Текст книги "Скрываясь от любви (СИ)"

Автор книги: Хэленка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

  Громкие голоса разрушили мой внезапно обретенный рай. Я еще не успела сообразить, что случилось, как Кот отшвырнул в сторону Димку, резким движением, первым отреагировав на появление нежелательных свидетелей, как куклу поднял меня и натянул на мое безвольное тело свитер. Злобным шепотом бормоча изысканные ругательства, он одевался, и брат последовал его примеру. Дрожащими руками я умудрилась застегнуть джинсы и поправить волосы.

  – Кажется, мы не вовремя, – услышала я голос Юльки за спиной.

  – Все в порядке, – чрезмерно жизнерадостным голосом опровергла я, – садитесь, мы тут ждем заката.

  – Нет, у нас другие планы, – не принял предложения ее парень, и парочка удалилась в лесу.

  Я, поняв, что опасность отступила, спрятала лицо в руках и замерла так.

  – Лина, – моего плеча коснулась рука Кот, я ответила резким движением, сбрасывая ее.

  – Я – домой! Если ты не можешь меня отвезти, попрошу еще кого-нибудь. – Рыкнула в Димкину сторону.

  Поднялась с одеяла и быстро пошла к костру, слыша, что парни не отстают от меня ни на шаг. С нами увязалась милая блондинка из группы Димы, и всю дорогу мы односложно реагировали на ее бурное обсуждение мероприятия. Я не могла понять, почему она не осталась, если уж была в таком восторге, пока не заметила, как настойчиво она пытается коснуться Димки, протягивая ручонки с заднего сидения. 'Видишь, как все удачно сложилось, будет с кем сбросить напряжение', думала я.

  – Ник, прекрати, – вдруг вслух ответил Гошан на мое мысленное послание. – Ты не права.

  – Конечно! – язвительно ответила я, не поворачиваясь в его сторону. – Ты прав. Вы оба правы.

  – Лина! – донеслось, умоляющее, с заднего сидения.

  – Нет! Достаточно!

  Блондиночка озадаченно обвела взглядом нашу троицу, спросила 'вы о чем?' и, не дождавшись ответа, продолжила восхищаться.

Глава 12

  Я обреченно шла на работу, стараясь не поднимать взгляда от дороги. Надо попытаться каким-то образом отключиться от ситуации, вычеркнуть произошедшее из памяти, будто ничего и не было. В опровержении этой мысли в голове тут же возникла одна из картинок вчерашнего, и по телу прошла волна дрожи. Не отвращения, возбуждения. Так, все, я собиралась вычеркнуть! И я с этим справлюсь, только не мешайте.

  – Лиииин! Лииина! – я же просила, не мешать. – Как думаешь, что произведет больший фурор, твой вход на территорию универа в моем сопровождении (я, кстати, и посигналить могу), или ты сядешь в машину и незаметненько за тонированными стеклами въедешь? Заодно и поговорим. – Как раз последнего хотелось бы меньше всего. О чем можно говорить в такой ситуации?

  Села в машину больше чтобы донести свое 'нет'. Должен же он понимать нормальную русскую речь?

  – Мне что надо сделать? Прощения просить? Без проблем, только скажи. Хотя, я не считаю себя провинившимся.

  – И я не считаю, расслабься, тебе не за что просить прощения. Только мне можно было предложить такие... развлечения.

  – Подозреваю, что за последней фразой стоит длиннейшая цепь рассуждений и умозаключений. Я говорил, что оставлять тебя одну нельзя. Поделись?

  – Чем? Ты сам все знаешь. – Не хочу в очередной раз говорить ему, что я – грязная, распутная тварь.

  – Ладно, забудем. Давай лучше вспомним о том, что происходящее между людьми в спальне по обоюдному желанию не может быть извращенным или низким.

  – Насколько я помню, в этой сентенции содержалось слово 'двумя'. Двумя, Тихомиров, не три, не пять, не десять! Оставь меня в покое, дай мне время! – давно заметила, что слово 'перестань' срабатывает с мужчинами гораздо хуже, чем слово 'подожди'.

  – Без проблем. Сколько времени тебе нужно? Недели достаточно? Только эта неделя ничего не изменит. Мы будем вместе. Втроем или вдесятером, как тебе будет угодно, но ты будешь со мной! – я устала от этого бреда: богатенькие мальчики и игрушки, которыми они хотят обладать. А когда игрушка сломается или надоест (в нашей ситуации, именно сломается), можно выбросить с чистой совестью и заменить новой.

  Вышла из машины, не заботясь о том, кто и как отреагирует на то, с кем я приехала и вошла в корпус.

  – И ты здесь! – выдохнула возмущенно.

  – Я, как всегда, не первый? – хмыкнул Дима. – Давай поговорим?

  – Вам поболтать не с кем? Приступ словоблудия накатил? Попробуйте без меня.

  – Без тебя никак, – доверительно поведал Гошан.

  – Дайте мне подумать.

  – Тебе думать вредно. У тебя думалка неправильно работает. Если тебе мозг ампутировать – получится гораздо лучше.

  – Блестящая идея!

  – Ник, ты понимаешь, что для нас стоило отказаться от эксклюзивного права обладания?

  – Тебя присяжные послушают и всех оправдают, подавленные интеллектом и полным непониманием.

  – Я ни на минуту не мог себе даже допустить мысли о том, что соглашусь тобой с кем-то делиться, тем более, с Котом. Уверен, с ним та же ситуация. Мы перешагнули через все предубеждения, все желания. Только для тебя, только потому, что ты этого захотела. Просто, подумай об этом, взгляни на ситуацию нашими глазами.

  – Я уже взглянула. Скучно, да? Хотите развлечься любой ценой?

  – Нет, не так. Ник... чтобы убрать меня, Кот был готов со своим ягуаром расстаться.

  – Что же ты не воспользовался?

  – Я пытался, не вышло. Давай попробуем? Я понимаю, это – необычно, к такому трудно привыкнуть, но давай предпримем попытку.

  – Мне. Нужна. Неделя. Оставьте меня на время, дайте отойти. Хотя бы три дня. – Мне и меньше хватит, я могу действовать быстро, очень быстро.

  – Хорошо, ровно семьдесят два часа с этого момента.

  Я фыркнула, хотя смешно не было, и ушла. Мне сегодня еще две пары надо провести каким-то волшебным образом. Две последние пары.

  Через три часа я рыдала в кабинете ректора. Нехорошо врать, но я и не вру почти. Сложная ситуация в личной жизни есть? Есть. Срочно уехать надо? Очень надо! Домой еду? Вот тут немножко пришлось приврать, но это мелочь. Какой мужчина сможет устоять против женской истерики? Теперь я знаю, что этот мужчина – не Евгений Федорович.

  А еще через два часа я подъезжала к вокзалу в ближайшем городке. Из Солнечнореченска брать билет не решилась. Может, это и глупая попытка замести следы, но буду пользоваться всем, что в голову взбредет. Вот и удача на моей стороне, значит, я все делаю правильно: уже через двадцать минут я смогу отбыть в направлении Иркутска. А где выйти – по дороге решу.

  В купе, куда мне посчастливилось взять билет – милая девочка лет двенадцати, не менее милая женщина, с легким макияжем и укладкой и чье-то храпящее тело на верхней полке, по всему – папаша семейства. Откормленное сидалище и богатырский храп сразу вызвали во мне глухое отвращение. Я сейчас раздражаюсь по поводу и без, но два-три часа медитации ночью, и, возможно, приду в себя.

  Расположившись на нижней полке с комфортом, я вытащила старую симку и засунула ее в щели батареи. Если меня попытаются отследить, то она их и доведет аж до Владивостока. А билет у меня до Иркутска. Раньше благодать была: пошел, купил билет на поезд, ни имени, ни фамилии никто не спрашивал, сел себе и исчез на бескрайних просторах Родины. А сейчас извращайся, придумывай ерунду всякую. Это на тот случай, при котором меня будут искать, а он совсем необязателен. Пытаясь успокоиться, достала книгу, нашла что-то легко читаемое и мозг не засоряющее и попыталась отвлечься. К сожалению, на пятидесятой странице, началась история страстной любви, и пришлось искать другое произведение.

  То же повторилось три раза, и пришлось отвлечься 'Королем Лир' в оригинале. Вот теперь – то, что надо.

  Наконец, заскучала моя соседка и начала знакомиться. Милую девочку звали Лизочка, и она доставила мне удовольствие манерой общения со взрослым человеком, как с равным. А может, она меня за взрослую не особенно приняла. Поболтав об учебе, о том, откуда и куда мы едем, она полезла в мою книгу, в поисках 'чего-нибудь интересненького'. Я скинула ей в телефон пару книжек приятных и без описания эротических сцен. Потом неожиданно увлеклись переводом сонетов Шекспира. А что, дети-то нынче продвинутые, через одного в лицеях да гимназиях. Сначала мы сделали совместными усилиями подстрочник, вернее, Лиза делала, а я помогала с устаревшими словами и местами с многозначностями. Потом попытались придать всему этому форму сонета, я контролировала ритм и рифму, а Лиза увлеченно спорила, утверждая, что так – точнее передается смысл. К вечеру мы разошлись, каждая отстаивая свою точку зрения, настолько, что задастый пассажир пробудился и, вякнув в нашу сторону что-то вроде 'здесь приличные люди отдыхают', сполз со своей верхотуры и исчез в тамбуре. Мы переглянулись, Лиза пробормотала 'папа очень устал', и мы вернулись к интеллектуальному развлечению.

  Легли мы довольно рано, так и не дождавшись возвращения 'уставшего папы', впрочем, его особенно и не ждали, что уж мне переживать. В четыре утра глава семейства объявился, полный энтузиазма и желания общаться, подстегнутых энным количеством алкоголя. Жена пыталась его усмирить, но это было выше ее сил и нам пришлось получать удовольствие от раннего подъема. С другой стороны, что может быть лучше, чем встречать рассвет с чашечкой чая?

  А посмотрим-ка какая ближайшая станция, может уже пора выгружаться. Я вышла и начала внимательно изучать расписание. Выскакивать в спешке не хотелось, поэтому смотрела станции, где поезд стоит достаточно долго. Челябинск? А почему бы и нет? Там же мужики такие крутые, что пальцами гвозди заколачивают. Стоит посмотреть.

  И я стала собирать вещички.

  – Ты же в Иркутск едешь? – удивилась Лизочка.

  – Передумала! – легко отмахнулась я, вызвав бурю восторга. Да, ехать в Иркутск и приехать в Челябинск вполне в духе двенадцатилетнего подростка. А у меня как раз на том этапе и возник пробел, надо восполнить.

  И, под удивленный взгляд проводницы и ее крик: 'Девушка, мы не доехали, до Иркутска далеко еще!', я шагнула в новую жизнь.

  Села в такси и попросила довезти до фонда занятости, там, продемонстрировав диплом и трудовую с уже двумя отметками о принятии на работу в университеты (после второго не было записи об увольнении, но кто на такие мелочи внимание обращает?), попросилась на работу в сельскую школу. Чиновница стала медленно сползать под стол от шока и вызвала начальника отдела, заподозрив неладное. Начальник решил по мелочам не размениваться, предложил несколько вариантов, и я выбрала единственный, где предлагалось жилье.

  Осталось только доехать до поселка Долгодеревенское Челябинской области, но это мы на завтра отложим, нет желания на перекладных ночами путешествовать. Сняла номер в довольно обшарпанной гостинице недалеко от вокзала и у дежурной выяснила в подробностях маршрут на завтра. Пообедала в небольшом кафе неподалеку, купила йогурт на ужин и заперлась в номере.

  Для Валентины Петровны записку я оставила, теперь надо собраться с мыслями и попрощаться с мальчиками, может, после этого они перестанут нахально являться ко мне в каждом сне.

  'Дима!

  Мне было очень приятно с тобой общаться' – нет, это какая-то пошлятина, удаляем.

  'Дима!

  Ты самый замечательный человек...' – еще хуже, удалить срочно, пока сама не перечитала этот ужас.

  'Дима!

  Я тебя люблю' – это я написала? Удалить!

  'Дима!

  Спасибо вам за все!

  Я не вернусь' – да, так – лучше, ни добавить, ни отнять?

  Если не отправлю второе сообщение, Тихомиров обидится. Ладно, еще немного сосредоточенности.

  'Котик, без вас будет плохо. Очень плохо. Но так – правильно', ай, ладно, пока не начала мучиться по поводу своих минимальных графоманских навыков, надо остановиться и отправить. И убрать из друзей сразу обоих. И сделать страницу закрытой для всех, кроме друзей. Теперь все. Закрыли страницу вконтакте и страницу в жизни.

  Утром проехала несколько станций в электричке, пересела на маршрутку, и вуаля: здравствуй русская деревня. Добротный глава администрации, как это сейчас называется, хотя так и тянуло обозвать краснощекого пузана 'председатель', засиял поросячьими глазками, заулыбался всеми двадцатью зубами, засучил коротенькими ручками и ножками, излучая радость от моего появления. Что-то я в волнении его имя прослушала, надо будет у кого-нибудь спросить. 'Председатель' лично довел меня до школы, каждому встречному жизнерадостно сообщая, что прибыла учительница английского, так что по мере приближения к двухэтажному облупленному зданию встречных становилось все больше. Бабули в платках сжимали губы, будто говоря: 'и эта уедет через месяц-другой'. Молодые женщины ревниво рассматривали сверху до низу и успокаивались, видимо, приходили к выводу 'здесь и взяться не за что'. Мужики игриво подмигивали, если уровень алкоголя в крови позволял им это непростое движение. Дети проходили мимо по несколько раз, пытаясь рассмотреть получше.

  Интересно, сколько я продержусь здесь на самом деле. С другой стороны, а куда денусь? Домой я не вернусь, даже если в лесу бурундучкам преподавать придется и корой деревьев питаться.

 Глава 13

  Уже май, а холод собачий. Даже картошку не сажали. Ха! Как давно меня стал интересовать вопрос посадки корнеплодов? После того как пару месяцев на диете просидела по причине задержки заработной платы? Или после того, как пятиклассники стали давать советы о том, что и где мне просто необходимо посадить, а директриса предложила попросить у 'председателя' участок 'под огород'? А что? Разве не это мне было нужно? Простые заботы, простые радости, усталость от физического труда, а не от размышлений на тему 'что делать?' и 'кто виноват?'. Да, видели бы меня мои студенты в старой фуфайке, резиновых сапогах, полгода без профессионального маникюра и педикюра! Грустное зрелище, душераздирающее зрелище, как говорил один из мульт героев.

  Итак, не пришло ли время подвести итоги? Что у нас в плюсах? Козырева Нина, щелкающая пробные задания ЕГЭ баллов эдак на девяносто по приблизительным подсчетам. Артемьев и Чапыгин, решившие поступать на иняз (поступят, наверняка, с такими мозгами должны поступить), Катенька Новикова выигравшая на краевой олимпиаде. Можно считать, что работала я не зря. А учитывая то, что до моего появления англичанки не было год, я совсем умница.

  Теперь подобьем минусы. Механик Лёнька, настойчиво пытающийся ухаживать. Ага, мне только не хватает отвязного секса на природе для полного счастья. Где здесь ближайший сеновал? Соседка Надюха, неизвестно с чего решившая, что ее Серега ко мне неровно дышит. И пара двоечников, которым по непонятной причине я должна выставить пятерки. Не тройки и даже не четверки, с чем я могла бы смириться, а именно пятерки! И, самое неприятное: запасов местной библиотеки не хватит на следующий год.

  Из развлечений здесь телевизор, сплетни, танцы по пятницам (я не рискую посещать это мероприятие), кино по субботам и (лично для меня) посиделки со спивающимся фельдшером и его женой. А что ему здесь делать, если не пить? Даже интернет не регулярно работает. Последний месяц совсем глухо, надо в город съездить, проверить почту. Но, если бы не это, разве прочитала бы я столько произведений из русской классики?

  О, нет, опять дождь! Срочно бежать, доставать тазики. Крыша в моем 'дворце' подтекает, а чинить некому. Лёнька на эту тему очень настойчиво налегает. 'Вот был бы у тебя мужик, он бы тебе крышу перекрыл'. Ага, и крышу перекрыл, и глаз по ревности подбил и по деревне по пьяни погонял – во, где оно, женское счастье. А два прекрасных принца остались тусклым миражем. Даже не до конца верю, что они были в моей жизни.

  – Колька! В город едешь? – донеслось с улицы. Не зря я дружбу завела с местным водителем!

  – Да, Игорь Николаевич! Сколько времени у меня?

  – В двенадцать выезжаем.

  – Я приду, без меня – ни-ни.

  – Договорились!

  Потряслись на колдобинах, вполне обычных для дорог России. Поболтали о погоде, о том, что местный тракторист чуть не свалил свой транспорт в канаву.

  – Ну, гуляй, красавица! – отдал указание водитель, высадив меня у здания почты. Здесь и вай фай бесплатный и другие признаки цивилизации. Сейчас посмотрим, что новенького, скачаем несколько книжечек и пойдем красоту наводить. Сегодня времени у меня целая куча.

  Начнем с проверки почты. Интересно, что за адрес? Опять рекламу прислали? Может, сразу в спам? Нет, надо проверить.

  'Дочь!

  Один приятный молодой человек дал мне твой адрес. Если ты еще хочешь со мной связаться – здесь мой номер. Очень надеюсь, что ты позвонишь.

  Твой отец'

  Это, в самом деле, папа? Такое сухое 'если хочешь, звони'? Наверное, я не совсем к месту. Хотя, дал номер – наберу, попытаюсь.

  – Пап?

  – Николенька?! – да! Это папа! Мой папа! Я все помню! Как он звал меня Николенька, как сажал на плечи, как покупал мороженое, как раскатисто смеялся, слушая стихи моего сочинения. Мой папочка, которого я не видела больше пятнадцати лет!

  – Девочка моя, я так надеялся, что ты позвонишь! Приезжай к нам мы все тебя ждем. Пожалуйста. – Неужели он плачет?

  – Да, да, папулечка, я приеду, только экзамен мои сдадут через неделю, и приеду, адрес только дай. А кто 'вы все'?

  – Дочь... я... я женился, – виновато бормочет он в трубку.

  – Здорово! А дети есть? – на самом деле, я не знаю, здорово это или нет, но очень хочется его поддержать.

  – У Оли дочь чуть младше тебя и мальчик у нас. Вовка. Пять лет.

  – А я не помешаю?

  – Да что ты?! Я же сказал, ждут все. Ируська очень хочется с тобой познакомиться, и все остальные. Приезжай скорее, детка.

  – Конечно, папуль. Я позвоню, когда билет возьму.

  Вместо салона я рванула по магазинам, искать подарки. Представляете, каково это, найти что-то приятное для людей, которых никогда не видел? Нет, не мучение, потому что мне самой хотелось найти что-то эдакое.

  А дальше... эта неделя, окончание учебного года, последний звонок, подготовка к экзамену, сам экзамен и постоянные мысли о самой скорой встречи с отцом, моим папой. Я каждый день заново примеряла это слово, представляла, как все это будет и жила, как в счастливой дреме. Наверное, если бы не одно происшествие, я бы так и поехала с этим предвкушением чего-то волшебно-прекрасного и, наверное, мои ожидания не оправдались бы, слишком уж они были сказочными, из мира девичьих грез.

  За несколько дней до отъезда, позвонила мама, и я по глупости, а вернее, раскрученная мамиными тщательными расспросами, сказала, куда еду. Скандал был фееричным. Мама кричала, билась в истерике, утверждала, что ей плохо, шантажировала, проклинала, бросала трубку и через минуту звонила снова. Когда она в очередной раз отключилась и не перезвонила, я расслабилась и занялась проверкой очередных тестов. С моими выпускниками мы занимались каждый день, пытаясь наверстать упущенное. Не успела я вникнуть, пытаясь не только исправить, но и понять, в чем причина ошибок, звонок отвлек меня.

  – Николина, мы не закончили, но на моем счете закончились деньги, – официальным тоном начала мама. Я вздохнула, она всегда называла меня моим жутким полным именем, когда была недовольна моим поведением. Когда же ты поймешь, что мне уже не интересно, довольна ты или нет?! – Если ты поедешь к отцу, ты больше не моя дочь! – о, как! Кому только от такой постановки вопроса хуже? Конечно, этот вопрос вслух я задавать не стала.

  – Мам, скажи, пожалуйста, почему вы развелись? – спокойно спросила я.

  – Ты прекрасно знаешь, что он был недостойным человеком! – да, да, это я слышала уже не раз.

  – Он не был, он есть, как бы ты не хотела избавиться от него. Недостойным чего?

  – С тобой стало невозможно разговаривать!

  – Если ты еще раз бросишь трубку, я больше не отвечу на твои звонки.

  – Дочь, Владимир – очень плохой человек! Очень!

  – Хорошо, давай конкретнее. В чем ты можешь его обвинить? Что плохого он тебе сделал?

  – Ник, моя жизнь с ним была адом, – с патетикой воскликнула мама. – Он никогда не понимал и не ценил меня! Он, практически, не бывал дома! Он не занимался тобой, не помогал мне!

  – Ма, а где он бывал? Он же с работы не вылезал, чтобы мы могли нормально жить, чтобы ты не хватала все дежурства, какие возможно, чтобы ты могла проводить время со мной. Конечно, разве сравнишь его с твоим Женечкой, который неделями диван пролеживает, когда ты за троих пашешь, чтобы его обеспечить!

  – Женя тоже работает!

  – Когда это было в последний раз? Неделю назад, месяц?

  – С Женей я счастлива, я чувствую себя настоящей женщиной, любимой, желанной!

  – Прекрасно! Прекрасно, что ты счастлива, и я даже пыталась радоваться этому факту, как могла. Только у меня немного другое отношение к твоему мужу. Я же не пытаюсь говорить тебе, как жить. Попробуй ответить мне взаимностью.

  – Ты никогда не говорила, что Женя тебе не нравится... – интересно, мама и правда растеряна или играет роль?

  – Это не имеет ни малейшего значения. У тебя своя жизнь, у меня своя...

  – Как ты можешь так говорить? Я – твоя мать, мы – одна семья.

  – Мама, семья – это люди, проживающие вместе. Мы никогда больше вместе жить не будем. Пойми это!

  – Ты хочешь жить с отцом? – обреченно спросила она.

  – Что?! Господи, мама, конечно, нет. Я взрослый самостоятельный человек, как ты ни хотела бы, чтобы я до пенсии была ребенком. Я живу и буду жить самостоятельно! Знаешь, у меня впечатление, что и ты играешь в меня, как в игрушку. Не надо, мам. Ты вырастила меня, и что бы ни было, все, что есть во мне хорошего – твоя заслуга. Дай это и отцу оценить. Все будет хорошо, мамуля.

  – Ну... ладно. Пусть посмотрит, от чего он отказался! – я хмыкнула. Нашлась слабая сторона? – Ты же приедешь домой?

  – Не знаю, постараюсь. Сначала мне надо пережить выпускной. Если получится, обязательно приеду. – За всеми этими 'постараюсь' и 'если получится' я отчаянно пыталась спрятаться от необходимости ехать.

  Одно благое дело мама провернула: ожидание чуда отступило, и теперь я больше волновалась, как все пройдет, чем ждала хорошего. Так что на перрон вокзала я вышла, едва держась на ногах от страха. Сколько раз я проезжала мимо этого города, видела эти скульптурные фигурки пассажиров, украшающие уютный вокзал, и даже представить не могла, что именно здесь живет мой папа.

  – Николенька! – кинулся ко мне седоватый мужчина с усами. О, Боже, это – чужой, совершенно незнакомый человек, зачем я приехала! Не замечая моей реакции, он заключил меня в объятия и долго стоял, раскачиваясь и прижимая к себе. Нет! Не чужой! Это же мой папа! Он пахнет детством: тяжелый застоявшийся и такой надежный запах табака, который я больше не ощущала с тех самых времен!

  – Папочка! – выдохнула я, и прижалась к нему сама.

  Когда мы смогли разорвать объятия, я обнаружила черноволосого мальчишку, скачущего вокруг нас в нетерпении и, чуть в стороне, двух блондинок, почти идентичных, только одна была чуть старше с длинной косой, а другая – моложе с распущенными волосами средней длины. Обе представляли собой образцово-показательных русских красавиц. Ну, не знаю, какой эта Оля человек, но то, что папа – любитель и ценитель прекрасного, это да. Я бы сама на его месте не упустила такую красотищу.

  Мы все ощущали легкую неловкость (кроме младшего Владимира, который чувствовал себя прекрасно), но искренних улыбок я не могла не оценить. Женщина и девушка, к моему удивлению, выглядели так, будто, в самом деле, рады меня видеть.

  Мы с трудом влезли в старенькую шестерку (Вовка один занимал больше места, чем мы на пару с Ирой, не потому, что такой большой, а потому, что, не прекращая, вертелся) и поехали к их дому. Город, который я рассматривала через боковое окно, произвел на меня приятное впечатление. А что вы хотите? Начало лета, любое место будет выглядеть хорошо, украшенное молодой листвой, с уже просохшими весенними лужами, но еще не выжженное летним зноем.

  Жила семья отца в просторной трехкомнатной квартире на седьмом этаже. Вот о чем я всю жизнь мечтала: с открытого балкона открывался вид чуть не на весь город, который мне все больше нравился. Я снова смутилась, когда узнала, что Ире придется разделить свою комнату со мной, но девушка выказывала такой энтузиазм, что заразила им и меня. В конце концов, не так уж долго я здесь пробуду, может, не успею надоесть.

  Мне дали 'отдохнуть с дороги', хотя я говорила, что не устала. Кстати, позже я с тоской вспоминала этот недолгий период отдыха, потому что прямо с утра следующего дня начался безумный марафон. Меня таскали по магазинам и торговым центрам, по салонам красоты и клубам (Ира и Оля), по паркам, циркам и обучали кататься на роликах (Вовка), на ежевечерние длительные прогулки, в кафе и рестораны (папа). При всем этом я пыталась вырвать время, чтобы посмотреть местные музеи и достопримечательности.

  Через неделю я стала умолять об отдыхе и жалеть, что планируется еще четыре дня оставаться здесь. К счастью, к моим просьбам прислушались: внешность моя уже была доведена почти до идеального состояния (насколько это возможно при таком-то исходном материале), куча накупленных для меня подарков завалила весь письменный стол, а Вова отбыл к другу в гости.

  Я проснулась самостоятельно, никто меня не будил, никто никуда не тащил, никто не пытался развлечь. Дома я оказалась совершенно одна. С удовольствием приняла душ, никуда не торопясь и в блаженстве вплыла в кухню. Оля меня поражала тем, что на завтрак обязательно готовила. И не яичницу, не кашу, а что-то вроде котлет с макаронами, или мяса с пюре. Все это великолепие она пыталась впихнуть в меня, это с моей-то любовью к завтракам! Сегодня на столе стояла тарелка с сырниками. Немного подумав и прислушавшись к своему организму, я решила, что с парой сырников справлюсь, тем более, что уже не совсем и утро. Покайфовала с чашкой чая и аппетитным кругляшом в руках, перетащив все это на балкон, не равнодушна я к этому месту, что делать. С удовольствием поковырялась в интернете, скачала несколько новых книг, написала письмо Дарине и Юле. С Сабитовой мы продолжали общаться весь год, хотя она и была на меня страшно обижена. И заслуженно. Бросила я их на полпути, оправдываться нечем.

  Попыталась навести порядок в своих вещах, складывая то, что мне здесь точно не понадобится в накануне приобретенную огромную сумку. Ближе к вечеру я поняла, что начинаю скучать. Оказывается, за это время я уже втянулась в бешенный ритм постоянных развлечений. Начала думать, не стоит ли прогуляться в одиночестве, как позвонил папа и сообщил, что меня ждет сюрприз и что я должна выглядеть 'на все сто'. Сто, так сто, привела себя в порядок и даже платье надела, наверное, папа хочет познакомить со своими друзьями. За мной приехала машина, и меня доставили в ресторан в центре города. Хорошо, что предупредил, и я могу не волноваться о соответствии места и моего внешнего вида.

  Важный метрдотель, преисполненный чувства собственного достоинства, проводил меня к столику у окна. Мне принесли бокал вина, и я расслабилась, то глядя в окно, на площадь, полную спешащих людей, то, для контраста, на вальяжных, расслабленных посетителей внутри. Контраст меня позабавил и развлек, заставив улыбаться. Стараясь делать это не совсем очевидно, я рассматривала клиентов заведения. В основном, это были мужчины, время вечерних выходов в свет с дамами в бриллиантах еще не наступило, так что, скорее всего, это были бизнесмены, вкушающие поздний обед или ведущие переговоры с клиентами.

  И тут... полный капец! Коллапс! Финиш! Деструкция и фрустрация! Не ожидала я такой подставы, никак не ожидала! А они ничего... нет, какое там, ничего, они невероятны! Раньше я не замечала, что Димка настолько красив, похож на возмужавшего сказочного принца. А Котик, ну, Котик, он и есть, на него только посмотришь – можно голову потерять. Только я ее уже давно потеряла. А сейчас... все прошло, я перенесла все это, как тяжелую затяжную болезнь и теперь почти здорова. Очень некстати в голову пришли слова знакомого студента-медика: 'не бывает вылеченных наркоманов, бывают наркоманы в период временной ремиссии'. Нет, это – не обо мне!

  Парни встают и движутся в мою сторону. Что-то мне некомфортно, чувствую себя мышью перед двумя разъяренными тиграми. Тигры на мышей не охотятся? А если год голодный или мышь очень навязчивая? Они синхронно приземлились за мой стол и продолжили молча меня разглядывать.

  – Хорошее вино, – сообщила я, не зная, как нарушить затянувшееся молчание. Дима никак не отреагировал на мои слова, будто и не слышал. А вот Тихомиров, перевел взгляд на бокал, а когда вернулся к моему лицу, я еле сдержала писк: если он меня сейчас не разорвет прямо здесь... нет, никаких если, разорвет, как пить дать.

  Я резко вскакиваю и почти бегом бросаюсь к выходу. Мое место ближе к двери, а им еще и расплачиваться за мое вино. Есть, пусть и небольшой, но шанс. Почти успела остановить такси, когда услышала за спиной грозное: 'Куда?!'. А они ведь даже не спешат, уверенные в том, что мне никуда не деться.

  – Ник, успокойся, давай поговорим, – подняв руки в жесте примирения, миролюбиво попросил Дима.

  – Я его боюсь! – ткнула пальцем в сторону брюнета, отходя от него подальше.

  – Ты меня боишься? Правильно делаешь! Ты знаешь, сколько времени я тебя разыскивал? – вдруг заорал он.

  – Мы тебя разыскивали, – поправил Гошан, вытаскивая меня из-за своей спины, где я пыталась спрятаться. – Мы поговорим спокойно, – уже в сторону брата добавил он и повел меня к ближайшей лавочке.

  Я подумала, что иду, как под конвоем: впереди Димка, сзади, на том же расстоянии от меня Кот. Шаг вправо, шаг влево и расстрел. А жить так хочется... Войдя в роль, посмотрела с тоской на голубое небо, мало ли, вдруг, в последний раз.

  – Почему мы тебя не нашли? Мы все ВУЗы прочесали по всем городам, начиная от Владика и назад до самого Солнечнореченска. – Сев рядом со мной на лавочку, спросил Дима.

  – Вот это и называется косность мышления, – поддела я. – В твои-то годы! С чего вы взяли, что меня примут в универ снова, еще и жильем обеспечат? Жизни вы не знаете.

  – Ты с ней близко познакомилась? – взвился Кот.

  – Немножко познакомилась. Я в поселке живу, в школе работаю.

  – И как там, в поселке? – не успокаивался Тихомиров. – Жизнь прекрасна и удивительна?

  – О, да! Приеду – посажу картоху, – продемонстрировала я свое приобщение к сельской жизни.

  – А теперь расскажи, зачем тебе это? – остановил нашу милую беседу Дима. – Приключений захотелось? Если тебя так от нас воротит, сказала бы, ты же знала, что мы сделаем все, что ты захочешь.

  – Я просила оставить меня в покое...