Текст книги "По собственному желанию...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Она смотрела на меня широко распахнув глаза, в которых, как в раскрытой книге, читался даже не страх, а ужас! Потому что она мне поверила, поверила сразу и безоговорочно.

– Роман… Дмитриевич… что же вы наделали?

– Вот как, Роман Дмитриевич? Понятно.

Блин, блин, блин! А вот к этому я не был готов. Я был готов к тому, что она мне не поверит, я был готов к тому, что мне придется ей доказать, что она хороша собой, я был даже готов к тому, чтобы убедить ее, что дело совсем не во внешности, что ее можно любить любую. Я к многому был готов, но вот это «Роман Дмитриевич» и ужас в глазах… к этому я готов не был. Поэтому я отпустил ее плечи и отвернувшись от нее, отошел. Я все ждал, хлопка двери. А его все не было и не было.

– Ромка, не обижайся, – Катя взяла меня за руку. – Это я от неожиданности. Ты же не виноват, что с тобой такая беда приключилась. Я тоже не виновата, что люблю его. Я сама хотела бы избавиться от этой любви, ничего, кроме горя, она мне не принесет, только я не знаю, как это сделать.

– Катенька, я не считаю, что со мной приключилась беда. Я считаю, что любовь – это благо.

– Великое благо, посланное нам свыше? Только не моя любовь.

– Да, великое благо, посланное нам свыше! И если ты попробуешь дать нам шанс, может быть, ты и сумеешь избавиться от своей любви, которую ты сама назвала горем. Я же видел, что ты не осталась равнодушной, когда я тебя целовал. Видел. Ну, а вдруг…

– Поцелуй меня, – неожиданно попросила Катюша. Сама попросила!

У меня пересохли губы и сбилось дыхание.

– Это значит, что ты даешь нам шанс?

– Это значит, что не попробуешь, не узнаешь вкуса. И еще, что всегда лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего сделать и не пытался. Это значит, очень многое… и это ничего не значит. Я не могу тебе ничего обещать, Ромка. Понимаешь? Ничего! И я боюсь, что тебе будет больно, а этого мне совсем не хочется. Я слишком люблю тебя, чтобы делать тебе больно.

– А я тебя просто люблю, – я обнял Катюшу и, наконец, поцеловал уже не опасаясь, что меня оттолкнут.

Заводилась она с пол оборота, и училась она очень быстро. И это уже был не первый робкий поцелуй, это был такой поцелуй, от которого кружилась голова и закладывало уши.

Что-то вспыхнуло, ослепив нас. Бабах! Хлопнула дверь моего кабинета, задребезжали стекла. Катя вжалась в меня всем своим маленьким, хрупким существом.

– Нас кто-то видел! – она чуть не плакала.

– Скажу больше, нас кто-то сфотографировал. Только я не собираюсь делать тайну из наших отношений.

– Что? Ромка, но ведь все будут над тобой смеяться. А я просто сгорю от стыда.

– Катенька, девочка моя, мне еще завидовать будут, если только ты мне позволишь показать тебе тебя…

========== Часть 38 ==========

POV Андрей Жданов…

Срочно нужно было искать эксперта, а я понятия не имел, как это сделать. Такими вопросами занималась Пушкарева, но она куда-то запропастилась, и это тоже раздражало. Неужели не понимает, что у меня есть всего два дня?

Меня вообще в тот вечер все раздражало. Раздражала собственная глупость, ну, вот чего было не дать Катерине свой бизнес-план на проверку? Так нет же, даже не подумал об этом! Не проходило раздражение на Ромку и Катю. Почему? А я и сам не мог понять почему. Нет, конечно были объективные причины для злости. Например, какого лешего они устроили такой балаган на Совете, не могли до или после мне все рассказать? Нет же! Им обязательно нужно было Киру с Викой мордой в дерьмо публично ткнуть, добавить мне проблем! Вот для чего? Для чего?

И тут я понял для чего, вернее, почему они это сделали. Потому что расскажи они мне о краже Катиной работы шепотом, ничего бы я не сделал, ничего! Нет, работу бы, конечно, украсть не позволил, но никаких санкций ни к одной воровке, ни к другой, применять бы не стал. И самое ужасное, что и Ромка и Катя это знали! Знали, что я настолько слабак, что предпочитаю закрыть глаза и не видеть проблему, вместо того, чтобы ее решить. Вот это и раздражало. Не то, что я слабак, а то, что самые близкие люди это видят.

Самые близкие люди? Это когда же Пушкарева стала мне близким человеком? Наверное, когда Ромка признался, что любит ее, или может… Нет! Об этом я и думать не хотел.

А еще меня раздражало, что сегодня нужно было что-то решать с Кирой. Ну, почему именно сегодня? Мне что на сегодня мало других хлопот? Мне что, именно сегодня нужно было тратить силы, энергию, нервы еще и на скандал с Кирюшей? А как же бизнес план? Кто им заниматься будет?

Решив ничего не решать, пусть все решится само, я вышел из кабинета и пошел в бар выпить чашечку кофе. Да твою мать! Президент компании должен самолично в бар ходить. Ни одной секретарши на месте нет, чтобы кофе подать!

Вы будете смеяться, но и бармена тоже не было на своем рабочем месте! Вот тут мне впервые за день захотелось нажраться, да так, чтобы забыть обо всех проблемах и уснуть сном младенца. Я зашел за стойку бара, взял с полки бутылку виски и рассмеялся. Ну, вот, теперь в «Зималетто» уже не двое, а трое воров стало, я в чудесной компании вместе с Кирой и Викой. Правда в ту пору я еще не дошел до того, чтобы пить одному, поэтому я прямиком направился в кабинет к Ромке. Раздражение, знаете ли, раздражением, а мировую с другом пора было выпить.

Лучше бы я выпил один из горла в подворотне… Я уже протянул руку, чтобы открыть двери Ромкиного кабинета, как услышал:

– Для твоей первой в жизни любви? Ну, у тебя и шутки, Ромка, – это был голос Пушкаревой.

– А это, Катенька, не шутка, это правда. Я люблю тебя, Катя, я очень тебя люблю. Я знаю, что ты меня не любишь, я даже знаю, кого ты любишь, но я все равно тебя люблю. Я помню, что ты просила меня никогда тебе не врать, я знаю, что ты считаешь, что тебя полюбить невозможно. Я может быть, и поверил бы что тебя полюбить невозможно, если бы сам не влюбился. Да какое там влюбился! То, что я к тебе чувствую, это не влюбленность, это любовь. Я тебе не вру, Катя.

Я не хотел больше ничего слышать, а вот грохнуть бутылку о двери, прямехонько по стеклу, захотелось, чтобы вдребезги все, и бутылка и стекло и вообще «Зималетто» вместе с моей жизнью, в которой даже нажраться не с кем! Был один друг, да весь на любовь изошел.

Проходя мимо бара к себе в кабинет, я увидел за стойкой бармена: – Ты где шляешься в рабочее время?

– Андрей Павлович, так это, в туалет ходил.

– В туалет? А то, что за это время весь бар обнести могут, это как? Ничего?

– Так нет же почти никого, Андрей Павлович.

– А это что? – я потряс бутылкой. – Что это, я тебя спрашиваю? А ты даже не заметил пропажи. Работнички, мать вашу. Запиши на мой счет!

Браво, Жданов, молодец! Возьми с полки пирожок. Нашел на ком оторваться. Вот я псих, ну, и псих!

До своего кабинета я уже не шел, а бежал. Едва закрыв за собой двери, достал бокал, наполнил его трясущейся рукой до краев и залпом выпил. Жидкость обжигающей струей потекла в пустой и голодный желудок, закусить было нечем, да и не хотелось, а вот отправить еще пять-шесть глотков виски вдогонку к первой порции хотелось очень, и я не стал себе отказывать в этом пустяке, немедленно заполнил бокал по второму разу и выпил.

Видно первая порция уже успела проникнуть в кровь, потому что мне стало вдруг так себя жалко, такая волна ненависти к Кире поднялась из самого нутра, что я собрался выпить еще раз и сразу пойти к Воропаевой, чтобы поставить большую и жирную точку, стать свободным и начать жить, а не существовать. Я еще не понимал, что причина всех моих бед – это не Воропаевы, а я сам. Тогда не понимал, понял намного позже.

Вот скажите мне, умный человек станет нажираться перед серьезным разговором и разрывом отношений? Да нет, конечно! Потому что когда я выпил третий бокал виски, да все это без закуски и на пустой желудок, я вдруг совершенно забыл про Киру, словно уже и расстался с ней одной лишь силой своего желания вычеркнуть ее из своей жизни.

Зато моими пьяными мозгами овладела другая навязчивая картина. Вот Малиновский объясняется Кате в любви, вот она тактично говорит ему, что не любит его, вот подходит ко мне, берет меня за руку. А потом…, а потом все становится хорошо и спокойно. И бизнес-план сам собой исправляется, и «невеста» сама растворяется, и… Катя становится моей. Моей и больше ничьей.

POV Автор…

Вы уж простите меня, что так быстро пришлось снова вмешиваться в повествование. Но если я не вмешаюсь, то вы так и не узнаете, что не успел Жданов выйти из кабинета, как Кира покинула каморку и через конференц-зал вышла в коридор, сумев заметить удаляющуюся спину Андрея.

Вам ведь интересно, что происходило потом? Правда? Так что вам придется терпеть и мое присутствие в этой непростой истории, я буду абсолютно объективной, несмотря на все свои пристрастия или презрения к тому или иному персонажу. Даю вам слово, ну, а если кого-то это не устраивает, то он может с чистой совестью не читать того, что я рассказываю от своего имени.

Итак… Кира увидела удаляющегося Андрея и поспешила догнать его. Врать не буду, мне неизвестно, хотелось ли ей, чтобы Жданов ее заметил или она изначально решила за ним проследить, но факты таковы, что Кирюша увидела, как Андрей засмеялся в баре, взял бутылку виски с полки и пошел в направлении ее кабинета. Воропаева пошла за ним, стараясь не попадать в поле его зрения, значит, все-таки следила.

Как оказалось, навещать свою невесту Андрей не собирался, прямиком подошел к двери Малиновского, взялся за ручку и застыл на пару минут, а когда развернулся, так и не войдя внутрь, и почти бегом отправился прочь, Кира поняла, что он подслушал что-то интересное и неприятное для себя. И если Андрей стал невольным свидетелем разговора Катюши с Романом, то Воропаева целенаправленно кралась к двери Ромкиного кабинета, чтобы узнать, что же так напрягло ее любимого.

– Ромка, не обижайся. Это я от неожиданности, – это был голос ненавистной для Киры Пушкаревой. – Ты же не виноват, что с тобой такая беда приключилась. Я тоже не виновата, что люблю его. Я сама хотела бы избавиться от этой любви, ничего, кроме горя, она мне не принесет, только я не знаю, как это сделать.

«Кого это она любит? – подумала Воропаева, – Андрея, не иначе. Ах, сучка! Да как она смеет не только любить, но и вообще думать о нем? Теперь мне стало многое понятно. Андрею нравится эта каракатица, такие вещи я чувствую на раз. Он услышал любовную сцену между обезьяной (честное слово, так Кира думала, а вовсе не я) и его другом. Вот он и разозлился. Ну, и прекрасно. Пусть получит щелчок по носу».

Теперь Кира знала, что нужно делать, благо ее кабинет напротив, а там есть чудесный фотоаппарат, во-о-о-от с такущим объективом! Воропаева в долю секунды вооружилась и стала ждать.

– Катенька, я не считаю, что со мной приключилась беда. Я считаю, что любовь – это благо.

– Великое благо, посланное нам свыше? Только не моя любовь.

– Да, великое благо, посланное нам свыше! И если ты попробуешь дать нам шанс, может быть, ты и сумеешь избавиться от своей любви, которую ты сама назвала горем. Я же видел, что ты не осталась равнодушной, когда я тебя целовал. Видел. Ну, а вдруг…

– Поцелуй меня!

«Неужели сможет прикоснуться?» – подумала Кира.

– Это значит, что ты даешь нам шанс?

– Это значит, что не попробуешь, не узнаешь вкуса. И еще, что всегда лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего сделать и не пытался. Это значит, очень многое… и это ничего не значит. Я не могу тебе ничего обещать, Ромка. Понимаешь? Ничего! И я боюсь, что тебе будет больно, а этого мне совсем не хочется. Я слишком люблю тебя, чтобы делать тебе больно.

– А я тебя просто люблю.

В кабинете замолчали, послышались легкие, почти неслышные звуки, постанывания. А вот теперь было пора! Кира рывком распахнула двери.

«Так и есть, целуются. Ну, Ромка, я сумею тебя опозорить перед смертью!» – думала Кирюша и фотографировала увиденное. Она успела закрыть двери до того, как они ее заметили и прямиком рванула в пресс-центр «Зималетто»…

Комментарий к

Мне очень-очень важны комментарии.

Эта работа очень тяжелая, психологически тяжелая, и вытягивает из меня все силы. Если бы знать, что это кому-то нужно…

Ругайте, хвалите. Только не молчите.

========== Часть 39 ==========

POV Автор…

Это был очень тяжелый, очень насыщенный вечер. Вечер после Совета директоров компании «Зималетто». Для всех тяжелый, кроме, пожалуй, ее президента.

Андрей Палыч Жданов, бутылочку виски укушавши, как и мечтали-с уснули сном младенческим прямо за столом своим президентским, периодически бормоча что-то об эксперте, о бизнес-плане, да о новой, свободной жизни. Оне не слышалис, как змеюкой шипела на них невеста, не ощущали-с, как друг их закадычный вместе с их личной помощницей чуть ли не на руках перетащили их на сдвинутые вместе кресла, сверху пледом укрыли, да и оставили отсыпаться.

А вот у всех остальных вечер выдался очень трудным… Что уж каждому слово-то давать? Я сама вам опишу то, что важно для нашей истории. О чем-то кратко и поверхностно, а про что-то и подробнее расскажу.

Если взять, к примеру, Ждановых-старших. Ну, не расписывать же на пять страниц, как Павлу Олеговичу плохо с сердцем стало, да как скорая приезжала к ним в дом, да как хотели его госпитализировать, да потом передумали. Да как плакала Маргарита, жалея мужа и сына, да как хотелось ей придушить и Киру, и Сашку, да и Ярослава заодно. А потом ничего, прошел приступ стенокардии, слава Богу, наплакалась Марго вволю, облегчила сердце да и успокоилась. Не думаете же вы, что она, и вправду, смерти чьей-то желала? Так позлилась, позлилась, да и уснула рядышком с перенесшим сердечный приступ мужем. Так что не стоит этом долго рассуждать и рассусоливать.

А вот о Кате с Романом нужно бы рассказать поподробнее, поэтому я на время уступлю свое место Катюше. Мы оставили их в кабинете Романа, после того, как их кто-то сфотографировал, да еще и дверью хлопнул так, чтобы сомнений не оставалось – их застукали…

РОV Катя Пушкарева…

– Нас кто-то видел! – я чуть не плакала.

– Скажу больше, нас кто-то сфотографировал. Только я не собираюсь делать тайну из наших отношений, – Роман продолжал гладить меня по голове и из объятий не выпускал.

– Что? Ромка, но ведь все будут над тобой смеяться. А я просто сгорю от стыда.

– Катенька, девочка моя, мне еще завидовать будут, если только ты мне позволишь показать тебе тебя…

– Что значит, показать мне меня? Я не понимаю.

– Катя, ты очень красивая, – я улыбнулась, потом захохотала, – не смейся. Слышишь, не смей смеяться!

Но я хохотала, пока слезы не выступили на глазах. Затем мягко попыталась освободиться из больших и сильных рук Романа, мне это не удалось и слезы потекли уже не от смеха – от обиды. Это и правда было очень обидно, только что говорил, что любит, целовал меня, мне было так хорошо и приятно. А вот теперь издевается.

– Я же просила тебя никогда мне не врать, не играть со мной в непонятные игры. За что ты так со мной? Это больно, ты что, не понимаешь?

– Господи, Катька, если бы ты только могла себе представить, как с тобой трудно. Ну, когда ты начнешь мне доверять? Я не вру, не шучу и не издеваюсь. Ты красивая, и я это вижу. – Ромка стал слизывать мои слезы, это было щекотно и я улыбнулась. – И если ты мне позволишь, я докажу тебе, что ты красивая.

– Ладно, докажешь, – я усмехнулась, – только не сегодня. Сегодня мне еще нужно поработать над бизнес-планом для Андрея, у него же всего два дня для работы над ошибками. А значит и сегодняшнюю ночь мне придется не спать. Ромка, я так хочу спать, что сил никаких нет.

– Пошли заберем твои вещи и я тебя подвезу. А пока будем ехать, ты немножко поспишь. Договорились?

– Договорились.

– Кать.

– Да, Роман.

– Нет, ничего, пошли, – он взял меня за руку притянул к себе и снова впился губами в мои губы. Я поняла, что Ромка хотел спросить меня об Андрее, но удержался, и была очень благодарна ему за это. Может поэтому поцелуй вышел таким горячим, что ли, таким сладким.

Роман выходил из кабинета первым, я за ним. В дверях он застыл на какое-то мгновение, а потом резко затолкал меня обратно и захлопнул за собою дверь.

– Слушай меня внимательно, Катюха. Прямо напротив моего кабинета висит наша фотография, где мы целуемся, – я вскрикнула и зажала руками рот. – Катя, я понимаю, что репутация у меня та еще, но это не повод кричать. Можешь надавать мне по шее, когда мы наедине. Катя! Катя, ты меня слышишь? Катька, прекрати панику! Нас проверяют на прочность. Ты должна выйти отсюда высоко задрав голову и нос. Мол, вон какие красотки пытались поймать моего Ромео в свои сети, а удалось это только мне. Катя, ну, булькни что-нибудь! Ты меня слышишь? Мы не сделали ничего плохого. Ты не замужем, я не женат. Катенька, ты готова? Итак, я беру тебя за руку и мы выходим.

Он был так убедителен, так красноречив и так влюблен, что и мне передался его настрой. Какой же он все-таки замечательный, мой Ромка. Мой Ромка? Вот это номер! Неужели это я так подумала?

Я сама взяла его за руку и мы вышли из кабинета. Фотография никуда не исчезла и в первую секунду мне стало не по себе, но потом я заметила, что двери кабинета Кю были приоткрыты и оттуда за нами явно подсматривали.

– Ромка, смотри, это, кажется, мы.

– Точно! Катька, мы становимся знаменитыми. Ура. Погоди, я оставлю на фото автограф, – Роман достал ручку, подошел к фотографии и наискосок написал: «Я люблю Катю П.», и роспись поставил. После чего притянул меня к себе и чмокнул в щеку, тихонько шепнув, – улыбайся, на нас смотрят…

POV Автор…

Они так и пошли, взявшись за руки, к президентскому кабинету, провожаемые злобным, завистливым взглядом. По дороге им попалось еще несколько их фотографий. Первую из них Катюша, оглянувшись и убедившись, что никто не видит, хотела сорвать, но Ромка не дал ей этого сделать.

– Ты что, не понимаешь, что от нас ждут именно такой реакции? – он и на этой написал, что любит Катю. И расписаться не забыл.

А на остальные они и внимания не обращали. А вот в кабинете их ждал сюрприз в виде пьяного в стельку президента. Катя расстроилась, так расстроилась, что Роман даже почувствовал укол ревности, поэтому предложил сдвинуть кресла, перетащить Андрея на них и оставить спать, вместо того, чтобы увезти его к себе и уложить в кровать.

– Ромка, а если ему плохо станет?

– Не станет, всего-то бутылка виски.

– Ты посмотри, никакой еды нет, а бутылка виски без закуски это ого-го сколько.

– Ты предлагаешь мне его на руках отнести в машину? Или лечь рядом с ним на полу?

– А если он проснется и полезет за руль в таком состоянии?

А вот тут Катюха была права. Роман залез к Андрею в карман и экспроприировал ключи от машины.

– Все, теперь не полезет за руль, – с огромным трудом они доволокли Жданова до кресел, и от внимательного взгляда Малины не ускользнуло с какой заботой и нежностью Катя укрыла Андрея пледом.

– Пошли, Катюша, тебе еще поспать нужно, а времени почти не осталось, уже половина девятого.

– Папа меня убьет, – заспешила Катя. Взяла папку с бизнес-планом Андрея и вышла из кабинета, но Ромка заметил, что уходя, она украдкой погладила Жданова по голове.

Всю дорогу они ехали молча, Катя делала вид, что спит, из-под ресниц наблюдая за Ромкой и пытаясь как-то переварить события дня. А Роман был сосредоточен на дороге, машину вел аккуратно, стараясь не помешать Катиному сну, думал о том, что это ужасно трудно – любить человека, который любит другого, что это ему, конечно же, на руку, что повсюду развешаны их фотографии, что теперь Катенька, как порядочный человек, никуда от него не денется, просто-таки будет обязана «жениться» на нем. Он даже усмехнулся этой своей мысли, но потом опять погрустнел.

– Ромка, прости меня, пожалуйста, – первое, что сказала Катя, когда они подъехали к ее дому.

– О, Господи, за что?

– Ты прекрасно знаешь за что. Но я обещаю тебе…

– Не нужно ничего обещать, Катенька. Как будет, так будет. Поцеловать-то тебя можно?

– Что значит можно? Не можно, а нужно! Подсадил на свои поцелуйчики, теперь придется дозу все увеличивать и увеличивать.

Минут через десять молодые люди едва оторвались друг от друга, и Катерина побежала домой, где после небольшого скандала с папой и скромного ужина уселась за исправление бизнес-плана. Работала до половины четвертого, и это только благодаря помощи Николая, без него она бы вообще всю ночь провозилась.

Ромка съездил домой, поспал, позавтракал, переоделся и к восьми утра снова подъехал к дому Катерины, понимая, что та работала чуть ли не всю ночь и желая ей облегчить поездку на работу. Но не это было самой главной причиной его альтруизма. Главным было то, что с утра в его почтовом ящике лежал журнал «Гламур-гламур», а уж там… Там было много того из-за чего Катюшу следовало перехватить еще до того, как она ступит на порог «Зималетто».

О тяжком вечере Кирюши и Викуси, я расскажу вам в нескольких словах. Девчонки поработали на славу! Эксперта нашли, бизнес-план Жданова ему передали, фотографии Ромки и Кати развешали, насплетничались, затем встретились с Шестиковой, передали ей флешку, наговорили ей всяких ужастиков. Вот как тяжко работали. Викуся сразу со встречи с журналисткой уехала домой, отдыхать от трудов праведных, а Кирюша, труженица великая, вернулась в «Зималетто», где начала претворять свой план в жизнь, растворив в графине с водой для Андрюши (а пить он завтра будет много) пластинку таблеток. Нет, она не собиралась его уничтожить первым. По ее замыслу он должен был пережить всех, нагореваться вдоволь и только затем уйти в небытие, но вот несколько неадекватным можно было его сделать уже сейчас, пусть почувствует каково это.

Закончив все свои труды тяжкие, Кира села в кресло и уснула сном праведницы…

Комментарий к

Я не слишком подробно все описываю?

========== Часть 40 ==========

POV Андрей Жданов…

Ну, вот и все… Как я не оттягивал время, а этот день пришел. Второй и последний день моего президентства. Это вовсе не значит, что на сегодняшнем дне моя история будет закончена, просто с завтрашнего дня начнется совсем другая история. История про то, как у нас была компания «Зималетто», про то, как настоящие друзья приходят на помощь, про то, что любовь – это высшее благо, а зла на планете Земля так много, что иногда оно само себя пожирает, а иногда пожирает добро. История про то, что жил-был на свете идиот, Жданов Андрей Павлович, и про то, что этого идиота больше нет…

Если вы захотите, я расскажу ее вам так же подробно, как рассказываю историю своего идиотизма, ну, а если вам это будет не так уж и интересно, то мне вполне хватит нескольких предложений, чтобы ее описать вкратце. Ну, а пока, позвольте мне спокойно и неторопливо завершить историю своего недолгого президентства…

Я проснулся очень рано, еще и шести часов не было, зато была дикая головная боль, страшная сухость во рту и ужасные спазмы в голодном желудке. Первые несколько минут я никак не мог понять где я и что я здесь делаю. Я попытался разлепить глаза и оглядеться. Картина, увиденная мною, мне жутко не понравилась.

Я скрючившись лежал на двух креслах, сдвинутых вместе, так вот отчего свело шею и напрочь онемела рука. Следуя логике, я должен был встать и попытаться размяться, но никаких сил на это не было. И тут я скорее почувствовал, чем увидел, что в кабинете я не один. Пришлось садиться и осматриваться по сторонам. Так и есть, за моим президентским столом, устроившись с ногами в кресло, спала Кира.

А вот это было уже совсем хреново, мне сейчас только скандала не хватало для полного, так сказать, завершения картины. Поэтому я постарался встать как можно тише и по-быстрому сбежал из кабинета. Очень хотелось успеть добежать до туалета и сунуть голову под струю холодной воды еще до того, как выпитый вчера виски переработанный и удобренный желудочным соком рванет наружу. Спокойно добежать до конечной цели маршрута мне не удалось, так как мой взгляд выхватил фотографию, висящую на стене прямо у выхода их президентской приемной. И я совершенно забыл, куда я направлялся.

Честно говоря, вначале я решил, что у меня глюки, ведь не может же такого быть, чтобы фотография Малины, целующего Пушкареву (а в том, что это была именно она, сомневаться не приходилось), была вывешена на всеобщее обозрение. Я подошел поближе, нет, это были не глюки! Вот они, голубчики, целуются, вместо того, чтобы работать. То, что я сам вчера пил, забив на работу, в этот момент меня не беспокоило.

Сейчас я понимаю, что никакой это был не гнев из-за нарушения трудовой дисциплины, а животная, первобытная ревность, такая же дикая, как у венецианского мавра, но тогда я обернул ее в красивый фантик и, что характерно для таких идиотов, как я, сам своим же выдумкам поверил. И воспылал праведным гневом к тунеядцам, которые в довершение всего еще и на всеобщее обозрение выставили свои отношения. А в том, что это сделал сам Малиновский, у меня сомнений не возникло, на нескольких из найденных мной, развешанных по всему офису фотографий, стояла его собственноручная надпись «Я люблю Катю П.», да еще и подпись свою поставил.

Кое как добредя до туалета, я все-таки сунул голову под струю холодной воды. Стало полегче, только очень захотелось есть, ну, и пить, разумеется, тоже. Если сейчас разбудить Киру, то позавтракать удастся еще очень нескоро, поэтому я выскочил из «Зималетто», в чем стоял и с мокрой головой, забежал в ближайшее, работающее в такую рань кафе, и наскоро проглотил три чашки кофе с бутербродами.

Голова высохла, правда очень болела; виски, поняв, что я не дал ему шанса вернуться, больше не грозил вырваться наружу; фотографий Ромки с Катей на улице вывешено не было, и мое настроение несколько улучшилось. Я решился дойти до аптеки, чтобы купить чего-нибудь от головной боли, и тем самым окончательно поправить свое пошатнувшееся здоровье, а вот этого делать и не следовало…

Путь мой проходил мимо лотка со свежими газетами и журналами, я остановился, вначале не понимая, за что зацепился мой взгляд, и только подойдя поближе, я увидел журнал «Гламур-гламур» с фотографией целующегося Ромки на обложке, надпись внизу приглашала читать подробности этого мезальянса на тринадцатой-четырнадцатой страницах. Естественно, я купил журнал и, совершенно забыв и об аптеке, и вообще о головной боли, и даже о Кире, мирно спящей в моем кабинете, пулей рванул назад.

POV Автор…

Не успел Андрей покинуть свой кабинет, как Кирюша открыла глаза. Тут уж одно из двух, либо Андрей, как ни старался не производить шума, все-таки его произвел, либо Воропаева каким-то животным чутьем ощутила отсутствие жертвы в зоне досягаемости. Первым делом Кира бросила взгляд на графин, он был полон. Она подождала минут пять, потягиваясь и разминаясь, Жданов не возвращался и она пошла его искать по пустым в этот час коридорам и кабинетам «Зималетто». Фотографий Малиновского с Пушкаревой нигде, за исключением ее собственной приемной, не висело. Это могло означать только одно – Андрюша их сорвал, больше некому. А значит, он сейчас зол, а значит, нужно подогреть до состояния кипения эту его злость.

Кира подергала ручки дверей во все кабинеты, все было заперто, значит Жданова там не было, она прошлась по всем коридорам, даже мужской туалет исследовала вдоль и поперек, но там никого не было. Правда следы пребывания Андрея мелкими лужицами остались возле умывальника, значит совал голову под холодную воду, об этом его похмельном ритуале Кирюша была осведомлена лучше других.

Значит, он нарушил все ее планы? Воды не выпил, да еще и сбежал? «Ну, что же, и за это ты тоже ответишь», – подумала Кирюша и развела бурную деятельность несмотря на столь ранний час.

Первым делом она позвонила эксперту, а чего стесняться? Она достаточно ему платит, чтобы иметь право и в половине седьмого поднять его с постели.

– Сергей Леонович, это Воропаева. Вы просмотрели бизнес-план?

– Какая Воропаева? Какой план? Барышня, вы на часы-то смотрели?

– Сергей Леонович, я достаточно вам плачу, чтобы и вы на часы посмотреть забыли. Вам было обещано вознаграждение за срочность, а не за ваш сон! – Кира говорила холодно и надменно, она не считала эксперта по экономическим вопросам ровней себе, а значит, пусть спасибо скажет, что она вообще с ним разговаривает. Он для нее сейчас был обслугой, вот и должен был терпеть все ее выходки.

«Стерва», – подумал маленький человечек, вздохнул про себя, а вслух сказал: – Кира Юрьевна, я еще вчера просмотрел бизнес-план. Нашел там ошибку. Всего одну, но зато фатальную. Именно из-за этой ошибки весь план летит к чертям.

– Это можно исправить?

– В принципе, исправить можно все. Я только кофе выпью и сяду исправлять ваш бизнес-план.

– Не нужно. Он этого не заслужил.

– То есть как это «не нужно»? Мы с вами договаривались об определенном объеме работы и определенной оплате.

– Условия игры поменялись, я больше не хочу, чтобы он стал президентом.

– Какое мое дело, чего вы хотите, а чего нет? Без полного расчета я не собираюсь отдавать вам даже часть работы.

– Не волнуйтесь, я оплачу полный объем. Присылайте с курьером план с выявленной ошибкой.

– Вы меня за дурака держите? Вначале деньги, а уж потом отчет по плану.

– Хорошо, я сейчас пришлю к вам Викторию, она и расплатится.

Глупая, наивная Кирюша. Разве можно было предполагать, что Клочкова проснется в столь ранний час? А уж о том, что у Виктории может заваляться требуемая сумма денег, мог подумать только фантаст.

В кабинет ворвался Андрей. Именно ворвался, а не вошел, на ходу листая журнал. От его взгляда не укрылось, что Кирюша ухмыльнулась, заметив журнал в его руках. Так вот чья вся эта работа, теперь многое становилось ясно. Пора было ставить точку. Он мгновенно внешне успокоился, только сердце тряслось, как заячий хвост, да жажда мучила все сильнее, да голова раскалывалась.

Андрей налил себе полный стакан воды из графина и выпил его одним махом.

– Кира, нам нужно серьезно поговорить. Очень серьезно. Присаживайся.

– Это вместо «здравствуй и спасибо, что ты возилась со мной всю ночь»? Так, Андрей?

– Да, Кира, именно так.

========== Часть 41 ==========

POV Автор…

Андрей налил себе полный стакан воды из графина и выпил его одним махом.

– Кира, нам нужно серьезно поговорить. Очень серьезно. Присаживайся.

– Это вместо «здравствуй и спасибо, что ты возилась со мной всю ночь»? Так, Андрей?

– Да, Кира, именно так. Мне не хочется говорить тебе ни здравствуй, ни спасибо. Я хочу, чтобы это ты ответила мне на несколько вопросов, прежде, чем я подойду к главному.

– А если я не стану отвечать на твои вопросы?

– Тогда я сразу перейду к главному, – Андрей облизал губы, словно выпитый стакан воды не утолил, а только усилил жажду.