Текст книги "Герой вашего времени (СИ)"

Автор книги: Imladris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Достань крылья, – приказал Падший тоном, не терпящим возражений. Он вернулся в комфортную среду доминанта, готового контролировать ситуацию.

Хлопок, сотрясание воздуха. За спиной Аирош два голых перепончатых крыла зависли, парашютами ложась на воздух. В глазах демонессы как никогда плескалось желание улететь подальше от ненормального Падшего, что занес переливающийся, пульсирующий меч над ее правым крылом.

– Оиален! Я действую от имени Первого. Того, кто дал тебе кров и пищу, семью и цель в жизни. Того, кто собрал каждого из нас, объединил и совершенствовал. Как думаешь, какова его воля? Вспомни, кто ты есть!

Корак на секунду завис, переваривая произнесенное. Затем медленно кивнул.

– Я… кажется, я вспомнил! – Падший опустил меч и волосы Аирош. Наполнил грудь сырым воздухом Петербурга, повернул голову в сторону Каролин. – Так какова воля того, кто дал мне кров, пищу, семью и цель? Я вспомнил. Я – цепной пес командора в ожидании приказа.

– Убей эту бешеную суку, я тебя как брата прошу! – истерически взвизгнула Кара, распахнутыми широко глазами наблюдавшая за крылатой Аирош; в этом мире все демоны были наземными. В Кареоне расклад был немного иной; спроси кто Корака, он бы предпочел местных своевольных демониц с вертлявыми гибкими хвостами.

И Кара все-таки подлетела к нему, бескрылая, но стремительная. Ухватила Корака за руку, переплела пальцы.

– Или мы вместе ее убьем, – предложила Кара вдруг мягко, меняясь в лице, отрекаясь от яростного вопля. – И верно – нельзя тебе одному все тащить, уймись, тише, это я сдуру. Ты не один, Рак, вон там ребята на крыше бесятся, Рахаб на зуб барьер пробует. Мы тебя не оставим – и нам плевать на тех, про кого она брешет. Если ее хозяин так хорош, чего ж он не явится, чего шавок посылает. Гвардия его не боится.

Каролина скривилась, смотря на происходящее. Рука легла на живот, ее скрутило:

– И вновь насилие, и мир тонет в собственной крови…

Корак на секунду отвлекся от демонессы, кинул взгляд на страдающую провидицу. Каролина изогнулась, рыкнула, обнажая зубы. Из-под повязки капали алые кровяные слезы. Падший будто озяб, дрогнул и расслабился. Мышцы его больше не каменели, даже бренчащий амулет на шее успокоился. Он поближе подвинулся к Каре, стараясь сделать это как можно незаметнее.

– Корак, ты забыл…

Это очнулась от припадка Каролина, с трудом выплевывая слова. Падший бросил взгляд на демонессу. Оставшаяся не перерубленной ветвь за спиной Аирош расползлась сетью тоненьких канальцев, заискрилась. Демонессу дернуло назад быстрее, чем Корак успел рубануть по Аирош. Он рванул вперед, но неясного рода барьер откинул его обратно. Крикнул ворон откуда-то сверху, эхом карканье обволакивало каждого присутствующего, заставляя нервно и с опаской оглядываться по сторонам. В этот момент невидимая рука жестко дернула Аирош в портал за ее спиной. Она успела лишь испуганно и ошеломленно вскрикнуть, когда фигурку проглотило с чавканьем, ворчанием и жуткими помехами на изнанке.

Корак закричал что-то нецензурное, кинул на землю меч, пнул его. Осклабившись, Кара стояла рядом с ним, напряженная, вся по-кошачьи вздыбившаяся, и угрожающе глядела на место, где исчезла Аирош, точно ожидала, что оттуда что-то или кого-то выплюнет. Или надеялась на это – Корак так и не разобрался, но был уверен, что ее меч хочет крови. Удержав его, шикнув, Кара выступила чуть вперед, прикрывая от Каролины; кончик воздетого меча поблескивал в тусклых солнечных лучах.

– Что еще мы забыли? – настороженно спросила она у Корака, полуоборачиваясь на него, но и не выпуская из вида провидицу.

– Корак забыл закончить дело, – укоризненно проговорила Каролина, уперев руки в боки. Она стала похожа на типичную неваляшку в изображении какого-то постмодерниста. – Ты поступил очень неосторожно, устроил браваду раньше, чем победил. Из-за этого подверг всех вокруг опасности. И вообще поступил как конченый эгоист!

Каролина, кажется, начинала терять терпение. И не понятно, к чему это могло привести. Но Корак только открыл рот, чтобы оправдаться, как Каролина продолжила еще недовольнее:

– Кого ты обезопасить хотел? Войцека? – Она ткнула на крышу пальцем. Будь у нее глаза, просверлила бы ими дыру в Кораке. – Это тебя и Аирош надо от него защищать. Я так ненадолго оставила тебя в нашем мире, и что случилось? Ты разжирел и обленился. Ты забыл про свои стремления и умения, довольствуясь обширной силой, что дарит тебе Тьма. Ты сел на иглу, почувствуй это сам! Если бы Аирош смогла победить тебя в этом бою, а она была близка, я бы больше не хотела знать Оиалена, великого мага, ибо он сгинул в собственной глупости! Мир продолжает развиваться, магия прогрессирует, новые опасности ждут за каждым поворотом, а ты спрятался и нашел себе уютное гнездо? Я доверилась не тому Кораку, совсем другому. Спасибо, – внезапно сбила она риторику и изменилась в лице, повернувшись к Каре. – Корак, пусть и слаб, но в надежных руках…

Растерянность на лице Кары сменилась какой-то странной эмоцией, в которой смешались отдаленное понимание и явное презрение. Она хотела что-то сказать, но обернулась вдруг. Корак тоже почувствовал просверк магии и заранее знал, что увидит: разъяренного Влада и следующего за ним на вид спокойного инквизитора. Барьер пал окончательно.

– Ты! – рыкнул Влад, оказываясь рядом, нос к носу с Кораком; от него шибало мертвенным холодом. – Ты куда полез, долбоеб? Ты мог погибнуть! Один! А нас оставил наблюдать! У нас так не принято, Корак, – чуть не скрипя зубами, заявил он второй за день, и в голосе зазвучал болезненный надрыв. – Если идем драться – все вместе; если погибаем, отправляемся в братскую могилу. А ты опять один ушел, герой!..

Выдержав паузу, он обжег взглядом и нахохлившуюся Кару, а потом уставился на Каролину. С интересом – как на занятный экспонат, покружил рядом, смазавшись, что движения стали неразличимыми.

– Забавная штука, – сказал он, точно Каролина его не слышала. – Насквозь мертвая – прямо как я. И такая злобная. Знаешь, дамочка, – оскалившись, обратился он, – ругаешь тут Рака всякими словами нехорошими, а сама куда делась, когда нужна была? Человеку нужен человек; думаешь, у Корака был кто-то, кто подбадривал его дальше с магией мучиться? А самому искать цель – такая себе задумка. Я так однажды Бога пошел убивать – и ради чего? От одиночества все тараканы в голове, я на своей шкуре почувствовал.

– Я не злобная! – обиженно бросила Каролина, и в ней проявилось что-то от ребенка. На это сразу же среагировал Корак, поспешив вступиться, но аккуратно, не распаляя Влада еще больше.

– Так случилось, Влад, что её пришлось убить. Мне. Аирош верно сказала: Каролина – сильнейший из известных Кареону оракулов. С самого детства, как только у нее прорезались зубы, проявилось проклятье. Она видела всю боль, которую привнесли в этот мир. Она видела страдания и смерть родных людей. Так же, как ты, да. Но для нее каждая смерть и каждая боль была ощутима. Когда Зан приютил ее в Легионе и нарек своей сестрой, многое изменилось. Мы познакомились и сразу же не поладили. Дошло до дуэли, в которой пришлось отступить мне. Я знал, что причиняю невообразимую боль каждым своим действием. И это было вовсе ничем не оправдано. Мы притерлись друг к другу, и я старался оберегать ее. Затем оказалось, что Каролина – оружие в правильных руках. А она не хотела им быть.

– Корак! – перебила та, но Падший не остановился.

– И мы нашли лишь один выход, в самый что ни на есть последний момент. Зан был в ярости настолько, насколько возможно. Он плескал магией направо и налево. Чудом я и Перс свалили из проклятого Легиона. А Каролина, как я думал, нашла покой.

– Но Аирош перехватила отходящую душу, заточила в камне и столько лет носила с собой. – Каролина все еще выглядела расстроенной. – Зан искал меня, да? И не знал, что я была так близко. Не говори ему… он расстроится.

– И тебя она назвала эгоистом, – по-прежнему недоверчиво фыркнула Кара, не способная принять ту, с которой сходилась насмерть совсем недавно. – Я билась с ней; не ты ее убил, она хотела умереть. Не ты виноват. Это было самоубийство.

– Изнанка сбоит, – вмешался Влад беспокойно. Он вертел головой, видя что-то, что было недоступно им. – Много вашей ебанутой магии, еще и мертвячка. Не труп, не дух – поди разбери. Наш мир сходит с ума.

Он глядел на Каролину искоса. Очевидно, сравнение с ней от Корака ему нисколько не польстило.

– Мы своих не бросаем, как бы больно ни было, – добавил он тяжело. – Впрочем, поздно уж об этом сожалеть.

Совсем рядом с ухом Корака на изнанке что-то с треском оборвалось, и он понял, что время на исходе. Дуэлью по чуждым правилам они мучительно перепутали плетение этого мира, и исправлять его изнанка будет не один год.

– Надеюсь, Аирош больше не вернется, – с неясной тоской вздохнул Ян. Он-то наверняка мечтал упаковать ее в наручники.

Гвардейцы в нерешительности застыли, глядя на Каролину. Не знали, что делать и говорить. Каролина тревожно окинула взглядом их и тех солдат, что подступали несмело, когда Ян жестом разрешил. По-птичьи наклонила голову, напоминая сову в темном лесу. Отсутствие глаз никак не мешало определить ее эмоции. Оракул задержалась на Каре, припадочно схватилась за затылок, зашипела.

– В багровых тонах расцвела паранойя. В соседней Вселенной случилась война. Ты есть Апостол, но не последний. Скорее первый, просто вера – другая. Дева из Ада, Дева из Петербурга, но не Дева из Рая. Будь осторожна и не верь в судьбу.

Корак сжал губы тонкой полосочкой, в напряжении наблюдая, готовый в любой момент рвануть ближе к Каролине. Боялся припадка, боялся, что та расшибется о твердую землю. А оракул теперь глянула не на Влада и Яна, а между ними. Она будто не видела на том месте двух людей, но одну единую сущность.

– Не забывай и не повторяй ошибок. Впереди – гроза, но за ней – великий рассвет. Или великий закат. Боль. Потеря. А затем – смерть. Она вечно будет ходить за тобой, играть на твоих ребрах, как на скрипке.

Каролина пропустила мимо подоспевшую Габриэль, будто просто не заметила ее. Ненадолго задержалась на Рахаб.

– Бойся городов, но верь в товарищей. За каждой Ассирией следует еще более новый Вавилон.

Наконец уставилась на Корака. Некоторое время стояла молча, застыв и облизывая губы. Еще несколько слезинок упали на землю.

– Если взорвется Черное Солнце, все в этой жизни перевернется. Он не вернется. Он не вернется. Ты видел то, что начертано. Ты слышал запах своей убийцы. Ты чувствовал тепло ее ладоней. Ты просыпаешься ночью от удушья, ты слышишь крики Баньши каждый раз, стоит тебе закрыть глаза. В Кареоне появился… я не вижу, не чувствую. Его будто нет, но за ним летают падальщики. Там, где он – там пища и мертвая кровь. Колесо дало новый оборот, в Кареоне теперь есть сильнейший из магов. Тот, рядом с кем даже Первый – ребенок. Тот, для которого ты и Зан – просто травинка на дороге. Я не вижу счастливого конца. Но ты теперь в Гвардии, а Гвардия часто меняет ход вещей… Обещаешь?

Корак понял, о чем она просила, но понял еще и то, что магические клятвы здесь ни к чему. Перед ним стояла просто девочка, которой нужно было верить в лучшее. И он пообещал.

– Ты знаешь, что нужно делать – и все еще стоишь! Не мучь изнанку, изгони меня наконец! И никаких слез! Или сам – или я попрошу Влада. Ну?

– Как бы не изгнать самого себя, – пробормотал Влад; предсказание произвело на него впечатление, он был необычно молчалив, а Ян глядел на него пристально, несмело придвигаясь ближе в желании поддержать и будто не чувствуя могильного холода. – Впрочем, где наша не пропадала…

– Мы не верим в предсказания, – добавила Кара. – И сможем друг друга защитить, не каркай. Гвардия-то и была придумана, чтобы менять правила игры.

Корак колебался, стараясь как можно дольше посмотреть на Каролину. Поднял руки на уровне живота, но выше не осмелился.

– Корак, ты сможешь. Ты же знаешь, что я уже не я. У тебя есть те, кто тебя любит. И есть те, кого тебе стоит любить. Закончи то, что мы начали так давно. И становись лучше день ото дня. Я верю в тебя.

Корак кивнул, сложил руки на уровне груди так же, как Аирош некоторое время назад. Падший не боялся задеть Влада, поэтому даже не стал просить его отодвинуться.

– Каролина, сестра Второго Палача, палача Души, я, твой друг, изгоняю тебя вникуда.

И сделал вращательное движение руками, оторвав их одну от другой. Каролина в тот же миг исчезла молча, хотя с уверенностью можно было сказать: было больно.

– Я отрекаю тебя от Истока и лишаю возможности переродиться. Будь спокойна, ты заслужила этот вечный отдых.

И попытался облокотиться на Кару и Яна, так как ноги больше не держали Падшего.

Комментарий к Глава XI

* Сиоанса – в мире Кареона оригинальная отметка на запястье, служащая магическим каналом для перевода энергии в заклинание. Может находиться как на одной руке, так и на обеих. В последнем случае мага принято называть Абсолют. Сиоанса определяет родную стихию мага, заклинания которой имеют большую силу.

О значении имени Марии, которое так старательно подсказывает Каролина (истинные имена, как мы видим, имеют необычайную силу), можно почитать где-нибудь здесь: http://analiz-imeni.ru/women/mariia/znachenie-imja.htm

А все, кто читал “Tempestas adversa” наверняка догадались, о чем были предсказания)

========== Глава XII ==========

У гвардейцев обычно было мало поводов для праздника, а в Аду мало что отмечали – только Исход, громогласную их победу, о которой не могли забыть спустя несколько лет и которую они точно станут чтить еще многие десятилетия. И хотя появление Корака едва ли было безвредным и счастливым, с одним они все были согласны: благодаря ему они дважды собирались всей Гвардией за разгульным застольем, пили в его честь, несколько смущая виновника торжеств, чего он, конечно, показывать не желал, храбрился, строил важную мину.

Дело шло к ночи. Столица погружалась в темноту, и на гвардейский замок тоже опустился сумрак – они зажгли магические светильники, а Влад на радостях стал колдовать, залезши на стол, едва не спихнув на пол тарелки. На него прикрикивали, возмущались, но Войцек самозабвенно размахивал руками, пока под потолком не стали зажигаться один за другим медовые светлячки, плавающие искорки, покачивающиеся, подмигивающие. Ненадолго стало тихо, только играла музыка, но и демоница-певичка, приглашенная по чьему-то знакомству, притихла, пораженно глядя на магическую красоту, хрупко зависшую над ними.

– А стриптиза не будет, да? – расстроенно протянул Корак, когда Влад неловко соскочил на пол, принялся напоказ отряхивать руки.

Ничего не сказав, устало отмахнувшись, Влад вполне мирно подтолкнул его плечом, многозначительно кивнул на графин с вином, и они снова наполнили кубки, чокнулись полушутливо, немного проливая. Рак потянулся с гаденькой улыбочкой пить на брудершафт, но Влад резво шарахнулся в сторону, удивительно точно его читая, и завел речь о какой-то совершенной ерунде, пытаясь отвлечь. Сначала они обсуждали кареонских демонов, потому что Влад, наглазевшись на Аирош, страшно заинтересовался, потом плавно перескочили на какие-то местные легенды – народов, о которых Корак прежде и не знал, и вот они запойно спорили о музыке – и даже не пытались перегрызть друг другу глотки!

Поодаль Ян беседовал с Карой, мягко улыбаясь; ему всегда выпадала сложная роль единственного трезвого в компании пьяных гвардейцев, он пил мало – Корак подозревал, что он просто не умеет, валится сразу. Однако ничем Ян не выражал своего недовольства, с пониманием сносил их заплетающиеся языки и масляно блестящие глаза, умел поддержать беседу или даже собеседника, не позволяя ему оступиться и рухнуть, подставлял плечо. Присматриваясь к нему, Корак с приятным удивлением не находил никаких признаков жертвенности: Яну и правда было хорошо с ними, он отдыхал от работы, от которой никак не мог отлепиться, и наслаждался вечером – как и все они, просто немного иначе.

– Инквизиторство разглядываешь? – фыркнул Влад.

Он смотрел и на других. На пьяную и радостную его избавлению птичку-Кару, одновременно и хохочущую от того легкого чувства счастья, какое поселилось в них с уходом Аирош, и грустила, вспоминая что-то – наверняка Каролину. Ишим танцевала с солдатами, улыбчивая и светлая; Габриэль беседовала с лейтенантом, имени которого Корак не знал; Рахаб весьма живо травила какие-то байки новобранцам. Они были вокруг, были живыми, настоящими, и он никак не мог определиться, что именно просыпается в его душе при взгляде на гвардейцев. Спокойная, благодарная любовь к семье – разве когда-то он находил в себе что-то подобное?..

Корак выпил достаточно, чтобы начать временами соскакивать с нити диалога, которую Влад то и дело дергал, словно струну, тянул и отпускал, перепрыгивая с темы на тему, ловким паучком вплетая одно в другое, пока полотно их беседы не расползлось от музыки до магии и от истории до звезд, которых в Аду не было и никогда не будет. Лишь черно-серебряные мундиры, блестящие в тусклом теплом свете волшебных огней. И Корак был с ними, и Корак был как они, и Корак был они. Впервые примерив хорошо подогнанную форму, он наконец понял, для чего никогда не носил погоны. Ради чего стоило отказаться от приглашения в Черную и иные Гвардии Кареона, отказаться от обезличивания и слияния в единый коллектив, отказаться от пестрых флагов и цветастых плащей, ограничивая себя нагрудником цвета меди. Ради того, чтобы пахнущая новизной, сыростью и серой грубая шинель упала на широкие плечи тяжелым грузом. Чтобы он, верный и своевольный, мог наконец ощутить себя среди таких же. И – Корак был с ними, и Корак был как они, и Корак был они: серебряные звездочки на черном пустынном и никому не нужном небе. Звездочки, пляшущие у видного только им костра. Звездочки созвездия Гончих Псов. Ее псов, псов командора.

Корак вновь надолго задержал взгляд на Яне, словно пытаясь его запомнить, исследовать и отпечатать в памяти, словно пытался выцепить в его движениях и мимике что-то, что не поддавалось объяснению.

– Господь создал мир за шесть дней… – Корак говорил не Владу, но в воздух, повернувшись в сторону Кары, в сторону Яна и созвездия Гончих Псов. – Лейтенант Ян уничтожил Бога за шесть граммов.

Стало чуть тише. Сидящие достаточно близко и услышавшие насторожились. Те, кто был дальше, последовали примеру товарищей. Корака это не смутило. Он даже был доволен результатом. Выдержал паузу; чуть погодя, продолжил.

– Ничто не появляется и не исчезает просто так. Тонкие нити вашей изнанки и чувствительная плоть других миров… Ян мне нравится, поэтому я говорю сейчас. Если Он окончательно погиб, если сущность Его вовек рассеяна по мирам, то вдруг колебание энергии создало новый мир? То, что убивший дракона и есть дракон, мы знаем, а господин инквизитор, возможно, где-то возглавляет целый пантеон. Не под своим именем, но своими действиями. Что, если где-то есть своя, Новая Каролина и Новый Войцек? Возможно где-то тебя ненавидят, Ян. И тебя, Влад. И тебя, Кара. Impia Trinitatis… Возрадуйся, что у нас есть те, кто не смотрит на наши достижения, но глядит на нас – как на людей.

По виду, по выражению лица можно было предположить, что Влада слова задели, заставили сомневаться, опасливо зыркать на Яна, но Корак мог бы поклясться, что боялись не инквизитора, а за него. В то же время Влад постарался храбриться, громко заявил:

– Ваш баланс бьет только по тем, кто в него верит, в том-то и штука, мой наивный темный друг! Мы плевать на него хотели, мы ломали законы этого мира, уничтожали их, посыпали пеплом. Потому я уверен, что мы можем менять свой мир и дальше, не боясь возмездия, можем убить еще сотню богов и божков! – Он хохотнул, и гвардейцы довольно подхватили общим смехом, поднимая бокалы, принимая это за тост; сам Ян тоже расслабленно кивнул. – А в инквизиторстве из божественного разве что упрямство и нездоровая его любовь к работе…

Пока солдаты смеялись, подначивая деланно-сердитого Яна, Влад добавил тише, чтобы услышал его один Корак, стоявший очень близко:

– Вот только, Рак, я уверен, что он единственный из нас может поверить в законы. Он бы погиб ради них, – с горечью добавил Влад. – Я не верю в предсказания, но в последнее время их стало слишком уж много. А потому, – нагло заявил он, – я буду старательно думать, что все у нас будет хорошо. И у Кары, и у Яна, и у тебя, чучело ты несчастное.

Вот тогда он закончил говорить и налил себе вина в опустевший кубок; Корак и поверить не мог, что в него столько вмещается и Влад не лежит еще под столом, но на духов, видно, алкоголь действовал куда меньше.

– У Яна на один выходной меньше, чем у Бога… – брякнул Корак, хихикнув.

– Женат на работе, ничего не поделать. Знаешь… Думаю, в твоем мире скоро затеется что-то серьезное, – вдруг предположил Влад. – Возможно, смертельно опасное. Я не спрашиваю, когда ты туда отправишься, – знаю, что уйдешь. Но можешь всегда рассчитывать на убежище здесь.

– Или! – раздался развеселый голос Кары, появившейся за их спинами. – Мы можем явиться в Кареон и помочь разобраться со всеми этими магами… Только позови, – подмигнув, пообещала она.

– Ну-ну, – доброжелательно возмутилась Ишимка, толкая ее локтем в бок. – Будем немного спокойнее. Еще не ничего не началось – все можно предотвратить.

Корак мотнул головой так сильно, что на секунду потерял возможность фокусировать зрение. Неодобрительно качнул подбородком.

– Нет, птичка моя. Грядут тяжелые времена. Когда-то я храбрился и кричал на весь Кареон и только для тебя, что я буду твоим ангелом-хранителем. Но они, эти ангелы, оставили нас в Кареоне, а на Земле и вовсе Гвардия избавила мир от пернатых. Простите меня, командор, ибо я был неправ. Когда тебе понадобится помощь, когда покажется, что вокруг беспросветная мгла, я не приду на помощь. Когда нужен будет хороший маг и останется только Влад, я не помогу. Но когда мировая буря уляжется и солнце взойдет в месте, где меня нет, – я сделаю все, чтобы вернуться. Свой второй шанс я уже использовал, вы хорошо это помните. Если действительно грядет, я сделаю все, чтобы вернуться.

Корак уткнулся в бокал, задумчивый.

– Мы будем ждать – надо же за чем-то коротать вечность! – сказала Кара, резко вздергивая подбородок, и показалось, что у нее на глазах поблескивают слезы. Несколько онемев, Корак решил ничего об этом не замечать: знал, как решительно она бросается ботинками.

– Полагаю, умолять тебя остаться бессмысленно, – добавил Влад, погрустнел; вино его не валило с ног, но настраивало на исключительно мирный лад, и Корак пожалел, что раньше не додумался его споить. – А все-таки мне интересно, как ты собрался телепортироваться в Кареон. Только не стреляйся тут, пожалуйста, потом придется убирать мозги… Ну, или кровь.

– Хочу вкусного вина. Того, что я передавал вам не так давно. Вы еще не выпили его, капитан Войцек, пока Ян не видел? И посудина нужна как можно дороже! Во всем важен вкус… – В Кораке вдруг на несколько секунд пропали эмоции, лицо его застыло камнем, он смотрел через Влада. Будто что-то в словах насторожило его.

– Вот ты мастер загадки загадывать, – протянул Влад, почесав затылок. – Положим, вино цело; не такой я дурак, чтобы всякую непонятную дрянь хлебать. А вот с Чашей…

– Попросим Люцифера, он не откажет, – предложила Кара. – Если вернем ее в целости.

Она отошла в сторону, чтобы шум праздника не мешал ей беседовать; какое-то время увлеченно торговалась, а после вернулась с ликующей ухмылкой. Теперь им оставалось лишь ждать, и за это время Кара успела провозгласить несколько новых тостов, Ишим – станцевать еще. А после из аккуратного разлома вышел солдат-легионер с нашивкой с падающей звездой, и в руках у него была тяжелая на вид шкатулка, которую он водрузил на стол. Уважительно кивнув Каре, он отошел в сторону, поближе к стене, сложил руки за спиной и стал пристально наблюдать.

– Принять себя, найти спокойствие внутри,

Или снова поднять в воздух —

Знамя утренней звезды…

Орать…

Забудьте все тут или яростно горите…

Я рожден любить всем сердцем,

Или все же ненавидеть…

Расскажи…

Корак подошел к шкатулке. Уверенным, будто отрепетированным движением раскрыл ее. Крышка стукнулась о стол с неприятным гулким звуком. Корак принял из рук Влада бутылку, которую тот достал из чуть меньшего разлома, чем тот, откуда вышел легионер. Падший прижал палец к пробке, а когда приподнял его, пробка поднялась следом. Грааль наполнило вино, оставляя пятна на серебряных стенках.

Падший цепко подхватил с подноса печеньку, которую испекла Ишим. Поднес ее к носу, раздув крылья, как паруса. Пахло корицей, а Кораку казалось – пеплом. Осколками вулканического стекла изюм проникал в мягкое тесто, а темно-ржаной диск напоминал черное ненастоящее солнце. Корак надломил печенье, и то поддалось. По-прежнему держа его между большим и указательным пальцем, двумя руками поднял Чашу, заглянул в нее. В потускневшем серебре алело его лицо.

Было что-то нерешительное в действиях Кристофера, будто он делал выбор. Лицо, ничем не отличающееся от человеческого. Немного помятое, но, можно сказать, довольное. А в нос по-прежнему забивался пепел. И чувствовалась соль на губах.

– Я выбрал, – заявил он тихо, сам себе. – Корак. Рядовой Корак. Это мое имя.

Сделал глоток, дернулось адамово яблоко так, будто он хотел плюнуть выпитое обратно. Несколько капель вытекло из уголков его губ и покатилось по подбородку, следами улиток пытаясь спастись. Все это отражало зеркало в чаше.

– Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную… – Корак положил в рот тесто, поспешив проглотить. – Спасибо тебе, добрый человек.

Он чуть дрогнул, мурашки пробежали по оголенным частям его тела. Поднял глаза на гвардейцев, даже немного смущенный.

– Видимо, пора?..

Они не готовы были прощаться по-настоящему – это Корак видел. Потому как и слов никто не подготовил, и ни один из них не смог бы громыхающе цитировать библейские строки, как это здесь любили. Стоя напротив Корака, они вроде бы боялись – это он с изумлением читал на их лицах.

– Не будем прощаться: ты же вернешься, – произнесла Кара наконец. – И в твоих интересах заглядывать сюда почаще, иначе это мы завалимся в Кареон…

– Он этого не переживет, – скорбно добавила Ишим и взмахнула хвостом.

Они подошли по очереди; Ишим, наскочив, поцеловала в щеку – приятное теплое прикосновение. Кара не расклеилась настолько, чтобы его слюнявить, но от души похлопала по плечу, заглянула внимательно в глаза, нашла там что-то жизненно важное – и ее лицо осветилось яркой ликующей улыбкой. Она ни на секунду не сомневалась, что Корак вернется, станет приходить сюда – в место для всех отверженных детей Божьих.

Ян пожал руку, а вот Войцек вдруг помотал головой, притянул Корака к себе, крепко обнимая – он, кажется, перестарался с силой, и ребра болезненно заныли. Но Корак знал, что это случайно, потому говорить не стал, а милостиво позволил себя тискать.

– Такие вы хорошие… – проворчал Корак, когда Влад выпустил его из объятий, словно из «железной девы». – Я буду стараться так, как никогда еще не старался. Следите за солнцем… разве он когда-нибудь обманывал вас?..

Он улыбнулся как-то по-хитрому, вытащил из потайного кармана листочек, аккуратно разложил его на столе перед собой, чуть наклонился, угукнул.

– Спасибо всем вам и каждому из вас. Viva la commander!

Она смущенно кивнула, но Корака поддержали. Кричали незнакомые слова, потому что в них было ее звание – а Гвардия всегда славила своего командора. Он выпил со всеми вкусного, оглушительно бьющего по голове вина – из другой чаши. Оно пьянило не сразу, но этот последний глоток явно не прошел бесследно.

– Спрячьте вино, оно еще пригодится! Сыграем в салочки, Войцек? Смотри внимательно.

И запел. Протяжно, как волки поют на луну. Тоскливо. Пел на старшем языке, который не знали на Земле и начинали забывать в Кареоне. На языке первых эльфов, ангелов и самых-самых первых людей. Языке, который до распада Империи знал каждый школяр, а нынче – лишь искушенные маги. До этого Корак долго считал и чертил, переработав тот рисунок, который накалякал Каре во время ее пребывания в Кареоне. Исписал лист формулами сначала вдоль, потом, повернув лист, поперек. Долго готовился к тому, чтобы исполнить все чисто. И когда наконец осознал кратчайший путь из Земли в Кареон, в голове и созрел план.

Корак нырнул в транс, позволил изнанке поглотить себя. Тускнел Корак на Земле, но ярче отпечатывался там, куда не всем было дано заглянуть. И на изнанке Корак не потерял своего облика. Не стал Изначальным демоном, изменив тело и лицо. Был все тот же ненавистный, отвратительный и противный Корак, но с мантией тяжелых черных крыльев за спиной. Крыльев, может, ненастоящих.

Отзвуком, откликом он догадался, что Влад все-таки последовал за ним, держась ближе к той стороне, цепляясь за реальность, точно за перила на мостике, что высится над мутным омутом. Проводить ли он хотел, поглядеть, как Корак сгинет в водовороте магии – кто знает. Но отчасти он улавливал мысли Влада, различимые в густой тесноте изнанки, знал их, считывал, точно свои – не спало с них то необыкновенное единение, что обвязало Гвардию перед дуэлью. И, наверно, никогда не спадет, по каким бы дальним мирам их ни разметало.

Корак бы спустился в самые низины этого странного места, если бы у него, места, был низ. Или верх. Корак шел дальше. Удаляясь от ставшей родной Гвардии. От Кары, Ишим. От Рахаб и Габриэль. От Войцека, глядевшего на него и отчасти желающего броситься следом, и Яна. От Христофера и Марта. Туда, где ничего нет. Туда, чего нет.

В Бездну.

И что-то тянуло его, что-то позволяло пройти так, как проходили совсем немногие. Затем его взяли за руку.

Но не все, что опускается под землю, – умирает, возможно, оно просто возвращается к корням.

Человек в черно-серебряном мундире что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется и что он кричит. Видно было только, что вслед за своей судьбой по несуществующей лунной дороге стремительно побежал и он.

Если опуститься достаточно низко – однажды ты нащупаешь почву. Но не ту, с которой уже сошел. Теперь Корак преодолел еще одно море. Но никому об этом не расскажет.

========== Эпилог ==========

Становилось чудесатее и чудесатее. Смеркалось так долго, что однажды не осталось ничего, кроме кромешной тьмы и шума в ушах. Магия плясала, будто горели костры на Ивана Купала. Бесновалась, вихрилась и жалела Падшего. Легко касалась бездонной пастью, проводила по волосам – играла с пищей. Уркнуло, рыкнуло. Заболели лопатки. Магия лизнула, обжигая. Не ластилась, как к хозяину всех заклинаний. Не спешила уничтожить, растереть в пыль и развеять по Бездне. Относилась как к равному, подставляла себя под Падшего. И великой глупостью было бы сложить руку в простенький жест и начать колдовать.