Текст книги "Боль милосердия (СИ)"
Автор книги: Фриза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Надо признать, до этого шедевра кинематографа я понятия не имела, что камни могли фигурировать в ужастиках на правах антагонистов. Под конец смутило, что заявленный как смонтированный из секретных видеозаписей фильм, не мог таким оказаться. Оба космонавта погибли вместе с кораблями. Ничего не смогли бы найти, даже послав на место крушения секретную миссию.
Выйдя из зала, мы втроем спустились с лестницы. Радион извинился и отошёл по нужде.
– Такой смешной фильм, – сказала, почесывая живот под курткой.
– Даже на Луне люди несчастны, – то ли усмехнулся, то ли улыбнулся городской. – Я до последнего ждал, что они будут использовать их как матку, чтобы размножаться или порежут на мелкие кусочки разъезжая туда-сюда по кораблю… А так всего один момент был. Когда мужик инфицированный резко глаза открыл…
– Да, он вообще самый оровый. Ещё когда с молотком в иллюминаторе появился…
Юрист поправил кепку.
– Такой страшный фильм! – подлетел Радион, – Когда этот появился у иллюминатора с молотком…
Едва мы оказались на улице, как перед носом пролетел шестьдесят девятый автобус.
– Мой! – крикнул брюнет. – Увидимся завтра!
Я и Дмитрий пошли обратно к "Динамиту", в веренице сотоварищей по секции. Уже было очень темно и слегка прохладно. Я не стала застегивать куртку, ловя холодный ветер оголенным животом. Все-таки, хорошая инвестиция ста двадцати рублей.
– Слушай, Кира…
У меня зазвонил телефон. Ритмичная электро мелодия. Удивившись такому позднему звонку, я нажала на "принять", не подумав. Посередине разговора пришлось закурить.
– Что случилось? – спросил Дмитрий, когда я убрала телефон в задний карман.
– Ничего.
Разве, что меня уволили.
– Сегодня подвезу. Очень темно, не отнекивайся.
Мы дошли до его внедорожника. Рядом никого не было и я позволила себе сесть на пассажирское сидение, предварительно выкинув сигарету. В салоне снова пахло кокосовым освежителем. Дмитрий закинул мобильный из заднего кармана под приборную панель и включил зажигание.
– Кира, я тут подумал…
Меня уволили. Не то, чтобы это было неожиданностью, я знала, что поставила себя под удар, отказавшись выполнять чужую работу, но не рассчитывала на то, что придется бросать всё так стремительно. Завтра следовало лишь прийти за вещами, которые вполне мог выбросить дизайнер, которого уже наняли на моё место.
– … лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Я просто ставлю перед фактом.
Я потерла висок. Я была слишком занята раздумываниями о завтрашнем дне, чтобы слушать долгую речь юриста. Мы подъехали к подъезду.
Городской не спешил разблокировать двери. С минуту мы посидели в тишине, пока я таки не посмотрела на него.
– Понимаю, что это может быть сложно, – кивнул. – Это сложно и для меня. Так, что давай просто забудем.
Ага. Судя по всему, я должна была о чем-то забыть. Без проблем.
– Забыли, – показала большой палец. – Мне надо идти. Спасибо за классный вечер, было здорово.
– Ты не выглядишь счастливой тем не менее, – усмехнулся. – Наверное, так и должно быть.
Посидев в салоне ещё с минуту, юрист оставил меня наедине с моими экстренными планами действий.
Глава 20
Утро понедельника я начала с двадцати отжиманий, чашки кофе и пирожного. Выгуляв Чару, привычным маршрутом двинулась к работе и забрала вещи, как мне и сказали – раньше обычного. Проходя мимо столика Лили, я даже не знала, должна ли как-то дать знать, что была рада с ней познакомиться. Мы так и не обменялись номерами телефонов.
Забросив вещи домой, я перекрестилась и снова вышла. Беда теперь заключалась в том, что в Омске была лишь одна крупная ветеринарная клиника, которая, к тому же, открылась совсем недавно. Другие представляли собой отделения государственных больниц с кучей желающих работать или частные кабинеты с единственным врачом-хозяином. Эта информация мне досталась в процессе общения с куратором проекта из клиники, которой я делала дизайн.
Им по прежнему требовался хирург с высшим образованием.
– А других вакансий у вас нет?
Девушка за стеклянным столом полистала какие-то карточки.
– Есть место оператора call-центра. Работа с девяти до одиннадцати и… работник склада. Но мы не берем туда женщин.
– Какие требования у колл… колл…
– От двадцати до тридцати лет. Коммуникабельность. Знание ПК.
– Я подойду. Написать заявление?
– Сначала две недели обучения. Мы не будем их оплачивать.
Я прикусила губу. И дураку было понятно, что здесь никаких гарантий.
– Когда я смогу начать?
– Да хоть сегодня.
В субботу я еле нашла в себе силы прийти на тренировку. В мозгу гремел звон телефона и шуршание бумаги. В клинику звонили с бешеной периодичностью, причем не столько реальные клиенты, сколько желающие получить бесплатную консультацию. При этом я должна была сидеть за одним столом с регистраторшей и выполнять мелкие поручения вроде "подай папку" или "верни ручку". К счастью, мне дали распечатку со стандартными ответами об услугах клиники и расположению зоомагазинов. Некоторыми я часто пользовалась. Оплатой служили новые знакомства и периодически появляющиеся книги на столе, которые оставляли врачи. Из них я имела, хоть и не полное, но представление о происходящем в клинике. Судя по большому количеству запакованной литературы с картинками неизвестных мне приспособлений – здесь активно закупали иностранную технику. До одиннадцати часов (времени официального открытия), по залу шныряли рабочие с коробками, досками и стройматериалами. В перерывах, я наблюдала, как туда-сюда носятся люди в халатах и клиенты с животными. Из-за стойки мне почти не было видно братьев меньших, но я отлично различала звуки. Собак было больше всего. В последней книге, оставленной на столе, тщательно разбиралась патологическая диагностика их болезней. Надо признать, даже будучи уставшей, я читала с необычайным интересом – ведь у меня тоже была собака.
– Передай зеленую папку.
– Эту?
– Да нет, же. Выше.
– Держи.
Не смотря на малое количество общего непосредственно с ветеринарией, работа в call-центре могла стать первым шагом в карьере – значительно помочь при поступлении на реальное место в этой же клинике. В связи с тяжелым графиком, позиция оператора обещала мне зарплату, близкую к бывшей.
Интересно, как там в Риарте?
Карабкаясь по своей обычной трассе, я чуть не сорвалась три раза. Чуть. Сорвалась на четвертый. Наверное, не надо было сегодня приходить. Следовало как следует выспаться или уделить внимание Чаре – сходить и погулять с ней по городу.
Когда я спустилась на маты, спина ощутила постороннее давление.
– Осторожнее.
Дмитрий ловко отцепил меня от страховки, согнувшись за моей спиной. Его руки распознать было проще всего – из-под правого рукава юриста вниз по руке бежал белый шрам. Почти не рельефный, он сужался, образовывал витиеватый узел за локтем и спускался к внешней стороне кисти, "вплетаясь" в безымянный палец. Почти как украшение.
– Лучше возьми трассу попроще сегодня. И не такую высокую. Вот ту.
Не отпуская, он повел нас к соседней скале. У него были очень горячие ладони.
– Скалолазание – это вид спорта, связанный с повышенной опасностью, – сказал на ухо с придыханием. – Будь любезна, сосредоточься.
Уровень моего удивления достиг предела и перешел в полное офигение, когда городской заправил выбившиеся волосы мне за уши и подтолкнул к скале:
– А теперь вперед, красавица.
Обернувшись, я не застала никого, кроме группы молодых женщин, сидящих на матах. Надо признаться, в последнее время жизнь стала такой стремительной, что я с трудом вспомнила, что задолжала юристу одно желание. С высоты тренажера мне удалось разглядеть Радиона. Заметив, как тот идет к раздевалкам, я спрыгнула вниз и пошла за ним.
– Привет, – поприветствовала, обгоняя.
– Привет, – махнул полотенцем. – Когда пришла? Не видел.
– Часа четыре назад.
Он открыл шкафчик и достал нашу воду. Мы сели на скамью. Если я только успела разогреться, то с Радиона пот струился ручьями.
– Слушай, а ты где работаешь? – спросила, открывая крышку.
– Заведующий кафедрой экономики и управления сельскохозяйственным производством…
Я чуть не выронила бутылку.
– Мне уже тридцать один.
Если бы можно было выразить большую степень удивления, чем уже проявленную мной, я бы это сделала. Я думала, что Радион – мой ровесник.
– Где?
– ОмГАУ. Омский Государственный Аграрный Университет, – отпил из бутылки. – Имени Столыпина. Знаешь такой?
Конечно, я знала.
– У вас там факультет ветеринарной медицины есть, – кивнула.
– Ага, – удивился. – Ты у нас училась?
– Нет. Это просто моя детская мечта. Поступить на ветеринара.
К соседнему шкафчику подошел какой-то мужик и взял полотенце, ушел в душ.
– Ну, что могу сказать. Я бы посоветовал тебе как следует подумать. Сможешь ли смотреть, как эти милые существа болеют, мучаются и умирают. И ещё не факт, что не станешь заботиться о козах где-нибудь в области. Многие думают, что в ВУЗе будут лечить котят и щеночков, а им подсовывают коров, свиней и лошадей, а кошек и собак – в последнюю очередь. В Омской области много комбинатов, практиканты ездят в коровники и свинарники, смотрят, как забивают скот. Сейчас уже не уверен, но раньше студенты и руки кобылам в попу засовывали и в навозе по колено стояли. Веселые времена.
Мы немного помолчали. Мне были известные такие нюансы. Сельскохозяйственные животные представляли большую ценность для людей, чем "домашние" питомцы. Государству требовалась качественная продукция. Выпускники факультета рассыпались по предприятиям и учебным заведениям, мало кому доставались ветеринарные клиники.
– Ты ещё молодая. Цены не такие уж дикие, главное время. Это первый сельскохозяйственный институт в Сибири, один из самых лучших. Обучение ориентировано на ведение дел за Уралом. Если не планируешь переезжать далеко – останешься востребованным специалистом. Преподают хорошие ребята, опытные. Не пожалеешь. У тебя ведь не оконченное?
– Скорее, не начатое, – поморщилась.
– О.
Я положила воду обратно:
– Пойду домой. Устала.
– Подожди. Мы ужинаем в столовой сегодня.
Я взяла полотенце и вопросительно уставилась на брюнета.
– Я, ты и Дмитрий, – перефразировал.
Ого.
– Прости, не могу.
– Почему?
– Нет денег, – виновато почесала лоб.
– А.
Юриста нигде не было видно. Вернувшись из душа, я взяла куртку и начала переобуваться. Девять часов, а уже была выжата как лимон.
Когда я была готова уходить, моё внимание привлекли крики у скалы высокой степени сложности. Люди кричали "Давай!" и "Вперед!". По высокой, наклонной трассе карабкались два человека. Часы над щитом показывали время. Странно.
Я подошла ближе и стало тревожнее. Оба использовали нижнюю страховку: её точки на этом тренажере были расположены вдоль всего маршрута, но их количество уменьшалось с высотой. Суть состояла в том, чтобы участник защелкивал привязанную к себе веревку в карабин на той оттяжке, до которой поднялся. И вынимал веревку при спуске. Таким образом, в случае срыва участник повисал недалеко от своей последней точки страховки. Самым опасным моментом на мой взгляд был риск срыва при попытке "прищелкнуть" веревку. Последняя оттяжка могла находиться на несколько метров ниже.
Один из участников остановился посередине трассы и посмотрел вниз. Не смотря на метров десять высоты, я распознала Радиона. Он что-то сказал сопернику и показал наверх. Следующая точка в метрах шести уже находилась на сильном навесе.
– Это самоубийство, – сказал кто-то сзади.
– На верхней бы добрался, а так…
– Не, нереально.
Второй участник повернулся к Радиону и кивнул вниз. Вся спина мужика покрылась потом – белая футболка буквально липла к телу. Но руки…
Дмитрий!
Радион начал спускаться, а юрист двинул наверх. У него даже штаны к заднице липли. Поднявшись на два метра, он остановился в немыслимой позе, опираясь на правую ногу и левую руку. Размял свободную кисть и продолжил. Расстояния зацепок здесь были смешными и страшными одновременно – мне пришлось бы сесть на шпагат, чтобы добраться до некоторых. Городскому же они давались легко. Будучи выше меня на голову, ростом он был примерно с метр девяносто.
Заведующей кафедрой спустился и принялся страховать Дмитрия вместо другого мужика. Уровень моей тревожности поднялся.
– Что тут происходит? – спросила, приблизившись.
– Отойди. Вдруг упадет.
Я с открытым ртом уставилась наверх. Начался резкий навес.
– Он же не собирается…
– О, да, – пробубнил Радион. – Ещё как собирается.
Даже отсюда, я увидела, как напряглись мышцы спины и рук юриста.
– Он же не упадет? – спросила.
– Туда все лазят с верхней страховкой. Так, что не знаю.
Я проследила за веревкой. Ещё внизу Дмитрий "вщелкивался" через точку.
Оставалось три метра. Один большой промежуток. Городской каким-то образом зафиксировал ногу на наклонной поверхности и съехал по диагонали в бок, доставая пальцами до следующей зацепки. Затем подтянул свободную ногу и оперся на нее, выпрямляясь. Щелк.
Толпа снова заорала.
Я выдохнула и принялась ждать, когда юрист спустится. Но он зачем-то подтянулся к следующему зацепу.
– Он, что полезет на потолок?! – посмотрела на абсолютно параллельную матам поверхность.
– Может, – кивнул Радион.
– Но если он свалится… он же… стукнется об…
Брюнет потихоньку отпускал веревку:
– Да.
Я просчитала траекторию удара. Зацепкой на скале он мог поверить себе что угодно – руки, ноги, бок, голову. Кажется, у меня начался приступ паники. Именно в этот момент городской обернулся, чтобы посмотреть вниз. На его лице играла озорная улыбка.
– Ты! – крикнула. – А ну, слезай!
Мужик пролез ещё на метр и снова оглянулся. Я так и представила, как его пальцы соскальзывают с зацепок. Боже упаси, тьфу, тьфу, тьфу.
– Или что? – крикнул, сдувая прилившие ко лбу волосы.
– Или я проткну колесо твоей машины!
Видимо юриста удивила такая форма ответа. Он завис на одном месте.
– Не, не идет! – крикнул. – Пошли в клуб!
Я чуть не поперхнулась собственной слюной:
– Ещё чего!
Облизав губы, мужик снова отвернулся и начал рассчитывать следующий этап. Снова пролет в один метр. Юрист пролез к следующему зацепу и приготовился делать резкий выпад. У меня волосы на голове дыбом встали.
– Соглашайся, – быстро протараторил Радион. – Эту не возьмёт.
В порыве, я выкрикнула что-то, не заботясь о чистоте языка.
Городской резко обернулся, но не упал, а сменил позу. Через несколько мгновений игр в гляделки, он начал спускаться, выщелкивая по пути оттяжки в обратном порядке. Я ждала его внизу, активно хмурясь.
– Ну, что такое? – вытер пот со лба.
– Верхняя страховка не комильфо?
Юрист опять пах как потный кокосовый плод, обрызганный дорогим одеколоном. Сегодня у него тряслись руки – естественная реакция мышц на частое сокращение. Нагрузка была непривычна.
– Суть спорта в развитии способностей человека, Кира. Лазанье с верхней страховкой полностью исключает фактор страха, – он подтолкнул меня к раздевалкам. – Присутствие страха рождает необходимость контроля, не только физического, но и психологического. Полный отказ от страховки привел бы к отсутствию скалолазов как вида. Моя позиция – лазить необходимо только с нижней.
Я уже была одета, поэтому мы подошли к его шкафчику. Минуты две я наблюдала, как юрист жадно глотал воду и отдергивал прилипшую к груди футболку. Около нас то и дело проходили любопытные люди, но заговорить не решались. В памяти начало всплывать, что я такое выкрикнула. Кажется, то была угроза набить мужику морду до состояния манной каши.
– Демонстрация силы очень важна в животном мире, – выдохнул, оторвавшись от горлышка.
Я выгнула бровь. Городской просканировал меня взглядом и достал свою спортивную сумку:
– Конечно, с развитием человеческого вида имела место дифференциация способов привлечения. Если у большинства млекопитающих ещё популярна демонстрация силы или физическая борьба за самку, то у человека со временем появились другие социальные примочки. Например, поделиться едой или договориться на трезвую голову. Но это не значит, что старые способы привлечения стали вытеснены. Подсознательные методы – самые эффективные.
Закрыв шкафчик на ключ, он снова подтолкнул меня в спину:
– Если мы обратимся к нашим ближайшим родственникам – шимпанзе, – почти прошептал на ухо, – то увидим, что там самцы достаточно часто добывают еду. Самки выпрашивают это мясо.
Дойдя до моего с Радионом пункта инвентаризации, юрист указал на скамью и вручил мне куртку в руки:
– Но на самом деле, все это давно забыто и неправда. Никто не делится, – убрал прилипшие волосы со лба. – Самцы по-другому завлекают самок к постоянному спариванию. В основном угрозами и доказательством своей силы.
Сказав это, ведущий научный работник скалодрома запружинил в душ, насвистывая какой-то мотив. Заведующий кафедрой уже возвращался обратно.
– Классно ты его, – хохотнул, вытирая волосы полотенцем. – Сильно устала? Я ему не говорил, что ты не сможешь пойти с нами. После такого нужен сахар.
Я скрипнула зубами. Ну, только не опять.
– Слушай, а если я за тебя заплачу? – спросил. – Мне не сложно.
– Неудобно, – покачала головой.
– Да ладно! Вернешь на следующей неделе.
Как бы это не было печально, но на следующей неделе я могла не успеть.
– Или в другой раз ты заплатишь за меня, – предложил. – Я тут не часто ем.
Вроде не врал. Фактически, он действительно всегда бежал на автобус после душа.
– Хорошо.
Городской вернулся через несколько минут и забрал свою куртку. Наша дружная троица направилась в столовую. Идя через тренажерные залы и чужие раздевалки, я чувствовала необычайную легкость. Наверное, переволновалась и теперь резко успокоилась. Зал трапезной, оформленной в стиле минимализма – череда столов и лавок, был почти равен площади скалодрома. А учитывая время, ещё и забит до отказа. Мы заняли очередь на самообслуживание и принялись крутить шеи в поисках свободного стола. Ранний субботний вечер в "Динамите" охарактеризовывался не иначе как пробка.
– Что будешь? – спросил Радион, постукивая по белому подносу.
– То же, что и ты, – пожала плечами.
Люди перешептывались за нашими спинами. Те, кто этого не делал, обсуждали какие-то специфические темы. В спортивный центр ходили люди разного достатка и профессий.
Стоя в очереди за Дмитрием, мы молча наблюдали, как он кладет в чай три огромных ложки сахара. Помимо напитка, юрист взял лазанью, борщ и хлеб с чесноком. Мне бы такой порции хватило на пару дней, судя по взгляду, Радиону тоже. Выкинув чек, городской принялся ждать, пока рассчитаемся мы. При виде одного подноса на двоих, городской сдвинул брови.
– Ваша сдача.
Имея свободные руки, я вырвалась вперед и нашла нам свободный кусок углового стола. Расположившись у стены на пластмассовой кресле, я подождала, пока мужики опустятся напротив, по бокам. Радион отложил себе тарелку со стаканом и придвинул мне поднос. Пюре и котлета! Я не была голодна, как зверь, но еда могла на время отогнать усталость.
– Как закончим есть, сразу в клуб.
Я чуть не поперхнулась. В тоне городского снова звучали требовательно-предупреждающие нотки.
– Ты меня слышала, Кира?
Мы уставились друг на друга. Дмитрий спокойно жевал хлеб, но взгляд при этом выдавал "сталинский" – тяжелый и мрачный. Я попыталась как-то связать сказанное им раннее на склодроме. Возможно, он демонстрировал свою физическую мощь какой-то женщине из секции и теперь негодует, что она не повелась? Кто эта девушка?
– Есть планы на воскресенье? – неуверенно спросил Радион, когда молчание затянулось.
Я перестала разглядывать столовую:
– Приду сюда завтра. Позже, чем обычно. Надо выспаться.
– Если хочешь, я могу навести справки в универе…
– Нет, ты, что, – растерялась. – Не утруждай себя, все написано в интернете.
– Ну, я бы так не сказал…
– Справки на счет чего? – встрял Дмитрий.
Мне определенно не нравился этот тон.
– Кира мечтает выучиться на ветеринара, – заведующий кафедрой виновато мне подмигнул, – Так получилось, что я знаю нужных людей и мог бы помочь.
Сказав это, он вопросительно уставился на юриста. На юриста! Я мысленно развела руками.
– Знаешь там кого-то? – спросил городской.
– Преподаю уже семь лет.
Дмитрий моргнул, оценивающе скользя взглядом по заведующему кафедрой. Что-то новое появилось в его взгляде, похожее на искреннюю заинтересованность. Юрист задумчиво хмыкнул и попросил у собеседника номер трубки. Мужики обменялись телефонами, в то время как я поглощала свой ужин.
Через двадцать минут, мы вышли на крыльцо.
– Ты на колесах? – удивился Радион, заметив, как городской вытаскивает ключи.
– Да.
– Круто. Где живешь?
– Далековато.
Мы с Радионом обменялись улыбками.
– Надо домой. Дела, – сказал. – Увидимся завтра.
Проконтролировав, что товарищ благополучно сел на свой автобус, я и городской поплелись обратно к парковке. Занятно. Если и он жил "далековато", то я могла оказаться самой централизованной жительницей в компании. Что было крайне удивительно, учитывая, что всего полгода назад, мой дом представлял собой разваливавшуюся избу. В августе мне следовало снова поехать в Любинский, чтобы посмотреть на состояние бывшего дома. Как-никак, а регистрация по месту жительства у меня была оформлена там.
– Кира…
Задумавшись, я не сразу поняла, что произошло. Мы стояли у внедорожника в полной тишине, но городской ни с того ни с сего впечатал меня в холодную дверцу автомобиля.
– Что у тебя с ним? – рыкнул.
Я скорчилась от покалывания в спине. Мало того, что просидела всю неделю на одном месте, напрягалась весь день физически, так теперь и…
– Что у него болит? Нога, рука? Семья умерла год назад и бедняга не может смириться с их потерей? Или он тоже ребенка воспитывает в одиночку? – сжал мои плечи и с силой встряхнул. – Что, Кира? Что на этот раз?!
Растерявшись, я дала ещё пару раз себя вздернуть, но юрист сил не жалел и мне пришлось оттолкнуть его локтем в грудь. Городской отшатнулся к соседнему автомобилю:
– Ты с ним из-за его работы?
Поправив куртку, я уставилась на мужика как на умалишенного:
– Ты в своем уме?
Сзади пробежала громкая компания людей, отъезжали машины. Ходячий пункт скорой помощи или продажная баба? Не очень то приятно слышать. Хотелось уйти, причем немедленно. Решив, что прождала достаточно, я отвернулась и зашагала на выход с парковки. Все у богачей не как у людей…
Городской отдернул меня за плечо, когда я уже была готова перейти через дорогу. Теперь он выглядел более вменяемым.
– Идиотский был вопрос, – признался.
По всем примерам из жизни, далее должно было следовать "прости", но его не было. Городской потянул меня обратно, схватив за предплечье. Меня до сих пор не покидала мысль, что у этого кадра что-то сместилось в голове при ударе.
– Ты мне желание должна, помнишь? Мы едем в клуб. Потом отвезу домой.
Как бы прискорбно это не звучало, но я привыкла держать слово.
Ехали мы, судя по мигающим часам над приборной панелью, семь минут. Внедорожник завернул на Проспекте Мира и остановился у ворот. Пришлось подождать, пока те откроют. Мы проехали мимо большого серого здания, над которыми горела розовая надпись "Атлантида". От ворот к главному входу тянулась приличная куча разодетых людей, но мы свернули в другую сторону, на подземную парковку, где минули ещё один пост охраны.
Дмитрий бросил свою куртку в салоне, я последовала его примеру. Мы направились к лифту.
– А фейс-контроль? – спросила, когда мы вышли в большую комнату с кучей диванов.
Здесь сидело не так много людей, но судя по одеждам, заведение от дефицита финансовых вложений не страдало.
– Был у въезда.
Дмитрий толкнул тяжелую дверь и мы оказались в узком коридоре, на этот раз заполненном людьми. Играла легкая, ненавязчивая музыка. На потолке розовые мигающие стрелки показывали направление движения. Юрист опустил горячую руку мне на плечо. В такой связке мы вышли на главный зал. Меня приятно удивил размер и обстановка – здесь бы свободно разместилось несколько тысяч человек. В каждом углу за подсвечивающимися колоннами находилось по несколько стоек, едва справляющихся с наплывом посетителей. Играла электронная современная музыка.
Мы подошли к одной из стоек. Увидев Дмитрия, голубоглазый бармен в черной футболке быстро кивнул и завозился с бутылками. Его волосы отливали всеми цветами радуги при здешней иллюминации. Парень поставил перед нами высокий стакан с каким-то коричневым напитком и бокал с белой жидкостью, вроде ликера. Дмитрий указал мне на первый. Я скрипнула зубами. Вероятность того, что в барной карте этого заведения был квас, казалась ничтожной. Предложенная смесь была похожа на мой любимый напиток лишь цветом, на деле оказавшись чем-то терпким и холодным.
– Блин, – закашлялась. – Тут льда больше чем воды!
– Да? – удивился юрист. – Виски-кола! Всем бабам нравится виски-кола!
К стойке подходило все больше народу. Мне требовалось срочно запить. Заметив, как городской взял стакан с виски на пробу, я схватила его осиротевший бокал. Вот это уже намного лучше.
– Понравилось? – Дмитрий внимательно смотрел, как я пью его коктейль.
– Ничего так.
Но хуже кваса.
Усмехнувшись, городской откинул голову и залпом допил виски. После чего схватил меня за руку и повел прочь на танцпол. Танцующих здесь было на порядок меньше, чем сидящих, поэтому мы без труда пробились в самый центр, где подсвечивался пол. Люди избегали это место, видимо, не желая лишнего внимания.
Городской встал напротив меня и начал с обычных движений любинской молодежи. Подыграть ему мне не составило особого труда. Надо признать, мы неплохо смотрелись, будучи одетыми по одинаковому спортивно. Но когда трек загремел на всю мощь, движения юриста стали в сто раз более резкими и отрывистыми. Ему нравилась электронная музыка, что тут таить. А в сравнении с тем, что я видела в Любинском, когда крутили непонятный русский R'n'B, и он танцевал с Катькой, сейчас мужик просто озверел.
Я попыталась отойти в сторону, но юрист сделал круг и начал вытанцовывать у меня за спиной. А при очередной моей попытке к бегству, положил руку на мой живот. Я не относила себя к обществу кинестетиков, поэтому грубо откинула конечность и развернулась. Городской изобразил насмешливый поклон, не прерывая при этом танца. Я не разбиралась в стилях, но судя по неожиданным поворотам "сюжета", он не был приверженцем чего-то одного. Очевидным было лишь, что танец соответствовал характеру танцора. Юрист Дмитрий из "Права" жил в полной гармонии со своим телом.
В определенный момент, я поняла, что мы снова танцуем в плотном контакте, но на этот раз лицом к лицу. Становилось жарко, я буквально чувствовала, как вспотело лицо.
"Самара, Омск, Казань, Магадан, Ростов, Уфа, Иркутск. Давай, давай!".
Судя по движениям губ, Дмитрий ещё и пел.
"Тула, Грозный, Орел, Томск, Москва, Петербург. Давай, давай! Ты зажигай!".
Под конец трек становился ещё громче и ритмичнее. Было удивительно, как никто из нас не наступал друг другу на ноги.
"Сочи, Тверь, Тамбов, Тюмень, Владивосток, Архангельск, Пермь, ммм, Рублёвка. Йес!".
По мере того, как музыка стихала, мы замедляли движения. Краем глаза, я заметила, что то же делают и другие. Когда трек закончился, городской сдул прилипшие ко лбу волосы:
– Пить?
– Давай, – кивнула.
Мы снова прошли к стойке. Музыка сменилась на более медленную. Дмитрий дал какой-то условный знак бармену и тот поставил на стойку два бокала с псевдо-ликером, который я пила раньше. На этот раз их украшали вишни.
– Что это? – спросила.
– Пиноколада, – улыбнулся. – На двадцать процентов кокосовый сироп.
Я отпила. То же самое.
– Ещё там ананасовый ликер, но намного меньше. В основном белый ром, конечно.
– Я не запьянею?
Мужик удовлетворенно сощурился. Мысленно я перебрала имена всех апостолов из Библии.
– Спать не хочешь? – спросил вместо ответа.
– Нет.
– Отлично.
Он снова выпил свой бокал залпом и повел нас на прежнее место. К счастью, медляк как раз кончался и начиналась очередная ритмичная мелодия.
– Повторяй, – встал рядом.
Городской резко развернул в пол-оборота и показал серию движений, которую можно было назвать не иначе как "сломай, все руки, ноги, а заодно и шею". Я попыталась повторить хотя бы половину. Юрист тут же показал мне на ошибки. Стало очевидным, откуда у него такая пружинистая походка. Скорее всего, под его штанами прятались икры непомерных размеров.
– Ещё раз, – потребовал.
Мы начали двигаться вместе. Не помню, сколько это продолжалось. В определенный момент рядом с нами не оказалось никаких людей.
– Неплохо, – отозвался, когда снова начался медляк. – Пить?
Я выгнула бровь.
– Посидеть?
– Можно.
Дмитрий кивнул и разминая плечи, повел нас к мягкой зоне. Когда я села, он куда-то испарился. Посчитав, что мужику возможно, захотелось в туалет, я вольготно устроилась на мягком красном диванчике. Мышцы ног ныли просто неимоверно, никогда бы не подумала, что способна на такие финты.
– Что ты тут делаешь?
Со стороны соседнего сектора подплыл невысокий, подтянутый мужик, с короткими ногами. От него пахло перегаром.
– Сижу. А что?
Когда подошёл Дмитрий, незнакомец был готов опуститься рядом со мной, только чтобы ответить на вопрос. К счастью, при виде городского с двумя бокалами в руках, мужик быстро вскочил и удалился.
– Держи, – протянул очередной кокосовый коктейль.
Я взяла его в руки, но пить не стала. Судя по запаху, в этом бокале доза спиртного значительно преобладала над сиропной частью. Это было подозрительно, если не сказать больше. Двадцать два года я ежедневно наблюдала, как спиваются другие и точно не собралась следовать их дорогой.
Из-под стойки дидижея покатил искусственный дым. Лазерный проектор окончательно сошел с ума – в воздухе побежали трехмерные картинки. Подпирающие стенки люди потянулись к центру. Прямо перед нами какой-то парень подошел к танцующей в коротком ультрамариновом платье девушке. Лиц было не разглядеть. Женский танец казался предельно откровенным, но то, что сделал молодой человек – побило все рекорды. Стоя за её спиной, он резко засунул руки танцующей под юбку.
Если бы это была чья-то девушка, а мы находились в Любинском, мужик бы получил в борщ сию же минуту. Но это была "Атлантида". Девушка потерлась о мужика своей задницей и даже не поворачиваясь, продолжила танцевать, пока тот, возможно, залезал ей в трусы.
– Нравится?
От неожиданности, я чуть не опрокинула бокал. Мы сидели в паре тройке метров от танцпола, на небольшом возвышении. Дмитрий успел перекинуть руку через спинку диванчика и нагнуться над моим ухом. Он него веяло кокосом и алкоголем.
– Мне бы хотелось сказать, что это не привычная местному глазу картина, но врать – не мой стиль.
Его рука с витиеватым шрамом отняла кокосовый коктейль и поставила тот на стол. Я вытерла влажные ладони о штаны.
