Текст книги "Тематики (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

«У некоторых двадцати двух дней уже нет».

Он боялся спросить, кого имел в виду Виктор, но почему-то даже без вопросов знал ответ. И ему стало чудовищно тошно за то, что он устроил сейчас у них на виду.

– Пойдем домой, – сказал он Глебу, но тот уже ничего не слышал: положив голову на сложенные руки, тихонько сопел, улыбаясь во сне.

13. БОЛЬНО ТОЛЬКО В ПЕРВЫЙ РАЗ

Вытащить здоровенного парня, то и дело проваливающегося в сон, было непросто. Благо, сначала помог охранник, а там уже водитель такси с пониманием отнесся к страданиям Матвея. В результате Глеба уложили на заднее сидение, а шеф сел рядом с водителем. Поехали довольно быстро – ночью столица избавлялась от пробок, позволяя улицам хоть немного отдохнуть.

– Я в объезд, – сказал таксист, свернув с понятного Матвею маршрута. – Там рядом с вами сейчас проверяют часто, конец месяца, так они ночами не спят. У меня страховка на днях накрылась, руки не доходят.

– Не вопрос, – ответил шеф и, откинувшись в мягком кресле иномарки, задремал.

Проснулся, когда вокруг были сосенки с березками. Ехали под двести, обгоняли все, что двигалось, и вообще, казалось, участвовали в какой-нибудь гонке из фильмов. Матвей тут же пришел в себя, уставился на водителя, но тот невозмутимо рулил и не обратил внимания на клиента. Верней, это шефу показалось, что не обратил, а потом в колено уперся знакомый по девяностым ствол, и таксист мигом превратился из бедного забывчивого эмигранта в злодея криминальных хроник.

– Рыпаться не надо – колено прострелю как нефиг делать, – буднично сообщил он.

– Вам деньги нужны? – тихо, чтоб не нервировать человека с оружием, спросил Матвей, обернувшись к дороге.

– Деньги мне уже заплатили, – ответил водитель. – За живых, так что это для страховки.

Матвей кивнул. Ладно, если за живых, значит, с «таксистом» разговаривать бесполезно. Его задача – отвезти, куда сказано. Разговаривать нужно будет уже на месте, а пока нужно как-нибудь разбудить Глеба. Шеф осторожно посмотрел в зеркало и увидел ботинки, лежащие на сиденье. Да уж, после ерша Глеб сможет, максимум, облевать похитителей, о большем даже думать не стоит.

Еще несколько минут они ехали спокойно, и водитель убрал пистолет к себе на колени. Матвей в своих способностях уверен не был, так что лезть к «таксисту» не стал, а вместо этого уличил возможность и запихнул руку в карман. Пальцы нашарили телефон, шеф вслепую разблокировал клавиатуру, набрал «911» и вдавил кнопку вызова. Потом добрался до боковой панели и убавил звук динамика до минимума. Все, готово. Теперь, главное, успеть позвонить несколько раз.

– Будете ехать тихо, доедете целыми, – грозно добавил водитель. Матвей кивнул, стараясь изобразить на лице как можно больше страха. Он и так боялся до усрачки, поэтому играть пришлось только отчасти.

Приехали в загородный дом, «таксисту» открыли ворота, и он въехал на обширную территорию, выложенную кусками импортной лужайки и мраморных плит – с фантазией у автора было печально, но на бабки заказчик скупиться не стал. Матвей решил, что владелец – кто-нибудь из старых новых русских. Раньше шефа никто не похищал, но терки случались, и далеко не всегда заканчивались к удовольствию обеих сторон.

Свое положение он понял в полной мере только когда увидел знакомое лицо. Андрей стоял в окружении пары секьюрити, зловеще улыбался и перекидывал из руки в руку ярко-красное яблоко. В скудном освещении дворика это смотрелось убого и смешно, но Матвей даже не улыбнулся.

– Приплыли, дядя Матвей? – усмехнулся хозяин дома. – Тащите к шезлонгу! – велел он таксисту и безликому верзиле, указав на Глеба. Парень так и не проснулся – висел на плечах у несущих его людей.

– Чего тебе надо? – спросил шеф, стараясь выглядеть уверенно. – Денег у тебя хоть ложкой ешь, в жизнь твою я не вмешиваюсь. Так нахрена это?

Андрей надкусил яблоко и вальяжно запихнул свободную руку в карман, хотя смотрелось это все еще смешно – солидности старшему Игнатьеву так и не досталось.

– Послушай, дядя Матвей, – улыбнулся мужчина, и от этого «дядьканья» шеф ощущал себя седым разваливающимся стариком. Казалось бы, самое время думать о выживании, а фраза Глеба про возраст эхом раздавалась в голове. – Послушай, я помню, ты с папашей долго жил без проблем. Нормально работали, проблем не было. Потом, когда он тебя переиграл, ты, видать, зуб подточил, ну, и тут я не в обиде. Если б меня кто так залошил, я б тоже че придумал. Ты только пойми, я на тебя зла не держу. Просто так уж получается, что ты из всей нашей братии самый большой лох.

Секьюрити довольно заржали, даже «таксист» хохотнул, а Матвей медленно закипал.

– Послушай, – Андрей, видимо, хотел начать очередной монолог, но шеф вскинул руку в излюбленном жесте «заткнись и жди».

– Заебал ты с этим «послушай». Где-то есть школа, где вас учат вежливо наезжать?! – взорвался Матвей. – Твой папаша, чтоб ему в гробу икалось, отжал у меня все до рубля. Меня бросила жена – и хуй бы с ней, я не жаловался. У меня умерли отец с матерью. Я остался без гроша, один, в огромном городе. Со мной даже секретарша без адвоката говорить отказывалась. Так что ты, ублюдок, совершенно не прав, что он меня «переиграл». Он меня наебал, и хоть по твоим куриным мозгам это справедливо, по мне, так справедливо другое – то, что он преставился через три года. Надеюсь, не выдержала совесть. И ты теперь мне вякаешь это свое «послушайте». Значит, так, Андрюша, – он подошел вплотную к жующему яблоко мужику, отодвинув телохранителя, будто тот был дверью шкафа-купе. – Если ты сейчас сделаешь какую-нибудь дрянь. Если ты причинишь вред собственному брату или человеку, который его спас от твоей ублюдочной жажды нахапать побольше. Так вот подумай, что с тобой сделает твой собственный ребенок. Или, – он усмехнулся как можно жестче, – твоя собственная мать. Поэтому заканчивай свой дешевый спектакль с яблочком, похищением и угрозами – никому ты нахуй не сдался. Вали отсюда, оставь ключи, и я сделаю вид, что ничего не было, если больше никогда не увижу твою мерзкую рожу. Послушал?

Андрей уронил яблоко, но по его лицу было видно, что надолго эффекта не хватит – шарики вращались в голове наследника баснословных бабок, и потихоньку он приходил к мысли, что орать Матвею в его положении не пристало. Старший Игнатьев даже открыл рот, чтоб возразить, но как раз в этот момент свой ход сделал младший.

– Пушки выбрасывайте, – тихо сказал Глеб.

Все развернулись на голос в сторону шезлонга, где совсем недавно валялся парень. На земле, без сознания, лежал «таксист», рядом с ним поскуливал от боли охранник. В руках у Глеба был пистолет водителя, и, судя по осанке и взгляду парня, в его умении использовать оружие сомневаться не стоило.

– Выбрасывайте, иначе постреляю по ногам, – предупредил Глеб. Махать пистолетом он не стал, целясь одному из секьюрити в колено. Между ними было не больше десяти метров, и телохранители медленно избавились от оружия, выбросив стволы на середину. – Матвей Палыч, заберите пушки и положите в машину. Ключ у меня.

– Глеб? – Андрей стоял ошарашенный, с открытым ртом.

– Привет, братюнь, – ответил младший Игнатьев, не переводя взгляда с телохранителей на Андрея. – Жаль, шесть лет назад не свиделись. Господа, – он обратился к мужчинам, которые играли с ним в гляделки, – брат у меня с приветом, вы на него не сердитесь. Мы тихо уедем, пушки выбросим в лесу. Захотите найти – покатаетесь. Найдет кто еще – ну простите. Молитесь, чтоб стрелял по лосям. В следующий раз буду стрелять, а пока будем считать, что обознались. Хорошей ночи.

Глеб быстрым шагом добрался до машины, сел на место водителя, и уже через несколько секунд они с Матвеем ехали по шоссе. Проехали не больше сотни метров, Глеб притормозил, протер оружие краем футболки и выбросил в окно на обочину. Темнота быстро проглотила наживку, случайно наткнуться на такой подарок никто бы не смог до утра. Они поехали дальше.

– Спасибо, Матвей Павлович, – поблагодарил парень, когда вырулили на кольцо. – Заговорили вы их хорошо.

– Я спасателей вызвал, – пробормотал шеф.

– Да ладно вам, – усмехнулся Глеб, – он первым делом аккумуляторы выбросил.

Матвей достал из кармана телефон и посмотрел на мертвый экран. Да уж, осмелел. Горе от ума.

– Андрюша повзрослел, – продолжил Глеб, не обратив внимание на манипуляции мужчины. – Брюхо только из штанов скоро выпрыгнет, но, видно, икру черную лопает слишком часто. Скоро метать начнет.

Матвей улыбнулся несмешной шутке.

– Я думал, ты пьяный.

– Я тоже, – согласился Глеб, – пока этот хрен по карманам лазить не начал. Сразу очнулся.

Они доехали до центра, Глеб поставил машину на платную парковку, а потом потащил Матвея в метро.

– До дома нельзя было? – нахмурился шеф.

– Потом отгонять, рассказывать, – ответил Глеб. – Нахер надо.

До самого дома они молчали, но в лифте, где их ловила откровенность, Матвей спросил:

– Ты как? Все-таки он тебе брат. Не обидно?

– Больно только первый раз, – ответил Глеб, подталкивая шефа к выходу, совсем как в тот день, когда Матвей впервые понял, что понятие «взаимности» весьма растяжимо.

14. НА ПРОЩАНЬЕ

Дома Матвея начало трясти. Он взял пива в холодильнике и ушел к себе в комнату, ответив Зинаиде с Арсением, что в клубе они с Глебом немного перебрали и засиделись. Нужно было ехать в офис, но мелкая дрожь не давала сосредоточиться даже на банальных вещах. Пойти поесть? Принять душ? Сменить одежду? Матвей не помнил, в каком порядке нужно это делать.

Дверь хлопнула – кто-то зашел к нему в комнату, но шеф даже не обернулся. В последнее время так заходил только Глеб.

– Вы в порядке? – спросил парень, усевшись рядом в свободное кресло.

– Переживу, – буркнул шеф. Голова гудела от мыслей.

– Следили, наверное. Поняли, что мы без машины, я пьяный, а вы в одиночку с толпой громил не потянете.

– Ну спасибо, – настроение портилось стремительно.

– Так и я бы не потянул, – продолжил Глеб. – Вы им зубы заговорили, а я воспользовался моментом. Все, пережили. Теперь либо снайперов ждите, либо отвяжутся.

– Ну, блин, спасибо, – Матвей понял, что унять дрожь уже невозможно.

– Вы успокойтесь, – парень встал и положил ладонь на плечо шефа – организм дернулся, но быстро сообразил, что паниковать рано, и расслабился. Матвей глубоко вдохнул. – Они отстанут. Снайперами просто так не снимают – винтовки все на карандашах, особенно в столице. Нахрапом не вышло – опять улетит на свои острова. Все, пережили, считайте, закончилась история.

– Ага, – выдохнул Матвей.

– Вам лучше сегодня остаться дома, – продолжил Глеб. – Вы не спали почти, а еще стресс.

– Переживу.

– Заладили вы. Переживу-переживу. Ложитесь, я тоже пойду отсыпаться. Толку от вас сейчас на работе? Мы, вон, даже после учебных заданий дрыхли сутками, а тут все по-настоящему. Чуть не грохнули.

Матвей встал со своего места и пошел к двери.

– Вы куда?

Идея пришла к шефу внезапно, но он ее обдумал и пришел к выводу, что план разумен. Он закрыл дверь на изящный золотистый шпингалет и пошел к кровати.

– Давай сюда, – прямо в одежде забрался под одеяло, – мы пострадавшие, нам можно.

Глеб не стал задавать лишних вопросов, лег рядом с шефом и уверенным жестом сгреб в охапку. Матвея все еще трясло. Они лежали вдвоем, накрывшись одеялом почти с головой, в пропахшей алкоголем и потом одежде, и постепенно засыпали. Усталость дала о себе знать, адреналин отступил, и на его место пришло абстрактное желание умереть или раствориться в подушке.

– Спасибо тебе, – засыпая, пробормотал Матвей. – Ты нам жизнь спас.

– Око за око, – усмехнулся Глеб.

Проснулись уже после обеда. Арсений барабанил в дверь.

– Вы живы?

– Да, Сень, живы, щас я, щас, – Матвей пошел открывать.

Телохранитель стоял на пороге с растерянным видом.

– Матвей Палыч, я бы ниче, да Софья уже плешь проела, звонит и звонит! – возмутился он. – Я бы ниче, но прям сил нет. Баба Зина с ума сходит, говорит, вы там суицид совершили.

Из-за спины Матвея показался Глеб.

– Сень, нас ночью чуть не грохнули, – признался парень. Арсений побледнел: впервые за эти годы он был необходим в своем непосредственном качестве, и явно счёл это своим профессиональным провалом. – Там мы в клубе… ладно, я в клубе перебрал, а Матвей Павлович меня домой отвезти хотел. И, в общем, как-то так. Сейчас нормально все.

– Только страшно, – продолжил Матвей.

Сеня почесал затылок и тихо пробормотал:

– Зинаиде лучше не говорить.

– Мы и не скажем, – кивнул шеф. – Сейчас я придумаю что-нибудь.

Баба Зина, решившая, что ей скоро придется стряпать на двойные похороны, радостно встретила их пирожками и старческими восклицаньями. Матвей рассказал ей, что ночью они слишком много выпили, а ехать было страшно, и они остались в клубе до утра. Зинаида неодобрительно качала головой, но по лицу ее было заметно, что такой исход в ее картине мира был самым лучшим.

Арсений поймал Матвея в коридоре и попросил переговорить.

– Матвей Палыч, может, мне еще ребят позвать? Не за деньги, так, хоть пару деньков с вами покатаются. Ясно же, что они за Глебом приезжали. Так нам бы ночь простоять. Шесть лет сидел у вас на шее, толку никакого – так хоть сейчас пригожусь.

– Сень, нормально все, – шеф похлопал телохранителя по руке. – Нормально. Просто пересрали, и все.

– Ага, – согласился Сеня. – Тогда я с бабой Зиной буду. Не дай Бог за нее возьмутся.

– Вот именно, – серьезно согласился Матвей. Он вполне допускал такой ход. – Глеб там одного разоружил, другого в нокаут отправил. Он справится. Вот бабушку они в оборот взять могут.

– Ну ладно, – Сеня успокаивался. Теперь было хорошо видно, как он привязался к своим нанимателям. – Ладно, я тогда пойду.

– Ага, – одобрил шеф.

Вечером сели смотреть кино. В гостиной на большом диване перед огромным телевизором, где Арсений изредка смотрел матчи, а Зинаида – сериалы. Матвей оказался рядом с Глебом вроде бы случайно, хоть с некоторых пор и решил, что парень слишком умен, чтоб полагаться на фортуну.

Места на четверых хватало впритык, и Глеб умело воспользовался этим обстоятельством, чтобы легко приобнять шефа. Матвей чувствовал на плече чужую руку и совершенно не мог уловить сюжет фильма. Прислушивался к дыханию, следил, когда Глебу становится смешно.

За ужином стало только хуже. Вместо того, чтобы есть, он пялился на парня и чувствовал себя сталкером. Глеб ел по-армейски быстро, но старался делать это аккуратно. Все-таки был не на срочной службе, а в заведении для будущей элиты вооруженных сил. Матвей следил за ложкой, потом за вилкой, а потом за пальцами, которые Глеб облизывал, если повидло вытекало из пирожка.

– Вам сидеть еще не больно? – спросил парень, когда загремела посуда в раковине, Сеня ушел покурить на балкон, а Зинаида увлеклась уборкой. Их никто не слышал, но Матвей покраснел, как первоклассник, и отвернулся.

Ночью Глеб пришел опять. Матвей даже не сомневался, что так будет. Странная «поблажка», устроенная днем, явно придала парню храбрости. Шеф решил, что сейчас перед ним начнут танцевать стриптиз, но вместо этого Глеб поставил рядом с кроватью стул и, опираясь на спинку руками, сказал:

– Матвей Павлович, спасибо, что приехали за мной. Я тут подумал: наверное, вы мне второй раз жизнь спасли. Я-то решил уже, что все, брат – история прошлого. Все-таки слабо верилось, чтоб он, в самом деле, хотел мне смерти. Пафосно звучит, да? Брат хотел мне смерти.

– Не особо, – ответил Матвей, усаживаясь на кровати. Тело все еще ныло от ночных скитаний, он не представлял, чего ждать от визитера, да и держать осаду двадцать долгих дней было той еще перспективой.

– Я пойду, – парень поставил стул на место и действительно потопал к выходу.

– Куда? – вырвалось у Матвея.

– Спать, – растерялся Глеб. – Или вы думали, я опять в клуб побегу? Нет, все, номер пройден. Захочу куда-нибудь намылиться, возьму вас и еще пяток охранников. Догулялся.

Он потянулся к ручке.

– Стой!

Глеб обернулся и удивленно посмотрел на шефа. Мужчина даже потянулся вперед рукой, будто хотел удержать человека, стоящего от него в нескольких метрах, одной силой мысли. Глеб долго стоял неподвижно, и Матвей тоже не двигался, так что их можно было снимать на самую первую камеру, и снимок вышел бы идеальным. Хоть пять минут, лишь бы не нарушать хрупкое равновесие момента.

– Мне остаться? – тихо спросил, наконец, Глеб. И шеф, мысленно кусая губы, медленно кивнул.

Глеб передвинул язычок шпингалета, задернул занавески и медленно подошел к кровати Матвея.

– Снимите одежду, – его голос все еще был тихим, но шеф не колебался ни секунды – стянул с себя брюки как миленький и уставился на Глеба в ожидании дальнейших распоряжений. В голове мелькнуло, что больно уж похоже это на минуты, проведенные в кабинках «у Криса», но тут раздеваться начал Глеб, и голову ничего уже не интересовало.

Матвей был совершенно поражен тем, что совсем еще молодой парень ведет себя абсолютно уверенно и спокойно. Его как будто научили не показывать эмоций. Может, и правда научили. Единственный раз, когда Глеб по-настоящему дал волю чувствам, был в коридоре клиники. Матвей тогда считал себя виноватым в чужой беде и не понял, какое чудо случилось у него на глазах. Сейчас Глеб вряд ли полезет порывисто обниматься.

– Сядьте ближе, – Глеб указал пальцем, куда, и шеф обнаружил, что уже сидит там – ноги и руки двигались сами по себе. Сердце стучало ровно, он смотрел на фигуру перед собой и вспоминал кинотеатр. Тогда они оба были одеты.

Драгоценные секунды бежали вперед, Матвей со всей ясностью ощутил, что «двадцать два дня» – это по-настоящему мало. Он сидел, ничего не предпринимая, и ждал, что еще скажет Глеб. Просто не представлял себе, как может быть иначе.

Парень подошел вплотную, сказал одно только слово – «руками» – и положил ладонь на плечо Матвею. Волшебный жест, шеф сразу подумал, что такой жест обязательно нужно включить в пособие по невербальному общению для своих продажников. Но все эти мысли плыли на периферии, а в реальности он выполнял приказ. Руки двигались медленно, а взгляд следил за губами Глеба, ожидая, что будет сказано дальше.

В пресловутых кабинках обычно было очень много слов: женщины вообще любят потрепаться. Матвей выходил оттуда выжатый как лимон, с нехорошим осадком, чувствуя, как шестеренки в голове клинит от только что произошедшего. Глеб, в отличие от этих леди, почти не говорил.

– Выше.

И Матвею все было понятно.

– Сильней.

Он точно знал, что нужно делать, без долгих пояснений и расшаркиваний. В кабинках редко дело доходило до настолько интимных зон, и уж точно ни разу он не видел дам голыми. Одна, правда, стянула с себя кофту, но под ней была еще одна, и это Матвею сильно не понравилось. Словно ему не доверяли. Голое тело Глеба было в этом смысле очень красноречивым. Как и то, что он попросил сделать.

– Ртом.

Матвей покраснел, чувствуя себя барышней из приличной семьи, которой рассказали анекдот про Поручика. Но пока в голове прыгали друг за другом предрассудки, губы сами потянулись вперед. Он с тоской подумал, что и сам давно возбужден неправдоподобно сильно. Губы почувствовали нежную кожу, а язык быстро распробовал незнакомый вкус. Ничего подобного Матвей не делал во всей своей сорокалетней жизни, ни с мужчинами, ни с женщинами. Их с Настенькой интимная жизнь помещалась в одном абзаце, а до Насти дело ограничивалось поцелуями, иногда даже в щеку.

Он осторожничал и пытался сделать все, чтобы чувствительный орган не задели зубы. Открывал рот пошире, подставлял губы, издевался над собственным языком. Глеб молчал, а поднять глаза теперь Матвей ни за что не решился бы. Только не после подобного. Он вообще был твердо уверен, что не сможет смотреть в глаза Глебу никогда в жизни. Возможно, он никому и никогда не сможет больше смотреть в глаза.

– Ложитесь на кровать.

Матвей отстранился, решив, что все-таки напортачил. Лег на кровать и подумал – уйдет. Лежал с закрытыми глазами и ждал щелчка шпингалета. Но вместо щелчка услышал шелест постельного белья, почувствовал движение Глеба и ощутил прикосновение чужих губ. Языка. Пальцев. Матвей лежал, боясь шелохнуться, чтоб ненароком не спугнуть любовника.

Минуты превратились в часы, шефу казалось, что скоро утро, но когда он тайком открыл глаза и посмотрел на циферблат, они показывали, что прошло не больше пятнадцати минут. Даже по самым смелым прикидкам.

Глеб выпустил изо рта трофей, добытый недельной осадой, и, опираясь на левую руку, лег на Матвея. Место губ сменила ладонь, шеф снова закрыл глаза и тихонько застонал.

– Думайте обо мне, – негромко сказал Глеб, поцеловал шею любовника и втянул воздух, оставляя неизбежный засос. – Здесь только я.

Рука Глеба двигалась уверенно, но еще уверенней было его дыхание и взгляд, выхватываемый Матвеем изредка сквозь ресницы. Шеф последовал совету, расслабился, и очень скоро ему стало Хорошо. Вязкая жидкость потекла по животу, но даже это уже не смущало. Глеб лежал еще несколько минут, одной рукой обнимая любовника, а потом резко встал, взял охапку своих вещей и пошел к выходу.

– Спасибо, – сказал он, перед тем как уйти.

Матвею показалось, что это прозвучало как прощание, он рывком сел на кровати, глядя на прикрытую дверь, и пытался убедить себя в паранойе. Хотя чего тут странного? Двадцать один день – три недели. Что они будут делать потом? Любить друг друга вечно, как в сказке? Шеф поморщился, натянул брюки и пошел в душ. Ему было хорошо, но теперь, когда он услышал «спасибо», на смену чистому кайфу пришел дистиллированный страх.

15. ДОЛГО И СЧАСТЛИВО

Утром Зинаида сделала «смузю» с кабачками. Одному богу известно, какой рецепт натолкнул ее на подобную идею, только Матвей, умирающий с голоду, не смог выпить ни глотка. Глеб это быстро заметил, состроил обеспокоенную мину и в два счета убедил бабу Зину, что днем им непременно понадобятся блины, а для них нужен кефир со сметаной, и ему совсем не трудно сходить в магазин. Даже Сеню в коридоре подговорил не беспокоиться лишний раз.

Вдвоем, как обычно, они спускались на лифте.

– За углом кафешка есть, – сказал Глеб, улыбаясь. – Там «смузю» не подают.

Кафешка за углом оказалась Макдональдсом, но это не отпугнуло Матвея, потому что хотелось закинуть в желудок хоть чего-то. Он понял, что уже перестал быть хозяином в собственном доме. Его воспитывали Арсений и Зинаида, а теперь приехал дядя Глеб – заниматься сексуальным просвещением. Чувство вины сыграло злую шутку.

– Куда ты все же решил? – спросил Матвей, заглатывая американо с жадностью среднестатистического американского ребенка. Желудок отзывался печальным урчанием. В тон настроению.

– Останусь, – тихо ответил Глеб. – Мне в аспирантуру предлагали. Пойду аспирантом, на четверть ставки дадут преподавать пару предметов, семинары буду вести. Денег хватит – папка постарался.

– Зачем? – вопрос, конечно, был подлым. Матвей знал, зачем, но как же хотелось услышать.

– Хочу остаться с вами, – покорно признался Глеб. Как подарок подарил, только лучше. Подарок испортится, через год, через десять лет, а эти слова Матвей запомнит на всю жизнь.

– Станислав Викторович, небось, удавится, – довольно улыбнулся шеф. Совесть говорила, что нужно отговорить парня, но Матвей слишком долго слушал свою совесть и не хотел расплачиваться по счетам, которые никто не выставлял ему.

– Нет, он как раз будет рад, – Глеб рассмеялся. Матвей отметил, что его смех все еще по-детски яркий. Отметил и обрадовался. Не хуже Станислава Викторовича.

Они прожили несколько дней, считая, что работа Глеба – дело решенное, но никому об этом не говорили. Вечером наступало мучительное время: ждали, пока улягутся Арсений и Зинаида. Родной дом стал для Матвея местом заключения. Он ждал, когда откроет дверь Глеб, и вспоминал предыдущую ночь. У них было всего несколько правил: никаких громких звуков, не дольше получаса, только после двенадцати.

– Я так не смогу, – сказал Матвей на пятый день. За завтраком он случайно положил ладонь на голову Глебу и ненадолго прижал к животу, вспоминая ночь. Арсений сурово сдвинул брови и кивнул в сторону отвернувшейся Зинаиды. Шеф отшатнулся и долго кусал локти. Ладно, нервы охранника – он их и продает своей профессией, но старушке за что такие приключения? И как теперь объяснить ей, почему Глеб решил остаться? Как рассказать, по какой причине Глеб не будет жить вместе с ними?

Круг замыкался.

– Я тоже не смогу, – согласился парень. – Не кричать еще ладно – живут же люди в общагах. Вот если я… а, все равно, что. Как на иголках.

Шеф думал, как быть, и ждал подарков от судьбы. Глеб позвонил Станиславу Викторовичу, потом встретился с ним где-то в городе, и с тех пор часами просиживал за ноутбуком, читая какую-то литературу и статьи.

– Поступать же надо, – объяснил парень. – Думаете, там конкурса нет?

Матвей вообще не думал про конкурс, его целиком поглотила совершенно другая мысль. Как теперь выпутаться изо всей этой истории, не наломав дров по пути. Был бы Глеб девицей, сейчас обсуждали бы, какие обои поклеить в комнате, а тут проблема на проблеме. Шеф кусал локти.

Решение пришло неожиданно.

Шел двадцать пятый день, Зинаида всерьез готовила продовольствие к моменту, когда Глебушка поедет по месту назначения. В рюкзак она складывала последовательно вяленое по маминому рецепту мясо, тонкие пресные лепешки, нарезанную пластинками солонину и черт знает что еще, только ощущение было таким, словно назначением Глеба будет не иначе Заполярье, причем отправят его туда одного, без довольствия и места для ночевки.

Вечером Глеб потащил шефа в клуб. Ни слова не сказал про извинения, но это итак было понятно. На Лубянке за дальним столиком, разговаривая с официанткой, сидел Крис. Они подошли ближе, качок отпустил сотрудницу и кивнул, чтоб садились.

– Извини, – сказал Матвей.

– Забили, – ответил Крис.

Тема была исчерпана.

– У меня проблема, – Глеб выдержал деликатную паузу и рассказал их с Матвеем метания по поводу жилья и объяснения ситуации. Шеф, в целом, был не против обратиться за советом к Крису, только не слишком хорошо представлял себе, как тут может помочь даже такой мастер на все руки.

– Я Вика попрошу, – будничным тоном сказал качок. Матвей потерял дар речи.

– Вы извините, дядя Крис, но вам не кажется, что это немного не та ситуация? – максимально вежливо спросил Глеб. Матвей не смог сказать бы лучше, особенно в своем состоянии. Хотелось громко возмущаться и орать на недальновидного идиота.

– Забей, – отмахнулся Крис. – Он решит.

– Как? – не выдержал Матвей.

– Хер знает, решит и все, – нахмурился Крис, и напирать дальше они не стали.

Матвей в конце их содержательной беседы о превратностях погоды и рынка алкогольной продукции заикнулся о цене вопроса, но качок посмотрел так выразительно, что стало ясно все его презрение к меркантильным типам вроде шефа.

Виктор пришел на следующий день рано утром, был одет в деловой костюм темно-синего цвета, принес букет бело-красных гвоздик и улыбкой покорил сердце Зинаиды в два счета.

– Виктор Степанович! – радостно воскликнула она. – Да вы совсем не изменились!

– Вы тоже, Зинаида Валерьевна, – улыбнулся Виктор.

Матвей обалдел уже просто от того, что они с бабой Зиной обращались друг к другу по отчеству, чего не случалось с Зинаидой ни при каких обстоятельствах.

Голубки уединились в комнате старушки, почти час тихо говорили там о чем-то, пару раз Виктор ходил за подносом с печеньем и чайником, хмуро глядя при этом на Матвея. Через час или около того Зинаида вышла, обняла Глеба так крепко, как не смог бы мастер спорта по греко-римской борьбе, залилась счастливыми слезами и сообщила, что «хоть еще недельку» поживет с ними, а потом отправится устраивать себе «холостяцкий быт». Матвей с открытым ртом смотрел за тем, как Виктор обувается и молча выходит. С шефом они не перекинулись даже парой фраз.

Он позвонил Крису из туалета, мечтая, чтоб никто не слышал этого звонка:

– Как он, мать его, это сделал?!

– Хер знает, – меланхолично ответил Крис. – Купи ему шоколадку – он их любит.

– Кому? Виктору? – опешил Матвей.

– Ну не мамке же своей. Виктору, Виктору. Чтоб ему икалось.

– Я думал, вы ладите, – еще больше удивился шеф.

– Не то слово, – ответил Крис и повесил трубку.

Загадка так и осталась загадкой, но Зинаида Валерьевна была так рада за сложившееся счастье Глебушки и так счастлива, что все у них с Матвеем вышло как нельзя лучше, что пекла пирожки, не переставая.

– Почку отдал бы, чтоб узнать, как он это сделал, – признался Глеб. – Просто не представляю.

– Каждую неделю буду ему шоколадки покупать, – согласился Матвей.

Они решили, что дипломатический талант Виктора должен быть как-то запечатлен и заказали огромную шоколадку. Крис оценил шутку, а вот для самого дипломата сюрприз оказался не из приятных – еле отделался от назойливого внимания. Матвей увидел, как обнял его хохочущий качок, и удивился, что могло произойти за шесть лет? Ладонь Криса лежала на бедре Виктора весьма красноречиво.

– Трахаются, – шепнул на ухо Глеб, заметив, куда смотрит шеф.

– Да я понял, – отозвался Матвей и уходил со смесью тревоги и недоумения. Куда-то ведь должен был деться Сергей? Или про Сергея он сам себе надумал?

В конце концов, ушли даже эти тревоги. Они сидели на кухне, потягивая заваренный при помощи пакетиков чай, жевали купленные внизу бутерброды и смотрели в окно на красивый летний закат. Август только-только вступал в права, жара в столице вечерами превращалась в приятную прохладу. Зинаида собрала вещи и уехала два дня назад, вслед за ней отправился Арсений. Теперь в квартире их было двое.

– И как ты в этих своих застенках будешь отвечать на вопросы о жене? – тихо спросил Матвей.

– Запишусь на уроки ораторского искусства к Виктору Степановичу, – пошутил Глеб.

Было видно, что этот вопрос его почти не волнует. Только где-то на периферии, где валяются еще нерешенное поступление, непонятки с братом, серьезные беседы с Андреем Евгеньевичем и другими сочувствующими карьере военного. У них впереди было куда больше двадцати двух дней, а это само по себе означало абсолютное счастье.

ЖАРА

1. ЛЕТНИЙ СОН

2. ЧУЖАЯ ЖИЗНЬ

3. НОЧЬЮ

4. УТРОМ

5. НА ЗАВТРАК

6. ДОВЕРИЕ

7. КОНЬЯК

8. КАПЛЯ НИКОТИНА

9. ТЕРПЕНИЕ

10. ДОРОГА

11. НОЧНОЕ НЕБО

12. ПРОБУЖДЕНИЕ

1. ЛЕТНИЙ СОН

– Где он?!

– Черт его знает.

– Куда бы ты свалил?

– Напился бы где-нибудь.

– Это понятно. Ну, а потом?

– Потом напился бы еще сильнее.

Крупные, тяжелые капли – такие бывают только летом. Вязкие лужи, затянутые пленкой бензина. Оглушительный грохот и вспышки – гроза, возможно, последняя в этом году.

– Прикурить не найдется?

Ну, просто как по шаблону.