Текст книги "Тематики (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Бауманская.

– Ударь дежурного у турникетов.

– Что?

– Быстро к турникетам. Ударь дежурного.

Звонок прервался. Шурик не представлял себе, какого черта делает, но ноги уже несли его к турникетам, он заметил женщину средних лет в кабинке, мысленно посочувствовал ей и налетел со всей внезапностью, на которую была способна его внешность. Женщина закрыла лицо руками, но предварительно успела схватить в рот свисток. Шурик старательно колотил ее по бокам, гадая, как это поможет избавиться от Ивана и его обаятельных друзей.

Когда его скрутили, он все еще думал про Виталика, и отбиваться начал автоматически. Тогда последовала пара ударов, Шурик замер и услышал:

– Пьяный, что ли?

– Трезвый, – прохрипел Шурик. Алкоголь бы сейчас совсем не помешал.

– Если трезвый, че ж ты творишь-то?

– Она пускать не хотела, – ляпнул Шурик. План Андрея высветился в сознании яркими буквами. Теперь-то его заберут в тесную каморку, будут записывать, а потом разбираться, что к чему. Ивану сегодня он точно не достанется. Родителей только жаль. От одного уберег, так теперь будут с побоями разбираться.

Он с довольной улыбкой провожал взглядом троицу студентов, которые замерли возле турникетов. Такого хода от Шурика они явно не ожидали. Надеялись схватить на платформе? На платформе-то можно было бы броситься под поезд.

Проблема теперь была совсем иного характера, и Шурик готовился к череде унижений, шуточных (или не очень) побоев, звонкам близким и дальним родственникам, в вуз и в любое другое место, которое может испортить репутацию Шурика.

– Александр? – спросил его пожилой мент, который сидел и попивал растворимый кофе в своей конурке.

– Да, – удивился Шурик.

– Чай будешь? – мент кивнул на вскипевший чайник.

– Чай?

– Да-да, чай, Андрей Евгеньевич позвонил, – пояснил мент, запутав Шурика еще больше.

Только когда он уже пил чай, в голове сопоставились Андрей и Андрей Евгеньевич – две разных категории живых людей. Андрей ходил в клуб Криса, а Андрей Евгеньевич звонил ментам на Бауманскую. Шурик нервно покусывал краешек одноразового стаканчика.

– Сказал, через десять минут подъедет, – добавил вдруг мент с кофе.

– Ага, – кивнул Шурик.

Андрей подъехал позже – рассчитать точно время в столице, наверное, не под силу было даже ему. Но все-таки подъехал. Зашел в конуру, поймав рукопожатие старичка, махнул Шурику и вывел на улицу.

– Ну, что, почти рассчитался? – улыбнулся он, закуривая.

– За что?

– За сестру, – Андрей был веселым и явно гордился своим поступком. Шурик им тоже гордился, только вот оставалось непонятным, как ему теперь ходить в вуз. – Так кто они были?

– Без понятия, – ответил Шурик. – Помните, я анекдот ляпнул?

– Про сабмиссивные гены? – удивился Андрей.

– Вот именно. Одногруппник, Иван, тихенький такой, вчера спрашивал, не увлекаюсь ли я такими вещами. Я, само собой, сказал, что нет. Я ведь и не увлекаюсь, – он посмотрел на Андрея, рассчитывая убедить его в своей правоте – тот курил, разглядывая столицу. – Сегодня заманили в аудиторию, начали лезть, а я из окна… ну, выпрыгнул.

– Из окна выпрыгнул? – Андрей удивился еще больше.

– Ага.

Вдруг стало больно – ногу жгло огнем, в боку поселилась серная кислота. Шурик очень остро вспомнил момент падения. Похоже, шок уступил место старому доброму «отходняку».

– Ноги-руки целы?

– Не знаю, – честно ответил Шурик. – Ну, я пошел в метро, думал, позвонить Крису или Иннокентию, чтоб они меня встретили возле станции. И случайно вас набрал. У меня просто в мобильнике, я когда сохранял, я…

– Ладно-ладно, я понял, – прервал его Андрей. – В больницу отвезти?

– В больницу? – у Шурика глаза полезли на лоб. Анализы, расспросы, а он два дня назад обдолбался так, что чуть коньки не отбросил. Если каким-то чудом это будет видно – тут уж не до фотографий на смартфонах.

– Ладно, понял, без больницы, – ответил Андрей. Как он ухитрялся прочитать столько на лице Шурика? Парень мысленно восхищался этой способностью.

– Мне надо к Крису в кафе, – робко сказал Шурик. – Он мне работу предложил, я учиться начал.

– Учиться? – удивился Андрей.

– Ну, Иннокентий мне показывает, что к чему, – пояснил Шурик. – Думал еще перед сном в интернете рецепты почитать.

– Какие рецепты?

– Коктейлей. Он мне работу бармена предложил.

– Вот оно что, – улыбнулся Андрей. Почему-то облегченно.

Машина у Андрея Евгеньевича была служебной, и Шурик со страхом заметил на номерах черный цвет. Спрашивать водителя о работе резко расхотелось, хоть на нем и не было формы. Меньше, как говорится, знаешь.

– Хочешь у него работать? – спросил Андрей, когда они проехали уже достаточно.

– Ага, – кивнул довольный Шурик. День сложился как нельзя лучше.

– Я там часто бываю.

– Каждую неделю?

– Ну, какой там. Раз в месяц обычно захожу.

– У вас там знакомые?

– Да не то чтоб знакомые. Есть там пара людей, с кем давно говорим, а так только Крис, и все.

– А зачем тогда?

Андрей на вопрос отвечать не стал, только улыбнулся. И Шурик к концу поездки предположил ответ сам. Ну, для чего, в самом деле, люди чаще всего ходят в такие клубы?

– Можно спросить? – решился он, когда они подъехали ко входу в кафе.

– Спрашивай.

– Мне не просто так, мне интересно, – уточнил Шурик, рассчитывая, что такая фраза избавит его от реплик в духе «посторонних людей».

– Давай-давай.

– Вы после смерти жены приходить стали, да?

– Нет, – Андрей посерьезнел и прищурился, разглядывая что-то перед собой. Вперед не спеша проезжали машины. – Мы с женой вместе ходили. После сына.

Шурика такой ответ поразил до глубины души. Он не знал, что сказать, не знал, можно ли теперь попрощаться и выйти из машины. Как вообще жить после такого?

– Не бери в голову, – вздохнув, посоветовал Андрей, – есть и попроще причины. С ребятами разберешься?

– Разберусь, – уверенно кивнул Шурик, хотя не представлял себе, как это сделать.

– Ну, удачи тебе тогда. Если нужно что будет, звони.

Шурик попрощался и вышел из машины.

На душе было тяжело, печально и при всем при этом спокойно. Шурик чувствовал, что с ним поделились кусочком очень личного, и был искренне благодарен за это. Просто никак не мог выразить, разве что улыбкой, но разве уместна будет эта улыбка при таком разговоре? Поэтому он просто зашел в кафе, поздоровался с Иннокентием и продолжил учебу, стараясь игнорировать боль в ноге и ребрах.

Криса не было, посетителей среди недели оказалось мало (странно, что раньше было больше), они спокойно разбирали кофейные напитки, постигая тонкости слоев латте и премудрости варки на горячем песке. Иннокентий сказал, что на песке просят очень редко, но кто пьет из турки, тех уж не отучить.

– Главное, Саш, не обманывай, – советовал он. – Можешь прямо сказать – недавно работаю, не умею. Поймут. Крис недавно сюда перебрался, нужно было свое место, иногда собирать людей, вот и договорился со здешними ребятами. Особых изысков никто не ждет. Приходят-то не за тем.

– А за чем приходят? – заинтересовался Шурик. С Иннокентием разговаривать ему нравилось.

– В основном, поговорить с Крисом и другими в Теме. Некоторые знакомиться ходят. Мне тут нравится – тихо, не шумно. Работал раньше у Дмитрия Сергеевича, там вечно музыка по ушам долбит, куча мала, дурдом.

– Дмитрий Сергеевич тоже БДСМ любит?

– Да я, если честно, не уточнял, у него там совсем другой бизнес.

– Какой?

Иннокентий посмотрел на Шурика оценивающе и ответил, что не хочет это обсуждать. Шурик, видимо, не прошел кастинг. Расстроился. Ложечка для молочной пенки выпала из рук.

– Ты когда расстроен, у тебя из рук все валится, – прокомментировал Иннокентий. – Случилось что-то?

Шурик очень не хотел объяснять, что его задел просто напросто взгляд собеседника, поэтому взял и ляпнул сгоряча про весь свой день. Про утро, про пары, про Ивана, про погоню, ментов, Андрея. Только не стал рассказывать их заключительный диалог. Вовремя заткнулся, заметив, как смотрит на него Иннокентий.

– Саш, ты хоть сам-то ногу смотрел?

Вместе они пошли в туалет осматривать ногу Шурика. Синяк успел налиться красивым бордовым пятном, которое в тусклом свете выглядело жутковато. Наступать на ногу Шурику больно не было, боль просто преследовала его где-то на заднем фоне, и он не обращал на нее ни малейшего внимания. К боли привыкнуть легко, особенно к такой – от ударов. Когда все детство ты возвращаешься из школы с синяками и ссадинами, до одной несчастной ноги дела нет.

– Свитер приподними, я ребра посмотрю, – попросил Иннокентий.

Шурик подтянул свитер и попытался отрешиться от ситуации. Ему было не очень комфортно демонстрировать свое тело, пусть даже по такой понятной нужде.

– Сходил бы ты на рентген, а? – Иннокентий выглядел обеспокоенно. – Синяков я не вижу, раз болит, может быть перелом.

Шурик очень не хотел идти в больницу. Не только из-за наркотиков. Если окажется, что у него перелом, начнутся всякие процедуры, его каждый день будут осматривать несколько пар безразличных глаз. Назначат мерзкие препараты. Только-только он нашел себе занятие по душе – и тут нате, приехали.

– Вижу, что не пойдешь, – нахмурился Иннокентий. – Смотри, если завтра легче не будет, иди обязательно. Окей?

Шурик кивнул, а сам подумал про это самое «завтра». «Сегодня» почти закончилось, а на следующий день свою жизнь он не планировал. Жутковато было представить, как он сядет на соседний с Иваном ряд и будет слушать ботаничку. Жучки-паучки, а на фоне всего этого воспоминание о взгляде, полном не то похоти, не то чего еще похуже.

В одиннадцать Иннокентий снабдил его бутербродом (сказал, что Крис велел вручить непременно) и отправил домой. Но домой Шурик не пошел. Вместо этого он позвонил Павлушке – обаятельному торговцу травой, адскими смесями и – когда праздник – марками.

– Привет, подъедешь к дому? Я куплю немного.

Павлушка готов был приехать куда угодно. Вот уж где доставка бесплатная, так это у них – у ребят, промышляющих дурью.

Денег у Шурика было совсем мало. Скрепя сердце, он добавил стольник, врученный накануне Крисом. Нужно было взять по максимуму. Закупиться, так сказать, впрок. Павлушка смеялся и предлагал поехать к нему, но на эту сказочку Шурик уже припас отмазку. Мол, сегодня предки объявили комендантский час, если не объявится, поднимут весь район на уши. Павлушка, продолжая хихикать, отвалил и уехал.

Поднимаясь, Шурик машинально двигал лицом вкривь и вкось, изображая всевозможные гримасы. Разминка перед боем. Ему предстояла суровая, безумная ночка, и он готовился к ней, как мог.

– Мам, можно тебя на пару слов? – Шурик отобразил губами, глазами и одной бровью необходимую смесь эмоций. Мать расшифровала это как смущение.

– Давай, – согласилась.

На кухне был отец – очень кстати. Дважды разыгрывать представление Шурик не смог бы.

– Мам, пап, я вам должен кое-что сказать, – Шурик сел на свободный стул и печально опустил голову. Явился с повинной. – Я принимаю наркотики.

Мать охнула, отец отреагировал стоически. Не зря двадцать лет на заводе с пьяными сослуживцами.

– Уже больше года, – продолжил Шурик, опустив голову еще ниже. Самую драматическую часть он решил оставить на потом. – Я вам не говорил, потому что думал, что сам справлюсь. И хотел бросить.

Он поднял голову и посмотрел маме в глаза с таким выражением, которое бывает у котенка, когда тот просит еду, а ему подсовывают корочку апельсина.

– Они меня побили, – Шурик закрыл глаза и отвернулся. Мол, вот-вот заплачу, но при вас не хочу.

Мать бросилась обнимать блудного сына, отец полез на полку за водкой.

– Сыночек, родной, да мы все знали, – призналась мама, гладя Шурика по голове. Шурику эти поглаживания никогда не нравились, но сейчас он терпел, зная, что надо продолжать до конца.

– Я им сказал: «Все, больше не буду». Они предлагали и предлагали. И я тогда опять отказался. И они меня после вуза. Прямо там.

Отец громко прокашлялся.

– Так они прямо у вас там торгуют? – сурово уточнил он.

– В группе у нас один, – признался Шурик. – Как первую сессию я завалил, он и пришел. Мол, поможет расслабиться, будешь лучше запоминать.

Ложь переплеталась с правдой так плотно, что Шурик сам в нее верил. Иначе не поверят предки – что поделать, хорошая роль просто так не дается. Ему даже стало жаль себя. Взял и попался на удочку мерзких одногруппников-дилеров.

– Я им говорил, а они обещали вам рассказать и дяде, – не унимался Шурик. – И фотографию сделали. Я покупал-покупал, а потом деньги-то закончились, ну, и сказал им, что все.

Мать рыдала, отец полыхал праведным гневом, и когда температура вокруг нагрелась до нужного градуса, Шурик продемонстрировал ногу.

– Вот.

Их не смутило даже то, что синяк на бедре. Мало ли, как нынче бьют.

– Надо в больницу, – прошептала мать. Она балансировала на самой грани истерики.

– Не надо, – возразил Шурик. – Я к врачу в универе сходил. Сказал, что упал, он посмотрел все, мазь прописал. Я завтра к дяде пойду, – добавил он. – Сам расскажу.

На его лице теперь была решимость и мужество – максимум, на который он тянул при своей внешности. Выжал из лица и кулаков все возможное.

– Кроме меня-то, наверняка, еще кого-нибудь.

Священную войну мать поддержала.

– Я ему сама позвоню!

– Не надо, – Шурик был непоколебим. – Я же покупал. Значит, виноват. Я ему потом в глаза смотреть не смогу.

Отец просиял. Шурик понимал, что это его звездный час. Если сейчас попросить машину – согласится. Купит две. И велосипед, обещанный еще в детстве.

Разговор перетек на детали, потом Шурик признался, что очень хочет спать, ушел в свою комнату и оставил дверь открытой, слушая, как за стенкой родители обсуждают его твердый характер и честность. Совесть почти не грызла. В конечном счете, он поступил верно.

Утром Шурик проснулся раньше будильника. Во-первых, болело ребро. Он уже не был так уверен, что удастся обойтись без больницы. Главное сейчас решить вопрос с Иваном, а там посмотрим. Можно и в больницу пойти.

Мама испекла блины и достала сгущенку, которую Шурик обожал. Заварила свежего чаю.

– Спасибо, – улыбнулся Шурик.

– Кушай-кушай, – мать тоже улыбнулась в ответ.

Визит к дяде, конечно, был на порядок сложнее. Вовлеченные эмоционально родители повелись очень быстро, а вот удастся ли провернуть тот же трюк с ушлым взяточником – Шурик не был уверен. Но шел скорым шагом, нарочно выбрав другую станцию метро. Решил подстраховаться и не зря – Ивана в фойе не было, а ведь он никогда, мерзавец, не опаздывал на первую пару. Небось ждал на Бауманской, караулил жертву.

Декан, оказывается, приходил к девяти. Шурик сидел под дверью, нервно перебирая застежки сумки, и секретарша впустила его внутрь. Предложила чаю. Они даже разговорились про стихи.

– О! Александр! – с порога поприветствовал декан, заявившись в половине десятого. Хорошо людям на такой должности: когда ни приди – все вовремя. – Ты ко мне, что ли?

– К вам, – кивнул Шурик. Заранее нацепив маску скорби. Скорбь у него получалась очень хорошо, ее даже не нужно было изображать. Просто вспомнить минувший день, и вуаля.

– Ну, пойдем, – удивился декан.

У него в кабинете пахло фурацилином и почему-то креветками. Шурик решил не вдумываться в детали – мало ли, что ему там показалось.

– Я к вам поговорить, – начал Шурик. – Мне наркотики продавали.

Декан обмер и уставился на Шурика, как будто впервые видел.

– Матери я уже рассказал, – добавил Шурик, понимая, что это будет первый вопрос. – Она вам звонить хотела, а я сам хотел. Вот.

– И кто? – декан вписывался в сценарий идеально. Как все-таки люди одинаково ведут себя в критических ситуациях.

– Иван, – выдавил Шурик.

– Иванов? – удивился декан.

– Да, – кивнул Шурик.

– И давно?

– Полтора года, – ответил Шурик. – Я хотел в этом году отказаться, они сначала бесплатно давали, потом денег стали требовать, потом… Ну, в общем, они меня вчера избить пытались.

Декан переваривал информацию очень долго. Слишком долго для человека, который просто слушает рассказ студента. Шурик начал подозревать недоброе.

– А кто это «они»? – спросил декан.

– Я еще Виталика знаю, – ответил Шурик. – И с ними еще один есть, но я его только мельком видел, не знаю, как зовут. Не с биофака.

– Виталик, говоришь, – вздохнул декан. И расслабленно откинулся на спинку своего огромного креслища.

Шурик оценил этот жест и смекнул, что помимо взяток декан имеет и другие источники дохода. От этого стало противно.

– Иван и Виталик, – кивнул Шурик. – Сегодня я им обещал деньги принести.

– Сейчас? – уточнил декан.

– Нет, во время пар они не торгуют, только после. В одиннадцатой аудитории, Иван ее вчера для репетиции занимал.

Ложь текла легко и свободно, Шурик чувствовал себя абсолютным хозяином положения. Раз декану есть, что скрывать, он легко пойдет навстречу. Остается только подкинуть неопровержимые доказательства, и все, дело в шляпе. Если совсем повезет, даже в суд никто не пойдет.

– Зайдите вечером, после пяти, если хотите, – предложил Шурик. – У них с собой будет.

Они разошлись, и, хотя Шурик так и не получил твердого слова и даже конкретного ответа, он был абсолютно уверен, что декан явится. Слишком нервно дергал взяточник свой галстук – просто так не оставит.

Для кульминации Шурику оставалось подготовить еще одного участника. Он зашел посреди пары, извинился и сел неподалеку от Ивана. Набросал записочку и попросил передать Иванову.

«Извини, вчера испугался – не пробовал с незнакомыми. Если хочешь, сегодня там же, в то же время, приду сам. Только других не зови. Вдвоем попробуем».

Шурик был уверен, что они придут втроем. Иван прочитал записку, запихнул в карман и даже не повернулся. Отлично.

Пяти часов он ждал, как выпускного вечера – с той же смесью страха и надежды. Никогда еще он не действовал так решительно, и это окрыляло. Разобраться со всеми проблемами разом – то, что нужно.

Без пяти пять он подошел к аудитории, делая вид, что читает книгу. В пять – ровно! – пришла неразлучная троица.

– Что, передумал? – усмехнулся Виталик. – Я-то думал, ты – сыкло!

– Сам ты, – огрызнулся Шурик. Нужно было дожать.

– Урод, – ответил Виталик.

Вчетвером они зашли в аудиторию, Иванов повернул ключ, закрыл окна жалюзи и включил свет. Виталик тут же потянул лапы.

– Погоди, вещи скину, – прервал его Шурик. Внутри он весь дрожал от ужаса, бегал по потолку подсознания и звал на помощь здравый смысл. Виталик, который ничего не смыслил во внутреннем мире, легко повелся. Шурик подошел к их сумкам, снял куртку и, широко распахнув рюкзак Ивана, забросил туда три косяка.

– Ты чего творишь? – возмутился Иванов. – Ты чего там делаешь?!

Виталик тут же пошел разбираться и – да, да! – вцепился в косяки двумя руками. Умница, молодец, теперь еще сожми их и разотри в своих лапищах!

– Ты какого хрена это кинул? – не унимался Иванов. – Витек, что там?

– Бумажки какие-то, – откликнулся Виталик. Видимо, никогда в своей жизни не пробовал косячок. Что ж, даже на пользу.

Иванов пошел разбираться, и в этот момент в дверь постучали.

– Откройте, – потребовал декан.

– Пиздец, че делать? – закипишовал третий, все еще безымянный, студент.

– Это ты его позвал? – догадался отличник Иванов. Молодец, если бы и раньше думал мозгами, а не жопой, мог бы просечь подставу. Хорошо, что у таких отморозков во время течки не работают нормально даже руки.

– Я позвал, – кивнул Шурик, прекрасно понимая, что сейчас начнется. Виталик не выдержал первым и ударил прямиком в глаз. Шурик улыбнулся. Отлично, молодец, давай еще. Он заржал и тут же получил по касательной в челюсть. Зубы отозвались нехорошим звоном. Хорошо, когда оппонент не умеет бить.

– Сейчас же откройте! – крикнул декан. – Молодые люди, если вы не откроете прямо сейчас, я вызову полицию. И тогда у вас будут серьезные проблемы.

Отличник Иван оценил реплику и решил, что разумней открыть. Во фразе действительно был подтекст, и Шурик уверился в мысли, что в полицию никто не пойдет. Вряд ли декан подставит собственную задницу ради племянника. Чего доброго, ушлый следователь накопает и под него.

Дверь открыли. Декан зашел внутрь и тут же закрылся на ключ. Иван смотрел на него с большим недоумением. Шурик хотел спросить у него, неужели он думает, что мудаки бывают только среди студентов? В кого-то же они потом вырастают, так почему бы не в деканов?

– Молодые люди, – тихо сказал декан, обведя взглядом аудиторию, прямо как перед лекцией. – То, что здесь сейчас произошло, я предлагаю оставить в прошлом. Вы поступите благоразумно – заберете документы, а я помогу вам с переводом, напишу рекомендательное письмо каждому. И мы об этом забудем. Или, – он посмотрел на Иванова очень сурово, – мне придется поступить справедливо. Конечно, возникнут большие проблемы, но, знаете ли, молодые люди, в вашем возрасте вести себя так уже просто опасно. Скажите спасибо, что я трепетно отношусь к каждому студенту. У всех бывают ошибки, я в юности тоже наломал дров. Поэтому мы поступим, как взрослые люди. Я не видел вас, вы решили, что ваше образование будет удобней в другом месте. Надеюсь, подключать к разбирательству родителей не придется?

Иванов онемел. Он был в шоке от реплики, не представлял себе, как трактовать ее, и, на всякий случай, кивнул. Виталик с другом заметили это и тоже закивали.

– Вот и хорошо, – добавил декан. – На случай, если вы решите передумать, у меня достаточно возможностей исправить ситуацию. Я ясно выразился, Иванов?

Иванов снова кивнул. Его поставили в ситуацию, где он не понимал ни слова, кроме контекста. Ну, а про контекст Иванов понимал получше многих – чего стоит хотя бы расшифрованная фраза про «сабмиссивные гены». Другой бы пропустил мимо ушей, а этот, скотина, намотал на ус.

– Вот и хорошо, – декан пошел к двери. – Саша, тебя это тоже касается.

Шурик заставил себя не улыбаться. От счастья он готов был прыгать выше потолка. Бонус! Чудеснейший бонус! Ко всему прочему, ему еще и в вуз не придется ходить.

Иванова и его друзей в компании косячков Шурик оставил без зазрения совести. Что хотели, ублюдки, то и получили. Если бы можно было так же разобраться со школьными обидчиками, он бы сделал это сразу, не задумываясь.

Дома его ждал мамин пирог и стопашка от отца. Мать убеждала Сашеньку не пить, но отец был непреклонен и сообщил, что настоящему мужику от рюмки водки только лучше. Шурик не стал спорить, особенно учитывая, что болели не только ребро и нога, но еще и челюсть с глазом. Ему нужно было в больницу, очень нужно, а он все еще не сделал до конца все, что хотел. Вечером, перед тем как обратиться к предкам с просьбой вызывать скорую, он написал СМС Иннокентию. Постарался объяснить, что случилось, как можно короче. Пришел ответ: «Всё понял – лечись!». И Шурик со спокойной душой отправился к родителям в спальню.

Было очень странно видеть, как равнодушные люди преображаются. Отец повез в больницу сам, заявив, что скорой век не дождешься. Мать увязалась с ними, хоть понимала, что никуда ее не пустят. Втроем они ехали по ночной Москве, и Шурику до ужаса хотелось обнять их обоих и прижаться поближе. Чтоб, как в самом раннем детстве, стало легко и спокойно на душе. Но он не стал их обнимать, просто сидел позади и вспоминал себя маленьким.

Осмотр занял несколько часов. Срочного у Шурика ничего не было, а ночью подвезли сразу несколько из аварий, и все врачи и почти весь персонал крутились вокруг несчастных водителей и их бедных пассажиров. Шурик меланхолично разглядывал стены.

Три дня назад он решил, что пора завязывать с наркотой, и мироздание преподнесло ему столько сюрпризов – хоть лопатой ешь. Он узнал получше генетика, странного Алексея Юрьевича, с которым хорошо было гулять по парку, но очень плохо – ходить в кафе. Познакомился с добрейшим верзилой Крисом, получил интересную работу. Нужно будет рассказать про нее родителям, но пока это терпит. Сейчас лучше позволить им размышлять о маленьком Сашеньке, нечего терзать душу вузом, работой и прочим.

Захотелось узнать телефон Леры, встретиться с ней где-нибудь у музея и бродить весь день, рассказывая друг другу всякую чепуху. С Лерой он бы точно мог болтать весь день.

Он вспомнил серьезного Иннокентия, его елочку на капучино, советы про клиентов.

Вспомнил Ивана, который оказался вовсе не хорошим мальчиком, а бессовестным козлом. Вспомнил его дружков. Было бы неплохо узнать имя третьего. Может, Стас? Хотя, Стасы ведь тоже бывают разными. Может, и не Стас.

Последним в череде воспоминаний был голос Андрея. Шурик закрыл глаза и вспомнил его. Андрей был человеком, у которого нет особенно запоминающихся черт, кроме голоса. Военный, понятное дело – стрижка по Уставу, одежда к должности. Но голос остался выразительным. Уверенный, ровный.

– Ты чего улыбаешься? – спросила мать. Она уже перестала дергаться по поводу врачей и просто сидела рядом, думая о своем.

– Вспомнил одного человека, – ответил Шурик. – Познакомились недавно.

– Хороший, видно, человек, – хихикнула мать.

Шурик ее шутку не понял. Андрей ведь действительно был хорошим человеком.

Врачи объявили вердикт почти сразу – трещины на двух ребрах, обширный ушиб ноги и бог знает сколько травм на лице. У Шурика был подходящий термин – фингал, но врачей он явно не устраивал. Челюсть не пострадала.

Его оставили в больнице на ночь, хотели убедиться, что других повреждений нет. При отсутствии выспавшихся и отдохнувших врачей это было затруднительно. Родители покорно оплатили палату и уехали. Мать вручила две тысячи – на еду. Столько деньжищ за раз от матери он не получал с десяти лет. Его держали на коротком поводке. И тут, нате, доверие.

В палате было тихо, все спали, и Шурик размышлял о своей судьбе. Думал, как хорошо все теперь сложится.

Во сне он был бабочкой. Красивой большой бабочкой с пестрыми крыльями. Летал по городу, останавливаясь на знакомых и выдуманных улицах. Старался забраться повыше, чтоб видно было крыши домов и верхушки деревьев. Ему нужно было долететь до кафе Криса, но сил не хватало, и в конце, уже перед пробуждением, он врезался в стеклянную дверь. Боль расползлась по телу, возвращая в реальность. Ощущение полета смешалось с ней, оттенило, испачкало. Шурику стало до боли жаль себя. Он расстроился, что потратил на спецоперацию все косяки. Один-то мог бы и оставить напоследок.

Рука потянулась к трубке – две тысячи, можно и кислоты взять. Выпишется из больницы и по дороге заскочит. Делов-то.

Он договорился на два часа дня.

Врачи осмотрели повторно, задали вопросы и отпустили. Шурик понимал, что стоит дать на лапу, но кислота маячила перед глазами сладкой конфеткой. Ну их нафиг, и так заставили платить за сутки.

Вышел из больницы, рассчитывая как следует оторваться напоследок, и чуть не попал под машину. Водитель притормозил в каком-то миллиметре. Шурик обернулся, пылая гневом, и твердо решил мысленно проклясть обидчика, как вдруг увидел знакомое лицо.

Андрей.

– Твою мать! – заорал мужчина. – Залезай в машину, быстро.

Шурика такая постановка вопроса поставила в тупик, но он все-таки сел. Сел и сжался, решив, что сейчас Андрей начнет лезть в мозг.

– Как ты, блин, вылетел-то так внезапно. Я думал, тебя через час только выпишут.

– Чего? – удивился Шурик.

– Чего-чего. Отец на работе, мать на успокоительном, так и знал, что сам пойдешь. Говорил же, что завязал с дурью. Ну? Говорил?

Шурик действительно говорил. Вроде бы.

– И какого хрена? Вчера трава, теперь что?

– Вы-то откуда знаете?

– Что я, с сестрой не общался, по-твоему? – разозлился Андрей. Шурику раньше казалось, что злиться Андрей не умеет в принципе. – Постоянно пела эту песню. Я бросила, все, я уже два дня без дозы. Нахера? Ты же говорил, что работу дали?

– Дали, – кивнул Шурик. – Я думал, последний раз.

– Два дня подряд, блять, последний раз, да? – Андрей орал. Такой эмоциональности привыкший к неадеквату с детства Шурик не ожидал даже от своей матери. За звоном в ушах он уяснил для себя только одно – Андрею очень, очень не все равно. Это заставило Шурика ответить:

– Вчера я купил, чтоб ребят подставить.

И он рассказал свою душещипательную историю.

– А я еще подумал, откуда фингал, – удивился Андрей. Он теперь был совершенно спокоен. – Ладно, поехали, отвезу тебя домой и поеду работать. С тобой не соскучишься.

– Да я и один доеду, – возразил Шурик.

– Знаю я, куда ты поедешь, – усмехнулся Андрей. – Попрошу Михалыча завтра же прикрыть эту лавочку. И так оборзели вконец.

– Какую лавочку? Какого Михалыча? – мир Шурика рушился.

– Попросил девочек на прослушке маякнуть, если ты назначишь встречу, – ответил Андрей. – Ночью не поехал – буду я еще тебя там по квартирам искать. Сегодня была минутка. Все, заканчивай. Я же объяснял – я должен.

– Кому?

– Вселенной! – снова разозлился Андрей.

– Да вы меня и так от них спасли, – деликатно ответил Шурик. Он все никак не мог понять, почему Андрей настолько эмоционален. Резкий контраст с его обычным состоянием сбивал с толку.

– От мудаков спас, осталось от самого себя спасти, – возразил Андрей, выполняя нехитрую дыхательную гимнастику. Тщетно пытался себя успокоить.

– Хотите, я вам честное слово дам? – предложил Шурик. Все это было похоже на детскую игру, но если поможет… Мало ли.

– Засунь его себе, – огрызнулся Андрей.

– А хотите, – Шурика вдруг осенило, – я буду вашим нижним?

Андрей резко перестал делать упражнения и дышать.

– Чего?!

– Ну, если я буду вашим нижним, и вы запретите мне принимать наркотики, я не… – начал Шурик, который прочел в интернете уйму правил для нижнего. Хватило бы на два часа лекции.

– Я в курсе, – прошептал Андрей. Его взгляд изменился, и гневом он больше не полыхал. – Ты ведь попал в клуб случайно. Ты не тематик и не нижний.

– Ну, бывают же сабмиссивные гены, – улыбнулся Шурик. – Я на генетике слышал.

– Ты сам же это и сказал, дурак, – рассмеялся Андрей.

– Ну, почему сразу дурак? Я ради шутки сказал. Вышло, правда, не очень смешно, но я не жалуюсь. Работа вот теперь есть. И с вами я познакомился. И я еще хотел сказать, – Шурик опустил взгляд, сейчас совершенно искренне – не хотел видеть выражение лица Андрея. – Еще тогда, в прошлый раз. Мне очень жаль. Правда.

Андрей ничего не ответил, но они тронулись с места и поехали.

– Мы всего ничего общались, – сказал он, наконец, – так что я не отвечу сразу. Приду на следующей неделе к тебе в кафе, поговорим еще. Я понял твое предложение, – Андрей повернулся к пассажиру, хотя они уже ехали по шоссе, и серьезно кивнул. – Но дурь принимать я тебе запрещаю уже сейчас. Считай это условием на будущее. Если узнаю, что ты нашел другого дилера, а я узнаю, можешь считать, что я отказался, автоматически. И если косяк попадет к тебе совершенно случайно.

– Я понял, – кивнул Шурик. И улыбнулся широко-широко. Искренне.