Текст книги "Путь познания (СИ)"

Автор книги: Freedom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

      Ди вынырнула из толпы и встала рядом со мной. Я впервые смог внимательно рассмотреть ее. На ней была длинная темная юбка, коричневая рубашка, на голове черный платок, точно такой же, как и у меня. Она ничем не отличалась от остальных, разве что лицо было чистым, но это было незаметно под накидкой.

  – Ты знаешь, где мы? – спросил я.

  – Еще бы. Это – Зитрен. Один из самых поганых миров, какие только можно себе представить. Нам нужно убраться отсюда как можно скорее.

  – Уважаемые жители Зитрена, – прокричал толстяк со сцены.

    Толпа загудела, будто бы даже им было смешно от выбранного толстяком обращения. Придумать более неподходящего, нежели «уважаемые» было бы просто невозможно. Лучше бы он приветствовал их словами «сброд».

  – Мы собрались здесь сегодня, чтобы очистить наш город.

    Мне вспомнились заваленные прилавки, сваленные в переулках куски протухшего мяса и невозможный запах гниения. Давно бы пора заняться уборкой.

   – Вот уже тридцать семь лет, как мы боремся с ужасной заразой, охватившей наш город, но она все так же сильна, как и в былые времена. Чертов народ не желает оставить нас в покое, продолжая искушать, обманывать и сеять свое черное семя в наших душах. Посмотрите на нее, – он обвиняющим жестом указал на стоявшую рядом женщину. – Вот она, полуночная ведьма, дочь Сатаны и возлюбленная Дьявола. Именно из-за таких как она, вы сейчас живем так. Где делось наше былое величие? Непобедимая армия? Самый быстрый в мире флот? Все пропало, все ушло в пучину, поросло былью и развеялось пеплом. Посмотрите только, до чего мы опустились. Пройдитесь по улицам, посмотрите в глаза людям. И во всем виноваты она и ее сестры. Но мы не будем мстить ей. Бог не простит нам этого. Вместо того чтобы позволить этому существу жить на земле, продолжая сеять вокруг зло и хаос, мы очистим его душу, позволим вернуться к Богу, и пусть тогда он решает, подарить прощение или нет. Кто мы такие, чтобы решать это?

     Толпа радостно загудела, поддерживая человека, который судя по всему, и являлся здешним священником. Тут же из толпы вышли двое.  Не прошло и пяти минут, как перед алтарем вбили деревянный шест, набросали вниз соломы и сухой травы. Готовился огромный костер.

     Женщину схватили под руки и грубо спустили вниз. Она запуталась в складках платья и упала лицом вперед. Кто-то успел подхватить ее за мгновение до того момента, как она уткнулась лицом в землю. Ее поставили на ноги, отвесив по лицу тяжелый удар. Женщина не издала ни звука, ее голова двигалась вверх-вниз, как у китайского болванчика. Вверх-вниз, кивок, снова удар, на этот раз она вновь упала. Священник молча наблюдал за этой сценой, не сказав ни слова.

      Двое из толпы привязали женщину к шесту и отошли на несколько шагов назад. Обреченная дернула головой, убирая с лица волосы. Я вздрогнул. Под грязью оказалось совсем молодое лицо, девчонка, моих лет, возможно.

   –  Да, – продолжал священник, – тело сгорит, но это необходимо. Что такое тело по сравнению с вечной душой? Ради ее же блага, именем нашего Господа, мы должны сделать это, как бы не был тяжел этот шаг. Помолимся же за прощение всех ее грехов.

     Он первым сложил руки вместе, начав перебирать в толстых пальцах деревянные четки. Тоненькие, как веточки, руки девушки напряглись, но ей было не порвать веревку. Она изо всех сил напрягала мышцы, лицо исказила гримаса боли. А после этого сотни рук соединились, зашевелились в молитве губы, а в глазах... В глазах было все то же злорадство и жестокая радость.

   – Зитрен, – прошептала Ди. – Самый жестокий из миров.

     Я не мог с ней не согласиться. Даже мир, населенный монстрами с паучьими туловищами, не был так ужасен.  Зверям убийство простительно, его можно простить даже человеку-защитнику. Но невозможно простить убийство ради убийства, жестокость ради жестокости.

      Кто-то достал из кармана коробок спичек. Удивительно, что такое вообще есть в этом мире. На конце спички зажегся маленький слабый огонек, который стремительно разгорится, едва коснувшись соломы.

     Девушка стояла, гордо вскинув подбородок. Сейчас она не выглядела ни жалкой, ни несчастной, ни беспомощной. Жизненная сила горела в ней ярче пламени. Ди схватила меня за руку и сильно сжала, впившись ногтями. Ее трясло.

   – Пойдем отсюда, – прошипела она. – Ей уже не помочь, а если нас поймают...?

      Но меня уже было не остановить: проснулся позабытый где-то в детстве комплекс героя. Я никак не мог спокойно наблюдать за тем, как молодую девушку сжигают заживо, чтобы там она такого не совершила. Никто не заслуживает такой смерти.

     С удивительной скоростью я подбежал к костру и ударил одного из «помощников». Он был больше меня, и уж точно втрое шире, но на моей стороне был эффект неожиданности. Пока я разбирался со вторым, Ди освободила девушку и помогла ей выбраться. Публика застыла в оцепенении, не сводя с нас глаз.

  – Беги, – крикнула Ди девушке, толкнув ее в сторону. – У тебя есть всего несколько минут, скорее.

     Девушка посмотрела на меня, сверкнув светло-голубыми глазами, и на мгновение мне показалось, что я знаю ее всю жизнь. А затем она побежала. Всего несколько шагов, и толпа поглотила ее маленькую тонкую фигурку.

   – Пора убираться отсюда! – закричала Ди. – Дэвид!

      Но было уже поздно. Толпа очнулась, и она уже жаждала мести за сорвавшийся банкет. Со всех сторон на меня наступали люди. Их было так много, что у меня голова пошла кругом. А затем кто-то схватил меня сзади. Я дернулся, пробовал вырваться, ударил на удачу, а затем тяжело упал на землю, потеряв сознание.

/////

       Я проснулся в полной тишине. А, возможно, от тишины. Она была настолько полной, что оглушала, заставляла сердце биться чаще, вызывала ощущение тревоги. Я открыл глаза, но почти ничего не изменилось. Вокруг было совершенно темно, как в гробу...Бббрр, неудачное сравнение, особенно после того, что я сделал. Судя по всему, они были очень недовольны.

      Подо мной был только холодный каменный пол, а еще мне все же удалось нащупать небольшой холмик старой соломы. И где это я? Неужели в средневековом каземате? Похоже именно на это. Здесь, по крайней мере, не воняет так как в городе. Наверное, самое чистое место в округе.

     Где-то в глубине запищала крыса, и я вздрогнул от мысли, что нахожусь здесь не один.

  – Ди? – позвал я на удачу.

  – Проснулся-таки? – послышался знакомый голос.

  – Мы в тюрьме?

  – Потрясающая догадка.

  – Сколько? Сколько времени у нас осталось?

  – Тридцать шесть лет, – последовал ответ. – Зитрен – что-то вроде перевалочного пункта, не основная локация, а место, где, хм, можно немного отдохнуть.

  – Значит, здесь нет времени?

  – Времени, гигиены, порядочных людей, нормальной пищи и новой одежды. Потрясающее место. Добро пожаловать домой, – последние слова прозвучали особенно горько.

  – Что значит домой?

  – Это мой родной мир. Я родилась здесь. Прожила в Зитрене тринадцать лет, пока мне впервые не разрешили принять участие в игре. Теперь ты понимаешь, для чего мне это нужно? Зависнуть здесь навечно...Нет, это слишком долгий срок даже для меня.

  – Ты родилась здесь? А я почему-то думал, что ты такая же как я. Из нормального мира...

  Я слишком поздно понял, что сболтнул лишнего.

  – Нормального мира? Ты думаешь, что твой мир – более реален, нежели этот? Ты ошибаешься. В самом начале было три Создателя из трех разных миров. И мой мир был одним из первых, также, как и твой. Уже потом были созданы остальные. Мой мир раньше был величайшим из миров, Первым Миром. До того, как начался весь этот ужас. До того, как мы одичали, одеревенели и начали гнить заживо. Ты думаешь, в твоем мире не может произойти ничего подобного? У тебя есть какие-то гарантии? Может, поделишься?

    У меня не был сил спорить с ней, к тому же это было бессмысленно.

  – Ты знаешь, как нам выбраться отсюда?

  – Нет. Мне уже доводилось бывать здесь несколько раз, но выбраться без посторонней помощи невозможно. Предлагаю тебе просто сидеть здесь и ждать.

  – Чего? Казни? Или пока для нас разобьют костер?

  – Между прочим, мы оказались здесь из-за тебя, – напомнила она. – Если бы не твой рыцарский порыв, мы бы сейчас были далеко отсюда.

  – Но ты же помогла мне.

  – А что мне нужно было делать? Ты как всегда сначала делаешь, а потом начинаешь думать, если вообще начинаешь.

     Несколько часов мы просидели в тишине. Наверное, это было лучше, чем если бы мы поссорились, а, может, и нет. Я чувствовал странное оцепенение и пустоту. Мозг постоянно повторял, что я сплю. Не мог же я на самом деле оказаться в средневековой тюрьме? Или все-таки мог?

     Наша камера была совсем крошечной: четыре шага в длину и три в ширину. Под самым потолком была маленькая бойница, из которой подал тонкий луч. Сейчас была ночь. По крайней мере, здесь было не жарко.

  – Долго я проспал?

  – Несколько дней. Явно больше суток.

  – Призрак сказал, что ты – полуночная ведьма. Именно в этом обвиняли и ту девушку. Что это значит? Вы по-настоящему ведьмы?

    Ди широко усмехнулась, даже в темноте я видел, как сверкнули белой полосой ее зубы.

  – А ты тогда у нас вампир? Или, может, оборотень? – прошептала она таким голосом, что у меня мурашки пробежали по коже. – Смотри, а то как заколдую тебя...

  – Вообще-то я спрашивал серьезно.

  – Ну-ну...

  – Что происходит в этом мире?

  – Жизнь. В этом мире люди живут, также, как и в остальных, если ты не заметил раньше. А если тебя интересует: почему они живут так, то так и нужно было спросить.

   Прежде чем я успел открыть рот, она резко сказала:

  – У меня сейчас нет настроения рассказывать эту историю. Может как-нибудь потом, а, может, и нет...Слушай, почему ты помог этой девчонке? Почему просто не развернулся и не ушел?  Что-то раньше я не замечала в тебе особого благородства, а обычно я хорошо разбираюсь в людях.

  – Ты хочешь сказать, что с первого взгляда поняла, что я отъявленный негодяй? – усмехнулся я.

  – Примерно так и было. Пусть я отсюда, но я достаточно много времени провела в твоем мире, чтобы научиться с первого взгляда отличать таких, как ты.

  – Таких же красивых и обаятельных?

  – Таких же эгоистичных и самовлюбленных. Я даже как-то была на концерте «Faint», какая тонкая ирония.

   – И мы играли просто ужасно...

   – Вовсе нет, мне понравились несколько ваших песен.  Но я еще давно научилась различать «художника» и «картину». Нельзя боготворить художника или музыканта, пусть даже ты в восторге от того, что он делает. Почти всегда они разочаровывают, а расставаться с мечтой всегда больно. Я всегда воспринимаю их отдельно, так проще. Смотрю на картину и любуюсь картиной, слушаю музыку и наслаждаюсь, не задумываясь о том, кто и зачем ее написал или сыграл.  Мысли о том, что она была написана в корыстных целях, не прибавляет романтики... Ты так и не ответил на мой вопрос.

  – Не знаю, – честно ответил я. – Я просто не мог смотреть на публичную казнь и ничего не делать. Может, я не настолько плохой, как ты думаешь?

  – А, может, ты сделал это специально, чтобы я начала доверять тебе. Или просто поддавшись порыву.

  – Так, значит, ты не доверяешь мне, хотя я уже несколько раз спасал твою жизнь.

  – Если на то пошло, ты в гораздо большем долгу передо мной. И можешь ты с полной уверенностью сказать, что доверяешь мне?

    Мы с ней просто два сапога пара.

  – Нет. Откровенность за откровенностью. Мы напарники, но я все равно ничего не знаю о тебе.

    Мне было лень говорить с ней. Мне даже лень было думать. Впервые с начала игры я позволил себе расслабиться и ничего не делать.

  – Отдал бы несколько часов за пачку сигарет, – пробормотал я вслух.

 Ди рассмеялась.

  – Кто такие полуночные ведьмы?

  Смех резко оборвался. Я был готов поспорить, что она нахмурилась.

  – Первая полуночная ведьма, согласно слухам, была дочерью земной женщины и демона. Бред, конечно, но некоторые до сих пор в это верят.  Согласно тому же сказанию, у нее было пять дочерей, и все они обладали некоторыми...талантами.  Одна из них могла воскрешать мертвых, другая убивать взглядом, третья превращаться в черную птицу, четвертая свободно перемещаться между мирами, а пятая могла читать мысли и управлять сознанием других.

  – И все это правда? Магия и остальное?

  – Все полуночные ведьмы были злыми, – продолжала она, словно и не слыша меня, – и действительно именно из-за них Зитрен пришел в упадок. Они специально делали все, чтобы люди ненавидели их, ненавидели и боялись. Тогда и была введена инквизиция. Не как в твоем мире, здесь все это было страшной реальностью. Но сейчас полуночных ведьм почти не осталось, а ни в чем не повинных женщин и девушек все равно продолжают сжигать, потому что бояться. Стоит какому-то злому языку пустить слух, и за женщиной немедленно приходят. Нет ни суда, ни следствия. Сжигают всех.  Я...возможно я одна из последних, если не последняя. Большинство ведьм уже давно истребили, а я ушла в игру, как только появилась такая возможность. Мне было все равно, куда уйти, лишь бы убраться отсюда и больше никогда не возвращаться. Если ты оказался в десятке лидеров, тебе позволено жить в любом мире по собственному выбору.  Я никогда не хотела быть тем, что я есть на самом деле. Я не сделала ничего плохого никому здесь, но это вовсе не означает, что меня здесь любят или хотя бы терпят. Если кто-то узнает, что я здесь, меня сожгут сразу же. А они не смогут не узнать после того, что ты сделал.

    В коридоре послышались шаги, а в следующий миг загрохотала решетка.

  – Еда, – раздался грубый голос.

    На подносе стояли две тарелки с какой-то похлебкой и два черствых куска хлеба, а также пол-литровая стеклянная бутылка с водой, в какой у нас обычно продается молоко.

    Ди подошла к двери и забрала поднос. Затем она поставила его на пол и сама села рядом со мной. Ничего не опасаясь, Ди взяла одну из тарелок и попробовала.

  – Надо же, вполне приличный здешний суп.

    С сомнением посмотрев на тарелку, я тоже решил попробовать. Вкус у супа был совершенно ужасный. Судя по всему, в его состав входила картошка, капуста и что-то еще, но все оно было совершенно одинаково на вкус. Во рту остался неприятный горький привкус какой-то гнили. Будто бы попробовал грязь.

   – Дрянь? – спросила Ди, поставив на пол пустую тарелку. – Еще и ни к такому привыкаешь, если нечего есть. Это сейчас ты такой привередливый, а посидишь голодным несколько недель и будешь лопать все, что дают. По праздникам в тюрьме подают мясо, – сказала она мечтательно. – Хорошо прожаренная крысиная тушка с хрустящей корочкой...

    Меня едва не вывернуло наизнанку, и я ограничился тем, что разом осушил полбутылки воды. У нее оказался уже знакомый тухлый привкус.

    На этом развлечения в тюрьме Зитрене закончились. Ни карт,  ни выпивки, ни девочек здесь, к несчастью не предлагали.  От нечего делать, я облокотился спиной о стену и стал разглядывать карту, думая о том, что я сейчас смог бы сделать с помощью моей силы.    Может, превратить тюрьму в карточный домик, или уж лучше в бордель? И еще я бы сейчас не отказался от нескольких порций горячего свежего шашлыка. Я даже поморщился от того, как неуместно здесь звучало слово «свежий».

     Замечтавшись, я не сразу разглядел на карте едва заметную темно-бардовую точку. Она то зажигалась, то гасла, определенно двигаясь в нашу сторону.

   – Посмотри, – сказал я Ди.

   – На что?

   – Взгляни на карту.

    Она засучила рукав и несколько секунд пристально смотрела на свою карту, явно не замечая ничего необычного.

   – Ничего не вижу. Здесь нет никого и ничего, кроме нас.

   – Взгляни на мою.

 Ди подсела чуть ближе ко мне.

  – И кто это?

  – Судя по цвету, это кто-то из местных, обладающих силой. Не обычный человек.

  – Почему его нет на твоей карте?

  – Потому что он идет сюда к тебе.

     Вновь послышались едва различимые шаги в глубине коридора. Затем грохот и быстрый вскрик, в камерах зашевелились крысы. Я придвинулся к двери камеры, пытаясь услышать что-то, но безрезультатно.

   – Отойти, – посоветовала Ди, и я сделал шаг назад за несколько секунд до того, как в замок вставили ключ.

    Когда дверь распахнулась, я увидел грубое лицо, покрытое шрамами, освещенное светом факела.

  – Быстро выходите отсюда по одному, – приказал стражник.

  – Что случилось? – Ди первой вышла из камеры, и стражник тут же заковал ее руки в железные наручники.

  – Пожар в тюрьме, – ответил он бесцветным голосом.

     Я втянул носом воздух и тут же закашлялся. Сверху валил ужасный дым. Стражник приковал меня к себе, чтобы я не смог убежать. Ди он явно в расчет не брал. Я в очередной раз пожалел о том, что со мной не осталось никакого оружия.

     Стражник повел нас не прямо по коридору, а куда-то вниз, отворив громадную железную дверь. Дыма с каждой минутой становилось все больше, дыхание затруднялось. Мы спускались вниз по узкому лазу, ступеньки были такими высокими, словно лестницу строили для каких-то очень высоких и очень худых существ. Единственный источник света – факел в руке стражника – коптил и постепенно гас.

      Ди шла впереди, я за ней, нож стражника упирался мне в лопатку. Трудно сказать, сколько именно мы спускались. Было темно, сыро и, тем не менее, дымно. И чем ниже мы спускались, тем больше становилось дыма. Точно ли у охранника на уме вывести нас отсюда, или же мы должны сгореть заживо?

  – Куда мы выйдем? – спросил я, закашлявшись. Кислород нужно беречь.

  – Не разговаривай, лучше быстрее шевели ногами...если, конечно, не хочешь остаться здесь навсегда.

     Лестница становилась равнее, а площадки между пролетами длиннее. Под ногами захрустел гравий. Вскоре Ди остановилась, уперевшись руками в закрытую дверь.

  – Возьми, – сказал стражник, протянув мне большой железный ключ.

     Я неловко взял его, едва не выронив, но сумел все-таки с завязанными руками передать Ди.

     Ей пришлось провозиться несколько минут, прежде чем замок поддался. В лицо ударил свежий морской ветер, и стало очень холодно.

    Мы стояли на песчаной косе. Позади отвесная гранитная скала, а впереди только море. Оно было неспокойно, и волны то и дело с грохотом врезались в камень.  Все небо покрывали тучи, и, если бы не факел, мы бы ничего не увидели. Для меня все равно оставалось загадкой, куда мы должны двигаться дальше. Это явно была запасным выходом из тюрьмы. Значит, где-то рядом должна была располагаться небольшая бухточка и причал, откуда можно было уплыть...

     Или же это место использовали совсем для других целей.

  – К стене! – приказал стражник, вынимая ружье.

    Факел в его руке погас от сильного ветра. Воздух был тяжелый, влажный и вызывал удушье.

    Ди осталась на месте. Ветер завыл с такой силой, что у меня чуть уши не заложило. Я и так уже продрог до костей, так началась еще и мелкая моросейка.

   – К стене я сказал! – повторил стражник, снимая ружье с предохранителя. О черт, не думал, что здесь есть хотя бы порох.

     Девушка медленно пошла к стене. У нас ничего не было с собой, кроме жалких обносков и счетчиков на шее. Ни оружия, ни таблеток, ничего, что можно было использовать сейчас.

   – Ты умрешь этой ночью, чертова ведьма, – прорычал охранник. – Думаешь, мы не поняли, что ты? Поджог был совершенно бессмысленным. Тебе не спастись.

     Ветер завыл с новой силой, позади хлопнула железная дверь. Мелкая моросейка превратилась в настоящий ливень, и у меня от холода зуб на зуб не попадал. Да, о таком конце я даже не мечтал.

     Стражник поднял ружье, прицелился и выстрелил, а в следующий миг что-то потащило меня вниз. Раздался еще один выстрел, и сто пятидесятикилограммовая туша упала на землю, потащив меня за собой. Я приподнялся на локтях. Стражник лежал на земле с перерезанным горлом, а я все так же был прикован к нему. Рядом со мной в полный рост стояла худенькая фигурка, которую я сначала принял за мальчика. Но нет, молния ударила прямо над моей головой, осветив ее: длинные светлые волосы, светлые глаза, холодная маска, сковавшая прекрасное лицо. Это была девушка лет шестнадцати.

     Несколько секунд она простояла в нерешительности, просто разглядывая меня, а затем нагнулась к стражнику, принявшись обшаривать его карманы. У меня такое ощущение, что здесь только я не умею этого делать. Вскоре она нашла меленький серый ключ и расковала меня. Ко мне тут же подбежала Ди. Она была белее песка, с расширенными от страха глазами, но полностью невредима. Стражник промахнулся.

   – Я отдала тебе долг, – послышался рядом взволнованный голос.

     И я повернулся лицом к нашей спасительнице, встретившись с ней взглядом. И только теперь узнал ее, именно благодаря глазам. Девушка, из-за которой мы оказались в тюрьме. Девушка, которую я снял с костра.

    – За этим уступом привязана лодка, и вы сможете уплыть. В двух часах пути отсюда есть небольшое селение, где вы найдете все, что нужно. Насколько я знаю, там находится второй портал. Советую вам подождать, пока не окончится буря. Вон там есть небольшая пещера, – она кивнула головой себе за спину. – Теперь я должна идти.

  – Погоди, – сказал я, схватив ее за руку. – Кто ты? Почему ты спасла нас, хотя рисковала вновь быть пойманной?

  – Я должна была отдать долг, – упрямо повторила девушка, высвобождаясь.

    Я заметил на ее руке татуировку. Это была целая вязь хитроумно сплетенных узоров и символов, и покрывала почти все плечо.

   – Кто ты?

   – Она полуночная ведьма, Дэвид, – прохрипела Ди, не отрывая взгляда от татуировки девушки. – Еще одна полуночная ведьма.   А я уже было подумала, что все они истреблены. Мы допустили ошибку, когда спасли ее тогда. Она заслужила смерть.

    Глаза молодой ведьмы вспыхнули, становясь ярко-синими.

   – Тогда запомните хорошенько: Калипсо отдала вам долг. Жизнь за жизнь.

    Она вновь посмотрела на меня, и я не смог найти в себе силы, чтобы перестать смотреть на нее. Ее глаза завораживали, пугали и притягивали одновременно.

   – Тебя это не касается, Дивейн. Он спас меня, и я отдала долг. Ты здесь не причем, и ты заслужила смерть не меньше, чем я.

    Больше не говоря ни слова, Калипсо развернулась и ушла в ночь. Я видел только, как она обогнула скалу и исчезла за поворотом. Мы остались с Ди одни на пустынном пляже.

4

      Ветер, этот чертов ветер не давал мне вздохнуть, а наоборот, словно прижимал к земле, не давая пошевелиться. Понятия не имею, сколько мы уже торчим здесь на этом дурацком пляже после ухода Калипсо. Знаю только, что тело онемело от холода, я не могу двигаться, не могу дышать, не могу думать...

     Ди сидит рядом со мной, не двигаясь. Я даже сомневаюсь, дышит ли она вообще. На лице у нее застыло какое-то пустое, кукольное выражение, а глаза стали  почти прозрачными.

     Нужно что-то сделать! Нужно...двигаться.

     С огромным трудом мне удалось приподняться, но я тут же снова потерял равновесие и упал обратно в песок, как новорожденный теленок.

   – Ди! – крикнул я, стараясь перекричать бурю. – Ди!

    Только на третий раз она повернулась ко мне. Прошло еще несколько секунд, прежде чем она узнала меня.

   – Пещера! – песок забился мне в горло и похрустывал на зубах при каждом звуке.

   – Пещера, – повторила она, рывком поднимаясь на ноги.

     Ей это далось удивительно легко, из-за чего я испытал сильную зависть. Она подошла ко мне и протянула руку, помогая встать.  Стена из дождя полностью лишала возможности ориентироваться, но Ди это нисколько не смущало. Мы медленно продвигались вперед. Точнее сказать: Ди тащила меня за собой, так как я едва-едва мог переставлять ноги. Ступни утопали в песке, и приходилось каждый раз высоко задирать ноги, чтобы не утонуть в нем. Идиотизм, можно подумать кругом зыбучие пески, а не обыкновенный оксид силиция.

    Я не сразу понял, что мы вошли в пещеру. Только когда чуть не стукнулся головой о низкий каменный потолок. Потом до меня дошло, что здесь было темнее, но зато не было дождя. Ди отпустила мою руку и тяжело рухнула на пол.

  – Здесь мы будем в безопасности. По крайней мере, буря нас не тронет, – сказала она, чуть отдышавшись.

    Я просто молча лежал, медленно накапливая силы. Было ощущение, словно я только что пробежал марафон.

  – Дождь, – пояснила Ди, уловив мои мысли. Не думаю, что это было сложно. – Здесь все дожди такие: сильно выматывают и будто бы забирают силы. Еще одна шалость полуночных ведьм. Редко кто решится выйти из дома в дождь, что уж говорить о грозе, как сейчас.

   – Но для самих ведьм это совсем не опасно.

   – Как ты догадался? – с сарказмом пробормотала она. –  Если мы хотим остаться здесь, нужно развести костер, я промокла, как собака. И жаль, что наши вещи пропали. Чертова ведьма, она не стоила этого. В кои-то веки они наконец-то поймали настоящую ведьму, так я же сама и не дала ее казнить.

   – Ты знаешь Калипсо, Дивейн? – спросил я, пробуя новое слово.

 Дивейн. Неудивительно, что она предпочитает, чтобы ее звали Ди.

   – Ты не имеешь права на это имя, – прошипела она. – Никогда больше не называй меня так.

   – Но ты же знаешь мое полное имя, я сам сказал его тебе.

   – Ты сделал это по собственной глупости. К тому же это совершенно разные вещи. Для ведьмы имя – не просто кличка, или прозвище. Имя – это и клятва, и оружие, если оно находится в руках того, кто умеет им пользоваться...Калипсо...ммм...моя троюродная сестра. У ведьм это означает, что мы с ней родственники по третьему кольцу. Скорее всего, у нас была одна прапрабабушка, или что-то в этом же роде. Я думала, что она уже давно мертва. Живучая девчонка. Никак не ожидала увидеть ее здесь.

   – И все же она спасла нас.

   – Именно из-за нее мы попали за решетку и едва не стали грилем. Но все же да.  С ее стороны это было очень...благородно, для ведьмы.

   – Ты бы не сделала этого, находясь на ее месте.

   – И ты бы не сделал.

     Мне нечего было возразить. Если бы меня искала целая толпа людей для того, чтобы сжечь заживо, я бы поспешил покинуть город, ну или залечь на дно, а не бросаться в самую гущу событий. И, тем не менее, у меня перед глазами до сих пор стояло ее бледное лицо и огромные голубые глаза. Я всегда считал, что ведьмы должны быть именно такими: молодыми и прекрасными, а не ужасными сморщенными старухами, как описывают в детских сказках. Мне вовсе не хотелось думать о ней. Вообще не хотелось думать ни о чем, кроме как побыстрее покинуть этот ужасный мир. Но я не мог перестать. «...Я должна была отдать долг».

   – Дэвид! Эй, Дэвид, ты вообще слышишь меня?..Твоя ведьмочка приготовила для нас еще один подарок. Посмотри-ка.

     Она бросила что-то в мою стороны, и у меня даже хватило быстроты реакции, чтобы поймать это. У меня в руках оказался мой рюкзак. Я открыл его, сразу же найдя лежащий сверху фонарь, и обшарил все его содержимое.

  – Ничего не пропало? – поинтересовалась Ди.

  – Вроде бы ничего. А у тебя?

  – Тоже, – в ее голосе слышалось замешательство. – Даже таблетки и серебряный кинжал. Это нисколько не похоже на дорогую сестрицу.

  – Как думаешь, нас действительно ждет лодка?

Ди качнула головой, но в следующий миг пожала плечами:

  – Я бы сказала «нет», но...Не знаю. Возможно, она и будет там. В любом случае, это наш единственный шанс выбраться с этого острова. Если лодки не окажется, придется придумать что-нибудь другое.

  – Жаль она не принесла нам никакой еды.

  – Зато у нас есть питьевая вода. Погоди, – она подняла руку вверх, призывая меня заткнуться. Тонкий намек. – Дождь прекратился.

     Я прислушался. Ничего. Ди поднялась и прошла к краю пещеры. Несколько секунд спустя она вернулась назад, подхватила с пола сумку и поспешила на берег. Дождь действительно закончился. Начинало светать. Небо все так же было застлано тучами. Песок был влажным, а запах моря усилился, как бывает при шторме. Было неспокойно, и волны то и дело накатывались на песок и ударялись о камни, с брызгами и шипением отскакивая назад. Солнце только-только показалось на горизонте.

  – Пора двигаться дальше. Надо успеть покинуть остров до того, как рассветет. Пожар-то уже давно потушили, а стражника могут хватиться. Кстати, о стражнике...

     Ди повернула голову в ту сторону, где лежало тело стражника, а затем, не медля, подошла к нему и присела, уткнувшись коленями в песок. Я уже даже не удивился тому, как ловко и проворно двигались ее пальцы, ощупывая многочисленные карманы его грязной униформы. Ей удалось выудить оттуда небольшой перочинный ножик, зажигалку, швейцарский нож (!) и колоду карт. При виде карт на лице Ди появилась кривая усмешка.

  – Знаешь, что это? – спросила девушка, повернувшись ко мне.

  – Карты.

  Она закатила глаза:

   – Щенок. Это не просто «карты», как ты выразился. Это колода Джокера. Ума не приложу, откуда она взялась у этого.

    Теперь была моя очередь закатывать глаза.

  – Ты сильно ошибаешься, если считаешь, будто я знаю, что это такое.

  Нервный смешок.

  – Колода Джокера – карты вызова. С их помощью можно связаться с кем угодно, или отправить небольшой «подарок».  Но на самом деле, скорее всего, это действительно просто колода. А теперь идем.

     Мы обошли уступ, как сказала Калипсо, и оказались в небольшой, но тихой и уютной бухточке. Сюда не смог бы пристать ни один корабль, но для маленькой лодочки места вполне хватило бы. Если бы она здесь была.

     Я подошел к вбитому прямо в песок деревянному столбу, к которому все еще был привязан огрызок веревки. Край был ровным. Лодку не оторвало штормом, веревка была попросту перерезана лезвием. Сделала ли это в гневе сама Калипсо, или же кто-то другой?

  – Ну вот, – сообщила Ди. Ни в выражении ее лица, ни в голосе не было ни следа удивления.  – Значит, придется плыть.

  – Плыть? – переспросил я.

    Она закатала рукав, обнажая карту. Недалеко от мерцающих точек появился еще один знак – синий овал с размытыми краями – портал.

  – А вещи?

   Ди посмотрела на меня, как на идиота.

  – Можешь взять с собой.  Или бросить здесь. Мне наплевать.

   Она перевесила сумку по диагонали и начала решительно заходить в воду. Как только девушка зашла в воду по колено, волны начали захлестывать ее, накрывая с головой. Но Ди это нисколько не волновало. Вот она начала плыть, борясь с волнами, а я все еще стоял на берегу и смотрел. Она не оборачивалась, не звала меня, а просто плыла вперед. Все дальше и дальше.

    Не раздумывая, я пошел вперед. Ледяная вода обожгла мне ноги. Я шел так быстро, что уже через несколько шагов вода уже достигала моих бедер. Тогда меня накрыло в первый раз. Еще шаг, и моя нога не смогла нащупать дно, и я провалился под воду. Холод ударил в грудь, а рюкзак сразу же намок и потащил меня вниз. С огромным трудом мне удалось вынырнуть на поверхность. Морская вода попала в рот и нос, я закашлялся, сплевывая ее, но в этот миг меня снова накрыло с головой. Шторм все усиливался, и я совершенно потерял ориентацию. Сейчас я бы даже не смог сказать, в какой стороне берег, не говоря уже о том, чтобы найти Ди. Мне оставалось только плыть вперед, до тех пор, пока окончательно не выбьюсь из сил, и не надо думать, что я излишне драматизирую.