Текст книги "Путь познания (СИ)"

Автор книги: Freedom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

  – Дэвид слова «привык» и «люблю» далеко не синонимы. Надеюсь, ты все же понимаешь это.

  – А ты веришь в любовь, Грейс? Вот уж не думал.

  – Я не верю в любовь с первого взгляда, чувак. Не верю в Санта Клауса, бесплатное образование и кофе без кофеина. Я верю только в то, что проверено лично мной.

  – То есть ты влюблялась.

 Она кивнула:

   – Называй это, как хочешь: по юности, по глупости, из-за гормонов, бзиками переходного возраста, бабскими фантазиями или еще чем-то, но да. Я была готова прожить с одним человеком всю жизнь, как называется в радости и в разлуке. Была готова стать матерью его детей и умереть с ним в один день. Можешь смеяться, но я была на сто процентов уверена, что это настоящая любовь.

  – Если я правильно уловил, ключевое слово здесь «была».

  – Так и есть. До этого я встречалась с одним парнем, как ты «по привычке», а сейчас не могу. Сравнивая ощущения спокойствия и надежности и то, что испытывала тогда, я, как бабочка, снова лечу на свет. И, черт возьми, готова сгореть заживо, но не замерзнуть.

  – А теперь объясни-ка, зачем весь этот разговор.

    Она поманила меня пальцем, и наши лбы почти соприкоснулись над столом:

  – Живи, Дэвид. Живи, а не существуй. Пошли нахер свою эту «мисс популярность» и найди ту, ради которой будешь готов пойти на что угодно. Ты слышишь меня? На что угодно.

  – И откуда стоит начать искать?

  – Покрути головой в разные стороны. Возможно, ты уже знаешь ее.

  – Погоди, ты что собираешь меня совратить?

 Она издала горловой смешок:

  – Прямо здесь и сейчас? А что, я готова...Вообще-то я имела в виду совсем другое, а ты, как всегда опошляешь. Я не собираюсь становиться твоей единственной, по крайней мере, явно не сейчас. И лезть тебе в душу тоже не буду. Но, скажи мне, ты хочешь меня прямо сейчас? Только честно ответь. Я, конечно, пьяна, но не настолько, чтобы не понять, когда ты мне лжешь.

   Я и не собирался лгать.

  – Да.

   Грейс удовлетворенно кивнула.

  – Понимаешь? Это не изменилось бы, даже если бы Кейт сейчас сидела рядом с тобой.    Ты можешь испытывать к ней какие угодно чувства, но, если бы ты любил ее, ни о чем подобном и мысли бы не возникло. Спорим, я скажу, о чем ты сейчас думаешь?

    Я затряс головой, стараясь избавиться от картинки обнаженной Грейс.

  – Она не стоит тебя, Дэвид. Ты заслуживаешь чего-то большего.

  – Скажи, Грейс, кто он? Тот, кого ты любила?

   На ее лице появилась горькая усмешка:

  – Я еще не уверена, что меня до конца попустило. Ты, Дэвид. Ты, черт возьми.

      Это признание меня ошеломило. Никогда не подозревал ни о чем подобном. Впрочем, с Грейс никогда нельзя было с уверенностью утверждать, когда она шутит, а когда серьезна. Я не спешил ей верить.

  – Но не сейчас, Дэвид, – голос Грейс прозвучал устало. – Сейчас я не хочу ничего такого. Никаких гребаных серьезных отношений. Никакой семьи. Мне нравится моя жизнь, и я не хочу ничего в ней менять. По крайней мере, на данном этапе жизни. Я предлагаю тебе сейчас свалить отсюда и поехать ко мне в номер. Горячая ванна, кровать, пол, балкон, стол, все это в нашем полном распоряжении. Если ты не хочешь, скажи прямо: «Катись отсюда, Грейс». Ты знаешь, что это никак не повлияет на наши дружеские отношения. Я, может, и гордая, но не такая сука. Решать тебе.

    Я внимательно посмотрел на нее. Грейс ждала, скрестив руки на груди. Нужно было принять решение, причем срочно. Нет, понял я, никакого решения. Все и так ясно. Она была полностью права относительно меня.

   – Вызовем такси?

       Грейс вновь рассмеялась своим неповторимым смехом, пока я помогал ей надеть кожаную куртку.

   – Скажи мне, Дэвид Грей, когда тебе исполнится восемнадцать, иначе меня могут посадить за то, что я собираюсь с тобой сделать.

   – Расслабься. Осталось всего две недели. Надеюсь, про детей это было не серьезно?

   – Я обожаю тебя, – она поцеловала меня в губы, и когда я после этого провел языком, на них остался вкус ее помады.

     Мы вышли из клуба, чтобы больше не вернуться туда. Она уезжает только завтра вечером. У нас еще много времени, а у меня к тому же имеется собственный список. К счастью, ей уже есть восемнадцать.  Чувствовал ли я себя менее опытным? Нет. Был ли я им? Едва ли. Ну, тогда что может помешать меня насладиться потрясающей ночью с незабываемой девушкой?

5

  – Добро пожаловать в реальность, – усмехнулась Ди.

   Мы все так же сидели на горячем песке, вытянув ноги вперед, но все веселье испарилось, будто бы его кто-то стер половой тряпкой.

  – И как определить единственно верное направление?

   Ди только пожала плечами:

  – Это игра, пан или пропал. Мы либо угадаем, либо останемся здесь навечно.

   Я посмотрел по сторонам, чтобы в очередной раз убедится, что мне не хочется оставаться здесь.

  – До этого мы шли по твоей карте, и она  ни разу не подвела нас, – проговорил я. – Не считая единственного момента, когда ты была...эм, немного не в форме. Логично было бы и дальше полагаться на нее, но, возможно, они думают так же.

      Я не знал точно, кто такие они, но ведь должен же был кто-то следить за прохождением игры.

  – Можно воспользоваться и твоей картой, но где гарантия, что и она не фальшивая?

  – Может ли быть так, что ни одна из этих карт не приведет нас к порталу? – спросил я ошарашено.

   – Может быть все что угодно.

   – И как нам быть в таком случае?

   – Подождать, – сказала Ди, в подтверждении своих слов села на песок, скрестив ноги и руки.

   – Чего подождать?

    Она только качнула головой и закрыла глаза, отказавшись говорить со мной. Я застыл, как вкопанный, посреди пустыни, не зная, что делать. Ну это уже слишком...С другой стороны, Ди никогда ничего не делает просто так, какой ей смысл рисковать собственной жизнью? Но нельзя же просто сидеть и ждать непонятно чего. Вся моя природа была против такого решения.

    Делать, думать, идти, только не сидеть и не ждать. Всегда ненавидел это.

  – Круто, наверное, было быть рок-звездой, – неожиданно подала голос Ди.

     Теперь она сидела в позе лотоса, закрыв глаза и «медитировала».

  – Ты переоцениваешь успехи моей группы, – усмехнулся я.

  – Думаю, вы были достаточно успешны, по крайней мере, в своем городе. Дай угадаю: выступления, фанаты, симпатичные девочки, пьянки каждую неделю. Не жизнь, а малина.

  – Это не так уж и круто. Ну, то есть то, что ты перечислила. Я знаю, какого твое мнение относительно меня, но самое большое удовольствие я получал от самого выступления, а не от вытекающего.

   Ди резко распахнула глаза и, прищурившись, внимательно посмотрела на меня:

  – Откуда ты знаешь, как я к тебе отношусь?  Разве ты можешь читать мои мысли, Дэвид Грей?

  – Это не трудно. В твоих глазах я просто самоуверенный, даже самовлюбленный богатенький засранец, который решил создать группу то ли для того, чтобы выпендриться лишний раз, то ли для того, чтобы кадрить девчонок. Более того, ты считаешь меня обузой здесь, а мои так называемые «способности Создателя» внушают тебе недоверие и опасения, не являюсь ли я каким-то подсадным или шпионом. Непонятным остается только, что я здесь вынюхиваю, и зачем меня приставили к тебе.

    Ди покачала головой, скорчив мину:

 – Должна признаться, тебе удалось меня удивить. Но ты не все угадал.

 – Неужели? Ты втайне считаешь меня потрясающим и чертовски обаятельным и мечтаешь взять у меня автограф? Я даже могу себе представить, что вся твоя комната завешана нашими плакатами.

  – Не смеши меня. Ты забыл, из какого я мира?

  – О да, детка. Это была бы самая крутая камера в Затхлом Мире. И надпись на стене тюрьмы: Мы любим тебя, Дэвид!

  – Идиот.

  – Разве я когда-либо отрицал это? Так, может, ты все-таки просветишь меня в подробности своего великолепного плана? А то тогда на пляже я чувствовал себя не очень, не лучшее время ты выбрала для купания. А что было бы, если бы я не пошел за тобой? Ты даже не спросила, умею ли я плавать.

  – Я бы скучала за тобой. Минут семь.

  – Минут семь? – я почувствовал себя обиженным на мгновение. –  Значит, ты все-таки считаешь, что я неотразим. Когда девушке на тебя начхать, она говорит минут пять, ну или меньше, а семь... семь это уже что-то.

  – Не обольщайся. Я специально сказала так, чтобы не уничтожить твою самооценку.

  – Ты оправдываешься, значит, я прав. И даже не мечтай, что сможешь меня переспорить.

  – Помолчи. Раньше ты хоть был парнем с ирокезом, а теперь так, отставной рокер.

     Я провел рукой по волосам и понял, что она права. С переходом между мирами меняется не только одежда, как оказалось. От моей охуенной шевелюры остался только короткий ежик волос. При чем очень короткий.

  – Твою мать. Кошмары сбываются, и я все же в армии.  Мой отец когда-то мечтал отдать меня в военную школу, но мама не дала. Ну ладно, это все не относится к делу. Ты так и не сказала, как относишься ко мне.

 – Можно подумать, тебя это волнует.

 – Иначе я бы не спрашивал.

 – Хорошо. Я полностью согласна с предложением, где присутствовали слова «самовлюбленный засранец» и «обуза».

    Я даже не разозлился на нее за то, что она только что переврала мои слова и использовала их к личной выгоде.

  – Я даже не сомневался.

  – И твой талант действительно напрягает меня, почти так же сильно, как и то, что приходится присматривать за тобой. –  А вот на это я уже могу обидеться. Что еще за «присматривать»? Мне что пять лет? – Я не считаю тебя шпионом или чем-то в этом духе. Прости, но ты недостаточно сообразительный для такой работы. Да и я не представляю для них никакого интереса. Во мне нет ничего особенного, если не считать, что я предпоследняя полуночная ведьма, да еще и якобы возглавляющая твой фан клуб.

    Эта фраза необъяснимым образом привела к тому, что я кое-что вспомнил. Это был вечер в клубе, за несколько дней до аварии. Девчонка, подсевшая за мой столик...Черт возьми, да это же была Калипсо собственной персоной. Я помнил, что дал ей автограф, а больше ничего. Этот кусок моих воспоминаний просто исчез. Помню, что было до этого, помню, как проводил время в номере Грейс, а вот Калипсо почти не помню. И, честно говоря, меня больше всего удивило даже не то, что она каким-то образом проникла в чужой мир еще до начала игры, а то, что я написал «Калипсо, от Дэвида Грея с любовью». Еще бы вспомнить, что она хотела от меня и зачем приперлась тогда в клуб.

 – А, возможно, чтобы кто-нибудь мог оказаться в чужом мире, не являясь игроком?

 – Сам смысл игры в том, чтобы путешествовать между мирами, очутиться в шкуре другого человека и попробовать что-то новенькое. Было бы круто, если бы могли делать это, но это фантастика, Дэвид. Создатели никогда не допустили бы этого. Так как только они могут создавать новые миры, рушить старые и перемещаться между ними. Ты тоже когда-нибудь научишься этому, если выживешь, конечно. Власть Создателей над остальными держится именно на этом принципе. А с чего у тебя вдруг возник такой вопрос?

   – Да так. Интересно стало.

     Значит, нет. То есть да. Вернее, все-таки нет. Путешествовать между мирами просто так не возможно, а поскольку я очень сомневаюсь, что Калипсо такая умная, что смогла всех перехитрить, и даже не собираюсь рассматривать возможность того,  что все это мне только приснилось в бреду, или что я обознался, значит остается только один вывод: Калипсо прислали туда Создатели, или хотя бы один из них. Вопрос: зачем? Возможен ли такой вариант, что это моя заслуга? Настолько ли важен для них новый Создатель? А если да, то для чего? Чтобы принять в свою гильдию, или чтобы устранить конкурента? Ди права, нельзя лишний раз высовываться и орать на всю округу, что я новый Создатель.

   – Эй, Дэвид, о чем это ты так задумался? Не нравится мне такое выражение на твоем лице. Дэвид! О, Господи, Дэвид!

    Я резко повернул голову. Вокруг нас поднялся сильный ветер, я бросился к Ди, помогая ей подняться.  Громкий шум ударил по ушам, словно где-то рядом пролетел вертолет, а в следующий миг меня накрыло ударной волной. Что за чертовщина здесь происходит? Пытаясь подняться на ноги, я вновь услышал крик Ди, а когда посмотрел наверх, то увидел, как над нашими головами смыкаются железные прутья. Огромный капкан, а мы – заветная добыча.

     Как только капкан окончательно закрылся, из него начал медленно высыпаться песок до тех пор, пока мы с Ди не зависли в воздухе благодаря какому-то гравитационному фокусу здешнего мира. Я вцепился в прутья решетки, но понятное дело, что железо никак не разорвешь руками. Не стоило и пытаться. Совсем близко послышался смех, и перед нами появился невысокого роста щуплый человек, одетый в длинный светлый балахон и с какой-то чалмой на голове.  У него была смуглая кожа, черные глаза и волосы. Ну а какого человека ожидаешь увидеть в пустыне? Светлоглазого блондина?

  – Стоять, – заявил человек, гнусно усмехаясь. Говорил он с каким-то странным акцентом и до невозможности тянул слова, словно ему приходилось с трудом вырывать их изо рта. – Вам не уйти отсюда. Я – Айхлен, и вы теперь принадлежите мне. К завтрашнему утру мы прибудем на рынок, где я получу за вас хорошее вознаграждение, или вы станете обедом для моих любимых собак.

     Айхлен еще раз усмехнулся, продемонстрировав кривые желтые зубы, и отошел. Капкан дернулся, впереди послышался звук заводящегося мотора, а далее случилось нечто потрясающее. Песок под нами зарябил и начал осыпаться, а мы стали медленно опускаться вниз. Отдельные песчинки зависли в воздухе, а затем начали стремительно подниматься вверх. Капкан задрожал и вклинился в длинный ряд точно таких же капканов.

     Мы находились в подземном туннеле. Высота потолка примерно метра три. Здесь было темно и влажно, а стены, судя по виду, состояли из мокрого песка. Я уже видел, на что здесь способен песок, так почему бы ему не быть и метрополитеном? А мы сейчас как раз находились в середине поезда, который вместо вагонов состоял из нескольких десятков  железных капканов. Клетка была примерно три на два метра и два метра в высоту, а слева, с наружной стороны, висел слабый фонарь.

     Поезд еще раз дернулся и поехал. Да, комфорт здесь такой же, как в товарняке. Скорость была небольшая, но точно измерить, даже примерно, было невозможно, так как вокруг не было ни единого ориентира, кроме темной стены, сливавшейся в одну темно-коричневую полосу.

   – Круто, – проговорила Ди, садясь на пол. – Когда я предлагала немного подождать, я не планировала, что мы попадем в плен к работорговцам.

  – Ты была здесь раньше?

  – Никогда. Я даже никогда не слышала о таком мире. Наверное, это один из последних созданных миров. Просто супер. И сколько у нас осталось времени?

  – 1 день 12 часов 48 минут.

  – Класс. И если мы не выберемся отсюда, то у нас есть все шансы стать чьими-то рабами.

  – Если бы это было так просто, – послышался тихий голос, и мы оба вздрогнули, так как до этого даже не предполагали, что здесь не одни.

     Голос доносился из соседнего «купе». Там, прислонившись лицом к решетке, стоял парень.  Мерзавец, стоял и подслушивал. Насколько я смог определить в темноте, он был примерно мой ровесник, вряд ли старше двадцати. У него были отросшие каштановые волосы и длинная челка, прикрывающая глаза.  Простая одежда, покрытая грязью и пылью, как наша.

 – Ну что вы замолчали?  – спросил он, улыбнувшись, как чеширский кот. – Разве вы говорили не о том, чтобы сбежать отсюда до того, как экспресс прибудет в город? И не нужно прикидываться. Я знаю, что вы спринтеры.

    Я непонимающе посмотрел на Ди, та только вздохнула:

  – В некоторых мирах так называют тех, кто участвуют в игре, –  Затем она бросила на парня испепеляющий взгляд. – С чего ты взял, что мы одни из них?

  – Потому что я уверен в этом на сто процентов. Видишь это? – он расстегнул ворот рубахи и вытащил оттуда медальон на кожаном шнурке. На циферблате вспыхнули цифры: 1.11.45.35.

   Игрок, как и мы. Но времени у него на один час меньше.

    – Так что, ребятки? – снова спросил парень. – Может, есть смысл сообразить на троих?

    – Мы ничего о тебе не знаем, кроме того, что ты такой же неудачник, как и мы, – сказал я. – Как мы можем тебе верить?

    – Верить?  – парень удивленно вскинул бровь. – Верить нельзя никому, особенно здесь. Но нам это и не нужно. Мы просто выберемся отсюда, а дальше каждый своей дорогой. Разве это не выгодно нам троим? Кстати, меня зовут Сет.

    – Я Дэвид, а это Ди, – сказал я, разглядывая парня. Чем больше я на него смотрел, тем больше он мне не нравился. Ну, бывает же такое.

    – Очень приятно познакомиться.

    – Жаль, но не могу сказать того же, – скривилась Ди, принявшись ходить по клетке. К несчастью, ее размеры не располагали к долгим прогулкам. – И долго ты здесь, Сет?

   Тот на мгновение задумался.

    – Часов шестнадцать.

   Готов поспорить на что угодно, что он соврал. Мне захотелось выкрикнуть это.

   Ди лучше держала себя в руках:

   – У тебя есть план, как выбрать отсюда, Сет?

   –  Я наделся, он есть у вас.

   – Что? – спросил я.– Разве не ты сидишь здесь уже целый день? Чем это ты, интересно, здесь занимался все это время?

   – Спал.

   – Потрясающе. И что ты будешь делать, когда у тебя закончится время?

   – Я придумал бы что-нибудь еще до этого.

   – Ты всегда такой? – спросила Ди. Сет кивнул. – Твою мать. Еще один. За что мне это?

   – Вижу, у вас классные отношения.

   – Да заткнись ты, – не выдержал я.

   – Как скажете. Позовете, когда у вас появится план.

     Сет только кивнул, задержав взгляд на Ди, развернулся на пятках и ушел в дальний конец своей клетки. Мы с Ди переглянулись, и на какое-то мгновение я пожалел, что камера настолько маленькая, что мне некуда уйти.

     Я присел в углу, облокотившись спиной о прутья, и закрыл глаза, стараясь уснуть. Поезд, раскачиваясь, ехал вперед. Мне даже удалось немного вздремнуть, когда впереди послышался шум, и круговорот песчинок вновь пришел в движение. Они поймали еще кого-то. Слава Богу, это не еще один наш новый сосед.

     Время уходило, а у меня так и не возникло никакого плана, как бы выбраться отсюда. Даже не хотелось думать о том, что случится, если мы не успеем. Я оглянулся на Ди, но та сидела с отстраненным видом, смотря прямо перед собой. Не думаю, что у нее есть какой план.

     Через несколько минут Ди поднялась в полный рост и подошла к краю клетки, а затем негромко позвала:

  – Сет.

     Его не пришлось звать дважды. Сет словно вынырнул из мрака, представ перед нашими глазами:

  – Одумались все-таки? – поинтересовался он, взглянув на часы. – И самое время, так как оно стремительно уходит. У вас созрел какой-то план?

    Ди покачала головой:

  – Пока нет. Но, думаю, ты лучше нас ориентируешься здесь. Не поверю, что ты только спал и ничего не делал.

  Он усмехнулся.

 – Выбраться отсюда будет не так просто, как вам кажется. Железные решетки никак не перепилить, не имея нужного инструмента. К тому же на внутренней стороне в металле выжжен любопытный символ, блокирующий действие таблеток. Здесь я впервые увидел этот символ, это было в прошлом году.

  – Ты что во второй раз попал в эту ловушку? – не выдержал я.

 Сет пожал плечами:

  – Я не знаю более удобного способа проникнуть в город. Экспресс работает без выходных и пробки ему не страшны. Еда, правда, не очень, но с этим все же можно смириться.

  – Значит, тебе лень идти пешком, – заключил я. – И ты уверен, что портал находится именно в городе.

  – Конечно. Ваши карты лгут, посмотрите сами, – он протянул руку вперед, высунув ее между прутьями клетки. Мы сделали то же самое. Все три карты были одинаковыми, как и расположение точек, а вот местонахождение портала во всех трех случаях отличалось. Карта Сета вообще призывала его идти на запад.

  – Видите? Карта никуда вас не приведет. Гораздо разумнее было остаться на месте и дать себя поймать. Да и в городе сбежать гораздо проще, чем здесь. Можно было, в принципе, что-то придумать и выбраться отсюда, но тогда пришлось бы идти по мокрому туннелю, рискуя попасть под колеса другого экспресса. К тому же никто не знает этот лабиринт лучше работорговцев. А пока можете просто расслабиться и немного отдохнуть.

  – И как мы сбежим, когда экспресс прибудет в город? – не унималась Ди.

  На лице Сета появилась самодовольная улыбка:

  – Вам придется довериться мне.

  – Ха, довериться тебе. Какой тебе смысл помогать нам? – спросил я.

  – Если нас будет трое, гораздо больше шансов совершить побег. В прошлый раз мне повезло, но надеяться на удачу второй раз будет только полный идиот. Я не заставляю вас верить мне. Можете придумать свой план и выбраться отсюда. Послушайте ваши карты и выбирайте верное направление. Куда там? Один на север, другой на юг. Почему бы и нет.

     Несколько минут мы буравили глазами друг друга. Точнее, мы с Ди буравили глазами Сета, а тот только равнодушно смотрел на нас.

    Да что этот парень из себя возомнил? Да кто он такой, чтобы указывать нам, что делать? Неужели мы не справимся сами? Если он думает, что я...

  – Мы согласны, – кивнула Ди, протянув свою руку между прутьями. – Выберемся отсюда и перейдем через портал, а дальше каждый пойдет своей дорогой. Согласен?

   Он пожал ее руку и кивнул:

 – Согласен.

 – Эй? – возмутился я. – А мое мнение ничего не значит?

 – Для меня нет, – отрезала Ди.

 – Для меня тем более. А пока лучше последуйте моему совету и немного отдохните. Силы еще понадобятся вам.

    Мы разошлись в дальние углы, стараясь лишний раз не пересекаться. Поезд все так же мерно двигался вперед, стуча колесами. Сколько мы уже в пути? Долго ли нам еще ехать? Я сидел в левом углу клетки. Два мира, две тюрьмы. Что-то мне не нравится такая тенденция.  Если и дальше так пойдет, то нам только и останется, что перебираться из тюрьмы в тюрьму.

     Сейчас стало ужасно жарко, а из-за большой влажности, переносить высокую температуру стало еще сложнее. Сейчас я бы убил за возможность напиться воды. Даже пускай она была бы из Тухлого мира. Еще хуже становилось от того, что я вспоминал прошлый мир, и то, как едва не утонул тогда. Это было очень жестоко: сначала едва не захлебнуться, а потом умирать от жажды.

    Через несколько часов поезд стал замедляться, пока окончательно не встал. Сначала я подумал было, что мы уже добрались до места, но вокруг не было ничего, кроме стен туннеля, скорее уж, работорговцы решили сделать привал. И, правда, вскоре к нам подошел парень лет двенадцати на вид, одетый точно в такой же халат, как и взрослые, и просунул сквозь прутья две бутылки с водой и какие-то темные лепешки. Ди ловко поймала его за кисть и притянула к себе.

  – Долго еще до города? – настойчиво спросила она.

    Лицо мальчика округлилось, а глаза расширились от страха.

  – Долго еще до города? – повторила Ди, теряя терпение.

  – Часа полтора. Айхлен решил сделать небольшой привал, чтобы накормить товар. Не хорошо, если он будет выглядеть плохо. Плохой товар – мало денег.

  – Хорошо, – кивнула Ди, разжимая руки.

   Мальчик тут же отскочил назад, стараясь держаться как можно дальше от нашей клетки. Снова тот же смех. Из тени вышел сам Айхлен и погладил мальчика по голове:

  – Что это ты так испугался, Рей? Разве она может сделать тебе что-то с той стороны?  Они беспомощны, именно поэтому они – товар. А теперь беги отсюда, у тебя еще много работы.

    Когда мальчик ушел, Айхлен смерил нас пристальным взглядом, его губы все еще искривлены в усмешке, но глаза голодные и злые. Когда он отошел, я испытал ощутимое облегчение.

    Ди подняла с пола свою сумку и несколько секунд спустя достала оттуда нож.

  – Беспомощными, значит? – спросила она, обращаясь то ли к себе, то ли к Айхлену.

  – В этом мире почти нет металлов, – послышался рядом голос Сета. –  Его привозят из других миров, и стоит он очень и очень дорого. В основном им владеют только работорговцы. Люди используют здесь в качестве оружия камни и каменные молотки, многие о металле даже не слышали за всю свою жизнь. Зато на невольничьих рынках за такой вот нож, как у тебя, можно приобрести десять рабов. Только представь, сколько рабов можно купить за настоящий меч или топор.

  – Спасибо, не интересуюсь, – отмахнулась Ди, убирая нож обратно в сумку.

    Я не собирался слушать, как они препираются. Нет, спасибо. Вместо этого я сел на твердый холодный пол и закрыл глаза, снова пытаясь уснуть. А поезд все ехал и ехал, унося меня дальше по темно-коричневому коридору, и мне казалось, что эта дорога чем-то похожа на мою жизнь: такая же темная, без начала и без конца, и кажется, что ты вечно стоишь на месте, сколько бы ни двигался вперед.

6

   [...]

   Шаг, еще шаг и, наконец, последний. Вот мы и оказались на другой стороне.

   В последнее время я почти не делаю записей, мы все время в пути. Она рвется идти даже ночью, словно боится чего-то, то ли не успеть, то ли того, что нас могут догнать. Но я не могу идти все время. Мы почти не разговариваем, и мне...мне страшно находится рядом с ней. Ее глаза горят, кожа бледная, глаза и щеки и запали, дышит она хрипло и часто кашляет, но при этом все равно не останавливается, даже когда я прошу сделать быстрый привал. И она не говорит, куда мы идем.

     Наши карты молчат, и на них больше нельзя рассчитывать. Иногда мне кажется, что в этом мире нет никого, кроме нас. Повсюду раскинулось поле. Воздух свежий и прохладный. Морской. Но я не вижу здесь моря, только поле. Здесь нет ни единого животного или птицы. Только высокая трава, чем-то напоминающая мне зрелую пшеницу, с точно такими же золотистыми колосками на тонких верхушках. Но от них идет какой-то странный сладковатый запах.

     Мы все время идем и останавливаемся только тогда, когда солнце почти садится. Легкий ужин из оставшихся припасов, несколько часов отрывочного сна, и снова в путь.

     Последнее время я все чаще вспоминаю о замке. До сих пор не знаю, как нам удалось выбраться оттуда, и теперь мне кажется, что это даже хорошо, что я не знаю. Чем дальше мы продвигаемся на запад, чем больше дней остается позади, тем лучше я понимаю, что некоторые тайны должны навсегда остаться тайнами.

     Сейчас я сижу, прислонившись спиной к могучей сосне, и пишу. Это такое наслаждение: тень, запах хвои и прохлада. Надеюсь, поле все же осталось позади, и дальше мы будем идти только по лесу. Уже давно я не чувствовал себя таким спокойным, как теперь.

    Она спит. Я специально сел так чтобы видеть ее. Во сне она выглядит умиротворенной и красивой, как раньше. Но я все равно боюсь. Что-то недоброе есть в изгибе ее губ, в разрезе глаз. Стоит ей проснуться и открыть глаза, как мое волнение усиливается, а сердце начинает учащенно биться. Что-то произошло тогда с ней, явно что-то недоброе. Я до сих пор виню себя за то, что оставил ее тогда одну и сбежал, как последний трус. Если бы я только мог все исправить.

     Мне кажется, что я делаю что-то не так. Что-то неправильное, даже злое, вот только не могу понять, что именно. Она тихо дышит, и я дышу вместе с ней. Даже моя грудь вздымается синхронно с ее. Пройдет несколько минут, она проснется, и мы пойдем дальше. Я одновременно боюсь и жду этого момента. Пусть это глупо, пусть по-детски, но я до сих пор жду, что она откроет глаза и станет такой, как в тот миг, когда мы впервые увидели друг друга. Уверенность с каждой секундой зарождается во мне. Вот сейчас она откроет глаза и...

     Ручка выпадает из моей руки, и на бумаге остается клякса. Она проснулась. Спрашивает, чем это я занимаюсь: «Что опять взялся за свои мемуары?». Я молчу. Возможно, это только мои фантазии, и она не измениться. Больше не могу писать. Придется убрать дневник в сумку, туда, где он лежит все время – в кармане на груди. Иногда мне кажется, что эта маленькая книжечка – мой единственный собеседник. Пора идти. Она больше не хочет ждать.

     Трудно сказать, сколько мы прошли за эти несколько дней. Ступни превратились в кровавое месиво и вообще перестали что-либо чувствовать. Глаза болят от неимоверно яркого солнца, а левое ухо почти ничего не слышит. Но это все неважно.

    Главное: мы продолжаем идти вперед.

    Это какая-то гонка, в которой она соревнуется сама с собой. А мне остается только следовать за ней. Или остаться здесь навсегда.

    В путь, в путь, в путь...

    Каждая следующая ночь дается мне все труднее. И не только мне. Ее тоже все время мучают кошмары. Каждую ночь я просыпаюсь от ее криков и потом подолгу не могу уснуть. Она постоянно кого-то зовет, плачет и кричит. Крик. Всюду крик. Я пытаюсь ее утешить, как-то успокоить, зову по имени, но она меня не слышит, продолжая звать кого-то невидимого. Это все моя вина, то, что с ней случилось, произошло из-за меня. Не нужно было ее бросать, нужно было остаться вместе с ней и защитить ее, хотя бы ценой собственной жизни. Но теперь уже слишком поздно. Я чувствую, что наше путешествие подходит к концу, но не знаю, что от него ожидать.

    Эта ночь самая страшная в моей жизни. По сравнению с ней, призраки были просто детским лепетом. Мне так страшно, что боюсь даже громко дышать. И она так кричит...

    Я едва успеваю выхватить нож у нее из рук. Лезвие проходит мимо, не успевая вонзиться в ее сердце. Она плачет, когда я прижимаю ее к своей груди. Ей тоже страшно, так страшно, что она даже готова пойти на самоубийство, только бы не встречаться с тем, что нас ждет по пути, с тем, что притаилось за этой горой и ждет своего часа. Снова зову ее, но она не откликается.

  – Ребекка, Ребекка! – я кричу, но мой голос едва может пробиться сквозь тьму. Она настолько плотная, что ее можно резать ножом.

  – Нам не выстоять, – шепчет она. – Ты же знаешь, что нам не выстоять. Они сильнее, всегда были и будут сильнее. Нам не победить, все, что мы можем сделать, это бежать.

  – Бежать? Как бежать отсюда? Мы в ловушке. Мы можем только идти.

  – Нет! – она срывается на крик, и у меня сжимается сердце. – Я не хочу, нет, пожалуйста.

    К крику примешиваются слезы, все ее тело дрожит в моих руках, и я не знаю, что делать.

  – Да, Ребекка. Ты сама всегда говорила: мы должны идти вперед. Другого пути нет.

  – Все что угодно, только не это. Пожалуйста.

  – Другого пути нет, – слышится голос у меня за спиной. Это эхо, отзвук моего собственного голоса. Только сейчас я понимаю, что тоже кричал.

    Я тяжело поднимаюсь на ноги и тяну ее за собой. Ее ноги дрожат, и мне приходится поддерживать ее. Ее глаза снова наполняются тем странным недобрым огнем.  Девушка все еще напугана, но теперь страх скрывается где-то внутри.