Текст книги "Выжить и вернуться домой (СИ)"
Автор книги: fockoffiamrobot
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
========== От автора ==========
Мне всегда было интересно почему попаданцы так спокойно воспринимают изменения в своей жизни и адаптируются под новые услорвия существования. Я знаю, что многие искренне любят мир Гарри Поттера и хотят в нем оказаться, но отнести себя к этой группе людей я не могу. Мысленно примеряя подобные условия на себя, я прихожу в ужас. Именно так и появилась эта история – похожих я раньше не встречала.
Метка “Повествование от первого лица” часто не отражает всей картины, мне гораздо больше нравится ее английский аналог – “Point of view”. Все, что говорит и думает персонаж, от лица которого ведется повествование, не является истинным или объективным. Это только одна точка зрения. Другими словами, в работе все персонажи думают и действуют в меру своей испорченности. Так как работа написана от лица главной героини, хотя героиней ее назвать довольно сложно, то к ней это относится в наибольшей степени. У каждого есть свои причины делать выбор в пользу чего бы то ни было и иметь дело с последствиями.
Приятного чтения.
========== Часть 1 ==========
В комнате было недостаточно темно, когда я приоткрыла глаза. Мысль о том, что что-то пошло не так, тихонько поскреблась в районе затылка. Я вытянула левую руку в сторону, чтобы нащупать привычный пушистый бок, и вздрогнула, когда моя ладонь свалилась с кровати и пальцы коснулись пола.
Так, где кот? Что происходит?! Сердце привычно заколотилось в панике, руки затряслись. Я выдохнула, задержала дыхание. 1… 2… 3… 4… Теперь вдох, 1… 2… 3… 4… Продышавшись пару минут по “системе квадрата”, я открыла глаза и сразу же пожалела: это был не мой дом.
Прямоугольная комната с бледными обоями в полоску, платяной шкаф, стол со стулом, окно с открытыми плотными шторами, из которого лунный свет падает в изножье узкой кровати, на которой я себя и обнаружила. Глаза продолжали вылавливать более мелкие детали: чуть более новые доски пола в углу возле окна, на пару сантиметров просевшая правая дверца шкафа, мешающая его нормально закрыть, и криво приклеенный скотчем карандашный натюрморт над столешницей. Мысль о том, что что-то пошло не так, билась в висках и обещала скорую мигрень. Я поморщилась и выпуталась из одеяла. Надо встать и осмотреться. К счастью, паническая атака мне не грозит ровно до тех пор, пока я не осознаю ситуацию полностью. Я зацепила взглядом свою ладонь и резко вдохнула.
Это не мои руки! Сидя на кровати, осмотрела тело и впала в ступор – биологически мне сейчас ориентировочно 8-12 лет, но это все равно не мое тело! Таких длинных пальцев и узких ладоней у меня не было даже во взрослом возрасте, про форму ступней я вообще молчу. Такое чувство, что я-таки дошутилась про слет кукухи… Боже, я же просто уснула, наверное, это мой первый опыт осознанного сновидения.
Окей, дорогая, идем искать отражающую поверхность и решать, с чем работать. Я наконец поднялась с кровати и сделала несколько шагов к двери. С неудовольствием отметила, что координация у меня ни к черту, и комната немного плывет перед глазами.
– Зрение практически стопроцентное, но нарушение координации… – пробормотала я и скривилась. Выговаривать слова было почему-то сложно, будто гальки за щеки и под язык положила, – хоть что-то родное.
Дверь была не заперта, что приятно порадовало – вскрывать замки я как-то не научилась. Еле слышный скрип вряд ли кого-то разбудил. Передо мной был небольшой коридор с лестницей вниз и тремя закрытыми дверьми, из-за одной из которых был слышен легкий храп.
– Грядет часовая лекция об опасностях запущенного апноэ, – хихикнула я и опять поморщилась. Привычка говорить с самой собой хороша только при отсутствии сожителей, с чем у меня теперь явно не срослось.
Я прошла по коридору и открыла дальнюю дверь. Отлично, раз в помещении ночью абсолютно темно – значит, это ванная комната. Холод плитки под ногами подтвердил мою догадку. Нащупав выключатель, обнаружила себя в небольшом для частного дома совмещенном санузле. Зеркало сбоку от входа показало мне голову и плечи настороженного ребенка в клетчатой пижаме. Светло-русые кудрявые волосы лежат на плечах, челюсти плотно сжаты, челка падает на глаза… Ого, у меня здесь точно такие же глаза! Да, разрез немного не тот, но радужка один в один! Темно-серое внешнее кольцо и зелено-желтое внутреннее у зрачка. Интересно. Вспомнила дурацкий “I Origins”* и усмехнулась. Усмешка, отразившаяся в зеркале, была жалкой пародией на мою прежнюю. Я попробовала приподнять левую бровь – черт…
– Придется развивать мимику, – пробормотала я и обратила внимание на волосы. Так, эта пакля явно требует кудрявого метода. Интересно, тут есть безсульфатный шампунь или придется добывать такой с боем? В вазочке на допотопной стиральной машинке стояли несколько расчесок и щипцы для завивки. Я вытащила редкую деревянную расческу, намочила и принялась приводить волосы в порядок, попутно вспоминая, как делать пучок без резинки. Переборов хаос на длине и затылке, по привычке зачесала волосы назад и приподняла уголки губ: челку явно нужно отращивать.
Видимо, я недостаточно плотно прикрыла дверь, потому что меня заметили. С легким скрипом дверь открылась и в проходе появилась симпатичная женщина лет тридцати пяти.
– Дорогая, что-то случилось? Плохой сон? – сощурилась она, видимо, привыкая к лампе дневного света.
Мое осознанное сновидение запихнуло меня к британцам. Режим «не палимся» отменяется, мой американский акцент в английском абсолютно неисстребим. Пробовала.
– Нет, все хорошо, – я попыталась мило улыбнуться и, судя по глазам женщины, полностью провалилась, – просто резко проснулась и решила умыться. Сейчас пойду в постель, не беспокойся.
Женщина погладила меня по голове и, наклонившись, поцеловала в висок:
– Ты у меня такая взрослая, – вздохнула она и, развернувшись, посмотрела на меня поверх плеча. – Спокойной ночи, Гермиона.
– Спокойной ночи, мам…
Так, паника, заткнись! Не до тебя сейчас! Я опять дышала на четыре счета и лихорадочно размышляла. К черту мысли о том, что это невозможно. Теория множественных вселенных, теория наблюдателя, да мало ли еще что в принципе может допускать возможность такого поворота событий. К черту мысли о том, что я потеряла все. Может, еще и нет. Но в любом случае, кажется, это не сон.
Нужна стратегия, срочно! Что мне нужно? Ну, во-первых, вернуть мои диагнозы и таблетки. Раз паника и тахикардия легко появлялись и здесь, то и РПП* с тревожностью в затылок дышат. Мне нужен психиатр или невролог, к которому можно попасть через знакомых родителей. Если они оба дантисты, то университетских друзей по Британии у них должно быть прилично.
Итак, с утра пораньше симулируем РПП, но без рвоты. Ближе к вечеру демонстрируем среднюю по силе паническую атаку, пугаем родителей, просим вызвать врачей. Ощущения будут погаными, но не смертельно. Дальше, мои знания об этом мире равны нулю: кинон и фанон не считаются за реальные знания. Куда делась оригинальная девчонка я не имею понятия, но все свое она утащила с собой. Включая карие глаза. Вслух я явно говорила по-русски, то-то было неудобно – артикуляционный аппарат не приспособлен! Хорошо, что я еще ребенок, от акцента избавимся. Мой английский, спасибо работе, сейчас на уровне Advanced, что вполне подходит десятилетке и не вызовет лишних вопросов. Проживание в языковой среде мне явно с ним поможет, и все будет выглядеть, как нормальное развитие. Главное терминологией не светить, а то половину того, что я могу назвать, явно еще не открыли. Чешский я почти не знаю, но могу понять предмет разговора носителей, значит, стоит выучить на случай “бежим и не оглядываемся” – Прагу я знаю хорошо, все же два года жизни. Если сейчас начало девяностых, то в Россию бежать не стоит. Отношения с семьей у меня явно неплохие, раз мать так беспокоится, так что придется либо отгораживаться от них, либо изучать личность настоящей Гермионы и включать их в свои планы. Последний вариант хорош в краткосрочной перспективе, второй – в долгосрочной. Ввиду недостатка информации о том, на какой период времени я тут застряла и застряла ли, берем посерединке. Если я правильно помню, книжная версия девчонки не была особенно близка с семьей.
Хорошо, план на первое время более-менее есть, все необходимое вытрясу. С остальным разберусь сразу после, тут без лаб. журнала не обойтись. И вести буду на русском с таким количеством терминов и сленга, что его только носитель разберет, и то не раньше 2015-го. Плюс мой почерк сам заменяет шифр – надо ж было додуматься писать так, что все буквы друг на друга похожи. Вот и пригодилось.
Итак, вдох-выдох, собрать с раковины вычесанные волосы, промыть расческу и поставить на место, тихонько спуститься вниз по лестнице, осмотреться, найти часы и календарь, задушено заржать – готово! Сегодня воскресенье, 2 июня 1990 года – добро пожаловать на более чем тридцать лет назад. Время 4:56 утра. Нужно взять стакан воды и возвращаться в комнату. Как раз за пару часов разберусь в том, действительно ли я та, кто мне показалась. Надеюсь, она вела дневник.
Ну что же, дневник она вела. А вот родителей не особенно любила. Красной нитью через детские каракули (печатными буквами в третьем классе писать – извращение, чему их в школе учат?!) шла мысль о собственной исключительности. Ну-ну, дорогуша, теперь понятно, почему у персонажа имени тебя не было близких людей. Но мне это хотя бы частично выгодно.
В школьной сумке с ужасным цветочком-аппликацией на боку оказались учебники, тетрадки с наклейками и пенал с ручками разных цветов. В тумбочке стола на видном месте – папка с табелями успеваемости и рецензиями школьного психолога. Ну да, классика – нелюдимость, исполнительность и бесталанность и страшное желание доказать всему миру то, что она лучше всех. Отвратительный ребенок.
За изучением «материала» прошла пара часов. В соседней спальне запищал будильник, послышался тихий разговор и щелкнул язычок двери. Подождав, пока проснувшийся родич выйдет из ванной, я подорвалась и выглянула из спальни:
– Доброе утро, мам!
– Ох, Гермиона, ты так и не смогла уснуть? – вздохнула заспанная женщина.
– Ага. Давай я помогу тебе с завтраком? Я хочу поговорить, мам. Это важно, – я сделала беспечное лицо, а то напугаю еще родительницу смурным взглядом и думами великими. Люди в семь утра по субботам просто так не встают, вдруг ей на работу?
– Хорошо, только умойся и почисти зубы. Не меньше трех минут!
– Да, мам. Я помню. Ты каждый раз повторяешь… – я поплелась в ванную, ляпнув наугад про воспитательные родительницы.
По окончании утреннего моциона я спустилась на первый этаж и прошла на кухню, встав в проходе.
– Чем помочь?
– Порежешь овощи на омлет? Справишься с ножом?
– Мам! Мне десять, а не три. Давай сюда, – наверное, моя насупленная мордаха выглядела комично. Миссис Грейнджер только усмехнулась и протянула мне разделочную доску, миску с мытыми овощами и микроскопический ножик. Англичане!
– Так что случилось ночью, дочь? Почему ты так рано встала и потом не пошла досыпать? – видимо, в этом семействе терпение к собеседнику – это грех. Я еще даже не начала работу! А как же драматические паузы?
– Мам, мне кажется, я поняла, кем хочу стать. Я хочу быть ученым и работать в ЦЕРНе*! – я оскалилась во все 28.
Миссис Грейнджер приподняла бровь и оперлась на тумбочку возле кофейника. Мы молчали около минуты.
– Звучит многообещающе. Но как же твоя мечта? Ты больше не хочешь становиться учителем?
– Не совсем, мам. Я хочу преподавать, но тем, кому это действительно интересно. Студентам магистратуры или аспирантам. Тем, кто действительно будет слушать и болеть темой. А не как у нас в школе…
– О, твое неудовольствие школой, как я могла забыть! Ну что же, великий ученый, режь овощи, обсудим все подробнее за завтраком. Я не имею права лишать твоего отца такой новости в твоем изложении!
– Не только великий ученый, но и будущий профессор, мэм! Попрошу! – хихикнула я и приступила к работе.
За завтраком отец был обрадован новостью и чуть не выплюнул кофе обратно в кружку под ехидным взглядом матери. В остальном принял спокойно и только уточнил, чего им теперь от меня ждать.
– Ну, мне нужно больше книг по теме. Можно старых, но лучше новые. Или пропуск в научную библиотеку, без вас мне его ни за что не выдадут. Учиться я буду так же, оценки нужны отличные. А еще я хочу плавать и ходить на танцы! И этикет изучать!
– А это тебе зачем? – удивился мистер Грейнджер.
– Папа, я хочу поступить в лучший университет по выбранной специальности в мире! А если у меня однокурсниками будут лорды? Они же живут в этом, мне будет не о чем с ними говорить. А так можно будет завязать знакомство и выпросить дорогие книжки или напроситься на знакомство с академиками!
– Понял-понял, у нас тут жизненное кредо нарисовалось, не смею препятствовать, – поднял руки в защитном жесте смеющийся мистер Грейнджер. – Но учти, успевать придется много, да и преподавателей мы тебе не сегодня найдем.
– Спасибо, мама, спасибо, папа! Вы лучшие, – обняла я обомлевших родителей и утащила посуду на кухню.
– Хорошо, что мы можем это себе позволить, Джон, – донесся до меня тихий голос матери. – Она заслуживает мечту.
Миленько. Видимо, холод по отношении родителей был невзаимным. Что же, тем легче.
– Гермиона, дочка, ты опять ничего не съела. Переволновалась? – зашла в кухню миссис Грейнджер.
В смысле “опять”? Опаньки, везуха намечается…
– Мам, кажется, да. Я бы фруктов поела с чаем. Можно?
– Да, конечно, – устало опустилась на стул мать. – Может, все-таки поговорим с врачом? Я рассказывала моему знакомому, он говорит, что лучше перестраховаться.
Господи, я украла удачу у местного Поттера? Если и так, обратно он ее не получит.
– Хорошо, мам. Обещаю не молчать, если станет хуже, – станет, не сомневайтесь. Прямо сегодня.
День прошел отлично. Отец выдал мне буклеты разных детских секций, которые раздавали в школе перед каникулами, и я быстренько обнаружила там детский центр с бассейном и аэробикой, кружок исторического танца и классы по воспитанию для девочек. Отец усмехнулся и уточнил, станет ли для меня неприятным сюрпризом, если меня случайно удачно возьмут замуж. Ответ на это у десятилетки был только один:
– Фу, пап, мальчишки же противные!
Развеселившийся окончательно отец отвез меня в Британскую библиотеку в Лондоне и под удивленным взглядом смотрителя уточнил, не передумала ли я с научной карьерой. На мое звонкое «Ни за что! Я хочу быть физиком!» смотрительница вздохнула и выписала билет на имя отца с указанием, что без присмотра я им воспользоваться не смогу. На обратном пути мы заехали в книжный магазин и вот тут я развернулась: научпопа по физике на английском языке и в девяностых было достаточно. На «Краткую историю времени» Хокинга и «Элегантную вселенную» Грина я смотрела как на божественное явление. Кассир уточнила у отца, действительно эти и многие другие книги из такого сложного даже для взрослых раздела – мне.
– У меня есть вся моя жизнь, чтобы понять, мэм, – благоговейно прошептала я и от меня, наконец, отстали.
В машине отец пытался выяснить, откуда в столь нежном возрасте у его дочери взялась любовь к фундаментальной науке и нарвался на лекцию о том, что в масштабах вселенной мы все просто незначительная случайность, а мне так хочется понять нечто большее, чем расчет скорости поезда, едущего из пункта А в пункт В. Мистер Грейнджер странно на меня покосился и больше ни о чем не спрашивал.
А вечером начался спектакль.
– Мам, мне как-то странно, – подошла я к увлеченной книгой миссис Грейнджер.
– Что случилось? Тошнит? Голова кружится? – сразу всполошилась та. Ну точно, явно не первый раз. Докрутим.
– Да, но не только. Тревожно как-то. Может, эта штука с отсутствием аппетита прогрессирует? Мне страшно, что я не смогу есть нормально, мам. Давай и правда поедем к тому врачу.
Миссис Грейнджер охнула, подскочила с кресла, принесла мне с кухни стакан воды и, не слушая возражений, уложила на диван.
– Ну что ты, дорогая, в этом мире так мало вещей, которые нельзя исправить. Я позвоню Стивену, мы обязательно сходим к врачу! Попробуй подумать о чем-то другом, хочешь я принесу тебе книгу? Да, сейчас, только не расстраивайся! – и мать убежала в кабинет к отцу.
Что же, настало время себя накручивать. Вечер ранний, если Стивен и правда хороший знакомый, то есть шанс, что он приедет сегодня. Шоу в любом случае не улетит в молоко.
Вздохнув, я начала вспоминать все, что у меня было до сегодняшнего дня. Моя работа, к которой я столько стремилась, и от столь многого отказалась, чтобы ее получить. Моя почти написанная докторская диссертация, которую я никогда не защищу. Мои родители и друзья, которых я больше никогда не увижу. Особняком стоял мой лучший друг, с которым мы запланировали даже жизнь после пенсии и от которого я больше никогда не услышу «Я рад тебя видеть, дорогая!». Моя маленькая квартирка в центре Праги с французскими окнами, в которой все кричало о том, что она моя. Мой бойфренд, голубоглазый моравиец с невероятным чувством юмора… И, наконец, мой кот. Комочек серой шерсти с окровавленными лапками, найденный на улице родного города, ставший моим сердцем и всегда спасавший меня от моих кошмаров. Первый, о ком я подумала в этом мире. Я больше никогда его не увижу. Я никогда не услышу его мурлыканье, он никогда не придет ко мне, когда я плачу. Без него я бы не выбралась тогда и теперь должна справиться одна. Что-то запихнуло меня в этот выдуманный мир без возможности вернуться обратно…
Меня трясло и лихорадило, я молча рыдала, перебирая все, что я так любила в своей жизни. Я могла накрутить себя сильнее, но в данном случае это было не нужно. Мне было немного жаль родителей исчезнувшей сегодня Гермионы, которым предстоит пережить этот кошмар вместе со мной, но между мной и ими, неизвестными мне книжными людьми, я всегда выберу себя.
– Дочка, сейчас приедет… Гермиона? – бросилась ко мне мать. Должно быть, молча рыдающий единственный ребенок – это страшное зрелище. Извините, миссис Грейнджер, это необходимо, – что случилось? Почему ты плачешь? Джон, перезвони по последнему номеру, скажи, что срочно!
Мать обняла меня и принялась укачивать, как маленькую. Хорошая техника, прекрасно подходит для ребенка и, с перебоями, для впечатлительного взрослого. Я уже почти не слышала звуков, только шум крови в ушах.
– Мамочка, что можно сделать, чтобы это закончилось? – прохрипела я.
– Потерпи, дорогая, просто потерпи, доктор уже едет. Все хорошо, ты в порядке. Это просто твой мозг, его трюки, – бормотала миссис Грейнджер. Кажется, ее знакомый успел дать небольшую консультацию по поведению со мной – она едва не плачет, но держится. Ох, надеюсь, магия поможет мне убедить и семью, и врача в том, что мне необходимо прописать именно то, что я хочу заполучить.
Я смутно помню, как в гостиной появился еще один человек. Меня не пытались поднять с дивана, только гладили по волосам и просили потерпеть. После укола в ягодицу я немного пришла в себя и, вытерев ладонями лицо и шмыгнув носом, поздоровалась.
– Здравствуй, здравствуй. Это было лекарство, прости, что не предупредили. Полежи пока, подожди, чтобы подействовало, а мы пока поговорим, – произнес приземистый темноволосый мужчина с выражением вечной усталости на лице.
– Клянусь, Стивен, я ничего не понимаю. Да, у нее были проблемы с едой, не было аппетита, но ничего сверх того, что я тебе уже рассказывала. Она была совершенно обычной весь день, ничего такого. Потом они с мужем были в Лондоне и все тоже было отлично. Пару часов назад она пожаловалась на тревогу и тошноту, я оставила ее здесь и позвонила тебе. Когда я зашла в комнату, она уже была такой. Она рыдала, ее трясло, она куталась в одеяло, хотя в комнате было жарко. Она ни на что не реагировала и смотрела будто сквозь меня. Я попыталась поговорить с ней, как-то успокоить, а она только на секунду посмотрела мне в глаза, попросила это прекратить, затряслась и завернулась в одеяло. Я испугалась! Все было хорошо, мы обсуждали путь в жизни, который она выбрала, планировали, и тут… Прости… Ведь все было так хорошо, – надрывно шептала миссис Грейнджер, периодически прерываясь на всхлипы.
Кажется, у меня отношения с семьей сильно лучше, чем считала Гермиона.
– Это довольно необычно, но все же случается, – заговорил тихий баритон. – Это называется паническая атака. Я не знаю, что ее спровоцировало, тем более в такой тяжелой для ребенка форме, но мы все выясним. Гермионе понадобятся поддерживающие препараты и сеансы с психиатром, это все покроет страховка. Вы можете остановиться на мне или выбрать другого специалиста. Мы или полностью вылечим ее, или научим с этим справляться. Это не совсем болезнь, просто эмоциональная чувствительность. Все будет хорошо, все придет в норму, не переживайте. Просто относитесь к ней так же, как и до инцидента, она должна понять, что мир не рухнул и что это ничего не изменило, – о, хороший врач, правильные вещи говорит!
– Стивен, я тебе доверяю, если с Гермионой у тебя сложится – пожалуйста, лечи ее ты! Я боюсь не справиться, – оу, как мило. Обещаю, миссис Грейнджер, вы справитесь. Ладно, пора брать этот бардак в свои руки.
– Мама? Сэр? Что со мной было? – спросила я, подбавив неуверенности в голос.
Родители растерянно посмотрели на врача.
– Здравствуй еще раз, Гермиона. Ты нас не слышала, да? Меня зовут доктор Стивен Стэмпл, я учился с твоей мамой в университете. Я врач-психиатр. То, что с тобой случилось, называется панической атакой. Это, в своем роде, приступ сильного страха без серьезной на то причины. Он вырывается из-под контроля и вызывает то, что с тобой и произошло, – панику, апатию, слезы, тремор, слабость и прочее. Ты помнишь, с чего это началось?
– Я… Я просто волновалась. Обо всем. Ну и что не смогу нормально есть. Потом помню только маленькие кусочки, – от моих слов миссис Грейнджер вздрогнула и прикрыла рот ладонью. Какие мы впечатлительные. – Теперь так будет все время?
– Нет, конечно. Это случается с людьми, просто обычно с более взрослыми. Мы дали тебе успокоительное, ты будешь пить его каждый раз, как почувствуешь приближение такого состояния. Еще у тебя будут специальные таблетки, которые ты будешь пить три месяца. Будешь разговаривать со мной, я научу тебя с этим справляться. Мы вылечим тебя, Гермиона, не беспокойся, – о, обещания пошли. Не стоит, док: учитывая мою историю, эта дрянь со мной навсегда.
– Мне не надо в больницу? Просто таблетки?
– Да, именно так. Сейчас препарат подействует окончательно, и ты уснешь. Твоим родителям я выдам рекомендации и буду ждать тебя в своем офисе дважды в неделю на разговор.
– У вас своя клиника, как у мамы с папой?
– Нет, к сожалению. Но кабинет у меня свой, нам никто не помешает, – успокоил.
– Спасибо. Доктор, можно посплю? – сразу после этого вопроса я вырубилась. Бедный детский организм, столько свершений за сутки.
Утром я встала поздно, около одиннадцати. Родители рассказали мне все, что обсудили вчера с врачом, по второму кругу. Выдали мне коробочки с заветными названиями гидроксизин и циталопрам, правда, с вдвое большей дозой, чем я принимала (и это ребенку!). Доктор Стэмпл их заверил, что жизнь моя должна идти так, будто я в порядке, но при усталости нужно оставаться дома. Уточнили, что записали меня во все кружки, которые я хотела. Win-win, товарищи! Точно поттеровскую удачу свистнула. Прости, мальчик который выжил, нам нужнее, мы люди не местные.
Сеанс с врачом был внеурочным, а потому коротким:
– Ну что, готова выслушать побольше про лечение? – преувеличенно бодро начал он.
Я кивнула и приготовилась вычленять адекватную информацию из того, что обычно говорят десятилеткам. Получалось неплохо, видимо, док был настоящим психиатром, а не детским врачом. Опросили симптомы, посокрушались насчет тошноты. Рассказали про гидроксизин и циталопрам поподробнее. Больше всего порадовало, что среди видов терапии доктор упомянул обожаемую мной РЭТ* и, слегка поморщившись, рассказал мне о ней. Видимо, ожидал, что я выберу дурь вроде арт-терапии. Ну-ну! Мне нужны мои таблетки, мои диагнозы и основание метода АВС, а не терапия, способная вылечить десятилетку от плаксивости на фоне смерти любимой рыбки.
В итоге мне в медкарту вписали тревожное расстройство и РПП. Ради последнего пришлось выдумывать ситуации для диагноза на ходу, притягивая за уши. Еще бы, настоящая мисс Грейнджер не потрудилась оставить мне памяти о своих проблемах с аппетитом. Встречи с врачом мне назначили на субботние утра, в итоге оставив всего час в неделю вместо двух, и выпроводили к отцу.
По пути домой я мысленно злорадно хихикала и строила планы на ближайший год. Для начала нужно записать все, что знаю и помню из канона, кинона и фанона в тетрадку, продумать стратегии поведения с родителями и изучить заново все то, что забылось. Это очень много, но у меня каникулы, так что можно будет развернуться по полной. Будем делать пародию фанфика Юдковского*, в том смысле, что без гугла и эйдетической памяти, зато с послезнанием. Главную цель я определила как «найти способ вернуться домой».
И не дай боги кому-то встать на моем пути.
Комментарий к Часть 1
*“I Origins” – в русском переводе “Я – начало” – фильм 2014 года
*РПП – расстройство пищевого поведения
* ЦЕРН – Европейская организация по ядерным исследованиям, крупнейшая в мире лаборатория физики высоких энергий
*РЭТ – рационально-эмотивная терапия
*Элиезер Юдковский – американский специалист по искусственному интеллекту, написал фанфик “Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления” (https://hpmor.ru/)
========== Часть 2 ==========
Лето прошло быстро.
Я записала все, что представляло собой меня прежнюю, и с тех пор запрещала себе думать об этом. Во избежание, так сказать. Забыть все равно не смогу, а если заставят, у меня есть конспект.
Занятия с психиатром после такого решения стали относительно бесполезными и в итоге сошли на нет. Доктор Стэмпл был несколько обескуражен моими успехами, но виду не подал и сообщил Грейнджерам, что у них крайне рациональный ребенок. Под шумок я продвинула отцу мысль, мол, раз моя жизнь уже в 10 лет устроила мне такой сюрприз, то нужно что-то менять. Отец покивал и согласился, с мужчинами в этом смысле гораздо проще договориться – они воспитаны на вере в волевое усилие. Мать пришлось поуговаривать, но смену имиджа мне обеспечили.
У Гермионы Грейнджер v2.0 были вьющиеся волосы, чуть достающие нижней челюсти, выбритый под три миллиметра затылок и виски, три прокола в ушах и жесткий взгляд. Внезапное исчезновение челки, вернее, ее отрастание до общего уровня, родители встретили шоком, а я – усмешкой. В итоге все семейство уверилось в том, что человеческий организм в режиме стресса способен на удивительные чудеса. Привет, магия.
Кажется, мое неприятие внешности канонной Гермионы как-то повлияло на внешний вид, потому что кроме цвета глаз, который я заметила почти сразу, постепенно менялась и форма лица. Дети в этом возрасте растут быстро, это не так заметно, но вот прикус Грейнджеров несколько нервировал – из “бобра” за несколько месяцев я превратилась в… Не знаю, с чем сравнить улыбку с выдающимися вперед тройками на верхней челюсти. С бюджетной пародией на вампира? Зубы-то не заострились… Такое ощущение, что мир заманивал меня остаться, предлагая подачки вроде более привычной внешности и игнорирующих мой акцент Грейнджеров.
Вдобавок я сменила стиль, убедив мать отдать почти все вещи прежней Гермионы на благотворительность и купить мне взамен штаны карго, водолазки, мешковатые футболки и ботинки военного образца. Компромисс был достигнут покупкой длинных закрытых платьев, тут же пригодившихся для создания образа милой и воспитанной леди на занятиях по этикету и танцам. Преподаватели кружков хвалили, родители гордились, я злорадствовала и писала в тетрадке.
Толстая черная тетрадь с обложкой из полиуретана и зажимом была гордо именована лабораторным журналом. Родители посмеялись и забыли, а я начала усиленно напрягать память, записывая туда все, что знала о мире Дж. К. Роулинг, объединяя основные события по пунктам. Сложнее всего было решить, где я в итоге оказалась. Это канон – добрая сказка, превращающаяся в кошмар? Кинон – тот же канон, но без деталей? Один из вариантов фанона, и, если да, то какой – где все гады или вообще все гады? В итоге я остановилась на каноне, из-под которого просвечивал фанон. В смысле ведем себя, будто канон и все зайки, но никому не верим и от всех превентивно защищаемся. Да здравствует фундаментальная ошибка атрибуции* и разномастные когнитивные искажения!
У меня оставалось меньше года, чтобы потренироваться в магии и морально подготовить себя и свое окружение к пришествию профессора МакГонагалл в наши скромные жизни. Можно было бы попытаться избежать эпопеи с Хогвартсом, но мне нужны знания магов. Я хочу вернуть себе свою жизнь, которая явно находится где-то за пределами этого книжного мира, значит, мне нужны знания тех, кто подозревает, что они тут не одни, а это точно к магам. И англоязычная школа мне подходит явно больше, чем любая другая. В будущие бывшие Советы* соваться опасно еще целое десятилетие – черт его знает, каковы лихие девяностые у русских магов.
Начальная школа оказалась невозможно скучным, но полезным занятием – я подтянула словарный запас. Одноклассники на меня таращились, как и учителя, но смену имиджа, акцент и манеру речи я объясняла прозрением о будущей профессии, и от меня наконец отстали. Правда, я сильно прокололась, попросив у родителей пакет конфет на день рождения в школу. Пришлось отговориться биографией советского физика с упоминанием такой русской традиции. Конфеты вместе с легендой вызвали недоумение одноклассников, но я легко смирилась. Родители подарили мне собрание потрепанных университетских учебников по механике, и я на месяц была потеряна для общества – оказалось, что мат. анализ я помню не так хорошо, как мне того хотелось.
Занятия спортом и танцы принесли свои плоды, и к зиме у меня появилась некоторая грация и пластика. Невысокий рост для десятилетки позволял легко находить партнера, так что я никогда не стояла у стенки и приходила домой с гудящими ногами. Этикет давался не так легко, то есть бесил страшно. Но мне необходимо было понимать чистокровных детишек, так что я скрежетала зубами и училась. В декабре родители получили очередной табель с отличными оценками и предложили выбрать место рождественского отпуска. Это они зря…
