Текст книги "Среди нас (СИ)"

Автор книги: fantasy_life

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

На обратном пути, когда меня уже начинала угнетать местная тишина и размеренность, меня кто-то окликнул.

Это был пожилой индус – уже совсем сгорбленный седой старик. Он сидел на лавочке и опирался на костыль между ног. Когда он сказал: «Молодой человек, можно вас на минуточку?», мне хватило мимолётного взгляда, чтобы понять, что он обращался именно ко мне – так пристально уставилась на меня пара серых, почти прозрачных глаз со старчески опухшими веками. Недоумевая, я подошёл к старику.

– Скажите мне, молодой человек, – причмокнув губами, медленно проговорил он, не сводя с меня взгляда, – вы ведь не местный?

К чему этот вопрос и стоит ли на него вообще отвечать? Я не знал. Но долго стоять и молчать, удивлённо уставившись на старика, не хотел, поэтому достаточно быстро согласно кивнул. Старик тут же улыбнулся, оголяя свои кривые жёлтые мелкие зубы и, грозя мне сморщенным пальцем, сказал на распев:

– Я знал это, молодой человек. Я всех в городе знаю, а вас впервые увидел. Переехали к нам?

– Нет, я… У меня тут дальние родственники живут… Навестить приехал.

Старик понимающе покачал головой.

– Родственники – это хорошо… И к кому же это вы, молодой человек, приехали?

Вот я и попался. Ну кто за язык тянул про родственников ляпнуть?! Про Шоу говорить абсурдно – если Майкл об этом узнает, то наверняка мне голову оторвёт, – а больше я здесь никого и не знаю. Но если я не выкручусь, этот приставучий старик заподозрит меня во лжи. А оно мне совсем не надо.

Я уже был готов просто убежать от бледно-серых глаз, которые с прищуром смотрели на меня, пока в мыслях всё путалось и мешалось. Все звуки вмиг замолкли, и яркой вспышкой в памяти вспыхнула фамилия, почему-то показавшаяся очень знакомой; я без раздумий выпалил её:

– Копер. Семья Коперов.

– Коперы? – Старик в раздумчивости потер выдающийся подбородок. – Не знал, что у Джонатана есть такой родственник.

– Просто мы очень, очень дальние родственники. Он мне троюродный дядя по материнской линии, так что…

– Как любопытно! А как вас, молодой человек, зовут?

– Э… Эрик Брайан.

– Чудесно. Рад знакомству, мистер Брайан. А я Оскар Хант. Будем знакомы.

Он протянул мне дряблую сморщенную руку и выжидающе посмотрел на меня. Не знаю почему, но меня бросило в дрожь, и внутренний голос настырно твердил, чтобы я смывался от этого старика, да побыстрее.

– Простите, – затараторил я, демонстративно тряхнув пакетом, – но у меня руки заняты.

– Можете поставить пакет на лавочку. – Оскар кивнул в сторону, показывая свободное место.

– Э… нет. Мне нужно спешить: бегаю с поручениями, все дела… Время уже много, наверное, надо бежать. – Я мелкими шажками отдалялся от лавочки. – Извините. Рад был знакомству! Как-нибудь, может быть, ещё пересечёмся!

И, отвернувшись от застывшего в изумлении старика, поспешил прочь.

Уже вечером меня ждал сюрприз от Майкла: стоило ему перейти порог дома и молниеносно подойти ко мне, меня уже затащили в гараж и прижали к стене за грудки.

– Ты сегодня выходил на улицу? – сквозь зубы процедил Майкл. Он был явно в плохом расположении духа. – Выходил?

– Нет.

Говорят, если ты ведёшь себя расслабленно, то люди лучше тебе верят… только если эти люди не Майкл, повисший над тобой и вжимающий тебя в стену до боли в спине. Я не хотел говорить правду, потому что чувствовал, что ответ «да» ничего хорошего не сулит, но по лицу Майкла, тому, как он выдвинул нижнюю челюсть, сжал губы и сверлил меня взглядом, я понял, что он видит меня насквозь.

– Врёшь ведь, – с неожиданной спокойностью сказал Майкл и отстранился.

– И что с того? – возникнул я, наблюдая, как Майкл треплет свои волосы и медленно шагает взад-вперёд рядом с машиной. – Я же тебе не заложник и могу выйти на улицу, когда захочу.

– Да, не заложник, – пробормотал Майк и, резко развернувшись ко мне, закричал: – Но зачем разговаривать, с кем не надо, да ещё так неумело врать?! У тебя совсем мозгов нет, что ли?!

Я смотрел на рассерженного Майкла и не понимал, что сейчас происходит.

– О чём ты говоришь?.. О том старике?

– Да, о том старике, – рявкнул Майкл. – Какой дальний родственник Копера? Какие вообще родственники у Джонатана, которого даже не существует в этом городе?!

Страх. Вот, что окутало меня. А я наивно надеялся, что выкрутился из той щепетильной ситуации. Но подумаешь тот старик – меня больше волновало другое.

– Откуда ты вообще это знаешь?..

– Мне сказали. Это же очевидно. – Майкл никак не мог успокоиться, и всё накручивал шаги возле машины. – Вот прям хочется взять какую-нибудь арматуру… – Майкл рывком повернулся ко мне, замахнувшись рукой, – и забить тебя до смерти.

– Да что я тебе вообще сделал? – перепугано вскрикнул я. – Подумаешь, какому-то старику соврал…

– Подумаешь?! – перебил Майкл. – Какому-то старику?! Да ты не старику соврал, а ты меня почти похоронил живьём! А всё потому, что мелешь то, чего не знаешь, и лезешь туда, куда не нужно!

– А с какой стати я должен ограничивать себя ради других?! Я имею полное право ходить, где хочу, и разговаривать, с кем хочу!

– Да как ты не понимаешь?! Больше нет своих и чужих, всё, мы теперь в одной лодке. – Из Майкла вырвался короткий нервный смешок. – Мы оба по уши в дерьме.

========== Глава 9. Я уже всё знаю о тебе ==========

Ноги коченели от соприкосновения с ледяной ванной, а плечи обжигала струя горячей воды. От её умиротворяющего журчания и прохлады в комнате по оголённой мокрой коже бежали мурашки – я стоял с закрытыми глазами и, изредка вздрагивая, чувствовал себя, как в невесомости, одновременно пронизывающей холодом и согревающей жаром.

Хорошо…

Под душем мне всегда удавалось расслабиться: вода смывала тяжёлые мысли, очищала разум, поднимала настроения и даже иногда подкидывала новые идеи… но не сейчас. Как бы мне ни хотелось этого признавать, в глубине души я понимал, что, сколько бы ни стоял так, тревога не уйдёт. Не в этот раз.

Даже с закрытыми глазами я видел события прошлого – всё то, что хотелось забыть сильнее всего. Печально-обиженное лицо Артура, упрёк в его глазах. Взвинченная, плачущая Мия. Её бездыханное тело, под которым всё больше и больше растекается багровая лужа крови. Побледневшая, с испариной на лбу Джесс, укрытая по плечи одеялом. И изуродованное ненавистью лицо двойника, его хищный оскал и едкие слова, которые он сквозь зубы цедил мне в лицо. Неужели всё это случилось из-за меня? Неужели я один во всём этом виноват? Я не хотел отвечать. Потому что в глубине души уже давно знал ответ.

Всё, чего я хотел, – узнать, что со мной произошло ночью в горах Колорадо. Разве я многого просил? Я всего лишь хотел встретиться с Мией, поговорить с ней. И встретился… но какой ценой. И какую цену я заплачу за то, что теперь Майкл будет жить у меня под боком, и всё из-за того, что я случайно столкнулся с каким-то стариком и соврал ему?

Майкл мне не нравился – он скрытный и многого не договаривал, – но мне по-человечески его жаль. В каком-то смысле я разрушил его мирную семейную жизнь. Ставал ком в горле, когда в памяти всплывало его расставание с Хлоей: они разговаривали наверху, в своей спальне – я не мог разобрать слов, но по одним только интонациям понимал, что они чуть ли ни ругались. А потом всё затихло. Они спустились – он с дорожной сумкой в руке, она плелась за ним, вся поникшая и опухшая от слёз, – Майкл объявил, что мы уходим, поцеловал Хлою на прощанье в макушку, что-то прошептав в волосы, и вышел на улицу. Я тоже попрощался – она молчаливо отвернулась, не проронив ни слова.

Гадко на душе.

Майкл сказал, что Хлоя уедет к родителям, а нам стоит найти укромное место, чтобы переждать… что-то, чего опасается Майкл. Он выбрал мой дом. Как по мне, логичней было бы поселиться в каком-нибудь далёком городишке, а не в мегаполисе, но он был категорически против: видимо, решил затеряться в толпе.

Залечь мы залегли… но что дальше? Если есть проблемы, то нужно их решать, а не пытаться раствориться в пространстве – только я без понятия, что делать, а Майкл бездействовал. Возможно, он и сам не знал, как поступить. Вёл себя так, будто ничего не случилось, пытался кого-то убедить, что всё под контролем. Это глупо. Кого он обманывал? Меня? Я не маленький ребёнок и понимал, в каком мы положении. Начинал понимать. Возможно, Майкл пытался обмануть себя, чтобы успокоиться – это его дело, пусть поступает, как хочет, но почему от этого должен страдать я? Как можно доверять человеку, который скрывает от меня что-то очень важное? Я этого не понимал.

Я глубоко вздохнул и, открыв глаза, повернул скрипучий вентиль – вода затихла и теперь только редкие капли глухо разбивались о ванну. Кап. Кап. Кап. Я взял тряпку и, прежде чем вылезти из ванной, хорошенько протёр плитки на стене от воды и осевшего пара – если от сырости появится плесень, то мне несдобровать. На одной из плиток я заметил засохшую чёрно-рыжую гадость. Видимо, ещё с того раза, когда я решил смешать желе с чёрной краской… До сих пор поверить не могу, что я творил такую глупость: я так ничего и не вспомнил, зато долго и мучительно всё оттирал, и около двух дней моя ванная комната воняла краской и апельсиновым желе, которое я теперь ненавижу.

Когда убедился, что насухо вытер абсолютно каждую плитку, я вылез из ванной, обтёрся полотенцем, неспешно оделся и вышел из ванной, выключив за собой свет.

В коридоре стояли два мусорных пакета, от которых несло кислятиной. Впрочем, этот запах впитался в каждую вещь в доме, и даже спустя полчаса проветривания ничего не изменилось. Надо же было забыть выкинуть мусор и оставить его тухнуть почти две недели!

Сейчас был самый разгар уборки, потому что не то что жить, находиться в вонючем и захламлённом доме – удовольствие не из приятных, да и неловко как-то… но после того, как я убрался на кухне, собрал стухшие продукты и отмыл всю посуду от остатков еды, я не мог отделаться от желания смыть с себя чувство этой мерзкой гадости. Оставалось выкинуть мусор – и можно идти убираться в спальне.

Я поднял мусорные мешки, подошёл к входной двери, но замер, вслушиваясь в звуки. Как-то слишком тихо… Я заглянул в гостиную: там должен был сидеть Майкл, внезапно вызвавшийся выгрести оттуда весь мусор.

– Ты вроде бы вызывался вытереть пыль, а не в вещах моих рыться, – цыкнув, сказал я, когда заглянул в гостиную.

Так и знал, что одного его оставлять нельзя, потому что он сидел возле дивана на полу, окружив себя стопками книг и журналов с полки, и с любопытством листал какой-то альбом.

– Разве первое без второго возможно? – не поднимая взгляда, непоколебимо спросил Майкл и перевернул страницу. В тот момент я еле сдержался, чтобы не стукнуть его мусорным пакетом. – Это твой фотоальбом? Хотя тут больше всяких рисунков и вырезок из журналов.

– Дай посмотреть.

Я сел рядом с Майклом и взял альбом. На развороте был большой коллаж: к плотному листу бумаги бережно приклеены вырезки из журналов с фотографиями скейтбордов самых различных форм и раскрасок. В детстве я очень хотел один из таких, но мне наотрез отказывали покупать даже самый дешёвый, поэтому приходилось любоваться досками в журналах и выклянчивать покататься у ребят.

– Где ты это отрыл? – с толикой смущения спросил я.

– На полке. Под кучей журналов.

Я уже и забыл, что в детстве вёл журнал о своей жизни для себя из будущего. Так неловко и волнительно мне ещё никогда не было: даже страшно представить, что я понаписал в этом журнале.

Я перевернул страницу – на разворот приклеена пара пожелтевших фотографий. На одной была полная женщина в платье в горошек и с огромным пучком на голове, а вокруг неё толпилось трое детей – кто-то выше неё, кто-то ниже, – и все со счастливыми лицами обнимали её. Я тоже был там: стоял поодаль и натянуто улыбался, чувствуя себя не в своей тарелке. А на втором снимке я стоял уже гораздо ближе, потому что меня к ним подтащил широкоплечий парень; он задорно улыбался и, закинув руку мне на плечо, трепал мне волосы. «Чего жмёшься в сторонке? Иди сюда!» – так сказал он мне. Тогда мне было лет четырнадцать.

– Это твоя семья? – раздался голос Майкла возле уха.

Чёрт, я почти забыл, что он сидит рядом со мной и не без любопытства разглядывает фотографии. Хорошо, что не успел пустить сентиментальную слезу, вспоминая былые деньки, – представляю, какой бы это был стыд.

– Ну… можно и так сказать, – ответил я как можно безразличнее и незаметно сглотнул подступивший к горлу ком.

Мне не хотелось разговаривать с Майклом обо всём этом, так что я закрыл альбом и встал, желая поскорее вернуться к уборке. Но Майкл был явно другого мнения.

– А вот здесь… – Он снова взял альбом и открыл его ближе к началу, где тоже была фотография. – А тут кто? Вот это же ты?

Молодые мужчина и женщина сидели на диване, тепло улыбались в камеру и держали на коленях мальчика, увлечённо рассматривающего игрушечную машинку.

– Да какая тебе разница? – Я правда не хотел об этом разговаривать, и не нашёл ничего лучше, чем гаркнуть на Майкла и отобрать альбом. – Тебя это не касается.

Майкл был явно ошарашен: смотрел на меня снизу вверх удивлённым пристальным взглядом и не сразу сказал:

– Я просто спросил. Зачем так реагировать?

– Наверное, затем, что ты спрашиваешь и непременно ждёшь ответа, а когда я у тебя что-то спрошу, всегда отмахиваешься и отнекиваешься? – крикнул я, размахивая рукой. Всё, меня уже было не остановить. – Или ты думаешь, что единственный имеешь право задавать вопросы?

– Так все твои вопросы только об аварии! – начал закипать Майкл, хотя и старался говорить спокойно. Он встал, уставившись на меня. – А я говорил, что не буду ничего об этом говорить. Так что не веди себя, как малолетняя девчонка.

Что, простите? Малолетняя девчонка? Я даже замолк, не сразу найдя, что ответить.

– Кто бы говорил, – фыркнул я. – Сам этот цирк с расспросами начал, и сам остался в дураках. Я ничего и никогда не стану рассказывать о себе человеку, которому не доверяю.

Майкл хмыкнул.

– Да пожалуйста, не рассказывай. Я сам всё узнаю. – Он махнул тряпкой в сторону полки, говоря: – Стоило мне разобрать эту полку, и я уже знаю, что ты поклонник Майкла Джексона, собираешь журналы о викторианской Англии и интересуешься скейтами. А я в этом доме даже пару часов не провёл. – Он ехидно улыбнулся, довольный моим ступором. Спиной отошёл к письменному столу, захламлённому бумагами, и взял первый попавшийся листок. – А что я узнаю, если посмотрю, что есть на этом столе? Жуткие истори про парня, оказавшегося в поле, странные шарики в ушах, свечения, НЛО… – Он говорил это, даже не взглянув на него. Уже всё прочитал, ублюдок. – А здесь что? Ты такой же рисунок в моей семейной бухгалтерии вытворил. – Майкл довольный показал мне тетрадный лист, исписанный чёрной ручкой. Увидев его, я замер. – Правда, всё никак не пойму, что это такое: человек, шар или ещё что?

– Положи на место, уёбок… – процедил я сквозь зубы, не в силах сдвинуться с места.

Мне хотелось прибить его чем-то тяжёлым, чтобы он наконец закрыл свой поганый рот.

– Чёрный… Мокрый и склизкий… Похож на желе или пудинг… Мелко дрожит… – щурясь и вертя лист в руках, читал Майкл мои записи. Посмотрел на меня исподлобья. – Лучше не буду это комментировать. О, тут ещё что-то есть! – Он повернулся ко мне боком, чтобы было больше света от окна, и сосредоточенно уставился на лист, то отдаляя, то приближая его к лицу. – И… ино… Чёрт возьми, ну и почерк у тебя конечно. Это же «я», да?

Я не отвечал. Сорвался с места, хотел вырвать листок, но Майкл опередил меня и поднял его над головой.

– Ага, она самая. Значит это у тебя «инопланетянин». Чёрный, склизкий и дрожащий.

– Заткнись и отдай мне этот блядский лист! – проорал я во всю глотку. – Кто ты такой, чтобы так разговаривать со мной в моём доме?! Решил, что самый здесь умный?! Да ничего ты обо мне не знаешь, понял?!

Майкл замолк и присмирел. Этого было достаточно, чтобы вырвать листок из его рук, небрежно пихнуть в сторону и собрать со стола все распечатки, связанные с моим расследованием, в стопку.

– Я поступил некрасиво, признаю это, – раздался спокойный голос Майкла у меня за спиной, – но и ты неправ. Я не отвечаю на твои вопросы, не потому что так хочу, а потому что так будет лучше для нас обоих. Я же уже говорил об этом. Но… я не хочу, чтобы мы всё время вот так вот ссорились. Раз уж мы попали в обстоятельства, где нужно доверять друг другу, то… для нас единственный выход, который я вижу, – это разговаривать. Рассказывать что-то о себе. Говорить о приятном и неприятном. Так мы лучше поймём друг друга… по идее.

– Чудно, – проворчал под нос я, складывая бумаги в стол. – И что с того?

– Я предлагаю рассказать немного о своей семье, – сказал Майкл и после продолжительного молчания настойчиво прибавил: – Расскажешь?

Я удручённо вздохнул. Семья – последнее, о чём бы я хотел разговаривать. Как можно говорить о том, чего нет?

– Та женщина в кругу детей – моя приёмная семья, – нехотя затараторил я, – а на той фотографии, где я совсем маленький, – мои настоящие родители. Так получилось, что мой отец рано умер, а мать лишили родительских прав, а потом я попал в приёмную семью и рос там, пока не стал совершеннолетним и начал жить отдельно. Доволен?

– А ты общаешься с кем-нибудь из них?

– Да что ты ко мне пристал? Я же всё, что нужно, рассказал.

Я недовольно повернулся к Майклу, который сел на спинку дивана и накручивал тряпку для пыли на палец. Он посмотрел на меня жалостливым взглядом. Ну за что мне эта пытка?

– Нет, – ответил я и снова отвернулся к столу, чтобы не видеть лица Майкла. Начал перекладывать вещи с места на место просто для видимости работы.

– Почему нет? – не отставал Майкл.

– Не знаю, – на выдохе ответил я. – У меня что с теми, что с другими были не самые тёплые отношения, и я всегда был больше сам по себе, так что… Да и не знаю я, что там с ними.

– Хочешь их увидеть? – Я не знал, что сказать, потому что никогда над этим не думал. – Мне своих иногда хочется.

– И в чём проблема? С ними что-то случилось?

– Да нет, всё с ними нормально: живут во Флориде припеваючи. Но все наши встречи как-то не очень хорошо проходят… – Я через плечо покосился на Майкла: он не отрывал глаз от тряпки, которую теперь уже раскручивал с пальца. – Просто три года назад я попал в аварию: ехал в проливной дождь ночью по серпантину, который проходил мимо обрыва, и столкнулся с другой машиной. До сих пор не знаю, кто там был виноват, но мы оба слетели с дороги и прямо вниз по скале… Тот водитель погиб на месте, а я получил кучу переломов и полную амнезию. Я забыл вообще всё – все двадцать девять лет безвозвратно исчезли. Я был в шоке, когда очухался и узнал, что у меня, оказывается, есть жена, дочь, счёт за лечение и ещё предстоят месяцы реабилитации. Но мне было легче принять всё это, чем родителей, которые падали в обморок от каждого моего чиха. Эта гиперопека так бесила, что я потом просто взял Хлою с Катти и свалил в Колорадо… И сколько бы мы потом ни встречались, всё заканчивалось одним и тем же. – Майкл запнулся и покачал головой. – В общем, всё довольно сложно. Вроде хочется с ними наладить отношения, но что-то не получается.

Когда Майкл рассказывал о себе и своей семье, у меня всё сжалось в груди. Но я ничего ему на это не сказал. Только буркнул, что пора вернуться к уборке, поднял мусорные мешки с пола и вышел прочь из дома.

***

Прошла неделя и… признаюсь честно, я не представлял, что мы с Майклом сживёмся. Но мы сжились. Я думал, что он не даст мне покоя: всё время будет вынюхивать что-то из моей личной жизни, без спросу рыться в моих вещах и вообще разрушит весь распорядок дня, к которому я привык за годы одиночества. Но он больше не вёл себя так, как в прошлый раз. Да, он невероятно любопытный – ему интересен Нью-Йорк и то, как я живу, он сдружился со всеми соседями, которых я даже знать не знал, – и это ужасно бесит!.. Но в моей жизни как будто ничего не поменялось. Даже режим дня.

Этот Майкл, он словно тень: он как бы был, но зачастую я этого даже не замечал. Я ложился спать во столько, во сколько ложился всегда – я до сих пор не знал, когда Майкл шёл стать, хотя делал он это явно позже меня, и раньше меня вставал, – и день мой проходил так же, как всегда: в тишине и перед телевизором. Можно подумать, что мы совсем не разговаривали, но, к моему удивлению, всё наоборот: у нас, как оказалось, много общих тем для разговора – он тоже любил ток-шоу и всякие откровенно глупые программы по типу «Wipeout»{?}[игровое шоу, в котором участники соревнуются в прохождении «самой большой в мире» полосы препятствий

] и так заразительно над всем этим смеялся, что я тоже начинал смеяться до боли в животе, – да и вообще, проводить с ним время оказалось достаточно приятно. Но… всё то время, что мы проводили вместе, так мимолётно и незаметно, словно ничего такого и не было. Искренен ли со мной Майкл? Не знаю. По крайней мере, я с ним точно был искренен.

Тогда почему в моей жизни ничего не поменялось?

Хотя нет. Вру. Кое-что поменялось. Я уже несколько ночей подряд не видел кошмаров, которые раньше видел постоянно. Но вряд ли в этом есть заслуга Майкла.

Когда вернулся домой, я решил, что нужно прекращать с расследованием. От него один только вред. Из-за этого чёртового расследования погибла Мия, поранилась Джесс, а мы с Артуром рассорились и больше не общаемся. И всё за какие-то пару месяцев. Я решил, что мне больше не нужно продолжать всё это, и однажды собрал все свои заметки, рисунки, распечатки и сжёг их на заднем дворе, и все ненужные файлы с компьютера удалил – уничтожил всё, что хоть как-то было связано с расследованием. Мне стало легче. И теперь я возвращался к нормальной, спокойной жизни.

А чтобы жить – нужно работать. Как минимум, потому что свободных денег на существование у нас с Майклом уже не осталось. Поэтому я решил прибегнуть к способу, который всегда работал на «ура».

Я толкнул увесистую дверь, над которой красовалась синяя вывеска с белыми буквами «АГЕНТСТВО ПО ГРУЗОПЕРЕВОЗКАМ» и под дребезжащий звон колокольчика прошёл в холл. Из стойки регистрации вынырнули две женские головы, недавно над чем-то дружно смеявшиеся, одна из которых принадлежала Нэнси, стройной девушке с длинными белоснежными дредами.

– О-о-о, – наигранно и вальяжно протянула она, вставая с места, – вы только посмотрите, кто это к нам тут пришёл! – Она деловито улыбнулась. – И где это мы пропадали, м?

– Дела были, – улыбнувшись, ответил я и закинул локти на столешницу стойки регистрации. – Генри на месте? Мне бы какой-нибудь заказ взять.

– Ага, ща узнаю, есть ли что подходящее, – ответила Нэнси и зажала телефонную трубку между ухом и плечом.

– Ещё скажи, что я друга привёл, так что сами со всем справимся. Нам только заказ и машина нужны.

– Ага, как скажешь.

Эбби набрала номер и спустя недолгое молчание стала с кем-то разговаривать, пока я кивком поприветствовал вторую девушку, которую первый раз в жизни увидел и, найдя пачку печенья на столе Нэнси, вытащил пару штучек; одну печенюшку протянул Майклу, а вторую целиком закинул в рот. Незнакомая мне девушка и Майкл ошарашено посмотрели на меня, но мне на них было глубоко плевать – я лучше знаю, что мне здесь можно делать, а что нет.

Нэнси бросила трубку и, взяв и откусив печенье, сказала:

– Тебе повезло, дружище. Как раз недавно поступил заказ, а послать на него некого: Коллинз заболел, у Этана выходной, а все другие заняты своими заказами и вернутся, как минимум, только через час. Так что иди к Генри, он всё расскажет.

– Отлично, – с улыбкой отозвался я. – Я возьму ещё парочку печенек?

– Да, конечно. – Нэнси развалилась на стуле, но тут же снова вскочила, отбирая у меня пачку и крича: – Эй-эй, ты сказал парочку, а не четыре штуки! Четыре – это уже не парочка!

– Так я парочку себе и парочку ему, – указал на Майкла. – И не жадничай, у тебя магазин через дорогу. Зато поможешь несчастному мне, переживающему жизненные трудности.

– Ага, конечно, – саркастично промычала Нэнси, подсчитывая оставшиеся в коробке печенья. – У тебя всегда, что ни день, то жизненная трудность. Нет, ну ты видала? Полпачки стащил! – сыпалось мне вслед ворчание Нэнси.

Мы с Майклом обошли главное здание и зашли на парковку, где в ряд стояло несколько фур, обклеенных рекламой агентства. Заглянули в будку смотрителя.

– Привет, Генри.

Генри встал с кресла со своим излюбленным «а-а-а, пришёл!», и я пожал его крепкую руку, больше похожую на мощную клешню, и не без печали заметил в густых каштановых волосах, собранных в пучок на макушке, белые волоски. Стареет уже.

– Знакомься, это Майкл, – они оба пожали руки, – я с ним буду работать. Думаю, не последний раз заглядывать будем.

– Майкл, значит… – пробормотал Генри, спрятав руки в карманах, и смерил Майкла пристальным оценивающим взглядом. – Ладно, Майкл, раз уж ты с Томом на пару, то, так и быть, возьму, но тогда чтоб работал на совесть.

– Конечно. Спасибо.

– Что на сегодня? – спросил я, передавая Майклу рабочую куртку с эмблемой агентства, и тоже переоделся.

– Переезд. Поможете собрать мебель, перевезёте её в другой дом и разгрузите. Если попросят потом опять её собрать, то, как обычно, бери дополнительную плату. Но это ты и без меня прекрасно знаешь. – Генри подошёл к небольшой настенной полке, внешне чем-то похожей на щиток, и достал оттуда ключи от машины. Протянул их мне. – Держи. А это адреса, – он вырвал из записной книжки лист и тоже отдал его мне.

– Хорошо, – ответил я. – Ну, мы пошли.

– Да, удачи. И чтобы без происшествий! – крикнул Генри нам вслед, когда мы уже вышли на улицу.

– Конечно-конечно, – отозвался я, помахав рукой на прощание.

Когда мы уже сели с грузовик и, выехав из стоянки, покатили по нужному адресу, Майкл, всё это время молчаливо следовавший за мной, как тень, сказал:

– Ты туда прямо как домой ходишь.

– Ну, в каком-то плане это и есть мой дом, – ответил я, не отрывая взгляда от дороги и стараясь подавить зыбкое чувство волнения: грузовик водить – это не на легковушке кататься. Хотя мне теперь и за легковушкой не по себе сидеть. – Я там свои первые карманные деньги заработал и с тех пор часто туда заглядываю… Лет пять точно. Генри с Нэнси мне уже, можно сказать, старшими братом и сестрой стали.

– И тебя всё устраивает?

– А не должно?

Боковым зрением я видел, что Майкл смотрит в окно, подперев рукой голову.

– Я к тому, что таскать вещи довольно тяжело, а заниматься этим столько лет…

– И что дальше? – резко перебил его я.

Краем глаза я видел, как Майкл пристально посмотрел на меня, но вскоре отвернулся к окну, бросив тихое:

– Ничего. – Только спустя некоторое молчание, прерываемое лишь шумом двигателя, он шумно вздохнул и сказал, не отрываясь от окна: – Возможно, ты просто не пробовал ничего изменить.

– Вот ты сейчас со мной поссориться хочешь, или что? – гаркнул я на Майкла, видя только его затылок. – К чему мне сейчас твоя бестолковая философия? Уж извини, мне на голову манна небесная не сыпется, так что живу, как могу, а если тебе взападло диваны чужие двигать – без проблем, сейчас остановлюсь, и иди, куда хочешь, раз такой умный.

– Я не это имел в виду, – спокойно ответил Майкл. – Ты меня неправильно понял.

Я ничего не ответил, хотя и хотелось послать этого умника к чёрту. Вот зачем он это начал? Только настроение мне испортил.

Настало время работать. Довольно быстро и легко мы с Майклом загрузили всю мебель и добрались до места разгрузки; оставалось только занести всё в новый дом и со спокойной душой возвращаться к Генри. Я вытаскивал из фургона журнальный столик, когда услышал слишком уж знакомый женский голос. Огляделся по сторонам – в будний день в спальных кварталах царит тишина и пустуют улицы – и, заметив то, что не хотел видеть больше всего, с ужасом заскочил в фургон, где Майкл двигал телевизионную тумбу.

– Помоги мне её спустить, а то она слишком длинная, вдруг ещё сломается, – сказал он.

– Да к чёрту эту тумбу, – прошипел я, уходя вглубь фургона. – И говори потише.

– Зачем? – не понижая голоса, спросил Майкл и устало прогнулся в спине.

– Да тише ты! Посидим здесь тихо, пока кое-кто не пройдёт мимо. Иначе пиздец мне. – Майкл замер и уставился на меня, всё его тело напряглось. Решив, что он себе не то надумал, добавил: – Там проходят мои друзья, которых сейчас не хочу видеть.

Майкл тут же выдохнул с облегчение и… просто взял и спрыгнул на улицу. Ну не дебил ли он?

– Ты куда попёрся?! Я же попросил тут сидеть! – шипел ему вслед, боясь выйти из укрытия: дивана и огромного фикуса в горшке. – Эй, ты меня слышишь вообще?!

Майкл даже не посмотрел в мою сторону, зато с большим увлечением глядел по сторонам. Ненавижу, когда меня игнорируют. Поэтому на полусогнутых ногах подкрался с краю фургона и прошипел:

– Майкл, залезь обратно. Сейчас же.

– Успокойся. Меня же тут никто не знает, – в полный голос ответил он, осматриваясь по сторонам. – Где твои друзья?

Решив, что они наверняка уже ушли, осторожно высунулся на улицу. За то время, пока я прятался, обстановка немного изменилась: держа друг друга под руки по тротуару неспешно шаркали две старушки, а во дворе одного из домов группа ребятишек окружила кошку и норовила замучить её своим вниманием. Но они не ушли. Как всегда, с иголочки одетый и ухоженный Артур и слишком энергичная Джесс неспешно шли по улице, о чём-то разговаривали и то и дело останавливались, дожидаясь пока пушистая рыжая болонка не обнюхает все заборы и не продолжил семенить лапками, виляя хвостом. Они были уже довольно далеко от фургона и не смотрели в мою сторону, но открыто выходить на улицу я не собирался.

– Разве не понятно, что вон тот белобрысый дылда и девчонка с собачкой?

– В общем-то, я так и думал.

Голос Майкла звучал так, будто он разочаровался, но всё ещё с пристальным вниманием смотрел вслед Артуру и Джесс.

– Они уже почти ушли, так что давай быстрее разберём оставшееся и поскорее свалим отсюда.

Я схватился за диванный столик, который так и не успел дотащить до дома, когда Майкл спокойным, глубоким голосом – такой голос я про себя называл «голосом психолога», потому что слишком уж серьёзно и проникновенно он звучал, – не спросил, почему я не хочу пересечься с Артуром и Джесс… Я промямлил что-то невнятное, нечто в духе: «Ну, как бы сказать… Тебе не понять» и вдруг услышал голос Джесс:

– То-ом, это ты?

Я замер в ступоре и судорожно размышлял, что лучше сделать: бежать или прикинуться, что Джесс ошиблась и я вообще не понимаю, кого она зовёт?

– Да я же говорю, что это он! – долетал её восторженный голос. – Том, ау! Оглох, что ли?

Я слышал поспешные шаги, цокот каблуков, противный лай собачонки, хриплый голос Артура и восторженные крики Джесс, а у самого всё перед глазами мутнело и ноги подкашивались, и я был готов растечься по этому диванному столику, но хотел убежать как можно дальше и как можно быстрее.