Текст книги "Герой вашего времени (СИ)"

Автор книги: Imladris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

========== Глава I ==========

В воздухе веяло мокрым асфальтом, ржавчиной и какими-то гнилыми фруктами. Все это сочетание запахов казалось слабым привкусом где-то на языке, отпечатком в мозгу, но совсем не ощущалось носом. Иногда спускающемуся по бетонным ступеням под землю, представляющему, как сейчас он споткнется и голова его треснет арбузом, казалось, что он ест лук с забитым носом. Что абсолютно ничего не имеет прежних запахов, что любой предмет, источающий ароматы, находится на огромном от него расстоянии.

Он рассматривал ступени под ногами. Черно-серые, покрытые налетом пыли и птичьего дерьма. Со сколами у краев, будто бы по ним так часто ходят… может, так оно и есть? Он не знал этого наверняка, но предполагал, что немногие возвращались сюда. Предполагал, что люди, которых он встретит внизу, вне закона или, как это часто бывает в Петербурге, прямые этого Закона последователи и надзиратели.

Или Инквизиция, полиция, власть ищет тех, кто скрывается внизу. Или те, кто внизу, ищут для власти тех, кто появляется в этом месте.

Он не придавал этому особого значения, смутно осознавая. Как бы критично ты ни мыслил, система давно тебя обыграла. И это в лучшем случае.

В катакомбах не было света. Это составляло большую проблему, приходилось выставлять руку вперед, нащупывать путь выставленной вперед ногой, чтобы не напороться на что-либо неприятное. А раньше… раньше он пролетал здесь быстро, не думая ни о чем. И хотел бы сделать так сейчас, но, к сожалению, не выходит.

Он свернул за угол, затем снова, потом – еще. Где-то вдалеке блеснул огонек, но он отвернулся от него, пошел в другую сторону. За массивной железной дверью расположилась большая площадь, разделенная перегородками. Множество подобий комнат и площадок, в которых люди, облаченные в черную кожу с шипами, берцы, камуфляжи и – иногда – во фраки с бабочками и пенсне. Комичная ситуация была в том, что перед людьми в коже лежали накрытые темной тканью книги с сорванными переплетами. Перед теми, что в пенсне, обычно находились арсеналы от «ТТ» до «Мухи».

– Ищете что-то конкретное или так, присматриваетесь? – заинтересованно спросили справа.

Человек придирчиво разглядывал на прилавке книги, словно предполагал, что ему могут всучить подделку. Кряжистый продавец явно из нечисти молча и благосклонно наблюдал за ним, пока маг – а он им точно был, если судить по тому профессионализму, с которым осматривал гримуары, – рылся в товаре. Шептал что-то себе под нос, но не размахивал руками, как любили местные колдуны.

Маг почему-то вызывал интерес: высокий, почти седой, с пепельными волосами – возраст на глаз определить не удавалось, но уж точно не меньше тридцати. Одет в обычную клетчатую синюю рубаху и потертые джинсы. Взгляд странный, чуть прищуренный, вызывающий ближайшую ассоциацию с лисом. И все-таки главным было не это.

Проведя правой рукой по книге, задрожавшей под его пальцами, маг склонил голову к плечу, словно прислушивался к тихому шепоту, зазвучавшему только у него в голове. На руках у него были черные тонкие перчатки – на них сложно было не засмотреться. Обхватывающие слишком тонкие какие-то пальцы, покрытые едва заметными рунными вышивками, они наверняка были куплены где-то здесь же. Маг усмехнулся, проследив за взглядом, и запросто протянул правую руку. Что-то звякнуло, словно взведенный револьверный курок.

– Егор, – представился он, чуть улыбнувшись.

– Кристофер. – Кивнули в ответ, рука с не длинными и не короткими пальцами обхватила запястье мага. Лукавая усмешка искривила губы человека в черных узких брюках с широким кожаным ремнем, увешанным массивной пряжкой. Кристофер повел плечами, хрустнул шеей. Не прерывал зрительный контакт. – Вы, смотрится мне, интересуетесь гримуарами? И есть из чего выбрать?

Он отпустил запястье. Кажется, подмигнул и расплылся в уже совсем другой улыбке. Более дружелюбной, пожалуй. Одновременно с этим стрельнул глазами куда-то в сторону, где совершалось какое-то действо. Кивнул, подтверждая, что действие его не интересует, и снова вернулся к собеседнику.

– Знаю одного мага, отрывшего Al Azif на полке разграбленной лавки, – запросто, словно речь шла о каком-то скучном романчике для дам средних лет, признался Егор. – Так что никогда не знаешь, где можно обнаружить что-нибудь интересное.

Руки он попытался было убрать, спрятать в карман, но вовремя опомнился. И все равно, увлекшись разговором, заводил их за спину.

– Могу ошибаться, но вид у тебя какой-то потрепанный, – покачал головой маг. – Если есть проблемы, лучше бы не забиваться в подвал типа этого. Того и гляди накроют, готовятся, вот, все сбегать…

Он поднял рукав, демонстрируя какой-то амулет на запястье. Перчатка не была такой длинной, как представлялось сначала. Что-то поблескивало на стыке ткани и кожи, но Егор поспешно стряхнул рукав обратно.

– Я обязательно учту, хех. Думается мне, мы в достаточно схожем с тобой, Егор, положении. Что насчет Al Azif, я бы не отказался от чего-нибудь столь же мощного.

Кристофер поднял с прилавка ближайший фолиант, раскрыл его, глаза торопливо забегали по непереведенным иероглифам. Он потянулся к заднему карману, извлек оттуда несколько хрустящих купюр с бархатным воротничком, положил на прилавок, кивнул, положил руку на плечо Егора и поспешил вместе с ним отойти от торговца, несмотря на всю заинтересованность мага товаром.

– Знаешь, в наше тяжелое, беспринципное время, обязательно нужно носить с собой что-нибудь для самозащиты. Перцовый баллончик, кастет или «Грача». Мой совсем потерял тягу к жизни, нужно найти, где бы его заправить. Был тут один торгаш, у него просто отменный свинец. Светленький такой, а? Часто тут бываешь?

– Да не очень, – пожал плечами маг. – Особенно человеческим оружием я не интересовался, однако…

Он вдруг перекривился, как от зубной боли, и полез в карман за надрывающимся громкой мелодией мобильником. Несколько помучившись, он с заметными трудностями смог разблокировать телефон и сердито уставился на экран.

– Инквизиция совсем охамела, – признался он Кристоферу, не поднимая головы. – Мне непрозрачно намекают, что в этом сезоне не следует покупать ничего на черном рынке. Ладно, черт с ними, – с какой-то бессильной злостью прошипел он. – Ты чего там хотел, патроны к Ярыгину? Пошли.

С неожиданной силой ухватив его, он поспешно, оглядываясь по сторонам, поволок Кристофера в известном только ему направлении, к хрупкой светленькой демонице, торговавшей совсем не женскими вещицами. Приветственно улыбнувшись ей, Егор явно собирался помахать рукой, но не стал.

– Товарищу что-то надо, скидочку устроишь по старой памяти? – настырно потребовал он.

Демоница покосилась на Кристофера недовольно. Невысокая, но бойкая, как рыночные торговки, разве что, гораздо симпатичнее представляемого типичного образа.

– Опять что-то затеваете? – сердито спросила она, глядя на Егора, особо пристально – на Кристофера. – Deus fortis, мать вашу. Мне проблемы не нужны.

– Ох, я бы взял тут все! – Он громко рассмеялся, окинув взглядом не товар, но продавца. Расправил плечи, наклонился к демонице, положил на стол черный сияющий пистолет Ярыгина. Не смотря на него, нащупал пальцем защелку и извлек пустой магазин. – Мне нужен Мартовский. Торгует тут серебряными крестами, оружием и героином. Не могла же такая наблюдательная демонесса не заметить этого человека своими огромными сияющими глазами, верно?

Маг едва заметно усмехался, будто происходящее было для него забавным, но не переставал каждый десяток секунд сверяться с часами на мобильнике. Явно чего-то опасался.

– Молодой человек, видимо, берет из прошлого века не только дешевые подкаты, но и информацию? – обращаясь больше к Егору, нежели к улыбающемуся Кристоферу, вопросила девушка, презрительно скривив губы. – Не знаю, когда именно ты тут последний раз бывал, котик, но с тех пор, видимо, многое переменилось. Черные хорошо пошарились по всем притонам, а если твой приятель торговал какими-то там крестами, боюсь даже предположить, где его искать. У нас тут этого очень не любят.

– Черные там, белые, красные, это все абсолютно не важно. Он должен мне значительную сумму. Достаточно значительную для данной ситуации. Я, пожалуй, поищу его получше. Его достаточно сложно не заметить. А раз какие-то там Черные претендуют на то, что принадлежит мне по праву, придется как-то затариться на что осталось. Сможешь угостить меня чем-нибудь достаточно громким и масштабным? Я… я не останусь в долгу… – Он скрипнул зубами, осознавая, что слаб и гол, словно ощипанный сокол с обрезанными крыльями и колпаком на голове. – И, если его таки не взяли, я бы не отказался от помощи того, кто может в этом мне помочь.

Неразборчиво пробормотав что-то на непонятном рычащем языке, демоница решила куда-то отлучиться, наказав стоять на месте и не двигаться. Вряд ли в ней пробудилась жалость, скорее, хотела отделаться от них поскорее. Мелькнула кисточка хвоста, украшенная золотыми побрякушками, и девушка быстро и целеустремленно заметалась от одного человека к другому.

Оставшись наедине, Егор принялся рассматривать его куда пристальнее, чем раньше, даже отложил мобильник ненадолго.

– Мне вот интересно, откуда ты такой свалился, если не знаешь Гвардию, – признался он.

– Мы все вылезли из примерно одного места. Подумай об этом. Куда наша новая подруга делась, интересно мне знать? Как только попадается достаточно длинный хвостик, он сразу пытается куда-то вильнуть. Что ты такой нервный, Егор? Кого-то ждешь, опаздываешь куда-то?

Кристофер осмотрел прилавок, таки заинтересовавшись, что продается и может ли это заинтересовать его больше, чем персона дамы. Мужчина рассматривал каждого, кто проходил мимо, выискивая старого знакомого. Егор, кажется, помянул Господа сквозь зубы пару раз, но в остальном ничего не говорил. Потом, собравшись, на удивление спокойно рассудил:

– Если гвардейцы начали активно шариться по подобным местам, твой знакомый вполне мог поменять имя или затаиться ненадолго. Сейчас она побегает и поспрашивает. Там мы, пожалуй, и распрощаемся. Мой лимит добрых дел исчерпан на ближайшие пару дней.

Девушка не заставила себя долго ждать, появилась через каких-то пару минут, раскрасневшаяся и запыхавшаяся. Не глядя Кристоферу в глаза, впихнула ему в руки какую-то измятую бумажку, исписанную неровным почерком.

– Удачи, – пожелала она. Вытащила из кармана просторного фартука пару обойм на Ярыгина, вручив уже Егору: Кристофер разглядывал записку. – Это бесплатно за счет заведения, только давайте, кыш отсюда! – она взмахнула руками, словно отгоняя неприятно зудящих насекомых. Маг попытался было вставить что-то, но она сердито хлестнула его хвостом по ноге: – Я, в отличие от некоторых, собираюсь дожить жизнь целой, – возмутилась она, – и работать честно.

Егор скептически покосился на ее прилавок, заваленный контрабандным оружием, потом оглядел все пространство вокруг, как бы намекая… Демоница принялась поправлять ряды коротких ножей, переворошенных Кристофером, и словно больше их не замечала.

– Удача для светлых!.. У меня нет телефона… – как-то полунаивно бросил он себе под нос, пошарил вокруг глазами, свернул записку и запихал себе в брюки. Затем, вновь переведя взгляд на Егора, сообщил уже более обыденным, пропитанным пафосом, голосом:

– Но я тебя и так найду, не беда. А может, ты услышишь обо мне первым. Люблю пошуметь и навести шороху, знаешь ли…

– Что-то мне подсказывает, что твой труп однажды покажут по телевизору, – тепло улыбнулся Егор. – Но если решишь пожить подольше, не выебывайся особо. И мог просто спросить номер. Я, между прочим, послушал бы как-нибудь о том, откуда тебя в Питер занесло.

К Кристоферу перекочевала вторая бумажка – плотный прямоугольник визитки, достаточно лаконично сообщающий имя и номер владельца.

– Надеюсь, с Гвардией ты все же не встретишься, – напоследок пожелал Егор. – А то командор таких типов обычно расстреливает и подвешивает вверх ногами на главной площади. Считай, я предупредил.

И, не дав Кристоферу опомниться, маг быстро коснулся амулета на запястье и исчез прямо на глазах, медленно выцвел.

***

Начинался один тех вечеров, когда тлеющий уголек солнца опускался за черту горизонта, оставляя лишь призрачное, абсолютно обманчивое ощущение даруемого тепла. Кристофер макушкой чувствовал, как свинцовое петербургское небо, налившись влагой, готовилось разрыдаться, омывая город на Неве. Кристофер на минуту задумался, что такое небо видел однажды в Волгограде. Оно нависало над знаменитой Родиной-Матерью, в чертах которой узнавал знакомые штрихи воинственной женщины.

Он был не местным. В нем не должно было вызывать абсолютно никаких эмоций ни чужое горе, прокатившееся по Европе коричневой чумой, ни ансамбль, возвышающийся над невысоким человеком когда-то давно, но вся помпезность и лаконичность памятника заставляли его чувствовать какое-то жжение в груди, легкую щекотку внизу живота.

Много месяцев – и снова Россия. Снова грязные, заплеванные улочки, усыпанные фильтрами окурков, снова битое стекло у парадных, снова культурная столица. Недостаточное количество денег, большая часть которых ушла на тройку книг по основам магии, лунный календарь, простенький телефон для связи… с кем? Нужно было найти жилье и пожрать. Крис полез в задний карман брюк, достал наличность и пересчитал. Три с половиной, это больше, чем он думал.

В голову пришло воистину гениальное решение всех проблем с финансами, которая заключалась в том, что их можно потратить, а потом искать жилье где угодно бесплатно. Для полного интереса, можно было не покупать еду и усложнить себе существование еще больше. Сказано – сделано.

За барной стойкой, около которой аккуратным рядом были расставлены высокие стулья на длинной металлической ножке и небольшим седалищем, обитым бежевым, кремовым кожзамом, стоял хозяин заведения. Хозяин небольшой уютной кофейни с каким-то ванильным не менее, чем продукция, названием вроде «седьмое небо», «райское наслаждение» или какой-то еще подобной вкусовщины старательно рисовал корицей на эспрессо. В это время его широкие скулы казались чуть уже, чем на самом деле, а глаза, цвет которых было сложно определить из-за игры мягкого желтого света, чуть блестели за любимым занятием. Он старался аккуратно ссыпать корицу на трафарет, при этом не теряя небольшой угловатости движений и, одновременно с этим, то чувство умиротворения, которое присуще любому творцу, оставленному в одиночестве делать свою работу. Его не отвлекала невесомая воздушная музыка, расплывающаяся по заведению густым киселем звуков, не отвлекали две пары глаз, изредка на него посматривающие, не мешала совсем открывшаяся входная дверь, пустившая в тепло помещения холодный воздух.

Кристофер остановился у порога, рассматривая новую фигуру. У бариста была аккуратная бородка, выверенная до миллиметра и сильно ухоженная. Настолько, что, подумал мужчина, он наверняка ровняет ее не сам, а каждую неделю ходит в салон, где отдает прибыль за содержание заведения человеку с разными видами бритв, поддерживающих в таком состоянии волосяной покров его лица. И потом, понаблюдав еще несколько мгновений за его движениями, сразу же разуверился в своей теории, ибо было в человеке этом что-то такое земное и приземленное, что-то такое мужицкое и простодушное, что оставляло только загадку об ухоженности бороды.

Кристофер уселся на стул, закинув ногу на ногу, вновь бросил взгляд на бариста, и тут же оставил все прошлые свои убеждения. Волосы мужчины были неопрятны. Чисто вымыты, но не уложены и торчали неровными клоками из густой шевелюры, а в завершении бороды, прямо под подбородком, она непривычно чуть раздваивалась абсолютно неаккуратно, и то, что волосы не падали в напитки, было чудом господним.

– Здравствуйте… – прозвучала какая-то особая неуверенность и робость человека, которому очень мешает сидеть пистолет Ярыгина, трущийся сквозь кобуру о покрытие стула.

– Здравствуйте и вам. Могу чем-то помочь?

Наверное, мог бы.

Слева, в небольшой камере с подсветкой, крутились на белоснежных или бежевых тарелочках ванильный пончик с начинкой, политый розовым шоколадом, и сендвич с рыбой, который, предположил Кристофер по опыту, хитом продаж не был. Все-таки местные не очень любили подобную закуску к чаю или кофе, предпочитая что-то более сладкое. На платформе пониже в этой же камере крутился чизкейк, украшенный двумя ягодками клюквы, и шарлотка с ложечкой сметаны на блюдце.

Кристофер остановил взгляд на последней, указал в ее сторону длинным безымянным пальцем, обратив на себя внимание бариста.

– Кусочек шарлотки, эспрессо, сахар, корица. И как можно больше нежности, любви и…

Он столкнулся с блестящими глазами бариста, что заставили его замолчать, оборвав себя на полупредложении. Что-то в мозгу Кристофера щелкнуло, будто по велению часового механизма, тяжелый резиновый молоточек ударил по затылку его, отскочил – и ударил снова, оставив Кристофера лишь поскуливать.

– У вас давление? Может, лучше чай? Имбирный зеленый чай – лучшее средство для успокоения…

Бариста достал шарлотку из камеры, сунул в серебряную микроволновую печь за спиной. Нажатие кнопок сопровождалось писком, который снова ударил по Кристоферу. Бариста потянулся под стойку, извлек несколько мелких таблеток и выложил перед посетителем. Не задавая вопросов, тот кинул их себе в рот, запрокинул голову, глотая.

Бариста протянул руку, улыбнувшись, смотря в глаза посетителю.

– Христофер.

– Кристофер.

Оба усмехнулись, перед посетителем появилась шарлотка и серебряная ложечка.

Кристофер перемешал сахар в темной, чуть вязкой жидкости кофе, скрябая по дну чашки, усеянному гущей. Затем ложечку вынул, положил на край блюдца, потянулся к пирогу руками, когда его прервал голос бариста. Низкий, чуть гулкий, с легкой хрипотцой и свистом, одновременно с этим максимально спокойный, несущий вокруг себя облачко умиротворения.

– Вы не местный, да?

– Верно, родом достаточно отседа, – он специально коверкал слова, будто бы привлеченного внимания казалось мало, хотелось – больше.

– Местные оставляют ложечку, – пояснил Христофер, указывая на блюдце. – Хотя и считают, что она мешает семейному счастью. Суеверия никогда отсюда не уйдут… А чем вы занимаетесь? Ничего, что я – вот так вот?

Кристофер лишь улыбнулся одной из снисходительных улыбок, меняя выражения лица столь быстро, будто бы менял карнавальные маски на длинной палочке.

– Кандидат наук в области теологии по направлениям: Вавилон, Ассирия, раннее христианство.

– Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем…

– Исаия: глава первая, стих седьмой, если это вопрос. Я даже немного оскорблен! – Кристофер развернул плечи, хлебнул из белоснежной чашки, не отрывая взгляд от нового знакомого.

– Ни в коем случае не хотел обидеть. А я этой кофейней владею. А на выходных – пишу.

– Книги?

– Картины.

– Гм…

– Хотите, вас тоже напишу, Кристофер!

По телу посетителя прошелся холодок, исходящий одновременно из груди и поясницы, охватывающий шею, голову до корней волос, отдаваясь в затылке и под лопатками. Засосало под ложечкой, Кристофер встряхнулся, пока бариста искал свою визитку, царапая на обратной стороне адрес черной шариковой ручкой.

– В выходные всегда дома. Будет интересно – забегайте…

Повинуясь абсолютно непонятному для него самого порыву, Кристофер выхватил у Христофера ручку, нашел на стойке салфетку, начертил жирный, темнеющий христианский крест, а над ним – дугу.

Когда Христофер дочертил рыбу, их губы одинаково сжались в бритвенно тонкую полосу. Преступление? Нет, вовсе нет. Встретимся там, где нет темноты.

Обязательно, подумал Кристофер, обязательно забегу…

***

Игнатий Павлович Мартовский – то ли финн, то ли эстонец, которому чуть за сорок. У него всегда были холодные глаза северного человека, стеклянно-голубые, как у рыбы. Несколько капилляров в его глазах всегда были лопнуты, от этого белок его глаз всегда был пронизан тоненькими алыми полосками крови. У него были светлые, рыжеватые волосы, на которых местами проступала ранняя седина, и оттого голова его венчалась абсолютно разными оттенками цветов.

На лице Кристофера одновременно играли желваки и улыбка, когда номер квартиры, золотой цифрой приклеенной к двери на двусторонний скотч, совпал с номером квартиры на листочке, который благочестиво подарила ему демоничка с рынка. Обитая темной тканью черная дверь, на которой воспаленный глаз квадратного красного глазка закрылся пальцем сразу, как только Кристофер подошел к двери достаточно близко. Обожгло пальцы. Где-то далеко, совсем в глубинах сознания и тела, слабенький магический потенциал отозвался на чары, которыми была дверь оплетена. Пусть практик из Кристофера был слабый, тот мастерски осмотрел ту часть чар, которую мог заметить человеческим взором. В порог были вбиты ржавые иглы, под потолком в сети паутин свисала монетка. Будь у него зрение чуть лучше, он разглядел бы козлиную голову вместо орла на реверсе ее. Кристофер точно знал, что паутина эта уже давно не является жилищем для паукообразного. Тот, вероятно, чувствуя магию, как любое животное, или со страхом, на который только способен его несовершенный примитивный мозг, убежал отсюда как можно дальше, или, перенасыщенный силой символа, попросту сдох.

Вспоминая, как хорошо простреливаются двери насквозь, Кристофер отошел чуть вбок, все еще держа одну руку на глазке, а второй, держащей Ярыгина, стукнул по косяку двери, вдыхая и выдыхая в попытках успокоить бешено бьющееся сердце.

За дверью послышались невнятные голоса, потом странной шорох, словно что-то тащили по полу, перемежаемый звяканьем чего-то мелкого и железного. В замке заковырялись ключи, хватило пары резких оборотов, чтобы дверь широко, чуть не с ноги, распахнулась перед Кристофером.

На пороге, хмурясь, стоял молодой парень, зеленоглазый, с лохматыми светлыми волосами. На первый взгляд совсем обычный, ничем не примечательный: ни лицом, каких на улице встретишь тысячи, ни одеждой – некогда черные, а ныне посеревшие джинсы и футболка на пару размеров больше, чем нужно. Но за спиной его, подобно императорской мантии, простирались тяжелые черные крылья. Среди перьев запуталось что-то блестящее, слишком много железа, чтобы быть случайностью. Скорее – пирсинг, какие-то заклепки, кольца и цепочки.

Падший, небрежно облокотясь на дверную ручку, уставился на гостя, предлагая ему говорить первому.

Прежде слов в разговор вступил черный хромированный пистолет, крепко лежащий в руке Кристофера и упирающийся почти в лоб ангела. Чуть ниже, между глаз, повыше переносицы. Тот дернул уголком рта, словно намеревался усмехнуться, но резко передумал. В остальном же, позы не изменил, только напрягся, зашуршал и зазвенел перьями.

Деревянные конечности тогда вдруг отмерли, стали как всегда пластичными. На секунду показалось, что Кристофер чувствует каждую свою мышцу, кроме той, что от запястья идет к пальцам. Кроме той, что прямо сейчас готова сократиться, заставив палец согнуться и нажать на спусковой крючок. Он улыбнулся, почти рассмеялся, чуть продвинулся вперед, пробуя, сможет ли перейти порог. Вроде выходило.

– Ах, как хочется испортить что-нибудь прекрасное! Скажи-ка мне, малыш, где дядя Игнат? Можешь не говорить, я найду сам. С шваброй в руке, оттирающего твой ихор с пола.

– Дядь, ты ебанутый? – мрачно уточнил парень. И, не дав Кристоферу ответить, крикнул, чуть обернувшись назад, начисто игнорируя дуло пистолета перед своим лицом: – Март, тут к тебе какая-то истеричка!

С лицом, как у довольного поседевшего Бегемота, с маузером в руках в коридор вышел Игнат Мартовский, ничуть не изменившийся за последние полгода. Хотя Кристофер уже готов был увидеть ссутулившегося мужчину с залысинами, но Игнат Палыч все еще не хотел выглядеть на свой возраст, даже иногда его скрывающий. В каких-то серовато-синих джинсах и белой рубахе, которая делала его глаза будто бы еще более синими, он смотрел на Кристофера со смешанными чувствами. Ему вроде бы хотелось улыбнуться и порадоваться, что тот зашел к чаю, а вроде бы пристрелить на месте. Но держала одна-единственная мысль «нельзя».

– Ты гостей мне пугаешь, урод. Убери птицу, бляха-муха. Если пришел стрелять – стреляй, а там глянем. Если в гости или по делу – убирай и проходи. Истеричка, и правда. Не забудь ноги вытереть и выключить свет в коридоре.

Мальчишка, прищурясь, медленно отвел от своего лица пистолет, пристально, гипнотизирующе глядя на Кристофера. Было в нем что-то такое, что вызывало смутные ассоциации с изготовившейся к броску змейкой.

– Пришел дела уладить… – больше себе под нос, нежели Крису, заметил он. Протянул узкую ладонь: – Ац, очень неприятно. Проходи давай, встал тут, жена Лотова, блядь…

И Ац невозмутимо исчез куда-то, где, судя по всему, располагалась кухня, подметая за собой старый линолеум. С кухни раздалось тихое шипение – кажется, пытался что-то высказывать Мартовскому за неожиданного гостя, но тот лишь отмахивался.

Кристофер щелкнул по старенькому выключателю в коридоре, на миг погрузившись в темень. Поежился. Втянул ноздрями воздух, голова чуть закружилась. Что-что, а готовить Игнат умел всегда. Кристофер прошел на кухню, обклеенную желтыми обоями, плюхнулся на табуретку под пристальным взглядом и Падшего, и инквизитора в отставке.

Последний встал со своего места, достал откуда-то с полок тарелку, выложил жареную картошку, пропитанную маслом до блеска, на нее и поставил перед Кристофером, который аж дернулся от вида еды. Кроме кусочка шарлотки в кофейне он не видел ничего последние несколько дней. И прижимали деньги, и не хотелось, и некогда было заставить себя подкрепиться.

– Спасиб, Игнат Палыч… – буркнул он, наколол на вилку еду, отвлекся на секунду, будто под гипнозом рассматривая крылья Аца. Прошипел под нос что-то среднее между «ссссука» и «красивое оперение». Мартовский повернулся к нему, пристально рассматривая, будто чувствовал знаменитой чуйкой какие-то отличия в человеке с последней встречи. Молчал, ждал хоть какого-нибудь намека. Кристофер в это время, противно ударив вилку о зубы, съел нанизанный картофель.

– Еще кормить его забесплатно, – неодобрительно проворчал Падший, косясь на Кристофера. Сам он обустроился на стуле напротив, покачивался за его задних ножках, рискуя свалиться спиной, прямо на крылья. Ангельские тонкие полые косточки такого не пережили бы, но Аца это не слишком заботило. Ехидно улыбнувшись Кристоферу – вряд ли понимал, зачем, лишь по наитию, – он перевел взгляд на Мартовского и мигом посерьезнел, даже раскачиваться взад-вперед перестал. – Надо быстрее что-то решать, – заявил он, тщательно следя за прислушивающимся Кристофером. – Были толковые ребятки со связями… дай Денница памяти… у фрицев где-то, короче. Так и те отказались, как Черные начали рыть. Говорят, деньги деньгами, а своя шкура дороже. У них там церквушку после Исхода сожгли, вот крику-то было… Боятся. Никто не высовывается, все в норах. Вчера хотели брать, а сегодня какие-то более выгодные предложения. А куда, мать вашу, выгоднее… Март, у тебя ж должны быть знакомые? Только через границу протащить, а там решим что-нибудь, – самоуверенно сказал Падший, пожав плечами, тоскливо вздохнул: – Денежки-то какие уплывают…

– Денежки – это хорошо, – жуя, отвлекся от крыльев Кристофер. – За ними я-то и пришел, мой давний друг и товарищ. Я оказал тебе услугу, а ты еще не расплатился. А деньги сейчас очень даже не помешают. Есть некоторые проблемы, знаете ли… – максимально менторским тоном проговорил он, покручивая прибор в руках. Несколько секунд рассматривал узоры на вилке, затем откинул ее в сторону, вскочил с табуретки, быстро, стараясь не путаться в пальцах, расстегивая рубашку от ворота, скидывая ее с себя и комкая, будто стараясь выместить на ней всю скопившуюся злобу, всю ненависть ко всему живому и, в особенности, к Ацу.

Падший поперхнулся вдохом – явно собирался что-то еще сказать – и все же чуть не рухнул вместе со стулом, попытавшись отшатнуться от Кристофера подальше. Совершенно прибалделым взглядом уставился на Мартовского, как на кажущегося наиболее адекватным и спокойным человеком в квартире.

– Почему, сколько я ни приду, у тебя какие-то чудики тут? – обвинительно вскинулся Падший. – Поговорить даже невозможно, не могу, в Ад пойду, к Черным добровольцем, не могу в этом пиздеце работать…

– Заткнись, или Черные придут сюда через четверть часа. Имя мне, блять, Легион. Мрак, сука, мне вместо крови. А, пошло оно… – Кристофер облокотился на газовую плиту, повернувшись спиной к собеседникам, демонстрируя шрамы на лопатках. Запекшуюся, не отмытую еще кровь, стекавшую когда-то с лопаток к пояснице. С лопаток, на которых раньше черные массивные крылья, внушавшие уважение и вселявшие страх, скоплением черных перьев отравляли пространство аурой нескончаемой Тьмы.

С побледневшим лицом Ац сунулся ближе, никого не спросив, придирчиво осмотрел его спину, явно тянулся рукой, но отдернул пальцы в последний момент. Перья на его собственных крыльях стояли дыбом, как шерсть на досмерти перепуганной кошке. Тьма – ее отголоски – его, очевидно, и притягивала, и одновременно заставляла желать вжаться в угол.

– И кто тебя так? – неожиданно сочувствующим тоном спросил Ац.

– Думаю, тебе имя Ее вряд ли чем-то отзовется. Поэтому просто – Смерть. – Кристофер повернулся лицом к Падшему, провел рукой по его волосам, не обращая внимания на ошарашеный взгляд. – Это мой подарок, мальчик. Я – Ангел Смерти, Ее слуга. И показал бы тебе, что есть боль и страдание… – и хихикнул, потянувшись. – Можешь звать меня Кораком. Но только достаточно тихо, чтобы никто не услышал. Произноси это имя так, будто боишься. Мне будет приятно.

От пафоса в его голосе, режущего слух, Ац отступил назад; лицо его сменило выражение жалости на прежнее – настороженно-презрительное.

– Я ведь по-человечески… – вздохнул Падший, и не рассчитывая, что его услышат.

– Кажется мне, вы ввязались во что-то очень опасное, неприятное и отвратительное. Так ведь, Игнат Палыч? Я с вами, я с вами…

***

В кардинальском кабинете было отвратительно жарко и душно; она со всей силы рванула ворот тонкой черной рубахи, брызжа пуговицами по полу с громким дробным звуком. Зарылась пальцами в короткие непослушные темные вихры, мерила помещение шагами, слепо натыкаясь на стулья и шкафы. Командор Черной Гвардии – бессильна!..

У кардинала петербургского отделения Инквизиции, сидящего за заваленным документацией столом, был спокойный, расслабленный взгляд, как у всех тех, кому нечего больше терять. Кара видела такие глаза у сотен демонов там, внизу, в то время, когда они сражались с Раем, с Тартаром, еще черт знает с чем. Она знала, что этому человеку уже ничего не страшно: он видел войну, он знал тяжесть оружия в руке, помнил, как товарищи сгорают в жарком огне взрывов, как их решетят горячие автоматные очереди. Помнил, как всего-то месяцев пять назад отгремела в его серо-стальном ржавом городе война.