Текст книги "Тематики (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– А вас как зовут?

– Зинаида, – продолжая улыбаться, ответила бабка. – Можешь звать бабой Зиной. Все так зовут.

– Ладно, баба Зина, – против воли Матвей тоже начал улыбаться, – что вам про Глеба-то рассказать?

– Да чего ты мне рассказывать-то будешь? Я разок увижу – и сама пойму. Небось, опять брат его, чумной, в авантюру какую вляпался, а как на орехи получить – так меньшова подставил. Я его натуру давно раскусила, когда он еще под стол пешком ходил. Глеб-то с мамкой в детстве жил – она его там воспитывала, учила, а потом, как сюда переехал, сразу мне на руки достался, готовенький. Мы с ним куличи лепили, на железную дорогу ходили смотреть, в сад я его водила. А второй – тот, одно слово, чумной. Андрей, чтоб ему провалиться. Вечно баб сюда водил, я уж сколько раз участковому жаловалась, а толку никакого.

Рассказывала баба Зина с большой охотой, рада была излить душу внимательному слушателю. Но, вопреки ожиданиям Матвея, быстро закончила свою повесть и замолчала.

– Давайте я вас к нему отвезу, баб Зин? – предложил Матвей. Пускай старушка посмотрит сама, раз уж ей так важно. Спасла ведь парня – теперь-то уж точно ясно.

Зинаида начала торопливо собираться, убрала волосы в пучок, надела поношенный шерстяной костюм, обмотала грудь и шею шалью, кряхтя нацепила валенки и стала укутываться в полушубок. Глядя на все это, Матвей почувствовал себя на двадцать лет моложе – совсем юным парнишкой, который каждую зиму и каждое лето жил в деревне с матерью и отцом. Мать укутывалась точно так же, старалась, чтоб зиме некуда было забраться, чтоб ни щелочки не осталось.

Он помог старушке застегнуть полушубок, протянул ей с полки объемную шапку и подержал сумку, пока она запирала дверь на замок.

Водитель покосился на гостью то ли с ужасом, то ли с благоговением. Да, подобные бабульки в столице не частые жители. Все больше прячутся по подмосковным дачам, доживают свое, освободив квартирки деятельным родственникам. Матвей подумал, что у бабы Зины родственников не осталось, иначе кто бы позволил ей жить в центре Москвы в отличной квартире, да еще одной? Уж всяко пришлось бы пустить не внука, так племянника.

По дороге Зинаида вела себя тихо, внимательно смотрела на дорогу и, поджав губы, думала о чем-то своем. Матвей ее зауважал и жестом попросил водителя ехать помедленней, чтоб бабуля с непривычки не начала волноваться слишком сильно. Он все представлял себе, как эта женщина тащит избитого Глеба, как передает его скорой, как потом ходит обивать пороги, лишь бы узнать, что стало с пареньком.

– Баб Зин, а почему вы сразу-то к нему не поехали? – спросил Матвей. – Ну, после всего?

– Так тут ведь надо по горячим следам, сынок, – назидательно сообщила старушка. – Тут если сразу все показания не снять, так потом уж не докопаться.

– Вы это по телевизору увидели? – стараясь скрыть улыбку, поинтересовался шеф.

– По какому еще телевизору! – баба Зина не на шутку разозлилась. – Я тебе, конечно, не специалист по правам детей, но тридцать пять лет при прокуратуре секретарем отработала честно!

Матвей прикусил язык и больше не высовывался. Зинаида действовала так, а не иначе, вовсе не насмотревшись дешевых фильмов, а по собственному опыту. Значит, лихие девяностые для нее стали заслуженным отдыхом после напряженных лет работы на прокуроров. Что тут скажешь – повезло Глебу. Матвей поймал себя на этой мысли и поморщился, как от зубной боли. Да, повезло! Прилетел из Штатов брата повидать, а вечером нагрянули мужики, избили, еще не пойми что натворили.

В палату баба Зина вошла решительно, без тени колебаний, поэтому «MAXIM» Глеб резво упрятал под одеяло. Матвей заинтересовался, каким образом удалось пациенту убедить хоть кого-то из взрослых протащить в палату такой журнал, и решил, что дело попахивает вмешательством Криса.

– Живой! – восхитилась баба Зина, всплеснув руками. – Правда, живой! Ты как тут, Глебушка? Кормят хорошо? Из милиции приходили?

Матвей не стал комментировать, что Зинаида из-за неприязни к телевизору пропустила реформу полиции, потому что трогательная сцена воссоединения Глеба со старушкой была до слез искренней. Глеб объяснял, что никто не приходил, только «дядя Крис» по просьбе Матвея Павловича. Баба Зина довольно кивала, проверяла, как зажили раны на лице, снова довольно кивала, а после встречи отвела Матвея в уголок и шепнула:

– Он здоровей меня давно. Не знаешь, куда теперь деть?

Проницательность бабки была просто фантастической, поэтому Матвей кивнул.

– Вот беда, – она поцокала языком. – Жена у тебя есть?

Матвей помотал головой отрицательно.

– Баб водишь?

Снова нет.

– Мог бы у себя поселить на время.

– Найдут, – коротко объяснил Матвей. Он даже за самого себя опасался, хоть до паранойи дело еще не дошло. В конце концов, пока жив Глеб, до Матвея очередь не дойдет. Вот если с парнем что-то случится, тогда возьмутся за свидетеля, а наоборот можно и перемудрить.

– Ко мне тоже нельзя, – вздохнула Зинаида, а Матвей понял, о чем так напряженно думала она по дороге. – Заходили уже на днях технику проверяли. Плечи «вон!» какие, взглядом всё квартиру шерстили, думали, у меня живет. Нет, ко мне нельзя. Обратно ему теперь тоже дороги нет. Друзей у тебя нет? – она с надеждой посмотрела на Матвея. – Военных, например? Или в службах?

– Не знаю, – признался Матвей, все еще подозревая Андрея Евгеньевича в иноземном происхождении, хотя в его осанке чувствовалось если не офицерство с хорошими погонами, то, по крайней мере, контрактная служба.

– Был бы кто там, можно было бы в закрытую школу, – пояснила Зинаида. – Мы таких ребятишек знаешь сколько попрятали? Туда этим оболтусам ходу нет, там свои законы. Попал – считай обратно дороги нет. Только ему ведь, – она покосилась на палату, – теперь никуда ходу нет.

Она помолчала немного, размышляя, и добавила:

– Я Степану позвоню, может, он что придумает.

– Не надо, давайте, я лучше позвоню одному знакомому сначала, – Матвей, наконец, вернулся к прежнему себе – воздел руку, решительно свел брови и достал из кармана мобильник. Нужно было менять его: разбитый экран, трещины на корпусе – но где найти время на освоение нового?

Позвонил он Крису, спросил, не сможет ли тот устроить такое дело: отправить Глеба в военное училище или какой-нибудь внушительный закрытый институт, куда не сунутся ни бандиты, ни купленные менты. Крис пообещал перезвонить через полчасика, а до тех пор велел подежурить возле Глеба. Не стал вдаваться в подробности, просто попросил. Матвей с Зинаидой спустились в буфет, купили себе пирожков и киселя, а потом вернулись к подростку. Глеб снова спрятал журнал (быстро все-таки у него восстановилась психика – молодец) и невозмутимо уставился на посетителей.

– Послушай, Глеб, – начал Матвей, напоминая себе злосчастного связного, который использовал «послушайте» по любому печальному поводу.

– Что-то не так? – забеспокоился парень.

– Да, не так, – напрямик ответил Матвей, а баба Зина решительно кивнула, подтверждая его слова. – Возвращаться назад тебе нельзя – там мы уже ничем не поможем. В квартиру тоже идти опасно. За мной следят, за Зинаидой тоже следят. В больнице вечно сидеть ты не сможешь. Мы посоветовались сейчас, может быть, получится устроить тебя куда-нибудь на учебу. Ты, случаем, никогда не мечтал стать военным?

Глеб широко открыл рот и замер.

– Ты не волнуйся, я не про армию говорю, просто вариантов не так уж много. Куда ни сунься, а со связями твоего брата откопать можно практически везде.

– А если я откажусь? – нахмурился Глеб.

– Ну, будем искать другие варианты… – начал Матвей, который не слишком рассчитывал на сговорчивость подростка из Штатов.

– Да я не про армию, – отмахнулся Глеб, – про наследство. Напишу какой-нибудь отказ.

– Восемнадцать исполнится – напишешь, – пообещала баба Зина, – тебе до восемнадцати еще дожить надо.

– А мама? – Глеб с надеждой смотрел на старушку.

– Я тебе, Глеб, скажу прямо, – Зинаида сурово поджала губы, – мама твоя два года назад преставилась. На похоронах я не была, но из больницы мне позвонили.

– Из больницы? – удивился Матвей.

– Ну, ты думаешь, – фыркнула Зина. – Кирилл-то ее запрятать хотел поглубже, чтоб никто не осилил. Стерва эта рыжая так уж гнобила ее, так гнобила, бедняжку. Ох, досталось ей.

– Баб Зин, может, не сейчас? – нахмурился Матвей. Глеб побледнел и смотрел теперь не на гостей, а куда-то в пол.

– Извини, извини, я сгоряча, – бабулька побежала к своему «ангелочку» и прижала к груди. – Извини, Глебушка, я сгоряча. Мама твоя там жила – ой, всем бы так! Он ее любил! Любил, вот те крест, любил, как не каждого любят! Все ж из-за болезни, так-то бросил бы он эту… эту Тамарку. Кому она нужна-то была. Глебушка, ты уж не переживай сильно, я сгоряча.

Глеб действительно не стал сильно переживать.

– Ладно, тогда пускай будет армия, – кивнул он.

– Да какая армия! – закричал, не выдержав путаницы, Матвей. – Что вы несете оба! В армии его прибьют раньше всего. Так, все, мне звонят.

Крис объяснил, куда надо приехать с Глебом, чтобы его прямо сейчас поселили «за заборчик». Матвей мельком заметил двадцать пропущенных от Софочки, но поймал себя на мысли, что Софочка его интересует сейчас как высшая математика мартышку. Наверное, это и называется чувствовать себя отцом. Глеб с Зинаидой о чем-то тихо говорили.

– Бабке домой нельзя, – добавил Крис, когда закончили обсуждать детали поездки Глеба. – Хоть у себя ее сели, что хочешь делай, если она туда вернется – ей крышка. У меня знакомые есть, недорого берут за охрану.

– Валяй, – хрипло ответил Матвей. Деньги, которые он зарабатывал, снова уплывали. Опять куда-то в сторону Игнатьевых, но на сей раз жаловаться Матвей не собирался. Пусть лучше уплывут деньги, чем две невинные жизни.

Глеб собрался очень быстро: торопливо запихнул в школьный ранец две пижамы и журнал. Баба Зина деликатно отвернулась. В коридоре возле выхода Глеб схватил Матвея за рукав, дождался, пока тот обернется и крепко обнял, повиснув на плечах.

– Спасибо вам огромное, я бы без вас… Спасибо, – он всхлипнул, но когда отстранился – слез видно не было. Матвей почувствовал, как вот-вот повторится приступ, начал дышать по науке, подумал про львов в прериях, начал в уме умножать на двузначные числа. Успокоился с горем пополам и пошел за бабулей с Глебом.

Возле «заборчика» их ждал Андрей Евгеньевич. Посмотрел на Глеба, кивнул, взял у него сумку и указал на дверь:

– На проходной подожди, я поговорю с Матвеем.

Баба Зина осталась слушать, о чем собирается говорить Андрей Евгеньевич. Посмотрела на погоны и почтительно замерла, а Матвей с тоской подумал, что так и не выучил их – эти дурацкие звездочки. Вроде и не много, а поди пойми, какие – большие или маленькие. На груди надо писать словами: генерал, лейтенант. А еще лучше сразу всю эту их иерархию. В свое время в армию Матвей не попал из-за плоскостопия, пережитой в раннем детстве простуды с осложнением на легкие и серьезной травмы черепа, из-за которой у него подозревали проблемы со слухом. Матвей чувствовал себя прекрасно, но мать сказала, что на медосмотре никому об этом знать не обязательно – так и порешили.

– Значит так, – Андрей Евгеньевич строго смотрел на обоих своих собеседников по очереди, разделяя меж ними ответственность за судьбу Глеба. – Никаких денег. Увижу хоть какую-то попытку – считайте, что из вуза он вылетел в ту же минуту. Никаких передачек. Дежурные иногда валяют дурака, но я вам говорю честно и прямо – передачки они забирают себе. Позвонить им разрешают раз в месяц на один номер. Выбирайте сами.

– Пусть позвонит перед Новым Годом мне, – попросил Матвей, – Зинаида будет жить у меня.

Зинаида внимательно смотрела на внезапного благодетеля и ничего не сказала на сей счет, будто не услышала.

– Хорошо, значит вам. Крис говорил, что Глеб парень умный, и я очень надеюсь, что так и есть, потому что первый год ему могут простить за мои красивые глаза, но если не потянет дальше – я вам не помощник, и никто не помощник. Мы тут не кубики в пирамидки складываем. Все, увидимся еще, Матвей, Сережа сказал, у него есть зацепка на хорошие улики, – он протянул руку и, когда они обменялись рукопожатием, к удивлению шефа повторил тот же трюк с бабой Зиной. – Спасибо вам большое.

Зинаида шла к машине красная как рак. Улыбалась и терла ладонь.

– Какой хороший мужчина, – пробормотала она, усевшись на заднее сиденье. – Как Глебу повезло, а. Вот ведь есть в жизни справедливость.

Они поехали в центр, и Матвей наконец принял звонок от Софочки.

– Вы живы? С вами все нормально? Матвей Палыч, у нас тут ужас, вам сюда надо срочно! Тут французы напились, и… Матвей Палыч, скорей приезжайте!

Матвей пообещал быть как можно скорей, откинулся на спинку и облегченно выдохнул. Жизнь возвращалась в свое обычное русло. Он будто сбросил с души огромный груз.

– И ко мне уже приходили, да? – обеспокоенно спросила баба Зина.

– Приходили, – отозвался Матвей. – Поживите у меня, ладно? Я там один, найму охранника, будет нас с вами беречь, пока тут все не уляжется.

– Как в старые добрые времена, – вздохнула Зинаида. – Знала же, что с таким семейством под боком добра не жди. Где ж еще найти такого мерзавца, а? Родного брата так…

Матвей вернулся к ритмичным вдохам-выдохам, но заставил себя спросить:

– Баб Зин, скажите, а ему совсем плохо было?

– Кому? – не поняла Зинаида.

– Глебу, когда вы его нашли.

– Он все ножик просил, – старушка опять поджала губы.

– Зачем?

– Говорил, если чуть-чуть подцепить, потом можно не мучиться, – она ответила и прикрыла глаза рукой.

– Вы не дали?

– Почему не дала – дала, – голос у бабы Зины дрожал. – Подержал в руке и выпустил. Разрыдался, обнял. Я думала – может, к лучшему он про нож-то. Пускай, думаю, сам решит. Потом сомневаться не будет, если раздумает.

– Ясно, – он не знал, что еще сказать, только обернулся к водителю и собирался объяснить, чтоб не трепался про их разговор, но тот сурово смотрел на дорогу, и Матвей понял – лучше уже совсем ничего не говорить. Лучше помолчать.

– Хороший ты человек, Матвей, – сказала вдруг баба Зина, смахнув с лица слезы. – Другой бы не стал лезть, теперь всем всё равно.

– Мы с его отцом огонь и воду прошли, – повторил сказочку шеф.

– То-то и странно, – без тени улыбки ответила баба Зина, – по тебе сразу видно – хороший человек, а у них что отец, что старший сынок – оба козлы. Как ты их терпел-то? Я слышала, они свое добро на чужом несчастье нажили.

– Где ж вы слышали-то? – напрягся Матвей.

– Люди говорили, – туманно пояснила баб Зина и окончательно замолчала.

6. ПЕРЕМЕНЫ

Жить вместе с непонятным Арсением и бабой Зиной оказалось на удивление просто. Матвей всю свою жизнь считал что очень щепетилен в вопросах личного пространства. Подыскивал себе жилье побольше, чтоб разместиться там с комфортом, всегда оставлял себе отдельный кабинет для работы. Но как только Зинаида испекла с утра блинчики на троих, как только Арсений разложил на табуретке возле беговой дорожки свою футболку с трениками – Матвей почувствовал к ним обоим непонятные родственные чувства.

Жизнь наладилась настолько быстро и гладко, что уже через месяц (на дворе стоял декабрь, все готовились к Новому Году) Матвей позвонил Крису по поводу «обычного дела».

За суматохой разборок с Глебом, его братом и отцовским наследством, да еще очутившись в отделении кардиологии после реанимации Матвей почти забыл, откуда знает Криса. Так уж вышло, что его куда сильней интересовали возможные связи этого странного добродушного качка, чем его непосредственная «профессия».

В клуб к Крису его отвел тогдашний коллега. Матвею было тридцать два года, он пытался успевать на двух работах, а единственный выходной пропивал на дешевой водке. Крис встретился с Матвеем в дешевой кафешке (заставил платить, ублюдок, тот кофе стоил Матвею целого дня еды, пришлось перейти на ролтон) и пообещал познакомить с интересными людьми. За услуги эти Крис никаких денег не брал и утверждал, что сходить в клуб можно, не потратив ни рубля. В общем, так оно и было. Чаще всего туда приходили, вежливо приобретая алкоголь или кофе, но были и те, кто, подобно Матвею, старался избегать любых расходов.

В сопровождении Криса он познакомился с парой женщин, а потом сходил с одной из них в отдельную комнату клуба. Вернулся, сияя, как медный чайник, отошел с Крисом в сторонку и долго благодарил. Вероника Сергеевна вышла следом и заказала для них двоих чайник с зеленым чаем. К тому времени про зеленый чай в таких чайниках Матвей смотрел одни только сериалы на дежурстве.

Ходить в клуб доводилось нечасто, постоянных знакомств он старался не заводить, уповая на мудрость судьбы, надежность знакомых Криса и собственную интуицию. Учитывая, что действий в закрытых кабинках было не так уж много, такой подход устраивал всех. Матвей знал, что садисты подобных ему «гастролеров» обходят стороной за милю, а связать руки и отчитать достаточно убедительно могла почти каждая женщина, и неважно, знала она про клубы Криса или нет. Матвей считал, что у них это в крови.

Иногда приходилось развеивать надежды юного поколения, которое в Матвее стремилось разглядеть не то покровителя, не то спонсора, не то Верхнего. Матвей вежливо разъяснял им, что ищут не там, а сам мысленно поражался чужой наглости. Надо ж догадаться: прийти в такой клуб, чтоб стать нахлебниками.

– К тебе не лезут, и ты не лезь, – советовал на такие жалобы Крис. – Со своей колокольни дерьмо внизу разглядеть куда проще.

– Ты даже не представляешь, сколько пословиц сейчас в одну совместил, да? – улыбался Матвей.

– Насрать, – отмахивался Крис. Это был практически девиз его жизни.

После Глеба, после больниц, после появления в его жизни охранника и Зинаиды, он ехал в клуб, предвкушая полный провал. Хорошо получалось далеко не всегда – иногда он просто чувствовал себя глупо перед распинающейся бабой, а иногда и того хуже – не мог сдержать улыбку. Крис говорил, что лучше всего найти себе постоянного партнера, но Матвей на все постоянное смотрел с трезвым – по его мнению – скептицизмом. Снять стресс, если повезет – и хватит. Не для того он покупает баснословно дорогой кофе, чтоб потом еще одну бабу повесить себе на шею. Пусть отрываются в кабинке, а на его кошелек и рассудок не замахиваются.

В помещении было почти пусто – четверг, только завсегдатаи и люди со сбитым графиком. Конечно, еще студенты, но такие Матвея не интересовали – «вставало» только на взрослых дам. Причем «вставало» именно в кавычках, без сопутствующих неожиданностей, которые – Крис объяснил – могут воспоследовать за «сессией». Терминологию клубов Матвей тоже учить не стал, потому что она ему не была нужна – объяснить, что он ждет от встречи, куда проще было нормальным языком. Дамы не настаивали.

– Доброго вечера, Матвей Палыч, – поприветствовал его молодой паренек за барной стойкой. – Вам налить как обычно?

– Привет, Шурик, давай как обычно, – улыбнулся Матвей. Шурика он не видел уже сто лет, и эта встреча была своеобразным началом «как обычно». Нормальной, мать ее за ногу, жизни.

Ловкий парнишка нацедил немного виски, заправил кубиками льда и пододвинул нетронутый, девственно чистый стакан – видно, когда человеку нравится его работа.

Матвей пошел сканировать столики, выискивая одиноких дам. Возле окна сидела Вика, но с ней Матвей ходил в кабинет уже дважды, оба раза ничего не выходило, и пробовать третий он совершенно не хотел.

Кто-то похлопал шефа по плечу – он обернулся и увидел Андрея Евгеньевича. В другое время может и удивился бы, а тут все встало на свои места – протянул руку.

– Тоже только пришел? – поинтересовался эффектный военный.

– Да, давно не приходил, – зачем-то объяснил Матвей. Мог бы не говорить ничего – расспрашивать в клубах Криса было не принято.

– Узнавал на днях про Глеба, все у него в порядке, учителя говорят – ему нравится, – сказал Андрей Евгеньевич.

– Рад за него, – кивнул Матвей. – У те… у вас из-за него проблем не будет?

Он поймал себя на том, что не может обратиться к Андрею Евгеньевичу по имени, хотя было очевидно, что они, если не одногодки, то не далеко ушли друг от друга. Да и статус – понятие растяжимое, Матвей уже успел отложить на старость и гордился своей компанией. И все-таки не поворачивался язык сказать Андрею «ты».

– Не будет, если у Криса все получится с документами, – ответил Андрей Евгеньевич, деликатно проигнорировав матвеево «те…».

– Они почти закончили, Крис обещал на следующей неделе отправить материалы, – с пониманием закивал Матвей.

– Ну, удачи тебе, я пойду, – и он отправился к барной стойке, где забрал Шурика и повел к выходу. Вместо талантливого паренька заступил его сменщик – Иннокентий. Матвей удивленно провожал взглядом солидного Андрея Евгеньевича и живого, вечно веселого Шурика.

– Хорош глазами чужих низов пожирать, – посоветовал Крис, подкравшись сзади. – Своего заведи и пожирай.

– Твой тонкий юмор не перестает меня удивлять, – усмехнулся Матвей.

– Сегодня по твоей части никого не будет, извини.

– Да я просто так забежал, давно не был.

– Другим заливай, ага, – сказал Крис и безжалостно расхохотался.

Матвей понял, что от Криса отбиваться бесполезно, поэтому перешел в наступление.

– Когда вы закончите с доказательствами, агентство «Лунный Свет»?

– Мы тут тебе не волшебники, – поморщился Крис, – когда надо, тогда и закончим. По крайней мере, не наебем, как некоторые.

Шеф понял, что Крис не в духе, и отстал – направился к барной стойке, собираясь поглотить побольше алкоголя, благо, водитель ждал неподалеку на парковке с книжкой в руках.

– Плохой день? – флегматично поинтересовался Иннокентий.

– Паршивая жизнь, – отозвался Матвей, предвкушая дежурную беседу с барменом.

Домой он вернулся почти в час ночи, опустошенный и злой. На кухонном столе лежал остывший ужин и неоткрытая бутылка пива – забота бабы Зины иногда бывала обескураживающей. Арсений встретил шефа с укором в глазах, но ничего не сказал ему.

Матвей сидел на кровати и смотрел на разбитый экран телефона.

– Выброшу к чертям, – решился шеф. В новую жизнь надо было идти без груза минувших дней. Что было – то было. Он подумал, что не собирается больше ходить в клубы, а вместо этого отведет куда-нибудь Зинаиду: в кино или в театр, куда ей самой захочется.

7. ДВАЖДЫ В ОДНУ РЕКУ

История с Глебом перешла в список дел, отложенных «на потом». Совесть благополучно заснула, подкрепляемая стараниями бабы Зины и активностью Криса. Завести дело не удалось, но друзья качка выяснили, что Андрей покинул Необъятную и скрывается где-то вместе с матерью. Возвращаться они явно не собирались, а это означало хотя бы временное затишье. Чем-чем, а храбростью семейство Игнатьевых не отличалось никогда. За исключением, пожалуй, Глеба.

Матвей снова погрузился в работу, которая приносила ему вместе с деньгами чувство профессионального удовлетворения и постоянный заряд позитива. Софочка свыклась с тем, что шеф работает теперь не семь дней в неделю, а только шесть, коллеги перестроились на новый лад, французы, наконец, свалили в свой Париж, и все вздохнули спокойно.

Зинаида оказалась прекрасной домохозяйкой, но весьма упертым человеком. Убедить ее отправиться на лазерную коррекцию зрения было целым делом. Матвей вложил душу в это мероприятие, и в результате старушка зачитывала вслух отрывки Пушкина, спорила с Достоевским и пыталась взять в толк, почему так обиделся на жизнь Солженицын. Хорошее настроение бабы Зины стало залогом их странного семейного счастья.

В канун Нового Года позвонил Глеб. Будущим студентам – оказалось, его взяли только на ускоренные курсы подготовки – полагалось целых десять минут, но Матвея хватило только на одну, так что остаток перешел довольной Зинаиде. Потом она в красках описывала, как хорошо живется мальчонке, как он доволен и как они заживут припеваючи, когда Глеб закончит хороший вуз.

– Командировки, гостайны, жизнь по уставу – какая же это хорошая жизнь, – возразил Матвей, но баба Зина до того была счастлива, что паренек, готовый наложить на себя руки, теперь готовится стать офицером… Так расписывала, так широко улыбалась, и Матвей сдался. Поверил в чужое счастье, даже перестал считать себя ублюдком на какое-то время.

Новая жизнь ему нравилась, и жизни такой им предстояло шесть долгих лет. Андрей Евгеньевич позаботился о том, чтобы Глебу устроили учебу без отпусков. Вместо них общие закрытые оздоровительные учреждения, летние дополнительные курсы, научная работа – что угодно. К удивлению Матвея такая «услуга» была весьма распространена.

– Чего ты хотел – туда либо своих устраивают, либо таких же безнадежных, – разъяснил Андрей Евгеньевич при встрече. Они увиделись, чтобы закончить оформление документов – почти липовых, но достаточных за отсутствием опекуна. – Это я торчу здесь безвылазно, а кто хочет сделать карьеру получше – летают по всей стране, сегодня здесь – завтра там. С ребенком не везде заберут. Либо отправлять их в одиночку на курорты – страшно, черт знает что там происходит, либо вот так.

Матвей не стал уточнять, в чем причина отсутствия амбиций Андрея Евгеньевича. Совет Криса не лезть со своим уставом (пересказанный очень вольно) был сейчас очень кстати.

С Глебом они виделись два, иногда три раза в год, когда к другим студентам приходили родители. Зинаида сказала, что нужно непременно ехать, чтоб мальчик не чувствовал себя обделенным. Матвей наблюдал за тем, как в ускоренном, с его точки зрения, темпе растет «мальчик» и поражался талантам отечественных педагогов. Из тоненького, изломанного подростка получился здоровенный детина под два метра ростом, который неловко улыбался бабе Зине и сгибался в три погибели, чтобы ее обнять.

В первую встречу он обнял Матвея, но с тех пор протягивал руку и нежничать явно не собирался. Может подсказали, а может сам перерос – кто будет разбираться, когда на встречу дают два часа. При желании, конечно, можно было взять Глеба домой, но по его лицу было видно, что куда интересней ему остаться за «заборчиком», чем идти к ненастоящим родственникам на домашние харчи. Матвею радостно было видеть уже то, что Глеб не сломался после чудовищной трагедии, а поговорить с ним про любимые фильмы – тут пускай сам решает.

Выпускной назначили на середину июня, и Матвей решил по такому случаю приготовить своему протеже подарок. Первой идеей, конечно, была машина, но когда баба Зина подняла этот план на смех, успокоился и начал думать дальше. Действительно, какая машина – его после этого выпускного, наверняка, по назначению на какой-нибудь Кавказ или в Мурманск. От части до ларька кататься? Смех, да и только.

– Часы подари, – посоветовала Зинаида. – Часы им всегда носить можно. Какие-нибудь хорошие, только не золотые.

– Почему не золотые? – удивился Матвей, который мысленно уже представил себе цельный слиток с циферблатом внутри.

– Ну, во-первых, поцарапает, – баба Зина загнула один палец, – во-вторых, пропьет, в-третьих, украдут.

Матвей целый день катался в сопровождении Софочки, выбирая злосчастные часы. Запросы бабы Зины явно не соответствовали представлениям Софочки о прекрасном, но идеальный вариант все же был найден, часы лежали на прикроватной тумбочке Матвея, и тот ощущал себя первоклассником, которому скоро разрешат носить ранец.

– Может, сходишь посмотреть? – предложил он Крису по телефону накануне торжества. – Все-таки наша общая победа. Он здоровенный вымахал, с тебя ростом будет.

– Так уж с меня, – рассмеялся Крис. – Нет, я пас, мне там рады не будут.

– Почему это?

– Знакомых много, – отрезал Крис и повесил трубку.

Матвей так и не понял, были ли эти знакомые его клиентами или бывшими сокурсниками. И понимать не хотел – меньше знаешь, как говорится.

Зинаида нарядилась «как в театр». В театр она всегда надевала сережки, подаренные матерью, новую обувь (из натуральной кожи, с бантиками) и бесподобное платье болотных оттенков, в котором становилась похожа на сказочную волшебницу. Матвей, глядя на бабу Зину в этом платье, всегда вспоминал маму и думал, как странно сложилась судьба. Зинаида потеряла единственного сына, когда ему было тридцать лет – попал под машину и умер на месте. Родители Матвея умерли, когда ему было около тридцати. Вот так и вышло, что трагедия Глеба объединила две половинки чужих судеб. Зинаида особого значения такому повороту не придавала. Ей было достаточно того, что Матвей «не водит баб», и хотя несколько раз она затевала разговор на тему гомосексуализма, их тихий быт старушку устраивал полностью.

– Мне есть кому надоедать, тебе не скучно в этих хоромах одну кукушку слушать, а Сенечка вот каждый раз смеется, да, Сенечка? – она улыбнулась изрядно растолстевшему на пирожках телохранителю.

Втроем они погрузились в машину и поехали к заветному зданию. Парковка была переполнена, так что пришлось пешком одолеть почти два квартала – Зинаида устала, но держалась стойко, опираясь на плечо Матвея.

В огромном, по-военному шикарном зале собрались гости всех мастей. Больше всего, как и следовало ожидать, пришло офицеров с супругами, на первых рядах сидели генералы всех мастей и пород, а дальше образовалась сборная солянка. Матвей разглядел помощника министра, пару депутатов и даже одного шоумена.

Официальную часть, «для родителей», сделали в духе концерта. Выступали артисты, показали самодеятельность местных студентов (весьма сносную, хоть и скромную по размаху), потом дали слово разным преподавателям, лучшим выпускникам прошлых лет, а когда пришла пора выдавать дипломы предоставили возможность высказаться выпускникам.

Матвей к этому времени зевал, не переставая, до того скучно и нудно было происходящее. Всякие конференции и сборища он не переносил на дух, потому что толку от такого времяпрепровождения было чуть, а затраты немалые. Зинаида тут же толкнула его в бок.

– Ты погляди, кто! – яростно зашептала бабулька.

Шеф поглядел на сцену и чуть не раскрыл рот. В парадном мундире Глеб выглядел настолько знакомо и в то же время так необычно, что Матвей все пытался обнаружить подвох. Может быть, это Андрей вернулся со своих островов? Или Кирюша восстал из мертвых?

Глеб выражал благодарность преподавателям за их терпение и любовь к студентам, от имени своих сокурсников обещал применить полученные знания, навыки и принципы в жизни, стараясь на благо Родины. Лучшему студенту курса аплодировали все, включая первые ряды – до того красиво он выглядел со сцены и до того уверенно и чувственно говорил свою речь. Создавалось впечатление, что и писал эту речь он самостоятельно, а не под диктовку «сверху». Матвей испытал прилив гордости, но тут же осадил себя.