукой, приглашающе указывая на замок, – могу предложить недолгий приют… – Мельком оглядев его, добавила несмело: – Лекарей не позвать?

Он разочарованно сунул руки в карманы, пожал плечами. Изменился в лице, его накрыла тень озабоченности и сосредоточения, Кораку не естественная.

– Мне надо многое тебе рассказать, Ishim Ah’Cara… лекарь не понадобится, а вот немножко водички было бы очень кстати…

Он повернулся к Рахаб, приложил два пальца к виску, выпрямившись снова. Благодарно кивнул Ишим и пошел следом.

Она уверенно, как полноправная хозяйка большого дома, вела Кристофера по громадным залам и высоким долгим лестницам, после которых дыхание дико клокотало в горле. Ишим же легко впорхнула в тяжелые двери, входя в просторную спальню, быстро ухватилась за графин и налила воды. Указала гибким хвостом на застеленную кровать.

– Если что-то надо, говори, – хлопотала она, засыпала вопросами: – А Кара знает, что ты здесь? Как ты вообще оказался в нашем мире, Кареон же безумно далеко?

– Сначала присядь, ладно? Я буду говорить обо всем, стараясь не рушить порядок. А ты попытайся не перерезать мне горло, скорее всего, это меня убьет. Готова слушать?

Он аккуратно присел на край кровати, жадно выпил воду, показавшуюся ему самым вкусным, из всего, что он пробовал. С трудом потянулся, почесал лопатку, тряхнул головой. В длинных волосах запутался песок.

– Конечно, готова, – откликнулась Ишим.

Она, постояв немного, подтащила от письменного стола стул с высокой резной спинкой, устроилась напротив Кристофера. Скинула легкие туфельки, утопив ноги в мягком белом ворсе расстеленного по полу ковра.

Падший зажмурился, будто собираясь с мыслями, думая, с чего начать. Подпер голову о руки, неотрывно смотря в глаза Ишим.

– Пробыв в нашем Аду некоторое время, как я посчитал: несколько месяцев по вашему и чуть больше по нашему временам, я очнулся около окружной трассы Петербурга, имея при себе пистолет, какой-то глупый паспорт, который не пригодился, сигарету.

Он положил «Грача» на кровать, несколько раз нажав на спусковой крючок, убеждаясь, что в Аду он не работает.

– Кое-как добрался до города на попутках, истекая кровью из шрамов на лопатках. Там меня приютил бывший Божий Воин, Егор, там же я вышел на старые знакомства и достал себе немного денег и лекарство. Познакомился с очаровательной демоничкой их местного бара. И по странному стечению обстоятельств на следующий день она погибла. Мне это сообщили с ее телефона инквизиторы или кто-то, кто ими представляется. Я подумал, что найду тут справедливость, как бы смешно ни звучало. Страшно, Ишим. Если это не моя вина, то страшно, кто мог сотворить что-то с этой милашкой. А если я, то еще страшнее. Ведь я думал, что, потеряв крылья, убил в себе Чудовище, а, оказалось, просто перестал его контролировать… Это первое…

Его голос начал ломаться, как только близились слова про чудовище. Падший был прекрасным актером, но в глазах его сейчас действительно плескался страх вперемешку с отчаянием. Страх и за себя, и за окружающих. Он терпеливо смотрел на Ишим, ожидая разрешения продолжить. Она молчала, рассматривая свои аккуратные ноготки: видно, что-то в истории с погибшей девушкой ее настораживало, но Ишим, не один раз набирая воздух в грудь для глубокого вдоха, так ничего и не произнесла. Порывисто встала, прошла к письменному столу, взяла какой-то амулет, но быстро положила обратно.

– Если твоя девушка погибла, то ты, должно быть, первый подозреваемый, – наконец выговорила она. – Корак, скажи мне, что за тобой не идет погоня. Гвардия тебя не укроет, если у них есть доказательства. И я хорошо знаю Влада – он их найдет… Но ты пока продолжай.

Он рассмеялся вдруг истерично.

– Идет, Ишим. Знаешь, когда я отдавал тебе амулет, существовал огромный шанс… – Он наклонился к ней вплотную, чуть наклонив голову. – Шанс, что это будет последний мой выстрел. Что для удобства капитана Войцека я отправляю вас домой, а себя – обратно. Обратно в Пустоту, из которой когда-то вышел Везувий. Я сделал все, что было в моих силах. Думаю, теперь Владислав тоже сделает все, что в силах его, чтобы выместить всю злобу на пока что беззащитном Падшем. Ты не надевала Амулет, Ишим? С твоего разрешения, я бы хотел забрать его обратно. С ним можно хоть канал Энергии создавать, немного, а помощь…

– Да, я все ждала, когда ты за ним придешь, – рассмеялась Ишим. – Сейчас, я тут припрятала…

Она вспорхнула со стула в сторону комода с выдвижными длинными ящиками, из самого первого вытащила массивную деревянную шкатулку. Ненадолго Ишим зарылась вглубь, запутываясь пальцами в длинные серебряные цепочки, недовольно подергала пушистой кисточкой хвоста, когда не смогла с первого раза выудить нужное. Наконец, перевернув все свои сокровища, она выхватила амулет в виде пятиконечной звезды и вручила его Кораку.

– В целости и сохранности, – гордо заявила она.

Он отпрыгнул, смяв идеально заправленную кровать, поскуливая в ожидании боли. Успокоился, посмотрел на Ишим.

– Дорогая, ты – хозяйка этого амулета. Ему не нравится, когда кто-то трогает его без разрешения. Скажи, что отдаешь его мне. Этот кусок ебучего металла очень агрессивный! Вижу, ты его не надевала, это радует. Я бы себе не простил…

Он приводил в норму дыхание.

Ишим пожала плечами, явно недоумевая, что нужно говорить, но попробовала:

– Отдаю амулет тебе. Так? Забирай его уже, я его хоть и правда не носила, но он все равно очень… неуютный.

Корак аккуратно взял амулет за цепочку. Тот задергался, начал кружиться вокруг собственной оси, несколько раз чуть не поцарапал Падшего острыми краями. Затем, видимо, почувствовав старого хозяина, успокоился, повис в руке Кристофера.

– Это второе… Недавно видел племяшку Персея и его самого на ее дне рождения. После него он п… – И тут Корак «переобулся» так быстро, как только умел. Вместо того, чтобы рассказать, что эльф пропал, начал обманывать, абсолютно не изменяясь в лице. Ему казалось, это правильно. – После него он просто счастлив, ему нравятся дети… Он наверняка передал бы тебе привет, если б видел меня… – Падший улыбнулся.

Амулет вспыхнул красной аурой, медленно заживляя ожоги на теле хозяина. Не долечив до конца, успокоился и снова повис.

Со двора доносился какой-то невнятный шум – это было слышно через приоткрытое окно. Не обычный гвардейский гомон, не грохот стройки под боком, но что-то совсем иное, угрожающее и неприятное. Ишим, тоже уловив странное настроение, подошла к окну, выглянула, опираясь на подоконник и привставая на цыпочки. Когда она обернулась к Кораку, он уже по ее обеспокоенному лицу понимал, что погоня, едва не настигшая в Петербурге, последовала за ним в Ад.

– Корак, там… – начала, хмурясь, Ишим, но не нашла, что сказать. Просто поманила рукой, предлагая самому взглянуть.

Стоило сделать шаг, еще несколько не потребовалось. Усиленный магией, грянул отлично знакомый голос:

– Кристофер Мантини, Корак, или какое бы из имен ни было настоящим, вы подозреваетесь в убийстве демоницы Пандоры. Советую не сопротивляться, выходить с поднятыми руками и держать их на виду. Вздумаешь колдовать – только усугубишь ситуацию.

Корак пожал плечами. Не убирая амулет, вышел из спальни, ища лестницу, по которой поднимался сюда, ворча.

– Нет бы прийти и задержать! Выходи! С поднятыми руками! Какой непрофессионализм!

Он вышел на лестницу, побежал вниз, считая ступеньки. Вышел во двор, поднял руки выше – амулет касался от каждого движения – и состроил радостную гримасу.

– Я так рад, что вы пришли, господа инквизиторы! Кто-то представился от вашего имени и просил посетить штаб Инквизиции. Я решил, сначала надо посоветоваться или с господином Кираем или господином Войцеком, мало ли кто может напасть на безоружного человека по дороге… Бедная Пандора, за что ей такая участь… храни Тьма ее душу…

Войцек и Кирай оба стояли впереди отряда Инквизиции – впору было гордиться, что ради него притащили в Ад столько живых. Гвардейцы, не удовлетворенные одним представлением с Рахаб, тоже заинтересовались и снова подтянулись во внутренний двор замка, сама же рыжая демоница ликующе скалилась, стоя ближе к отряду Инквизиции.

В руке у Влада был револьвер, очевидно, вполне работающий в Аду, и нацелен он был Кораку прямо в голову.

– Медленно клади амулет на землю, чтобы я видел, – приказал он.

– Тогда я опущу руки, господин инквизитор. Не думаю, что амулет на земле безопаснее, чем у меня в руке…

Он присел на корточки, положил подвеску на землю. Она недовольно приподнялась и зависла на уровне коленей Падшего.

– Я не могу колдовать, господин инквизитор. Из-за неприятного прецедента с суицидом… – он обвинительно сверкнул глазами, искал Кару. Встречаться при таких обстоятельствах, конечно, не идеально, но все же увидеться хотелось.

Кара действительно нашлась: стояла в стороне, исподлобья рассматривала Корака, словно пыталась понять, настоящий ли он или напротив стоит кто-то совсем другой, принявший знакомый облик. Она, однако, не вмешивалась в действия инквизиторов.

– Дачу показаний лучше обеспечить у нас в офисе, однако рвение похвальное, – немного расслабился Влад, опустил револьвер, но левой рукой все еще накидывал какие-то заклинания – не понять, защитные или боевые. – На этого наручники, – указал он на Корака, к которому тут же осторожными шагами, утопая ногами в песке, двинулись несколько инквизиторов. – Амулет же…

Влад подошел ближе ненамного, повел рукой, склонил голову, чутко прислушиваясь.

– Ишимка, дорогая, можно взять? – весело оскалясь, проорал он.

– Бери, – вздохнула демоница, так и остававшаяся наполовину висеть в окне и наблюдавшая все издалека. – Только я его Кораку уже отдала.

– Балбеска, – тише проворчал Влад. – Ладно, все стало чуточку сложнее… Тогда тебе, Оленька, остается только поклясться, что ты им не воспользуешься, и положить куда-нибудь.

– Меня зовут Кристофер Мантини, господин инквизитор. Теперь – так. Я не могу клясться, могу пообещать. А клятвой мы решим проблему с Пандорой!

Амулет, видимо, решив, что приказ отправляться в офис относится и к нему тоже, максимально законопослушно повис на шее Корака и успокоился. На секунду глаза Падшего почернели, он взвыл, заскулил, пошатнулся, с трудом удерживая равновесие.

– Сиди ровно, нам пока что ничего не угрожает. Эти люди хотят справедливости, мы предоставим ее им. Я… Мы не будем колдовать. Куда идти дальше? И, если окажется, что виноват не я, обеспечит ли Инквизиция мою безопасность?

– Боишься кого-то? – хмыкнул Влад, дождавшись, когда на запястьях Корака защелкнут наручники. – На девушке твоя аура и магическая печать. Сам в морге с ней повидаешься, впрочем. До встречи с тобой она была даже симпатичной, сейчас… ну, сюрприз будет.

– Печать? На затылке? Я хотел спросить, не успел. Она на работу торопилась… Насчет ауры у меня есть некоторое объяснение. Если позволите, не буду развращать умы молодежи, человечество и так плодится так, как подобает тараканам.

Он ненадолго замолчал, словно что-то обдумывая. Откинул волосы со лба движением головы.

– Меня хватил приступ в баре. Будто колдовал кто-то. Этот кто-то вполне мог наколдовать что-то, что убило девушку через меня, я бы не почувствовал… Боюсь… Что-то убивает тех, с кем я планирую проводить время. На задержание пришло столько народу, видимо, там что-то опасное. Конечно, я боюсь. И все вы боитесь, подозревая, что это что-то во мне. Вполне вероятно. Имя Нам, как говорится.