Соавторы: ,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Она выглядела так, как ему показали — изящная фигура высотой в три его роста подавалась вперед, будто шагая против сильного встречного ветра. Правая рука ее, так же вытянутая раньше и указывавшая вдаль, была сломана. Причем, место излома выглядело свежим, как будто произошло все буквально вчера. Да и вообще весь правый бок статуи выглядел значительно хуже левого: краска с него была содрана полосами, несколько прядей, долженствующих обрамлять лицо, тоже были обломаны, а конец правого крыла отсутствовал вовсе.
За статуей располагался заросший ракушками валун. Будто специально находящийся здесь, в непосредственной близи от скульптуры, он подчеркивал, как та прекрасна и будто бы неподвластна времени. Крылья статуи словно обнимали темную громаду валуна, еще больше сближая и одновременно разделяя их — камень и статуя, казалось, были из разных времен. Алмо протянул руку, попытавшись коснуться темной пряди, выбившейся на лицо, черты которого, пусть и несомненно красивые, показались ему неправильными. Однако пальцы ощутили какое-то препятствие. «Чары!» — понял эльфенок. Конечно, что же еще могло сохранить статую такой, какой она попала на дно моря?
Он всплыл, отдышался и снова нырнул, на этот раз повнимательнее присматриваясь к скале. Очертания ее были знакомыми и незнакомыми одновременно. Узкая у самого дня, она расширялась кверху, причем слева казалась более округлой. Он снова вынырнул и, цепляясь за спинной плавник большего дельфина, задумался над тем, что только что увидел.
Снова нырнул, повнимательнее рассматривая деву. Ее одежду — статуя явно была не в полный рост, и это несколько озадачило его. Украшения: гребень и браслет на уцелевшей, отведенной к крылу руке. Строгий узор стилизованной волны: он не раз видел такие в том же Альквалондэ. Прическу, открывающую как лоб, так и шею. Прическу! Он присмотрелся, и действительно, ухо девушки, просматривающееся среди темных прядей, было закруглено. От неожиданности забыв, где находится, эльф попытался присвистнуть. Закашлялся… Меньший из дельфинов, все время круживший рядом, вытолкнул его из-под воды.
— Это творение Вторых? — спросил Алмо вслух.
Оба дельфина издали короткий писк.
— Это было кораблем!
Пусть теперь он не спрашивал, а утверждал, но двойной писк снова был ему ответом.
— Нуменорэ? — ожидая следующего писка, он даже затаил дыхание.
Впрочем, подтвердили его догадку сразу.
— Я спущусь еще раз? — спросил он и, дождавшись позволения, нырнул.
Мастер людей был великим художником. Куруиндо Альмарион из Дома Феанора смотрел в глаза его творению и обещал себе когда-нибудь обязательно навестить Эндорэ.
А на обратном пути он так же мысленно составлял запрос для библиотекаря Нолдорана.
***
Получив осанвэ от дельфинов, Лехтэ рассказала спутникам, что планы Алмо и его проводников изменились, и они прибудут потом прямо на берег. Те, казалось, ничуть не смутились:
— Каждый познает красоту моря своими путями. Тот, который выбрал твой сын, тоже хорош, — улыбнулся телеро и весело сощурился: — Однако получается, что нам тоже можно никуда не спешить. А раз так, то я предлагаю всем прогуляться до одного отдаленного острова. Он располагается во-о-он там, справа, в самом конце Ожерелья. Там, если очень постараться, можно найти кое-что поистине удивительное.
Нгилион замолчал с самым заговорщическим видом, ожидая ответа, и Лехтэ, недолго думая, кивнула:
— Вперед!
Сурион весело гикнул, и лодочка, заложив крутой вираж, изменила курс. Плыть им предстояло далековато, поэтому мужчины подняли второй, малый парус. Скорость сразу заметно увеличилась. Суденышко весело летело вперед, рассекая волны, то взлетая на белый, пенный гребень, и тогда пассажиров обдавало множеством брызг, то ныряло вниз. Лехтэ и Ламиэль задорно смеялись, и мужчины, довольные их реакцией, вторили им. Проплывали мимо островов — песчаных и скалистых, пустынных и покрытых густой растительностью. Ни один не был похож на другой, и Лехтэ с интересом рассматривала их. Действительно Ожерелье, где каждая из Бусин уникальна и по-своему неповторима. Резвились дельфины, чайки летали где-то вдалеке. Море постепенно начинало просыпаться после праздника. Она любовалась солнечными бликами на бирюзовой воде, и уже твердо знала, что сегодняшнее утро она сохранит в своем сердце как одно из удивительных, поистине волшебных мгновений жизни.
Впереди постепенно вставали очертания скалистого острова. Высокий, с одной стороны он был обрывистый, с другой отлого спускался к морю. Нгилион и Сурион аккуратно подвели лодку и бросил якорь.
— Это и есть то волшебное место? — с интересом спросила Лехтэ.
— Именно так, — кивнул Сурион. — Иногда чудеса прячутся в самых неприметных на вид землях. И водах. Походи пока, погуляй, а нам нырнуть надо.
— Так речь идет о жемчуге? — догадалась Лехтэ.
Нгилион улыбнулся широко:
— Угадала! Вон там, со стороны обрыва, можно встретить редкие, уникальные экземпляры. С собой не зовем, потому что без подготовки не стоит все же таким заниматься, так что ждите нас на берегу.
Нэри удалились, а Лехтэ отправилась побродить по острову, как ей и советовали. Жизнь здесь била ключом, почти как в море. На вершинах скал гнездились олуши, тупики, по-видимому вырывшие себе наверху норы, виднелись в вышине. На камнях и в расщелинах над верхней границей прилива обосновались бакланы. Кайры, гагарки, моевки — самый настоящий птичий город, где каждому пернатому нашлось свое место. Прямо под ногами валялись, никому в подобных местах не нужные, драгоценные камни. Лехтэ подобрала крупный, замечательной красоты аметист, полюбовалась им, а потом спрятала в карман — на память. Ламиэль что-то высматривала среди водорослей, а Лехтэ, взобравшись на одну из скал, стояла и некоторое время любовалась морем. Здесь, на границе с сушей, оно волновалось, взбираясь на берег пенным гребнями. Свежий ветер обдувал лицо, трепал волосы, и Тэльмэ улыбалась, хотя ей и было немного жаль, что любимого сейчас нет с ними. Очень хотелось поделиться с ним радостью. Может быть после, осанвэ? Почему бы и нет?
— Лехтэ! — позвали ее снизу. — Иди сюда!
Голос принадлежал Суриону. Оказывается, они с Нгилионом уже успели вернуться. Тэльмэ легко сбежала вниз, и нолдо, велев подставлять руки, высыпал ей в ладони целую горсть жемчужин. Крупные, как на подбор, и все до единой удивительно красивые. Опаловые, молочно-белые, нежно-розовые. Они сверкали, переливались в лучах Анара, и было практически невозможно оторвать от этой волшебной красоты глаз. Лехтэ подняла на друзей взгляд, и на лице ее читалось все то восхищение, которое она не в силах сейчас была выразить словами. Увы, но дар слова, как Атаринкэ, ей не был дан, а обычных, привычных повседневных слов сейчас не хватало.
Нгилион покивал, явно довольный ее реакцией, а затем, взяв другую ладонь, вложил в нее еще одну жемчужину. Огромную. Черную. Самый настоящий бриллиант. Королева жемчужин.
— Это все мне? — растерянно спросила она.
— А кому же еще? Ты наша гостья, ваше присутствие с Алмо нашей команде принесло победу. Так что не вздумай оказываться.
— И в мыслях не было, — поспешила заверить Лехтэ. — Я обожаю жемчуг.
Сурион засмеялся:
— Ну вот и прекрасно. Закажешь себе потом из него ожерелье или венец и будешь, глядя на украшение, вспоминать праздник в Альквалондэ.
Нгилион тем временем уже готовил лодку.
— Не каждому мастеру под силу подобрать оправу такому жемчугу, — протянула она задумчиво.
— Вот и озадачишь этим супруга, — засмеялся Сурион. — Он-то уж точно справится.
— Ты прав, — кивнула Лехтэ и принялась думать, куда спрятать подарок.
Нгилион полез за пазуху и протянул ей небольшой мешочек. Лехтэ ссыпала туда жемчуг и убрала подальше, чтоб уж точно не потерять.
Яхта стояла под парусами, уже готовая снова мчаться вдаль.
— Как ты смотришь на то, чтобы поучиться управлять таким вот кораблем? — спросил у нее Нгилион.
— Я? Исключительно положительно! — оживилась Лехтэ.
— Тогда иди сюда, и не медли — пора отправляться!
Она побежала по берегу к лодочке с парусами, запрыгнула и приготовилась слушать инструкции и команды.
Сурион и Ламиэль загрузились в судно следом за ней, и Нгилион объявил:
— Держим курс в сторону Альквалондэ!
Сурион задиристо гикнул, и Лехтэ под чутким руководством телери взяла курс на гавань.
========== 4. Белокаменный Тирион ==========
Когда Алмо вернулся с морской прогулки, Лехтэ со своими друзьями уже была дома. Хозяева как раз накрывали на стол, а его мама переплетала чуть влажные от водяных брызг волосы. Глядя на темные тяжелые локоны, убранные в толстую косу, перевитую тоненькими косичками, Альмарион представил, как в ней будет выглядеть заколка с золотистым жемчугом - тем самым, что он выменял накануне у телери. А немногим позже, смывая соль с кожи в маленькой купальне, даже мысленно нарисовал эскиз будущего подарка.
Они пообедали с хозяевами и пошли к юго-западно окраине города, где в конюшне остались их лошади и, конечно же, Щен.
Недовольный продолжительным отсутствием своего друга, песик толкнул присевшего рядом с ним Альмариона в плечо. В ответ эльфенок улыбнулся, обнял его и, глядя в глаза, напомнил:
— Вода. Соленая. Много.
Щенок встал на все четыре лапы, недовольно повертел головой и начал делать вид, что отряхивается, Куруфинвион же, поддерживая игру, притворился, что пытается его обрызгать.
Вскоре мать и сын вновь ехали медленной рысью, а пес носился вокруг, суя нос во все подозрительные норки и заросли, то отставая, то нагоняя, то забегая наперед.
Солнце то и дело пряталось за небольшими полупрозрачными облачками, которые легкий южный ветер таскал за мягкие хвосты. Чуть западнее они сливались в одну тяжелую, готовую пролиться дождем громадину.
К вечеру Лехтэ рассчитывала прибыть в Тирион. Однако ветер сменил направление, потащив тучу прямо на них.
— Мам, промокнем?
— Нет, прорвемся! Вперед! — крикнула Тэльмэ и пустила коня в галоп, стремясь обогнать непогоду.
Альмарион взял песика в седло, и они ускорили движение, стремясь выехать из-под тучи до того, как она все же лопнет. Сын мчался рядом с матерью плечо к плечу. Щен задорно, заливисто лаял, то ли ругаясь на погоду, то ли просто из чувства азарта. Почему-то захотелось рассмеяться, и Лехтэ не стала сдерживать порыв.
Ветер усилился, обещая небольшую бурю, но впереди уже замаячили белые башни Тириона. Туча пыталась их нагнать, но пока двое нолдор и песик оказывались проворнее.
На улицах в преддверии грозы разбегались прохожие, и Лехтэ с Алмо, влетев в город, немного придержали коней.
— Атто! — послала она осанвэ Ильмону. — Мы приехали!
Фонтаны били искрящимися, разноцветными струями. Хрустальные лестницы и белые башни все так же, как и много эпох назад, манили взгляд, но сейчас им некогда было любоваться красотами города.
Мать с сыном промчались по центральному проспекту, миновали площадь и свернули в боковую улочку, где жили атто и аммэ Лехтэ.
Прямо над головами росли груши, и всадники пригнулись, чтобы не задеть их. Небо хмурилось все сильнее, но вот уже показался знакомый палисадник. Они въехали, и Ильмон незамедлительно вышел им навстречу.
— Скорее в дом! — крикнул он.
И они, спешившись и подхватив вещи и Щена, вбежали внутрь. Атто повел лошадей на конюшню, а скоро и сам влетел по ступеням за ними, хлопнув за собой дверью.
И разразилась гроза. Мощная, с ливнем и молниями в половину неба. Гремело так, что не слышно было собеседника в трех шагах. Вода пузырилась в лужах, но здесь, в тепле и уюте родного дома, бояться было нечего.
Ильмон крепко обнял младшую дочь и внука, к нему присоединилась леди Линдэ.
— Ну как, — спросила она после, в шутку нахмурившись, — ели уже в Альквалондэ? Или все же проголодались?
Лехтэ и Алмо переглянулись.
— Аммэ, — улыбнулась она, — для твоих пирожков у нас всегда место найдется!
Угоститься Куруфинвион, в принципе, хотел, но не прямо сейчас, поэтому он решил съесть один, маленький фруктовый конвертик, и сразу же убежать к господину Айкасанвэ во дворцовую библиотеку.
Веранда дома родителей матери благоухала лимонной цедрой, и Алмо отчего-то решил, что пирожки, которые уже заняли свое место на овальном блюде, будут с цитрусовой начинкой. То, что он ошибся, стало ясно практически сразу, когда бодро угрызенный за бок пирожок выстрелил тонкой струйкой ему в нос, а струйкой потолще…
— Ой! — только и смог сказать Алмо, рассматривая красные пятна, живописно расположившиеся на белом рукаве платья леди Линдэ, как раз наливавшей квенилас в его чашку.
Эльфенок не видел, но со стороны уши его казались куда как ярче, а выражение лица один в один напоминало выражение морды нашкодившего Щена.
— Простите, леди Линдэ, я был очень неосторожен…
— Юности свойственна торопливость, — спокойно согласилась мать матери, рассматривая рукав, а после улыбнулась и добавила: — А ведь Россэ была права: здесь определенно не хватает вышивки.
В общем, пытаясь несколько сгладить неловкость, Алмо первоначальный план изменил и до конца то ли второго обеда, то ли раннего ужина, умял почти десяток крохотных пирожков с разными начинками и выпил две чашки квениласа.
Направляясь после грозы во дворец Нолдорана, он чувствовал себя большим, толстым и неповоротливым. Наверное, таким он и был, потому что пройдя пол пути и остановившись послушать флейтиста у одного из многочисленных фонтанов, увидел среди заинтересовавшихся игрой маму, которую оставил дома — она делилась впечатлениями с родителями, вспоминая детали их путешествия.
***
Рассказ Лехтэ об их поездке Ильмон и Линдэ слушали с большим интересом. Промчавшаяся над Тирионом гроза заметно освежила воздух, прибив летний зной. Дышалось легко и свободно, травы благоухали, и повествование текло свободно и плавно и завершилось быстрее, чем они все ожидали. Тэльмиэль расправила плечи, огляделась по сторонам, размышляя, чем бы ей заняться до вечера, и наконец объявила отцу и матери, что пойдет прогуляется. Она поднялась в свою прежнюю девичью комнату, переоделась в одно из хранившихся там на всякий случай платьев и, оглядев себя в зеркало со всех сторон, решила распустила волосы. Вот теперь действительно все было замечательно. Странно, но, проведя столько дней в седле в штанах и в куртке, она с удовольствием надела приличествующий нис наряд; улыбнувшись и озорно подмигнув своему отражению, сбежала по лестнице и вышла на улицу.
После грозы Тирион стал куда как более оживленным. Лехтэ шла, приветствуя многочисленных друзей и знакомых, и просто любовалась красотой города, по которому успела немного соскучиться. Выйдя на одну из площадей, она присела на бортик фонтана, опустила руку и некоторое время гладила воду, пропуская ее сквозь пальцы, устраивая маленькие воронки и порой создавая даже волны, чертила узоры и мысленно составляла план дальнейшего путешествия.
Неожиданно где-то поблизости послышался голос флейты. Заинтересованная, Лехтэ встала, подошла ближе и принялась слушать протяжную, нежную песню. Играл музыкант талантливо. В воображении вставали бескрайние вересковые поля, теплый ветер, играющий серебристыми метелками ковыля. Казалось, этот молодой нолдо на что-то жалуется. А может, так оно и было? Во всяком случае, взгляд его был мечтательным и немного грустным, и Лехтэ бы совсем не удивилась, если б поблизости увидела внимательно глядящие на юношу глаза какой-нибудь девы. Впрочем, слушателей и без того находилось более чем достаточно, и Тэльмэ не стала строить бесплодных догадок, которые к тому же могли оказаться не более, чем фантазией, и решила продолжить путь. Куда? А хотя бы во дворец Нолдорана. Как это ни странно, но именно звуки флейты заставили ее вспомнить об их с Атаринкэ покоях в доме Финвэ. И почему бы, в самом деле, не навестить их? Тем более что им, оказалось, по пути с Алмо - сын стоял рядом и смотрел на мать немного удивленно. Интересно, где он так задержался? Он ведь вышел из дома раньше нее…
Осанвэ она никому посылать не стала, но их и без того в встретили. Верные, дежурившие у входа во дворец, вызвались проводить Алмо до библиотеки и пошли докладывать Нолдорану об их приходе.
***
Господин Айкасанвэ устроил ему неласковую встречу:
— Я не дам свиток с «Речами» никому из тех, кто не встретил свое пятидесятое лето! — заявил он, едва только Алмо поприветствовал его.
— Но мне не нужны «Речи», — попробовал объяснить эльфенок.
— А что тебе нужно? — удивился библиотекарь, и было чему: все юные эльдар от двадцати до пятидесяти требовали от него именно эту старинную рукопись.
— Что-нибудь об Аталантэ. Дело в том, что… Дельфины показали мне статую…
Он решил рассказать все как есть, ведь мастер Айкасанвэ лучше знал свои владения и мог многое посоветовать.
— Я понял тебя, — погрустнел библиотекарь. — Мы зовем ее Заблудившаяся. Хочешь, я расскажу тебе сам?
Альмарион был удивлен: мастер Айкасанвэ никогда еще не предлагал ему побеседовать, как взрослому. Конечно же, он хотел. Да еще как!
