Текст книги "Симпатика (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
– Ничего не понял, ― честно признался Хань. ― Ты хочешь, чтобы я притворился?
Он отчётливо ощутил, как Кай вздрогнул от его слов, потом отстранился и отодвинулся. Хань смотрел на его прямую и неподвижную спину. Кай помотал головой спустя минуту и поднялся, бросив через плечо:
– Нет, притворяться точно не нужно.
Оставшись в зале в одиночестве, Хань пару минут листал таблицы, но ничего не видел толком, а если и видел, то не понимал, что именно он видит.
Прекрасно просто! Убедить Кая в своих чувствах, в их существовании, как советовал Бэкхён, у Ханя что-то ни черта не получалось. И если смотреть правде в глаза, то он сам всё и портил. Ведь мог же отвечать на вопросы Кая так, как надо. Просто каплю уверенности в голос добавить и сказать то, что Кай хотел услышать. Это же так легко!
Тогда почему, чёрт возьми, он отвечал не то и не так?
Хань откинулся на спинку стула и потёр лицо ладонями.
Он так далеко зашёл, столько всего сделал, что мыслилось некогда невозможным и неприемлемым… и не мог играть в любовь. Но какого чёрта? Почему вдруг Кай стал сам себе противоречить? Что ещё за идиотские вопросы? Или…
Хань взял со стола карандаш и слегка прикусил деревянный стержень, припоминая события проведённого в зале Тао вечера. Может быть, Кай просто насмотрелся на Тао и Сэхуна? Эти двое вместе уже давно и, похоже, вполне довольны друг другом. Нельзя сказать, что они выставляли свою связь на всеобщее обозрение и как-то ещё ею козыряли, но и не прятали тщательно и одержимо. Они вели себя… естественно, пожалуй, и выглядели счастливыми. Наверное, Каю захотелось чего-то подобного. Ведь могло же захотеться?
Хань вздохнул и небрежно бросил карандаш обратно на стол.
А не слишком ли многого Каю хотелось? Понятно, что с ним и с его желаниями нужно считаться, но разве мало уже того, что Хань спал с ним? Несомненно, Хань получал от этого удовольствие, но сказать, что его всё устраивало, он не мог. Он прекрасно знал, откуда Кай вообще взялся, сам приложил руку к его появлению на этом свете, но он и подумать не мог, насколько трудно быть для кого-то центром всего этого грёбаного мира.
Его убивало уже то, как смотрел на него Кай.
Кай смотрел на него так, словно он был богом. Но богом Хань не был. Хань был обычным человеком, и его всегда это более чем устраивало. Интересно, кто в таком случае сам Кай, если ему доставало смелости не просто любить “бога”, но ещё и тащить “бога” в постель? Кажется, даже самые знаменитые богословы и философы не смогли бы дать ответ на этот вопрос. Хотя Хань, конечно же, утрировал. Как ни смотри на ситуацию, Кай любил его и постель во главу угла не ставил никогда ― всего лишь не мог вечно сдерживать свои желания и инстинкты.
В лабораторию шумно ввалились Бэкхён в обнимку с Чондэ и Минсок, нагруженный пакетами, как ослик.
– А, хён, ты представляешь? Чондэ решил податься в гении!
– Никуда я не решил… Бэкхён, ну-ка, убери лапу из моего кармана!
– А то что?
– А то оба получите пакетами по головам, если не снимете их с меня сейчас же, ― вмешался Минсок. ― А где твой подопечный? Дома оставил?
Хань поморщился и недовольно кивнул в сторону двери, за которой не так давно скрылся Кай.
– Если скажешь, что опять у вас холодная война, я за себя не отвечаю, ― мрачно предупредил Бэкхён, приступив к разгрузке Минсока. ― Ты хоть кормил его? Или так с утра и сидите без еды?.. Ясно. Чондэ, будь другом, хоть ты присмотри за Каем, чтобы он там в раковине не утопился от безответной любви. Хотя топятся вроде девицы, а Кай вряд ли каким-то боком… Минсок-хён, куда это ты собрался? А нарезать всё? А красиво разложить? И куда ты вообще нож подевал?
После появления Бэкхёна рассчитывать на тишину в лаборатории не приходилось вовсе. Ни тишины, ни мозгов, ни покоя ― Бэкхён покушался на всё сразу и вполне успешно. Невыносимый человек! Хань ума приложить не мог, как в такого вроде бы некрупного парня помещается столько всякой гремящей и бренчащей всячины, безумных идей и воистину дьявольской стервозности, изящно подкрашенной язвительностью и ироничностью сто-какого-то уровня прокачки.
– Ненавижу тебя, ― тихо пробормотал он в адрес деловитого Бэкхёна.
– Ври больше. Да ты просто умираешь от нежной ко мне любви и горячей страсти, ― немедленно ответил “шпилькой” Бэкхён, чем тут же спалил свой острейший в мире слух. ― Но обломись! Я люблю Кая, а тебя ― терпеть ненавижу.
Появившийся из-за двери в ту самую минуту Кай едва не споткнулся и не растянулся на полу, а шагавший следом Чондэ ехидно похихикал, оценив выражение лица Ханя.
– Сегодня будет смертоубийство.
– Возможно, не одно, ― невозмутимо отозвался от стола Минсок. ― Займитесь едой кто-нибудь, пока все живы и в здравии.
Едой занялись Бэкхён и Кай. Последний смыслил в этом ещё меньше Минсока, но под чутким руководством Бэкхёна без проблем расставлял коробки, тарелки и прочую муть на столе в нужных местах.
– Ты ничего не понимаешь в морепродуктах, ― громко вещал на всю лабораторию Бэкхён. ― Вот, к примеру, ты в курсе, что их нужно есть свежими? А ещё ― термообработке подвергать совсем чуточку. Если сильно, то потом еда тебе будет напоминать резину…
– Хён, ты откуда столько всего знаешь? ― негромко спросил Кай, свинтив крышку с бутылки вишнёвого сока.
– А это потому что я морепродукты люблю, ― подбоченившись, Бэкхён грозно взмахнул круглой ложкой. ― Мне тоже налей.
– Угу…
– Вот сюда смотри. Ты думаешь, это какие-то там водоросли, да? На самом деле, это вовсе не водоросли. Это шедевр японской кухни. Ты японскую кухню вообще как?
– А что это?
– А, ну да, ты же… Иди сюда.
Хань невольно отвёл глаза от таблиц и посмотрел на парочку у стола уже не украдкой, как до этого, а прямо поверх монитора. Чуть со стула не рухнул, когда изящные тонкие пальцы Бэкхёна обнаружились у чувственных губ Кая. Бэкхён кормил Кая шариками из морепродуктов и совершенно не беспокоился, что чужие губы время от времени прикасаются к кончикам его пальцев.
– Ну как? Пища богов, да?
Кай задумчиво промычал что-то и отпил из стакана вишнёвый сок.
– А теперь ― та-дам! ― гвоздь сегодняшнего застолья! Морской дьявол! Открой ротик!
Хань услышал шорох и уставился на собственные руки. Он уже минуту жестоко мял нужные распечатки, пока глазел на процесс кормления Кая.
Чёрт…
Он вскинул голову и чуть зубами не скрипнул от досады, потому что Бэкхён заботливо прижимал салфетку к уголку рта Кая.
На миг в голове промелькнула мысль, что Бэкхён мог бы занять место Ханя. Всего на миг, после чего эта мысль тут же канула в лету раз и навсегда, зато появилась мысль о том, что в виде трупа Бэкхён будет намного тише и менее проблемным, чем в виде живом.
– Хён, ты в порядке? ― чуть наклонившись к нему и даже не пытаясь спрятать ехидство, поинтересовался случившийся рядом Чондэ. ― Вдох и выдох. Полегче?
– Заткнись, ― мрачно буркнул Хань и опять уткнулся в монитор. Ну их всех к чёрту! Подумаешь, кого-то тут кормят с рук…
Предатель.
Скотина.
Шкура продажная.
И…
– Ой, тут я откусил немного, давай я тебе другой…
– Ничего.
– Ну как хочешь.
– А это не будет непрямой поцелуй? ― весело спросил Чондэ, по-прежнему наблюдая за Ханем.
– Подумаешь, ему нравится. Да, Кай? Ой, хён, ты чего глазами меня прожигаешь?
– Бэкхён…
– Да, мой котичек? ― Бэкхён невинно поморгал, глядя на Ханя с милейшей улыбкой на свете.
– Какая же ты сука! ― едва слышно, но с чувством проартикулировал губами он в ответ.
– Я тоже тебя люблю, хён. Кай, ещё хочешь?
Кай переводил немного растерянный взгляд с Бэкхёна на Ханя и обратно. Видимо, у него тоже были вместо ушей локаторы, так что он всё прекрасно расслышал.
– Кстати, у меня дома комната освободилась, да и ремонт там мы закончили, так что… ― Бэкхён вновь увлечённо стирал капельку соуса, оставшуюся в уголке рта Кая, салфеткой. ― Так что, если ты не желаешь видеть Кая у себя, я могу его забрать. У нас ему точно будет намного веселее. Кай, что скажешь?
– Хорошо, ― отозвался тот, слегка пожав плечами.
Хань почувствовал себя так, словно ему на голову внезапно вывернули ведро ледяной воды.
– Ты больше не хочешь жить у меня?
– Не хочу.
Хань выдержал прямой взгляд Кая, медленно поднялся со стула, обошёл столы с мониторами, ухватился за смуглую ладонь и потащил “шкуру продажную” за собой в уборную. Дверь захлопнулась за ними с грохотом.
– Какого чёрта? ― приступил к допросу Хань, надвигаясь на слегка ошарашенного Кая и заставляя его пятиться к стене. До тех пор, пока стена не встретилась с его спиной.
– Прости? ― Кай вскинул брови в недоумении.
– Ты собираешься жить у Бэкхёна?
– Собираюсь. Я помню, что ты этого хотел.
– Когда это… ― Хань осёкся, припомнив, что брякнул подобное в самом деле, но когда это было-то? ― Неважно. Что тебя не устраивает?
– Меня всё устраивает. Не устраивает тебя. Не хочу тебе мешать. Мне будет лучше, если ты будешь всем доволен. Если перееду к Бэкхёну, не буду напрягать тебя своим присутствием, ведь так?
– Я не говорил, что ты…
– Не надо делать мне одолжение, Хань, ― тихо попросил Кай, прямо глядя на него. ― Не надо идти ни на какие жертвы ― их уже более чем достаточно. Я тебе благодарен за всё, но я не хочу, чтобы ты мучился. Прости меня за эгоизм, за то, что тебе пришлось… сделать. Наверное, я просто надеялся до последнего, что ты… что мы… Что тебе будет просто хорошо, что ты будешь счастлив рядом со мной, но, кажется, мои чувства не приносят тебе ничего, кроме боли и необходимости идти на жертвы из-за меня. Я это понял. Осознал. Даже смирился, видишь? Я поживу у Бэкхёна ― всем так будет лучше. И тебе ― тоже.
– Господи, да я сейчас с ума сойду! ― вспыхнул окончательно сбитый с толка и уже разъярённый Хань. ― Какого чёрта? Что с тобой такое творится? То ты домогаешься до последнего, втолковываешь, как сильно меня любишь, то тут же заявляешь, что никому и ничего нафиг не нужно и драпаешь к Бэкхёну? Что это вообще за бред? И как тебя понимать прикажешь? Как в такой ситуации мне вообще понять, что я должен чувствовать и почему? Или тебе просто так нравится надо мной издеваться? Поздравляю! Ты вынес мне мозг окончательно! И заткнись! Слушать не желаю! С меня уже хватит сегодняшнего бреда! Разок всего вышел из дома один, а вернулся таким, будто подменили. Ведь всё же хорошо было! Какая муха тебя укусила?
Кай отвернулся и попытался отлипнуть от стены, но Хань упёрся ему ладонью в грудь, не позволив сбежать.
– Значит, хочешь, чтобы я тебя любил, да?
– Я уже ничего не хочу, ― огрызнулся Кай. ― Спасибо, не надо. Я ведь сказал, не надо притворяться и не надо делать мне одолжение.
– Я люблю тебя с того самого момента, когда ты только появился в этом мире.
– Я же сказал… ― Кай заткнулся, закусил губу и посмотрел на Ханя. Хань без труда читал в его лице недоверие, сомнения и немой вопрос.
– Смотрел, как ты растёшь, каждую минуту твоей жизни я был рядом. Этого мало? Ты был для меня как… ребёнок. Теперь это уже по-другому, но… Почему ты так торопишься? Почему отнимаешь у меня время? Нельзя ведь за один миг всё понять и…
– Можно, ― внезапно возразил Кай. ― Мне хватило секунды.
Что тут можно было ответить, Хань просто не представлял. Он никогда не влюблялся за одну секунду. Ни в кого. А Кай… Простые и неправильные черты ― все до единой, смуглая кожа, гибкое и сильное тело. В целом ― совершенство. Личное совершенство Ханя, созданное его собственными руками и разумом. Его дитя, но не…
– Видишь? Это бесполезно, ― вздохнув, покачал головой Кай и немного отстранил его. ― Ты даже не понимаешь, о чём я говорю. Ты думаешь сначала о себе, а потом только…
– А ты? Ты о себе не думаешь?
– Зачем, если у меня есть ты? То есть… ― Кай нахмурился и помрачнел, потом с усилием сам себя поправил: ― Был. Ты ведь не веришь, что я думаю о тебе всё время, а значит, могу всегда о тебе позаботиться. Ты в меня не веришь, понимаешь? Я кажусь тебе настолько ненастоящим? Настолько бесполезным? Настолько… идиотом, который ничего не понимает и не замечает?
– Хватит.
– Именно. Поэтому мне лучше перебраться к Бэкхёну, пока мы ещё не успели ни о чём пожалеть.
– Почему опять… ― Хань сжал кулаки, зажмурился и с яростью прошипел: ― Бэкхён? Хватит уже повторять его имя!
– Потому что он тоже… мой.
– Что?
– Он ведь сделал не меньше, чем ты, так? Не знаю, кого из вас называть папой, а кого мамой, но вы оба мои.
Хань немо открывал и закрывал рот, пытаясь прийти в себя и постичь логику Кая. Мало ему было Бэкхёна, так теперь и этот вот умник доморощенный решил характер показать.
– Но он любит меня, ― безжалостно добил его Кай.
– Он просто пошутил, когда ляпнул, что…
– Я знаю, но я не об этом.
– Прекрасно, то есть, ты тоже его любишь, а мне всё это время заливал о чувствах, чтобы…
– Хань.
– Что?
– Перестань городить чушь. Я вовсе не имел в виду подобные отношения. Я всего лишь сказал, что Бэкхён любит меня. И его любовь осязаемее твоей. Она настоящая. Наверное, стоит называть его папой, а тебя ― мамой. Говорят, сыновья обычно выбирают себе тех, кто напоминает им мать. Наверное, именно поэтому я выбрал… тебя. И ошибся. Мне нужно было выбрать вовсе не тебя, а…
Хань сам не понял, как его рука легла Каю на затылок, как пальцы запутались в тёмных волосах, и как его губы прижались к губам Кая.
– Ты закончил испытывать моё терпение на прочность своим бредом? ― шёпотом спросил он чуть позже.
– А подействовало? ― слабо улыбнулся Кай, невесомо потёрся кончиком носа о его щеку.
– Сейчас узнаешь, ― пробормотал Хань, нащупав пряжку ремня на джинсах Кая.
– Не нужно, я вовсе не…
– Заткнись, хорошо? Ты прилежно нарывался сегодня весь день, вот и радуйся теперь.
– Но я же не…
– Помолчи.
– Хань, я ведь спросил тогда не просто так. Но это не значит, что ты должен…
– Господи, ты уймёшься или нет? ― Хань добрался до пуговицы.
– Подожди, мы же ещё не закончили…
– Что именно? ― Хань бесшумно расстегнул молнию. ― Ты спросил, могу ли я тебя любить, так? Чудно. Просто подумай сам.
– У меня уже голова раскалывается от мыслей, ― рыкнул Кай, перехватив его руки за запястья и не позволив залезть к нему в брюки. ― Я не хочу, чтобы ты притворялся. Я серьёзно спросил. И я не собирался и не собираюсь тебя заставлять. Ты не виноват, если не можешь…
– Как же ты мне надоел… Ты допущен в мою постель, если помнишь.
– При чём тут постель? Мне нравится там спать ― вот и всё.
– А меня лапать?
– Тоже нравится, ― слегка покраснел Кай. ― Но я вообще-то о большем… Чёрт, о чём мы вообще говорим?
– О том, способен ли я тебя любить, ― любезно напомнил Хань, не позволив Каю сменить тему и вновь умело отсекая все пути к отступлению. ― Ты прав, мне пришлось пойти на жертвы, но я сделал это не потому, что так надо. То есть, сначала я думал именно так. Но это ― сначала. Скажи это ещё раз.
– Что именно? ― опешил Кай.
– То, что пытался сказать мне прямо здесь… чёрт, ты лучше не нашёл места, чем сортир? Так вот, скажи мне то, что пытался сказать здесь же, но когда я не понял и оттолкнул тебя.
– Ты о… ― Кай нахмурился, коротко кивнул и поцеловал Ханя. Мягко и нежно, с огнём, который старательно сдерживали, убавляя жар ровно настолько, чтобы согреть, залить светом, но не обжечь. Пылкость, глубина, бережность… Хань обнял Кая, прижавшись плотнее, и решительно ответил на поцелуй. Кай должен был поверить этой решительности. Не имел права не поверить. Хань даже сам себе сейчас верил.
Отстранившись немного, он опустился на колени и медленно потянул джинсы с бельём с узких бёдер, обнажая кожу, что рядом со светло-голубой тканью казалась почти шоколадной. Игра на контрастах ― красиво.
– Хань, не ну…
Кай подавился продолжением, потому что Хань всё с той же решительностью накрыл ладонью его член, одновременно слегка толкнув и заставив спиной прислониться к стене. Игра в слова закончилась, и Ханю требовалось всё его новообретённое мастерство, чтобы заставить Кая потерять голову. Он собирался поиграть с его телом, и эта игра обещала быть намного увлекательнее, чем любая другая. Может быть, Кай и уступал Ханю в чувственности, но именно на самой чувствительной части тела Хань собирался сосредоточить всё своё внимание.
Он прикоснулся ладонями к узким бёдрам с нежностью, погасив именно ею мятежность Кая. Услышал судорожный вдох и слабо улыбнулся, повёл ладонями по смуглой коже, ощущая под ней жар и собственными глазами наблюдая желанную реакцию. Оставалось лишь немного податься вперёд, чтобы сомкнутые губы тронули головку. Хань легонько потёрся губами и разомкнул их, чтобы обхватить член и с мучительной для Кая медлительностью впустить в рот чуть глубже. Обвёл языком и всё с той же медлительностью отстранился. Обхватил пальцами у основания, разглядывая блестевшую от его слюны головку. Ему по-прежнему это нравилось ― смотреть на Кая. На всего Кая.
Пальцы неторопливо прошлись по всей длине, обратно, ещё пару раз ― чуть быстрее, так, чтобы под кожей отчётливее ощущались твёрдость, ток крови, чтобы можно было проследить каждую венку, чтобы поймать в ладонь яички и легонько сжать ― до тихого низкого стона вверху, над головой. Если Кай продолжит в том же духе, Хань тут сам кончится… от одного его голоса. Но у Кая невероятный голос в такие мгновения, сводящий с ума.
Хань провёл языком с одной стороны, с другой и вновь охватил ствол мягкими губами, сжал плотнее и задал уверенный чёткий ритм. Пальцами он продолжал сжимать у основания или ласкать яички.
Кай положил ладонь на его голову. Хань успел испугаться, что сейчас его заставят двигаться с иным ритмом или попытаются придержать, но Кай не сделал ни первого, ни второго. Он просто слегка касался головы: то ли гладил, то ли проверял, настоящий ли Хань, правда это или сон.
Языком по твёрдому и горячему, чтобы хриплым шёпотом ― его имя. Взять в рот поглубже, чтобы над головой у него ― низкий стон на грани слышимости. Чужие пальцы в волосах, а собственные уже на узких и сильных бёдрах.
Это затягивало. Вроде бы старался Хань, а удовольствие получал только Кай, но это всё равно затягивало. Не объяснить и не понять, но Хань продолжал с увлечённостью, время от времени немного отстраняясь, чтобы посмотреть или на блестящую от его слюны плоть, или на Кая в целом. Оба зрелища были захватывающими и возбуждающими. Хотя, наверное, Кай не оценил бы комплимент, если бы Хань сказал ему, что у него красивый член. Впрочем, это даже звучало как-то глупо, пусть и соответствовало истине на все сто.
Хань растягивал удовольствие и мучил Кая, не позволяя ему кончить, довольно долго. Только когда устал, позволил себе довести игру до закономерного финала, затем лениво провёл языком по коже, слизывая тёплые капли. И вздрогнул, когда внезапно распахнулась дверь.
Хань отпрянул от бёдер Кая и повернул голову, машинально провёл кончиком языка по губам и мысленно подвёл черту: “Зашибись просто…”
На пороге застыл с нечитаемо-непроницаемым выражением на лице Минсок.
========== 18 ==========
◄ 18 ►
Хань потянулся, потом зарылся поглубже в скомканное одеяло, нашарил подушку и накрыл ею голову. Противный писк никуда не пропал и проник даже под подушку, продолжая терзать уши Ханя. Он сердито выбрался из-под подушки и одеяла, ухватил будильник, выключил, после чего забрался обратно в своеобразный кокон из одеяла и закрыл глаза.
Вчера Хань устал, как собака. Слегка ныла челюсть после активных упражнений с Каем, и ещё мозги скрипели после всей той кучи глупых отговорок ― Хань изобретал их, лишь бы только не оставаться вдвоём с Минсоком и не начинать неприятную беседу. А ведь Минсок пытался поговорить с ним с глазу на глаз. Пытался, но так и не смог ― Хань выкрутился.
Кстати, о Кае…
Хань резко сел на кровати и огляделся. Нет, не показалось. Он проснулся в полном одиночестве. Все подушки и одеяла ― только его. И никакого обнажённого Кая рядом. Даже странно и немного не по себе, потому что Хань привык просыпаться и ощущать тёплое дыхание на спине между лопатками, руки, обнимающие его за пояс…
– Кай? ― тихо позвал Хань с недоверием в голосе. Хоть это и было глупым, но он откинул одеяло и поворошил подушки. Напрасно. Заглянул под кровать, но и там Кая не нашёл.
Хань завернулся в одеяло и прошлёпал босыми ступнями в ванную, затем ― в гостиную напоследок сунулся в кабинет. Кай лежал на диване, отвернувшись лицом к спинке и закутавшись в простыни.
Хань подобрался поближе к дивану и попытался понять, спит Кай или уже проснулся. Разобрать оказалось сложно: спокойное лицо, плотно сомкнутые веки, ровное дыхание, но уверенности в крепком сне никакой.
– Кай?
Хань шагнул к дивану и присел на край.
Кай медленно повернулся и вытянулся на спине, провёл ладонью по глазам.
– Ты что тут делаешь?
– Сплю.
– Обычно ты тут не спишь.
– Ты сказал, что я могу спать тут, ― Кай безмятежно пожал плечами.
– А ты сказал, что тебе нравится спать в моей постели, ― напомнил Хань. ― Что-то изменилось?
Кай изучал его взглядом пару минут, слегка прикусив нижнюю губу.
– Не знаю, ― соизволил ответить наконец.
– А кто знает? ― сердито буркнул Хань.
– Обычно всё знаешь ты. Тебе, наверное, виднее, изменилось что-то или нет. ― Кай медленно сел, выпутал ноги из простыни, сдвинул чуть Ханя и опустил ступни на пол. Узкие ступни, обтянутые смуглой кожей, с выступающими косточками и заметными жилами… Хань разглядывал их пару минут. Прежде чем перевести взгляд на лицо Кая и убедиться, что холод сквозил не только в его голосе, но и отпечатался в каждой чёрточке, в глубине зрачков, в твёрдой складке полных губ.
– Хочешь мне что-нибудь сказать? ― тихо спросил Хань.
Пристальный взгляд в ответ и немного пугающее молчание.
– Помнишь, я тебе говорил как-то… Если я чем-то тебя обидел или причинил боль… скажи мне об этом. Кай?
Всё тот же пристальный взгляд, но уже не холодный, а болезненный. Словно Каю в самом деле было больно. По-настоящему. Во всех смыслах.
– Кто я? ― едва слышно, хрипло, с почти осязаемой мукой в голосе.
– Ты… ― Мысли Ханя метались в голове, сворачивались в пёстрый ком и не позволяли себя поймать. Он просто не знал, что должен ответить. Ни один ответ ― даже самый простой ― не шёл на ум.
– Неважно. ― Кай отвернулся, вздохнул и так же тихо спросил о другом: ― Кто я… для тебя?
В повисшей утомительной тишине они старательно отводили глаза друг от друга. Но это не могло так вот продолжаться. Хань знал с самого начала, что рассказать правду Каю придётся. Когда-нибудь, но придётся. Теперь уже глупо бояться и всё время убегать от вопросов и ответов.
– Ты не готов услышать ответ. Не сейчас. Я расскажу тебе всё… но позднее. Пока просто… ― Хань с трудом сглотнул вдруг возникший в горле ком из горечи и неуверенности, ― просто верь мне. И подожди немного.
Чтобы хоть как-то успокоить Кая, Хань тронул пальцами спутанные после сна тёмные волосы, погладил, провёл ладонью по плечу в мимолётной ласке и решил, что было бы неплохо согреть Кая парой поцелуев и жаркими объятиями. Обычно это работало. Он уже увереннее прикоснулся к смуглой коже на груди, после чего решил для начала вновь уложить Кая на диван, поэтому надавил ладонью слева, немного ниже груди. Его руку отшвырнули в сторону с тихим, но болезненным шипением. Кай напряжённо замер с прикрытыми глазами и прижатой к боку ладонью.
– Что…
– Ничего.
Хань попытался отобрать у Кая простыню и взглянуть на левый бок поближе, но успеха не добился.
– Просто синяк. После тренировки у Тао. Ты попал как раз на него, ― глухо объяснил Кай и чуть отодвинулся. Хань тут же придвинулся, не позволив сбежать от себя, и вновь вцепился в белую ткань.
– Хочу взглянуть…
– Нет. Ты не хочешь. И я не твой пациент.
– Какой ещё?.. Я просто посмотрю!
– Не нужно!
– Нужно!..
– Я не хочу!
Хань умолк, потому что трудно говорить, когда горло сжимают сильные пальцы. Сжимают твёрдо, до боли, не позволяя сделать ни вдох, ни выдох. И трудно говорить, когда дар речи пропадает из-за страха. Прямо сейчас Кай не выглядел привычно влюблённым или чуть растерянным, прямо сейчас он выглядел так, будто его переполняла ненависть. И именно себя Хань ощущал объектом этой ненависти. Хань задыхался, не сводил глаз с Кая и пытался различить ещё что-нибудь в его лице помимо ненависти. Честно говоря, он сейчас вообще не узнавал Кая.
Два гулких удара сердца.
Пальцы на шее Ханя дрогнули.
Кай смотрел на него с немым вопросом в глазах, потом уставился на его шею и на собственную руку, сжимавшую эту самую шею. Знакомая растерянность, недоумение, разочарование, тревога, чувство вины, боль и мольба ― всё это отразилось сразу в каждой чёрточке смуглого лица. Потом Кай притянул его к себе, крепко обнял и прижался губами к виску.
– Прости…
Хань зажмурился, уловив, как бешено бьётся сердце в груди Кая. Тот был так близко, что различать быстрые удары не составляло труда. Ещё Кай крупно дрожал, цеплялся за него руками и с трудом дышал. Почти как во время того приступа, когда Ханю пришлось делать ему искусственное дыхание.
– Прости… Всё неважно. Я всего лишь… люблю тебя. Прости.
Кай чуть отстранился, погладил его лицо кончиками пальцев, осыпал лёгкими поцелуями, поймал руки, сжал в своих ладонях и тоже принялся прикасаться губами ― невесомо и с такой нежностью, что Ханю стало не по себе.
– Ты… ― Вопросительный взгляд и нервно закушенная губа сбили Ханя с мысли. Он осторожно высвободил руки и дотронулся до тёплой и по-утреннему шершавой щеки. Кай тут же потёрся щекой о его ладонь и запрокинул голову, позволив его пальцам соскользнуть на гибкую шею. Хань медленно прочертил линию от подбородка до ключицы, потом повёл рукой от ключицы к плечу.
Кай следил за ним из-под полуопущенных ресниц и не двигался, позволяя прикасаться к себе так, как того хотелось Ханю. Чуть прищурился, когда Хань запустил пальцы в его волосы, разбирая спутанные пряди, и совсем прикрыл глаза, едва Хань прикоснулся к его губам. Обводить кончиком пальца контур было приятно ― точно так же приятно, как удерживать руками за плечи и изучать губы Кая губами собственными.
Хань немного отстранился и вновь наткнулся на вопросительный взгляд. Тот самый взгляд, что постоянно выбивал его из колеи и смущал разум. Под этим взглядом Хань всегда терялся и резко глупел.
– Мне надо в лабораторию. Это ненадолго. Побудешь дома, хорошо? Купить что-нибудь? ― торопливо отбарабанил Хань и отвернулся. Отвернулся, но всё равно продолжал чувствовать, как именно Кай смотрит на него. Скосил глаза и невольно сглотнул. Не то чтобы Кай пугал его… Хотя…
“Он прекрасно знает, какое производит впечатление, и прекрасно умеет этим пользоваться. Он умный. И хитрый… Но это не всё. Не знаю, как это сказать лучше, но у него как будто нет никаких внутренних блоков и ограничений. И когда ты считаешь его ребёнком, ты ошибаешься именно по этой причине. У детей тоже нет внутренних блоков и ограничений, но с каждым прожитым днём дети обретают их ― слой за слоем. Они принимают рамки общества, обретают опыт, страхи и прочее. Комплексы ― сюда же. А у твоего друга ничего этого нет. Создаётся обманчивое впечатление наивности. Но это не наивность. Это называется иначе”.
Умный. Хитрый. Без внутренних блоков.
Хань не хотел думать об этом, но невольно вспоминал слова Тао и недавнюю вспышку ярости, складывал их, рассматривал со всех сторон и никак не мог принять полностью то, на что Тао намекал ему.
А Тао намекал, что Кай опасен. Если внести все необходимые поправки ― опасен для собственного создателя. Именно из-за любви. И ситуация усложнялась, потому что Хань по-прежнему ничего не знал об оригинале Кая. Пытался узнать, но толку-то…
Хань погладил притихшего Кая по голове и убрёл в душ. Пока он приводил себя в порядок, Кай сделал ему кофе, затем молча наблюдал за лёгким перекусом и казался обычным. После завтрака Хань торопливо надел ботинки, шагнул к двери, поколебался, но всё же поймал Кая за руку, притянул к себе и наградил быстрым поцелуем, после чего пулей вылетел из квартиры.
У лифта Хань машинально прикоснулся к собственной шее. Под тонким шарфом там прятались следы от пальцев. Чтобы помнить о них, прикасаться не требовалось. И смотреться в зеркало тоже было не нужно.
О том, что сделал Кай не так давно, напоминала боль.
Он стоял под упругими струями с закрытыми глазами и пытался достичь того состояния, что называлось внутренней пустотой. Просто чтобы забыть всё, что он знал. Или не всё, но большую часть. И теперь он хорошо понимал, почему “многие знания несут многие беды”. Было бы проще, если бы он по-прежнему не понимал, что с ним происходит и почему.
Кай опустил голову и неохотно открыл глаза. На левом боку осталась память об ударе Тао в виде тёмно-фиолетовой “розы”. Синяк уже достиг сантиметров пятнадцати в диаметре и не собирался на этом останавливаться.
Кай осторожно провёл пальцами по левому боку и прикинул своё состояние на данный момент. Рёбра целы, но под синяком боль уходила как будто на глубину, значит, повреждения не только внешние. Или они были внешними, а потом…
Он нахмурился, заметив краем глаза что-то странное под ногами. Чтобы было ещё веселее… К стоку бежала алая от крови вода. Левая пятка, конечно.
Кай осторожно присел на бортик и закинул левую ногу на правое колено, полюбовался на пятку. Как он и предполагал, Сэхун провёл операцию блестяще, но организм не справлялся. Скорость восстановления клеток либо слишком медленная, либо связи внутри клеток слишком слабые.
Он дотянулся до аптечки, порылся внутри и достал последнюю бутылку с клеем. Если Хань оставил где-нибудь карту, надо найти и сходить в аптеку. Одной бутылки клея хватит только на один день. Наверное. А может, и не хватит.
Кай залил рану клеем, крепко сжал пятку и торопливо затянул бинтом так, чтобы повязка держалась плотно и надёжно, не позволяла краям раны расходиться. Заодно он закрепил на корпусе эластичный бинт повыше пояса ― поверх синяка. Бинт ничего не давал, в общем-то, зато так легче было двигаться, внутренняя боль меньше отвлекала. К счастью, боль часто пропадала, когда левая часть тела уже привычно теряла чувствительность.
Кай медленно оделся, выбрался из ванной и хотел заняться частными вопросами генетики, но не успел. Звонок в дверь заставил сначала отложить планы на время, а потом ― пересмотреть вовсе.
Потому что за дверью Кай обнаружил Минсока.
– Переделать… Переделать… И это. Это тоже… И вот это! ― Бэкхён положил перед Ханем очередной лист с расчётными таблицами, подумал и бухнул сразу всю папку. ― Переделать всё.
– С ума сошёл? ― возмутился Хань.
– Если тут кто с ума и сошёл, то только ты. Это твои косяки и ошибочные расчёты, ― подбоченившись, ответил ему Бэкхён. ― Не знаю, чем и о чём ты думал, но ты сам посмотри. Давай! Просто одним глазком глянь и убедись, насколько невнимательным ты был. Видишь? Я бы переделал за тебя, но это твоя сфера. Я могу найти ошибки, но рассчитать всё полностью ― нет. Специализация другая, знаешь ли.
