Текст книги "Скрываясь от любви (СИ)"
Автор книги: Хэленка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Глава 27
К сожалению, утром я выглядела не намного лучше, чем накануне. Не знаю, сколько килограммов я сбросила, но старая одежда с меня сваливалась, и все кости проступили отчетливо. Может, сейчас это и считается идеалом женской красоты, но, на мой взгляд, торчащие кости выглядят более чем отталкивающе. Черные круги под глазами удалось лишь сделать чуть менее заметными, но никак не удалить. Да и синюшно-бледный цвет кожи не делал меня краше.
Плюнув, и, в очередной раз, вспомнив, что рядом с Котом я все равно буду выглядеть уныло, туго собрала волосы, чтобы не мешали. Еще неизвестно, что ждет нас сегодня. Веру будить не стала. Моя книга давным-давно разрядилась, телевизор включать не рискнула, чтобы не разбудить дочь и единственным из возможных развлечений оказался телефон Кота. Неприлично? Возможно, для кого-то это и так, но мы привыкли пользоваться вещами друг друга, совершенно не ожидая подвохов. Если парням звонил абонент с женским именем, меня не одолевали приступы ревности. И насколько провокационным ни был текст сообщений, у меня они вызывали только смех. Много раз нас пытались искусственно разлучить, и я быстро поняла, что если буду хоть немного сомневаться в парнях, ничего у нас не получится. Ревность моя никуда не делась, но приняла несколько иные формы, превратившись в своеобразную игру.
А сегодня я начала копаться в телефоне Тихомирова с болезненным предвкушением. Но меня ждало разочарование: ни принятых, ни отправленных сообщений не имелось. Впрочем, я тоже удаляю все, что не несет нужной информации. Женских имен, конечно в журнале было предостаточно, но это, вообще, ничего не значит. Фотографии относились только к работе. Хоть какое-то развлечение!
– Мама! А где дядя Кот? – такими были первые слова моей дочери на сегодня.
– Не знаю, солнце. А он тебе зачем?
– Он хороший и добрый.
– Ох, милая, ты слишком быстро делаешь выводы.
– Он плохой? – удивилась малышка.
– Нет, нет, что ты. Котик – очень хороший. Просто... Помни, что он – чужой нам человек. И как только его помощь будет не нужна – он уйдет.
– Нет, мама, – твердо поправила дочь, – он – свой! Он – мой друг!
В дверь постучали.
– Кто? – на всякий случай, спросила я. Не для того запиралась, чтобы без пароля открывать всем подряд.
– Лин, открывай!
Я повернула ключ в замке, и перед моими глазами нарисовался эталон мужской красоты. Эх, потискать бы хоть немножко, да нельзя! Кто его там знает, может жениться собрался, а может и уже женат и пару детишек имеет, только от общественности скрывает свои подвиги. А то, что ко мне прибежал по первому звонку – ни о чем не говорит.
– Привет, – я впускаю Кота в комнату и снова запираю дверь за его спиной. Сзади вдруг слышу радостный вопль 'Котик!' и сдавленный, судорожный вздох. К тому моменту, как я, будто во сне, смогла обернуться, картина была следующей: Верочка – одна штука (слава Богу, что одна, а то наш гость мог бы и не выжить), на руках Тихомирова, крепко держится за его шею руками и за торс ногами; брюнет – одна штука (а где такого второго найдешь), с совершенно ошарашенным лицом, аккуратно прижимает дочь к себе. Мою дочь, только мою, не надо домыслов!
– Верочка, не надо на Котика лезть, – ласково говорю я, пытаясь снять девочку, – он же принц, а не конь!
– Ничего страшного, – даже отворачивается от меня Тихомиров, прикрывая Веру плечом, не лезь, мол. – Пошли умываться, нам скоро выезжать, – и выносит ребенка из комнаты, будто так и должно быть. Ага, только его и дожидались, больше же некому ее умывать. Во мне даже легкое недовольство проснулось: тоже мне, приехал тут, и у меня моего же ребенка забирает. – В сумке вещи, оденься пока, – это уже мне.
Быстро надеваю джинсы и простую рубашку, похоже, не зря я ожидала продолжения бегства, иначе, не стал бы Кот экипировать меня так. Его мечта – постоянно видеть меня в мини, а лучше без мини и без всего остального. Была раньше такая мечта, обрываю сама себя, теперь-то он не обо мне мечтает. Когда Тихомиров возвращается (Верочка так и не отцепилась от его шеи), я уже полностью экипирована, осталось шнурки на кроссовках завязать.
– Я нашел место, где можно позавтракать, ничего не берите с собой, все в мусорку, собирайтесь как можно быстрее, времени мало. Я жду внизу.
Я киваю и начинаю с максимальной скоростью выполнять указания. Пока Вера одевается, выбрасываю все ненужное, собираю наши сумки, расчесываю дочь, заплетаю ее волосы в косу, что она ужасно не любит, оставляю ключи от номера в замке и выхожу на улицу. Конечно, в этот раз не удалось остаться незамеченными, пока умывались, пока спускались, нас видело несколько человек, но, очень надеюсь, что скоро мы будем где-нибудь далеко. Собрались мы очень быстро, но на лестнице встретили Тихомирова, решившего нас поторопить. Вот тут он меня и озадачил: подхватил Верочку на руки. Это еще что за возвышенные порывы? На фига мне это надо? Ребенок привыкнет, а что потом? А никакого 'потом' не будет!
Мы заходим в симпатичное кафе неподалеку.
– Мне пришлось заказать заранее, чтобы не ждать, так что, извини, придется есть то, что я выбрал.
– Все в порядке, – киваю я. Мне сейчас что ни дай, все прекрасно. Вчерашний бульончик ненадолго пригасил чувство голода. А вообще, кажется мне, это чувство будет моим спутником до конца дней. И как только люди на это добровольно соглашаются?
Все не так уж и плохо. Я далеко не фанат гречки, но сегодня даже ее запах, всегда казавшийся отвратительным, вызывает аппетит. К тому же – полезно.
Нам потребовалось минут пять, не больше, чтобы уничтожить недетскую порцию. Мне приходилось все время напоминать не только Вере, но и самой себе, что нужно кушать медленнее. Кот следил за нами обеими совершенно зачарованным взглядом.
– На твоем лице я читаю светлую мысль, что нас легче убить, чем прокормить, – комментирую я его вид.
– Не смешно!
– У тебя чувство юмора атрофировалось. Ты сам-то ел?
– Да. Поехали. – Не знаю, что именно его так задело, но задело, точно. Жаль, не скажет.
До аэропорта добрались невероятно быстро, будто дорогу перед нашей машиной специально расчищали от пробок.
– Твой загранпаспорт, – сухо сказал мне Кот и протянул документ. Я посмотрела на него с сомнением: мало того, что мы летим заграницу, хотя, в нашем положении, чем дальше, тем лучше, так еще и по поддельным документам!
– Он – настоящий, – будто услышал мои мысли Тихомиров. Я только головой покачала: сомнения никуда не делись.
– А разрешение на вывоз? – допустим, ему удалось как-то раздобыть мне паспорт за ночь, допустим даже, что он, на самом деле, настоящий. Но не приехал же он к Георгиеву за разрешением на вывоз ребенка за границу!
– Зачем нам разрешение? Оба родителя здесь, так что все в порядке, – и мне протягивают Верочкино свидетельство. Точно такое же, как было, даже номер, кажется, не поменялся, только совершенно мистическим образом в графе 'отец' вместо Георгиев Андрей Филиппович стоит Тихомиров Константин Игоревич. У меня очередной шок. Но что я могу сказать, кроме слов благодарности?
В здание аэропорта я захожу в таком озадаченном состоянии, что даже не нервничаю, когда пограничник внимательно рассматривает наши документы.
– Я не была раньше в Римини, – сообщила, только, чтобы не молчать.
– Съездим, – пообещал Кот, чуть подобрев. Видно, мысль о месте, куда мы едем, была ему приятна.
– Разве мы уже не летим туда? – удивилась я, махнув на очередной указатель рейса.
– Не совсем. Мы едем в Фермо. Тебе понравится.
– Тоже не была, – отметила я.
– А где была?
– Рим, Венеция, Милан...
– Ну, как же без Милана, – ехидно прокомментировал Кот. Я только пожала плечами.
– Берлин, Париж, Египет (ну, как же без Египта), Индия, Пекин, кажется, все.
– Испания?
– Нет.
– Ты же всегда мечтала поехать именно туда, – напомнил брюнет. Можно подумать, у меня склероз.
– Я мечтала. Но платил Андрей Филиппович, он же и маршрут выбирал. Я как-то попыталась заикнуться, что именно хочу, но меня быстро поставили на место, – без сожаления рассказываю я. Это – нормально. Кто платит, тот и заказывает музыку.
– Почему ты не позвонила ему?
– Наверное, потому, что у него не возникло желания нас выкупать... – Кот согласно кивнул. – Ты знаешь? – удивилась я. Все-таки, муж должен был как-то завуалировать этот момент.
– Догадался. Сначала он очень громко собирал деньги. Обычно от всех скрывают, что близких украли, чтобы не злить похитителей, а он, будто специально, распространял новость. Потом не собрал нужную сумму и обратился в милицию.
– Молодец! Впрочем, таким случаем грех не воспользоваться.
– Может, правда, не смог собрать.
– Ему только и надо было снять средства со счета.
– Ты ожидала, что так все закончится?
– Было предположение. Но я и подумать не могла, что он поставит под удар Веру. Папе звонил?
– Да, не беспокойся. Я сказал, что теперь вы будете со мной, и вам ничто не угрожает.
– Спасибо, Котик. Я, конечно, свинья порядочная, мне нельзя было тебя напрягать, но... я постараюсь что-то сделать для тебя. Очень постараюсь.
– Запомню, – с угрозой ответил наш сопровождающий.
Вера ничуть не мешала нашей беседе – она летела во второй раз в жизни, муж придерживался мнения, что ей еще рано путешествовать, и все вокруг было интересно. А уж когда заняли свои места, ее уже невозможно было оторвать от иллюминатора. Мы с Котом оказались на соседних креслах, и меня это совсем не радовало, мне было бы проще, если бы между нами сохранялось максимально возможное расстояние.
– Что это? – провел Кот по моей руке. Под рукавом рубашки просматривался браслет. Я нехотя подняла рукав, чтобы его было видно.
– Мой? – с удивлением спрашивает мужчина, не скрывая удовлетворения. Нет, не твой, я себе покупаю мужские украшения. Сто лет назад мне понравились тонкие полоски кожи, украшенные мелкими золотыми колечками, которые он сам приобрел для себя. Тут же браслет переместился на мою руку. С тех пор я его ни разу не снимала, только, когда в душ ходила. Стараюсь не демонстрировать, но и не расстаюсь с ним. Это – талисман, это – память, это – знак того, что я до сих пор связана с его бывшим владельцем.
Наверное, давно пора было его снять и сложить в дальний ящик, но я не смогла.
– Да, – неласково говорит Тихомиров в трубку. Странно, я не слышала сигнала вызова. Стюардесса посмотрела на него с легкой укоризной, но была проигнорирована, в конце концов, самолет еще и не думает начинать движение. – Нет, я не смогу сегодня... Я улетел... Да, появились срочные дела... Надолго... Не знаю... Не надо, мне и так грустно не будет, не волнуйся... Спасибо.
Я с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить: 'кто это?'. И он ждет, очень хочет, чтобы я спросила. Ни за что! Я откидываюсь на спинку кресла и делаю вид, что собираюсь спать. Очень умно, да? Сидя рядом с человеком, который мне дорог больше всех на свете (за исключением дочери), я делаю вид, что сплю. Зато, так гораздо проще бороться с желанием прижаться к нему.
Глава 28
Я вздрогнул, услышав телефонный звонок, в очередной раз с отчаянием осознав, что это – не один из тех, чей голос я хотел бы услышать сейчас. Сбрасываю вызов – не хватало только, чтобы позвонили по делу, а мой телефон был занят. Сейчас меня не интересует работа, друзья, женщины или родственники.
– Ну, что ты мечешься?! Иди, поспи! – совсем забыл, что одной удалось пробиться через мое 'не интересует'. Когда Яне что-то надо, она бывает крайне настойчивой.
– Езжай домой, ты и так подзадержалась, – только мне и дел сейчас обсуждать режим дня.
– Кот, это все ужасно трогательно, но подумай, кто она тебе? Так и будешь жить воспоминаниями?
– Отвали, – равнодушно отвечаю. Кто она мне? Никто. Призрак из прошлого. Но как же хочется этот призрак оживить!
– Ты же понимаешь, что шансов нет. Знаешь же, что никто не выжил. И времени прошло слишком много, – спокойным, холодным тоном телеведущей сообщает Яна.
– Пошла на х**! Услышу еще слово, и ты пожалеешь! Убирайся отсюда, чтобы я больше тебя не видел! Пошла вон! – я швыряю первое, что попалось под руку в ее сторону, но так, чтобы не попасть в женщину. Предупреждающий выстрел, так сказать. Слава Богу, исчезла! Никто не рискует связываться со мной. А Линка рисковала. Я скучаю по нашим диким скандалам, которые всегда заканчивались одинаково – не менее диким сексом.
Сколько денег уже вбухано в эти поиски, сколько людей задействовано, а результат – нулевой. У меня создалось впечатление, что все эти профессионалы, что в коммерческих агентствах, что в доблестной полиции, умеют одно – бабло высасывать. А дальше, как сложится. И ни хрена они не делают, только видимость создают.
Денег, конечно, не жалко, благо, они есть. Я даже унизился настолько, что поехал к этому ее так называемому мужу. 'Возьми, родной, только выкуп заплати!'. Я – идиот? Однозначно, да. Но поначалу я и не предполагал, что дела обстоят именно таким образом. Что эта сволочь может просто не захотеть. Развестись же совсем несложно. Тем более, я точно знаю, что у них договор по которому Линка по любому ничего не получит в случае развода. Даже не знаю, как я тогда умудрился просто уйти, не придушив этого козла. А, нет, знаю... поначалу был настолько шокирован, что не понял, в чем дело, а потом не до него было.
С какого-то телефона раздался звук принятого сообщения. Перебрал все и понял, что это он. Самый долгожданный звонок на номер, который я купил только для нее. Я пропустил его?! Этого быть не может! Судорожно нажимаю вызов определившегося, но незнакомого номера. Блядь! Просто, ошиблись – ответил какой-то дед, не вполне адекватный.
– Вы звонили? – спрашиваю, на всякий случай, мало ли... Дед стал нести полнейшую чушь. Может, упился и решил позвонить хоть кому-нибудь, не с кем поговорить? Собираюсь положить трубку, но из всего бреда вдруг выплывает фраза 'баба с ребенком'. – Дай ей трубку! – хриплю я, на всякий случай, выскакивая из квартиры.
– Да, Котик... я звонила, нам нужна помощь.
Неужели, я дождался?! Узнаю, куда ехать и каким-то волшебным образом умудряюсь уговорить деда приютить их. Не знаю, как я умудрился доехать без неприятностей, но, наверное, если бы попал в аварию, встал бы и поехал дальше, не обращая внимания на такие мелочи. Даже покалеченным, даже мертвым, я бы не смог не приехать к ней. И приехал...
Не знал, что видеть ее так больно! Может, просто от того, что прошло столько времени, может, от того, что она так изменилась, может, от того животного страха, что я увидел в ее глазах. Только мне хотелось отвернуться, отвести взгляд, бежать, в конце концов.
– Иди в машину! – говорю я довольно грубо, пытаясь скрыть страх.
Думаете, она меня послушалась? Как бы не так! Молча вернулась в дом. Честно говоря, о ребенке я вспомнил, только, когда увидел девочку у Лины на руках. Все это время я знал, что они вдвоем, но, тщательно избегал всяких мыслей о ее дочери. Для меня Лина осталась той девушкой, которая ушла от меня четыре года назад, но никак не матерью трехлетнего ребенка.
Когда я, расплатившись с дедом, возвращаюсь к машине, застаю Линку в истерике. Привожу ее в порядок и предлагаю сесть со мной. Предлагаю, но меньше всего хочу этого и радуюсь, когда она не соглашается. Я не знаю, как с ней общаться, совсем не знаю. Да что со мной?!
– Может, познакомишь нас? – предлагаю я, хотя мне совершенно не интересен этот ребенок.
– Мама, а почему у дяди такое странное имя? Такого имени у людей не бывает, -спрашивает девочка.
– Это потому, что я мягкий, пушистый и ласковый, – наверное, не нужно таким тоном говорить с ребенком, тем более, с ребенком, пережившим стресс, но, черт, я просто стараюсь отгородиться. От них, обеих.
– Ну, мягкий – допустим, пушистый – может быть в некоторых местах, а ласковый – не знаю, не знаю, – отвечает Лина.
Ее легкий шутливый тон сбивает меня с толка. Я не могу понять, что она чувствует, и это угнетает. Меня переполняет не просто раздражение, нет, настоящая ненависть. И объектов так много, есть где развернуться: я сам (если бы я не был таким идиотом еще тогда, ничего бы не случилось); гребаный Георгиев; эти, больные на всю голову, похитители; мой брат; но, что ни говори, Линка занимает почетное первое место. Почему, ну почему она вечно умудряется куда-то вляпаться?! Неплохо бы вывезти ее в Италию, только предварительно заборчик построить метров пять высотой, сверху ток пустить и металлические ворота в палец толщиной под сигнализацией. Чтобы сидела дома и дальше сада шаг не могла сделать. Да, и охрану по периметру с собаками! Тогда бы я, наверное, был почти спокоен. У меня психоз? Ну, может быть, может быть...
– С вами все в порядке? – спрашиваю я и замираю в ожидании ответа.
– Сравнительно. Срочно нужен душ...
Черт! Сколько можно этих шуточек? Можно нормально ответить? Можно пожаловаться, заплакать, наконец, но эта легкость тона убивает.
– Это – единственная проблема?
– Нет. Умираю с голода.
– Вас не кормили.
– Еды было мало, боялось, что Верочке не хватит, – отвечает она. У меня внутри все сжимается: она просидела чертовы десять дней без еды, не зная, чем завтра накормит ребенка! Я убью их. Каждого из них, включая ее идеального супруга. – И я убила человека.
Да... и что, теперь у меня на одну потенциальную жертву меньше? Даже не знаю, смогу ли выплеснуть всю жажду мести на оставшихся... Б***ь! А ведь она, похоже, ждет моей реакции! Интересно, какой? Что я начну объяснять, что нехорошо лишать людей жизни и пальцем грозить?
Оставляю их в хостеле, так и не справившись с тем, чтобы поговорить с Линой. Понятно, сейчас ей не до разговоров, впрочем, как и мне. У меня программа минимум на эту ночь – раздобыть документы. Нет, я знаю, к кому обращаться, но сделать это за ночь... надеюсь, мой знакомый способен на маленькие чудеса.
На рассвете я – обладатель всех нужных бумаг и счастливый папаша. Не думал, что нужна всего ночь, чтобы обзавестись ребенком. Интересно, как отреагирует мать?
Никак не ожидал, что штамп в паспорте и небольшие правки в свидетельстве о рождении могут так изменить мою жизнь. Этот ребенок, эта странная девочка, увидев меня в дверях, тут же бросилась мне на шею, каким-то невероятным образом забравшись на руки не хуже, чем мартышка. Эй, детка, я так не договаривался! То, что ты временно мой ребенок по документам, не делает меня отцом на самом деле!
Первое мое желание – как можно аккуратнее отодрать это чудо от себя и поставить на пол, желательно куда подальше. Но когда крохотная ладошка прикасается к моей щеке, и я встречаюсь взглядом с ярко-синими глазами, в упор глядящими на меня... Даже не знаю, что происходит внутри меня, только желание сбежать пропадает напрочь и сразу. Мне не раз говорили, что я умею очаровывать людей одним взглядом. Интересно, такие сомнительные таланты могут передаваться по наследству? Неужели, это – единственное, что я смог передать моей дочери? Что?! Какая херня в моей голове?! Какая дочь?! С чего она вдруг стала моей?! Я чуть в умывальник не уронил малышку, когда поймал себя на таких мыслях. Сдержался, поставил Верочку на пол и начал внимательно рассматривать.
Результат осмотра ничуть не утешил. Можно сказать, что девочка на меня похожа? Во всяком случае, намного больше, чем на Линку или, тем более, на Димку. Нет, с братом совсем ничего общего! Да что там! Я сразу знал, что моя девочка могла забеременеть только от меня. Потому что... потому что то, что было между нами... Блин, ладно, это – глупая романтика.
Ситуация слегка меня озадачила, и я опять не знал, как вести себя. Еще и в этом кафе, когда я увидел, как они едят, как Линка каждую минуту напоминает Верочке кушать медленнее, и, кажется, каждую пару минут говорит то же самое себе... Я не знаю, что со мной было, только кафе чудом осталось цело. И я уже не знал, что делать дальше: увозить их подальше отсюда, на всякий случай или бросить все и идти убивать. Одно я знал совершенно определенно: больше я их не отпущу ни на шаг. Они будут жить со мной и каждый раз ездить со мной, когда у меня будет появляться заказ хоть в соседнем городе, хоть в другом конце света.
Глава 29
Мы уже две недели в крохотном итальянском городке. Здесь хорошо. Спокойно, тихо, местные жители всегда приветливы. Вообще, в эту страну хорошо ездить с детьми: итальянцы обожают малышей и не скупятся на комплименты. Подарить какую-нибудь мелочь или угостить ребенка для них – норма. Если бы не приходилось жить в одном доме с Тихомировым, я бы могла считать, что попала в рай.
Целых две недели я тщательно изображаю бессловесную тень: стараюсь не выходить из своей комнаты, когда он дома; не сажусь с ним за стол; растворяюсь в пространстве, стоит только ему появиться. Почему? Ну, можно было бы сказать, что не хочу его беспокоить еще больше, только на самом деле, думаю я исключительно о себе. Быть с ним рядом – мучение, только оно не идет ни в какое сравнение с тем, что я буду переживать, когда вернусь домой, и мы снова расстанемся. Какой рай? Я заранее готовлю себя к аду.
За это время мы перебросились от силы десятком фраз: 'Как дела?', 'У тебя все в порядке?', 'Прекрасная погода' и так далее. Зато Вера перевыполнила все возможные планы по общению с... с совершенно посторонним для нее человеком. Они постоянно куда-то ездят вместе, ежедневно ходят гулять вдвоем, в последнее время дошло до того, что Кот укладывает ее спать. И я ничего не могу сделать, чтобы остановить это. Хотя... сегодня мне разрешили позвонить отцу, и это навело на мысль о том, что опасности больше нет. Скоро домой!
Как же я хочу домой! Я устаю от постоянного общения на чужом языке, не смотря на всю мою любовь к путешествиям, расслабиться я могу только дома. А главное, сколько всего я должна сделать! Развод, работа, забрать вещи, освоиться на новом месте, садик для Верочки, столько всего! И я хочу разобраться со всем этим как можно раньше.
Да и вообще, угнетает это постоянное ощущение подвешенности, неопределенности, постоянное ожидание неизвестно чего. Хотя, какое там неизвестно, что уж строить из себя девственницу-недотрогу? Очень даже известно: я жду, когда он придет ко мне. Жду, боюсь, и... ничего не происходит. Такая вот неприятность. Можно, конечно, самой прийти, только не настолько я смелая. Что буду делать, если Кот пошлет меня подальше?
Вечерняя прохлада чуть сбивает мой непрекращающийся жар, и я не пытаюсь укрыться от холода. Вот в этом доме балкон сделан так, будто я сама его проектировала: виден почти весь городок. В темноте мало что можно рассмотреть, разве что огни. Это – немногое, чем я могу любоваться сейчас. Чувство, что я прощаюсь со всем этим, не оставляет.
– Красиво? – его умение появляться совершенно неслышно сегодня меня раздражает. – Когда этот дом строился, я знал, что тебе понравится здесь. В каждом моем доме балкон имеется в обязательном порядке. – Это – намек? Интересно, на что?
– Сколько же у тебя домов?
– Не так много, на самом деле, я больше выпендриваюсь. Этот, в Подмосковье и совсем маленький в Австрии, там я редко бываю.
– Мы можем ехать домой? – напряженно задаю вопрос, который беспокоит меня больше всего.
– Куда это? К Георгиеву? – и что так злиться сразу?
– У меня есть квартира в Туле.
– Почему именно там?
– На Москву не хватило.
– Здесь тебе плохо?
– Хорошо, – чуть привираю я. – Хочется определенности. Нужно же жить дальше. Пора начинать новую жизнь.
– И что ты будешь делать?
– Искать работу, няню, детский сад для Верочки. С разводом попытаюсь решить вопрос.
– Не боишься?
– Мужа? Нет, его я не боюсь, – усмехаюсь я.
– Зачем ты вышла замуж? – отвлеченно спрашивает Тихомиров. В его голосе интереса нет ни капли. Может, не отвечать?
– Мне нужно было содержать ребенка, – все же отвечаю, не менее равнодушно.
– Разве я бы тебе отказал?
– Ты мне дал деньги на аборт! – не могу удержаться от обвинения.
– Ты попросила! Я знал, что аборт делать ты не станешь. Зачем ты ушла?
– Ты не сделал ничего, чтобы меня остановить.
– Уже через две недели ты собралась замуж за другого. Как думаешь, какие мысли были у меня по этому поводу?
– Что он был моим любовником, пока я жила с вами? – такое мне в голову раньше не приходило. – Да я прямо секс-бомба! С двумя мужиками жила, с третьим спала, может, еще кто-то, поделись, мне интересно, – прошу я. Надеюсь, яда в моем голосе больше, чем достаточно.
– Знаю, что глупо, но, что еще я должен был подумать! Как ты умудрилась?
– Выйти замуж? Не знаю, от отчаяния, наверное. А тебе идею кто-то подкинул, не иначе. Сам ты бы не додумался, ты слишком хорошо меня знал, – по смущению во взгляде, понимаю, что так и есть. – Илья? – усмехаюсь, вспоминая одного из дружков Кота. Вот уж с кем у меня не сложились отношения от начала и до самого конца. Ну, и черт с ним, вполне возможно, что именно так должно было все сложиться.
– Почему ты все время собираешь волосы? – странный вопрос. Что ему за дело до моих волос? – Тебе не мешают килограммы металла в голове?
– Какие килограммы? – смеюсь я. – Штук десять шпилек, не больше.
Только недолго мне удалось посмеяться: стало совсем невесело, когда его пальцы пробежали по моим волосам в поиске тех самых злополучных шпилек. Я задохнулась, потому что тело отреагировало мгновенно. К сожалению, оно слишком хорошо помнило, на что способны его пальцы. А когда этот коварный тип попытался попутно изображать что-то вроде массажа, я поняла, что пропала. Вялая мысль о том, что надо бежать, как можно быстрее и как можно дальше, никак не смогла повлиять на мое поведение. Все, на что я была способна – не наброситься на него прямо здесь и сейчас. Самое отвратительное, что он прекрасно знал, как воздействует на меня, знал, что сейчас со мной происходит, и с удовольствием этими знаниями пользовался.
– Двенадцать, – вернул меня в реальность мужской голос.
– Что? – я плохо соображала, где я, тем более, о чем идет речь.
– Не десять, а двенадцать, – и он продемонстрировал шпильки, держа их на раскрытой ладони.
– Я пойду, поздно уже, – пробормотала я, обходя брюнета по самой большой дуге, возможной на ограниченном пространстве балкона.
– Куда? – живо заинтересовался тот.
– Спать. Спокойной ночи.
– Аааа, – закивал мужчина с таким энтузиазмом, будто я намеревалась отправиться на кухню, специально, чтобы приготовить ему ужин из трех блюд плюс компот. – Если спать, то конечно. Очень поздно, четверть одиннадцатого, пора, пора.
Горло сжал спазм: он даже не попытался меня остановить! Господи, о чем я думаю? Бежать отсюда, пока есть силы!
– Заело? – неуверенно пожаловалась я, подергав ручку на двери, ведущей внутрь дома.
– Да, что ты?! Какая неприятность!
– Кот, не смешно! Почему дверь не открывается? – моя неуверенность и разочарование быстро переплавляются в гнев.
– Может, потому, что я ее запер? – глубоко задумывается Тихомиров. – Нет, точно! Я ее запер!
– Зачем? – с каждым мгновением я все ближе к точке кипения.
– Чтобы не сбежала, – с легкой издевкой отвечает Тихомиров и ловит мою руку. Я пару секунд рассматриваю наши соединенные конечности с сомнением. Что-то неважно я стала соображать с последнее время.
– И что это значит? – от недоумения вся злость куда-то подевалась. Здесь два варианта: или я так давно не общалась с этим человеком, что уже забыла, насколько непоследовательным и непонятным он может быть или с возрастом его непоследовательность и непонятность растет в геометрической прогрессии.
– И что это значит... – повторяет Кот, не копируя меня, а словно мой вопрос его, на самом деле, озадачил. Я решаю, что пришло время действовать и осторожно пробую, насколько сильна хватка на моем запястье. Едва заметное движение не остается без внимания и, видимо в ответ на слабую попытку не то, чтобы освободиться, а хотя бы проверить, насколько труден будет путь к свободе, меня полностью лишают движения. Теперь я прижата к слишком горячему мужскому телу (во мне и так все давно горит, ливень бы мне ледяной прямо сейчас), руки прикованы к моему телу, вся я зафиксирована по стойке смирно. Начинаю анализировать возможность атаки с применением ног, когда в голове появляется светлая мысль: 'Зачем мне сопротивляться?'. Ответ на этот вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд, но углубиться в размышления мне не дает случайность. Черт меня дернул поднять глаза! Теперь размышлять я не в состоянии, потому что прямо передо мной синий огонь совершенно дикого взгляда. Страсть, секс, желание, жажда, похоть, какие еще слова подобрать, чтобы описать то, что я в этом взгляде вижу? И я не могу больше отвести глаз, я попадаю под гипноз и полностью лишаюсь воли. Или, нет, не так, воли как раз во мне хоть отбавляй, мозга я лишаюсь, потому что вся моя воля направлено на достижение единственного желания: затащить этого мужчину в постель. Да черт с ней, с постелью! Не будем консерваторами! Здесь, на балконе, прекрасный коврик!
Я впиваюсь в его губы, и, кажется, ничего человеческого во мне не остается, исключительно самые низменные животные инстинкты. Какая нежность, о чем вы, от его поцелуев больше боли, чем удовольствия, и эта боль сводит меня с ума, зажигает и опьяняет.
С удивлением я ощущаю что-то мягкое под своей спиной и, оторвавшись от глаз брюнета, в которые смотрела, кажется, даже не моргая все это время, осознаю, что мы уже не на балконе, а в его спальне. Мы что, телепортацию освоили? Как мы здесь оказались? Да неважно! Все неважно, только пусть его тело будет сплетено с моим как можно дольше!
Губы... пальцы... его, чуть отросшие за это время, волосы, щекочут мою грудь... рваный вздох... стон (интересно, мой или его)... крик (точно, мой, больно же вот так с непривычки, у меня секса сто лет не было, то, чем я занималась с мужем можно обозначить фразой 'как заставить мужчину кончить за две минуты сорок секунд', но к сексу в моем понимании этого слова отношения не имело)... оригинальнейший вопрос: 'все в порядке?'... и все. Все. Я пропала. Или я попала, кому как больше нравится...
За какие скажите провинности я была лишена этого последние четыре года? Хотя, чего это я? По части грехов могу многим дать фору. С другой стороны, в Библии не написано, что нельзя спать с двумя мужиками сразу! Или написано? Надо бы почитать на досуге.
– Линка! – слышу я не призыв, а стон. Что, все так плохо? – Ты – бессердечная, жестокая, безжалостная...
