Текст книги "Исландские сказки"

Автор книги: Фольклор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

Перекрёсток
(Krossgötur)

Некоторые рассказывают, что есть перекрёстки, например, в горах или на возвышенностях, с которых видно четыре церкви. Существует старое верование, связанное с тем, когда кто-то проводит рождественскую ночь под открытым небом. Ведь именно тогда меняются года, и даже сегодня люди считают свой возраст по рождественским ночам, и, к примеру, того считают пятнадцатилетним, кто прожил 15 рождественских ночей. Позднее начало года перенесли на ночь с 31 декабря на 1 января.

Когда человек сядет на перекрёстке, со всех сторон придут аульвы, соберутся вокруг человека и попросят его пойти с ними, но их нельзя слушаться. Тогда они принесут различные сокровища, золото и серебро, одежду, еду и питьё, но брать ничего нельзя. Придут туда эльфийки в образе матери или сестры этого человека и попросят его пойти с ними, и будут пробоваться другие хитрости.

Но едва рассветёт, человек должен встать и сказать:

– Слава богу, день уж вовсю!

Тогда все аульвы исчезнут, а все эти эльфийские богатства останутся, и можно забрать их себе. Но если человек ответит или примет приглашение аульвов, то он будет околдован, обезумеет и больше никогда не станет обращать внимание на людей.

Так случилось с человеком, которого звали Фуси. Он сидел снаружи в рождественскую ночь и долго терпел, пока не пришла эльфийка с большим куском сала и не предложила ему откусить. Фуси взглянул и сказал то, что позднее стало поговоркой:

– От сала я никогда не отказывался.

Затем он укусил этого сала, околдовался и сошёл с ума.

(перевод Тимофея Ермолаева)

Кто нашёл ножницы?
(Hver fann skærin?)

Если в доме внезапно пропала какая-нибудь вещь, а потом отыскалась в неожиданном месте, считается, что эту вещь на время брали у жильцов альвы. Следующий сюжет – типичный пример такой ситуации. Рассказчица не говорит прямо, кто нашёл пропажу, но для слушателя или читателя, хорошо знакомого с исландским фольклором, ответ на этот вопрос однозначен.

(из сборника Сигурда Нордаля. Информант – Гвюдфинна Торстейнсдоттир)

Это случилось, когда я была хозяйкой на хуторе Брюнаквамм в Вопнафьорде. Тогда со мной жила моя мать, Раннвейг Сигфусдоттир с хутора Скьёграстадир. Однажды зимой 1920-го года моя мать, как обычно, сидела на своей кровати и латала башмаки. При ней лежали её ножницы и другие инструменты, которые она, как водится у старых женщин, тщательно берегла. В самый разгар работы ей случилось протянуть руку к ножницам – и тут она обнаруживает, что они исчезли.

Она ищет везде вокруг себя, но ножниц не находит. Ей стали помогать искать, но сколько бы ни рылись в самой кровати и возле неё, ножницы так и не нашлись.

Считать, будто ножницы могли утащить дети, было нельзя: ребёнок на хуторе в ту пору был только один, и тот ещё едва-едва научился ходить, тем более, тогда этот ребёнок спал, так что обвинить его в этой пропаже было невозможно. После этого ножницы ещё несколько раз искали повсюду, но напрасно. Со временем эта потеря мало-помалу забылась.

По весне, когда настало время генеральной уборки, мама попросила нас, тех, кто работал с ней, глядеть в оба: вдруг её ножницы где-нибудь обнаружатся. Надо ли говорить, что из бадстовы вынесли каждую вещь, чтобы выстирать или проветрить на солнышке. Матрасы из кроватей вынесли к ручью и постирали, каждую досточку в бадстове выскоблили добела с песком и мылом, а под конец ополоснули чистой водой. А ножницы всё не отыскивались. И вот в один прекрасный день в начале июля мать с сестрой мыли шерсть в речке Ховсау, протекающей чуть ниже нашего туна. Все домочадцы, кроме меня, отлучились, няньку и ту куда-то услали с хутора. – Младенец лежал в маленькой колыбельке, поставленной на двуспальную кровать, и не ворочался. Мой старший ребёнок сидел на телячьей шкуре, которую я постелила на пол, вынимал из корзиночки свои игрушки и раскладывал вокруг себя. Я сидела одна в передней части бадстовы, работала и поглядывала на детей; двери были открыты, но я загородила дверной проём чемоданом, чтоб ребёнок наверняка не ушёл из дома.

Я варила кофе к полднику и собиралась отнести его к речке, когда вернётся нянька.

И вдруг раздалось звяканье ножниц, но я подумала, что мне послышалось: мои собственные ножницы, когда я ими не пользовалась, всегда висели высоко на перегородке – от несмышлёного дитяти прятали всё, обо что он мог бы пораниться. Как говорят старики: «Ножи да ножницы – детям не игрушка». Но хотя ребёнок не издавал ни единого звука, говорившего бы о том, что с ним что-то случилось, я всё же решила проверить и вошла к нему. Каково же было моё удивление, когда я увидела, что он играет с ножницами, да не с одними, а с двоими! Ведь моих ножниц на перегородке уже не было. Ребёнок держал по паре ножниц в каждой руке и глядел на них с удивлением, словно хотел сказать: «Какие красивые игрушки! А раньше мне их не давали!»

Я молча забрала у ребёнка ножницы, прежде чем он начал ими размахивать, и притворилась, что играю с ним, начав поочерёдно протягивать ему эти игрушки. Это увлекло его, и он не понял, что на самом деле у него их отняли. Тут я отвернулась и тщательно рассмотрела ножницы: ошибки не было: это были мои собственные ножницы – а также те ножницы, которые пропали: они вновь нашлись! Для ясности надо сказать, что наши с матерью ножницы похожи как две капли воды, отличить их друг от друга можно только, если смотреть очень внимательно.

И в этот самый миг входит моя младшая сестра проведать детей. Я уложила чашки и другие кофейные принадлежности в маленькую корзинку, а вновь найденные ножницы поместила туда на самое дно, прикрыв листком. Затем я поспешила с корзинкой к речке и позвала прачек полдничать. Мы с матерью и сестрой уселись вокруг корзинки. И тут я обратилась к маме с такими словами:

«Ну, что ты сделаешь, узнав, что пропажа нашлась: дашь за неё награду или велишь оставить себе?»

Она тотчас ответила: «Да неужто ты мои ножницы нашла?»

«Нет, их нашла не я», – отвечаю я, а сама устроила так, чтоб из корзинки всё вынули.

Тут я сняла листок, закрывавший дно корзинки. Она тотчас увидела ножницы и удивлённо закричала: «Ух ты, мои ножницы! А кто же их нашёл?» – «А вот не знаю», – только и смогла ответить я.

И я рассказала ей, как всё было.

Так кто же нашёл ножницы? Кто-нибудь может ответить?

(перевод Ольги Маркеловой)

Обитатели морей и озёр
(Sæbúar og vatna)

Тогда водяной засмеялся
(Þá hló marbendill)

Как-то некий бонд вышел в море ловить рыбу и поймал водяного. Бонд пытался по-разному разговаривать с ним, но водяной молчал и не отвечал ничего, только просил бонда отпустить его обратно. Но бонду этого не хотелось.

Потом бонд направился к берегу и водяной был с ним. И вот к нему подбегает его жена и ласково его приветствует; бонду это понравилось. Тогда водяной засмеялся.

Затем к бонду подбегает его собака и начинает вилять хвостом и ластиться, но бонд бьет собаку. Тогда водяной засмеялся во второй раз.

После этого бонд отправляется на свой хутор, но по пути спотыкается о кочку и ушибается. Бонд злится и вне себя от ярости топчет кочку. Тогда водяной засмеялся в третий раз.

Каждый раз, когда водяной смеялся, бонд спрашивал его, из-за чего тот смеется, но водяной все молчал и ничего не отвечал.

Бонд держал водяного у себя целый год, но так и не добился от него ни словечка. Но когда минул вдвое больший срок с того дня, как бонд словил водяного, тот попросил отвезти его к морю и отпустить обратно. Бонд пообещал, что сделает это, если тот скажет, почему трижды засмеялся, когда он вез его к себе домой. Водяной сказал, что не сделает этого, пока бонд не отвезет его в море на то место, где он его поймал, и не выпустит его на свободу.

Тогда бонд так и делает: он отвозит водяного на ту самую отмель, где поймал его. И когда они добираются дотуда, водяной говорит:

– В первый раз засмеялся я, потому что твоя жена так ласково встречала тебя, потому что она делала это фальшиво и без любви, и она изменяет тебе. Во второй раз засмеялся я, потому что ты побил свою собаку, которая встречала тебя верно и искренне. В третий раз засмеялся я, потому что ты растоптал кочку, но под ней были спрятаны деньги, а ты этого так и не узнал.

Потом водяной нырнул в воду, а бонд раскопал кочку, нашел там много добра и разбогател.

(перевод Крю Глазьева)

Якоб из Ёрви и рыбаки
(Jakob á Jörfa og vermennirnir)

Когда-то в Ёрви в Хёйкадале жил бонд по имени Якоб; он был сыном Эйрика и отцом сислуманнов Йоуна с Эспихоуля в Эйяфьярдарсисле и Халльдоура, который держал Страндасислу. Он был хорошим и богатым бондом.

В одну голодную зиму двое людей с севера отправились ловить рыбу на Западные Фьорды. Они пришли в Ёрви и попросили бонда Якоба продать им еду. Он ответил, что у него нет еды на продажу, но всё же вошёл в дом и вскоре вернулся с большим и жирным окороком, и им показалось, что он от коровы. Он отдал им окорок, они захотели сразу заплатить, но он сказал, что это вполне может подождать, пока они не будут возвращаться с запада. Затем они продолжили своё путешествие.

Весной эти люди возвращались на север и опять пришли в Ёрви. Якоб стоял на дворе, когда они пришли. Они поздоровались с ним, он вежливо ответил на их приветствие и сказал:

– Слава богу, я вижу вас обоих живыми!

Один из них спросил:

– Что тебе показалось опасным? Мне кажется, этой зимой с нами ничего такого не случилось.

Бонд сказал:

– После того, как я отдал вам зимой окорок, выброшенный на берег озера Хёйкаладьсватн, лёд обнажил тушу целиком; люди предполагают, что тот окорок был от озёрной лошади или водяного.

Тогда второй человек воскликнул:

– Боже, спаси и сохрани меня! – и в тот же миг упал мёртвым.

Его товарищ не выказал испуга и сказал:

– Мнё всё равно, от какого дьявола был окорок, раз он пошёл мне на пользу! – и не говорится о том, чтобы ему это как-либо повредило.

А Якоб очень раскаивался в том, что сказал им, откуда взялся этот окорок.

(перевод Тимофея Ермолаева)

Трётли (тролли)
(Tröll)

Камень Скессы
(Skessusteinn)

По соседству с Церковным хутором, что находится в Хроуартунге, громоздятся причудливые скалы. В давние времена там в пещере жила чета трётлей[7]7
  Скессы и трётли – сказочные персонажи исландского фольклора, великаны и великанши, как правило, безобразные, глупые и злобные, боятся колокольного звона и дневного света.


[Закрыть]. Мужа звали Тоурир, а имя жены неизвестно. Каждый год трётли с помощью колдовских чар заманивали к себе в пещеру из Церковного хутора пастора или пастуха. Один из них непременно исчезал. Так продолжалось, пока на этом хуторе не поселился пастор по имени Эйрик. Пастор Эйрик был человек мудрый, и своими молитвами он разрушил чары трётлей. Подошел сочельник, и, как скесса ни билась, ей не удалось заполучить ни пастора, ни пастуха. Тогда она сказала мужу:

– Ничего у меня нынче не выходит. Только я начинаю колдовать, как мне чудится, будто меня окутывает горячее облако, оно вот-вот проникнет в меня и испепелит дотла. Больше я и стараться не буду. Придется тебе пойти и раздобыть нам пищу, ведь у нас в пещере нет ни крошки съестного.

Не хотелось трётлю идти, но жена уговорила его. Вышел он из пещеры и прямо через горный хребет отправился на запад, где знал одно хорошее озеро. С тех пор и этот хребет, и озеро люди называют его именем. Пришел трётль на озеро, сделал во льду прорубь, лег и стал ловить форель. А в тот день был сильный мороз, и трётль примерз ко льду. Наловил он рыбы вдоволь, хотел встать, да не тут-то было. Дергался он, дергался – ничего не помогает, промерз трётль до самых костей и испустил дух.

А скесса сидит голодная и злится, что муж так долго не возвращается. Ждала она, ждала, а потом побежала его искать. Тем же путем, через хребет, она пришла к озеру и застала трётля уже бездыханным. Стала она отрывать его ото льда, да увидела, что ей это не под силу, вскинула она тогда на плечо связку рыбы и громко крикнула:

– Отныне здесь рыба ловиться не будет!

И надо сказать, что ее слова оказались вещими: больше в том озере никто не поймал ни рыбешки.

Сотворила скесса заклятие и отправилась к себе в пещеру. Но только она поднялась на гребень, как на востоке забрезжил день и раздался колокольный звон. И тотчас она превратилась в громадный камень, который люди теперь так и зовут: Камень Скессы.

(перевод Любови Горлиной)

Гедливёр
(Gellivör)

Рассказывают, что в последние годы папства на востоке Исландии в Боргар-фьорде на хуторе Квол жила богатая супружеская чета. У них было много скота, и они держали несколько работников. Неподалеку от этого хутора в горах жила скесса, люди никогда не считали ее опасной.

Но вот однажды рождественской ночью хозяин Квола вышел из дому и не вернулся, долго его искали, да так и не нашли. А через год, опять на рождество, исчез и один из работников. Его тоже не нашли, и никто не знал, что с ним сталось. После этого случая вдова со всеми домочадцами уехала из Квола, однако она ежедневно посылала туда людей кормить скот. Весной вдова вернулась на хутор и прожила там все лето. На зиму она собиралась перебраться по соседству в Гилсаурведлир, чтобы ее работникам было удобно ухаживать за оставшимся в Кволе скотом и возить туда сено. У вдовы было четыре коровы, одна отелилась в конце лета. За два дня до отъезда из Квола вдове приснился сон. Ей снилось, будто к ней пришла незнакомая женщина в старинном исландском наряде, с виду небогатая, дружески поздоровалась и сказала так:

– У тебя уже отелилась одна из коров, а у меня корова отелится только к рождеству. Мои трое малышей сидят без молока, поэтому прошу тебя: каждый день, как станешь кормить своих работников, наливай и мне молока в жбанчик, который ты найдешь на полке у себя в чулане. Я знаю, через два дня ты собираешься переехать в Гилсаурведлир, потому что боишься оставаться тут на зиму. Это понятно, ведь тебе неизвестно, почему исчезли в те зимы твой муж и работник. Но я открою тебе эту тайну: великанша, что живет неподалеку на горе Стадарфьядль, родила ребенка. Он очень злой и капризный и каждое рождество требует человечьего мяса. Вот и пришлось великанше утащить сперва твоего мужа, а потом и работника. Нынешней зимой она опять кого-нибудь утащит. Но если ты останешься в Кволе и исполнишь мою просьбу, я дам тебе хороший совет и помогу прогнать эту нечисть из ваших мест.

Проговорив это, женщина исчезла, а хозяйка проснулась и задумалась о своем сне. Занимался день, она встала и в чулане на полке нашла деревянный жбанчик. Хозяйка наполнила его парным молоком и поставила обратно на полку. Жбанчик тут же исчез, а вечером снова появился на прежнем месте.

Почти до самого рождества хозяйка наполняла жбанчик молоком, а в ночь на мессу Торлаука ей снова приснился сон. К ней пришла та же женщина, дружески поздоровалась и сказала:

– Ты оказалась не любопытной и даже не пыталась узнать, кто же столько времени берет у тебя молоко. Но теперь я откроюсь: я – аульва и живу в холме по соседству с твоим домом. Ты поступила благородно, но больше я в твоем молоке не нуждаюсь, моя корова вчера отелилась. Прими же от меня в благодарность ту безделицу, которую я положила на полку, где прежде ставила свой жбанчик. А еще я научу тебя, как спастись от неминуемой гибели. На рождество, ровно в полночь, тебе вдруг захочется выйти из дому – не противься этому желанию и выходи. На дворе ты увидишь огромную безобразную скессу, она схватит тебя, перенесет через луг, перейдет вброд реку и направится к горе Стадарфьядль. Дай ей отойти от реки подальше, а там скажешь: «Что это мне слышится?» Она спросит: «А что тебе слышится?» Ты скажешь: «Мне слышится, будто кто-то зовет: «Мама Гедливёр! Мама Гедливёр!» Она удивится, потому что ни один человек не знает ее имени, и скажет: «Должно быть, это мой малыш!» Тут она бросит тебя на землю и помчится домой. Пока великанша будет занята тобой, я немного помучаю ее выродка, но к ее приходу исчезну. А ты, только она тебя отпустит, беги что есть мочи к реке и постарайся добраться до песчаной отмели. Там великанша тебя догонит и скажет: «Вот глупая овца, не могла подождать!» – и опять потащит к себе в пещеру. Пусть она отойдет подальше, а тогда скажешь, как в первый раз: «Что это мне слышится?» Она спросит: «А что тебе слышится?» Ты скажешь: «Мне слышится, будто кто-то зовет: «Мама Гедливёр! Мама Гедливёр!» «Это мой детеныш!» – скажет она, бросит тебя и побежит к своей пещере. Тут уж ты, не теряя времени, беги прямо в церковь. Тебе надо добежать до церкви, прежде чем она вернется. Она будет сильно разгневана, потому что ее ребенка я убью, и вернется она не за тем, чтобы отпустить тебя домой. А если у тебя не хватит сил, я тебе помогу.

Когда хозяйка проснулась, было уже светло, она пошла в чулан и нашла на полке узел, в нем лежало красивое, искусно сшитое платье. Она взяла платье и спрятала его в ларь. Настал сочельник, все было тихо и спокойно. В рождественскую полночь обитатели Квола уже крепко спали, не спалось только хозяйке. Вдруг ей очень захотелось выйти из дому. Она не стала противиться этому желанию и вышла, и в ту же минуту огромная скесса схватила ее, перемахнула с ней через луг и зашагала вброд через реку. А дальше было все точь-в-точь, как предсказала аульва. Вот скесса бросила хозяйку Квола во второй раз, и та побежала к церкви. И тут ее будто кто под руки подхватил, так ей стало легко бежать. Только вдруг по каменистому склону Стадарфьядля с грохотом посыпались камни, и в ярком свете месяца хозяйка Квола увидела, как через ложбину к ней мчится великанша. Женщину охватил такой ужас, что она непременно упала бы, но кто-то поднял ее и донес до самой церкви. Там ее втолкнули внутрь и заперли за ней дверь. В церкви было много народу, звонарь ударил в колокол что было мочи. Паперть задрожала от чьей-то тяжелой поступи, и люди увидели в окне безобразную скессу, которая крикнула, услыхав колокольный звон:

– Вот дерьмо! – и повернула прочь, выбив ногой большой кусок церковной стены. – Чтоб тебе провалиться! – злобно добавила она.

Хозяйка Квола пробыла в церкви всю заутреню и обедню, а после поехала домой, и больше о ней ничего не известно.

(перевод Ольги Вронской)

Пастушка
(Smalastúlkan)

Это случилось на западе в Даласисле. Одна пастушка пошла в церковь, чтобы причаститься. Вернувшись из церкви, она сразу же побежала собирать овец, не успев покушать. Проходя мимо каких-то скал, она услышала, что в скалах сказали:

– Рагнхильд из Красных Скал!

Тогда из других скал ответили:

– Что ты хочешь, великан из Трёх Скал?

Тогда он сказал:

– Здесь по тропе бежит жаркое. Схватим его, схватим его!

Тогда из скал напротив ответили:

– Фу на неё, пусть она идёт; у неё рот испачкан.

Девочка пошла своей дорогой и больше ничего не слышала из беседы этой пары.

(перевод Тимофея Ермолаева)

Сказка о Гриме из Западных Фьордов
(Sagan af Vestfjarða-Grími)

В Скриде, там, где потом построили монастырь, жил человек по имени Сигурд, жену его звали Хельга. У них был сын Грим, он воспитывался в Западных Фьордах у дяди по матери. Тогда же на хуторе Эйди жил человек по имени Индриди с женой Тоурой.

Как-то раз у Индриди потерялась корова, и пропадала она целых шесть лет. Однажды, собирая в горах своих овец, Сигурд нашел эту корову в одной укромной долине. С ней было шесть быков, которых она принесла за это время. Сигурд их всех пригнал к себе. Через некоторое время Индриди из Эйди пришел к Сигурду и стал торговать этих быков, не всех, а двух или трех, но Сигурд отказался их продавать. Тогда Индриди заявил, что раз быки без разрешения пасутся на его земле, значит, они принадлежат ему. На весеннем тинге среди прочих разбиралась и эта тяжба. Сигурд открыто высказал Индриди, что тяжба поднята несправедливо. Индриди рассердился и там же, на тинге, убил Сигурда. Его схватили, но он предложил за убийство выкуп, и его быстро отпустили. С тех пор Индриди стал опасаться за свою жизнь и завел у себя в доме такой порядок: спать он ложился у стенки, на месте жены, и надевал ее головной убор, а ее заставлял ложиться простоволосой и с краю.

Так и шло, пока Гриму не исполнилось шестнадцать лет. Однажды на хутор, где жил дядя Грима, пришла бедная женщина, и Грим дал ей кое-что из вещей. Хозяйка хутора, жена его дяди, рассердилась и попрекнула Грима тем, что отец его до сих пор не отомщен. Этого попрека Грим не мог снести и тут же собрался в путь. Дядя тепло с ним простился и сказал, что отныне он должен зваться Гримом из Западных Фьордов.

Кратчайшей дорогой Грим приехал на Восток в родные места и поселился у матери. Однажды он встретил работника Индриди из Эйди, тот гнал корову, из-за которой тогда вышла ссора, и другой скот, украденный у матери Грима. Грим убил работника и объявил об убийстве. После этого Индриди стал пуще прежнего опасаться за свою жизнь.

Как-то раз Грим решил побывать в Эйди. В доме Индриди мужчины сидели у очага и обсуждали женщин их округи. Один из них назвал Хельгу, мать Грима, самой вздорной женщиной и еще кое-что добавил. Услыхав это, Грим ворвался в дом, схватил человека, который поносил его мать, и прикончил его, сунув головой в котел, что висел над очагом, а сам убежал. Но на этом он не успокоился и начал рыть тайный ход к дому в Эйди от протекавшего невдалеке ручья.

Наступило рождество. Индриди пригласил на пир друзей и своего брата Хельги тоже позвал. Вечером все стали ложиться спать. Хельги положили в постельной нише, на месте хозяев, а Индриди с женой легли на кровать, стоявшую рядом. В этой же комнате спало еще много гостей. Грим накануне обо всем разведал и ночью явился в дом Индриди. Он осторожно вошел в комнату, где спали хозяева и гости, и стал всех ощупывать, чтобы не убить кого не нужно. Когда его холодная рука коснулась жены Индриди, она сказала об этом мужу, и тот, заподозрив неладное, хотел вскочить, но Грим тут же проткнул его мечом. Индриди успел только крикнуть, что ему нанесли смертельную рану. Люди вскочили и стали ловить убийцу, один из гостей даже схватил Грима.

– Пусти, я тоже ищу убийцу! – сказал ему Грим и, едва тот разжал руку, нырнул в свой тайный ход и был таков.

Идти к матери, где его стали бы искать, было неблагоразумно, и он решил поставить себе палатку на плоскогорье.

Меж тем Хельги припомнил, что в ту ночь убийца как сквозь землю провалился, и решил посмотреть, нет ли где ямы. Так он обнаружил подземный ход, но самого Грима, как уже говорилось, и след простыл.

Вскоре одному человеку из Эйди случилось проезжать по плоскогорью, где стояла палатка Грима. Грим, испугавшись, что теперь недругам станет известно, где он скрывается, погнался за этим человеком и убил его. Но оставаться после этого на плоскогорье стало опасно, и он перебрался за горы к одной вдове. Хельги, который жил теперь в Эйди, пускался на всякие хитрости, чтобы разыскать Грима, и в конце концов пронюхал, что тот живет у вдовы. Вдова эта была ясновидица. Она умела предсказывать будущее и предупредила Грима, что сюда вот-вот заявится Хельги. Она посоветовала Гриму покинуть страну на одном из кораблей, что приходят к мысу Ингольва, а пока пожить на озере, где можно прокормиться рыбой.

Все вышло так, как предсказала вдова. Хельги приехал к ней и спросил, где Грим. Вдова ответила, что Грим и в самом деле жил у нее, но теперь уехал, и Хельги вернулся домой ни с чем.

А Грим, как ему было сказано, поехал к озеру, построил себе хижину и стал ловить рыбу. Вскоре он обнаружил, что каждую ночь часть его улова пропадает, тогда он решил покараулить и разузнать, в чем дело. Ночью к хижине Грима пришел великан, связал рыбу, взвалил связку на плечо и ушел. Грим догнал его и всадил ему в спину копье, но великан только ускорил шаг и поспешил к себе в пещеру. Там его ждала дочь. Он показал ей рану, нанесенную ему Гримом из Западных Фьордов, попросил дочь похоронить его в пещере и умер. Дочь великана хотела похоронить отца, как он просил, но могила оказалась мала. Грим, который шел за великаном по пятам, все видел и слышал. Вошел он в пещеру, и дочь великана стала его корить за то, что он убил ее отца. Грим, как мог, утешил ее и предложил помочь похоронить великана. Она согласилась, и он, собрав все свои силы, затолкал великана в могилу, засыпал ее и ушел домой.

Ночью великан встал из могилы, явился к хижине и напал на Грима. Грим оборонялся, и привидение не одолело его. А когда рассвело, он пришел в пещеру, выкопал великана из могилы и сжег его на костре. Поговорив с дочерью великана, Грим быстро поладил с ней, они забрали все имущество, какое было в пещере, перенесли его в хижину Грима и мирно прожили там до весны. Весной пришел корабль и бросил якорь у мыса Ингольва. Грим, узнав об этом, собрался в далекий путь и простился со своей Возлюбленной. Но прежде чем они расстались, она подарила ему волшебный пояс – тот, кто носил его, не мог полюбить другую женщину.

Грим покинул Исландию и прибыл в Норвегию. Там в те времена правил конунг Харальд, сын Сигурда, он взял Грима к себе в дружину. На рождество конунг устроил богатый пир. Грим надел пояс, подаренный ему дочерью великана, и сразу же затосковал по ней. Конунг заметил, что Грим невесел, и спросил его, в чем дело. И Грим рассказал ему о дочери великана. А весной конунг дал Гриму корабль, чтобы он поехал в Исландию и привез оттуда свою невесту. Грим приплыл к мысу Ингольва, сошел на берег и отправился прямо к озеру Грима, которое так называли с тех пор, как он там жил. У озера он нашел дочь великана, с ней был маленький мальчик, родившийся, пока он был за морем. Она очень обрадовалась, когда увидела Грима, и он предложил ей уехать вместе с ним в Норвегию. Они забрали ребенка, погрузили на корабль все свое добро и благополучно достигли берегов Норвегии, а там дочь великана и ее сын крестились и приняли христианскую веру.

Долго ли они прожили в Норвегии, нет ли, а только захотелось Гриму навсегда вернуться домой. Вместе с женой, дочерью великана, он покинул Норвегию и вернулся в Исландию. На одном из островов, где жили великаны, Грим сошел на берег и разгрузил свой корабль. Великанов он с острова прогнал, а тех, кто не хотел уходить, убил и, очистив весь остров, обосновался там со своей семьей. Потомство у него было большое.

С тех пор этот остров называется Гримсей, или остров Грима, и находится он в Эйя-фьорде. Потомки Грима живут там и поныне. На этом сказке конец.

(перевод Любови Горлиной)