Текст книги "Боль милосердия (СИ)"
Автор книги: Фриза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Глава 32
Рабочее утро следующего дня началась с того, что я услышала подозрительные звуки под окнами. Сначала мне показалось, что это Чара бегает по саду, но затем раздался отчетливый скрежет автомобильных шин по гравию. Дмитрий к этому времени должен был давно ускакать. Встав с кровати, я приблизилась к окну, щурясь от света. За воротами стояли две черные иномарки, которые я могу поклясться, ни разу не видела. Я наблюдала за ними минут пять, но никто не выходил. Провозившись в ванне, я одела брюки с серой рубашкой и спустилась на кухню. На столе стояла согнутая белая картонка с выведенным маркером текстом – «Тот, что с подстреленным ухом – Юрий». Я позвонила на пункт охраны.
– С разрешения заехали.
Отлично. Чтобы найти кастет, мне потребовалось почти десять минут. Едва я вышла за ворота, как дверца одной из иномарки открылась.
– Кира Геннадьевна? – на свет вышел незнакомый мужик в плаще. – Дмитрий Николаевич сказал отвезти вас на работу.
Я уже думала заехать стремительно надвигающемуся на меня мужику шипами между глаз, как заметила, что у того не хватало кусочка мяса на мочке.
– Юрий? – просила.
Мужик кивнул. Лет тридцать пять – сорок, черноволосый, густобровый. Слишком крепкого телосложения для бега. Ноги в пропорциях с туловищем, выглядели слегка коротковатыми. Я настороженно осмотрела средства передвижения. На близкой дистанции иномарки оказались грязнее и менее представительными, чем из окна второго этажа. Внутри салона, не смотря на моё мимолетное предположение, кокосом не пахло. Утрамбовавшись на пассажирское сидение, я достала мобильный и задержала палец над кнопкой быстрого вызова, но мужчины сидевшие спереди, выехав за пост охраны, повезли меня в правильном направлении. По пути в центр, я тешила себя мыслью, что теперь меня просто будут подвозить.
– Извините, – едва я зашла в приемную, как ко мне подбежала какая-то женщина. – Вам надо уйти.
Приготовившись снять сумку с плеча, я оторопела:
– Что?
– Вы здесь больше не работаете, – поняв, что я продолжаю идти к своему месту, она закричала. – Позовите Валерию Павловну!
Представительница администрации спустилась через несколько минут, когда я ещё пыталась пройти к своему креслу.
– Что значит, я здесь не работаю? – спросила.
– Так, вот, не работаешь, – развела руками толстушка. – Это не мне решать. Сказали заменить.
– Кто сказал?
Любительница шоколадок поджала нижнюю губу:
– Сразу была предложена новая кандидатура. Ты иди, деточка, видно же, что не бедствуешь…
Эти слова оказались для меня такой неожиданностью, что я элементарно разинула рот. Регистраторша, до этого отчаянно делавшая вид, что не видит меня, протянула пакет "быстрого реагирования", который я спрятала под столом. Только сейчас заметила, как странно люди на меня косятся.
– Что происходит? – спросила у неё, когда публика немного разошлась.
– Валерии Павловне позвонили… ночью. Сказали внести кадровые изменения. Подробностей не знаю, но кроме тебя вроде никого и не…
Чтоб этого юриста! Не смея больше задерживать очередь, регистраторша вернулась за стол. Сжав пакет в руках, я некоторое время рассматривала свое бывшее рабочее место, затем решительно зашагала дальше по коридору. Там, за курилкой, я вышла на заднее крыльцо, предвкушая долгую поездку до дешевой гостиницы. Мне следовало тщательно обдумать, что делать дальше. То, что юрист окончательно зажрался стало очевидным. Чтобы не зависеть от него мне нужна была хотя бы работа. Нужна как воздух, вряд ли он этого не понимал, но все равно ставил свои мотивы выше. Какое право он имел принимать решения за другого? Как у него вообще мысли доходили до подобного? Мы не были женаты, он не выплачивал мне алименты и не имел никаких четких обязательств, без работы моё благополучие приравнивалось к уровню плинтуса. Неужели он рассчитывал на то, что я сяду ему на шею? Стану просить деньги на еду, одежду, средства гигиены? Ба! Да я скорее наймусь таскать ящики по ночам! Уволиться должна была я, по собственному желанию. Господи, да я была готова это сделать, раз у него была действительно опасная работа, но следовало сначала найти альтернативу, которая бы не ущемляла мою финансовую свободу.
Из задворок памяти тут же выплыла стена пятиэтажки рядом с остановкой трамвая: она была почти полностью залеплена объявлениями. Отлично.
– Кира Геннадьевна?
Сходя с крыльца, я споткнулась на ровном месте. У заднего входа, за мусорными ящиками, стояла вторая иномарка. Один из охранников уже вышел на воздух и двигался ко мне, тактично перешагивая через лужи.
– Чёрт.
На ходу засунув пакет в сумку, я перекинула ремень через голову и перескочила через поручень крыльца, направляясь к спальному району. Телохранитель бросился за мной почти мгновенно – видимо их предупреждали о возможных марафонах. Пришлось побегать по-настоящему, к счастью, местность мне была уже знакома. Мы крутились вокруг двух дворов, супермаркета и рынка, затем побежали к детскому саду. Я без труда пролезла через ограду, мужик не смог. Как и подбежать к противоположной стороне вовремя. У первой попавшейся остановки я села в автобус и доехала до конечной. Иномарок нигде не было видно, только старые жигули, маршрутки и автобусы в грязных брызгах. Найдя стенд с подпаленной картой маршрутов, я принялась вычислять нужный мне транспорт. Пока я ждала автобус, на глаза попалась вывеска интернет-кафе.
СРОЧНО. Ночной сторож в дет. сад. 5.700 РФ. Ответственность, без судимостей. Опыт и пол не важен. Охрана всей территории. Видеонаблюдение, обход. Жилье на объекте бп предоставляется…
На прочтении адреса, у меня зазвонил мобильный, о существовании которого я напрочь забыла. На дисплее высвечивался скрытый номер, которым и по сей день пользовался Дмитрий. Так получилось, что мы в принципе не созванивались, что было странно, учитывая довольно продолжительное сожительство. Я не стала отвечать: отключила звук и принялась гуглить маршрут до детского сада. Знакомиться со спальными и промышленными районами города рано или поздно пришлось бы.
Оказавшись на месте, я поняла надобность видеокамер. Помимо детского сада за оградой находился спортивный комплекс по занятиям аэробикой и детская школа искусств. Лачуга сторожа находилась за самой первой дверью, рядом со входом в столовую и в прошлом, должно быть, исполняла функции кладовки. За дырявой шторой, разделявшей комнатку, располагалась согнутая раскладушка и табуретка. Маленький оклад объяснили просто – работа для пенсионерок. Паспорт попросили "на поглядеть", оплачивать обещали за сутки, без трудового договора. Жаловаться мне было не к чему, всех документов с собой я все равно не имела.
– Из области. Жить тут собралась?
– На это и рассчитываю.
– Днем дальше этой двери не ногой, а лучше сними жилье.
Приняв ключи и попрощавшись с администратором, я пошла в супермаркет запасаться едой. Район был на удивление "зеленым", ходить по улицам было приятно. До начала рабочего дня я заняла себя тем, что обживала новое место: расставила раскладушку и разложила вещи первой необходимости. Помимо одежды в пакете оказались несколько купленных мною книг в мягком переплёте, которые я не успела отвезли в коттедж. Несмотря на слабую лампочку, освещавшую комнату сверху, от двух мониторов старой модели, исходил куда более обнадеживающее свечение. Я зачиталась.
В часу ночи за стенами послышалась громкая ругань. Через решетку змейкой проскакивала молодежь. Их убежище, детский домик, советского образца, имел покатую стену-крышу из бетона сзади. Выйдя из главного здания, я сориентировалась в темноте и направилась в то место.
– … говорят.
– Да не, она тут долго. Мне ещё шесть было…
– Да ну.
– Да, да. Щас выйдет, начнёт орать.
– Я первый в дырку.
– Там ОМОН реально приедет, отвечаю.
– Посмотрим.
Дети говорили и ржали так громко, будто действительно хотели, чтобы их услышали. Камеры не захватывали, что происходило внутри, а самолично действие удалось разглядеть лишь подойдя вплотную. В нос тут же ударил запах перегара. То была обычная шайка школьников, сидящих на корточках. При виде меня, один парень сразу побежал к ограде, остальные затравленно притихли. Красные огоньки в темноте, то загорались, то пропадали.
– Курить есть? – спросила.
Один из них медленно привстал и поделился какой-то легкой парашей. Я затянулась, почти не ощущая вкуса:
– Что тут делаете?
– Старуху ждем.
– Что за старуха?
– Сторожила, – щелкнул зажигалкой. – Щас придёт, мы её бутылками закидаем, подождем, пока ОМОН вызовет. Хочешь с нами посмотреть?
Я изобразила удивление. Наверное, парень принял меня за ровесницу – слишком уж пристально и восхищенно разглядывал пирсинг на брови. Я присела к ним и минут десять слушала, как те привыкли развлекаться. Бывшим сторожем действительно была пенсионерка из соседней пятиэтажки. Один-два раза в неделю эта компания просачивалась на территорию, вызывая старушку громкими криками. Молодые гоняли её вокруг здания детского сада, забирались на крышу, кидали бутылки, плевались, а когда та от бессилия уходила звонить ОМОНу, расходились по домам. Оставались смотреть только самые смелые.
– Ещё ни одного не взяли, – хихикнул парень. – Старая развалюха…
Рассказ меня заинтересовал, как пример из жизни городских детей. Если в поселке такое бы не прошло только потому, что все друг друга знали и вычислить хулиганов не составило бы труда, то тут люди становились обезличенными, каплей в огромном потоке.
– Отпус…ти…
В определенный момент я поняла, что слишком крепко обнимаю парня за шею. Городская дружба мне тоже показалось странной – товарищи парня оказались никуда не годны, разбежались, как только я начала его мутузить. Глотая кровь, слёзы и зубы, он что-то невнятно бурчал. Забавно, как гонять пожилую женщину ночью и кидать в неё бутылки у него смелости хватало, а противостоять противнику, почти его же комплекции, в драке – нет. Перекинув побитое тело через окно домика, я обшарила все карманы подростка. Триста рублей. Неплохо городские одаривали своих детей.
– Чтоб сюда не ногой, понял? – схватила за шею. – Отбросы с собой возьмёшь.
Проследив, чтобы все карманы парня были набиты мусором, я отпустила его, открыв ворота. Подросток, спотыкаясь, побежал в ближайший двор, уже на ходу теряя поклажу. Такого неудачника я бы ни одной матери не пожелала.
Проверив дворик на предмет пролившийся крови, я решительно двинула обратно в коморку. К счастью, больше ночных гостей не было. В половину седьмого в садик начал тянуться персонал, через полчаса объявились и родители с детьми. Я застыла у окна в коридоре, разглядывая маленьких городских. Одетые в разноцветные курточки, платьишки и костюмчики, они выглядели очень мило и дорого. Наверное, в ярких расцветках был и какой-то стратегический ход – выделить своего ребенка из толпы, не потерять, ведь он такой уникальный… такой свой. Следя за тем, как воспитательница уводит первую кучу отпрысков местных семей, я непроизвольно задалась вопросом, сколько из этих маленьких милашек превратятся в заносчивых грубиянов или эгоистов с тяжелыми проблемами. Судя по тому, что поняла я, Дмитрий не был избалован обществом родителей и мало отличался от меня. На что и как сильно тогда влияло родительское воспитание? Я резко выдохнула. Прошли сутки, как мы с юристом не виделись. Слишком мало, чтобы что-то предпринимать, но, наверное, достаточно, чтобы начать волноваться.
– Или бить посуду.
Вернувшись в комнату, я завалилась спать, на этот раз, до вечера. Снился откровенный кошмар из двух частей. В первой я, с большим пузом и в рваной одежде, продавала на рынке трусы. Во второй, оттирала кровь с разбитой губы мальчика-подростка, приговаривая ласковые слова, мне совершенно не свойственные. Зачем пошёл туда? Когда начал пить? А курить? Неужели не слышал как это вредно, как засоряет лёгкие? Но парень был слишком упрям, чтобы вести диалог. Все продолжал бить кулаком по столешнице, не обращая внимания на падающую посуду…
Кульминацией сна стал собачий лай. Свесив полтела с раскладушки, я минут десять приходила в себя. Одиннадцать вечера, темно, персонал покинул территорию. Навестив уборную, я пошлепала в обход, смутно припоминая как опрометчиво и без задней мысли выбросила свой единственный пиджак, который носила с костюмом. В ноябре температура уже опускалась ниже нуля, а я до сих пор бегала в рубашке поверх майки. Наверное, ключевым словом здесь было именно "бегала".
Обогнув домики, я проверила крышу. На территории хозяйничал мрак. Единственный освещаемый объект – детская советская площадка с турниками, одиноко красовалась напротив входа в здание. В Любинском была одна такая, правда позже её разобрали на трубы. Молодежь любила посидеть, внутри решетчатого туннеля, соединяющего два конца комплекса в двух метрах от земли. Особо смелые огибали площадку поверху и даже играли в догонялки, раз в три секунды маша руками, чтобы не потерять равновесие.
Опустившись на колесо рядом с одним из турников, я уставилась в темноту. Пронзительное чувство леденящего металла отвлекало раскачивающееся внутри беспокойство. Боже, что я тут забыла?
Горькие мысли о теплом доме, мягкой кровати и неповоротливой Чаре просачивались в сознание болезненными уколами. Мне следовало дать о себе знать, связаться с юристом, уехать обратно в коттедж, к слову, сделать всё, что угодно, чтобы не рушить то немногое, что нам удалось создать. В фильмах и книгах сцены расставания занимали смехотворно много времени, герои буквально маялись ерундой, когда надо было действовать, но теперь, сидя на грязном колесе в темной глуши, я осознавала, что торможу ни чуть не хуже них. Одна только мысль о потери Дмитрия вызывала непосильные муки.
Опустив голову между колен, я что было сил зажмурилась и начала делать дыхательные упражнения. Жизнь никогда не менялась. За каждый прожитый момент счастья человек должен был платить тягостным мучением. Это была хорошая стратегия, довольствоваться малым и медленно идти к цели. Балансирование на грани заняло бы у меня всю жизнь, но я бы держалась. В случае с Дмитрием соблазн оказался слишком велик: всему виной была моя слабость духа. Будучи чересчур "баунти" Дмитрий не имел никаких проблем по этой части вопроса. Самоуверенный, гордый, непробиваемый. Если бы мне была свойственна зависть, я бы без труда сказала, что переполнена ей. К сожалению, внутри меня плескалось восхищение и горечь. Жизнь с юристом не ладилась и как бы сильно мне не импонировал его набор внутренних качеств, так продолжаться не могло.
– Плачешь?
Не следовало поднимать голову, чтобы понять, чей это был голос. Юрист вышел из темноты за турниками, пока я смотрела на грязь собственных ботинок. Красивый даже в непривычной для него "гражданской" одежде среднестатистического обывателя.
– Нет, – мотнула головой. – Давно тут стоишь?
Взгляд юриста было сложно описать словами, он горел целым букетом эмоций. Опустив глаза, я заметила торчащий из его кармана мобильный, очень похожий на мой. Даже наши трубки сильно отличались – он пользовался тонким сенсорным самсунгом, в то время как я устаревшей нокией-слайдером времён Любинского.
Из за спины юриста вынырнула чёрная догша. Тут же увидев меня, она быстро приблизилась и ткнулась мордой мне в живот. Видимо, не желая отставать, решил подтянуться и Дмитрий. Я ожидала всего, от удара, крика или связывания рук до тряпки с хлороформом, но смогла лишь хлопать глазами, оказавшись в нескольких сантиметрах от земли.
– Глупая баба! – прошипел.
Как я поняла по прошлому опыту, в определенные моменты Дмитрий совершенно не отдавал себе отчет в том, какую боль причиняет. Сейчас он сдавил мои рёбра так крепко, что я закашлялась.
– Безмозглая колхозница, – подхватил под ягодицы, начав рычать на ухо. – Прелесть что за дурочка…
Тяжело дыша, он развернулся и повёл нас к зданию детского сада, дав обхватить себя руками и ногами. Не сумев отпереть дверь в темноте с первого раза, Дмитрий прижал меня к стене рядом:
– Идиотка… – опалил шею жаром. – Отчаянная доярка.
Я потянула его назад за волосы:
– Упертый эгоцентрик!
Дмитрий издал низкий горловой звук и не смотря на мою клешню в его волосах, резко нагнулся и смачно поцеловал в губы. Пошарив рукой, я повернула ключ в нужную сторону и завела нас в здание. В отличии от улицы, тут уже было заметно теплее, но так как речь шла о внутреннем коридоре, не было ни одного окна, который бы освещал нам дальнейший путь. Молча воюя, с прилипшим ко мне юристом, я еле как довела нас до лачуги сторожа и щелкнула выключателем. Тут же возникло недовольное лицо Дмитрия:
– И о чем ты только думала? – скорчился. – Здесь мало того, что не безопасно, сплошная антисанита…
Отвечать я не стала, а обхватила Дмитрия за плечи и толкнула на раскладушку. Юрист поморщился, оказавшись распластанным на таком сомнительном элементе мебели, и попробовал привстать. Усмехнувшись, я бесцеремонно уселась к нему на колени и почти за три минуты стащила с него всю одежду. Дмитрий не возражал, но выглядел слегка напуганным: в карих глазах не горел хитрый огонёк, губы не кривились в улыбке. Отчасти я понимала почему, но подниматься и выключать свет не хотелось. Склонившись над Дмитрием, я стала одаривать его тело сотней поцелуев. В обычное время, я бы придала больше значения самоконтролю, но мы были на нейтральной территории, день выдался нервным, а мягкие стоны лежавшего подо мной мужчины, как бы намекали, что всё идет как надо.
Это наслаждение граничило с болью, вожделение которое я испытывала к юристу ослепляло. Прижимаясь к пигментированной от рубцов груди, я была готова раствориться. Время замерло, а реальный мир вонючей комнатки детского сада померк словно в темноте. Все воспоминания прошлого, все старые раны, которые порой было так сложно прикрыть, плотно затягивались пеленой этой интимной реальности. Я дышала.
– Кира? – хриплым голосом спросил Дмитрий спустя несколько минут, после того как я упала ему на грудь.
– Ты восхитителен, – призналась.
Юрист что-то пробубнил и впился лапищами в мою шею. Горячие пальцы сжались сильнее обычного. Я и без того подозревала, что стала обладательницей синяков и кровоподтеков, но теперь сомнений не оставалось вообще.
– Побег – это предательство, Кира, – прошептал. – Ты предала меня.
Слукавлю, если скажу, что в жизни меня никто не пытался задушить. Всякое случалось и захват Дмитрия сейчас был недостаточен для какого либо эффекта. Я продолжала покорно лежать на его груди. Двигаться совсем не хотелось.
– Ты не предаешь меня больше, поняла? Найдешь работу на дому и подкопишь на заочное, хотя видит Бог, я не вижу причин, почему не могу тебе с этим помочь, – помолчал. – Я был в регпалате, пока ты тут гуляла. Заверил дарственную. Если хочешь штамп, можешь отдать мне свой паспорт. Но перед этим надо будет выписать тебя из колхоза…
– Как ты меня нашёл? – перебила.
– Кто знает…
Спустив руку к полу, я захватила его джинсы и достала из кармана тот сотовый телефон, который едва разглядела в темноте. Моя нокиа и два часа ночи на дисплее.
– Расчетливый самец бизнесмена, – поморщилась.
Мы провалялись на раскладушке всю ночь и лишь к утру оделись и пошли в обход. Почему-то Дмитрий выглядел заинтересованным и даже внимательно рассматривал детскую доску с фотографиями в коридоре, когда я включила свет перед приходом администрации. Получив свои сто рублей с копейками, я предупредила женщину, что сегодняшняя ночь была последней.
– Оно и видно, – кивнула Дмитрию. – Муж вас таки нашёл.
Уж не знаю, какое выражение лица напялил на себя юрист, но меня не на шутку передёрнуло. На выходе из садика нас ждал внедорожник и одна из черных иномарок, которую мне доводилось видеть у дома. Запихав меня на заднее сидение, Дмитрий быстро заблокировал двери и дал по газам. Мы доехали до коттеджа объездной дорогой, минуя центральные пробки. Внутри дома, как и следовало ожидать, притаился погром. Осколки стекла и опрокинутые ящики кухонного гарнитура вперемешку с содержимым корзины фруктов, застилали весь первый этаж. Подобной участи не избежали даже диванные подушки и пульт от телевизора. Решив посмотреть виновнику разгрома в глаза, я заметила, что Дмитрий исчез. Ладно. Уберется сам, потому что чистить жилище после его вспышек истерии я уже не собиралась.
– Блин.
Заглянув в пустую кухонную тумбу рядом с плитой, из которой Дмитрий вытащил все ящики, я с сожалением заметила, что внутри ничего не завалялось. В верхних отсеках в "мирное время" лежали столовые приборы, в средний я клала крышки от банок, а в нижнем хранила медикаменты. Взяв в углу метлу, я начала вычищать себе путь к концентрированному скоплению хлама за диваном. Ложки и вилки томились в соку сжатого между ящиками лимона, сироп от простуды стекал на салфетки и ковёр, ещё какая-то жидкость размягчала инструкцию моего постинора. Где же, где же…
– Не это ищешь?
Ещё одетый Дмитрий стоял в проеме двери ванной комнаты, держа в руках несколько знакомых мне упаковок. Люстры он не тронул, его лицо отлично освещалось, не выражая никаких доброжелательных эмоций. Он выжидал, когда я подойду ближе, что я и сделала, ведь разыскиваемые мной вещи он нашёл первым.
– Я хочу, чтобы ты поняла кое-что, – зашёл вглубь комнаты и швырнул упаковки в унитаз. – Эту парашу в доме я больше видеть не хочу.
Я ошарашено уставилась вниз на исчезающие в водовороте воды пластинки, когда юрист нажал на смыв. Безумец!
– Боюсь сейчас мне необходимо что-то выпить, иначе процент беременности слишком велик, – начала искать глазами куртку. – Мне нужно в аптеку.
Одевшись и схватив бумажник, я дёрнула за ручку и чуть не врезалась в дверь. Она не поддалась, хотя я приложила достаточно силы.
– Что за фигня? – дёрнула ещё раз.
Ага. Закрыто. Я принялась искать ключи, но не смогла найти сумку, которую оставила у зеркала. Ещё полчаса назад она была здесь.
– Разве это не прелестно? – лик Дмитрия в отражении был подобен одной гигантской ухмылке. – Быть зачатым в детском саду.
Начав делать дыхательные упражнения, я последний раз обвела комнату взглядом, но не нашла того чего искала. Заслон терпения треснул где-то глубоко внутри и перед глазами всплыли все колкости, которыми Дмитрий время от времени разбавлял нашу совместную жизнь. И как у него язык поворачивался? Я хрустнула суставами пальцев, пытаясь откопать хоть какое-то оправдание его нынешнему поведению, но его не было. Просто не существовало.
Юрист шагнул ко мне и протянув руку, погладил по щеке, не скрывая свою самоуверенно-снисходительную улыбку вершителя чужих судеб:
– Женщина, у меня отличный генофонд, – старательно обвёл пальцем мои брови, нос и губы. – У тебя тоже. Нам надо размножаться, это и слепому видно…
Ну, это мы посмотрим. Взяв ласкающую меня руку своей левой, я отвёла её вниз. Раньше я бы подумала, что совершаю небывалую глупость, прикасаясь таким образом к и без того натерпевшемуся страдальцу, но теперь… Он что, не человек?
– Будь здоров.
Замахнулась и вдарила юристу между глаз. Атака не предназначалась для вывода противника из боя, но была болезненной. Дмитрий отшатнулся, закрыв лицо руками и начал нехорошо заваливаться в бок. Подхватив, я помогла ему сесть на тумбу у зеркала и заодно ощупала карманы. На подбор нужного ключа ушло довольно много времени. Я выбежала на улицу и остановилась, чтобы ввести код ворот, когда сзади что-то упало мне в ноги.
– Кира! – восторженный крик.
Поворачиваться было даже страшновато. Раненый, с окровавленным лицом юрист тыкался носом в мою куртку, с каждой секундой делая её все более непригодной для выхода:
– Кира, девочка моя драгоценная, я так тебя люблю, так люблю… – весело засмеялся.
Присмотревшись, я поняла, что тот Дмитрий уже вовсю глотал собственную кровь и, как минимум, пребывал в другой вселенной. Я старалась бить не сильно, но кто же знал, что кожа у этого кадра такая деликатная?
– Мне надо в аптеку, а тебе умыться. Порез фиговый, но бьёт фонтаном. Вернусь через двадцать минут. Поедим и посмотрим фильм.
Явно не собираясь никуда отпускать, юрист стиснул меня сильнее и принялся шептать что-то про "маленьких боевых бестий". Сбоку начали отъезжать ворота.
– Слушай, давай будем реалистами, – взяла мужика за плечи и встряхнула. – Даже если бы у нас был ребёнок, долго бы он не протянул.
Дмитрий замолкнул и поднял на меня глаза, как мне показалось, полные непонимания.
– Ты истеришь раз в две недели, – начала. – Бьётся посуда. Маленький либо порежешься, либо проглотит. Коттедж с лестницей – скатится и расшибется. Подрастет – на братков твоих выйдет. Ты подумал об этом? Представь, какая опасность ждёт маленького ребёнка, учитывая твой род деятельности. А я? Если что с тобой случится, ребенок останется на мне, "колхознице" без образования и стабильного дохода.
Мысленно продрогнув от собственных слов, я ударила его коленом в грудь, желая получить хоть какую-то реакцию. Выражение лица Дмитрия уже значительно изменилось, но в какую сторону можно было только догадываться. Мы простояли так несколько минут, пока он медленно не опустил руки.
– Кира…
Не поднимаясь с колен, Дмитрий застыл у открытых ворот, будто оставлял мне право выбора: выйти с территории или остаться. Это я читала и в его глазах – смиренное ожидание. Как же жаль! Такие редкие для его натуры понимание чужих точек зрения и уступчивость он оставлял на случаи, когда все было понятно без слов.
Ринувшись вон из коттеджа, через несколько метров я поняла, что даже не могу бежать. Сердце обливалось кровью и рвалось из груди от несправедливости. Хотел ребёнка от любовницы, подумаешь. Игорь из Права, по его словам, так и жил, но у него хотя бы была официальная жена, на место которой вторая женщина уже никак метить не могла. Вчера содержанка, сегодня ребенок, а завтра? Променяет на городскую бабу, с которой ему будет гораздо проще поладить. Примерная супруга и красавица, она будет сидеть дома, растить детей, а если не сможет разделить его подходов, то хотя бы будет прогибаться в нужных местах. То, что мне всегда давалось с огромной натяжкой. То, из-за чего, возможно, мы никогда не упоминали наше совместное будущее.
