Текст книги "Симпатика (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
– Захотелось острых ощущений накануне выпускного проекта? ― сунув пальцы за ремень джинсов, поинтересовался Хэнк. За его спиной переминались с ноги на ногу прихвостни ― два европейца то ли из Франции, то ли из Британии.
– Вряд ли это твоё дело, ― буркнул Хань, отпустив плечи Кая и постаравшись заслонить его собой. Хань чуял неприятности и меньше всего хотел, чтобы они зацепили Кая, который не понимал, что происходит. Хэнк не раз провоцировал разборки в Академии, за что его наказывали, но, видно, плохо наказывали, потому что он не унимался. Честно говоря, Хань от души надеялся, что Хэнка рано или поздно отчислят, но ошибся. Компания, которую представлял Хэнк, исправно платила за обучение и вносила залоги и штрафные выплаты, а Хэнк не переступал определённые границы, поэтому его продолжали терпеть.
Сейчас в просторном коридоре остались лишь Хэнк с прихвостнями и Хань с Каем, все прочие ушли вперёд, откуда время от времени доносились дружные перепуганные вопли. Из-за поворота выглянул Бэкхён, оценил ситуацию и кинулся к Ханю. Три на три.
– Вали по своим делам, ― посоветовал Бэкхён Хэнку, остановившись рядом с Ханем.
– Вали сам, мелкота, ― хмыкнул Хэнк. ― Я тут не с тобой беседую, а с китаёзой.
Он сделал два шага и замер напротив Ханя.
– Или тебе страшно одному ходить, бедняжка?
– Ты, я вижу, сам не любишь страдать от одиночества, ― криво улыбнулся Хань и резким движением подбородка указал в сторону прихвостней Хэнка. ― Боишься потеряться или чувствуешь себя без них ущербным?
– Хочешь ещё один шрам на морду получить?
– При условии, что он тебе обойдётся так же дорого… Почему бы и нет? ― развеселился Хань. Он точно знал, что в драке победит, не в первый раз. Но раньше драки проходили на равных, а сейчас за спиной Ханя стоял Кай. И чёрт его знает, как поведёт себя Кай в такой ситуации. И это ведь третий день его жизни всего лишь. Меньше всего Хань хотел познакомить Кая с дурными сторонами жизни на столь раннем периоде. В идеале ― не хотел вовсе. Никогда. Но в жизни редко получается всё так, как хочется.
Хэнк, взбешённый ироничным замечанием, вскинул руки и нацелился кулаком Ханю в глаз. Хань привычно выставил блок, но напрасно. Запястье Хэнка оплели смуглые пальцы, рывок вниз и вперёд ― и через миг Хэнк стоял на коленях и вопил от боли в плече и спине. Кай легко удерживал заломленную за спину руку Хэнка и упирался коленом ему в спину, между лопаток. Едва прихвостни сделали шаг вперёд, как Кай сильнее надавил коленом, заставив Хэнка заорать громче.
– Ещё шаг ― и мы проверим, что сломается раньше: позвоночник или рука, ― невозмутимо сообщил он прихвостням, выждал минуту и, оттолкнув Хэнка, коротко ударил ребром ладони по загривку. Тот безвольно растянулся на полу. ― Похоже, ему нужна помощь.
Бэкхён шустро ухватил Ханя и Кая и поволок к выходу, пока прихвостни крутились над Хэнком и пытались привести его в чувство.
– Круто, ― восхищённо выдал он, едва они выбрались из дома ужасов.
– Неужели? ― мрачно уточнил Хань и покосился на Кая. Тот немного растерянно разглядывал собственные руки и сосредоточенно хмурился, будто пытался что-то вспомнить. ― Кай?
– Я… Всё хорошо, ― пробормотал Кай. Похоже, оклик Ханя сбил его с какой-то мысли, и Хань был несказанно этому рад. Он не хотел, чтобы Кай что-то вспомнил. Что-то из жизни своего оригинала. ― Сейчас вернусь.
Хань и Бэкхён проводили Кая озадаченными взглядами, когда он направился к двери туалета.
– Точно всё хорошо? ― быстро спросил Хань.
Кай помедлил, сжал пальцами своё левое плечо, потёр и кивнул.
– Да. Просто странное ощущение.
– Тебе больно? ― заволновался Хань.
– Нет. Сейчас вернусь.
Бэкхён вопросительно пялился на закрывшуюся дверь несколько секунд, потом повернулся к Ханю.
– Ничего не хочешь объяснить?
– Нет.
– Ладно, подожди тут. ― И Бэкхён последовал за Каем.
Хань ждал их у выхода и ходил перед крыльцом кругами. Минсок и Чондэ вывалились из дома ужасов и потребовали объяснений. Хань как раз успел всё рассказать, когда Кай и Бэкхён соизволили всё же появиться. Кай выглядел вполне обычно, а вот Бэкхён хмурился.
– Что?
– Ничего.
– Тогда почему такой вид?
– Потому что. Он что-то скрывает.
– С чего ты взял? Ему было плохо?
– Нет. Я не знаю, что с ним было ― он ни черта не сказал. Но что-то не так. Хён, нужно заскочить в лабораторию и сделать несколько основных анализов.
– Хорошо, но что было-то? ― заволновался ещё сильнее Хань.
– Не знаю. Он просто стоял перед зеркалом и не шевелился.
– А ты спросил…
– Он ничего не сказал, говорю же. Твердил, что всё хорошо ― и только. Но что-то не так, точно тебе говорю. Как думаешь, при улучшенной способности к обучению, нагрузка на мозг может усилиться критично?
– По идее, так быть не должно. Это ведь не нечто запредельное. Да и процесс управляемый. И Кай отдыхает, как и все. Всё в пределах разумного.
– Ясно, но надо осмотреть его всё равно. И для душевного спокойствия, и по расписанию для проекта. Сходим перекусить и забежим в лабораторию, идёт?
Хань кивнул и оглянулся, заслышав удивлённое восклицание Чондэ. Чондэ, Минсок и Кай торчали у круглой площадки, где под горячую музыку парень и девушка в ярких костюмах танцевали фламенко. Видимо, Минсок и Чондэ хотели двигаться дальше, но Кай их притормозил. Он во все глаза пялился на парочку, вцепившись руками в ажурную ограду площадки.
– Не знал, что он любит смотреть на танцы, ― фыркнул Бэкхён.
– Я тоже…
Они подошли поближе, но Кай и ухом не повёл ― всё так же смотрел на танец.
– Любишь танцевать?
– Не знаю.
– Помнишь что-нибудь?
– Ничего.
– Ты раньше сам танцевал?
Кай закусил губу и напряжённо свёл брови, потом помотал головой.
– Никогда.
– Ты уверен? ― Хань тронул его за плечо.
– Да, уверен. Никогда не танцевал… Почему?
– То есть, ты хочешь танцевать? Просто так? ― вмешался Бэкхён.
Кай оглянулся и просиял радостной улыбкой.
– А можно? Очень хочу. Кажется, у меня кровь горит, когда слышу музыку. Трудно…
– Трудно что? ― влез Хань.
– Трудно сопротивляться. Хочется гореть, как кровь. ― Кай внезапно поймал Ханя за руку и прижал его ладонь к своей груди. Тихо повторил: ― Кровь горит.
Хань сначала хотел отдёрнуть руку, но передумал, ощутив под ладонью быстрые удары сердца. Присмотревшись, различил, что у Кая расширены зрачки. Убедился, что и другие признаки симпатики налицо. Похоже, музыка и танец почему-то стали для Кая весомым раздражителем, хотя он утверждал, что никогда не танцевал. Если это правда, то в данном случае симпатика не была прямой, как в случае с оружием. Навык владения стрелковым оружием явно остался от оригинала, а вот непреодолимое желание танцевать, вероятно, что-то компенсировало. Но что?
– Я дам тебе обучающие программы, когда придём домой. Сам выберешь всё, что понравится, ― пообещал Хань. ― Теперь идём, надо заглянуть в лабораторию.
– Только еды купим, ― веско напомнил Бэкхён. ― Я голодный!
– Ты всегда голодный и соня вдобавок, ― возмутился Чондэ.
– А сам-то?
– А что я? Я ничего…
– Уж конечно!
– Да вы бы все молчали, ― тихо пробормотал Минсок, взяв курс на небольшой ресторанчик. ― Кто-нибудь, возьмите уже этих медведей у меня.
Чондэ ухватил панду, Бэкхён ― мишку, а Кай требовательно протянул руку за статуэткой оленя и сунул её Ханю.
– Мне?
– Тебе.
– Э… Спасибо, ― немного неловко поблагодарил Хань, но оленя взял.
– Хочешь что-то другое?
Хань покосился на жёлтого плюшевого медвежонка и вздохнул. Кай немедленно отобрал медвежонка у возмущённого до глубины души Бэкхёна и вручил Ханю.
– Эй…
– В другой раз выиграю то, что захочешь, ― дал обещание Бэкхёну Кай. ― Хань грустный, ему нужнее.
– Нет, ты слышал? Хён, ты, выходит, грустный, а я ― нет? Я тоже хочу мишку!
– Детский сад какой-то, ― обречённо отметил Минсок. ― Купить тебе ещё мороженое?
– Я мишку хочу, а не мороженое, ― зарычал на него Бэкхён. ― Хён, ну отдай мишку, а?
– Нет уж! ― Хань крепче обхватил несчастного медвежонка руками.
– Тогда оленя отдай.
– Зачем тебе олень? Даже не мечтай.
– Жадина.
– Уймитесь, дети, игрушек всем хватит, ― расхохотался Чондэ и великодушно протянул Бэкхёну огромную пушистую панду. ― Держи.
– Ух ты… ― Бэкхён уткнулся носом в мех панды и радостно заулыбался.
– Ну точно ребёнок, ― покачал головой Минсок. ― Тебе сколько лет, горе?
– Не твоё дело, хён. Я давно мечтал что-нибудь выиграть в тире. Наконец-то.
– Ну, выиграл не ты, а Кай, но так и быть, забирай панду, раз тебе невтерпёж. Кай, ты точно сам ничего не хочешь?
– Хочу, чтобы Хань улыбался, ― отрезал Кай и отвернулся к висящему на стенде меню. ― А вот это можно?
– Что? А… Кто ещё хочет курочку? ― Минсок полез за бумажником в карман.
– Всем бери, ― махнул рукой Чондэ и подмигнул Ханю, пытавшемуся прийти в себя после недавних слов Кая.
В лабораторию они ввалились со смехом и сразу же уложили Кая на койку, заставив его снять футболку.
– Пять общих анализов, ― скомандовал Хань, взглянув на монитор своего компьютера. Минсок деловито прилепил к коже Кая датчики, а Бэкхён вооружился приборами для взятия проб. Кай взирал на всю эту суету с философским спокойствием. И когда его отпустили, отлепив датчики, он прихватил футболку и ушёл умываться в туалет.
– Что у тебя? ― спросил Минсок у Бэкхёна и пристроился за его спиной, чтобы видеть данные на мониторе.
– Всё в норме. Геном стабилен. Не вижу никаких отклонений, ― слегка озадаченно доложил Бэкхён. ― Моделирование в порядке. Вот… Хён?
– У меня тоже всё в порядке, ― отозвался Хань. ― Прекрасные показатели.
– Значит, всё путём? ― хмыкнул Чондэ. ― И мы можем наконец перекусить?
– Похоже на то. А где Кай? ― Хань выглянул из-за монитора и осмотрелся.
– Всё ещё там, ― Бэкхён указал на серую дверь в дальнем конце склада, ― сходишь за ним?
– Ага. Стол готовьте.
Хань поднялся со стула, потянулся и лениво двинулся к двери. Зашёл внутрь и огляделся. Кая он нашёл возле раковины, тот сидел на полу, привалившись спиной к стене. Ханю он показался побледневшим и напряжённым. Хань обеспокоенно опустился на колени, тронул за плечо.
– Кай?
Кай медленно наклонил голову и прижался лбом к его груди.
– Кай? Что-то не так? Тебе плохо?
– Нет, ― глухо, но твёрдо. ― Мне странно.
– Что случилось?
– Ничего… Жарко.
Хань осторожно прикоснулся пальцами к вискам Кая, смахнул капельки пота, потом тронул шею и убедился, что пульс учащённый. Опять симпатика? Похоже на то.
– Чего тебе хочется? О чём ты думаешь? Что-то вспомнил? ― торопливо засыпал Кая вопросами Хань.
– Я не… Ничего, просто…
– Ну же! Что ты вспомнил? ― Хань безотчётно погладил его по голове. Кай тут же отстранился, окинул его каким-то диким взглядом, а потом резко притянул к себе.
Ханя никогда в жизни не целовали вот так ― глубоко, чувственно, сладко, словно наслаждаясь каждым мигом. Он вообще растерялся как от неожиданности, так и потому, что его целовал человек, которого он создал собственными руками. Почти что его собственное дитя. Он видел, как Кай превратился из эмбриона в себя нынешнего, воплотил собой грандиозную идею… И сейчас собственное творение Ханя желало не просто его целовать, а большего.
Когда его губы оставили в покое, Хань немного пришёл в себя и с силой оттолкнул Кая. Тот чуть поморщился от боли, ударившись затылком о стену, и посмотрел на Ханя с искренним недоумением. Потом протянул руку, словно хотел прикоснуться к щеке Ханя.
– Хань…
Хань отшвырнул его руку, вскочил на ноги и убрался прочь. Постарался выглядеть обычно, оказавшись перед остальными ребятами, но губы горели. И не только губы. Ему казалось, что он вообще весь горит ― внутри. Пылает, как факел. И это всем видно ― с любого расстояния.
– Хён, твоя порция. А где Кай?
Кай вышел следом за Ханем, но выглядел немного потерянным и отрешённым. И он двинулся к углу с ящиками.
– Кай, ты куда?
Бэкхён ответа не дождался и толкнул Ханя плечом.
– Эй…
– Всё нормально. Ешьте уже. Он поест чуть позже.
Пока они сидели за столом, Кай чем-то шуршал в углу, но они могли созерцать лишь его спину. После Кай притих, исчезнув из вида.
– Нет, я так не могу, ― через несколько минут заявил Чондэ, поднялся из-за стола и прогулялся в угол. Спустя ещё минуту он позвал напряжённым голосом: ― Бэкхён?
В угол сунулись сразу все и с недоумением уставились на сидящего на полу Кая. Однако Чондэ смотрел не на Кая, а на штуку, что стояла перед ним.
– Что это? ― тихо спросил Минсок.
– Судя по таймеру, бомба, ― задумчиво ответил Бэкхён. ― Кажется, Кай собрал её из подручных средств.
– Настоящая? ― шёпотом уточнил Чондэ.
– Если верить моей интуиции, то вполне настоящая. Из винтовки он стрелял тоже по-настоящему.
– Из чего он… Как?
– В армии такому учат, а у нас тут дофига химических компонентов и деталей. Хён, у меня есть вопросы к тебе. Их очень много, ― мрачно подытожил Бэкхён. ― И, хён, что ты ему сделал?
Бэкхён сел на пол рядом с Каем, обнял его и притянул к себе, медленно гладил по голове и тихонько говорил, что Хань не такой уж и вредный, каким кажется.
– Ты можешь взять его к себе сегодня? ― поинтересовался Хань, стараясь не смотреть на всех сразу. На самом деле он не хотел упускать Кая из вида, но и быть рядом прямо сейчас…
– Ни черта! ― отрезал Бэкхён. ― Его дом у тебя. Ты дал слово, помнишь? Мне наплевать, что тут у вас происходит, но ты обещал. Будь добр, хён, держи своё слово, хорошо?
– Ты просто ничего не знаешь! ― вскипел Хань.
– Ну так расскажи всем нам, а? Что тебе мешает? Испортить настроение этому ребёнку ты не постеснялся, да? А объяснить всем нам, что происходит, тебе слабо?
– Иди к чёрту! Отлично, он останется у меня. Прекрасно.
Хань круто развернулся и убрался в туалет. Пустил воду в раковину и пару раз плеснул себе в лицо. Чёрт, как паршиво-то… Жить с тем, у кого есть виды на него… И во что это выльется, никто не знает.
– Хён, что происходит? ― Бэкхён притворил дверь и скрестил руки на груди. ― Что ты ему сказал и почему? Разве ты не видишь, что ему плохо? И плохо из-за тебя. Он ведь тебя любит, хён, и это заметно. И каким бы взрослым и талантливым он ни казался, но он всего три дня живёт на этом свете. Ты ведь понимаешь, что с ним нужно обращаться очень осторожно и внимательно.
– Понимаю. Но он меня поцеловал. Что ты сам сделал бы в такой ситуации?
– Э… Поцеловал? ― Бэкхён привалился спиной к двери. ― В щёчку?
– Да если бы…
– Э… Хм… Правда?
– По-твоему, я стал бы так глупо шутить?
– Он просто так это сделал?
– Я откуда знаю? Когда мы рядом, у него обычно симпатика…
– Погоди! ― Бэкхён замахал руками и оттолкнулся от двери. ― Ты хочешь сказать, у него подсознательная реакция на тебя? Или просто влечение?
– Да не знаю я! Но он постоянно лезет ко мне. В кровать ― в том числе.
– Тогда тебе нужно что-то с этим делать. И точно не то, что ты сделал недавно. Кстати, а что ты сделал?
– Просто оттолкнул его.
– Хён, иногда ты такой идиот, что я поражаюсь твоей гениальности.
– Что? ― Хань иногда переставал понимать корейский Бэкхёна. Вот как сейчас.
– Ничего. Но ты не можешь его отталкивать. Ты его создал. И ты для него ― всё. У него нет никого, у него есть только ты. Он ни черта не знает о жизни, о мире вокруг. Он знает только тебя. И если он тебя любит ― это нормально. В его случае.
– Даже если он меня любит до такой степени?
– До любой. Для него это естественно. И если это приобрело такую форму, и ты сам сказал про симпатику… ― Бэкхён задумался на миг и потёр переносицу. ― Если учитывать всё это, то ему необходимо именно это. И именно в такой форме. Мы сами стёрли его воспоминания, удалили при моделировании ― ты так хотел. И ты прекрасно знал, что полное и бесследное удаление невозможно. Помнишь, что ты мне говорил тогда?
– Что мы должны быть готовы ко всему, ― убито подсказал Хань.
– Именно. Хён, я не понимаю, на что ты тогда жалуешься. И не понимаю, почему ты сваливаешь вину именно на Кая. Даже если бы мы не вмешивались в его память и геном, ты всё равно виноват больше всех.
– Почему я?
– Потому что без тебя Кая не было бы. Если б его не было, никто бы тебя не любил и не лез к тебе с поцелуями. Но Кай есть. И это твоя вина, твоя идея, твой проект. Как ты собираешься его защищать, если не готов к последствиям вообще?
– И что ты предлагаешь?
– Предлагаю тебе принять его чувства в той степени, в какой ты вообще на это способен. Но не смей его отталкивать, осуждать или обвинять хоть в чём-то. Ты в ответе за того, кого создал. Хён, советую тебе не забывать об этом. И ведь я говорил тебе не раз и не два об этической стороне дела. Сейчас ты далёк от этики и ведёшь себя точно не так, как положено создателю и творцу, знаешь ли.
– Но…
– Хён, подумай об этом сейчас как следует, а потом вернись к нам и сделай что-нибудь такое, чтобы твой ребёнок перестал чувствовать себя несчастным и нелюбимым. Потому что он именно твоё дитя. И сейчас это дитя не может понять, почему ты с ним так обошёлся. Нельзя так, хён. Просто нельзя. Его существование на твоей совести. И он хочет тебя любить, а не кого-то ещё.
– Потому что…
– Хён, перестань. Чувства людей давным-давно признаны свободными, или ты вроде Хэнка? Типа осуждаешь всё, что не есть распространённый стереотип? Знаешь, если ты не представляешь, с чего начать, могу тебя познакомить с одним геем, он на втором курсе у нас учится, китаец, кстати, и подрабатывает в секс-шопе. Убьёшь двух зайцев одним выстрелом.
– О Господи! Ты с ума сошёл?
– Ничуть. Просто предложил помощь. Ты хотя бы мог поговорить с этим парнем и прикинуть, что тебе делать. Я же не предлагаю тебе менять ориентацию или делать ещё что-то подобное, но хоть что-то и как-то тебе делать надо. Тот парень, о котором я сказал, мог бы подсказать тебе что-нибудь. Ладно, думай сам, но через пять минут ты должен отсюда выйти и успокоить ребёнка. И мне наплевать, как ты это сделаешь.
– С каких пор ты ставишь мне условия?
– С тех самых, когда мы обсудили условия проекта. Имею право. Ты сам это признал. Пять минут, хён, ― непреклонно повторил Бэкхён и оставил Ханя одного.
Хань вновь плеснул водой в лицо и уставился на своё отражение в зеркале. Бэкхён прав, потому что Кай ― его проект. И этот проект ― живой человек, поэтому считаться с чувствами и желаниями Кая Хань обязан. Хоть как-то. Потому что Хань создал Кая не забавы ради, а для того, чтобы помочь многим людям. И для начала ему следовало помочь хотя бы только Каю. Но почему, чёрт возьми, дело приняло именно такой оборот? Хань находил Кая очень красивым, но считал его именно творением, очень красивым творением, своим ребёнком, а не объектом сексуального интереса. Как же так вышло, что Кай считал иначе? И почему, чёрт возьми, Кай испытывал именно такие чувства и именно к Ханю? Почему не по-другому? Почему Кай не мог просто считать Ханя своим отцом? Будь всё вот так, всем стало бы намного лучше.
И Хань не мог отпустить Кая, но и оставить всё как есть тоже не мог. Воистину непростая задача.
Внезапно дверь с шумом распахнулась. Чондэ взволнованно обшарил взглядом помещение и помрачнел.
– Хён, Кай пропал, ― быстро сказал он. ― Отвернулись буквально на минуту, а он исчез. Радует хотя бы то, что бомбу с собой не взял. Минсок унёс её, чтобы выбросить в море.
– Как пропал? ― медленно спросил Хань, перестав соображать связно.
– А вот так. Нет его. Мы облазили лабораторию и вокруг. Не нашли. Хён, надо его найти, он же город не знает совсем. И денег у него нет.
Хань вылетел из туалета и столкнулся с обеспокоенным Бэкхёном.
– Хён, ты ищи здесь, на портовых складах и в доках, я поеду в парк аттракционов, а Чондэ и Минсок-хён проверят трамвайные линии и те места, где мы были.
========== 9 ==========
◄ 9 ►
Солнце неторопливо прикоснулось ярким боком к дальней линии, где небо и море встречались друг с другом. У этой линии было красивое название ― “горизонт”. Казалось, что раскалённому солнечному диску полагалось громко зашипеть, когда он погружался в воду. Кай знал, что земля круглая, а горизонт ― абстрактная величина, но он всё равно ждал шипения и бурления. Однако солнце продолжало опускаться, скрываясь из вида, совершенно бесшумно.
Он лежал на мягких волнах на спине, запрокинув голову, и наблюдал, как солнце уходит, видел всё наоборот, вверх ногами. Размеренно и глубоко дышал, едва двигая руками и ногами, чтобы удерживаться на водной глади. И не чувствовал левую половину тела. На этот раз ― левую. Иногда он не чувствовал правую. Такие ощущения случались время от времени. Странно, что все конечности его слушались безупречно, просто часть из них казалась то ли онемевшей, то ли фантомной. А иногда ему казалось, что сердце замирало надолго, переставало биться. Или он не мог сделать вдох. Или выдох. Или же он ощущал вкус крови во рту.
Чтобы всё вернулось в норму, достаточно было прикоснуться к Ханю. Тогда непонятные туманные мысли пропадали, а тело вновь слушалось и ощущалось цельным. Хотя по-прежнему всё оставалось неправильным.
Кай много читал. И чем больше он читал и узнавал, тем отчётливее понимал, что с ним что-то не так. Он не помнил детства, не помнил тех, кого ему следовало называть родителями, не помнил школу… Он вообще ничего не помнил, только голос Ханя и самого Ханя. Хань стал первым, чьё лицо осталось в памяти Кая чётким и ярким образом.
Хань задавал вопросы и считал, что Кай должен что-то помнить. Почему? Если он так считал, значит, что-то знал, а если знал, то почему просто не рассказал об этом Каю? Кай не понимал.
От вопросов без ответов и постоянных размышлений привычно болела голова.
Кай прикрыл глаза, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом. Он честно пытался вспомнить. Хоть что-нибудь. Как всегда, смутно вспоминались лишь большой зал, ученики, резкие команды, которые никак не удавалось расслышать. Потом в голове тихим звоном прозвучало ― “Сеул”.
Глубокий вдох, пауза, мягкий выдох, пауза, плавный и неторопливый вдох… Всё. Снова никаких воспоминаний и образов. Только Хань ― самое чёткое и яркое воспоминание. Ангел, который притворяется человеком. Тот, кто его оттолкнул. Тот, кому он не особенно нужен, наверное.
Кай прикоснулся пальцами к груди ― там что-то мешало, ныло, стояло комом. Почти боль, но не совсем. Это хуже всего. Лучше, когда было легко или болело. Когда ни туда и ни сюда, это невыносимо.
Кай как-то прочитал, что если прикосновение к человеку дарит хорошие ощущения, прогоняет боль, ускоряет пульс и зажигает кровь, это называется “любовь”. Особенно если при этом человек очень дорог, и его хочется оберегать, дарить ему счастье.
Кай не хотел мешать Ханю. Ему достаточно просто быть рядом и иногда прикасаться, чтобы согреться и прогнать боль. Только вот, пожалуй, Хань считал, что этого слишком много.
Слишком много вообще или именно для Кая?
Он не знал. Не понимал. Он вообще уже ничего не понимал, запутавшись в той лавине знаний, что сам на себя обрушил.
Поднял руку вверх и посмотрел на тёмное небо сквозь слегка разведённые пальцы, увидел рассыпанные по небосводу звёзды. Звёзды прекрасны ― на расстоянии, вблизи ― уродливы и смертоносны. Двойственность природы ― у всего есть обратная сторона.
“Восьмой, два объекта в квадрате Н. Попытайтесь вывести их. Команда принята?”
Кай сменил положение, огляделся, никого не увидел и неторопливо поплыл к берегу.
“Восьмой, вас не слышно. Приём”.
Он вытянулся на песке у кромки прибоя и закрыл глаза. Волны ласково трогали ступни, омывали их и убегали обратно в морскую купель, чтобы вскоре вернуться.
Ощущение, что он вот-вот вспомнит что-то, оказалось вновь обманчивым. Не вспомнил.
Лёгкий свежий ветер овевал тело, высушивая солёные капли. В груди опять заныло. Кай сел на песке и прикоснулся пальцами к губам, снова ощутив знакомый вкус крови во рту. Левая рука, на которую он опирался, тоже сейчас как будто не существовала, как и левая нога. Он просто смотрел, как волна добегает до левой ступни, прикасается и убегает, увлажнив песок. Смотрел, но не чувствовал. Чтобы чувствовать, ему нужен был Хань, а Ханя нет, значит, надо просто потерпеть. Когда-нибудь это пройдёт. Быть может. Потому что проходит всё. Рано или поздно.
Он медленно оделся, подхватил за шнурки кроссовки и побрёл вдоль кромки прибоя. Песок под ногами казался чуть прохладнее, чем то и дело набегавшие на ступни волны. По крайней мере, те волны, что набегали на правую ступню, казались тёплыми. Те, что набегали на левую… были никакими. Или их не было вовсе. А потом Каю примерещился запах расплавленного пластика и горячего металла. Тоже знакомо, хоть и необъяснимо. Нигде ничего не горело, но запах он чуял. Или ему казалось, что он чуял именно этот запах.
“Всё хорошо. Держись за мою руку…”
Кай непроизвольно попытался поймать в правую ладонь ту руку, за которую ему предложили держаться. Поймал лишь пустоту. И ком в груди вырос до гигантских размеров, затруднив дыхание.
– Хань… ― прошептал он, остановившись на месте и поискав взглядом кроссовки ― их он выронил, когда пытался поймать чью-то призрачную руку.
До лаборатории он добирался через пустынный ночной порт. С северной стороны спал город, залитый яркими огнями. Кай внимательно изучал панораму, но так и не вспомнил ничего. Он никогда прежде не стоял на этом месте и не видел именно этого города. Зато вернулась чувствительность, и теперь он вновь ощущал левую половину тела.
Хотелось взять какую-нибудь яхту и выйти в море. Кай как раз недавно прочёл учебники по управлению различными видами транспорта. Яхтами ― в том числе. Вертолётом он мог управлять, кажется, и раньше, как автомобилем и байком. Остальное было в новинку. И он взял бы любую из тех яхт, что стояли в порту, остановило лишь соображение, что брать чужое без спроса нехорошо.
Кай добрёл до трамвайной остановки, осмотрел погасшие огни и прикинул расстояние до дома Ханя. Пешком ― долго, а трамваев уже не будет до утра. Тогда он вернулся к лаборатории и пробрался внутрь. Поблуждал в потёмках, залез в биокамеру и сел в углу. Здесь всё началось, почему бы тут всему и не закончиться? Быть может, если он уснёт здесь, то ему приснится голос Ханя. Это лучше, чем ничего.
Когда Хань спросил, что ему нравится и что он любит, он честно ответил: “Хань”. Печально, что ему нужен Хань, а он Ханю ― нет. Что люди делают в таких случаях? Написал ли кто-нибудь такой учебник? Надо потом поискать.
В темноте едва слышно гудели работающие в тихом режиме компьютеры, где-то мерно капала вода, а Кай водил пальцами по прозрачной перегородке и старался воскресить в памяти голос Ханя и слова тех песен, что Хань напевал иногда. Свернувшись клубком в углу камеры, лежал потом с закрытыми глазами и ждал, хотя ждать ему было уже нечего.
Комментарий к 9
Огромное спасибо Ене (http://ficbook.net/authors/%D0%95%D0%BD%D1%8F) за чудесную и атмосферную визуализацию к Симпатике – http://cs618030.vk.me/v618030845/123ae/J8VFjGnE4Uo.jpg
========== 10 ==========
◄ 10 ►
Хань облазил весь порт, вызвонил ребят, но утешающих новостей не услышал. Найти Кая им не удалось. Минсок заехал домой к Ханю, но и там Кая не оказалось. Бэкхён, Чондэ и Минсок вернулись к себе и решили продолжить поиски утром, а Ханю оставалось лишь переночевать в лаборатории, потому что трамваи в такое позднее время не ходили.
В лабораторию он ввалился в два часа ночи и включил дополнительное освещение. Обвёл взглядом обеденный стол с коробками и бутылками, взял себе сок и, свинтив крышку, принялся пить. Потом сходил в туалет, чтобы умыться, плотнее закрутил кран и вернулся в лабораторию. Не сразу заметил, что верхняя створка биокамеры приоткрыта, а когда заметил, машинально двинулся туда, чтобы закрыть её.
И остановился в двух шагах от биокамеры.
В дальнем углу, свернувшись клубком, спал Кай. Даже во сне он выглядел печальным и подавленным.
Хань отступил назад. Шаг, другой… Затем он сходил к углу с лежанкой, прихватил одеяло и подушку и забрался в биокамеру. Усевшись рядом, завернул Кая в одеяло и подсунул подушку. Тот не проснулся, только поймал пальцами руку Ханя и слегка сжал. Хань уже привычно принялся перебирать тёмные волосы. Кай повертелся и улёгся опять, пристроив голову у Ханя на коленях, а Хань пристально смотрел на него, разглядывал лицо так, словно впервые видел.
Он с самого начала не обманывал себя ― у Кая, что называется, “лицо выдавало характер”. И это вопрос времени, когда его характер в полной мере проявится. И радовало то, что безжалостным Кай был, прежде всего, по отношению к самому себе. По отношению к другим ― всего лишь требовательным. И стоит ему немного освоиться, встать на ноги ― Ханю придётся несладко, потому что Кай не пожелает отступать и отказываться от того, чего он хочет. А хотеть он мог две вещи: узнать правду о своём прошлом и получить Ханя. Вопрос в том, что же будет для Кая важнее.
Хань пропустил меж пальцами тёмную прядь, тронул смуглую кожу на виске и слабо улыбнулся. Не мешало бы подвести промежуточные итоги.
Код Кая находился под запретом, и это означало, вкупе с его навыками, военную службу. Он слишком молод для большинства секретных подразделений, стало быть, речь шла о войсках специального назначения, которые занимались спасательными операциями. В таком случае у оригинала Кая отсутствовали любые фобии, иначе он не прошёл бы отбор. Хань, впрочем, у Кая до сих пор никаких фобий не заметил, что лишний раз подтверждало правильность предположения о спецвойсках.
Кай остро отреагировал на танцы. И эта реакция не относилась к навыкам оригинала, а что-то компенсировала. Пока непонятно, что именно. Быть может, время внесёт ясность.
Ещё Кай остро реагировал на Ханя, и Хань понятия не имел, что это вообще могло компенсировать. С другой стороны, это могло быть проявлением скрытых склонностей, например. Слабая версия, конечно, потому что Кай на других парней так не реагировал.
Хань вздохнул и вновь запустил пальцы в тёмные волосы. Жёсткие, но гладкие, словно шёлк. Кай что-то пробормотал, повернулся на бок и уткнулся носом Ханю в живот.
Бэкхён прав ― Ханю следовало что-то придумать в сложившейся ситуации. Но что, чёрт возьми? Сменить пол? Объяснить Каю, что он вообще-то тоже парень, а не девушка? Кай и так прекрасно это знал, что совершенно не мешало Каю продолжать хотеть Ханя. Не спать же с ним… Хотя…
Ханю вдруг пришло в голову, что привязанность Кая может стать обоюдоострым оружием. И если Кай поймёт, что Ханю не понравилось или ему больно, то… Или, может быть… Хотя нет, не может быть. Сам Кай не вызывал у Ханя таких чувств, чтобы хотеть его. Он обладал тем типом красоты, что назывался агрессивным. Обычно такие люди не умеют быть любимыми кем-то ― в них слишком много огня. Такой огонь страсти чёрта с два удовлетворишь, подобные Каю люди предпочитают сгорать дотла в собственном огне. И из-за этого же огня Кай сам себе лишь навредит, потому что меры не знает ― в отношении к себе, не к другим.
