Текст книги "Формула-О (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Чунмён медленно опустился на стул, когда за Ифанем закрылась дверь. Положив руки на стол, он долго рассматривал собственные пальцы, потом опустил голову и прижался к прохладной столешнице лбом, но легче не стало. Отчуждение и осуждение Ифаня он ещё мог вынести, но несколько ссор с Исином убивали надежду на лучшее.

Чунмён потянулся к наладоннику, но в последний миг передумал. Хань ещё мог выиграть следующую гонку. Надежда оставалась, а Чонин мог подождать.

Чонин тем временем разбирал груду чертежей в ремонтном боксе в компании Чанёля. На столе они не поместились, так что перебазировались прямо на пол. В ворохе тонких листов Чонин откопал несущий каркас болида и попытался расправить лист. Чанёль находчиво придавил угол чертежа пассатижами и покосился на Чонина.

– Что? – Чонин вытянулся на животе, удобнее упёрся локтями в пол и покрутил в пальцах заточенный карандаш.

– Да так… Что у тебя с Ханем?

– Не твоё дело. – Чонин дотянулся до отвёртки и придавил ею лист с другой стороны.

– Не сомневаюсь. Но интересно же. Особенно в свете разбитой истинной пары. Он тебе нравится?

Чонин привычно промолчал, не испытывая ни малейшего желания обсуждать собственные чувства хоть с кем-нибудь. Он не занимался этим даже с Ифанем, которому полностью доверял, что уж о других говорить.

– Что ж, хотя бы ясно, что ему ты нравишься.

– Прям уж так и ясно…

– Бедный Хань, – вздохнул Чанёль и хмыкнул. – Связаться с такой бесчувственной скотиной, как ты…

Выпад ушёл в “молоко” – Чонин давным-давно не вёлся на подобные подколки о своей якобы “бесчувственности”.

– Помнится, когда-то Шунь говорил тебе то же самое и считал, что ты не умеешь любить вовсе. Ты не подумай чего, я никуда не лезу, но мне интересно, как тебе вообще удаётся порой завязывать отношения, если ты напоминаешь непробиваемую стену.

– Каждому своё… – пробормотал Чонин и разложил поверх базовой конфигурации чертёж двигателя.

Чанёль в уголке листа принялся записывать параметры и расчёты, увлёкся так, что почти забыл о своём вопросе, потому несказанно удивился, различив едва слышное:

– Я просто не умею говорить о том, что чувствую. Но это не значит, что я не умею чувствовать.

– А ты пытался?

– Разумеется. Казался сам себе смешным и нелепым. Больше не тянет на эксперименты.

– Лучше быть одному, зато не казаться смешным? Так, что ли?

– Что-то в этом духе, – неохотно буркнул Чонин и уткнулся в чертежи, правда, спрятать пылающие уши у него не получилось.

Чанёль подпёр подбородок кулаком и невольно улыбнулся, любуясь красными ушами Чонина и его смущением, казавшимся по-детски наивным.

– Знаешь, когда тебя любят, то не считают смешным, пусть даже ты чушь несёшь. Хотя да, при твоей гордыне это то ещё испытание. Не думал, что ты боишься показаться смешным.

– Да не боюсь я, – обрычал его тут же Чонин, – просто не хочу. Смысла не вижу. И вообще, заткнись и займись делом.

– Угу. Гляди, как хвост распушил… Я тут думал, может, создать собственную команду? Ну, чтобы Бэкхён…

– Не-а, – помотал головой Чонин. – Не вариант. Команда не спасёт тебя от разъездов. Тебе лучше заниматься тем, что у тебя хорошо получается. Это не требует частых отлучек, что и нужно Бэкхёну.

– О чём это ты? – Чанёль окончательно забыл о расчётах.

– О проектировании. Солар ухватились за твою разработку с конфигурацией крыльев обеими руками. Ты здорово в этом шаришь. И у тебя целый носитель забит интересными проектами. Надо полагать, ты занимался этим не потому, что маялся от тоски, а потому, что тебе нравится. Если нравится, то почему бы и нет? Я даже согласен побыть твоим подопытным кроликом и опробовать на трассе твои разработки.

– Не боишься?

– Не-а. Гоняешь ты хуже, чем изобретаешь.

– Ну спасибо. Ну погладил…

– Не топорщи перья – хомячков не боюсь.

– Кто это тут ещё!..

Начавшаяся было потасовка мгновенно увяла, потому что распахнулась дверь, и на пороге замер Хань. Он таращился на сцепившихся альф большими глазами и пытался сообразить, чем это они тут занимались – на полу и в ворохе смявшихся чертежей.

Чонин перестал душить Чанёля и скатился с него, сел на чертеже носовой части болида и немного растерянно взлохматил волосы. Чанёль приподнялся на локтях, ощупал слегка пострадавшую шею и помахал Ханю.

– Привет-привет, какими судьбами? Или у вас свидание было назначено, а Чонин забыл об этом, и я теперь не в тему?

Хань и Чонин вместе впали в ступор, затем поспешно отвели глаза друг от друга и оба синхронно буркнули нечто неопределённое. Чанёль умилился от этой картины.

– Я просто… хотел взять пару уроков у Чонина, – наконец выдавил из себя Хань и немного неловко потоптался у двери. – Вижу, вы тут плотно заняты, и…

– Не так уж плотно, – торопливо возразил Чанёль раньше, чем Чонин успел рот открыть.

Кто его знает, что он там собирался ляпнуть, но точно что-нибудь безрадостное. Чанёль этому ничуть бы не удивился. Чонин мог сходить с ума по Ханю, но требовалось знать его очень хорошо, чтобы разглядеть это за недовольным рычанием, внешней невозмутимостью и беспримерной гордыней. Быть может, Чонину и Ханю было бы проще, останься они наедине, но Чанёль не маг и не волшебник, чтобы испаряться бесследно в нужные моменты.

Впрочем, чёрт его знает… Оставленные наедине Чонин и Хань могли и не сдвинуться с мёртвой точки. Например, просто потому, что Чонин считал себя неподходящей кандидатурой для сколько-нибудь серьёзных отношений. Помнится, после развода с Шунем Чонин вообще ни от кого больше не ждал никаких чувств, а чувства собственные держал в себе. Чанёлю это казалось сложным и тяжёлым, но Чонин вполне справлялся. Хотя он всегда был таким. Или это вообще характерная черта всех антаресийских аристократов?

Тот же Ифань тоже все чувства держал при себе, как и Чонин. В этом отношении они походили на альтруистов: держали эмоции при себе, никому их не навязывая и не требуя ни от кого эмоций ответных. Не прояви шесть лет назад Шунь инициативу, Чонин, наверное, до сих пор безответно любил бы его. А может, так было бы и лучше. Никогда бы не сошлись, а любовь со временем бы прошла. Хотя… Иногда Чанёлю казалось, что Чонин способен хранить в себе чувства неизменными целую вечность. Как его любовь к гонкам. И Чанёль не представлял, как тут быть Ханю. Потому что Чонин мог точно так же любить Ханя целую вечность, но никогда в этом не признаваться. Чтобы не показаться смешным. Вроде бы и забавно с одной стороны, но, в то же время, и грустно.

– Чонин, почему бы тебе не устроить ему боевое крещение? – поразмыслив немного, предложил Чанёль.

– Какое крещение? – растерялся Хань.

Чонин сначала хотел послать Чанёля к чёрту, но, к счастью, резко передумал и кивнул.

– Можно. На трассе навык точно пригодится. Но он непременно раздолбает машину.

– И не одну, – расплылся в довольной улыбке Чанёль. – Ну так что? Ноги в руки – и айда?

Чонин покосился на смятые чертежи, поворошил пальцами тёмные волосы, потом вновь кивнул.

– Айда. Хань, собирайся.

– Куда? – вытаращил глаза на них Хань.

– На грунт, дружище. Через пять минут в ангаре с челноками.

– Но разве мы не на болидах…

– Для болидов ты ещё маленький. Поиграешься в игрушки попроще. Бегом собираться, ждать не будем. Быстро-быстро! – Чанёль помахал рукой и скомандовал: – Ребёнок, шевели копытцами! Чонин, тебя это тоже касается, или в таком виде и почешешь?

– А чем тебя мой вид не устраивает? – немедленно “распушил хвост” Чонин.

– Ой, я тебя умоляю…

– Не поможет. Хань, долго стоять столбом будешь?

– А? Что? Я уже сейчас… две минуты!

– Что щас будет… – Чанёль довольно потёр руки, предвкушая отличное развлечение за чужой счёт.

========== Глава 23 ==========

Комментарий к Глава 23

Добрый день, котики *бета добросовестно тащит добавку*

Твой дом стал для тебя тюрьмой,

Для тех, кто в доме, ты чужой,

Ты был наивен и ждал перемен…

Ария – Герой асфальта

Глава 23

Хань торчал на горной круглой площадке и смотрел вниз с открытым ртом.

Площадка располагалась почти на самой вершине горы, а вниз убегала змеёй узкая дорога. Заканчивалась она как раз у подножия горы чистым пятачком. Хань невольно отступил от края, прикинув, что лететь вниз высоко и долго, а приземление точно мягким не будет – костей не соберёшь.

Чанёль захлопнул дверцу «ниссана» и довольно кивнул.

– Машинка на ходу, отлично подходит. Хань, ты как?

– Э… что? – слабым голосом отозвался Хань, плохо себе представляя, что Чанёль и Чонин себе там удумали.

– Тебе надо сесть в машину и спуститься с горы как можно быстрее, – пояснил Чонин, сунув большие пальцы за широкий ремень на поясе. – При этом нельзя помять и поцарапать машину. В общем, тебе надо чисто пройти весь путь от вершины к подножию за несколько минут. Желательно при этом не свалиться с дороги, потому что, как видишь, дорога горная. С одной стороны – скалы и выступы, с другой – обрыв, много «петель», поворотов, «балконов» и «трамплинов». Попытаешься? Или пока никак?

Снисходительная усмешка на полных губах заставила Ханя сжать кулаки и собраться с духом.

– Попробую.

– Отлично. – Чонин сверкнул довольной улыбкой и кивнул в сторону жёлтого «ниссана», проверенного Чанёлем минуту назад. – Вот машина, управлять умеешь?

– Естественно, – огрызнулся Хань и полез в салон. – Мне просто надо спуститься отсюда вниз? И только? В чём подвох?

– Угу. Просто сделать это быстро. Как будто это гонка. Чанёль, готовь таймер. Поглядим, на что способен наш маленький копытный друг.

Хань сердито пробормотал себе под нос пару ругательств и помянул фанатов недобрым словом. Фанаты часто размахивали флажками в зрительских комплексах во время гонок Формулы. На флажках красовались олени и подписи с переводом имени Ханя – «Олень, встречающий рассвет». Потом Тао обзывал Ханя оленем при Чонине, а до Чанёля, видимо, дошли слухи.

– Надеюсь, нам не придётся собирать рожки и ножки нашего маленького копытного друга у подножия горы, – немедленно заржал Чанёль.

– Собирать, скорее, придётся покрышки и прочие детали машины, потому что он её раздолбает, – вздохнул Чонин. – Хань, готов?

Хань захлопнул дверцу, провёл пальцами по рулю, тронул рычаг и осмотрел педали, вспоминая, как управлять традиционным наземным транспортом, относившимся к антикварному устаревшему классу.

Чонин подошёл к машине и заглянул в окно.

– Генератора тут нет, но есть кое-что общее с болидом. Пусть древность машины тебя не смущает. Думаю, когда ты доберёшься до подножия, то поймёшь, для чего это надо, и как это можно использовать в гонках. Просто спустись к подножию так быстро, как сможешь, и не свались при этом с дороги. Это всё. Теперь жди сигнала.

Чонин выпрямился и окликнул Чанёля, тот показал ему таймер и занялся настройкой. Чонин прошёл немного вперёд, остановился в паре шагов от капота и плавно развернулся лицом к машине.

Чанёль вскинул руку.

– Готовность, – тут же скомандовал Чонин, и Хань послушно завёл машину, накручивая обороты. – Внимание…

Хань вцепился в руль, не сводя напряжённого взгляда с Чонина. Тот плавно отступил в сторону и резко бросил:

– Пошёл!

Движок взревел, а потом Ханя вдавило в спинку сиденья. «Ниссан» рванул вперёд по узкой дороге, убегавшей вниз под уклоном. Хань широко улыбался от приятного чувства осязаемой скорости, когда гнал по прямой до первого поворота. И улыбаться он резко перестал, едва сообразил, что поворот излишне крут и… Он отчаянно пытался сбросить скорость и пройти поворот аккуратно, но долбанулся боком машины о крутой обрывистый склон. Тряхнуло неплохо.

Выругавшись сквозь зубы, Хань смахнул со лба капельки пота, осторожно выкатил обратно на дорогу и погнал дальше, чтобы вновь заработать свежую вмятину на боку «ниссана» на следующем повороте.

Чанёль закрыл глаза ладонью.

– Такая красивая была машинка, а до финиша доберётся в виде груды металлолома.

Чонин презрительно фыркнул.

– Тебе напомнить, в каком виде была твоя машина, когда ты первый раз проходил подобную трассу на Марсе?

– Не стоит. Мне до сих пор стыдно. Но я надеялся, что у этого копытного получится круче. Ну коль уж он такой талантливый.

– Чушь. Талант вовсе не значит, что он должен уметь дрифтовать от рождения. От таланта зависит лишь скорость его обучения. Если в самом деле талантлив, то научится дрифтовать быстрее, чем прочие. И я предупреждал, что он непременно разобьёт машину. Ничего, тут же в цехе и починят.

Чонин не погрешил против истины, поскольку у подножия горы располагалась и сама курортная станция, на которой все желающие могли обучаться дрифту как с помощью специальных программ, так и в реальных условиях.

– Думаешь, он в самом деле поймёт, зачем это нужно?

– А куда он денется? Главное, чтобы научился, а потом интуиция ему подскажет, как можно использовать обретённые навыки на трассах Формулы. Ого… – Чонин наблюдал за Ханем в бинокль.

– Чуть не сверзился, – подтвердил Чанёль. – Хорошо ещё, что тут ограждения литые. При всём желании он не свалится вниз. Хотя есть уникумы, у которых получалось перелетать через оградки бабочками.

– На себя намекаешь? – хмыкнул Чонин.

– Иди ты… О, заглох! Вылет засчитан?

– Забей. Ему надо добраться до подножия. Вот если не доберётся…

– Три минуты уже, а он и треть трассы не прошёл. Да если б посадили за руль Бэкхёна, он и то дрифтовал бы круче!

– Уймись. Он же в первый раз проходит её.

Хань тем временем яростно сражался с управлением и пытался понять, как ему проехать по этой чёртовой дороге так, чтобы уберечь машину и себя любимого от неприятных встрясок и повреждений. И ни черта не выходило – он считал боками «ниссана» все повороты и коварные изгибы дороги, несколько раз врубался в ограждение, а когда дополз-таки до площадки у подножия горы, из-под капота машины валили густые клубы дыма. К слову, дверца так пострадала, что Ханю пришлось вылезать из салона через окно.

Машину забрали ребята из технического персонала станции, после чего Ханя проводили к лифту, чтобы он смог подняться на площадку вверху и оказаться под насмешливыми взглядами двух пар глаз.

– Салага, – подытожил Чанёль, честно пытавшийся не ржать в голос от вида Ханя – тот напоминал побитую собаку.

– Весело, должно быть, тебе. Но ты бы лучше показал, как сам спустился бы, – огрызнулся расстроенный Хань.

– Ну… Можно и показать. Чонин, что скажешь?

– Ничего. Покажи, раз он так хочет. А потом покажем ему, как это выглядит по-настоящему.

– Лады. – Чанёль шустро кинулся к своему синему «ниссану», забрался внутрь и подождал, пока Чонин отдаст Ханю бинокль и таймер, после чего Чонин знакомо остановился перед машиной и приготовился дать отмашку.

– Не облажайся только, а то ты можешь иногда.

– Заткнись! – немедленно потребовал Чанёль, отличавшийся некоторой склонностью к суеверности.

– Пошёл!

Взрыкнув мотором, Чанёль погнал вниз. Под визг тормозов красиво прошёл первый поворот в управляемом заносе и почесал дальше. Серию из нескольких изгибов дороги он прошёл аккуратной дугой, оставив на дороге тёмный след от колёс.

– Что это? – выдохнул Хань.

– Прошёл «хлыстом». Красиво, да? Чанёль хорошо умеет пользоваться ручником, но это самый простой способ дрифта. Не волнуйся, он не повторит твои подвиги и ни разу не зацепит машиной ни одно из препятствий. Чтобы пройти эту трассу, надо комбинировать скорость и работу с тормозами при ведущей задней оси. Покрышки, конечно, летят только так, но этот стиль вождения рассчитан именно на скольжение по дороге. На поворотах надо скользить так, чтобы потери в скорости оставались минимальными, а машина пролетала так, чтобы не зацепиться ни за что, свободно. Управляемые заносы. Хотя я больше всего люблю дрифт на ледовых трассах. Это сложнее, чем на обычных. Интереснее.

– Скажи ещё, что ты король дрифта, – мрачно пробурчал Хань, не глядя на Чонина, потом вздрогнул, услышав тихий смех.

– Нет. Я хорошо дрифтую, но мне далеко до Императора. Король дрифта – Император. Я с ним гонял, когда был ребёнком. До сих пор ни разу так и не смог выиграть у Джунсу. То есть… у Его Величества.

– А в чём выигрывать удавалось? – с искренним интересом спросил Хань, любуясь улыбкой Чонина.

– На ипподроме. Конный спорт. – Чонин немного смущённо пожал плечами. – Ты не видел просто, но у меня в поместье разводят лошадей. Вообще мы давно этим занимаемся. Вся семья. Разводим лошадей. У меня в Пионовом Закате разводят две породы, которые я сам выбрал. Полесских дрыкгантов, которые считались вымершими ещё в двадцатом веке на Земле. Они не очень крупные, но такие… гм… полосатые. Как тигры. С густыми хвостами и гривами. У них ещё копыта интересные. Как бы тебе объяснить… Эти кони могут быстро мчаться по лесам и болотам. Что-то вроде арабских отборных, только в Европе, лесные. Впрочем, их всегда было мало. Мне они нравились, так что пришлось потратиться на генетические эксперименты, чтобы возродить породу.

– А вторая порода?

Чонин присел на край ограждения и вновь пожал плечами с тем же лёгким смущением.

– Монгольская игреневая. Когда мне было восемь, Император подарил мне из личной конюшни игреневого жеребца. Масть очень красивая. На мой взгляд.

Хань ничего не понимал в лошадях, потому слово «игреневый» тем более ничего ему не говорило. Чонин чуть смешался под его вопросительным взглядом, но сообразил, что тут к чему.

– Игреневый – это когда весь окрас красновато-рыжий, довольно светлого оттенка. Не оранжевый, конечно, но где-то возле. А навис… – Чонин осёкся, различив в лице Ханя изумление и непонимание, потом попытался объяснить проще: – Навис – это хвост и грива. Если на пальцах. Так вот, хвост и грива при этом светлые, часто – пепельно-серые или белые.

Хань нарисовал в воображении красного коня с белыми гривой и хвостом и подумал, что смотрится это в самом деле красиво. На всякий случай он решил не рисковать и не представлять Чонина верхом на игреневом коне. Мало ли… Хань мог и не выдержать. Лучше посмотреть на это в реальности.

– Покажешь?

– Быть может. Лошадей я держу в северной части архипелага. Не думал, что тебе будет интересно, иначе отвёз бы туда.

– Я просто не знал, что ты разводишь лошадей. Ты не говорил об этом. И как, тебе нравится?

Чонин фыркнул и сверкнул улыбкой, от которой у Ханя по-прежнему сердце замирало в груди.

– Мои предки с Чечжу. Потом, правда, перебрались на материк, но лошади – это у нас в крови.

– Лошади, болиды, машины, трассеры… Чем ещё ты умеешь управлять?

– Хань, у меня полный диплом Антаресийской Академии. Я могу управлять любыми видами транспорта, – расхохотался Чонин. – Разве у тебя в Альдебаранской Академии по-другому?

– Ну… Вообще-то, да. У нас транспорт делят на классы. Обычно больше пяти классов никто не берёт. А что?

– Ничего. Но Чанёль уже финишировал. Сейчас на подъёмнике поднимется, и мы прогоним ещё раз. Поедешь со мной и будешь смотреть не на меня, а на то, как я прохожу трассу, договорились? Потом попробуешь ещё раз пройти сам.

– Зачем? Это ведь просто наземные машины. Вряд ли…

– Нет, – покачал головой Чонин. – Это просто наземные машины, всё верно. Но речь не о них, а о стиле управления. Навык тебе пригодится – поверь мне на слово. А вот и Чанёль…

Синий «ниссан» бодро скатился с платформы и притормозил рядом с Ханем. Из окошка высунулся Чанёль с довольной улыбкой на пол-лица.

– Ну что? Я был крут? Хань, съел? Сможешь повторить? А побить мой рекорд? Слабо, да?

– Не издевайся над новичком – это нехорошо, – осадил Чанёля Чонин. – Сейчас я утру тебе нос.

– Ну да, ну да, мечтать не вредно. Только попробуй!

– Айда, – скомандовал Чонин Ханю и полез в зелёный «ниссан». – Выставляй таймер заново. Отмашку тоже ты дашь.

Синий и зелёный автомобили замерли у края площадки, тихо урча работающими движками. Хань добросовестно выставил таймер и звонко крикнул:

– Готовность!.. вперёд!

Оба «ниссана» покатили вниз на отличной скорости. Крутой поворот прошёл первым Чанёль, а Чонин держался за ним. Хань честно пытался уследить за быстро мелькающими смуглыми ладонями Чонина, работой с рулём и тем, как стремительно Чонин убирал и вновь возвращал ступни на педали. И отметил, что после разгона Чонин сразу поставил ручник в среднее положение и больше его не трогал.

– Это моя машина, – коротко пояснил Чонин. – Ручник не в стандарте. Обычно ставлю контроль и больше к ручнику не возвращаюсь. Не мой стиль. Джунсу меня за это постоянно ругает, так что имей в виду – так делать не стоит. Хотя иногда и можно…

– А Чанёль?

– Он всегда пользуется ручником. Я уже говорил – это самый простой способ. Работать с тормозами сложнее, но мне так больше нравится. Теперь помолчи…

Чонин сосредоточенно нарастил скорость, резко вывернул руль и заставил машину пойти чуть ли не боком, аккуратно вписываясь в поворот и разворачиваясь носом к носу Чанёля. На этом Чонин не остановился – довернул машину до того, чтобы сделать полный оборот, и в следующий миг Чанёль любовался на задний бампер их тачки.

– Как ты… ты сделал полный оборот! Круг нарисовал!

– И что? Зато это был красивый обгон.

– Но как у тебя это получилось?

Чонин слабо улыбнулся.

– Я люблю сложности. Если выдерживать баланс, это можно сделать. Ты знаешь, я быстро считаю.

– Ты просто псих, – подытожил поражённый Хань и с сожалением подумал о том, что больше пялился на дорогу во время обгона, чем на Чонина. Если бы пялился на Чонина, то, возможно, понял бы, как Чонин провернул этот трюк.

– Если угодно. Могу и психом побыть. Хочешь, чтобы я вёл с закрытыми глазами?

– Нет, спасибо. Мне и так пока хватает.

– Ещё и задним ходом можно…

– Но не нужно. Я и так тебе верю.

Верил не зря, потому что к финишу Чонин пришёл первым, а потом Хань добросовестно раздолбал вторую машину. После они ужинали в отеле на станции под забавное ворчание Чанёля, который считал результат гонки «случайностью чистой воды».

Номер на ночь, разумеется, Чонин взял на двоих. Хань тихо лежал под одеялом и жмурился, чувствуя на шее горячее дыхание. Ничего не было, но Хань и не настаивал – понимал, что Чонину приходилось заниматься тренировками и самому, и с новой командой, да ещё и тратить время и силы на разработки Чанёля и на Ханя, хотя, по сути, Чонин вовсе не обязан тратить время и силы на гонщика из чужой команды. Этого и так много.

Но кое-что Ханя беспокоило по-прежнему, поэтому он едва слышно спросил:

– Тебя не смущает, что я бета?

– А должно? – Чонин сонно уткнулся носом ему в шею и вздохнул.

– Ну… В норме альфы обычно хотят детей, а я из «непроизводящих»… ну и…

– А тебя не смущает, что я альфа с разбитой истинной парой? Если верить чужим словам, то я…

– Не смущает, – торопливо отозвался Хань, завозился в объятиях Чонина и повернулся к нему, спрятал лицо на груди и тоже вздохнул. – Меня, скорее, смущает всё, что между нами происходит. Я не ожидал, что это будет так…

– Как?

– Сильно… Не знаю. Просто не могу не думать о том, что с омегой тебе было бы проще.

– Не было бы. Как показала практика, омеге меня не понять. И не понять, почему я не могу уйти с трассы. А ты… ты можешь гонять по трассе так же, как и я. Это не значит, что тебе легко во всём разобраться. Но… надежда остаётся.

– Значит, пока я не понимаю? – с обидой в голосе уточнил Хань.

– Прости. Нет. Не понимаешь. Не понимаешь, что победа на трассе – это именно победа на трассе, а к прочему она не имеет отношения. Хотя, наверное, я сам виноват. Брякнул тогда про ставку, ну и…

– Это вроде того, что твоя победа на трассе позволяет тебе трахать меня в любое время, когда тебе возжелается?

Чонин отстранился и сел на кровати, отвернулся, едва заметно передёрнув плечами.

– Я точно думал не об этом. Хотя теперь всё равно не могу запретить тебе думать в таком духе. Если для тебя всё выглядело именно так…

– Я знаю… – Хань тоже сел и прижался щекой к спине Чонина. – Звучит паршиво, конечно, но я никогда не говорил, что мне не нравится мысль о том, что ты хочешь меня трахать. Если ты понимаешь, о чём я. И нет, я не пытаюсь всё свести только к этому. Я всего лишь говорю о том, что мне нравится наша близость. Нравится во всех отношениях. Я… хочу тебя. Вопреки всему. Сам не знаю, почему… И это важно для меня. Важно даже после того, что мне сказал Шунь.

– Он что-то тебе сказал? – Под щекой Ханя заметно напряглись мышцы на спине Чонина.

– Всего лишь о традициях Империи. О запретах, которые связаны с твоим положением. Хотя я не думал об этом. Я ведь просто бета, так что существенно ограничен даже в мечтах. Это не значит, что мне не хотелось бы… но я знаю своё место. Наверное, я больше не смогу заговорить об этом, зато ты будешь знать, что…

Чонин свалил его на простыни, прижал к себе и закутал их обоих в одеяло.

– Имеет значение лишь то, что ты гоняешь по трассе. Больше ничего. Теперь просто спи.

– Ты злишься?

– Нет. Засыпай, – твёрдо велел Чонин, тронул его губы своими, невесомо коснулся кончиком языка уголка рта и уткнулся носом Ханю в макушку. – Засыпай.

Хань послушно закрыл глаза, прижался к Чонину плотнее и позволил едва слышному размеренному дыханию и жару тела Чонина убаюкать себя.

Ему снились игреневые кони и кони тигрового окраса. Целый табун, мчавшийся по зелёной долине. И лохматый смуглый мальчик, крепко сжимавший в руках поводья и мечтавший о скорости.

Странно, потому что Хань раньше видел лошадей только на картинках и видео. Живьём – никогда. Но сон был хорошим, тёплым.

И грустным.

А потом Хань помогал мальчику слезть с коня. Прижимал к себе горячее тельце и вдыхал запах сочной травы, исходивший от спутанных тёмных волос. Детское лицо казалось непривычно серьёзным и сосредоточенным. Одиноким. Поэтому Хань невольно тронул смуглый лоб губами и шепнул:

– Я всё равно буду любить тебя…

Мальчик улыбнулся ему немного напряжённо и робко.

– Научить тебя? – Он выскользнул из рук Ханя и потянул к лошадям. – Сахар – это ерунда, а вот яблоко – другое дело. Они любят яблоки. Надо взять половинку. Ещё они умеют разговаривать, знаешь? Сейчас покажу. Идём же!..

Хань сам не понял, почему опустился на колени и прижал мальчика к себе – так крепко, словно надеялся тем самым уменьшить боль в собственной груди. Гладил мальчика по непослушным волосам и отчаянно пытался унять струившиеся по щекам слёзы, но не мог.

Просто не получалось.

========== Глава 24 ==========

Комментарий к Глава 24

Добрый день, котики :)

Спасибо за ожидание – бета снова тащит продолжение и желает вам замечательного воскресения ;)

С белым пером в волосах, словно языческий бог,

Ты прыгнул в небо – в гремящий грозами поток!

Улететь бы птицей прочь от проклятой земли,

С небом чистым слиться – вот о чём мечтаешь ты!

Беги, беги за солнцем, сбивая ноги в кровь.

Беги, беги, не бойся играть с судьбою вновь и вновь.

Лети, лети за солнцем – к безумству высоты,

Лети, лети за солнцем – так можешь сделать только ты…

Ария – Беги за солнцем

Глава 24

После победы на трассе Вега Чонин получил внезапное тайное приглашение в резиденцию антаресийского посольства в системе Орион, где планировали провести шестую гонку сезона.

Пока что итоговая таблица выглядела пёстро в командном отношении. По две победы было у Трансформер и Три Сотни, но всего одна победа у Эльдорадо. В таблице гонщиков лидировал Чонин с тремя золотыми победами – одна за Трансформер и две за Три Сотни, у Ханя и Чанёля пока было по одной золотой победе.

Вокруг Формулы немедленно поднялся ажиотаж, поскольку никто не брался предсказать наверняка итоги текущего сезона. При таких таблицах результат мог быть любым, даже самым невероятным при оставшихся пяти гонках. И после второй победы Чонина за Три Сотни многие перестали сбрасывать Солар со счетов. Компания получила новые контракты в приличном количестве и претендовала на то, чтобы потеснить на рынке Нитро и Фокус. Впрочем, акции Фокус заметно упали после возвращения на трассу Чонина – компании тут же припомнили взрыв двигателя по небрежности конструкторов и тестеров.

Приглашение Чонин получил на второй день пребывания в Орион. Радости по этому поводу он не испытывал, хоть и понимал, кто именно приглашал его, и предполагал, по каким причинам и зачем.

За двенадцать лет многое изменилось. И если до пятнадцатилетнего возраста Чонин спокойно мог говорить Джунсу «ты» и называть просто по имени, то после… Детям дозволено больше, чем взрослым, а в пятнадцать Чонин перестал быть ребёнком по законам Антарес.

Впрочем, Чонина до сих пор озадачивал вопрос о детстве. Когда его спрашивали, было ли его детство счастливым, он терялся и не знал, что ответить. В семье его любили, но это не помешало ему завести собаку. А потом – годы спустя – Бэкхён сказал ему, что собак заводят обычно те люди, которые чувствуют себя обделёнными преданностью и любовью. Вот те, у кого избыток любви, заводят кошек, чтобы обрушить на них нерастраченные запасы любви и заботы. К кошкам Чонин был равнодушен. Он сам многим напоминал пантеру, красовавшуюся на его личном гербе. Зато собаки его очаровывали безграничной преданностью, искренней любовью к хозяину и желанием быть настолько близко, чтобы вылизывать лицо, радостно и восторженно скулить, счастливо махать хвостом и проситься в постель.

Быть может, Чонин потому и любил именно те две породы лошадей, которых разводил в Пионовом Закате. Монгольские кони и дрыкганты по характеру походили на собак – те же преданность и безграничная любовь к хозяину.

Так вот, в семье Чонина любили, но он не помнил, чтобы хоть кто-то с ним возился больше обычного, чаще всего его просто предоставляли самому себе. А когда ему стукнуло девять, его отправили в императорский лицей, где друзей у него не было. Поначалу он думал, что они есть, а потом случайно подслушал одноклассников. Узнал, что все его достижения и успехи не больше, чем дань его высокому происхождению и родству с Императором, что сам по себе он ничего собой не представляет, что его высокомерие выглядит жалким и смешным, хотя Чонин не помнил, чтобы был когда-нибудь высокомерным или даже надменным. Замкнутым и скрытным был, конечно, как и довольно нелюдимым, потому что не привык к людям. Больше всего времени он проводил с собаками и в конюшне, но говорить с животными – это совсем не так, как с людьми.

Злые слёзы ночью в подушку после этого случились лишь раз. По большому счёту, Чонин тогда просто выплеснул разочарование и решил, что ну его к чёрту. Если он никому не нужен, то никто не нужен и ему. Чонин больше никому из одноклассников не доверял, держал дистанцию, ударился в высокомерие, раз уж его всё равно в этом обвиняли заочно, и всегда играл предельно честно. Терпение и труд всё перетрут, как любил говорить Джунсу. Вот и Чонин с помощью терпения и труда смог изменить мнение о себе пусть не в глазах всех поголовно, но многих.

Отдушинами в это время для него были лишь встречи с Императором, когда возраст Чонина позволял ему забывать о церемониях и формальностях, а Джунсу светло и искренне хохотал над его историями и позволял почувствовать их дружбу.