Соавторы: ,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Белоснежный, он, как и все постройки телери, был украшен жемчужинами. Плавностью, округлостью линий, орнаментом с изображением лебединых крыльев, он и сам отдаленно напоминал птицу. Эльфы миновали небольшой палисадник, и Нгилион толкнул дверь, пригласив:
— Входите!
Навстречу им из внутренних комнат вышла высокая, среброволосая нис с забранными в высокую прическу волосами и в белоснежном платье. Жена Нгилиона. Она никогда не ходила во время соревнований на причал — какая-то их с мужем семейная традиция. Подробностей Лехтэ не знала.
— Моя жена Ламиэль, — представил даму хозяин дома. — Впрочем, с Тэльмиэль вы уже знакомы, а вот этого юного нолдо зовут Куруиндо Альмарион.
— Очень приятно, — ответила телерэ, приветливо и светло улыбаясь.
— Мне тоже, госпожа, — ответил Алмо.
Лехтэ огляделась. В этом доме она бывала и раньше, и все же каждый раз не переставала восхищаться. Легкая, словно летящая, мебель, напоенная светом и воздухом комната. Ламиэль сделала приглашающий жест, и они вслед за ней прошли в столовую.
На обед в основном подали все то же, чем кормили в Тирионе или Форменосе. Впрочем, присутствовали так же и дары моря — на них Альмарион с мамой в основном и налегали. Эльфенок вообще с большим аппетитом ел все, что давали, но сегодня кое-какие блюда пробовал впервые. Например, желе из водорослей — оно не отдавало рыбой, как он опасался, или суп с морскими орехами.
После обеда все вместе вернулись на набережную, где и решили искупаться. Яхт рядом с ней уже не было, да и их количество на рейде сильно поубавилось. На берегу телери важно обсуждали завтрашние большие гонки, а море было предоставлено пловцам.
Это не казалось соревнованием, просто озорством, и Альмарион понял, что тоже не прочь повеселиться.
Теплые ласковые волны приняли его. Тело показалось невесомо легким. Он понял, что здесь и сейчас может просто раскинуть руки и лежать на поверхности воды. Наверное, удивление его было хорошо видно, потому что точно так же лежащий на воде эльфенок громко сказал:
— Да, здесь, около набережной, вода до ночи будет такой вот. Хочешь нырять — плыви подальше в море.
Альмарион послушался совета и не пожалел. Чуть дальше пловцы играли в мяч: команда эльфов против команды дельфинов. Все ли существа были только животными, нолдо не понял, но играли дельфины не хуже квенди, и ни одна из команд никак не могла завоевать существенного преимущества. Алмо резвиться не хотелось, и он стал уже раздумывать, не вернуться ли на берег, как вдруг кто-то упруго подтолкнул его под ягодицы.
Куруфинвион вылетел из воды, а потом шлепнулся обратно, успев заметить явно гордящегося своей шуткой афалина. Вот это было именно то веселье, которого он желал! К счастью, дельфин хотел этого не меньше. Они кружились, гоняясь друг за другом, плавали бок о бок, потом зверь снова подбрасывал Алмо, а эльф пытался уйти в красивый кувырок.
Наплескавшись как следует, эльфенок обнял нового знакомого в знак благодарности и выбрался на берег.
Вдоль набережной уже установили длинные столы, накрытые белыми скатертями, и эльдар со всех концов города несли на эти столы блюда с закусками и кувшины с напитками.
Альмарион попытался найти маму, но не преуспел в этом. Зато смог помочь паре нисси донести корзины с фруктами.
Солнечная ладья уже ушла за Пелори, и лишь Калакирия пропускала прощальные лучи заходящего солнца.
В Альквалондэ сумерки наступали раньше, чем по ту сторону гор, но темнота так и не пришла. Если Валимар был городом колокольчиков, то Гавани — светлячков. Едва лишь последние лучи заходящего Анара покинули перевал — на стенах домов, в мостовых и заборах, а кое-где даже на ветвях деревьев зажглись крохотные огоньки. Каждый из них был мал и незаметен, но все вместе они многорядным ожерельем обвивали Альквалондэ, превращая темноту ночи в ласковые сумерки. На воде тоже вспыхнули огни.
Алмо устроился на парапете среди детей морского народа и с восхищением взирал то на ловких телери, жонглирующих фонариками, стоя на пробковых платформах, то на договорившихся с морскими животными эльдар, чьи питомцы танцевали в воде — в свете фонариков то и дело мелькали их спины и плавники. Со временем осталась лишь одна, самая большая платформа, на которую взобрались трое эльдар. Они зажгли факелы и стали перебрасывать их друг другу.
В конце же этого красочного действа, казалось, зажглось само море. Оно горело холодным зеленоватым живым огнем и волны сами, без участия эльдар взлетали вверх, на миг замирая узнаваемыми образами: птицами, рыбами, животными.
***
Лехтэ переоделась в купальный наряд и с разбега, подняв тучу брызг, забежала в воду. За Алмо можно было не переживать — сегодня в Альквалондэ с ним не могло ничего случиться — на берегу множество эльдар, в воде морские майяр. Еще ни один ребенок за много тысяч лет не пострадал во время регаты, а потому нолдиэ, отплыв чуть подальше, нырнула с головой и принялась рассматривать дно — пестрые водоросли, кораллы, жемчуг. Множество рыб самых невероятных цветов и форм юрко сновали туда-сюда почти у самого дна, выныривали из зарослей. Шум с побережья не проникал сквозь толщу воды, и в море царила полная, какая-то глубокая тишина.
Вдруг в этот момент под локоть Тэльмэ подплыл дельфин. Махнул хвостом, затем оглянулся, словно приглашая куда-то, и она могла бы поклясться, что увидела на его морде вдохновение и вопрос. Он явно что-то задумал и предлагал ей принять в этой выдумке участие. Лехтэ, не тратя время на размышления, согласилась. Подплыла ближе, обняла за туловище, и умное создание, покивав, сорвалось с места и стремительно понеслось вперед, рассекая волны.
Он то выныривал, поднимая брызги, и Тэльмэ тогда радостно смеялась, словно маленькая нис, беззаботно резвящаяся у берега, то вновь уходил под воду, и тогда нолдиэ рассматривала придонную жизнь. Конечно, лишь то, что могла разглядеть на такой скорости. Не так уж и мало, кстати говоря.
Берег постепенно удалялся, голосов давно уже не было слышно, и даже суда превратились в маленькие жемчужины, виднеющиеся где-то у горизонта. Зато впереди вырастал остров. Конечно, это был не Тол Эрессеа, а один из островков поменьше, во множестве рассыпанных у самого берега, но от этого он не стал менее красивым. Они заплыли в тихую лагуну, Лехтэ спрыгнула со спины дельфина и побежала на берег. Туда, где росли деревья с крупными золотисто-красными плодами манго. Сорвала один, приложив совсем немного усилий, и принялась прямо там же, на месте, есть. Доев, ополоснула руки в море и поискала родник. Найдя же его, попила и поплескала себе на лицо.
Почти у береговой черты, за кромкой прибрежного кустарника, Лехтэ вдруг увидела поднявшийся над водой фонтан. Кит! Она подбежала вновь к воде и долго стояла, любуясь на этого исполина морей, а когда Анар уже начал опускаться к горизонту, окрасив небо в золотисто-розовые тона, вернулась в море, и, вновь ухватившись за туловище дельфина, поплыла к берегу. Туда, где все еще продолжался праздник, и телери уже выставляли столы с угощениями.
Поблагодарив провожатого и ласково поцеловав его на прощание в длинный мокрый нос, помахала рукой и вышла на берег. Найти оставленные на камне вещи не составило труда. Тэльмэ привела в порядок волосы, высушилась, оделась. Теперь и своих спутников можно было поискать.
***
Алмо завороженно наблюдал представление, и Лехтэ не стала ему мешать. Ее саму это зрелище каждый раз очаровывало, будто она видела все впервые. Звезды начинали проступать на небосводе, вечер спускался на Аман, окутывая берег темным бархатным покрывалом, и пора было подумать о том, чтобы пойти домой и отдохнуть немного, дабы к следующей, самой главной и красивой части, набраться сил. Подойдя к Алмо, Тэльмэ ему об этом и сообщила.
— Нгилион пригласил нас, — говорила она. — Мы немного у него отдохнем, а к середине ночи вернемся. В три часа, незадолго перед рассветом, начнется самая главная часть регаты. Цветные огни, паруса, рассвет — тебе понравится, обещаю.
Сын согласился, и они пошли. В конце улицы их уже ждал телеро, чтобы проводить в покои, приготовленные для них Ламиэль. Крохотный флигель в тишине деревьев, мягкие, удобные постели, горячий квенилас на столе с пышными пирожками. Тишина и покой. Они слегка перекусили предложенным угощением и легли отдыхать, однако, казалось, едва успели сомкнуть глаза, как их разбудили и сказали, что пора собираться на праздник.
На этот раз их сопровождала Ламиэль — Сурион и Нгилион уже отправились на берег готовить яхту к регате. Народ постепенно начинал подтягиваться, занимая места. Белоснежные, изящные суда, распустив паруса, гордо покачивались на волнах, стремясь продемонстрировать себя во всем блеске. Разноцветые фонарики самых причудливых, разнообразных форм покачивались на носах и кормах судов. Море было усеяно сотнями огней, словно роем светлячков. Играла музыка — нежная, плавная. Можно было подумать, что майяр уснули — до того гладкое и ровное было море.
Наконец, прозвучал сигнал. Один, другой. Паруса распустились, наполнились ветром. С третьим сигналом яхты устремились вперед, держа курс к одному из множества маленьких островов. На берегу не было слышно на этот раз никаких криков — все внимали, завороженные зрелищем, и с трепетом в сердце следили, ожидая победителя.
Вот суда растянулись в длинную, извилистую, словно хвост змеи, линию. Кто-то был проворнее, кто-то, наоборот, плыл тише. Один за другим они обогнули остров и начали приближаться. И в этот самый момент солнце, наконец, показалось над горизонтом — Ариэн вывела свою ладью, что неспешно поплыла над Ардой.
На фоне рассвета, в звенящей, одухотворенной величием мгновения тишине, приближались суда участников гонки. И в этот момент любому, даже самому маленькому и юному эльфенку было до конца, со всей очевидностью ясно, почему регата проводится только раз в сто лет. Такое зрелище, до краев наполняющее фэа восторгом и светом, не может повторяться слишком часто — сердце этого просто не вынесет.
Беспокойство на берегу усиливалось по мере того, как приближались яхты. Казалось, будто нарастал какой-то отдаленный гул в горах, пока наконец не выплеснулся наружу бурлящей волной. Смешанная команда Суриона и Нгилиона и на этот раз пришла первой! Лехтэ и Алмо вместе со всеми кинулись поздравлять победителей регаты, а те, от души поблагодарив всех, предложили Тэльмэ и Алмо отдохнуть еще два-три часа, а потом, когда причал опустеет и все разойдутся по домам, отправиться в море на прогулку.
— У меня есть небольшая лодка с парусом, — рассказывал Сурион. — Пятерых она спокойно вместит. Отплывем подальше, покатаемся, половим рыбу, если хотите. Нет ничего более волшебного и величественного, чем море в первые несколько часов после праздника. В такой момент можно подумать, будто время остановилось, и все спит, включая саму воду. Нгилион с женой, я и вы с Алмо.
— Такие вещи должен показывать только телеро, — в тон ему вторил Нгилион.
И они, конечно же, не смогли устоять. Дружно приняли предложение и пошли отдыхать, а потом, спустя два с небольшим часа, поспав и немного подкрепившись, вернулись.
Море окутал жемчужный полупрозрачный туман. Лодочка с большим четырехугольным парусом застыла у берега, и можно было подумать, что мир все еще покоится в думах Илуватара, и, если чуть-чуть прислушаться, то можно будет различить Музыку Айнур. Не было слышно ни голосов эльдар, ни криков чаек. Лишь ветер, запутавшись в тростниках, выводил нежную, протяжную песню о самом главном и важном на свете.
***
Нолдо и телеро управляли лодкой, Лехтэ и госпожа Ламиэль тихо беседовали, а Альмариону отчего-то вдруг сделалось скучно. Море было таким… Однообразным. Нет, ориентиры он не потерял. Но они-то находились на берегу! А море… Волны и волны: красивые, бирюзовые, с танцующими на них солнечными зайчиками. Но, например, в степи он думал бы над тем, как можно использовать растущие там травы, или наблюдал бы за жизнью мелких зверей и птиц. А в море же все самое интересное скрывала водная толща. Он опустил руку за борт, поболтал. И вдруг почувствовал, как что-то упругое коснулось пальцев. Мальчик всмотрелся в бликующую на солнце воду и заметил продолговатое тело. И еще одно в отдалении. Свесился ниже, опершись о борт, и почесал подставленный под ладонь нос.
— Осторожнее, Альмарион, — предупредил его Нгилион.
— Здесь дельфины, мастер, — эльфенок обернулся к взрослым и замер, поймав вдруг яркое осанвэ жизни морского дна во всем его многообразии. — Кажется, они приглашают меня на прогулку.
— Ты прав, — вмешался Сурион. — Я знаю это место. Там неподалеку морские орехи живут — видел, тебе они понравились.
— Живут? Я думал, раз они орехи…
— Они из тех, о ком сложно сказать, относятся ли они к келвар или к олвар. Обычно они прикрепляются ко дну, но иногда все же по нему и ползают, — загадочно пояснил нолдо.
Конечно же, Алмо чудесным образом мгновенно исцелился от скуки: морские орехи, которые вроде бы и растения, но иногда ползают по дну… И не в книге, свитке или памяти учителя, а рядом, на расстоянии вытянутой руки!
— Мы высадим тебя на одной из Бусин Ожерелья. А через пару часов вернемся, согласен? Хотя, конечно, этого времени будет явно недостаточно…
Сейчас Альмарион был бы согласен даже плыть до острова, а потом и в Гавани самостоятельно. А пропустить такой шанс было бы и вовсе преступлением.
Через десять минут он уже стоял на берегу небольшого островка — одного из полутора десятков протянувшихся с севера на юг почти параллельно линии берега Амана.
Босые ноги утопали в песке, и Алмо недовольно поджал пальцы: каменистые пляжи нравились ему больше. Дельфины, словно соревнуясь, кто прыгнет выше, играли в воде, изредка издавая протяжные звуки.
Эльфенок не стал задерживаться на берегу и сразу же присоединился к морским животным, на миг пожалев об отсутствии Щена, не пожелавшего навестить город на воде и оставшегося с лошадьми.
Он нырял то тут, то там, рассматривая диковинки мира Ульмо, а проводники вели его дальше, открывая все новые и новые чудеса.
Показали ему и орехи: шарики на толстых стеблях в ажурном облачении известкового скелета. Алмо попытался коснуться бурого тельца через отверстие в скелете: тельце, почувствовав палец, сжалось. Эльфенок легко коснулся его с противоположной стороны — шарик дернулся вниз, «стебель» перетек в широкую плоскую «ногу», и морской орех не спеша пополз, уходя от непонятного раздражителя. Оглядевшись, Альмарион заметил на дне несколько ажурных скелетиков и прихватил их с собой, сложив в прихваченный по совету мастера Нгилиона мешочек.
В голове мелькали образы, транслируемые афалинами: заросли водорослей, скрывающие забавных морских коньков; раковина огромного моллюска, облепленная ракушками поменьше. И удивительно чистая статуя крылатой девы, словно вырастающая из облепленного морскими жителями массива чего-то непонятного. Изящная, словно пытающаяся взлететь, но какая-то чуждая с виду, она заинтересовала Альмариона, и он послал ее образ назад, прося отвести его к ней. Ответом ему была картинка «эльфенок на дельфине» и легкое ощущение чьего-то недовольства. Впрочем, недовольство явно предназначалось не ему: оно тут же исчезло, и он мог бы подумать даже, что сам выдумал его, но афалины явно принялись спорить друг с другом.
«А действительно ли это всего лишь животные?» — задумался Альмарион.
Кажется, думал он слишком «громко», потому что тот из зверей, что был крупнее, посмотрел на него с явной улыбкой в слишком умных глазах. А после подставил бок.
«Вы уверены?» — прямо спросил Алмо.
Ответом ему была короткая нота и долгий-предолгий взгляд. А потом дельфин снова подставил бок.
Плыли они немало. Альмарион понял, что вернуться на Бусину уже не успеет, но проводники успокоили его, дав понять, что сами отвезут в город и сообщат об изменении планов взрослым. А перемещаться они умеют быстро, очень быстро.
Нестись по морю на спине мощного зверя было так упоительно, что Куруфинвион сам не заметил, как запел какую-то походную песню. Кажется, афалинам понравилось — они начали насвистывать с ним в унисон.
Вода сменила цвет, став темнее. По небу, кажущемуся сейчас слишком светлым, изредка прокатывались радужные волны. Проводники остановились, дав понять, что до места они добрались. Эльфенок отдышался, сделал глубокий вдох и нырнул. Дельфин поменьше плыл рядом. Тот, что побольше, остался на поверхности.
