Соавторы: ,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Лехтэ выразительно кивнула на дверь Атаринкэ. Тот, повозившись совсем немного, отпер ее, и оба выскочили во двор. Там никого не было.
Выходит, Алмо ушел еще дальше? И где его теперь искать? Довольно приличная поземка успела скрыть все имеющиеся следы. Попробовали позвать осанвэ. Тот, по-видимому чем-то увлекшись, не слышал и не отвечал. Лехтэ одновременно нервничала и злилась. Кинувшись внутрь, достала из рюкзака сына первую попавшуюся вещь и позвала Щена. Тот, доселе лениво дремавший у печки, открыл глаза и широко зевнул. Щенок явно пригрелся, и тащить его на холод казалось бессердечным, но как иначе отыскать сына?
А нервозность эльдар между тем передалась и собаке. Обнюхав свитер, он пролаял несколько раз и бросился по следу. Лехтэ и Атаринкэ побежали за ним.
Щенок все вел и вел их от дома. Как мог Альмарион так далеко забраться? Один, в незнакомой местности? К тому же никому ничего не сказав?
А свет тем временем начинал меняться. Темнело, и на снегу все отчетливей становились видны разгорающиеся блики. Изумрудные, красные, фиолетовые… Скоро стало понятно, что это одежды. Какие-то низшие духи? Они танцевали, и Алмо был вместе с ними. Куртку его, что лежала на земле, уже порядком занесло снегом. Щеки эльфенка побелели, а духи смеялись, и в голосах их Лехтэ чудились нотки радости.
Щен, преисполненный гнева, кинулся на танцующих, ухватил одну из дев за подол платья, оторвал, выплюнул клочок в снег и кинулся на другую. Вцепился той в ногу и принялся с приглушенным сердитым рычанием рвать.
Девы, испустив потрясенный стон, растаяли, а Куруфинвион упал прямо в руки подбежавшего отца.
Некоторое время встревоженные родители обнимали и тормошили Алмо, пока не убедились, что с ним почти все в порядке. Первое, что сделал Атаринкэ, это крепко обнял сына, прижимая к себе. Однако затем быстро, но емко высказал все, что думает о его выходке.
Лехтэ очень хотелось применить неэльфийские методы вразумления, поэтому она просто отошла в сторонку и сцепила за спиной руки. Дабы не искушаться. И предоставила мужу самому объяснять Алмо, до какой степени тот был не прав. Но при этом она о-о-очень выразительно смотрела на них.
На самом деле Искусник торопился — согреть сына, растереть его побелевшие щечки. Его куртка, лежавшая долгое время на снегу, стала ледяной; так что он быстро снял собственную, надел на ребенка и заставил, несмотря на усталость, двигаться очень активным шагом.
Входную дверь он закрыл, заперев магически таким образом, чтобы сразу узнать о попытке ее открыть.
— Кажется, нам всем не мешает поесть немного, отдохнуть и прийти в себя, — заявила Тэльмэ, когда они снова оказались в тиши и тепле лаборатории. — С водой тут как дела обстоят?
Оказалось, в этом плане проблем не было — в наличии имелась специальная установка, и вода нормально текла по трубам. Отлично!
Лехтэ прошла на кухню, осмотрелась там и в конце концов достала кастрюлю.
— Это взять можно? — спросила она мужа, выглянув в комнату.
Получив согласие, вернулась и разожгла очаг. Набрала воды. Теперь сам обед. А точнее вопрос, что именно приготовить.
В принципе, в наличии имелись гречневая крупа и сушеные ягоды. А значит, должно получиться сытно и вкусно. Лехтэ решительно приступила к делу. Сварила кашу, добавив в нее сухофруктов, а так же найденные здесь, на кухне, орехи и мед. Заварила квенилас.
Тем временем Атаринкэ раздел Алмо, растер ему руки-ноги и щеки с ушами, уложил под одеяло, куда вскоре подложил пару бутылок с теплой водой.
Вскоре туда же нырнул согревшийся в комнате Щен. Алмо порывался что-то рассказать, извиниться и даже в чем-то обвинить. Но отец отрезал:
— Завтра. Завтра мы поговорим обо всем, а пока что грейся.
Сам же сел рядом, накинув на плечи куртку — все-таки в лаборатории было зябко. Алмо задремал, но вошедшая позвать есть Лехтэ разбудила его.
— Все готово! — объявила она Атаринкэ и Алмо. — Идите кушать!
От ужина сын не отказался, встал и, одевшись, молча пошел за родителями.
***
Поужинав, эльфенок уполз обратно отдыхать, а Лехтэ и Атаринкэ еще некоторое время сидели, обсуждая произошедшее.
— Мне кажется, — говорила Тэльмэ, — эти духи, кто бы они ни были, просто не подумали, что такие танцы на морозе могут принести нашему ребенку вред. Зла ему, конечно же, никто не желал. Она улыбнулась, посмотрела на любимого и добавила:
— Мне так кажется.
За окном уже успела сгуститься короткая северная летняя ночь. Видимо, если они хотят сегодня хорошо отдохнуть, то следует поплотнее зашторить окна. Что Лехтэ и сделала.
— Теперь спать? — спросила она мужа. — На кровати уже лежит сын, поэтому я на полу.
Уже достав спальный мешок и начав его расстилать, Тэльмэ почувствовала спиной взгляд и обернулась. Муж стоял в дверях, сложив руки на груди, и смотрел как-то особенно выразительно. Лехтэ пожала плечами:
— Ну, а что, больше ведь все равно негде — кровать слишком узкая для двоих.
И желая переменить тему и даже смутно надеясь, что ей это удастся, спросила:
— А кстати, ты не думаешь, что наш героический песик заслужил имя? Например, Отважный. Мне кажется, хорошо звучит, и Щен его определенно достоин. Что скажешь?
Лехтэ улыбнулась невинно и светло.
— Отважный, говоришь… кузен порадуется! Косички еще Щену заплетите и вообще не отличить будет, — абсолютно незло рассмеялся Атаринкэ, но Лехтэ сразу нахмурилась.
— Так, давай-ка на кровать к сыну, поместитесь, а я лягу в спальнике на полу. Здесь все же дует.
От их разговоров проснулся Алмо, который тоже захотел спать на полу, ведь он уже большой и почти взрослый. Лехтэ тоже упрямилась, и в итоге простое бытовое действие превратилось бы в проблему, но тут Искусника осенило:
— Будем спать на полу все вместе, раз вы такие упрямые.
Он стащил с кровати матрас и одеяло, как только Алмо радостно вскочил, и принялся доставать свой спальник. Атаринкэ обустроил на полу подобие гнезда, свернув под голову куртку вместо недостающих подушек.
— Все довольны? — спросил он, радостно глядя на семью.
— Все, — ответила Лехтэ, утраиваясь на матрасе рядом с мужем и кладя голову ему на плечо.
Алмо лег с другой стороны, а песик, повозившись, устроился в ногах.
***
Утром, ранним, колючим и слишком сумеречным для своего славного имени, Альмарион проснулся раньше всех. Чувствовал он себя прекрасно: от вчерашней усталости и вялости не осталось и следа. Никаких более серьезных последствий танец с духами, кажется, и не имел. Предчувствуя предстоящий нелегкий разговор, эльфенок решил немного загладить вину и порадовать родителей перед его началом. А заодно и утихомирить свой собственный недовольно бурчащий живот.
Муку на кухне он нашел легко. Так же быстро разыскался мед. Но ни молока, ни яиц ожидаемо не было. Сидя на полу перед ларем с припасами, Алмо снова стал перебирать в уме известные ему рецепты. Он принялся перекладывать банки, читая надписи, поэтому очень скоро обнаружил яичный порошок и сухое молоко.
Вот это уже было интересно!
Стараясь не бряцать посудой слишком громко, он вскипятил воду, а после отмерил несколько горстей муки, сухого молока и яичного порошка, пару ложек меда, перемешал. Заглянул в миску, оценивая промежуточный результат, добавил немного воды, потом еще немного. Прикрыл крышкой.
В проеме показался любопытный нос, а вслед за ним золотистая голова с мягкими ушами.
— Заходи, заходи, мой отважный, но очень не вежливый друг, — пригласил эльфенок. — Ты зачем вчера аврор обижал?
Собачонок молча показал зубы, одновременно вертя хвостом, видимо, для того, чтобы хозяин не принял оскал на свой счет.
— Герой, герой! — улыбнулся Алмо. — Первый блинчик — тебе.
Он снял крышку, заглянул в миску. Тесто выглядело как обычно. Вскоре его первая порция отправилась на сковородку. К чести Алмо, у него получилось перевернуть блинчик, не порвав его. А вслед за ним и еще полтора десятка. Он только-только вошел во вкус, как тесто закончилось.
Щен дал понять, что был бы не против прогуляться. Альмарион открыл ему дверь и успел почувствовать, что запиравший ее наговор чем-то отличался от вчерашнего.
***
Проснулся Атаринкэ от магического укола — кто-то открыл дверь. Действительно, кто бы это мог быть. Алмо остановился, встретившись с отцом взглядом, но глаз не отвел. Щен крутился рядом. Кажется, причина была ясна.
Искусник тихо встал, оделся и подошел к сыну, чтобы вместе выйти за дверь. Щен радостно навернул круг по снегу, а потом занялся своими собачьими делами. Атаринкэ же не стал отчитывать Алмо за вчерашнее, а просто спросил:
— Какие выводы ты для себя сделал?
— Выводы? — собираясь с мыслями переспросил Альмарион, наблюдая за резвящемся щенком. — С аврорами мне пока танцевать рано.
Эльфенок подозревал, что отец ждет других слов, но решил все же перечислить выводы в порядке важности.
— Не все духи благожелательны к эрухини — некоторым просто все равно…
Алмо наклонился, набрал полную горсть снега и принялся катать снежок, одновременно сопровождая взглядом нарезающего круги зверя.
— Но, atto, если продолжить, можно сделать вывод, что существуют и неблагожелательные духи. То есть, — поправился он, — я о них читал и слышал раньше, но значит ли это, что они существуют здесь, в Амане?
Он повернулся к отцу всем корпусом, заглядывая в глаза. Свежеслепленный снежок был забыт: сама мысль о том, что в Амане может находиться кто-то опасный, была новой и требовала раздумий.
— Все может быть опасным, Алмо, поэтому нужно сначала подумать, а потом уже принимать решение, — ответил Искусник сыну. — А еще, если ты не один, всегда сообщай, куда ты отправился. Твои спутники должны знать, где тебя искать, ведь им срочно может понадобиться твоя помощь. Или наоборот.
На открытом и живом лице сына отражались все эмоции, что не требовалось и осанвэ. Да и связь с Алмо у него была сильной, впрочем, как и со старшим сыном.
— Запомни, пожалуйста, что ни я, ни твоя мама никогда не станут для тебя опасными, чтобы ни случилось, чтобы с тобой ни произошло, мы всегда будем за тебя, — он обнял сына и потрепал по волосам.
А тот вслух похвастался:
— А я блинчиков испек! Правда, немножко получилось. Но попробовать всем хватит. Щен уже. Кажется, одобрил.
— Вкусные-вкусные, уверен, — сказал Алмо отец. — Ты ж мой сын. Уж что-то, а готовить я умею. Впрочем, как и твоя мама… А вернемся, научу тебя по-разному запекать мясо, а то ты пока только сладкое научился делать.
— Пойдем? — улыбнулся Альмарион.
***
Когда Лехтэ открыла глаза, ни мужа, ни сына, ни даже Щена обнаружить в лаборатории ей не удалось.
«Наверно, ушли куда-то», — подумала она, зевая и, быстро одевшись в штаны и свитер, выбежала на улицу.
Зачерпнув двумя руками пригоршню снега, принялась умываться. Посмотрела вверх, приветствуя ладью Ариэн, и громко, во все горло, радостно крикнула. Эхо прокатилось по белоснежной, холодной равнине и где-то в отдалении смолкло. Лехтэ постояла еще немного, слушая отзвуки, а потом, подпрыгнув на месте и присев пару раз, принялась делать зарядку.
Застоявшаяся за ночь и порядком загустевшая кровь побежала по жилам резвее. Щеки раскраснелись, и радость, бурная и беспричинная, подступила к груди.
Прозанимавшись таким образом с четверть часа, она закрыла поплотнее дверь в лабораторию и решила сделать еще и пробежку. Например, до тех скал и назад. Или просто обежать долину по кругу.
Сказано — сделано. Набрав в грудь побольше воздуха, Лехтэ пустилась вперед, стремясь обогнать ветер, не слишком сильный, впрочем, но колкий и пронизывающий. Сделав пару кругов, она забралась на одну из скал, подступающих вплотную к морю, и замерла, глядя в даль, на подступающий вплотную к берегу припай и виднеющуюся чуть подальше гряду торосов.
Кое-где мелькали полыньи и разводья, однако в целом лед, несмотря на летнее время, оставался монолитным и прочным. Перед мысленным взором поневоле рисовались картины ломающихся здесь зимой с треском и грохотом вековых льдов, словно наяву слышался вой метели, когда снег валит стеной и невозможно различить ни земли, ни неба. Завораживающая, пугающая, восхитительная в своем суровом величии картина, от которой поневоле захватывало дух. Очень хотелось побывать в этих местах и зимой, чтобы увидеть все воочию.
Свет слепил, отражаясь от кристально-прозрачных льдин, холодный воздух забирался под воротник, щипал щеки. Лехтэ одним движением распустила волосы, и ветер тут же подхватил темные пряди, принялся трепать, играя. Она раскинула руки и закрыла глаза, подставляя лицо солнцу. Слышался крик чаек, и так легко было представить себя сейчас одной из них. Просто оттолкнуться немного посильнее и взлететь, ловя потоки встречного воздуха. Это казалось так просто!
Путешествие заканчивалось. Незапланированных дел у них больше не осталось, и пора было разворачивать лошадей в сторону Форменоса. Пока же она просто стояла, и фэа ее рвалась ввысь, чувствуя себя удивительно легкой и свободной, и северный ветер казался ей ласковым и добрым другом. А мечтательная улыбка не сходила с лица.
***
Щен радостно носился вокруг эльфов и первым влетел в дверь.
Лехтэ не было. Интересно, тоже ушла танцевать или просто разминается? Атаринкэ аккуратно потянулся осанвэ и убедился, что с женой все в порядке.
— Приготовим маме сюрприз? — обратился он к Алмо, думая, что еще, кроме блинчиков, сделать на завтрак.
В леднике лаборатории всегда хранились замороженные овощи, так что вскоре в котелке тушились картошка, морковка, разные виды капусты, горошек и фасоль. Чтобы сделать блюдо более нежным, они добавили мучного соуса.
***
Когда же ветер стал не просто забираться за воротник, но и основательно холодить тело, Лехтэ спустилась со скалы и побежала обратно в лабораторию.
— Melisse, завтрак ждет! — услышала она.
Это Искусник ощутил, что входная дверь опять открылась, а по радостному лаю Щена понял, кто именно ее отворил.
— О, наш маленький Астальдо, — умилилась она облаявшему ее прямо в дверях Щену. — Ты рад меня видеть, да? Приятно.
Она села на корточки и поцеловала пса в мокрый, холодный нос. Тот еще пару раз тявкнул и побежал на кухню, откуда уже доносились крайне соблазнительные запахи. Лехтэ прошла за ним и увидела мужа с сыном, а так же накрытый стол.
— Как приятно прийти с мороза, — заговорила она, стоя в дверях и улыбаясь, — и обнаружить, что тебя ждали. Замечательно пахнет. Спасибо вам.
Она посмотрела на Щена и добавила, обращаясь к псу:
— Астальдо, а ты голодный? Или уже успел поесть?
— Астальдо? — имя Альмариону понравилось, но было очень сложно соотнести его с золотистым меховым комочком, еще недавно намертво застревавшем в пышном ворсе ковра.
Щенок, то ли подтверждая, что сыт, то ли гордясь заслуженным поименованием, заворчал и снова завертел хвостом. Закончив завтрак, Алмо встал из-за стола и, присев на пол рядом с другом, обнял его.
— Ты у меня умничка, ты у меня молодец!
Астальдо похвалу одобрил: перевернулся на спину, подставляя светлое пузико. Эльфенок поглаживал мягкую шерстку, думая обо всем их долгом путешествии, которое, увы, подошло к концу. И даже не заметил, как в окошко под потолком брызнули зеленые всполохи, на миг исказившие предметы и лица. Зелень сменилась теплыми розоватыми бликами, а потом наваждение схлынуло, оставив лишь яркий солнечный свет и тонкий, едва уловимый «аромат» тайны. Одной из малых тайн мира, которые еще предстояло изучить.
Лехтэ же, увидев в окошке цветные блики, вскочила, подбежала поближе и какое-то время просто стояла, смотрела и вдруг, коротко вздохнув, вернулась к столу.
Вкусный, приготовленный с любовью завтрак был доеден. Тэльмиэль от души поблагодарила мужа и сына. Хотелось еще немного посидеть с ними, помечтать. Однако пора было отправляться в обратный путь.
Мысль эта была печальной. Осознание, что увлекательное, полное приключений и впечатлений путешествие подошло к концу, невольно заставляло грустить и словно сожалеть о чем-то.
Они убрали за собой в лаборатории, собрали нехитрые пожитки и начали путь домой. Преодолев почти что бегом ледяные пустыни Арамана, нолдор нашли своих мирно пасущихся коней, которые явно обрадовались хозяевам.
Дорога расстилалась впереди серой лентой, убегающей в даль, к горизонту. Лехтэ ехала и мысленно перебирала свои сокровища — мешочек с жемчугом, висевший на шее кулон из каменных земляничек, и самое главное богатство — огромный сундук ярких, таких разнообразных воспоминаний и переживаний. Их можно было перебирать, рассматривать, словно драгоценные камни. И они навсегда отныне будут частью ее существа, ее фэа.
Однажды дорога привела их в очень знакомый лес, а вскоре из-за поворота показались башни. Форменоссэ. Дом.
Как только среди сосен показались стены замка, Атаринкэ невольно улыбнулся. Даже после относительно недолгих отлучек ему нравилось возвращаться сюда, где он мог забыть обо всех проблемах хоть на время.
Лехтэ же наоборот взгрустнула.
