Текст книги "Свартхевди - северянин (СИ)"

Автор книги: Goblins

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Таааак… Мы, Роберт Адальберт Готтард… Хм… Четвертый… Хм… – в процессе прочтения капитан на глазах впадал в задумчивость, что для знающих своего командира воинов и челядинцев, было весьма удивительно, – Податель сего… Хм… Всемерное содействие? Составлено старшим писцом канцелярии… Таааак, а печати… Хм… – капитан оторвал взгляд от письма – И у вас, конечно, есть…

– О, конечно же! Позвольте? – его собеседник стянул с левой руки перчатку, и по очереди прикоснулся одним из колец, коими оказались унизаны его пальцы, к каждой из четырех печатей, располагавшихся по краям письма, те на миг вспыхивали нежным бирюзовым светом, – Вы удовлетворены?

– Да, полностью. Пройдемте в мои покои, господин?

– Куно. Просто Куно. Вы проводите меня?

– Конечно. Самуэль!!! – гаркнул капитан, обернувшись к столпившимся подчиненным.

– Тута я! – отозвался поименованный.

– Размести людей господина Куно в казарме, распорядись насчет еды и вина…

– Капитан Меро, дело, порученное мне Его Величеством, не терпит отлагательств, – тактично обратил на себя внимание посланник.

Капитан спорить не стал.

– Прошу следовать в мои покои, господин Куно.

– Мессир Ризе, присутствует ли в замке? Мое поручение имеет некоторое касательство также и к нему.

Старый мастер, не дожидаясь, пока его окликнут, подошел ближе.

– К вашим услугам, – обозначился он неожиданно осипшим голосом.

– Великолепно! – изобразил радость посланник, он обернулся к своим людям – Мессир Арне, мессир Брешч, прошу вас следовать за мной, капитан? Вы проводите нас?

– … После чего доставлен вольным человеком Томасом Ланге в бессознательном состоянии в телеге и передан в распоряжение мессира Ульрика и мессира Ансельма, для излечения.

Хоть капитан и не жаловался на память, но события минувшего года показались для него не слишком значимыми, чтобы перегружать ими голову, потому и вспоминались с некоторой натугой. Ну, привезли полутруп на опыты, одним больше, одним меньше… Главное, чтобы мертвечиной в замке не воняло. Ну, ведь и правда: чего еще ждать от чернокнижников? А эти еще и пользу иногда приносят. Ведут себя пристойно, опять же, служат верно – и того с них довольно. А за отсутствие благочестия и иных добродетелей с них демоны стребуют, когда непременно заберут к себе колдунов грязные душонки.

Андрэ прервался, дабы отхлебнуть вина.

– Продолжайте, продолжайте, прошу вас, – посланник короля был весь внимание – И куда же он делся, этот человек?

– Доставленный нордман, именем Сваты… Сварихер… Как его, Ульрик?

– Свартхевди, – сумрачно отозвался мастер Ризе. Сварт-хев-ди его имя. Сын бородатого Берда, внук рыбного Торбалда, как-то так, – старик почему-то нервничал, причин сего не очень понимая. Он схватил кубок с вином, стоящий перед ним, и одним глотком опустошил наполовину.

– Так вот, сударь мой Куно, – продолжил капитан – По прошествии излечения, оный Свартхевди из замка отбыл в компании фрайхера Уильяма. До того находился в услужении мессира Ризе, оплачивая работу мастера по его излечению. Окончательный расчет за него внес непосредственно фрайхер Уильям, в моем присутствии, после чего я своим словом и властью признал долг нордмана Свартхевди перед мессиром Ризе погашенным. Преступлений против законов его величества Роберта, да продлят боги его лета до скончания века и далее, за время пребывания в замке нордман не совершал, в предосудительных занятиях не замечен. По настоятельной просьбе мессира Ризе, тем не менее, мною был выслан патруль, дабы оного нордмана вернуть для дознания в интересах гильдии магов Ории. Тем не менее, поиск успехом не завершился. В настоящее время сведений о нынешнем местопребывании нордмана, рекомого Свартхевди, равно как и фрайхера Уильяма, у меня не имеется! Уф…

Капитан не привык так много и красиво говорить, поэтому ему пришлось вновь наполнить свой кубок, и жадно к нему присосаться.

– Мессир Ризе?

Тот вынырнул из пучины мрачных размышлений.

– Все так, но…

– Это тот самый человек?

Мастер уныло кивнул головой.

– Нам необходимо взглянуть на его работу.

– Но сейчас же ночь! – удивился капитан.

– Дело моего господина, позволю себе напомнить, не терпит отлагательств, господин Андрэ. А по дороге вы, мессир Ризе, мне расскажете все об этом деле, а еще подробно объясните, почему нордман Свартхевди не сидит сейчас в подвале замка, – посланец короля снова обернулся к капитану – Также прошу вас обеспечить доставку упомянутого вами вольного человека, Томаса Ланге, для беседы, столь быстро, как это возможно.

Капитан Меро выполнять просьбу-приказ не спешил.

– А знает ли господин барон Вильгельм о вас и о вашем поручении? Мы все – верные слуги короля, но исполнять свою волю в нашем баронстве Его Величество доверил господину Вильгельму. И ничего на этих землях не будет происходить без ведома господина барона.

Посланник пожевал тонкими бледными губами, но одергивать служаку не стал.

– Господина Вильгельма в его резиденции в Швинау мы не застали, по словам челяди, он в спешке отбыл из города, – при этих словах капитан недовольно поморщился, причина такого поведения его господина была ему прекрасно известна – Однако я сделал все, чтобы он был извещен. Уверен, он скоро прибудет сюда. Я нисколько не умаляю достоинства владетеля сих земель, но прошу вас, капитан, оказать необходимое содействие, не теряя времени. Королю нужен этот человек.

Он резко встал из-за стола.

– Благодарю вас, капитан, вино было великолепным. А теперь я хочу видеть то, что создал нордман Свартхевди.

Старого алхимика знобило.

Легкий утренний ветерок не был ни сырым, ни излишне промозглым, но Ульрику он был неприятен: ему по-прежнему нездоровилось, и хотелось спать – бессонная ночь давала о себе знать. Да и гости эти…

Молчаливые спутники королевского посланца все еще возились со своим инструментарием на бывшей делянке алхимика. Арне Ульрик ранее не видел, а вот с мессиром Брешчем был знаком, тот также имел звание мастера гильдии, только вот ранг у него был куда как выше.

Господин Куно нудно и дотошно выпытывал все, даже мельчайшие подробности интересующего его дела.

Капитан, увидевший этакое чудо на поднадзорных ему землях, да еще и вблизи замка, стал груб и неиссякаем на ругательства, и в глазах его алхимик видел семифутовыми буквами написанное желание свернуть ему, Ульрику, челюсть.

– Что вы думаете обо всем этом?

Старик встрепенулся, было, но оказалось, что вопрос Куно адресовал не ему.

– Если бы я не слышал рассказ капитана и мессира Ризе, я бы сказал, что это скверная поделка эльви, – ответил Брешч.

– Почему скверная? – поспешил уточнить Куно.

Ульрик напрягся.

– Недоделано, и брошено. Непродумано! Силы приложено много, но все бестолково, а умения – чуть. Но если бы он это довел до ума, получилось бы, скорее всего, то, что мы называем «эльфичий терновник», а эльви – «стража сокрытого».

Ульрику захотелось обратно в замок. В замке есть очень твердые и относительно ровные каменные стены, об которые так удобно биться головой. Хотя… Вон тот дуб тоже должен для этого подойти. Он выглядит достаточно прочным, чтобы выдержать приступ Ульрикова самоедства.

– И что, этот нордман чем-то похож на эльви? – вроде бы ни к кому не обращаясь, озвучил сомнения посланник – Где эта уш… Эти… Наши… Лесные друзья (всем присутствующим показалось, что у посланца короля явно едва не сорвалось с языка совсем другое выражение – «ушастая мразь», к примеру), и где нордманы, эта проклятая северная напасть!

– На девку он похож, – буркнул капитан – Рожей смазлив весьма. Всех служанок перетра… Хм. Прощения прошу, господин Куно, – капитан смущенно кашлянул – Навестил всех. Парни его уже вежеству поучить собрались, да вот смылся, гаденыш. А на эльфа не похож.

Куно скупо усмехнулся.

– Более того, воздействию подверглись не только собственно растения, – с этими словами подошедший Арне предоставил на всеобщее обозрение ловко украденную у боярышника добычу, имевшую вид траченного молью комка шерсти – Вот, смотрите!

От добычи порядком пованивало тухлятиной, но шибко брезгливых среди присутствующих не оказалось.

– Заяц?

– Это было зайцем. Взгляните на эти зубы! Бьюсь об заклад, такие сделают честь и волку! А вот видите канавки в клыках? Это существо, скорее всего, было ядовитым, и вот сюда, посмотрите же сюда…

– Когда закончите предварительные исследования, изложите в письменном виде, – Куно не стал восторгаться находками – Капитан?

Тот отвлекся от прожигания взглядом дырок в Ульрике.

– Прошу вас, все же предоставьте мне Томаса Ланге. А вам, мессир Ульрик, волей государя нашего, а также вашего гильдмастера Гартунга, запрещаю покидать замок до моего распоряжения. Мессир Брешч, ознакомьте господина Ризе с посланием главы гильдии.

Дельных мыслей в голове старого алхимика не осталось – лишь блекнущая мечта о поместье близ столицы, да чувство глубочайшей досады.

Ульрик тоскливо оглядел свою бывшую делянку.

Вот чтобы косорукой ослиной родне не сделать работу, как следует? Голову с дурака долой – и нет никаких северян в баронстве! Нет и «терновников» этих, и Куно этого, его тоже нет…

– Эээх…

И точно также, только про себя, вздохнул разведчик рода Полуденной Росы, внимательно прислушивающийся к беседе. Его левая рука онемела уже до плеча – яд, впрыснутый усиками куста, под которым он, как ему сначала показалось, удачно расположился, получилось нейтрализовать слишком поздно, но потраченной на это единственной слезы леса разведчику было не жаль.

Он перевыполнил задание, принесет отличные новости и будет щедро вознагражден.

Вот только сидеть тут придется до темноты.

Но он умеет ждать.

Глава 27

Мне почему-то казалось, что из нас двоих, имея в виду собственно меня и Уилла, нахождение на жопу неприятностей и разных бед – исключительно моя работа. Я в этом большой мастак, знаю толк, и воистину познал великое мастерство!

Покувыркаться со шлюхой и быть обвиненным в растлении невинной девицы, став через это изгнанником?

Это ко мне.

Заиметь врагов на ровном месте, да таких, как жрец и хольд, не считая хольдово семейство и Хакона Гудллейвссона, брата убитого мною в топях Синфьотли, а через него и всех его дружков?

Да легко!

Заблудиться в болоте и едва не стать ужином (обедом, завтраком, веселой забавой, кровавой жертвой, и. т. д., нужное подчеркнуть) его жутковатых обитателей?

Спросите меня как.

Насосаться чудесной воды, а потом, оставшись без оружия и одежды, сидеть на дереве, будто сыч, и улыбаться драуграм голой задницей, и быть, в конце концов, вышвырнутым этим деревом, словно тазик рыбьих кишок в выгребную яму?

Этому нельзя научить, не просите.

Взять знатную добычу – и бросить ее в лесу, продаться в лойсинги за медяк а хозяину вернуть золото, из безобидных травок вырастить всякие страхи?

Когда-нибудь про меня сложат сагу, но скальды не будут петь ее на пирах.

Потому, что когда кушаешь – вредно смеяться, а ржать над приключениями Свартхевди Бъернссона, ведьмака из Лаксдальборга, будут так, что слышно станет даже в Хелльхейме.

Так вот, думал я, что если нам в путешествии вдруг понадобятся неприятности, то Уильям может смело обращаться за ними ко мне, и будет снабжен ими в таком количестве и разнообразии, что станет не рад. Но я ошибался.

Сын Вильгельма и сам кое-что может!

В Дорнмауэре, благодаря расточительности моего друга, делать нам было больше нечего, посему мы его и покинули. За городскими воротами начинался широкий тракт, уходящий вдаль и там теряющийся, и мы не замедлили направить на него копыта своих коней и помчаться навстречу Уиллову семейному счастью. Ехали хорошо, иногда не менее хорошо шли, давая отдых лошадям, погоды стояли сухие и теплые, поэтому с ночевками тоже затруднений не возникало. Попадались по пути постоялые дворы, но с деньгами дело было почти никак, и мы проезжали мимо. Но что нам молодым! Поспим и на подстилке из лапника, поедим с костра.

Пару раз нас останавливали патрули из воинов местной дружины, но общался с ними Уильям, и проблем с ними мы не имели.

Я помирился со Стофунтов, и он больше не пытался скинуть со спины мою тушу или откусить от меня же ломоть-другой. Полезная ведь животина на самом деле, даже вспоминаю теперь со стыдом свои порывы размножить его делением секирой. Пусть лучше он будет конем, хоть и немного вредным, чем начинкой колбасы и барабаном, а я буду ехать на нем верхом, по благодатной этой земле. А когда я стану ярлом, или уважаемым колдуном, то тоже заведу себе коней, и не мелких и мохнатых, каких в Нурдланде большинство, а хотя бы таких, как мой теперешний.

Но, однако, богатые земли в графстве Дорнхольм!

Деревни и хутора полны народу, тучные (по сравнению с нашими, из Нурдланда) стада коров и коз, разнообразные упитанные ленивые свиньи, нежащиеся в лужах, стаи наглых гусей, вальяжно бредущие к прудам и речушкам. Распаханные и засеянные поля, с колосящейся рожью и пшеницей – а не овсом, как у нас, яблони всякие.

Мда, бюст и такие земли… Или «Золотой водопад волос» и приданое, сколько тесть отсыплет (а щедрого купца найти не легче, чем сосульку посреди лета).

Вот, что бы я выбрал, окажись на месте Уилла?

Сложный вопрос.

Я… Да, я немного завидовал другу: ведь гораздо лучше выбирать между шнеккером и драккаром (или пузатым кнорром, в его случае), чем между рыбацкой лодчонкой и плотом. Завидовал, но именно, что совсем немного, а больше был рад его удаче.

Верно ведь сказано:

Молод я был,

странствовал много

и сбился с пути;

счел себя богачом,

спутника встретив,

друг – радость друга *

Зависть – плохое чувство, и я безжалостно ее в себе задавил. Не каждому везет родиться сыном ярла или конунга, но не следует ныть, обвиняя прядильщиц судьбы в несправедливости! Дано Внуком Бёльторна и без прочего многое: бранное железо, чтобы добывать им золото; крепкие руки, чтобы мог держать весло и топор; и сердце свободного, в которое Отец Битв вложил искру божественного своего огня. Того достаточно!

А мне еще сверх того и дар колдовства обломился, так что, все и вовсе неплохо.

Не особо торопясь, но и не медля, мы добрались до славного града, именем Эйхельфельд. Он не сильно отличался от Дорнмауэра, разве что стены выглядели поновее, а так – все то же самое. Ну и еще через центр города протекала река. Не слишком полноводная и довольно мутная, она делила город на две неравные половины. Из нее местные обитатели брали воду, в ней стирали одежду.

В нее же и гадили – сточные канавы выходили тоже в реку.

Задерживаться в Эйхельфельде мы не планировали – повторюсь, денег было в обрез, и пожар, возожженный в сердце моего друга светлой Сьефн, полыхал вовсю, однако, через город было ближе, да и пиво кончилось. Пополнить запасы сего дара Асов я и отправился, для чего следовало разыскать трактир или харчевню.

Уилла оставил на центральной площади города.

Все когда-нибудь бывает в первый раз.

Первый морской поход, пускай и не за добычей, когда отец сажает тебя рядом с собой на рум. Ты чувствуешь себя уже взрослым, и ужасно горд, что тебе доверили весло шнеккера, а рядом прячет в бороде улыбку отец, искоса наблюдающий, как ты тужишься ему помогать, сжимая стебель весла детскими своими ручонками.

Первый шторм, чью ярость ты сможешь запомнить на всю жизнь, если не ослабнут руки на веслах и не подведет лебедь небесного зеркала.

Первый сраженный враг, ты обдерешь его после боя, ведь право добычи свято.

Первая женщина в твоих руках – ты будешь помнить ее даже тогда, когда борода твоя станет цвета снега, выпавшего на Йоль.

А я в первый раз жизни пытался внушить человеку злость и отвращение.

Причем к себе.

Ранее как-то все больше наоборот бывало: симпатию, приязнь, интерес – для женского пола самое то, что нужно. Но сейчас я обрабатывал таким образом мужика, и его симпатия, приязнь и интерес были мне ни к чему. Мне нужна злость, а лучше – ненависть.

Причем сейчас. Именно сейчас мне надо влезть не в свое дело, потому, что по-другому нельзя: только так будет правильно.

Отец учил меня: если повесил оружие на пояс, то будь готов, что найдутся желающие узнать – могу ли им владеть? Достоин ли носить? А свои проблемы свободный карл должен решать сам, в том числе и с помощью острого железа. Но если враг велик числом, то правильным делом будет позвать родню и верных друзей.

Родни у Уильяма тут не было, или, если и была, то он о ней не упоминал. Зато рядом был карл Свартхевди из Лаксдальборга, по прозвищу Конь, который точно знал, что надо делать.

Пиво, чтобы наполнить им один из своих мехов, я купил без особых затруднений, отдав за него оставшуюся у меня медь. Методом вдумчивых проб выбрал лучший сорт, из предлагаемых на продажу, наполнил им емкость, и отправился назад, на площадь – Уильям просил меня не задерживаться: ему припекало в одном месте, но я не злился на него.

Любовь же.

И вот, навьючившись пивом и прихлебывая его же из небольшой баклажки, я вернулся на площадь, где дожидался меня Уилл. Его я не увидел, зато в том месте, где он был мною оставлен, обнаружилось небольшое скопление народу. Не то, чтобы толпа, просто зеваки, прохожие и просто любопытные бездельники сбрелись посмотреть на что-то.

Мне почему-то сразу подумалось нехорошее, хотя звуков драки слышно не было, и стражу не звали, хотя она и присутствовала неподалеку.

– И я еще раз тебе повторю, – разорялся высокорослый парнище, возрастом, примерно, как Уильям – Прекрасная Эллис достойна лучшей участи, чем стать твоей женой. Мужем ее должен быть я – человек, сила и слава чьего рода не подлежит сомнению!

Парнище был одет богато, выглядел внушительно: высокие сапоги из дорогой кожи, широкий пояс с серебряной пряжкой, красивый плащ из дорогой ткани, шитый золотом, хотя слегка покрытый дорожной пылью – он гораздо лучше бы смотрелся, к примеру, на мне. Под плащом легкая кольчуга мелкого плетения, явно не дешевая. Длинный меч на поясе в богато отделанных ножнах, если яблоко, выполненное в виде головы какого-то демона, и правда золотое, а не позолоченное, то этот меч стоит куда как немало, притом, что я еще не видел, из чего он сделан. Парень стоял, гордо подбоченясь, и брезгливо цедил слова, а вонючий ветерок с реки, напитанный ароматами боен и сточных канав, развевал его аккуратно подстриженные волосы.

Его товарищи, числом четверо, пока не вмешивались.

– И чем же ты достойнее меня, Ральф Одерштайн? – Уильям пока сохранял спокойствие, что, впрочем, судя по лицу, покрытому красными пятнами, давалось ему нелегко, – Мой род древнее твоего, титул барона был дарован всего лишь твоему прадеду.

– Мой отец в свите короля, Уильям Ульбрехт, а твой уже много лет в опале. И я скоро буду при отце, и все двери будут открыты передо мной.

– И это все? То, что твой прадед купил титул, не делает тебя в чем-то выше меня, Одерштайн. Мои предки владели Ульбрехтом больше десяти поколений, мой прадед командовал двадцатью кораблями в походе объединенного флота, он покрыл себя великой славой в битве близ Туманных островов. Мой дед командовал…

И все в таком же духе.

Дворянские недоросли мерялись достоинством, поименованному Ральфом Одерштайном подлаивали его спутники, одетые также весьма небедно, они явно были не из простого люда, Уильям пока держался, но это давалось ему нелегко. Хотя до оскорблений пока не доходило, но котелок потихоньку закипал, и все дело шло к тому, что первым не выдержит именно Уильям.

Я видел этих сухопутных крабов насквозь, да и батя с дедом рассказывали о подобном. Одаль уж больно хороший за Эллис дают – вот в чем, должно быть, причина. Если происхождение позволяет его принять, а мешает всего лишь сговор о женитьбе наследников, можно ведь и придумать чего? Много способов есть, и если не получится увести невесту или расстроить свадьбу, то самый верный – доказать, что боги благоволят именно тебе. А как иначе, если в ссоре между охотниками за красотой невесты победил именно ты, а твой соперник от ран не может встать с постели, или вообще готовится взойти на погребальный костер? И совсем хорошо будет, если хитрец окажется, вроде как, и ни при чем, для чего можно попросить хорошего друга помочь.

Что я, в общем-то, сейчас и наблюдаю.

Не иначе Кузнец Несчастий обратил внимание и на моего спутника, раз уж ему посчастливилось встретить эту компанию – те, должно быть, направлялись предстать перед очами той самой Эллис или старого ярла Дорнхольма, или вовсе в Швинау, а тут такая удача! Главный претендент, да еще и один!

Ну, как же тут не воспользоваться оказией?

Не думаю, что Уильям не понимает раскладов, вот только он немного занят перепалкой, перерастающей в скандал, и в запале перестает следить за языком.

У нас, на светлом Севере, есть такая игра, правила ее просты.

Садятся за стол двое, ставят пиво и угощение, и начинают друг над другом насмехаться. Состязаются в шутках друг над другом, и подначках. А проигравшим будет тот, кто не сможет ответить, или в гневе полезет в драку, или перейдет на прямые оскорбления. А тут проигравшего (и я даже знаю, кто им будет) позовут судиться на железе, и Уильям, насколько я сумел узнать его, от вызова уклоняться не будет.

Он достойный карл, хотя и несколько мягковат характером, но я горд, что он мой друг. И, через много-много зим, когда я, в возрасте ста двадцати четырех лет паду, сраженный рукой молодого воина, заставшего меня со своей юной и прекрасной женой; когда я пройду по радужному мосту и Хеймдалль распахнет передо мной ворота из клинков мечей – так вот, я не хочу слышать от своего отца и деда, которые встретят меня там, что-то вроде: «Где ты был, когда убивали твоего друга?».

И вот я стою невдалеке, но так, чтобы все слышать, и внушаю к себе отвращение. Внушаю, в смысле, одному из спутников этого самого Одерштайна, выбрав для этого самого горластого. И злость, и раздражение, и там еще всякое, что получится. Это дается мне нелегко, вроде как самому себя за волосы из болота тягать – нет опыта, нет практики, что поделать. Как-то не упражнялся раньше в подобном, ибо незачем было. Мне нужно это, чтобы быть вовлеченным в ссору вместе с Уиллом. Будь по иному – на драку я бы напросился и так. Но если напрошусь, то это будет отдельно моя драка, и отдельно – поединок Уильяма, в котором, если он будет происходить не на луках, можно ставить деньги на победителя и ждать верного выигрыша. А проклясть всех пятерых разом, чтобы у друга были шансы в поединке, у меня не хватит сил, да и он не простит мне такой победы, если узнает.

– … В своем болоте! Жрать лягушек с глиняной миски в холодном каменном сарае, которое ты называешь своим замком – не этого достойна сияющая Эллис!

– Не тебе, правнуку торгаша, поносить Ульбрехт, Одерштайн!

– Ты должен отказаться от помолвки, Ульбрехт, ты недостоин ее руки! – выкрикнул накачанный моей злобой дружок Ральфа.

– Ни ты, Одерштайн, ни твоя свора не будете говорить мне, что делать! – отчеканил Уильям, глядя противнику прямо в глаза.

Парня, которого я обработал, начало прорывать, и он поспешил встрять в беседу.

– Ты назвал нас сворой?! Псами?! Я, фрайхер Арман Земпел…

Брюхо уже сводит от голода и упадок волшебных сил – верный признак того, что я выложился почти до донышка. Что ж, пора и мне повеселиться.

– Твоя милость, – похлопал я Уильяма по плечу, вклиниваясь в перепалку – Ты не забыл, что нас ждут? Нам пора в путь, – с этими словами я приторочил мех с пивом к седлу Стофунтов и скинул лямку щита со спины, якобы, чтобы тоже повесить его туда же.

– Ты никуда не пойдешь, Уильям Ульбрехт! – это тот самый Арман не желал допустить даже просто возможность расставания с милым его сердцу Уильямом. Глаза парня налились кровью, лицо покраснело, он орал и брызгал слюнями так, что на него с недоумением стали коситься его спутники, включая того самого Одерштайна, а я подумал, что похоже перестарался. – Ты посмел назвать нас псами, а сам даже не можешь выдрессировать своих слуг, чтобы они не лезли в разговор!

– Ты ошибся, уважаемый, прости, не знаю твоего имени. Я не слуга, я сын ярла, – спокойно отвечал я ему – Уильям, в твоей стране очень странно приветствуют путешественников, криками и оскорблениями. Я всегда думал, что…

– Заткни своего раба, Ульбрехт, всем плевать, что он там себе думает!!! – проорал Арман. Ральф, в некоторой растерянности от такой истерики спутника, положил ему руку на плечо, дабы снизить накал страстей, но тот резким движением плеча скинул ее. – Заткни его и прими вызов благородного человека, я, фрайхер Арман Земпел, объявляю, что оскорблен твоими словами! Требую поединка!!! Или ты трус? Сразись со мной, а потом, если выживешь, можешь развлекаться со своим рабом!!!

Вообще-то можно было бы уже сейчас поймать этого горлопана за язык, сказал он достаточно. Но я предпочел подождать до верного.

– Твой друг отвратительно воспитан, – сообщил я Уильяму очевидное, не давая принять приглашение подраться – Наверное, он плохо слушал своего, несомненно, достойного отца, когда тот учил его вежеству, и, обращаясь уже к багровому от бешенства задире – Вновь повторяю тебе, я не раб и не слуга, я сын ярла. Мы незнакомы, но почему ты оскорбляешь меня?

– Ульбрехт!!! Заставь уже заткнуться свою подружку и прими…

Присутствующие так и не узнали, что он хотел нам поведать: непросто хулителю орать и ругаться, когда его нос превращается в плоскую лепешку и размазывается по лицу, а помогает ему в этом мой гранитный кулачище. И сразу, дабы помочь ему поскорее закрыть рот, слева в Земпелову рожу врезалась окантованная железом кромка щита.