Текст книги "Тематики (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Саша, ты давно на дури сидишь? – спросил Алексей Юрьевич, уже когда они шли обратно к входу в корпус.

Шурик не знал, что ответить. Пропорционально его возрасту, он сидел на дури недавно, но по меркам нормальных людей даже месяц – чудовищный срок.

– Полтора года назад первый раз, – ответил он. Что уж теперь думать о компромате, когда у Алексея Юрьевича такие фотографии припрятаны. Там все без лишних слов ясно.

– У меня знакомый врач есть, я могу тебя отвести к нему, – предложил добрый преподаватель. – Декану не скажу, родителям твоим тоже. Врач хороший, сам видел, как он людей на ноги ставил.

Шурику хотелось объяснить генетику, что его не нужно ставить на ноги, что он и сам уже почти на ногах, осталось только не искать проклятого дилера и не ходить на квартиру. Что он все решил для себя, и никогда больше такого, как на фотографии, не повторится. Что он не болен, а просто запутался в жизни, и ему куда больше поможет, если Алексей Юрьевич покажет фото – тогда-то уж точно не нужно будет ходить в универ.

– И еще я хотел тебя вечером пригласить сходить со мной в одно место, – генетик остановился, потому что они были в нескольких метрах от входа, и посмотрел Шурику в глаза. – Там никаких врачей не будет. У тебя вечером время есть?

Время было. Собственно, после принятого накануне решения, этого времени должно было теперь оставаться в избытке. Хоть ешь.

– Давайте, – кивнул Шурик. Ему хотелось, чтобы спокойствие, обретенное за странной прогулкой, пришло еще раз. Он давно не чувствовал себя таким расслабленным. И еще подкупало, что Алексею Юрьевичу, судя по интонации, было не все равно.

– Вот адрес, – Алексей Юрьевич достал клочок бумаги и написал, как добраться до места, – буду ждать тебя там в восемь. Посидим час-два, а потом я провожу до метро.

Шурик подумал, что в восемь – поздновато для препода, но вслух не сказал. Ему стало интересно, и он уже гадал, что же произойдет вечером. Меланхолия и обида на мир временно отступили – Шурик понял, что сегодня точно не пойдет на мерзкую квартиру, а это уже достижение. Ходил ведь подряд последнюю неделю, ни разу не пропустил. Идиот.

– Я приду, – он спрятал бумажку в карман и пошел в корпус – после латыни шла очередная математика. Шурик не смог бы в точности сказать, какая на сей раз, но знал, что там будут снова учить считать. Что ж, тоже способ убить время до вечера.

В восемь на встречу он не явился – не рассчитал дорогу, смог добраться только на пятнадцать минут позже. Алексей Юрьевич ждал его, спрятав руки в карманы – осень была холодной.

– Хорошо, что пришел, – улыбнулся генетик. – Пойдем, там тепло. Чаю выпьем.

Внутри было тепло, Алексей Юрьевич принес чай, и они начали его пить.

Шурик аккуратно озирался по сторонам, стараясь не привлекать ненужного внимания. Он чувствовал себя комфортно только когда никто не видел его, потому что стоило людям обратить свое внимание на существование Шурика, они налетали с бесчисленными советами, жалели, журили, лезли внутрь, как можно глубже, и старались задеть побольнее. Его вполне устраивала роль серой мышки до тех пор, пока никто не лез в его жизнь. До тех пор, пока он не видел за показным участием равнодушие.

– Ты меня навел на мысль своим ответом, – сказал Алексей Юрьевич, когда они выпили почти весь чай. – Про сабмиссивные гены.

– Да это же шутка, – удивился Шурик. – Старый мем из интернета.

– Знаю, – генетик пожал плечами, – но мысль все равно интересная. Сейчас Крис освободится, подойдет.

– Какой Крис? – Шурик удивился еще больше.

– Один знакомый, – ответил Алексей Юрьевич. – Хороший человек. Ты в детстве чем увлекался?

Шурик нырнул в дебри памяти, подыскивая подходящий эпизод. В последнее время он мусолил только то, чем не увлекался в детстве. Например, биологию. В его жизни вообще было очень много места для вещей, которые с ним не происходили, и от этого, отвратительные в своем постоянстве и силе, истерики накатывали даже в спокойные периоды.

Люди ведь относятся к истерикам как к своего рода неизбежному злу катастроф. Например, вас сбивает машина, но вы чудом остаетесь живы. Приезжает скорая, вам дают горячий напиток, кутают в плед, милая девушка садится рядом и, положив ладонь на плечо, рассказывает о том, что все в порядке, и советует поплакать. Утверждает, что от этого станет легче.

Но если нет катастрофы, пледа, девушки – плакать нельзя. Можно улыбаться, смеяться, хохотать до изнеможения, но быть грустным без катастрофы – ни-ни.

– Задумался? – генетик коснулся руки Шурика, заставив того вздрогнуть. – Извини, не хотел пугать. Я просто спросил, чем ты увлекался в детстве?

– Оригами, – не думая, ответил Шурик. – Журавликов любил складывать.

– Красиво, – кивнул Алексей Юрьевич, – а книги любил читать?

Книги Шурику нравились – это было правдой, но любил ли он читать их? Едва ли. В книгах жизнь была либо слишком плохой, либо слишком лживой. Он ненавидел классиков и считал их всех, за исключением, пожалуй, Шекспира, лицемерами и лгунами. В книгах влюбленные уходили вместе в закат, добро торжествовало над злом, а за дурные поступки наказывали. В жизни такого не было. Книги научили Шурика не верить в справедливость и людей.

– Я вот люблю читать книги, – признался Алексей Юрьевич, так и не дождавшись ответа. – Мне Пелевин нравится.

Пелевина Шурик не читал – купил одну книжку, но потерял на проклятой квартире. Там было что-то про наркотики, и Шурика это очень насмешило, он решил почитать книгу вслух, ее выхватили, а потом она навсегда исчезла из его жизни.

– И еще Достоевского люблю, – продолжал генетик. – Недавно «Братьев Карамазовых» дочитал, сильная вещь.

– Мне сказки нравились, – невпопад сказал Шурик.

Он любил историю про девочку и коробок спичек. Девочка оживала, когда зажигалась очередная спичка. Она тянулась к огоньку, и Шурик чувствовал всем своим существом, как согреваются кончики замерзших хрупких пальчиков, видел огромные глаза ребенка, следил за ее мыслями. И как он плакал, когда догорела последняя спичка!

– Я сказки почти не читал, – ответил Алексей Юрьевич. – Мне в детстве не читали, а сам я научился поздно. В школу пришел – не умел еще.

Откровение произвело на Шурика неизгладимый эффект – он почувствовал, как охотник Алексей Юрьевич приподнял пластину своего нагрудника, демонстрируя уязвимую область. Мол, вот, бей, если хочешь. Неграмотным был до школы, дурачком.

– Я в пять лет научился, – гордо ответил Шурик, чувствуя, как обретает под ногами почву. Алексей Юрьевич широко улыбнулся, и эта улыбка подтянула Шурика еще на ступеньку выше. Он расправил плечи и потянулся долить себе еще чаю.

– Добрый вечер, джентльмены, – к ним подсел мужчина, который впечатлил Шурика количеством татуировок на видимой части тела. Плечи, руки, шея – все было покрыто узорами, цветными и черно-белыми. На незнакомце была борцовка, но под ней угадывалось продолжение рисунка. Шурик незнакомца сразу зауважал – он любил красоту и смелость.

– Привет, Крис, – поздоровался Алексей Юрьевич, обменявшись рукопожатиями с татуированным мужчиной. – Познакомься – Александр, я веду у него курс генетики.

– Приятно, я – Крис, – мужчина протянул руку. Шурику было жутковато протягивать в ответ свою, но Крис обошелся с ним бережно – то ли схватил, то ли погладил, поди пойми. Парень все-таки долил себе чай и забаррикадировался кружкой, взятой в руки.

– Как жизнь? – поинтересовался Крис у Алексея Юрьевича. – Сто лет тебя не видел, ты с Оксаной?

– Нет, – Алексей Юрьевич смущенно отвернулся к собственной кружке. – С Оксаной у нас так и не сложилось, два месяца продержались, и разошлись.

– Ну, бывает, – беззаботно отозвался Крис. – Саша, а ты не тот Саша, который на дури сидит? – спросил он вдруг у студента.

Шурик возмущенно уставился на Алексея Юрьевича.

– Саша, информацию мне искал он, – объяснил генетик. – Больше никто не знает. Ты, я, Крис, потому я его и позвал, чтоб объяснить тебе все.

– Эй-эй, горячку не пори, никто не знает! – возмутился Крис. – Родители его знают, Сережа мой тоже знает – он от такой истории чуть инфаркт не заработал, Вик тоже в курсе, попробуй, скрой от него такую пикантность, Ник-то сразу ему все сливает, по телефону. И еще, я слышал…

– Крис, ну, я ведь просил, – Алексей Юрьевич выглядел расстроенным. – Я ведь сказал, что хочу помочь Саше.

– Да я-то что! – продолжил Крис. – Я-то только за, отлично, давай поможем Саше! Когда это я отказывался вытащить молодое поколение из дерьма? Только зачем же из этого тайничок делать? Мы же не в детском садике, да?

– Все нормально, – вмешался вдруг Шурик. Набрался смелости и решил вступиться в конфликт, пока Крис и Алексей Юрьевич не перешли на рукопашную. – Вы только объясните, откуда родители знают?

– Без понятия, – тут же ответил Крис. – Я знаю только, что они пару месяцев назад обзвонили кучу клиник по реабилитации и сдали твои анализы. Уж не в курсе, откуда они их взяли, но анализы были. Детективов мы не нанимаем, просто пробиваем звонки, адреса, переписку, у нас тут не ФБС.

– ФСБ, – поправил Алексей Юрьевич.

– Я так и сказал, – уверенно кивнул Крис. Спорить с ним они не стали.

– Саша, я знаю Криса уже много лет, он хороший человек, и я попросил его с тобой поговорить, если ты не против. Он не психолог, не мозгоправ, ничего такого. Просто он в таких вещах понимает лучше моего. Окей? Я постою тут неподалеку, подожду? – Алексей Юрьевич посмотрел на Шурика обеспокоенно, а тот разомлел от такого количества внимания к своей особе и согласен был уже на что угодно.

Когда генетик ушел, Крис уселся напротив и налил остатки чая в пустую кружку Алексея Юрьевича.

– Значит, насчет наркоты я скажу так, – он посмотрел на Шурика, но выдерживать взгляд такого человека студент не мог, и поэтому очень быстро потерял представление, куда теперь смотрит собеседник. Почему-то Шурику казалось, что все еще ему в глаза, хоть это и было невозможно. – Ты сам уже в курсе, какая это дрянь. Ник сказал, что у тебя там кислота и травка, Нику я верю. Не герыч – уже молодец, хвалю, но все равно гадость. Бросай это дело, и я постараюсь подыскать тебе безопасную для здоровья альтернативу. Наркотики наши враги, книги наши друзья, усек? Ты читать любишь?

Шурик почувствовал дежа-вю. Сегодня его уже спрашивали про любовь к книгам. Странно, но теперь он был уверен, что любит книги. Да, пожалуй, он просто обожает читать. В книгах целая куча добрых, искренних историй, книги – это сокровищница человечества. Шлак и куски грязи отсеиваются со временем, оставляя на поверхности веков бриллианты, алмазы, сапфиры историй.

– Люблю, – улыбнулся Шурик.

– Вот я тоже люблю, – улыбнулся в ответ Крис. Шурик засмотрелся на эту улыбку – ему казалось, что это он сам сейчас так улыбается. На самом деле, он действительно так улыбался.

– Мне нравится сказка про девочку со спичками, – сказал Шурик. Вспомнил, как чиркала спичка в городской темноте, как ласковый огонь касался своим теплом красивого, гармоничного лица маленькой девчушки. Улыбнулся шире.

– Красивая сказка, – подтвердил Крис. – У меня есть спички, которые не заканчиваются – показать?

Шурик повернулся к собеседнику недоверчиво и тревожно, точно также когда-то начал разговор про наркотики дилер. Сказки они не обсуждали, но речь зашла про «реальный кайф».

– Не парься, я с дурью дел не имею, – сказал Крис. – Пойдем, в соседний зал.

Шурик отыскал взглядом Алексея Юрьевича – тот стоял возле барной стойки и внимательно наблюдал за своим студентом. Шурика этот взгляд успокоил, он решил поверить человеку, который так много выяснил о нем и даже потратил собственный вечер для решения чужой проблемы. Ему точно было не все равно.

Они встали и пошли к неприметной двери.

В зале было много людей, и маленького пространства им явно не хватало, чтоб развернуться: мужчины и женщины (молодые и солидного возраста) сновали туда-сюда, переходили от столика к столику, оживленно разговаривали о чем-то, жали друг другу руки. Шурик решил, что попал на закрытую вечеринку. Только вот обычно на закрытых вечеринках к этому времени все уже напивались до беспамятства, а здесь лишь у некоторых в руках были бокалы со скромными порциями виски, коньяка или красивые бокалы с вином. Выглядело все это как встреча выпускников духовной семинарии, во всяком случае, других поводов к девяти вечера не надраться Шурик не видел.

– Пойдем, я познакомлю тебя с Лерой, – сказал Крис. Он подтолкнул студента в сторону углового столика, где сидело сразу восемь человек. Чуть ли не на головах друг у друга. На краю дальнего диванчика, внимательно разглядывая Шурика, балансировала молодая женщина. Девушкой называть ее было уже поздно, а женщиной – не поворачивался язык. Улыбка до ушей, кудряшки во все стороны, задорный носик и взгляд со смешинкой. Шурик сразу понял, что Лера – это его астральная противоположность. Судя по выражению ее лица, сама она придерживалась другого мнения.

– Привет, я – Лера, – дружелюбно сказала она, когда Крис подвел Шурика совсем близко.

– Саша, – представился Шурик. И добавил, чтоб не таким разительным казался контраст между ними. – Очень приятно.

На этом его таланты к знакомству закончились, и Леру это очень насмешило.

– Можно я буду звать тебя Александром? Ты такой серьезный, – и она рассмеялась, прикрывая рот ладошкой. – Крис, принесите, пожалуйста, нам стул, а то он уже не поместится.

Крис на прощание похлопал Шурика по плечу и удалился куда-то, а потом им принес стул безликий официант. Как бы между прочим он уточнил, не желает ли чего-нибудь Шурик, но у студента с собой денег было только на обратный проезд, так что он отрицательно помотал головой. Жизнерадостная Лера тут же попросила еще одну чашечку.

– Ты где учишься? – спросила она, когда официант исчез из поля зрения, и Шурик почувствовал на себе восемь внимательных взглядов. Они скользили по телу, подыскивая подходящие специальности. Шурику стало интересно, как его видят эти люди, но спросить такое он, конечно же, не решился бы даже за стотыщмильонов и щенка в придачу.

– На биолога, – ответили его губы, и он тут же понял, какая это глупость. Ведь его спросили «где», а не «на кого», и нужно было сказать про универ, а он не сказал, и теперь вышло нелепо. Взгляды тут же показались враждебными, и от них по коже побежали мурашки.

– Ух, ты, – восхитилась Лера, – круто! Мышка, слышишь, на биолога учится – прям как ты.

– Я на химическом, Лер, опять ты путаешь, – сказала девчонка из дальнего угла, обиженно надув губы. Шурик воровато посмотрел на нее, надеясь, что никто не заметил этого поступка, и успел заметить, какие у нее выразительные губы. Пухленькие, в самый раз для обиды.

– Да все, все, забили, – отмахнулась Лера. – Познакомься, Александр, у нас тут Света, Мышка – ее Варварой зовут, но мы зовем ее Мышкой – и Славик рядом со мной. Меня Лера зовут, ну, я уже говорила, вот там в уголке Юра, это Даша, вот Марина – можно Мара, она не обидится – и Стас. Сто лет не виделись, вот по случаю решили собраться за столиком, раз уж разрешили. – И она снова жизнерадостно рассмеялась. Будто внутри нее находился вечный двигатель, позволяющий вырабатывать смех в неограниченных количествах. Или котятки. Шурик внутри себя видел только непрерывную черноту отчаяния, и этим отчаянием мог бы закормить чужих котяток до смерти. Поэтому сидел молча, хоть ему до ужаса любопытно стало, кто же им мог запретить сесть за один столик. Взрослые, вроде, люди, хотя по поводу Мышки он в этом не был уверен – слишком уж девчачья у нее внешность. Восемнадцать, и то с натяжкой.

– Лер, опять ты всех с толку сбиваешь, – сказал Стас. Он сидел как раз слева от Шурика и, вероятно, следил за новеньким пристальней других. – Видишь, он запутался уже. Ты не парься, если забудешь имя – спрашивай, Лера у нас с заводом, как завод закончится, она заныкается в уголок и будет там корпеть над своими стихами.

В этом месте, наверное, Шурику нужно было спросить, пишет ли Лера стихи, чтобы та сказала, что пишет, а Шурик спросил, какие, но ему было так неловко и неуютно от чужих взглядов, что он только кивнул Стасу, что понял его и еще не впал в кататонию. Стаса это, к счастью, полностью устроило.

Попытки завязать с новеньким разговор быстро иссякли – ребята начали обсуждать что-то свое, а Шурик иногда посматривал по сторонам, пытаясь отыскать Алексея Юрьевича или Криса. Генетика нигде видно не было, а Крис иногда мелькал в другом конце зала, то за одним столиком, то за другим. На Шурика он не смотрел.

Стало тоскливо. Мысли вернулись в привычное русло – он хотел поскорей уйти, остаться наедине с собой и забраться себе под кожу, где можно быть любым человеком, не оправдывая ничьих ожиданий, и вести себя так, как хочется. Сейчас, например, ему до чертиков интересно было узнать, почему его подвели к незнакомой, в сущности, компании и заставили сесть с ними за один столик. Пили чай, кальянов, самокруток нигде видно не было, да и гости, по большому счету, выглядели трезво. Смеялись иногда, временами слишком громко на вкус Шурика, но и только. Поэтому вот так просто взять, посадить незнакомого парня к непонятным ребятам и чего-то ожидать – ну, что это за детский сад? Вот этот вопрос: «Что это за детский сад?» – вертелся на языке Шурика, как дожеванная жвачка. Хотелось выплюнуть поскорей, но он боялся. Прежде всего, боялся восьми пар внимательных глаз, которые могли посмотреть на него осуждающе или, еще хуже, равнодушно. Как мать или отец. Как брат. Как взяточник дядя. Как миллионы других глаз. Шурика это равнодушие угнетало почище осуждения, и он надеялся поскорей вернуться к Алексею Юрьевичу, который обещал его подождать, потому что генетик один из многих смотрел с интересом и искренним сочувствием. Пусть хоть сочувствие – и это неплохо, когда нет альтернатив.

– Александр, а ты сюда как попал? – спросил Стас. Шурика выдернуло из трясины мыслей, он осмотрелся, но все, кроме Стаса, были заняты диалогами, и поэтому Шурик решил, что ответить на вопрос будет не так страшно, как могло бы.

– Меня привел знакомый, Алексей Юрьевич, – честно сказал бедный студент, подметив, что Стас жует булочку. В животе вдруг заурчало, Шурик вспомнил, что сегодня вообще не ел – с ним такое происходило очень часто. Аппетит просыпался на дури, и тогда можно было смести со стола все подчистую, а вот в обычном своем состоянии Шурик нередко ложился спать, даже не выпив воды за весь день. Предки ругались, а толку – материальный мир был слишком сложен для него.

– Алексей Юрьевич? – Стас задумался. – Извини, не знаю. Вы с ним давно?

Шурик задумался над вопросом очень основательно. Во-первых, это была первая ниточка, единственная крупица информации за весь вечер. Раз Стас спрашивает, давно ли они с Алексеем Юрьевичем делают что-то, значит, есть что-то, что в этом заведении делают и другие люди. Отлично, значит, они что-то делают вместе! Шурик решил извернуться универсальным:

– Да как сказать, – и пожал плечами. С ноткой многозначительности, дескать, давно или не давно – это ведь такой вопрос, сам знаешь, кто как судит.

– Мы с Кирой Андреевной четыре года, – ответил Стас, и завел Шурика этой фразой в цикл бессмысленных рассуждений. Сопоставляя Стаса и гипотетическую Киру Андреевну, Шурик никак не мог взять в толк, во-первых, почему за четыре года взрослый (двадцать пять точно есть) Стас не начал звать Киру Андреевну просто Кирой, а во-вторых, почему говорит о четырех годах с такой гордостью.

– Здорово, – Шурик ступил на знакомое поле выражения эмоций «от собеседника». Играть в эту веселую игру он научился в раннем детстве, улавливая, какие именно эмоции хотят увидеть от него родители. Радость? Вот вам радость. Печаль? Вот печаль. Проблемы возникали лишь тогда, когда «ожидающих» становилось много и хотели они противоположных вещей. Шурик разрывался между тысячами эмоций, пытаясь уместить в себя серьезную радость или беззаботную печаль, но от таких вывертов школьника родители начали испытывать сомнение в искренности Шурика, хотя тот вел себя совершенно естественно. Просто ему было вовсе не сложно прочувствовать и выразить то, что имел в виду собеседник.

– Спасибо, – польщенно улыбнулся Стас. Шурик про себя решил, а не стали ли они с Кирой Андреевной номинантами Нобелевки. Такая неприкрытая гордость была в этой улыбке.

– А ты Криса знаешь? – вмешалась Лера, заметив, какой эффект на Стаса произвело общение с новеньким. Шурик подметил ревность и закрылся обратно в свою конуру смущения и безразличия.

– Нет, только сегодня познакомился, – ответил он, радуясь, что так оно и было. Если бы он вдруг по какому-то нелепейшему стечению обстоятельств еще и Криса знал, Лера бы точно его возненавидела. Вычеркнула бы из списка людей и стала равнодушной. – Алексей Юрьевич познакомил.

– Ясно, – откликнулась Лера, немного разочарованно, но Шурик понял, что в глубине души она успокоилась. Новенький остался новеньким, и ее это полностью устраивало.

Он сидел на стуле, вытесненный из компании не только отсутствием общих интересов, но еще и таким банальным пространственным ограничением. Стул был жесткий, и хотя Шурик редко замечал такие вещи, сейчас ему было вдвойне неудобно. В конце концов, он принял волевое решение дать деру, даже набрал в легкие побольше воздуха, чтоб максимально вежливо и коротко со всеми попрощаться.

– Лера, на минуту, – позади Шурика раздался громкий голос. Шурик мысленно назвал его властным, расстроенным и немного надрывным. Другие вряд ли поняли бы по такому описанию, что именно имел в виду Шурик, но его самого вполне устраивали эти эпитеты.

Лера опустила голову, сникла и пошла «на минуту». Оборачиваться Шурик не стал, ему хватило информации, полученной ушами. Видеть источник грусти хохотушки Леры совершенно не хотелось.

– Садись пока на ее место, – предложил Стас.

– Она же ненадолго, – удивился Шурик – он уже понял, что упустил момент ускользнуть незаметно, и это раздражало.

– Станислав Валерьевич всегда говорит «на минуту», – отмахнулся Стас. Презрение к тезке немного насмешило Шурика, но показывать это он не стал – не к месту. – Садись, садись, а то на этих стульях неудобно.

Шурик пересел, мысленно прощаясь с возможностью вовремя уйти. Теперь неизбежно придется втянуться в какой-нибудь пустой треп. Славик справа от него разглагольствовал про недавно вышедший на экраны кинотеатров блокбастер. Шурик фильмами не интересовался, поэтому слушать детальный разбор и без того неинтересного творчества ему было скучно. Зато с такого места – озарение пришло внезапно – очень удобно было разглядывать крошечный зал.

Всего в помещении оказалось десять столиков: пять крупных, рассчитанных на компанию, и пять небольших для двух-трех человек. Все столики были заняты и почти везде стояли дополнительные стулья. Шурик попытался понять, где сидит виновник торжества (уж хоть что-то понять!), но никакого явного интереса гости не выказывали ни одному столику. Иногда ходили друг к другу – обмениваться шутками, да и только.

Еще одним преимуществом было то, что Шурик отлично видел Леру. Вместе с мужчиной, лица которого Шурик не видел за чужими спинами, Лера стояла в уголке, недалеко от выхода. Станислав Валерьевич, если это был он, что-то говорил женщине, а та, опустив взгляд в пол, иногда кивала головой и коротко отвечала. Вид у нее был до того несчастный, что Шурик заочно возненавидел Станислава Валерьевича и всех его родственников. Какое право есть у этого человека так издеваться над Лерой, да еще при всех?

– Эй, – позвал Стас. – Ты чего?

– Извини, – Шурик мысленно вернулся к своему столику, – отвлекся.

– Не надо на них смотреть, Станислав Валерьевич не любит.

– Он мне что, отец? – нахмурился Шурик. Такого откровенного нарушения своих крохотных границ Шурик вытерпеть не мог. Внутри пробудилась заснувшая, было, злость и отчаяние. Неужели и в этой компании его начнут учить жизни?

Взгляды сидящих рядом повернулись к нему моментально. Он почувствовал себя изгоем всего за секунду, мурашки снова пробежали по коже.

– Наверное, я пойду, – предложил Шурик и собрался слезть со своего места.

К столику шли Крис и незнакомый мужчина, Шурик скрипнул зубами – опять? Только решился уйти, и тут нате, приехали.

– Саша, есть минутка? – вежливо спросил Крис.

От контраста между интонацией Криса и только что произошедшим у Шурика широко открылись глаза.

– Есть, конечно, – ответил он. Происходящее вокруг стало на порядок непонятнее. Краем глаза он заметил, что Мышка и Стас резко опустили головы, уставившись себе под ноги.

– Пойдем, познакомлю вас, – предложил Крис, махнув в сторону знакомой двери. Шурик совсем недавно через нее вошел в этот зал. И теперь выходить? Бред какой-то. Но Крис выглядел спокойно и уверенно, так что Шурик просто отправился следом. Незнакомый мужчина, на которого – на всякий случай! – Шурик старался не смотреть (мало ли, тоже нервный), шел рядом с Крисом.

Они вернулись в знакомый зал, и только тогда Шурик понял, что не попрощался с ребятами. Обернулся, остановился и подумал, а не зайти ли назад? Странное поведение для человека, который год ныкается по притонам.

– Вернешься потом, – сказал Крис, успешно уловив мысли Шурика. – Пойдем, тут недолго.

За прежним столиком одиноко сидел Алексей Юрьевич, он даже не сразу заметил, как вернулся его нерадивый студент. Задумался, видно, о чем-то.

– Что-то вы рано, – улыбнулся генетик.

– Поговорил со своими, – ответил Крис, – Валерьевич, конечно, впереди всех побежал, но это между нами, окей?

Они уселись за стол. Шурик, не думая, сел напротив преподавателя, и оказался между Крисом и до сих пор не представленным загадочным мужчиной. В разговор он постарался не вникать – все равно не поймет ни слова.

– Саша, познакомься, Андрей, – Крис ладонью указал на сидящего напротив мужчину.

Алексей Юрьевич мгновенно напрягся, стал похож на свернувшегося клубочком ежа и, повысив голос, заявил:

– Крис, об этом мы не договаривались!

Шурик удивленно посмотрел на него, прикидывая про себя, о чем же тогда они договаривались? От договоренности, которая мгновенно пропитала ситуацию, тянуло нехорошим душком. Шурик испытал неприятное чувство предательства. Оказывается, на эту встречу у Алексея Юрьевича был некий продуманный план? Интересно, почему же тогда нельзя было, хоть коротко, обрисовать этот план самому Шурику? Ведь все это время Алексей Юрьевич утверждал, что они пришли только для разговора.

– Алексей Юрьевич, я правильно понял? – впервые подал голос загадочный Андрей. Шурик обернулся на эту фразу и нырнул в чужое настроение мгновенно, настолько ярким и четким оно было. Шурику стало спокойно, легко, он пересел на стуле, облокотившись на стол локтями. Медленно-медленно начал раскручивать интонацию, пытаясь понять, что стоит за ней. Уверенность. Он копал дальше, глубже, пытаясь найти основу этой уверенности, но глубже тоже была уверенность. Шурик громко выдохнул, и это могло бы привлечь внимание, если бы не Алексей Юрьевич:

– Вам-то какое дело?!

Шурика ошпарило страхом. Он перевел взгляд на Алексея Юрьевича и увидел подтверждение страха – характерно вытянутые уголки губ. Легкую дрожь ладони. Из-за такого страха когда-то он перестал играть с братом. Видел его каждый раз, стоило рассказать свои фантазии. Шурик хотел сражаться с монстрами, побеждать их и захватывать земли, а брату было жаль зверушек, и он опасался, каково будет детям в захваченных землях, и тогда Шурик – ради веселья – придумывал всевозможные истории с этими зверушками и детьми. Брат стоически выносил начало, начинал дрожать, а потом с ревом выбегал из комнаты. Лишь бы Алексей Юрьевич не разрыдался. Шурику стало очень неловко, что его присутствие привело к такой ситуации.

– Хотел познакомиться, – ответил Андрей. Шурик снова успокоился. Андрей точно не разрыдается.

Разговор был похож на поле для пинг-понга, и мячиком в этой игре было настроение Шурика. Он ужасался неуверенности Алексея Юрьевича, гадая, откуда она взялась и чем вызвана, потом успокаивался интонациями Андрея и пытался выхватить хоть каплю информации из реплик Криса.

– Крис, речь шла о том, чтобы ты сам ему все показал.

– Леш, давай я уже как-нибудь разберусь, что делать? Сам я ему могу только лекцию прочитать – тебе это было надо? Сам бы и читал.

– Крис, может, мне с Сашей подождать, пока вы разберетесь?

– Андрей, сиди, я туда-сюда бегать уже заебался. Все, десятый час, мне работать скоро, а вы детский сад устраиваете.

– Какой детский сад?! Крис, я попросил тебя о конкретной услуге – чтоб ты рассказал Саше, что такое Тема.

– В Интернете твой Саша почитать про Тему не мог?

– Тут особенная ситуация, ну? Ты же помнишь, я же рассказывал тебе. Ну, про…

– Про дурь, да, Леш, я помню, спасибо. Ты мне мозг сожрал этой дурью.

– Ну, я же просил не распространяться! Зачем шоу устраивать?

– Ага, то есть мне не нужно было говорить Андрею, что Саша раньше ходил в притон? Типа, вот, глянь, какой примерный мальчик, маменькин сынок, отличник, спортсмен, комсомолец? Ты это как-то так видел, да?

– Что ты все перевираешь?! Я ведь уже сказал, что я не просил тебя ни с кем его знакомить.

– Ну, конечно! Куда уж лучше – приходит крутой дядя Крис, рассказывает мальчику, как охуенна Тема, потом ты под горяченькое берешь его под крыло, запираешь где-нибудь у себя, и все, прости прощай мир? Нет, спасибо, я лучше пойду достану пистолет из сейфа и грохну его прямо сейчас, потому что это издевательство.

– Черт возьми, Крис, я хотел просто показать ему, что есть альтернатива!

– Господа, я бы и дальше слушал, но, может быть, хотя бы вы разрешите Саше отойти?

– Пускай сидит, ему же лучше. Я помню Оксану, кстати, Леш, так что давай без затворничества.

– С Оксаной мы расстались почти сразу, не надо вспоминать все ошибки!

– Саша, пойдем отсюда. Саша? Александр!

Шурик очнулся, ошалело глядя на Андрея. Вакуум в ушах и в груди потихоньку растворялся. Он кивнул и вслед за Андреем встал из-за стола и пошел к выходу из кафе.

– Саша, я сам отведу тебя до метро!

Шурик замер, не представляя себе, как сохранить нормальные отношения с преподавателем и при этом не сойти с ума.

– Мы просто постоим у выхода, – ответил Андрей. – Закончите, позовите.

На улице было морозно. Огни столицы освещали последние ноябрьские лужи. Еще чуть-чуть, и вокруг будет слякоть. Шурик жадно вдохнул воздух.

– Андрей, – мужчина протянул ему руку. Шурик удивленно уставился на нее – у него было ощущение, что они с Андреем знакомы с детства. Но ведь, на самом деле, познакомиться им так и не дали.

– Саша, – Шурик пожал руку.

– Алексея Юрьевича давно знаешь? – спросил Андрей, закуривая. Табличка «Не курить!» рядом с входом его не смущала. Да что уж там, она никого не смущала.