Текст книги "Герой вашего времени (СИ)"

Автор книги: Imladris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Странный ты. Откуда такой взялся, чем занимаешься…

– Все мы взялись… ай, ладно. Расскажу тебе, хвостатая! – Он перевернулся и навис над ней, держа лицо напротив ее лица и грудь напротив ее груди, не моргая уставился во все те же темные глаза, чувствуя, как время от времени проваливается в них, теряет дар речи, как кровь пульсирует у виска и бешено бьется сердце.

– Я – родом далеко отсюда, Пандора. Настолько далеко, что ты и представить себе не можешь. Это совсем другой мир, Мир-Двух-Материков. Там летают драконы, живут эльфы. Знаешь, у всего в наших мирах есть свое место и время. Когда происходит что-то магическое, кто-то вмешивается в естественный порядок вещей, изменяется баланс. Переплетаются судьбы, меняются факты. Ты когда-нибудь замечала подмену? Ну-ка, расскажи?

– Нет… я не… – она запнулась, глядя на Падшего, прикусила губу. Казалось, сейчас она заплачет, будто Кристофер тронул то, чего не следует. Он наконец заметил страх в ее глазах. – Не сейчас…

– Вот, Пандора. Когда случается что-то, что противоречит нужному ходу событий, появлюсь я. Мир движется от Хаоса к Порядку, но медленно. Если что-то эту скорость замедляет, я это поправляю.

– Ты хочешь сказать, что в одиночку изменяешь судьбы ради…

– Равновесия, Пандора. Не в одиночку, конечно, нет. Я лишь исполнитель воли, воли Смерти. На ее хрупких плечах лежит ответственность за равновесие между добром и злом, Жизнью и Нежизнью, Тьмой и Светом. Демоны Земли могут понимать все языки. – Кристофер указал на сине-черную татуировку на внутренней стороне плеча, гласившую: «Herret mai Gerr».

– Смерть – моя Госпожа… А у нас? Что же с нашим миром, ведь…

– Ведь лейтенант Янош Кирай перерезал глотку Ее Величеству. Видимо, сегодня я за нее.

========== Глава III ==========

Стоило раннему солнышку положить невесомые, но такие теплые лучики на обнаженное бедро демонессы, а крупным каплям начать падать с безоблачного неба и разбиваться о внешний подоконник неброской квартирки на первом этаже серой пятиэтажки, как та распахнула глаза, укрытые длинными некрасивыми ресницами, поерзала на неудобном диване. Кристофер, откинув одеяло в сторону, потянулся, жадно положив руку на бедро спутницы, не менее жадно припал к ее губам, довольно муркнув что-то себе под нос. Та расплылась в довольной улыбке, которая переплыла в достаточно загадочную.

– А мне на работу пора…

– Я вызову такси, не стоит добираться самостоятельно.

– Ты встретишь меня сегодня? Я уйду пораньше…

– Конечно, встречу. Пойдем гулять по набережной, пить вино и долго смеяться!

Корак испытывал странную эмоцию. Ему казалось, что миллион раз он произносил что-то подобное. Когда-то обманывал, когда-то лукавил и искажал истину, но никогда не врал. А в этот раз внизу живота прошла судорога, он опустил глаза, не выдерживая пристального к себе внимания. Как-то слишком нервно нащупал телефон в складках одежды, проверил его на наличие хоть небольшого количества заряда, набрал давно выученный номер. Чуть не поругавшись с полусонным диспетчером, он с огромным удовольствием закончил разговор, кинул телефон в сторону.

Натянул брюки и футболку. Дошел до ванной, умылся. Вернулся, когда демоничка, виляя чешуйчатым хвостом, стояла в прихожей, разглядывая себя в зеркало. На девушке была кожаная куртка с шипами на надплечьях, узкие черные брюки, подвеска в виде кольца всевластия.

Приспустив куртку, Падший поцеловал ее в затылок, чуть выше татуировки, очертания которой стали для Кристофера загадкой. Они напоминали ему сигил какого-то демона – данную теорию Корак старался отмести, опасаясь связываться с девушками, принадлежащими кому-то из влиятельных демонов. Кристофер не видел татуировку ночью. Привычка не связываться с сигилами пошла у него с далеких времен, наполненных неприятными историями. Она напоминала одновременно и какие-то цветы, которые он не мог разобрать, и, возможно, иероглифы незнакомого ему языка.

Он собирался было спросить, в нем даже разгорелось любопытство. Сбил с толку таксист, из-за которого буквально разрывался телефон, орущий благим матом какую-то стандартную мелодию вызова. Настолько отвратительную, что пришлось общаться с людьми, лишь бы она замолкла.

Демонесса хотела было перешагнуть порог, но остановилась в последний момент, обернулась к Кристоферу, спросила:

– Скажи, как тебя зовут, а? По-настоящему, пожалуйста.

Он сказал. Она вновь улыбнулась, повела плечами.

– А меня – Пандора.

Ему показалось, что они больше не встретятся.

***

Проводив Пандору до такси, поцеловав на прощание и помахивая руками, как настоящий эмоциональный кретин, Корак вдруг задумался о странном. В нем сыграло что-то вроде совести, за совестью проснулось тщеславие, за тщеславием лесть и жажда наживы, потом заиграл голод, и, чуть подрагивая от свежести утра, Кристофер поплелся в ближайший магазин.

Стоило автоматическим дверям не раскрыться перед ним, отчего мужчина их чуть не сшиб, стоило увидеть не обремененное рассудком и какими бы то ни было мельчайшими частичками радости лицо кассирши, как он вдруг понял, что здесь не только не приняли бы его доллары, которые вернул ему Мартовский, но и купюры местной валюты особо крупного размера здесь не могут являться средством оплаты покупки.

К великому счастью урчащего желудка, Кристофер обнаружил в конце пачки (именно в конце, Игнат ни за что не сунул бы рубли к смыслу жизни многих, оскверняя святыню!) несколько голубых купюр. Видимо, Март догадывался, что Кристофер не слишком хитер для того, чтобы обменять деньги в банке.

Схватив корзинку с отваливающимися красноватыми ручками, с трудом выцепив ее из стопки таких же корзинок, где-то в лучшем, а где-то еще более ужасном состоянии, Падший пошел сметать с полок еду.

Однако вовремя остановился. Вспомнив, что живет все-таки с человеком, который не ночевал дома, проникся величайшим состраданием и аккуратненько уложил на дно корзины несколько бутылок пива, с трудом удерживаясь от того, чтобы совершить над ними крестное знамение.

Сверху моментально упала пицца, похожая на кусок льда, разрисованный на манер пищи. Филе курицы, рассматривая которое Кристоферу стало жаль бедное подобие птицы. Добравшись до овощного отдела, Падший в пристрастием и навыками профессионального охотника выбирал яблоки. Принюхивался, мял, с трудом сдерживался, зная, что пробовать все-таки не стоит. Два килограмма «голдена» тоже упали в корзину, которая в ответ крякнула, скрипнула, заплакала.

На кассе Корак старался не разговаривать. Он жил с демонессой и вампиром, знавал темнейших созданий своего мира, но заговорить с кассиром в семь утра не решился. И, выдержав столь страшное испытание, поплелся к чужому дому, который столь нахально занял.

Егор, вернувшийся от друзей, к которым отправился прошлым вечером, мрачно инспектировал содержимое своего холодильника, потому даже не оглянулся на Кристофера, долго провозившегося в прихожей: мучительно разбирался с выданной ему связкой дубликатов и сложной системой замков: на двери у мага их было предостаточно, а от косяка разило сильной защитной магией.

Он осторожно заглянул на кухню, только примерно полагая, что придется там увидеть. Покачиваясь, Егор застыл посреди комнаты, держа в руке граненый стакан с водой, смотрел на него непрерывно и вдумчиво, явно размышляя, не стоит ли просто вылить все себе на голову. Мучительно долго он не реагировал на Кристофера, потом, скосив взгляд, уставился на него.

– А, вернулся, – произнес Егор. – Я искренне надеялся, что больше тебя никогда не увижу… Он еще и баб водит, – гневно припомнил маг. – В чужой дом. Это что, кстати? – обвинительно ткнул он в пакет в руках Кристофера.

– Вожу баб в чужой дом. Я хотел две, но что-то подсказало мне, что тебя нет дома. – Падший выкинул все содержимое пакета на стол, вложил в руки мага бутылку пива, хлопнул его по плечу. – Лечись, Одуванчик, блять, Божий. Кто о тебе позаботится, кроме дядюшки Корака, а? Я поле-езный.

Он расхохотался, чувствуя, как каждый смешок бьет в голову мага.

– Ну ты и мразь, – на автомате выдал Егор. Отпил немного, подумал, скрипнул зубами: – Спасибо.

Он помолчал, осматривая остальную добычу Кристофера, заинтересовался яблоками, повертел в руках, но кусать не стал, оставил на столе. Прошелся по комнате, словно пытаясь вспомнить что-то, что перебило сильнейшее похмелье.

– Во-первых, мне крайне не нравится, что от твоей демоницы разит какой-то странной магией – что ты с ней вообще делал-то… Нет, заткнись, это мысли вслух, а не вопрос! – взвыл Егор, видя, что Кристофер с наидовольнейшей лыбой собирается начать подробный рассказ. – Во-вторых… я забыл, что хотел. Но обязательно вспомню потом. Кажется, Влад что-то просил, – мучительно задумался он. – Ну, да ладно. Могу я надеяться, что ты готовить умеешь?

– Ага, я почему-то сразу подумал, что на роль женщины в фартучке на голое тело претендую именно я. Хорошо, я приготовлю. Но не уходи, пожалуйста, что ты говоришь про магию? Чем от кого разит?

Падший с трудом отыскал сковородку на кухне Егора, придирчиво посмотрел на нее. Тяжело вздохнул: тут готовку спихнуть не на кого.

– Я, как ты мог заметить, немного не в форме и не могу на раз-два читать ауры… – Егор показательно побряцал железными пальцами. – Но могу примерно почувствовать некую темную магию у себя же в доме. Черт его знает, что стало ее причиной. Может, не демоница даже, может, это вот от яблок фонит, кто их там знает, как они их выращивают. Но пробирает довольно сильно.

Он все-таки стащил со стола яблоко, которое, вполне возможно, по его словам, могло быть причиной неясной темной ауры, тяжело повисшей в квартире. Отгрыз солидный кусок – похоже, Егор действительно хотел умереть.

– Но ты все-таки выяснил, что это была демонесса! Ай, сука! – Он отдернул руку, на которую попадало горячее масло. Кристофер ненадолго задумался, накрыл сковороду крышкой, которая не подходила под размер. – Подожди аппетит портить, а! Я тут стараюсь для кого! Лучше найди какие-нибудь специи. У тебя есть соль, кроме той, что лежит под порогом, а?

Он шикнул на мага, пытаясь расшевелить. Затем немного успокоился, задумчиво проговорил.

– Темная это не от меня, я воду нагреть не могу. Единственное темное, что осталось от Всепоглощающей Тьмы – шрамы на лопатках. Ты же знал?

– Догадывался, – усмехнулся Егор. – Специи на второй полке в шкафчике у тебя над головой, только не перепутай с отравой… А что до демоницы – считай это интуицией. Или мне просто больно уж не нравится идея, что в мой дом тащат кого попало, вот я все и свалил на несчастную девицу. Но, может, меня спьяну подглючивает, и все нормально, – задумался он. – Насколько это слово вообще подходит к бескрылому Падшему, да? Только ты не похож на наших ангелов, но я понять все не могу, что с тобой не так. Тоскливо магу без рук, и не говори…

– Однажды все узнаешь, друг мой. Знаешь, давай начнем с таких подробностей обо мне. Последний раз я в Питере Черным помогал тварей Тартара бить. Не то чтобы это важно, но к истории о Крыльях – они пугали Петербургскую Деву, а товарищ Владислав относился несколько подозрительно и ко мне, и к ним. А сейчас я чуть захворал. У тебя есть лапки, а мне нужно немножко магии. Отсыпешь? Я все нарисую и сделаю, тебе надо будет просто совершить механические действия, а?

– Лапки, – безнадежно хихикнул Егор. – Допустим, я помогу, но ты сначала мне расскажешь, зачем это все. Не хочу сюрпризов в виде выползших из ниоткуда тварей, которые попытаются меня сожрать заживо, знаешь ли.

– С одной стороны выползшие твари, которые отгрызут тебе лицо, а с другой – я уйду от тебя и больше не вернусь. Риск стоит того, тебе так не кажется? – Он ударом о край стола открыл вторую бутылку алкоголя, сделал несколько глотков. – А, и еще… ты же не против сходить прогуляться куда-нибудь вечерком? У тебя там много друзей, тебе есть, где провести ночь… – он хитро посмотрел на Егора, ожидая реакции, с трудом сдерживаясь от того, чтобы прыснуть.

– Я подумаю, – кивнул Егор, хотя явно не хотел оставлять свой дом на Кристофера снова – мало ли, кого он опять приведет. – А почему именно сегодня вечером?

– Ну, демонессы таки не одноразовые… Погоди. А если я приведу ее к тебе, ты сможешь посмотреть, что с ней не так? Почему разит тьмой. Мне стало любопытно…

Егор нервно рассмеялся, словно не верил, что именно ему это предлагают – калеке, колдующему кое-как.

– Я могу попытаться, но, знаешь ли, ничего не обещаю. Лучше бы обратиться к кому-нибудь… более профессиональному. Хотя Войцека я даже предлагать боюсь – вы, насколько понял, не очень ладите.

– Лучше ему не знать, что я тут. По крайней мере, пока я сам не заявлюсь к нему… – Корак схватился за голову, выматерился так грязно, как мог, оперся на стол. – Ебаный Игнат, когда таблетки притащит… – Падший с трудом нащупал стул, дрожа всем телом. С трудом оставаясь в сознании, попытался усесться, но не успел, погружаясь во тьму, сопровождая свое путешествие громким падением тушки на пол.

Егор долго глядел на Кристофера, словно надеялся, что тот поднимется и ему ничего не придется делать, чтобы привести надоедливого Падшего в чувства. Тот выглядел натуральным трупом; казалось, что не дышал, но Егор, немного посомневавшись, наклонился над Кристофером, задержал руку у его губ. Блестящая холодная сталь чуть запотела, Егор успокоенно выдохнул. Почесал затылок, снова запутался в волосах неловко защелкнувшимися пальцами, выдрал руку силой, полез в кухонный шкафчик: полкой ниже специй валялись амулеты вместо аптечки.

Наклонившись над Кристофером, он с увлечением естествоиспытателя наблюдал реакцию. Аккуратно поднес зажегшийся и мерно пульсирующий светом амулет ко лбу бездыханного тела, левой рукой небрежно перекрестился, сам шепнул магии пару слов, чувствуя, как она покорно отзывается. Амулет заработал, слегка обдав самого Егора приятным теплом и окончательно избавив от последствий вчерашней пьянки, болезненно отзывавшихся в висках стучащими молоточками. Он терпеливо ждал, когда магия подействует и на Кристофера.

Корак изогнулся, ударился головой о край стола, рассек себе бровь. В отличии от прошлого раза, агония продолжалась недолго. Падший испуганно раскрыл глаза, пытаясь успокоить бешеное дыхание, осматривая темными глазами Егора, кухню, самого себя. Принюхался, втягивая в ноздри темноватый дымок, с трудом указывая за спину Егора.

– Курица… горит!.. блять! – и схватился за голову, откинув в сторону амулет, вытащивший его из небытия.

Егор неуклюже повел пальцами, гася и плиту, и пригоревшую несчастную птицу. Удивленно посмотрел сначала на свои руки, потом обвел взглядом кухню, убеждаясь, что ничто не вспыхнуло взамен неудачного завтрака, и лицо его осветилось неуверенной улыбкой.

– Что с тобой происходит? – обратился он к Кристоферу. – Помочь, может? В больницу?..

– Аспиринчику… шучу, не надо… – Он поднялся, уселся на стул, облокотившись к стене. – Кажется, я не очень хорошо реагирую на магию без Крыльев. Когда я в бар зашел, тоже чуть не отключился. Кровь хлестнула, но очень быстро свернулась. Испачкал раковину, вот. Раньше у меня припадки были от своей магии, а тут… Давай поедим чего-нибудь? Хотя бы вооон те уголечки. И надо Игната вызвонить, он обещал достать таблеточек…

Неразборчиво пробормотав что-то на архидемонском, Егор пожал плечами, кивнул и ненадолго исчез из кухни: вернулся уже с мобильником с экраном, исцарапанным чем-то – наверняка стальными пальцами, осенило чуть погодя. Протягивая свой телефон и снимая блокировку, маг был совершенно уверен, что Кристофер сам знает номер, по которому стоит звонить. Отвернулся к плите: все остальное уже не было его проблемой.

Часть курицы все же удалось спасти: Егор вовремя потушил, пригорело не все, только немного. С трудом орудуя ножом и вилкой, он кое-как отодрал все безнадежно несъедобное, поделил оставшийся кусок на двоих и придвинул одну тарелку к Кристоферу. Сам устроился напротив, совершенно не обращая на него внимание, налил себе холодного чая из красного чайничка с отколотым носиком и мрачно принялся за завтрак.

– Из разбитой посуды есть – примета плохая. Неудачу привлекает, ага. – Падший поддакнул сам себе, набирая номер Мартовского.

А далее следовал увлекательнейший диалог, который периодически прекращался для того, чтобы Кристофер мог пихать кусочки курицы себе в рот, похрустывая корочкой угольков.

– Игнат Павлович, я тут несколько нехорошо чувствую. Ты там вообще, блять, собираешься лекарство мне искать, а? Ты же знаешь, что я откинусь к черту от своей гребаной головы? Найди что-нибудь! И «Грача» мне притащи, буду у Горыча. Я не кричу на тебя, просто чуть не сдох. Да, мы тебя обязательно накормим.

Корак с трудом удержался от того, чтобы швырнуть телефон Егора в стену. Затем нашел в холодильнике замороженную пиццу. Тяжело вздохнул, вернул магу телефон, буркнув под нос что-то вроде благодарности.

– Неужели мне действительно сказали спасибо! – восхитился маг. – Это прогресс, Крис, серьезно. Если еще научишься говорить «пожалуйста», «доброе утро» и «сладких снов», я уверую во второй раз. – Он подумал, убрал мобильник куда-то в сторону. – Меня как бы немного напрягает, что сюда едет человек с пистолетом, но не будем об этом. Я все думаю, почему тебя так ебашит с магии. Каким образом ты умудрился потерять крылья и можно ли их присобачить обратно? – внимательно поглядел на него Егор.

– Меня Кораком зовут. Кристофером. Везувием. Оиаленом. Вингаэлем Каулингом. Нет, не Крисом. – Егор терпеливо выжидал череду имен, нагло и недоверчиво ухмыляясь. – Ну, как тебе сказать… Когда я в прошлый раз умер, встретился с Herret Ion… ну… Смертью, то есть. Мы с ней неплохо ладим, если ты понимаешь, о чем я.

Корак был уверен, что Егор прекрасно его понял.

– Тысячи лет назад Она отдала свои Крылья в знак примирения Тьмы, Света и Вечности. Я подумал, что ей хочется полететь, и отдал свои. А умер я, потому что не смог вынести общества капитана Войцека и застрелился, если тебе интересно. Думаю, человеческое тело плохо реагирует на душу Везувия, которая чувствует магию и тянется к ней… ай, не важно. У тебя есть яблочное повидло?

– Нету, – отмахнулся Егор, совершенно привыкший к перескакивающему с темы на тему собеседнику. – Так значит, я все правильно понял, и ты из другого мира. Ты у нас неплохо обжился, я бы и не заметил, если бы не магия. Изнанка – ее не обманешь… У меня почему-то стойкое чувство, что долго ты у нас так не протянешь: человеческий мир вообще довольно жестокое место. В Аду, может быть, станет легче, там все-таки климат поприятнее для всякой нечисти.

Он встал, сунул тарелку в раковину, долго смотрел на нее, а потом вернулся к недопитому чаю.

– Во-первых, я сейчас как научусь колдовать на вашем бесполезном языке, и тебе объясню, и Войцеку, и всем объясню. И с Изнанкой вашей помиримся, я тут колдовал во время извержения Везувия, и ничего. И вообще, какая нечисть! Какой климат! Это астматику климат нужен, воздух морской. А я Ангел Смерти, я Изначальный демон Похоти, Лжи и Предательства. Я один из Девятерых, и я не могу подогреть себе чаю с помощью магии. Надо попросить Марта придумать что-нибудь. Хорошо, что у нас теперь есть твои лапки…

– Ты пафосный долбоеб! – перебил его Егор, неожиданно яростно сверкая глазами. – Видел я, как этого Ангела Смерти в землю втаптывали, почек лишали. Ты ничего не можешь тут, поймешь ты или нет. С изнанкой он помирится! Колданешь криво, заблудишься в лей-линиях – и все, пиздец котенку! Угораздило же связаться…

Корак по-звериному метнул на Егора взгляд. Когда испуганное животное загоняют в угол, когда ему грозит смерть, черная пелена затягивает животные глаза. Именно такими глазами Падший смотрел в добрые глаза приютившего его мага. Смотрел звериными глазами не волка, скорее, загнанной волчицы. Не той, что вскормила Ромула, давая Риму шанс, но той, что с удовольствием раздирала на части его жителей.

Верхняя губа Кристофера поднималась, и пусть он был сейчас самым что ни на есть человеком, без какой-либо примеси нечисти в себе, казалось, что облик его сползает, как осыпающаяся штукатурка. Думалось, что Кристофер обманул, затаил свое существо где-то далеко, но оно вырывалось наружу, с великим желанием крови.

– Следи за своими словами, Воин. Я видел тысячи миров, пробирался сквозь них, как через паутину непроходимого леса. Один. Не чувствуя поддержки и опоры, видел мир, где Христос распял Пилата, где Наполеон возглавил Парламент, где Бог любил своих детей, где ты с пальцами стал величайшим магом Земли, где Земля и Кареон столкнулись в величайшей битве, где Петербургская дева кидалась на меня с мечом Сатаны, где я молил ее о пощаде. А мира, в котором Небеса пали, где кардинал Янош твою подружку порешал, где он же убил Бога и Смерть, где ты вытащил меня из передряги и орешь на ебаной кухне, – нет. Это значит, что я завтра проснусь у себя в огромной кровати в окружении ручной демонессы и бытовых проблем. Не перебивай! – рявкнул Корак, даже не заморачиваясь, а было ли у Егора такое намерение. – Или значит, что вы изменили судьбу. Не свою, от своей далеко не убежишь. Удавка на шее приговоренного рано или поздно затянется. А вот с судьбой вашего Мира вы сыграли злую шутку. Не удивлюсь, если кто-то из Черных по ошибке убил еще кого-нибудь из Нерожденных. И что это значит? Глупые люди наконец получили свободу. Они так давно этого хотели, но ответь, а готовы ли вы к ней? Я – нет, не готов.

Лицо Егора медленно приобретало презрительно-спутанное выражение, с которым люди обычно глядят на бешеных дворняг, истекающих пеной. Он отклонился чуть назад, медленно сжал руку в кулак, словно проверял, как быстро и хорошо отзывается пропитанная магией сталь. На Кристофера он смотреть избегал вовсе. Передумал, бить не стал.

– Как же надоело мне все. Надоели те, кто причиняют одни проблемы, а сами корчят из себя что-то великое… Я устал. Пошел вон из моего дома, – низко прорычал он. – Обещал убраться – начинай. Мне плевать, что ты там плетешь, можешь и дальше тешить себя сказочками, которые позволяют тебе чувствовать себя не таким уж ничтожеством. Рассказывай их своим демоницам, которых трахаешь на чужих квартирах, думаю, они оценят. Сегодня же вечером ты уберешься из моей квартиры или я действительно позвоню Черным. Сам с ними познакомишься, перескажешь все свои бредни, и, поверь, у них рука таки поднимется. Вещи начинай собирать.

Он резко отвернулся и шагнул к двери, неловко запутался с ручкой негнущимися пальцами, рявкнул что-то, саданул ногой. Дверь открылась, шарахнувшись о стену.

– Я обещал Владу книжку передать, он собирался заглянуть на неделе, – задумчиво произнес Егор, подняв голову к потолку. – Не думаю, что он будет рад тебя видеть. Не стоило помогать, я тут понял. Подох бы – всем легче стало. Я пойду книжку поищу.

– Спасибо, Егор. Когда в такой ситуации был ты, тебе никто не помог. Странно, что ты не понимаешь моей ситуации. Вечером – так вечером. Колдовать мне, видимо, самому придется?

Кристофер потер висок, встал со стула, нащупав в кармане собственный мобильник, собираясь набирать Мартовского. Осмотрелся, буркнул под нос что-то вроде: «Какие, блять, вещи?» На миг задумался, переваривая слова Егора еще раз, угукнул, внезапно осознав, что его смерть и верно была бы простым выходом для остальных.

Оставшись стоять в коридоре и наблюдая за действиями Кристофера, Егор долго колебался, стоит ли подавать голос и продолжать бессмысленный спор, но все-таки не выдержал:

– Да уж, куда мне понимать. Не помог мне никто? Когда я сидел в подвале с обрубленными пальцами, я уже готов был сдохнуть, думал, что даже если выберусь, жить все равно незачем, я все потерял. Инквизиция должна была арестовать меня и отправить в Ад на пожизненную и посмертную расплату за то, что я помогал крестоносцам отворить Тартар. Только почему-то мне дали свободу, которой ты так боишься, мне дали руки. Гвардия, которую я тоже считал последними уродами, вытащила из Дита лучших кузнецов, чтобы сделать это, – он небрежно щелкнул пальцами. – Я не знаю, за что я это заслужил. Я спрашивал. Влад сказал, что каждый достоин второго шанса – мне кажется, он-то это лучше всех понимает. И вот помня то, что они сделали для меня, я не кинул тебя, избитого и харкающего кровью, на милость судьбы. – Егор подумал, неровно усмехнулся: – Но уже вижу, что зря старался.

И все же развернулся – судя по перезвону ключей и грохоту входной двери, отправился на улицу, оставив Кристофера наедине с телефоном.

– Я не хотел, – пожал плечами Корак, набирая Мартовского.

***

В замке деловито заскреблись ключи, и Влад, ненадолго отвлекшись от раскиданных по столу бумаг, поднял голову, настороженно замер, почти принюхался, как встревоженный пес. Телефон инквизитора, валявшийся рядом на столе и вещавший строгим голоском вампирши Анны, капитана Инквизиции, он погасил ловким щелчком пальцев, на всякий случай запоминая, что перед клыкастой девушкой придется извиняться, потом парой движений пальцев набросал огненные боевые заклинания и скользнул в коридор. Сторожевые амулеты упрямо молчали, но Влад за всю свою жизнь и пару лет смерти научился быть подозрительным.

Дверь распахнулась широко, с пинка, и в квартиру влетела радостная Кара. Непременно столкнулась бы с ним, но всего лишь проскользнула сквозь неощутимого духа, коротко взвыла, когда ее окатило с ног до головы призрачным холодом. Кара в темной футболке и потертых, ставших серыми джинсах уже прошествовала на кухню, сдернула с носа солнечные очки, блестящие красными стеклами, задумчиво прикусила дужку, склонившись над столом. С интересом покопалась в ближайшей папке, растасовала, как карты, фотографии улик.

– Я думала, вы уже на работе, – жизнерадостно поделилась Кара. – Пришла, жду, мешаюсь всем, меня Огнев и выгнал по какому-то там праву. Совсем я ему надоела – впрочем, могу понять мужика. А как еще… Вы чего спите-то до сих пор? Вот чудные, уже за полдень перевалило.

– Инквизиторство с ночного, если бы пришла на полчасика пораньше и разбудила его, он бы тебе голову откусил, – пожал плечами Влад.

– А сейчас он где?

– В душе. Топится, наверно.

Кара покивала, аккуратно сгребла все документы со стола, переместила их на пустой подоконник, после чего распахнула дверцу холодильника и загремела в нем, торопливо проверяя сковородки и выбирая, что ей больше по душе. Благоразумно промолчав, Влад только поправил легким колебанием магии норовящий сползти с подоконника отчет криминалистов. Он тоже не спал ночь – впрочем, мертвым это не было нужно, – и на него все равно наваливалась странная, тяжелая тоска-усталость. Хотелось вернуться в Ад, ненадолго почувствовать себя живым, вдохнуть полной грудью, но пока он нужен был здесь.

Дверь заскрипела на старых петлях, Ян заглянул в кухню. Волосы у него были мокрые, лохматые, казались темнее обычного, сам инквизитор сонно протирал глаза. Кару, которая прямо из сковородки доедала вчерашние котлеты, вместо вилки пользуясь своим охотничьим ножом, он определенно посчитал за продолжение сна; она же снова направилась к холодильнику. Инквизитор помотал головой, разбрызгивая холодные капли.

– Почему у меня стойкое чувство, что нас грабят? – беспомощно спросил он, наблюдая, как Кара вытаскивает на стол большую блестящую кастрюлю и роется в кухонном шкафчике в поисках миски и половника. Она распоряжалась в чужой (впрочем, Влад не особо был против: в Гвардии все «общее») квартире лучше ее владельцев, только переехавших в новое жилье и до сих пор иногда чувствующих себя тут не на своем месте.

– Гвардия не ворует, она реквизирует! – поучительно заявила Кара. – У вас, товарищ Войцек, очень подозрительный борщ… Слушай, а он правда готовит? – покосилась она на Яна. – Охренеть.

– Пьющий муж на час, обращайтесь, – мрачно отозвался Влад.

Они оба, слегка оторопев, наблюдали за тем, как Кара самоуверенно их объедает, а сами никак не могли найти себе места. В конце концов Влад прислонился к стене, терпеливо ожидая, что Кара перейдет от обеда к делу, а Ян нашел себе местечко на лавке, аккуратно сдвинув стопку книг и утащив себе из нее какую-то экспертизу, ненадолго выпал из реальности.

– Кара, родная, – мягко начал Влад, когда она, откинувшись на спинку стула, прямо уставилась на него. – Ты ведь понимаешь, что помимо твоих очень важных и, сука, очень таинственных поручений, у нас есть самая обычная и заурядная инквизиторская работа. И вот пока тихо все с Ацем, на которого я навесил амулет, приходится заниматься банальными, – он махнул рукой на изучающего бумажки Яна, – грабежами и убийствами. Не знаю, что ты хочешь и зачем пришла, раз амулет молчит, но у нас там трупак.

Кара помолчала минуту, прикусила нижнюю губу.

– На мелкого ангелочка надо было надавить как следует, уже брали бы воров, – ворчливо заметила она. – И что, теперь мне просто сидеть и ждать, когда он свяжется с тобой или засветится в каком-нибудь подозрительном месте?

Бездействие для Гвардии сродни медленной смерти, это Влад знал прекрасно; да сам таким был, что уж там. Но сейчас ему хотелось уже отдалиться от запутанной истории, которую им по каким-то причинам – как говорила Кара, по самой банальной: больше некому – навязал Люцифер, и вернуться в привычный, успевший стать родным и знакомым беспокойный петербургский быт. Кара же по привычке рвалась в бой, хотела развязать драку, хотя бить еще некого было.

– Можешь помочь с убийством, если заняться нечем, – любезно предложил Влад. – Анька сказала, там страшно фонит какой-то дикой и нездешней магией, может, что подскажешь.

– Не, не моя квалификация, – помотала головой Кара. – Я в магии даже не дно, я ниже дна. Сами разбирайтесь.

Спешно собравшись, квартиру они запирать не стали, оставив ее охрану на Кару – сторожевого пса Люцифера, как ее за глаза прозвали.

Ян в магии понимал не больше Кары, родился человеком и не обладал ни малейшей искоркой дара, чем даже гордился, но за время совместной работы научился читать по Владу лучше, чем по амулетам. На служебной машине он аккуратно сворачивал в нужный двор, когда Войцек, устроившийся на переднем сидении, насторожился, завертел головой, двинул пальцами в паре простеньких защитных жестов. Мельком оглянувшись, Ян безошибочно приметил патрульную милицейскую машину и небольшое скопление зевак, напирающих на повязанные кем-то яркие заградительные ленточки. Припарковав старенькую служебную «Ауди» между парой машинок явно еще постарше и поскромнее, Ян полез в бардачок за удостоверением.

– Демоница, личность не установлена, возвращалась с утра домой и сгнила заживо, – напомнил ему краткий отчет Анны Влад. – Подозреваю проклятие, но тут и правда… чем-то необычным фонит.