Текст книги "Чудеса в решете (СИ)"

Автор книги: HelenFalke

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– С какой это стати я тебя отпущу? – фыркнула женщина в ответ.

– Уговор был такой: мы добираемся до моего родного мира и ты меня отпускаешь…

– Врешь, Адиса! Мы договорились, что найдем Жезл Тьмы и этих четырех балбесов, а потом уж ты будешь свободен.

Адиса вздохнул и опустил голову на грудь.

– Неужели у тебя такое черствое сердце, Христо! Дай хотя бы час, чтобы увидеться с родными! Нам даже телепортироваться никуда не надо, ведь они должны быть здесь, в столице. А потом делай со мной, что хочешь, хоть вешай!

Христо призадумалась.

– Да черт с тобой! – махнула она рукой. – Но только час! И оставляю тебя невидимым для посторонних глаз.

Адиса было просиял, но, услышав, что Христо не собирается снимать с него защитные чары, огорчился.

– Как же так? Значит, я и поговорить с ними, и показаться им не смогу?

– Умей слушать и слышать. Я сказала, что ты останешься невидим для посторонних глаз, но о том, что ты не сможешь поговорить с твоей семьей, я не упоминала.

– Ты снимешь с меня заклятие неслышимости? – обрадовался Адиса. – Но тогда зачем сохранять невидимость? Может, отменишь все защитные заклинания?

– Не-а. – замотала головой Христо. – Ещё чего! Если они услышат только твой голос, они могут решить, что он им просто примерещился. Мне совсем не хочется, чтобы они поняли, что ты действительно выжил.

– Но почему?

– Не забывай, пожалуйста, что вы, львы, в первую очередь наши враги. Вы отняли у нас нашу реликвию. Почему это я должна идти навстречу своему врагу в его пожеланиях, а? У тебя час, иди! – сказала она и взмахнула рукой.

В воздухе над головой Адисы сгустилось облачко зеленых чар, а потом развеялось, оставив после себя слабое мерцание. «А, сняла с меня заклятие неслышимости», – с благодарностью подумал Адиса и направился к двери балкона.

Христо осталась одна. «Иди, иди! – говорила она про себя. – Поговори с ними, коли для тебя это действительно важно. Сбежать от меня ты всё равно не сумеешь, как бы ни хотел. Кстати, по поводу побега…» Она решила проверить кое-что: сделала рукой движение, как будто придвигала что-то к себе. За дверями балкона послышался грохот и непечатные проклятия, посылаемые селуритам.

– Эй, ты чего! Совсем сдурела! – прокричал в конце своей тирады Адиса.

«Ой, а неслышимость-то я с него сняла», – спохватилась Христо, поняв, что нелицеприятную ругань мог услышать кто-нибудь из обитателей дворца.

А тем временем по ту сторону балконной двери с пола, потирая ушибленный бок, поднимался Адиса. Христо применила на него заклинание, которое она окрестила «сковывай-притягивай», и он, подходивший в момент применения заклинания к концу коридора, стремительно отлетел на несколько метров назад, подхваченный незримой волной магии, и врезался в столик. Столик упал, с него на пол полетела и разбилась ваза, а потом на всё это рухнул сверху сам Адиса, больно порезавшись об осколки и стукнувшись левым боком о лежащий на полу столик.

– Вот же заразы эти селуриты! Тьфу на вас! – пробурчал себе под нос Адиса и направился к выходу из коридора, временами опасливо оглядываясь назад. Мало ли что ещё придет в голову этой Христо!

Адиса подошел к двери и приоткрыл ее. Тут же раздался вопль «Привидение!», и старый король увидел, как через весь зал, открывшийся его взгляду, вприпрыжку бежит страж.

– Эй, Джонсон, какое привидение? Ты чего? – крикнул ему вслед молодой стройный лев, немало удивленный поведением стража. Однако стража уже подавно не было в зале.

Адиса переступил через порог. Массивная дверь грозно хлопнула за ним. Молодой лев повернулся на звук и удивленно приподнял бровь:

– Что за черт?

Адиса молчал, внимательно всматриваясь в лицо молодого льва. В этом лице было столько знакомого, родного… Янтарные глаза излучали теплый свет, пряди темной гривы непослушно торчали в разные стороны. Похоже, это лицо чаще озарялось улыбкой, чем грустью: не было заметно слабых складочек на лбу и у уголков губ, складочек, которые с возрастом превратятся в морщины. Однако сейчас это лицо было печально… Кого же напоминает Адисе этот молодой лев? И тут до Адисы дошло.

– Макс?! Сын мой!

Это восклицание заставило молодого льва вздрогнуть и оглядеть зал.

– Что это? Кто здесь?

– Макс, это я! Твой отец.

– Но где ты?

– Я стою прямо пред тобой, но я невидим.

– Я… мне это мерещится? Ты призрак?

– Нет, я из плоти и крови. Я знаю, что вы, верно, считаете меня мертвым, но я жив. Знай это.

– Но… кто сделал тебя невидимым? Где ты был эти двадцать лет?

– Это долгая история. Я когда-нибудь расскажу ее тебе. Но не сейчас. Мне нужно торопиться, у меня всего час времени.

========== Глава 16. Ночные приключения ==========

Рыкьё сидел на краешке кровати и задумчиво смотрел на Фелину.

– И это всё? – спросил кардинал, еле пересиливая себя, чтобы не обратить глаза к небу и воскликнуть: «Господи, сделай так, чтобы это было всё! Я больше не вынесу еще трех часов этого словесного потока!»

Рыкьё, конечно, сочувствовал Фелине. Кардинал за свою долгую жизнь успел многое передумать, перечувствовать и перевидать. Он прекрасно знал, что в жизни каждого бывают моменты, когда человек останавливается на распутье и вопросительно смотрит на открывшиеся его глазам дороги, из которых ему нужно выбрать одну. В душе такого человека обычно происходит отчаянная борьба противоречащих друг другу мыслей и чувств, борьба, которая неминуемо причиняет боль человеку и по завершении своем оставляет в душе несчастного неизгладимый след. Однако за окном давно уже была ночь, и кардиналу, который уже несколько дней никак не мог выспаться, очень хотелось лечь на кровать, завернуться в одеяло, закрыть глаза и отдаться в объятия Морфея. Желание поспать с каждой минутой росло и становилось непреодолимым. Перед этим желанием покоя и отдыха меркло даже искреннее стремление посочувствовать, помочь королеве.

– Всё, – ответила Фелина.

– Отпускаю грехи твои, дочь моя. Аминь, – монотонно заговорил Рыкьё. – А теперь, дочь моя, сгинь, я спать хочу.

– А совет?

– Я всё Вам уже сказал, Ваше Величество, – заговорил Рыкьё уже нормальным голосом. – Слушайтесь своего разума и сердца. Они подскажут, как правильно поступить. Я в делах сердечных плохой советчик, уж поверьте. Что же до меня, то я бы на Вашем месте хорошенько подумал, как дальше вести себя с Максом. Не забывайте, пожалуйста, что Вы не единственная женщина на свете. Ему может быть симпатична какая-нибудь другая девушка. Ну, эта львица… как ее?.. Лина, например. А тот факт, что в Вашем сердце есть место для сочувствия таким отчаянным негодяям, как Мастер Теней, делает Вам честь и показывает, насколько пытливый у Вас ум и насколько добро Ваше сердце. Я бы на Вашем месте, может, и разыскал этого мага… – последнюю фразу Рыкьё пробубнил себе под нос.

– Что? Кого бы Вы разыскали? – живо заинтересовалась Фелина, которая услышала только отдельные слова из последнего предложения.

– Нет, это я так просто… И еще раз повторю: решающий шаг остается за Вами. Вы сами должны выбрать, какой путь из тех, которые Вы мне перечислили, Вас больше всего устраивает.

– А если я не знаю?

– Тогда выберите какой-нибудь из путей и сделайте на нем первые шаги. Посмотрите, что выйдет из этого и такого ли результата Вы хотели бы добиться, – с этими словами кардинал, позевывая, лег на кровать прямо так, как был, в сутане и растянулся по диагонали.

– Пожалуй, я пойду к себе. Спасибо, что выслушали меня. Спокойной ночи, господин Рыкьё.

Фелина ушла, оставив Рыкьё лежать, глядя в потолок. Кардинал минут пять изучал черное пятнышко, ползавшее по потолку и скорее всего бывшее пауком или каким-нибудь безобидным насекомым, а потом, вздохнув, закрыл глаза. Он уже перестал ощущать собственное тело, руки и ноги казались ему ватными, мысли становились всё бессвязнее и запутаннее. Он уже почти полностью погрузился в обычный для него сон без сновидений, когда сознание как будто выключается и вместо красок, звуков и ощущений наступает безликая чернота, как вдруг до его ушей из коридора долетели голоса.

– Я не знаю о Жезле Тьмы почти ничего, кроме того, что он выглядит как копье.

– Жаль, очень жаль. Если бы хоть кто-нибудь мог рассказать мне побольше об этом Жезле и где его искать, мы с Христо нашли бы его куда быстрее, и я сумел бы вернуться сюда.

– Нужно спросить у профессора, он может что-то знать. Зайдем к нему?

– Обязательно. Но сначала я хочу посмотреть на Шифу. Подумать только, я не видел ее и тебя уже двадцать лет!

Рыкьё сел на кровати, недоумевая. Что бы мог значить этот разговор? Один голос кардинал узнал сразу, он принадлежал королю Максу, однако второго голоса он нигде прежде не слышал. Рыкьё встал, подошел к двери и тихонько приотворил ее. Перед его глазами предстала картина столь невероятная, что он только заморгал глазами, чтобы удостовериться, не галлюцинация ли то, что он видит: по коридору шел король Макс совершенно один и, повернув голову, говорил невесть с кем. Кардинал подумал было, уж не помешался ли молодой лев и не начал ли на почве сумасшествия говорить с самим собой, однако тут же отмел это предположение, ибо второй голос принадлежал отнюдь не Максу, а кому-то другому, кому-то невидимому.

– Неужели ты никак не можешь задержаться хоть на пару часиков?

– Нет, сынок, не могу. Христо – искусный маг, по истечении часа она – глазом не успеешь моргнуть! – телепортирует меня из дворца. Уломать ее не получится, я уже пробовал. Я еле-еле выпросил у нее только один час, на большее она не согласится.

– Давай я найду эту колдунью и…

– Нет, Макс, не смей трогать ее. Этим ты вряд ли поможешь мне и львиному народу. Если она провалит задание по поиску Жезла Тьмы, на ее место придут другие селуриты, и неизвестно, будут ли они так же снисходительны к львиному племени, как она.

Тут Рыкьё, окончательно растерявшийся и не понимавший, что за чертовщина происходит перед его глазами, вышел из своей комнаты, своим внезапным появлением приведя в удивление Макса.

– Что происходит, Ваше Величество? С кем Вы говорите?

Макс посмотрел в пустоту перед собой, с которой только что говорил, и перевел взгляд на кардинала:

– Если честно, я толком и не знаю. Я слышу только голос своего собеседника, сам он невидим, и он утверждает, что он мой отец, погибший двадцать лет назад.

– Ясно. Господин невидимка, подойдите ко мне поближе, – Рыкьё выждал пару секунд и, когда, по его расчетам, незримый гость выполнил его просьбу, сказал. – Я сейчас проведу маленький эксперимент.

Рыкьё вытянул вперед руку и изумленно приподнял брови: рука не наткнулась ни на какое препятствие.

– На каком расстоянии от меня Вы стоите?

– Полметра.

– Где моя рука относительно Вас?

– Когда Вы вытянули ее, она прошла через мою грудь насквозь.

– Болевые или иные другие неприятные ощущения?

– Нет.

– Тот, кто накладывал на Вас защитные чары, является могущественным магом, причем, похоже, это маг не из нашего мира: уж больно странное магическое поле вокруг Вас.

– Я пойду, у меня час всего, – беспокойно перебил кардинала Рыкьё голос льва-невидимки.

Через пару минут они уже были в комнате королевы Шифы. Королева, зябко кутавшаяся в длинный халат, широко раскрытыми глазами смотрела на Макса и Рыкьё и навострив уши слушала невероятный рассказ о незримом госте.

– Вот так, – закончил свою речь Макс.

Шифа обвела взглядом комнату, сделала шаг вперед и протянула руку:

– Адиса!

– Я здесь, жму тебе руку, а теперь обнимаю тебя.

– Но я ничего не чувствую! Как такое может быть? Может, ты, правда, лишь призрак? – Шифа с болью во взгляде смотрела прямо перед собой, тщетно пытаясь увидеть своего мужа.

– Нет, я не призрак, верь мне.

– Я шестнадцать лет жила под властью Мастера Теней, и столько зла видела и пережила! Я каждую ночь оплакивала тебя! Я разучилась надеяться на лучшее и смирилась с тем, что никогда больше не увижу тебя. Как я могу верить, что ты здесь, что ты жив, если я не могу ни увидеть тебя, ни обнять.

Незримый пожилой король смотрел на Шифу и тихо плакал. Он знал, что никто не видит его и не может прикоснуться к нему, и от этой мысли на душе было грустно и тяжело.

***

– Ну, как? Повидался с семьей? – спросила Христо.

Они с Адисой стояли на холме, с которого открывался прекрасный вид на столицу. Небо постепенно светлело, вот-вот над миром должен был засиять алой розой и золотом рассвет. Адиса с сожалением думал о том, что так рано пришлось ему расстаться с сыном и женой и что он так и не успел поговорить с профессором.

– Повидался, – еле слышно ответил Адиса, пряча глаза от Христо.

– Не вешай нос. Найдем Жезл Тьмы, и я отпущу тебя, бедный мученик. Даю честное слово.

Адиса с благодарностью посмотрел на Христо. Иногда он совершенно не понимал эту селуритку, в душе которой железная воля, жесткость, а порой даже жестокость сочетались с умением сочувствовать.

========== Глава 17. Большая прогулка ==========

Лина уснула только к утру и проснулась лишь в полдень, когда солнце уже стояло в зените и освещало ласковым светом столицу. Львица поднялась с кровати и протерла глаза, глубоко зевнув. После нескольких часов плача в подушку, темных мыслей и тяжелого сна она чувствовала разбитость и усталость, как будто она всю ночь перебирала двигатель «Феникса».

Она подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение: веки покраснели и распухли, в глазах появилась неизвестная Лине прежде жестокая искорка, легкая улыбка, которая всегда озаряла ее лицо, исчезла, уступив место плотно сжатым упрямым губам. Глядя на себя в зеркале и безмолвно изумляясь произошедшим в ее лице изменениям, Лина вновь и вновь прокручивала в своих мыслях сцену, которую она видела вчера. Этот случайный поцелуй Фелины и Макса поразил ее до глубины души. Но почему? Ведь она, Лина, не раз уже думала о том, что дружба Макса и Фелины вполне могла перерасти в нечто большее, ведь она, эта дружба, уходила корнями в далекое прошлое и до сих пор имела силу над ними: королём львов и королевой белых тигров. Удивительно, но эта мысль никогда не пугала Лину. Ну, полюбят Макс и Фелина друг друга. Ей-то что до этого? Макс – ее лучший друг, других чувств она, Лина, к нему не испытывает. По крайней мере, она думала, что не испытывает. До вчерашнего случая.

Погруженная в задумчивость Лина подошла к окну и увидела «Феникс». Корабль стоял на платформе, которая была оборудована на крыше дворца специально для него. «Феникс», освещенный ярким солнцем, радостно смотрел на мир сияющими глазами-стеклами. Сейчас Лина завидовала этому кораблю: он никого не любил и ни к кому не испытывал ненависти, он был вольной птицей, которой было абсолютно все равно, куда лететь. «Феникс»… Ее «Феникс». Лучшее ее изобретение, воплощающее ее вольнолюбивую сущность. Как давно она не летала на «Фениксе»! И неизвестно, когда ей снова доведется ступить на его борт, ведь не сегодня-завтра он отправится в путешествие к Таинственным островам, унося с собой ее отца и Макса…

Лина улыбнулась впервые за это утро. Мысли о «Фениксе» согрели ее раненое сердце и напомнили ей, что на свете есть немало прекрасных вещей, способных принести радость – любимая работа, например.

И зачем она, дура, проплакала полночи? Увидела случайный поцелуй лучшего друга и его давней подруги – и разревелась. Нет, на нее, волевую изобретательницу с сильным характером, совершенно непохоже. Но теперь Лина никогда не будет позволять себе плакать. Этим утром, стоя у этого самого окна, она дала себе слово больше не давать волю слезам, что бы ни случилось. Она сильная. Шестнадцать лет прожила она в подполье вместе с другими львами из сопротивления и немало трудностей преодолела на своем пути. Она видела и неизбывное горе, и невероятную радость, сочувствовала страдающим и помогала им. Но никогда не плакала. Никогда.

Пока мысли Лины носились в прошлом, сама львица уже стояла возле шкафа с одеждой. Она не была модницей, и нарядов у нее было немного: голубой, зеленый костюмы, красный костюм, который она в последнее время носила, да еще один – черный. Последний она давно уже не надевала, и Лина решила сменить привычные бордовые брюки и красный жилет на эту забытую ею траурно-черную одежду, которая наиболее полно передавала настроение львицы.

И вот через пару минут Лина в своем новом облачении и с магическим луком за спиной спускалась вниз по лестнице. Она решила, что не будет завтракать, тем более, что время утренней трапезы уже было безвозвратно упущено. Ни Макса, ни Фелину ей не очень-то хотелось сейчас видеть, и она решила незаметно выскользнуть из дворца и отправиться на поиски Плута в гордом одиночестве. Любовь любовью, поцелуи поцелуями, а белку-летягу все же надо было кому-то спасти. Мало ли, куда занесла нелегкая этого лесного жителя. Может, впутался по глупости в какое-нибудь сомнительное предприятие, и теперь его жизни угрожает опасность.

Лина на удивление быстро добралась до Торгового квартала. Жизнь тут шла своим чередом, причем шла достаточно бурно: по улицам то и дело проезжали видавшие виды скрипучие телеги, запряженные старыми клячонками, еле передвигавшими ногами, спины клячонок лоснились от пота, вдоль домов сновали бойкие торговцы, осторожные старьевщики, львицы самых разных возрастов, гулявшие с детьми или спешившие куда-то с ведром или тазом. Лина с трудом прокладывала себе путь в этом бурном потоке львов, пока наконец не добралась до своей цели: до того самого дома, где они искали вчера Плута.

Лине снова открыла ящерица-хозяйка и на вопрос о белке-летяге снова отвечала, что Плут так и не явился на квартиру.

Лина вышла на улицу и опять окунулась в беспорядочное движение и нескладную музыку улицы. Она обошла все улицы Торгового квартала, расспрашивая чуть ли не каждого встречного о Плуте, но никто не знал, где искать этого прохвоста.

Отчаявшись напасть на след Плута, Лина отправилась на самую окраину города: уж если ей не суждено найти белку-летягу, то просто прогуляться не помешало бы. Львица уже дошла до старой деревянной церкви, которая считалась главным ориентиром для въезжающих в столицу, ибо ее называли ориентиром начала города. За церковью открывалось широкое поле, которое на горизонте было ограничено лесом справа и горами – слева. Лина остановилась возле церкви и всмотрелась в черную точку, которая двигалась по полю в сторону леса.

«Ох, и не нравится мне это», – подумала Лина. Ее душу волновало смутное предчувствие какой-то беды.

========== Глава 18. В плену у голосов ==========

Плут очнулся лежащим на холодном каменном полу. Он судорожно вдохнул промозглый сырой воздух и с трудом повернул голову. Мысли белки-летяги путались, голова невыносимо болела и гудела. Плут ничего не помнил с того момента, как он вышел из таверны, поддерживаемый отзывчивым незнакомцем в плаще.

– Рудольф, он очнулся, – раздался голос где-то слева от Плута.

Плут посмотрел в ту сторону, откуда исходил голос, однако никого не увидел. Его глазам представилась большая пещера, в центре которой висел излучающий мягкий желтый свет шар, но в этой пещере не было ни одного живого существа.

– Кто здесь? – бросил свой вопрос в пустоту пещеры оторопевший Плут.

– Мы, – ответили два голоса и захохотали.

У Плута от испуга и удивления вытянулось лицо.

– «Мы» бывают разные, – пугливо глядя по сторонам в поисках источника голосов, заметил Плут.

– Мы это мы. Этим все сказано. Мы сами толком не можем объяснить свою сущность так, чтобы ты всё понял из нашего рассказа. Да и не следует тебе знать о нас слишком много, – сказал второй голос, который, похоже, принадлежал некоему Рудольфу.

– Можете и не объяснять, но хотя бы покажитесь, а то у меня возникает впечатление, что я разговариваю с голосами в своей голове.

– А почему такого не может быть? Ты так хорошо вчера ударился головой о ствол дерева, что после этого у тебя в голове должна быть полная каша. Разве в этой каше из мыслей нет места странным голосам?

– Да, считай, что мы плод твоего воображения, – подхватил первый голос.

Плут поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов в сторону светящейся сферы. Тут же оказалось, что неизвестные голоса не такие уж дружелюбные, как могло бы показаться, ибо они начали злобно шипеть, как только их обладатели поняли, к какому предмету двигается Плут.

– Эй, парень, не делай глупостей! – повелительно гаркнул невидимый Рудольф.

– Я просто хотел посмотреть, – виновато проговорил Плут.

– Не надо тебе подходить близко к этой штуке, – уже мягче заговорил Рудольф. – В ней столько магической энергии, что она просто уничтожит тебя.

– Если она такая опасная, то почему вы решили разместиться именно в этой пещере? – удивился Плут.

– Потому что для нас она абсолютно безвредна. Более того, мы питаемся ее магической энергией и становимся сильнее.

– Да кто ж вы наконец?

– Этого мы не можем тебе сказать.

Разговор прервался, и наступила тишина. Плут озирался по сторонам, тщетно стараясь найти хоть какие-то следы пребывания в пещере живых существ, следы, которые позволили бы ему узнать, кто же является обладателями этих загадочных голосов.

– Что ищешь? – спросил первый голос.

– Сам не знаю… Но неужто вы даже костра не разжигали, чтобы приготовить еду? И никаких подстилок не притащили для сна? Вам, что, совсем не требуются такие вещи?

Голоса молчали. Похоже, они не желали отвечать на вопросы назойливой белки-летяги.

Плут тяжело вздохнул и сел на холодный пол. Его задумчивый взгляд был устремлен на висящую над полом сферу. Плут совершенно не понимал, что происходит, кто эти двое неизвестных, которые не хотят ему показаться, и зачем они притащили его в эту пещеру.

– Вы ж меня похитили, так? – спросил Плут уныло, барабаня пальцами правой руки по коленке.

– Молодец! В правильном направлении начинаешь вопросы задавать, – похвалил Плута незримый Рудольф. – Да, к сожалению, мы вынуждены были на время взять тебя… Как бы это сказать? Взять тебя в плен. Ты знаешь кое-что важное и рассказываешь об этом всем встречным. Это неблагоразумно. Нам нужно было как-то с тобой переговорить по поводу твоего поведения, причем переговорить без лишних свидетелей.

– Хорошо. Я клянусь чем угодно, что никому ничего не скажу, буду нем как рыба, даже если меня будут пытать кочергой. Лады? Я могу идти?

Пещеру огласил дружный хохот незримых обладателей голосов.

– Нет, приятель, не так быстро! Нам нужно от тебя еще кое-что… Мы бы хотели, чтобы ты оказал нам посильную помощь в одном дельце, – заговорщическим голосом заговорил Рудольф.

– Э, ребят, такая петрушка мне уже не по душе! – запротестовал Плут, чувствуя, что его хотят втянуть в какую-то дрянную авантюру. – Сами со своим дельцем разбирайтесь!

– Ну, парень, так дело не пойдет! Либо ты соглашаешься, либо сидишь в этой пещере, пока тебя или то, что от тебя останется, какая-нибудь добрая душа не вызволит.

Плут дрогнул и испуганно сглотнул. Угроза была произнесена таким тоном, что не оставалось никаких сомнений, что она тут же будет приведена в действие, если Плут не даст согласие. Перспектива доживать остаток своих дней в этой пещере Плута отнюдь не радовала. Он бы, конечно, мог надеяться, что отыщет выход из этой пещеры, когда обладатели голосов уйдут, покинув его, однако сие предприятие было обречено на неудачу. Это Плут понял, когда оглядывал пещеру и обнаружил, что она представляет собой каменный купол с абсолютно ровными стенами. Нигде никаких щелей, никакого выхода.

Плут задумчиво почесал за ухом и снова взглянул на сферу. Она почему-то поменяла цвет и теперь светилась бирюзовым.

– Ну, допустим, я не против подсобить вам в вашем «дельце»… Но в чем должна состоять моя помощь? Вы же понимаете, что стибрить у торговца пару конфет, не заплатив, – это одно, а отвлекать какого-нибудь опасного монстра – это совсем другое?

– Никого отвлекать не надо! Вернее, надо, но не монстра, а посетителей одного музея.

Плут навострил свои огромные уши. Он, кажется, уже понял, о чем пойдет речь дальше. Конечно, как он сразу-то не дошурупил, в чем тут дело! Все тот же меч, все те же ольховые сережки! Похоже, его взяли в плен те, кто проворачивал эту странную операцию с подбрасыванием меча.

– Что я должен сделать? – мрачно спросил Плут, понимая, что затеянное невидимыми похитителями предприятие – отнюдь не детская забава, а значит, участие в этом предприятии может повлечь неблагоприятные для Плута последствия.

– Завтра ровно в восемь утра ты приходишь в Главный Магический музей и неспеша бродишь по залам в свое удовольствие. Таким манером ты доходишь до зала Древней истории. Там ты увидишь двух львов: отца и сына. Отец будет в генеральской форме и со шрамом через все лицо. Его сын должен предложить тебе поиграть с его игрушкой-лошадкой. Ты откажешься, сказав: «Извини, сынок, я плохой ездок». После этого ты покидаешь зал и идешь в другой конец музея, в зал Современной истории. Там встаешь перед скульптурной группой (ну, этой огромной, которая в самом центре зала) и начинаешь громко что-нибудь говорить, стремясь привлечь к себе как можно больше внимания. Когда вокруг тебя соберется толпа чуть ли не со всего музея, делаешь вид, что тебе стало плохо и падаешь в обморок. Всё.

Плут поднял брови:

– А что же в это время будете делать вы?

– Это уже наша проблема. Ты инструкцию получил, так изволь ей следовать. А задавать нам лишние вопросы не советую, ведь мы все равно больше ничего тебе не скажем.

– Ну, теперь-то вы меня отпустите?

– Да, отпустим, – сказал Рудольф.

Тут же Плут почувствовал, что какая-то неведомая сила подхватила его и закружила в воздухе. Стены и пол пещеры, мелькавшие перед глазами Плута, слились в сплошную серую массу. Последним, что увидел Плут, была та самая загадочная бирюзовая сфера. Дальше наступила темнота.

========== Глава 19. Заброшенный храм ==========

Зеленый ковер из лишайника и мха мягко пружинил под ногами. Свежий лесной воздух вливался в легкие, и с каждым шагом (Лина чувствовала это) ее тело наполнялось новыми силами, которые передавала ей окружающая природа: каждый кустик и каждое дерево, кристально чистое небо над головой и самый воздух. Но у Лины не было возможности насладиться единением с природой. Ей нужно было держать ухо в остро, чтобы уловить подходящий момент для короткой перебежки от одного ствола к другому и не быть замеченной загадочным незнакомцем, которого она приметила, когда стояла возле церкви и глядела в поле. Лине не удалось как следует рассмотреть незнакомца, ибо все время приходилось прятаться от него: уж больно был он осторожен, внимателен и подозрителен. Стоило Лине наступить на сухую веточку или случайно ворохнуть листья на кусте, как он застывал на месте, молниеносно оборачивался и долго-долго смотрел в ту сторону, откуда донесся до его чуткого слуха подозрительный звук. А так как Лина при движении непреднамеренно становилась источником всяких шорохов и тресков чаще, чем хотелось бы, то незнакомец останавливался каждые пять минут, но, не увидев и не услышав ничего подозрительного, невнятно ворчал что-то о попусту потраченном времени.

Один раз Лине, однако, удалось подойти к незнакомцу достаточно близко, чтобы разглядеть его более подробно: мешковатый черный плащ болтался на его тщедушном сгорбленном теле и придавал ему вид какого-то неуклюжего недотепы, голову же скрывал черный капюшон, подобный капюшону Мастера Теней.

«Кто же ты такой, неведомый пришелец?» – тихо пробормотала Лина сквозь зубы и по давней привычке схватилась за лук, который был у нее за спиной в собранном виде и полной боевой готовности. Убедившись, что древний артефакт, принесенный из давнего прошлого, на месте и никуда не исчез, она осторожно выглянула из-за дерева. Неизвестный пробирался, вернее даже продирался сквозь колючие кусты, по пути оставляя на ветках обрывки черной материи.

«Куда же ты идешь, таинственный незнакомец?» – продолжала свою мысленную беседу с неизвестным Лина, на цыпочках перебегая к старому дубу, широкий ствол которого, по её расчетам, должен был надежно спрятать ее от глаз преследуемого.

Через полчаса этой игры в прятки и догонялки Лина и неизвестный оказались возле старого разрушенного храма. Он был заброшен уже более века, и жители столицы говаривали, что в ночную пору в этом храме можно встретить привидение королевы Леоноры. Почему они решили, что не нашедший упокоения дух – это душа Леоноры, и почему именно в этом храме обитал дух королевы, умершей более тысячи лет назад и в глаза не видевшей этого храма при жизни? Бог весть! Однако, как известно, в легенде всегда есть доля правды, и, вспомнив страшные сказки о королеве-призраке, которые рассказывали ребята-львята, собираясь по вечерам возле костра, Лина почувствовала, как по коже пробежали мурашки и по спине прошел холодок, как будто внезапно налетел порыв жестокого ветра.

Старый храм мрачно глядел на лес полуразбитыми витражами окон. Крыша поросла мхом и местами обвалилась. Стены, прежде белоснежные, за столетие приобрели какой-то неопределенный цвет, местами разрушились. Сам по себе храм, несмотря на запущенный вид, не выглядел очень уж страшно. Пугал не сам храм, а то, что раскинулось перед ним, – старое заброшенное кладбище. Оно давно уже заросло высокой травой, и о его существовании напоминали только кресты, многие из которых покосились, а некоторые уж и совсем упали на землю, раскинув каменные руки-перекладины и как будто стремясь обнять этими бесчувственными грубыми руками нежную благоухающую траву. От этого кладбища, как и от любого предмета, напрямую связанного с мрачной тайной смерти, веяло холодом и печалью. Даже сейчас, когда над головой Лины светило солнце и небо было чище, чем кристалл кварца, львицу объяли тревога и страх.

«Только не иди туда. Я не хочу идти через кладбище. Нет. Ты не заставишь меня. Проследить за тобой, конечно, надо, но идти ради этого через кладбище… – шептала Лина, но, увидев, что незнакомец не собирается никуда сворачивать, а уверенно двигается в сторону храма и уже вступил на землю кладбища, заскрежетала зубами. – Ну куда ты поперся!»

Лине было неприятно сознавать это, но ей действительно было страшно идти следом за незнакомцем через сад смерти. Однако делать было нечего. Нужно продолжить преследование, не останавливаться же на полпути!

И вот Лина, пригнувшись к земле, чтобы не привлечь к своей особе ненужного внимания, быстро добежала до ближайшего более-менее уцелевшего креста, за которым можно было притаиться. Потом она незаметно перебежала от этого креста к другому, а от того – к третьему. Вот она уже почти прошла все кладбище и пряталась за одним из ближайших к храму крестов. Незнакомец в этот момент находился возле самого входа в храм. Лина подождала, когда он войдет, и, как только его фигура исчезла в темноте внутреннего пространства храма, львица покинула свое укрытие. Она преодолела пару метров, отделявших кладбище от стен храма, и оказалась возле полуразрушенного входа.