Соавторы: ,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Стояло лето, и жизнь в этих краях бурлила ничуть не меньше, чем на юге. Суша, хотя и не повсюду, зеленела, покрывшись ковром цветущих трав. То и дело появлялись косяки гусей и уток, стаи чаек и чистиков. У кромки открытой воды отдыхало небольшое стадо моржей.
То, что они поначалу приняли за хлопья снега, при ближайшем рассмотрении оказалось цветами пушицы. Чуть подальше алели головки астрагалов, и желтела купальница. Увидев синие огоньки незабудок, Лехтэ поначалу не поверила своим глазам — ни почва, ни климат не подходили им. Однако это действительно были они. Удивительно, и как только смогли прижиться в таких суровых условиях! Невдалеке виднелись еще и белые с желтым маленькие цветочки — куропаточья трава.
Подняв голову, Тэльмэ увидела мохнатую белую фигуру — медведь, хозяин здешних морей. К берегу он, правда, приближаться не стал, чему они, разумеется, были только рады.
Островки цветущей жизни перемежались обширными снежными участками. Море было покрыто льдом, хотя открытая вода кое-где была видна, и в полыньи то и дело ныряла какая-нибудь птица в поисках добычи.
— Кажется, чтобы увидеть эти места безжизненными, надо приезжать на Север отнюдь не летом, — проговорила Лехтэ задумчиво, глядя куда-то за горизонт. — Но до чего ж красиво!
— Отправимся дальше, поближе к льдам? — предложила она.
***
Несмотря на то, что завтрак был великолепен, впрочем, как и любая трапеза на природе, Альмариону очень не хватало десерта. Всю дорогу эльфенок высматривал что-нибудь, подходящее по его мнению под это определение. Он замечал, конечно, много интересного и необычного: почти шарообразных детенышей леммингов, объедающих пушицу, осторожного рыжевато-черного песца — как ни пытался Алмо к тому приблизиться, зверек всякий раз отбегал немного и снова начинал подпрыгивать, как будто ловил что-то мелкое, совсем уж неразличимое на таком расстоянии. Однако ничего съедобного, а тем более, сладкого, на глаза не попадалось. Возможно, проблема была в том, что Алмо просто не знал местных растений. Он и о животных успел лишь немного почитать в Тирионе, когда amil случайно обронила фразу о том, что хотела бы посетить лабораторию отца. Но тогда у эльфенка просто не хватило времени на подготовку, ведь задержались в городе они не так уж и надолго.
Почва под ногами становилась все более влажной. Атаринкэ предупредил его о том, что далеко от тропы отбегать не стоит. Болото здесь особенно глубоким не было, но набрать полные мокасины не самой теплой воды — удовольствие не великое. Внезапно на самой границе зрения Алмо мелькнуло что-то красное. Он перестал вертеть головой во все стороны и присмотрелся: ягоды! Яркие, сочные, почти прозрачные они подставляли румяные щечки скупому солнцу.
«Какая забавная!» — подумал Алмо — Обычно они вниз висят, а эти вверх уставились».
Он начал высматривать место, где ягодные заросли подходили к тропе ближе всего. Но поскольку саму дорожку эльфенку различить получалось не всегда, то и определить нужное место тоже не выходило.
Альмарион начинал злиться. Ягоды, такие аппетитные, росли почти рядом, но вот достать их… Как обычно в такие моменты, он почувствовал, что из глубины естества поднимается что-то острое, жгучее, что жаждет вырваться и накрыть его с головой.
«Ну вот, захотел десерта, называется», — пожалел он, погрустнев.
Жгучее настойчиво стучало в виски, но выпускать его Алмо боялся. Ему казалось, что справиться с последствиями будет ему не по плечу. Щен, почувствовавший состояние хозяина, прижимался к его ногам, словно желая подбодрить. Эльфенок взял пса на руки, не обращая внимания на тут же запачкавшуюся одежду, и принялся поглаживать, ощущая как затухает, подергиваясь пеплом, его внутренний огонь.
— Алмо, не надо пока есть морошку, она еще не созрела, — предупредила Лехтэ, увидев, что тот присматривается к недоспелым ягодам.
Посмотрев внимательно на сына, она подошла ближе и молча обняла, крепко-крепко прижав к себе.
Они все шли и шли, любуясь красотами Арамана. Такой богатой, яркой природы и на юге не везде встретишь. Дух захватывало, и от восторга, кажется, даже слегка кружилась голова.
У самой кромки воды летала чайка. Кружилась, словно танцевала — то взмывала ввысь, то пикировала, делая у самой земли крутой разворот, а потом принимались рисовать в воздухе замысловатые фигуры. Лехтэ смотрела на нее, улыбаясь, а потом птица, видимо устав танцевать, полетела вдоль берега. Тэльмэ же решила пробежаться с ней наперегонки. И сорвалась с места.
Чайка крикнула, как можно было подумать слегка изумленно, и… поддержала игру!
Они летели вперед почти наравне — птица и нолдиэ. Берег петлял, открытые участки чередовались с заснеженными, вода лениво наползала на прибрежную гальку. Эльдиэ остановилась, птица сделала круг, покачав крыльями, и улетела в сторону моря. Скоро она уменьшилась, затем превратилась в точку и наконец исчезла.
Лехтэ подумала, далеко ли успела убежать, а еще, что пора возвращаться теперь к мужу и сыну, но оказалось, что они сами успели ее догнать. Атаринкэ улыбался, и Лехтэ, подпрыгнув на месте, помахала им руками.
Неожиданно ее взгляд зацепился за нечто, лежащее на берегу. Она наклонилась, поднимая выбеленную временем и морем кость. Судя по всему, бивень моржа. Лехтэ решила взять его с собой — дома вырежет что-нибудь на досуге. Убрав полезную находку в сумку, она оглядела берег. Немного поодаль он круто взбирался вверх, а со стороны моря имелся достаточно гладкий, относительно пологий склон.
В голове мгновенно созрела идея. Правда, у нее под рукой не имелось ничего, на что можно было бы сесть, но когда ее останавливали подобные мелочи?
Оставив сумку у подножия склона, она взбежала вверх и, присев на корточки, оттолкнулась посильнее и понеслась вниз, весело и задорно смеясь. Предупредительный крик любимого слегка запоздал — спуск опасно приближался к самой кромке моря, не доходя до оного всего пары дюймов, и риск улететь в воду был довольно велик. К счастью, она вовремя остановилась, затормозив около самой воды, отряхнулась от снега и быстро вскочила на ноги.
— Идите сюда! — позвала Лехтэ.
Алмо, постояв наверху еще лишь мгновение, что-то задорно прокричал и полетел вниз вслед за ней.
Тэльмэ наклонилась, зачерпывая пригоршню снега и скатывая из него шарик, а когда распрямилась, то и сын, и муж уже стояли внизу.
— Эй! — крикнула она, привлекая внимание обоих, и почти сразу, едва встретившись с Атаринкэ взглядом, запустила в него снежком.
Муж, конечно же, не остался в долгу, а вскоре к ним присоединился и Алмо. Завязалась веселая возня. Лехтэ выбрала себе камень покрупнее и из-за него обстреливала и сына, и его отца. Атаринкэ же, пользуясь тем, что Алмо отвлекает внимание мамы, а Щен радостно носится кругами, оглашая воздух заливистым лаем, обошел по большой дуге и, подкравшись со спины, схватил, прижимая любимой руки к туловищу, а затем повалил в снег. Они покатились, громко смеясь. Вся их одежда была в снегу, волосы растрепались и перепутались, а на лицах появился яркий румянец.
Отпустив жену, Атаринкэ встал и протянул ей руку, помогая подняться. Лехтэ, ухватившись за нее, вскочила и принялась отряхиваться, не забыв хоть немного поправить прическу. Теперь без переодевания было не обойтись. Хорошо, что они захватили достаточно теплой одежды из Тириона.
— Melindo, — заговорила она, когда они уже шли наверх, к вещам, — а ты покажешь нам свою подледную лабораторию? Мне так хочется там побывать! Ну пожалуйста!
И она, состроив умоляющую рожицу, посмотрела мужу прямо в глаза.
— Хорошо, только не уверен, что тебе будет интересно, — ответил тот на просьбу жены. — Подледная лаборатория звучит солиднее, чем она есть на самом деле.
Прикинув их местоположение, Атаринкэ предложил переодеться уже на месте, благо было недалеко. А чтобы его родные не замерзли, задал хороший темп шага, периодически предлагая пробежать-проскользить, но только лишь в тех местах, где это было безопасно.
Сам вход в лабораторию не представлял собой ничего особенного — дверь во льдах. Открывалась она, конечно же, просто, но не без магии, чей принцип Искусник объяснил сыну. Тот понял, хотя и не сразу. Кажется, скоро их всех ждет множество закрытых дверей в Форменосе.
Переодевшись в сухое, они развесили влажную одежду в предназначенном для этого помещении и прошли в одну из комнат. Здесь проводились различные опыты с веществами в условиях низких и сильно низких температур.
— Не трогай ничего, Алмо, это может быть опасно, — сразу среагировал Атаринкэ, увидев боковым зрением протянувшуюся к пробирке руку.
Лехтэ тем временем с интересом осматривалась по сторонам. Какие-то колбочки, скляночки… Посмотреть внутрь каждой из них, конечно же, очень хотелось, но она понимала, что лучше этого не делать. А вдруг какая-нибудь загадочная смесь взорвется? Жалко же себя любимую будет.
Заприметив в углу пару дверей, Лехтэ приоткрыла одну из них и осторожно заглянула внутрь. Кухонька. Совсем крохотная, но, как ни странно, уютная. Очаг, стол, стул. Лехтэ одобрительно кивнула и закрыла дверь.
А за другой что? Должно быть, спальня? Так и есть. Мдэ… Лаконично так, ничего лишнего. Узкая кровать, шкаф. И все, кажется. Стол есть хоть? От двери не видно. Хоть бы на стену повесил тут чего-нибудь, что ли. Может, предложить? Картину какую из дерева вырезать? Все уют какой-никакой. Или не согласится? А вот интересно будет спросить и посмотреть на реакцию. Тоже в некотором роде опыт. Научный.
— Лехтэ! Это ты?! — мгновенно отреагировал Атаринкэ, когда она потянулась к одной из реторт. — Свяжу руки.
Ехидная улыбка любимой не говорила о ее серьезности. Не удержавшись, она показала язык.
— А я не шучу. Впрочем, давайте-ка покажу что-то интересное.
Искусник вынес достаточно большой металлический сосуд и попросил Алмо дать ему листик все-таки сорванной им морошки. Взял его длинным пинцетом, открыл сосуд, из которого тут же повалил белый пар, и опустил кусочек растения. Достал. Внешне тот почти не изменился. Закрыл сосуд и разжал пинцет. Лист упал на пол, расколовшись на мелкие кусочки.
Лехтэ стало интересно, а что же в этом металлическом сосуде? Палец совать конечно же было жалко — вдруг потом тоже расколется? Где она новый возьмет? А если сунуть нос? Хотя нос пожалуй тоже еще пригодится… Если не будет носа, что она станет совать во всякие любопытные щели? Осторожно обойдя мужа со спины, она вытянула голову и заглянула ему через плечо. Кажется, азот… Жидкий. Правда, холодно там, в банке этой металлической. Перехватив взгляд Атаринкэ, Тэльмэ резко отпрянула и улыбнулась как можно более невинно. Тот пробормотал что-то себе под нос о непослушных нолдиэр.
— Еще чего-нибудь покажи, — попросила в ответ его жена.
Муж сопротивляться не стал и поставил несколько опытов, явно простых и незатейливых, но на Лехтэ, в том числе и в силу ее, мягко говоря, неопытности в таких делах, произведших неизгладимое впечатление.
***
Родители занимались какими-то взрослыми делами: рассматривали что-то под увеличительными стеклами, обменивались наполовину понятными словами. Альмарион же смотрел в окно и думал о случившемся на болоте. Ну вот с чего он так? Подумаешь, какие-то ягоды! И такая… обида? Он благодарно посмотрел на Щена, гревшегося у смешной, смахивающей на бочку, печки. Щенок поднял на него сонный теплый взгляд, завилял хвостом. Эльфенок устроился рядом и принялся вычесывать зверя. Правда, много времени это занятие не забрало.
Несколько раз его подзывал отец, то обращая внимание на какую-нибудь интересную особенность препарата, с которым они с мамой работали, то давая мелкие поручения. Но в остальное время Альмарион старался у лабораторного стола не вертеться: и реактивы, которыми пользовались родители, были опасны, и оборудование могло не пережить неловкого движения. А ведь лаборатория именно что была личной, а не рассчитанной на толпу эльдар.
Куруфинвион уже не впервые начал сожалеть об оставленном в Тирионе свитке: сейчас он хотя бы скуку прогнал бы. Неожиданно он заметил непонятные цветные отсветы, пляшущие по полу. Зеленоватые, розоватые, кажется, даже фиолетовые!
Свет пробивался сквозь небольшие окна под потолком. Эльфенок оглянулся: ничего подходящего для того, чтобы подтащить поближе и выглянуть наружу в лаборатории не нашлось.
Оглянувшись на родителей, Алмо увидел, что они по-прежнему заняты чем-то, судя по выражению отцовского лица серьезным. Тревожить взрослых не хотелось, поэтому юный нолдо, набросив куртку, тихо выскользнул за дверь.
Просто прикрыть дверь не получилось. Словно в насмешку, она постоянно с чуть слышный скрипом приоткрывалась, впуская внутрь холод и легкую поземку. Поэтому, недолго думая, Альмарион, использовав недавно приобретенные знания, запер дверь магически. Все равно ведь он ненадолго. Только чуточку посмотрит и сейчас же вернется.
Леди Ариэн уже вела ладью к закату, но времени на прогулку было достаточно. Снег и лед не были диковинкой в Форменосе, но сейчас даже дома царило лето. Со шмелями, цветами, спелыми ягодами, птичьими выводками и звериной малышней. А здесь… здесь было спокойно. Холодно. Бело… Нет, не бело: за одним из холмов он снова заметил цветные росчерки, отразившиеся в небе.
Альмарион огляделся: от лаборатории он сделал всего-то десяток шагов. До холма требовалось сделать пару сотен.
«Я же не малыш, я сумею вернуться по своим следам!» — подумал он и пошел.
Казалось, они убегают от него: холм давно остался позади, но цветные росчерки, становившиеся все более яркими по мере сгущения сумерек, по-прежнему маячили где-то на расстоянии вытянутой руки то перед ним, то смещаясь в стороны от заранее проложенного маршрута. Разгоряченный погоней, Алмо совершенно упустил из виду, что не уверен теперь, в какой стороне находится лаборатория. И совсем не замечал, что легкая поземка мало-помалу усиливается.
Сейчас в нем не было гнева или обиды, только желание постичь очередную тайну мира, в котором он живет. Он шел, иногда, если позволяла глубина снега под ногами, бежал за этой тайной, и наконец, она снизошла к нему.
Сначала он услышал голоса — веселые и звонкие. Они перекликались друг с другом, пели на смутно знакомом языке, смеялись. Затем невнятные блики превратились в одежды: изумрудные, розовые, фиолетовые и красные. Причем, как оказалось, когда он подошел поближе, всеми этими цветами переливались платья каждой из танцующих красавиц. И драгоценные камни диадем со множеством острых лучей, украшавших их головы, так же меняли свои оттенки.
Девы легко скользили по снежным сугробам, не касаясь ногами земли. А время от времени, словно стоя на невидимой лестнице, делали несколько па и в воздухе. Альмарион сразу же вспомнил незнакомку в зеленом, чей танец они с мамой наблюдали в начале путешествия.
Длинные рукава, юбки со множеством разрезов, прозрачные покровы на волосах, ленты — каждая из танцовщиц была цветным изменчивым вихрем. И каждая, переливаясь, светилась все ярче и ярче.
— Эрухино? — звонкий голос обратился явно к нему.
Но он так и не смог понять, которая из танцовщиц заговорила, ведь танца они так и не прекратили.
— Что делает Рожденный в наших полях?
— Что привело тебя к нам, Эрухино?
— Почему ты здесь совсем один?
— Он будет танцевать с нами! — одна из дев захлопали в ладоши, и длинные нити с нанизанными на них кристалликами, украшавшие ее диадему, отозвались веселым бряцанием.
Почему-то этот звук рассмешил Альмариона. На сердце стало легко и свободно. Как будто свежий ветер подхватил его фэа и помчал за собой туда, где не существует преград и запретов.
— Буду! — подтвердил он, тряхнув головой, словно норовистый жеребенок; и зачем-то сбросил капюшон и потащил с косы ленту.
Освобожденные волосы тут же взлетели вверх, в стороны. Метнулись в лицо. Но это нимало не помешало ему: он развернулся, благо девы окружили его со всех сторон, улыбнулся какой-то слишком взрослой для своего возраста улыбкой, и сбросил наземь куртку.
— А ты сумеешь не обидеть ни одну из нас? — спросила все та же дева.
— Не знаю, — сказал он истинную правду. — Но постараюсь.
***
Атаринкэ и Лехтэ порядком увлеклись и даже не услышали, как скрипнула дверь. Мысль о том, что Алмо может уйти на поиски приключений отчего-то не приходила прежде в голову. Зачем, ведь тут, в лаборатории, куда интересней! Но факт оставался фактом — когда Тэльмэ с мужем закончили очередной опыт и огляделись по сторонам, ребенка в лаборатории не было. Совсем.
И ни в спальне, ни на кухне он не нашелся тоже.
— Ambar-metta, — выругалась Лехтэ и уперла кулаки в бока. — Ну и куда он делся?
Она толкнула входную дверь и обнаружила, что та закрыта. Магически. Кажется, дело начинает проясняться — ушел и запер за собой.
