Текст книги "Путь познания (СИ)"

Автор книги: Freedom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

  – Это не то, о чем бы я хотел сейчас поговорить.

  – Правда? О чем тогда? Что-то ты не слишком разговорчивый для музыканта. На сцене ты был гораздо активнее. Такой живой, горячий парень...

  – Сцена и реальная жизнь –  разные вещи. На сцене ты можешь позволить себе быть таким, каким хочешь быть, или каким тебя хотят видеть другие.  Мало кто будет любить мрачного, погруженного в себя мечтателя. Гораздо проще продать активного, самоуверенного циника.

  Она кивнула:

  – Возможно. Зато если его кто-то полюбит, то это будет совсем другая любовь, глубокая, а не та, что заканчивается, как только в плейлисте доиграет последняя песня. К тому же я не думаю, что ты настолько уж мрачный.

   Я легко улыбнулся:

  – Спасибо.

   Улыбался я зря. Мышцы сразу же свело судорогой, и пришлось остановиться и на несколько минут сосредоточиться только на дыхании.

  – Очень плохо? – спросила Калипсо, не отходя от меня.

  – Идти смогу, если ты об этом.

   Бравада так же давалась с трудом.

  – Позволь, может, я смогу что-нибудь сделать.

   Не зная, какого именно разрешения она от меня ждала, только кивнул головой.  Я даже не слышал, как она окончательно приблизилась ко мне, только ощутил ее прикосновение, а в следующий миг просто рухнул на нее всем своим весом. Рану сильно жгло и, я сжал зубы, чтобы не закричать. Каким-то чудом Калипсо удалось устоять на ногах, удерживая нас обоих. Когда я, наконец, обрел контроль над собой, уже мне пришлось поддержать ее, обвисшую у меня на руках. Дышала она тяжело, словно только что пробежала с десяток километров, а лицо было неестественно бледным.

   Она была такой маленькой в моих руках, такой хрупкой, что мне хотелось прижать ее к себе и почувствовать тепло ее тела.

  – Как ты? – спросил я.

  – Нормально. Зато у меня было достаточно сил, чтобы исцелить тебя. Я бы сделала это раньше, если бы не чертов дракон.

  – Сможешь идти?

  – Мы поменялись ролями? Теперь ты будешь моей нянькой?

  – Ну, раз ты способна на сарказм, значит, жить будешь.

  – Ну да, шутка не удалась. Это и так ясно.

  – Эй, вы чего замешкались?

   О, Ди только сейчас заметила, что мы отстали. Чем это она была так занята, или скорее кем? (Злобно посмеивается).

  – Решили уединиться. Не только же вам, – прокричал я в ответ, и она вздрогнула.

 Калипсо двинула меня локтем в живот, наградив хмурым взглядом.

  – Что?

  – Не зли ее сейчас. Если ты, конечно, еще не передумал по поводу совместного путешествия.

   – Ты же сама хотела, чтобы я ответил именно так.

   – Я...на самом деле я не говорила ничего подобного, – она все же немного стушевалась.

   – Ну конечно. Идем.  Чем быстрее доберемся до следующего портала, тем лучше.

   – Уверен? У тебя новая способность, можешь видеть карту миров?

   – Может, хватит? А то мы выглядим со стороны, как Ди с Сетом.

  Она изобразила, что ее сейчас стошнит, а в следующий миг почему-то разозлилась.

   – Да хватит уже говорить о своей Ди. Ди, Ди, Ди...У тебя что, навязчивая идея? Или тоже влюбился?

  – А ты что ревнуешь?

  – Мечтать не вредно. У кого-то чересчур завышена самооценка.

  – А у кого-то чересчур длинный язык.

  – Таких в нашем отряде 95 %.

  – От кого ты тогда отрезала 5%? Неужто это нос Сета?

     Калипсо рефлекторно повернула голову. Сет повернулся к Ди, они опять о чем-то спорили. Для такого тонкого лица у парня действительно чересчур длинный нос. Тут я не соврал.

  – Пошли уже, хватит болтать.

     Идти по лесу этой дорогой было приятно, нет честно. Никаких монстров, никаких бандитов, цепей или кандалов на руках. Можно было даже притвориться, что это просто прогулка. Единственное, что меня тревожило, так это моя активность за последнее время. Хоть Ди и не исполнила своего обещания и не прикончила меня, когда я вновь воспользовался своей силой, но насколько это все же было опасно?

   Об этом я мог спросить только Калипсо, как главную поверенную какого-то крутого Создателя, якобы единственного из всех не желавшего моей смерти.

   – Достаточно опасно, – ответила она. – Если ты будешь регулярно использовать свою силу, другим Создателям будет гораздо проще выследить тебя. А вот если ты совсем не будешь использовать ее, след потеряется уже через три-четыре мира.

  – Так почему все-таки они так стремятся меня убить? Разве я как-то мешаю им?

  – Всего до этого времени было тринадцать Создателей. И, как ты понимаешь, за это время они досконально поделили границы своих владений и сферы деятельности. Но для многих этого недостаточно. Они хотят большего, но пока не рискуют пойти против остальных. Как ты думаешь, что случится, стоит появиться еще одному Создателю?

  – Неужели за все это время никто из них не умер?

 Она закатила глаза:

  – Второй умер, но на его место пришел другой. Это случилось еще полторы тысячи лет назад. В те времена Создателей было всего шесть. А ты – четырнадцатый. Ну, так что?

  –  Проблема никуда не денется, а то, что у них есть, придется еще раз поделить. Чем больше соперников, тем меньше власти.

  – Совершенно верно.

  – Тогда почему твоему Создателю выгодно оставить меня живым?

  – Мастер ничего не делает просто так, – уклончиво заявила она.

  – Здесь никто этого не делает. Я уже понял. Так все же почему? Неужели он с моей помощью хочет бросить вызов остальным и как-то победить?

  – Не совсем так, – ответила она. – Но ты нужен ему. А пока это так, я сделаю все, чтобы защитить тебя. Это все, что тебе нужно знать.

  – Портал! – закричала Ди. – Это наше самое легкое путешествие с самого начала игры.

  – Ага, – кивнул я. – Если не считать небольшой заминки в самом начале.

  – Опять сарказм? – усмехнулась Калипсо.

    Я только пожал плечами.

    Но портал действительно был здесь. Огромное зеркало, метров пять в высоту и примерно три в ширину. Как только мы подошли ближе, оно покрылось тонким слоем инея. Значит, внутри будет очень, очень холодно. Хорошо все-таки, что я спер у того араба теплую куртку.

    А еще мне вспомнился отрывок из дневника, который я тщательно изучил за несколько дней до начала игры. Пока, правда, это мне никак не помогло. Если это тот мир, о котором я думаю, с другой стороны нам придется не сладко.

    Впрочем, разве могло быть иначе?

–6

       Мне не было очень холодно, но я проснулся от стука чьих-то зубов, оторвал голову от подушки и уловил сильный холодный поток воздуха. В этот самый момент зубы застучали снова. Мои зубы.  Я подтянул одеяло, закутался в него, как мог, и снова улегся в постель, надеясь уснуть, но не тут-то было. Очередной порыв ветра прошелся по комнате, зашелестели книги и сваленные на столе журналы, бумага взметнулась под потолок.

      Не понимая, что происходит, я приподнялся на локтях и осмотрел комнату. Было слишком светло.  Я всегда ложусь спать утром, ну или в лучшем случае под утро, но всегда плотно занавешиваю окна, чтобы свет не разбудил меня раньше времени. Иногда мне кажется, что я вампир, так как совершенно не выношу яркого света, особенно когда он будит меня.

      Шторы разметались в разные стороны, как щупальца гигантского спрута, которые, казалось, хотят дотянуться до меня и задушить...Стоп, стоп...По-моему, я перебрал вчера.

      Окна зияют пустыми провалами, весь пол под ними усеян крошечными осколками стекла.  Привычный темный паркет почему-то стал серым, будто бы поседел за эту ночь, или его кто-то перекрасил. Но нет, я поднимаюсь с кровати, опускаюсь на корточках у самого окна и протягиваю руку. Пальцы касаются чего-то мягкого, но удивительно холодного. За окном идет снег. Наверное, всю ночь шел, так как крыльца уже не видно. Странно, еще слишком рано для снега. Вдалеке виднеется темная полоса леса. Удивительная картина: темно-зеленый лес, золотые деревья во дворе, припорошенные снегом, и огромная снежная гора перед самым домом.

     Поток ветра приносит с улицы снег, заставляя меня поежиться от холода. Для начала взял из шкафа теплый халат и побыстрее запахнул его. Что ж, все понятно. Какой-то идиот бросил в окно что-то тяжелое и выбил стекла, из-за чего я промерз до костей.  Зачем кому-то было это делать? Понятие не имею, я же не идиот.

    Снег лежит не только на полу, но также тонким слоем покрывает мебель и даже стены. Огромная ледяная комната. Как это я раньше не проснулся, а выдержал до самого утра? Будильник на прикроватной тумбочке показывал восемь часов утра. Отлично.  День обещает быть бесподобным.

    Звонит мобильник. Подхожу к нему, старательно обходя осколки, и вот, когда остается только протянуть руку и нажать на кнопку, ногу пронзает болью, а серовато-белый пол окрашивается моей кровью.  Ругаясь сквозь зубы, сажусь на кровать, осматривая раненную ступню. Длинная ярко-красная линия, глубокая, судя по тому, как быстро она наполняется кровью, кроме того в коже застряло еще несколько осколков. Два из них достаточно большие, чтобы я легко вытащил их, но третий совсем крошечный, просто так не подцепить...

  – Что у тебя тут происходит, Дэвид? – дверь открылась, впуская маму, которая продолжает что-то говорить на ходу. Наверное, ее разбудил мой вопль. Выглядит она заспанной, да и тоже успела только накинуть халат.

    Ее глаза округляются, а в следующий миг она издает такой оглушительный вопль, что я борюсь с искушением, чтобы не оставить в покое ногу и поскорей заткнуть уши.

  – Да что такое, мам? Ничего особенно не случилось ведь. Подумаешь, окно...

    Она делает перерыв, но только для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, и снова кричит.

    Топот ног в коридоре, а в следующий миг ко мне в комнату входят отец и Талита.  Талита перепугана, и даже у отца на лице явное замешательство.

  – Что случилось, Ребекка? – строго спрашивает он.

     Мать молча отходит в сторону, зажимая рукой рот. Надеюсь, это помешает вырваться очередному воплю. Холодные глаза отца скользят по комнате, будто бы он ощупывает ее, на мгновение задерживаясь на окне, плавно передвигаются по полу и, наконец, замирают на мне. Лицо его становится бледным, как снег на улице. Да что это еще за чертовщина здесь твориться? Мы с Талитой обмениваемся непонимающими взглядами, но затем в ее глазах вспыхивает внезапная догадка. Выходит, только я не оценил потрясающей выходки оконного ниндзя?

    Мать хватает отца за руку, сильно сжимая его ладонь. У меня отваливается челюсть. Это было против правил. Уже лет пять они почти не прикасались друг к другу, стараясь избегать даже случайного прикосновения, будто один из них был прокаженным.

  – Они...О, Джон, этого просто не может быть...Они ведь не могли прийти за...?

  – Тихо, Ребекка. Тебе нужно успокоиться и взять себя в руки, слышишь? У нас нет никаких доказательств, что это именно они.  Это вполне может оказаться глупой шуткой.

    Она поворачивается к нему, грозно сверкая глазами. Страх уступает место злости и раздражению. Через несколько мгновений эмоции снова ускользают.

  – Но ты же не веришь в это, так ведь?

  – Спустись вниз, Ребекка. Дэвиду нужно оказать помощь, а ты только пугаешь его.

    Она начинает колебаться, переводит взгляд на меня и кивает:

   – Хорошо, я подожду внизу.

    Как только она выходит, мне почему-то становится лучше. Я понимаю, что в нормальных семьях должно быть с точностью да на оборот, но мы же Греи. У меня с матерью натянутые отношения.

  – Что с ногой? – спрашивает Грей старший таким тоном, словно это я нарочно разбил окно, а затем взял да и поплясал на битом стекле.

  – Шел за телефоном, наступил на осколки. Два вытащил, один не могу.

  – Давай я посмотрю, – Талита подходит ко мне, осторожно ступая по паркету. У нее на ногах домашние тапочки, но рисковать она не намерена.

    Она легко дотрагивается до осколка, но ей тоже не вытащить его голыми руками.

  – Джон, принеси, пожалуйста, пинцет, бинт и какой-нибудь антисептик.

  – Сейчас.

    Когда и он уходит, я понимаю, что смогу вытерпеть процедуру извлечения. Да и болит, в общем-то, не очень и сильно, хотя кровотечение так и не прекратилось. Если с матерью у нас холодный нейтралитет, то с отцом дело обстоит куда сложнее. Ну, это что-то вроде отношений между двумя странами, находящимися в состоянии повышенной боевой готовности: в любой момент может начаться война, и выиграет тот, кто первым успеет нанести удар.

    С Талитой гораздо проще. Почти так же легко, как и с Лиссой.

    Как только отец возвращается с аптечкой, Талита за несколько минут вынимает последний осколок, промывает рану и перебинтовывает ногу.

  – Жить будет, – констатирует Джонатан Грей.

  – Лучше бы уж сдох, наконец-то, – произношу еле слышно, сквозь сжатые зубы.  Не думаю, что он услышал, зато слышала Талита, за что я получил хмурый взгляд. Это кто здесь вообще пострадавший?

  – Как там Ребекка?

  – Перед ней стоит огромная чашка чая с мятой.  И еще успокаивающее на всякий случай.

  – Все настолько серьезно? – Талита запинается, прежде чем задавать вопрос до конца.

  – Думаю, да.

    Не нравится мне выражение его лица. Совершенный солдат ничего и никого не боится. Особенного какого-то школьника, любящего стрелять из рогатки по чужим окнам.

  – Может, кто-то объяснит мне, что здесь происходит?  – не выдерживаю я.

  – Тебя это не касается.

  – Да что ты? – разворачиваю голову так, что встретиться с ним взглядом. Давно прошли те времена, когда я отворачивался, не вынесши его взгляда. – Разве мы сейчас находимся не в моей комнате? Разве не я целую ночь проспал почти что на улице и залил своей кровью паркет?

    Несколько минут он просто молчал, а затем повернулся и молча вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

  – Зря ты так, он расстроен, – задумчиво проговорила Талита.

  – Он расстроен? А я – нет? – я почти кричал.

    Она посмотрела на меня и покачала головой. Я тут же заткнулся, представив, как выгляжу сейчас со стороны. Обиженный ребенок. Как меня все это достало.

  – Ты знаешь, что все это значит?

   Она покачала головой.

  – Но догадываешься. Я прочитал это на твоем лице, – уверенно сказал я. – Скажи мне, потому что я вообще ничего не понимаю. Что в этом может быть такого опасного? Какой-то кретин разбил в моей комнате все окна. Ну, порезал я ногу. Что еще может случиться такого особенного?

  – Посмотри на улицу, Дэвид, – сказала Талита, подходя к двери. – Это не приказ, просто совет, раз ты хотел его получить. Я не буду ничего говорить. Хочешь узнать, что все это значит, поговори с отцом. Мать сейчас лучше не трогать, иначе у нее снова начнется нервный коллапс. А сейчас подойди к окну и внимательно посмотри вокруг.

  – Это не ответ.

  – Это лучшее, что я могу тебе дать. Я бы сказала, если бы могла, но у меня нет такого права.

    Она вышла, прихватив с собой аптечку. Я, прихрамывая, подошел к окну и выглянул на улицу. Та же знакомая картина: двор, деревья, снег,  а за гаражом и сауной начинается лес. Что такого я должен был здесь увидеть? Ничего необычного, кроме разве что снега в начале октября.

   Внезапно мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. Это было так неожиданно, что я едва не выпал из окна вниз. Но на какой-то короткий миг я действительно ощутил это, резко повернулся и посмотрел туда, откуда шел этот взгляд: старый домик на дереве в лесу. Невозможно. Туда минут двадцать ходьбы от нашего дома. В обычное время я даже не мог рассмотреть его среди крон других деревьев. Но самым невероятным было  даже не это. Я готов был поклясться, что видел на нем человека, смотрящего прямо на меня. Разглядеть его лицо с такого расстояния было просто невозможно, но я увидел, как блеснули его глаза, сосредоточившись на мне. Темные глаза. Темные, но какие-то странные, хотя я так и не смог понять, в чем заключается эта странность. А затем незнакомец исчез. А вместе с ним и домик, вновь слившись с дальним планом. Я почувствовал, как по спине начал стекать пот, а ведь еще несколько минут назад мне было холодно. А что, если люди, выбившие стекла, еще здесь. Стоят где-нибудь недалеко от дома и наблюдают за моими окнами в прицел снайперки, готовясь выстрелить в первый же удобный момент? Черт подери, может, это какие-нибудь киллеры или отъявленные головорезы, которым папаша не угодил?

     Ноги подо мной подкосились, и я резко сел вниз, прислонившись лбом к стене и хрипло дыша. Пронесло. Да и пока никто не стрелял. Если бы там были киллеры, я бы уже был трупом. Сомневаться в этом точно не стоило. Но если это не киллеры, то кто тогда? Какой-то дурацкий розыгрыш? Кто мог придумать нечто в таком роде? Кет? Легко. Ему даже вполне еще могли помогать Гейл и Бред. Это было бы вполне реально. Единственное, что не вписывалось в этот сценарий, странная реакция матери, да и отца тоже. А, может, и их тоже подговорили? Отца поговорили? Нет уж, что угодно, только не это. В жизни не поверю, что он согласился участвовать в чем-нибудь подобном, разве что под страшными пытками.

    Впрочем, у меня не оставалось другого выхода, кроме как спустится вниз и...подойти к отцу. Черт.

    Отец сидел за столом, отсутствующим взглядом уставившись в окно. На мгновение мне показалось, что он смотрит туда же, куда и я. Но нет, домик на дереве располагался в противоположной стороне.

 – Налей чая. Две чашки, – сказал отец, даже не взглянув на меня. Голос у него был уставшим, и это скорее походило на просьбу, чем на приказ.

    Я подошел к столу, насыпал в две большие чашки заварки и медленно залил кипятком. В нос тут же ударил сильный запах жасмина. Люблю жасмин, но сейчас он не вызвал у меня совершенно никакой радости. Поставив чашки на стол, я сел напротив отца. Несколько минут он сидел без движения, а затем притянул чашку к себе и сделал глоток. В отличие от меня, отец пьет только черный кофе, не переваривая чай.

  – Она действительно очень разволновалась, – сказал он, наконец. – Давно такого не было.

Это он о маме. Да, я тоже заметил. Она испугалась, и это было первой ее сильной эмоцией за последние несколько лет. Я усмехнулся, хотя это точно не предвещало ничего хорошего.

  – Так ты объяснишь мне, что происходит?

   Он поднял голову, и наши взгляды встретились. Я решил, что он не ответит, как всегда. Никогда не отвечал на мои вопросы, считая их глупыми. С чего я решил, что на этот раз все будет иначе?

    Но от все-таки ответил, тщательно подбирая слова.

    – Когда мне было восемнадцать, мне предложили поучаствовать в одной игре. Это было круто, очень круто. Все мои друзья мечтали об этом, но пригласили только меня.  Мне объяснили, что это похоже на ориентирование на местности, разве что повышенной опасности. Мол, не все возвращаются оттуда. Мне было все равно. Я был молод. Мне нравилось чувство опасности.

    Я старался удержать на своем лице нейтральное выражение. То, что он рассказывает, похоже на какой-то бред. Так папаша в юности еще и через секту какую-то прошел? Неудивительно, что у меня плохие гены.

  – Это оказалось совсем не тем, чего я ожидал. Совсем не тем, – отец продолжал, даже не глядя на меня, полностью сосредоточившись на своих мыслях. – Я...я не могу тебе ничего рассказать без их разрешения. Это выше моих сил. Все, что я могу сказать, именно там я познакомился с твоей матерью, и именно эта игра впоследствии сломала ее. Игра очень опасна. Из сотни участников выжили только девять. И это не то, о чем можно рассказать полиции или еще кому-то. Когда мы вернулись, я был счастлив, что мы живы, я любил Ребекку и был уверен, что теперь все будет хорошо. Но она так и не смирилась. Потом я узнал, что это такое. Большинство участников не могут остановиться, а возвращаются туда снова и снова, пока не погибнут. В последний раз, тринадцать лет назад, после того, как она вернулась в очередной раз, уже ничего нельзя было сделать. Я видел, как ее медленно разъедает изнутри. Но она старалась, Дэвид, очень старалась, из-за тебя. Она смогла продержаться еще почти пять лет, прежде чем окончательно потерять себя. Я знаю, что ты не можешь простить мне этого, я сам не могу, если на то пошло. Но что я мог сделать? Ее невозможно было остановить, да и от меня ничего и не зависело, нужно было только ее решение. Я до сих пор не знаю, что тогда произошло. Она отказывается говорить об этом со мной... Ты все равно ничего не понимаешь, так?

    Я кивнул.

  – Неудивительно. Если бы только я смог рассказать нормально. Но все равно подготовиться к такому невозможно. Я знал, что они снова придут сюда, на этот раз за тобой. Это единственное, что она сказала мне после того, как вернулась. Им нужен ты, и они вернуться, рано или поздно.  Я хочу попросить тебя об одолении, именно попросить, поскольку ты единственный, кто может сделать это. Помнишь старый домик на дереве? Там наверху, в старом сундуке до сих пор лежит мамин медальон. Его ты тоже должен помнить: голубой ромб, а в центре молния. Просто сходи туда и забери его, если, конечно, он еще там. И пусть он будет всегда при тебе. Возможно, эта вещь защитит тебя, – он поднялся на ноги, подошел с чашкой к раковине и открыл кран почти на полную мощность.

     А я решился задать вопрос, который никогда и ни за что не задал бы раньше.

  – Ты хотел бы вернуться, да? В игру, хотя бы еще раз?

  – Я больше никому не нужен там, и меня не возьмут. Но да, я бы хотел. Это не просто игра, ради приза или ради ощущения опасности, хотя и это тоже, конечно. Игра дает тебе шанс раскрыть скрытые в тебе возможности, пробудить их и почувствовать себя властелином мира, пусть всего лишь на какое-то время. Ребекка называла ее «Путь познания», и отчасти я согласен с ней. Вот только это очень опасно. К тому...миру быстро привыкаешь, и потом тебе уже не хочется жить здесь. Учеба, работа, счета за дом, готовка, футбол по телеку...Все это больше не кажется чем-то важным, становится скучной рутиной, какой, впрочем, и является на самом деле. Стоит животному выбраться из клетки, и он будет еще острее чувствовать стенки своей тюрьмы, и еще слаще станет для него ощущение свободы. С людьми точно так же. Помни об этом, когда...Просто помни. Так что, ты сделаешь это для меня, отправишься в дом?

  – Хорошо.  Я отправлюсь туда завтра, если ты, конечно, не против. А пока распорядишься, чтобы в моей комнате заменили стекла?

  – Да.

 Он снова замолчал.

   – Затем ты рассказал мне все это?

  Я почувствовал, как кожа покрывается мурашками под его взглядом.

  – Чтобы ты был готов, хотя бы по минимуму. Вскоре тебе самому придется столкнуться с этим и, поверь мне, отвертеться тебе не удастся. От такого не отказываются. То, что произошло сегодня, всего лишь первый знак, своего рода предупреждение. А разбрасываться словами они не любят.

  – Кто они?

  – Ну уж не итальянская мафия уж точно...Самые страшные люди, которых мне когда-либо приходилось видеть в жизни, даже по сегодняшним меркам. Те, кто устраивают игры и повелевают чужими жизнями, как хотят, правда, я вообще сомневаюсь, что они люди. Они называют себя Создателями. А знаешь, что? Возьми его, почитаешь на досуге.

    Он положил передо мной на столе толстую протертую книгу в темном потрескавшемся от времени переплете.

  – Дневник.

  – Мой старый дневник, где есть почти все записи о моей первой и последней игре. Хотя мне хватило и этого.

     Я механически открыл дневник и пролистал его. Небольшие, пожелтевшие от времени страницы, исписанные стремительным, корявым почерком, совсем непохожим на привычный аккуратный почерк отца. Но это было написано его рукой, хоть и в дикой спешке.

    С начала моего путешествия прошло всего несколько дней. Я пока мало что соображаю, приходится во всем полагаться на мою напарницу – Ребекку. Для нее это не первая игра. Действует она уверенно, будто бы заранее знает, что последует дальше, предугадывая не только возникновение ловушек, но и в какие миры нам предстоит попасть. Надеюсь, к концу я буду обладать подобными навыками.

    За два дня мы преодолели уже три мира. Гонка начинает изматывать, но Ребекка говорит, что дальше будет еще сложнее. У меня нет оснований сомневаться в ее словах. Если бы не она, меня бы уже не было в живых. Игра, да и сама эта гонка завораживает, но я не могу понять, что заставляет их снова и снова возвращаться сюда. Быть может после...

   Четвертый мир не похож на все, что я видел до этого. Это поистине мир контрастов: сначала стоишь на мягкой траве, а сделаешь два шага в сторону, и под ногами у тебя уже похрустывает снег, еще несколько шагов, и ноги уже обжигает горячий песок. Но меня гложет что-то другое, витающее в воздухе. Какое-то ощущение опасности.

     Ребекка постоянно поддерживает меня, не дает морально сломаться. Но и у нее на душе не спокойно. Ночью я слышал, как она говорила во сне: это приближается.

   Дневник Спринтера. Суббота 15.47

 – «Дневник Спринтера»? – поинтересовался я, резко захлопнув тетрадь. – Твой творческий псевдоним?

 – Что-то вроде того, – он спокойно ответил на мою колкость. Обычно, когда он говорил со мной спокойно, это означало, что он меня не слушает, или что ему наплевать. Но сейчас все было по-другому. Он сидел, спокойно глядя прямо на меня и видя меня. Возможно, впервые.

  – Я сделаю это, – кивнул я.

    Он только кивнул в ответ.

    А разве я мог ответить как-то иначе? Нет, не мог. Когда он так смотрит на меня, просит, по-нормальному, без «взгляда сверху вниз» и пренебрежительного тона? Черт, почти ненавижу себя за это.

  – Спасибо, Дэвид. Это...это много значит для меня.

    Слова прозвучали искренне, но я больше не хотел смотреть ему в глаза. Просто развернулся и вышел из комнаты, чувствуя спиной его тяжелый взгляд, пока не закрыл за собой дверь.

10

      Каждый мог выдох сопровождался небольшим облачком пара, такого густого, что оно почти растапливало снег, и мне в лицо падали ледяные капли. Это еще неприятнее, чем снег. И здесь так холодно, что мне казалось, будто у меня попросту лопнут кости, если я сделаю какое-то неудачное движение. Я всегда любил снег, да и холод переносил лучше, чем удушающую жару, но здесь было просто ужасно. Даже в пустыне не было так трудно, даже тогда, когда я чудом не утонул...

     Единственное, что мне все же радовало, так это то, что и остальным было не лучше. Ди тяжело волочила ноги по снегу, изо всех сил кутаясь в меховую куртку. Сет шел рядом с ней, стараясь держаться так, чтобы своим телом хоть чуть-чуть защищать ее от пронизывающего ветра. Но хуже всех было маленькой Калипсо, которая временами утопала в снегу по пояс. Я был среди них самым высоким – на несколько сантиметров выше Сета – и самым худым, кляча, одним словом. Потому мне было идти чуть легче. Чуть – сомнительное преимущество.

     Снег вовсе не хрустел под ногами, для этого он был слишком мокрым. Я в очередной раз удивился, как Создатели могли соединить такие вещи, как ужаснейший мороз и мокрый снег.

  – Смотрите! – прокричала Ди, указывая рукой на что-то в небе.

     Все, как по команде, повернулись, чтобы посмотреть. Над горным хребтом, к которому, собственно, и вели их карты, у них на глазах собиралась огромная черная туча, к которой постоянно присоединялись маленькие белые тучки. Но они сразу же становились темными, стоило им стать частью Большой Черной Тучи. Ветер на несколько мгновений утих, а затем задул с новой силой. Скоро начнется снежная буря.

     Я осмотрелся по сторонам, надеясь найти хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее убежище. Мы могли замерзнуть насмерть, если встретимся с бурей здесь, в чистом поле. Но смотрел я напрасно. Вокруг было только поле, и лишь впереди возвышались мощные стены хребта, у которых приютились несколько хиленьких сосен. Даже туда мы добраться не успеем.

   Нужно было что-то решать, и быстро.

 – Туда, – прокричал Сет, и я против воли посмотрел в его сторону.

   Туман слева рассеялся, и только сейчас я понял, что-то был туман. Попробуй разгляди что-то через такую стену снега. Там была небольшая сторожка, даже скорее крошечный деревянный домик-сарай.  К моему величайшему удивлению, выглядел он обжитым и даже уютным. В целых окнах шевелись белые занавески, на подоконнике стоял горшок с какими-то цветами.

     Зато рядом больше не было ни единого дома или какого-нибудь другого строения, каменного или деревянного. Ума не приложу, зачем кому-то строить дом в таком удаленном месте. Это выглядело более чем странно, в то же время было для нас единственным путем для спасения. Идти туда было минут десять.

    Я повернулся к своим спутникам и заметил, что все они стоят в растерянности.

 – Что? –  прокричал я, пытаясь заглушить рев ветра. – Идем.

    Калипсо покачала головой, а затем указала рукой на свои уши. Ди пожала плечами, а Сет не сводил глаз с дома

  – Идем, – снова попытался я, кивая головой на дом. Хотя, по-моему, на кивок получилось не похоже, слишком уж мышцы шеи задеревенели.

   Калипсо удивленно посмотрела на меня, и я понял, что они не слышат. В этом не было ничего удивительного – я сам себя не слышал.

    Вместо этого я повернулся и быстро пошел к дому. Идти было тяжело, казалось, за эти несколько минут снега выпало еще больше, но я старался. Я даже не обернулся, чтобы узнать, идут ли за мной остальные: это и так было понятно. Двигался я со скоростью столетней черепахи, причем самой медленной на свете, так как каждый шаг мне приходилось буквально с боем вырывать у природы. Сейчас я очень жалел, что не обладал суперсилой, умением летать или одной рукой жонглировать пятисоткилограммовыми камнями. Обычный мечтатель Дэвид Грей. Я бы еще мог воспользоваться своей «другой силой», но пообещал Ди и Калипсо этого не делать.

     Продвигаясь в самом начале нашего маленького отряда, я был больше других подвержен ветру, дующему мне прямо в лицо. Единожды обернувшись, я увидел, что сразу за мной идет Калипсо, а за ней Ди.

     Дом, казалось, не приближался, а наоборот отдалялся от нас. Я понял, что он стоял на небольшом холме, но его закрывал другой, более высокий холм. А мы сейчас находились в низине, потому нам приходилось подниматься. Можно подумать, идти по ровной дороге было слишком просто.

     Зато, как только мы вышли на холм, идти стало одновременно легче и тяжелее. Легче потому, что здесь было меньше снега, а тяжелее из-за того, что ветер здесь дул еще неистовее. У меня уже появилась отдышка, а ноги промокли насквозь, и я совсем не чувствовал пальцев ни на ногах, ни на руках. Все это было неважно. Только не сейчас.

     Каким-то чудом ветер вновь ослабел, и я краем уха услышал, как Калипсо шлепнулась в снег. Повернувшись, я схватил ее за руку и поднял на ноги, будто бы выдернул морковку из-под снега. Да, неудачное сравнение. Наверное, мозги совсем замерзли. Ведьма изо всех сил вцепилась в меня и только несколько секунд спустя с неохотой отступила. Она была напугана: глаза расширены, по лицу дрейфовали красные пятна. Я взглянул на Ди. Ей тоже было не по себе. Она медленно шла, опустив глаза вниз, чтобы в них не попадал снег, и едва не наткнулась на меня.