Текст книги "Проблемы? Решаю... (СИ)"
Автор книги: Фалькон Джемини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
– Зачем она тебе? – снова недоуменно посмотрел на брата Дарий. Олив ответила за него:
– Лишать людей воли, – и улыбнувшись растерянности шатена пояснила. – Нынешний обладатель Суетто – караванщик Бонн...
Ванесса, которая до этого момента не подавала признаков жизни, что-то активно замычала, и Вергеросс дал знак освободить девушку. Едва кляп вытащили, принцесса с энтузиазмом поведала:
– Я знаю его! Он единственный кто привозит к нам в Ошиму и дальше в Закатный мир дорогую и редкую ткань из Бимини. О, какая же она замечательная! Мягкая, тонкая и такая гладкая. Просто песня! Но у меня не так много платьев из неё. Она до жути дорогая, потому что секретом её изготовления владеют только жители Бимени, а между нами горы и кроме караванщика Бонна никто её сюда не довозит.
Олив захотелось рассмеяться при виде искреннего расстройства на лице принцессы. Девушка не испытала такого большого огорчения, даже когда её собирались скормить аллигаторам.
– Вы абсолютно правы, – похвалил её Вергеросс и пояснил брату. – Бонну удается столько лет подряд проводить свои караваны благодаря флейте. Если на них нападают – он просто играет, пока разбойники не пропадут из виду. А я могу использовать этот дивный инструмент для увеличения своих продаж. Пока она будет играть в моем магазине, покупатели будут брать все не глядя! И я смогу добиваться любых разрешений и избавляться от конкурентов!
– Это все, конечно, замечательно, – Олив немного бесцеремонно перебила купца, так как по своему опыту знала, что когда у человека загорается такой фанатичный блеск в глазах, то он может говорить часами, до хрипоты в голосе, а потом продолжить жестами. – Но, для того, чтобы раздобыть Суетто мне понадобится время...
– У вас времени до утра, – обаятельно улыбнулся купец.
Олив посетило чувство, что нечто такое сегодня уже было, но она тряхнула головой, прогоняя эти мысли и уточнила:
– Дайте ка я уточню... за остаток ночи я должна успеть мотнуться в соседнее государство, до которого около сорока дней пути, найти Бонна, который постоянно путешествует, и успеть вернуться назад?
– Нет, – опять улыбнулся Вергеросс. – До утра вам нужно купить, выменять, украсть Суетто у караванщика Бонна, который сегодня прибыл в город, остановился для ночлега перед тем, как завтра отправится в Закатный мир.
Олив улыбнулась:
– Эта работенка мне по плечу. Но за срочность вы накинете мне ещё и артефакт Айризи.
– Вот ещё, – фыркнул Дарий.
– Согласен, – кивнул головой Вергеросс.
– Вот и славненько, – очаровательно улыбнулась Оливия. – А теперь, если, конечно, вы не хотите и дальше... кхм... наслаждаться обществом Ва... моей напарницы, может, отпустите нас?
Братья переглянулись.
– Как думаешь, отпустить прекрасную леди, или и дальше будем продолжать наслаждаться её обществом? – спросил Вергеросс.
Ванесса кокетливо заморгала глазками, стыдливо потупив взор. Олив могла бы объяснить ей, что в переводе на доступный пониманию принцесс язык это означает: "Может, возьмем девушку в заложники?". Но не стала этого делать, чтобы не разбивать иллюзий знатно намучавшейся за эту ночь девушки.
Дарий на мгновенье задумался, потом ответил брату:
– Не думаю, что нам следует задерживать леди, ведь Олив Пентергриф дала нам слово. Кроме того... – его лицо на несколько мгновений приняло задумчивый вид. – Мне кажется, что леди Пентергриф ещё не до конца... насладилась обществом своей спутницы. И нам не стоит разбивать столь слаженный дует.
Вергеросс улыбнулся, а Олив одарила его красноречивым взглядом. Но вслух сказала:
– Вот и ладно. Мы пошли.
Взяв Ванессу, которую уже успели развязать под руку, она пошла к выходу. Ночка обещала быть о-о-очень долгой.
Глава 15
После той ночи, когда Олив впервые дала Лансеру отпор прошла неделя. Демон больше не приходил по ночам и за все время учебы она с ним так и не столкнулась. Но от этого было не легче. Оливия чувствовала его рядом, каждую секунду, каждое мгновенье. Это ощущалось так, словно кто-то стоит у тебя за спиной или чужое дыхание возле шеи. Но хуже всего постоянное чувство, что за тобой наблюдают. Олив чувствовала на себе тяжелый взгляд постоянно – в классе, столовой и даже у себя в спальне.
Чувствуя себя проклятым параноиком, она постоянно заглядывала к себе под кровать и в шкаф перед сном и постоянно оглядывалась, где бы ни была и чем бы, не занималась.
Несколько раз Оливия просыпалась среди ночи в холодном поту с таким чувством, словно в комнате кто-то есть. Воспоминания о последнем визите Лансера были слишком свежи. Поэтому, даже проверив, нет ли кого в комнате, все равно не могла больше уснуть.
Спустя неделю такой жизни, у неё появились синяки под глазами, постоянная усталость и не проходящее плохое настроение. Даже Марселла заметила, что с Олив происходит что-то неладное. Но девушка на все расспросы либо отмалчивалась, либо огрызалась. Она боялась сойти за сумасшедшую и потерять своего единственного друга здесь. Возможно, если бы олив больше доверяла Марселле, то смогла бы избежать очередной подножки от судьбы.
Но в тот момент, девушка чувствовала себя усталой и одинокой. Она была крайне уязвима, так как не понимала, что в этой жизни нужно или верить безоговорочно своим близким и идти к ним за помощью, или не верить вообще никому. И тем более не могла отличить кто из нового окружения хороший, а кто плохой. Особенно, учитывая то, что плохиши, чаще всего выглядят добрыми, участливыми и отзывчивыми. И входят в жизнь не со словами: "Я хочу уничтожить все, что тебе дорого и искалечить твою жизнь".
В жизнь Олив плохой парень вошел, когда она задержалась в аудитории, чтобы дописать конспект. Пришел в один из тех не многих моментов, когда девушка не чувствовала рядом с собой чужого присутствия и даже позволила себе немного расслабится.
Плохиш сел рядом со словами:
– Мой брат Сонни заболел. Не могла ты дать ему свои конспекты за сегодняшний день?
Олив удивленно подняла глаза на говорящего, и даже оглянулась на всякий случай, проверяя к ней ли обращается этот среднего роста плечистый брюнет.
– Тебе что трудно? – истолковал по-своему её поведение брюнет.
– Да нет, просто ты первый после Марселлы, кто ко мне обращается, – пожала плечами Олив, торопливо собирая свои записи. Она так соскучилась по простому разговору, что готова была отдать ему конспекты не только за сегодня, но и за все время, что вообще их вела и делать копии всех последующих.
– Никто с тобой и не заговорит, – как нечто само собой разумеющееся сказал брюнет.
Олив на мгновенье замешкалась, но все же отдала ему конспект. Правда, при этом не удержалась и огрызнулась:
– Что, девушка из миров вне сфер недостаточно хороша для вашего общества?
На мгновенье его ответ больно кольнул, но Оливия быстро справилась с этим чувством. Ею и раньше пренебрегали. Она была не достаточно богатой и недостаточно знатной для учеников гимназии богини Валсер. И девушка знала, что не сможет сделать ничего, чтобы они признали её ровней, поэтому даже и не пыталась. Позже, присмотревшись к будущей элите общества, она решила, что была права. Никогда и ни за что в жизни Олив не хотела бы быть кем то, кого они посчитают ровней. Жестокие, высокомерные и невоспитанные. Дети, мнящие себя едва ли не богами, забыв о том, что все равно остаются простыми смертными.
И если для этого общества её компания тоже не достаточно элитная, что ж... Олив это переживет. И вряд ли многое от этого потеряет.
Но ответ незнакомца поверг её в шок:
– Вообще с тобой многие хотели бы общаться. Это весьма престижно иметь среди своих знакомых кого-то из миров вне сфер. Да даже перекинутся с тобой парочкой слов мечта большинства из всех присутствующих.
Оливия не знала, что ему сказать. А потом девушку осенило:
– Ты решил так приколоться? Думаешь, я дура и поведусь на этот бред?
Она в сердцах швырнула ему злосчастные конспекты и холодно велела:
– Убирайся.
Ей с лихвой хватило того, как над ней издевались в гимназии. Давать этому уроду возможность повторить то же самое здесь не входило в её планы. Оливии выше головы достаточно необходимости бороться с Лансером. Так что пусть этот урод катиться на все четыре. Общение? Его переоценивают.
Но брюнет снова её удивил:
– Зря ты так, – как-то странно усмехнулся парень. – Я один из немногих в этой академии, кто вообще может решиться с тобой заговорить.
– Что все такие стеснительные? – ехидно спросила Олив.
– Все такие трусы и слабаки, – поправил просматривающий конспекты, и откладывающий строну не нужные парень. – Никто не рискнет заговорить с той, кто носит цвета Лансера. Это все равно, что открыто бросить ему вызов.
– А ты значит весь из себя такой сильный и смелый, – продолжила ехидничать Оливия.
– А я весь такой уже бросал ему вызов и не боюсь бросить снова, – он, наконец, закончил с конспектами, взял нужное, и с холодным высокомерием отчеканил: – Я Максимилиан Драми, наследник самого могущественного рода в северной фракции чародеев.
Олив презрительно фыркнула. Если бы ей давали монетку каждый раз, когда она это слышит, девушка верно уже озолотилась бы.
– Ты смеешь обвинять меня во лжи жалкий человечешка? – он недобро сузил глаза. – Не веришь, что я...
– Наследник великого рода? – перебила его Оливия. – Отчего же, охотно верю. Верю, что твои предки поколениями сколачивали славу твоей фамилии, которая досталась тебе не за великие заслуги, а просто потому, что тебе повезло родиться в нужной семье. А ещё я охотно верю, что многие поколения твоей семьи, в том числе и родители, сколачивали семейный капитал, в котором нет ни копеечки заработанной тобой. Зато у тебя есть доступ к этим деньгам. Я ничего не забыла из того, что дает тебе право смотреть на людей свысока?
Девушка с задумчивым видом уставилась в пол, и, вытянув руки перед собой, положила ладонями на парту, постукивая пальчиком по гладкой столешнице.
– Да вроде нет, – Оливия очаровательно улыбнулась и встала. Сгребя в охапку все тетради, которые не понадобились новому знакомому, стоящему рядом с побелевшим от злости лицом и напоследок добавила. – Передавай Сонни наилучшие пожелания. Пусть выздоравливает.
Она вышла из-за парты, чтобы уйти по своим делам, но Максимилиан преградил ей путь:
– Странно слышать такие высокопарные слова из уст девицы, чье величайшее достижение стать подстилкой демона.
Олив ошарашенно застыла на месте. Слова застряли в горле. Да в них и не было бы смысла, ведь высказавшись, Максимилиан Драми развернулся и ушел не прощаясь. Бледная как мел девушка села назад на свое место. Подстилка... От унижения хотелось заплакать. Или пойти помыться. Ещё хотелось закричать на весь мир, что это не правда, она не такая!
Но кричать бесполезно.
Никто не поверит. Даже если будут железные доказательства.
И все этот проклятый Лансер!!! Злость пришла на смену обиде, стыду и чувству униженности. Этот засранец поставил Оливию в такое положение! Просто потому, что ему захотелось, просто потому, что он может!
Нетушки!
Оливия встала и снова собрала свои вещи медленно и основательно, так как делала всегда после уроков. В какой-то момент она снова почувствовала на себе тяжелый взгляд, но уже не предала этому значения. Злость медленно перерастала в ненависть.
Повернувшись, Оливия встретилась с Лансером взглядом. Немного подавшись вперед, девушка с холодной решительностью произнесла:
– Знаешь, что ты со мной сделал? Я в долгу не останусь – заставлю тебя страдать!
Она обошла его, чтобы уйти, но неожиданно вспомнила кое-что и остановилась:
– Хоть в туалете за мной не наблюдай, ладно?
Не дожидаясь ответа, девушка быстрым шагом пошла прочь.
Она даже успела добежать до коридора отделяющего ученический корпус и апартаменты учеников, когда Лансер возник рядом из ниоткуда. Он достаточно грубо схватил Оливию за плечи и ударил о стену, выбив дух. Пока девушка хватала воздух, ртом пытаясь прийти в себя, демон прижал её руки к стене и, наклонившись к уху медленно, полным ярости голосом заговорил:
– Ты опять проявляешь неповиновение и непослушание, – его раздвоенный язык лизнул шею пленницы, обжигая болью. – Я научу тебя быть покорной.
Лансер снова поцеловал девушку в шею тем самым поцелуем полным боли, которым наградил её после того, как она впервые попала в академию. Как и тогда Оливию буквально затопило волной боли. Несчастная ничего не могла – ни кричать, ни думать, ни даже дышать. Просто смотреть перед собой широко раскрытыми глазами.
В прошлый раз все закончилось, когда Олив потеряла сознание. В этот раз все закончилось неожиданно. Девушка пришла в себя лежа на холодном мраморном полу коридора. Перед глазами все плыло, но она смогла различить две мужские фигуры, стоящие друг напротив дружки. Пришлось сильно напрячься, чтобы сфокусировать взгляд и разглядеть в фигурах Лансера и парня с занятий, который представился как Максимилиан. Они стояли друг напротив дружки и явно не о рыбалке разговаривать собирались.
Олив шевельнулась, пытаясь сесть, но все тело отозвалось жуткой болью, и она не сдержала стон. Проклиная себя за эту слабость, девушка все же заставила себя перевернуться на живот, затем стать на четвереньки. И только после этого, сесть прислонившись к стене. Так себе достижение почти для любого живого существа. Но Оливии сделать эти несколько простых движений было настолько трудно, словно она море переплывала.
Мужчины немного понаблюдали за её муками, а после вернулись к прерванному занятию – снова начали угрожающе пялиться друг на друга. Олив понимала, что явно что-то пропустила, поэтому решила разобраться в ситуации:
– Что здесь происходит?
Ей хотелось задать вопрос тем же тоном, что и Адам Пентергриф, когда ловил свою не сильно послушную младшую сестричку на воровстве печенья или на ещё на чем-нибудь. На деле получилось нечто тихое и едва разборчивое. И Олив была бы рада, если бы мужчины его не расслышали. Но на беду парочка, стоящая перед нею обладала прекрасным слухом и на Максимилиан саркастически ответил:
– Демон пытался тебя убить, я помешал. А что, не нужно было? Это у вас такая прелюдия?
Олив густо покраснела, и вяло огрызнулась:
– Я бы и сама справилась!
Она попыталась встать, но плюхнулась назад на пятую точку, покраснев ещё сильнее. Лансер молча наблюдал за нею. А вот Максимилиан не стеснялся:
– Я так и понял, вытаскивая тебя полудхлую из его лап! И кстати, не знаю, как в том лесу, где тебя воспитали, но у нас принято благодарить своих спасителей.
До этого момента девушке казалось она умирает. Сейчас же, даже не слова, надменный тон этого высокомерного ублюдка не слабо разозлил её и буквально вдохнул силы. На дрожащих ногах, цепляясь за стенку Оливия заставила себя встать и зло посмотрев на обоих холодно отчеканила:
– Спасать нужно жертв. А я Олив Пентергриф и для того, чтобы сломить меня не достаточно просто пытать или замучить насмерть. Для этого не достаточно забрать у меня дом и семью, недостаточно разрушить мою жизнь и мой мир. И я бы поблагодарила тебя за вмешательство сейчас. Только спасением это вряд ли можно назвать.
Олив хотела добавить ещё что-то, но тут появилась Манолле Свим.
– Патма Пентергриф, сит Драми, – лицо и тон исмэм были как всегда бесстрастны. – Почему вы находитесь здесь в неурочное время? Господин Синтиргэн, мне их наказать?
Как показалось Олив, Лансер посмотрел на Манолле очень холодно да и тон его был далек от дружелюбного:
– Патма Пентергриф на особом положении. У вас нет полномочий её наказывать или приказывать ей. Ваша работа – рассказать патме об этом мире и научить её драться. Кроме того, она может свободно передвигаться по академии в любое время суток. Для неё нет закрытых дверей. Чего не скажешь про сита Драми.
В этот раз Олив не показалось. Её заступник дернулся, как от удара и побледнел. Лансер продолжил тем же тоном:
– Вот его нужно наказать по всей строгости, – демон склонил голову на бок. – Думаю, одной айды будет достаточно.
Лицо Максимилиана исказила злоба:
– Ты не можешь наказывать меня и делать поблажки своей фаворитке!
– Я владелец этой академии, – ровным тоном ответил Лансер. – Я все могу: наказать тебя за то, что подошел к ней ближе чем на десять шагов или, за то, что заговорил. Или, например, за то, что она сейчас хочет за тебя заступиться.
Олив застыла, словно громом пораженная. Как он узнал?
Легкая улыбка тронула краешек губ Лансера.
Зато Максимилиан презрительно скривился:
– То есть ты на моем примере хочешь всем показать, что она твоя и в её сторону даже дышать не стоит?
– Именно, – коротко согласился демон.
Максимилиан на несколько секунд умолк, потом выдал то, что шокировало Олив до глубины души:
– Умно.
Она так разозлилась, что даже не сразу нашлась что сказать. Что умного в том, что Лансер изолирует её от всех?
– Зачем такие сложности, – ехидно спросила Олив. – Не проще было бы запереть меня в каменной яме два на два и выбросить ключ? Там бы со мной точно никто не заговорил и я бы никуда не сбежала.
Лансер и в этот раз её проигнорировал. Также как и Максимилиан, который продолжил свою беседу с хозяином турнира:
– Но ты же понимаешь, что наказание меня не убьет, – лицо парня словно превратилось в маску, по которой практически невозможно было определить его эмоции. – Пройдет айда и я вернусь.
– Для меня не проблема тебя снова наказать.
– И я снова вернусь, – Максимилиан жестко улыбнулся. – И ты ответишь мне за прошлогоднее унижение на арене.
Олив только глаза к небу закатила. Она то по наивности его даже зауважала – благородный, не дал девушку, даже нахамившую ему перед этим, в обиду. А на деле... на деле мальчики просто решили ростом померяться. А Олив – всего лишь очередной повод.
– Униш-ш-ш-шение? – прошипел Лансер и показался раздвоенный язык. – Ты отделался легким ис-с-спугом. И то только потому, ш-ш-што моя с-с-семья не собираетс-с-ся разш-ш-шигать конфликт с твоей. Но я с-с-с удовольс-с-ствием оторву тебе голову при с-с-следующей наш-ш-шей вс-с-стрече на арене, ш-ш-штобы ты не чувс-с-ствовал с-с-себя униш-ш-шенным.
Насколько Олив успела изучить повадки Лансера, то когда он начинает вот так шипеть и появляется язык – значит очень зол. И парень играет с огнем. Несмотря на то, что Максимилиан нравился ей не больше Лансера, девушка не желала, чтобы парень испытал то же, что и она десять минут назад. И смерти ему не желала.
Лансер резко посмотрел на неё и у него изо рта показался раздвоенный язык. И Олив могла поклясться, что его взгляд был полон ярости.
– Или голову тебе оторву я, – спокойно продолжил тем временем Максимилиан. – Потом заберу себе турнир, академию, твою женщину...
Удар произошел молниеносно. Лансер просто врезал парню так, что тот отлетел на пол коридора. Олив отлипла от стенки и попыталась броситься к нему, но каким-то непостижимым образом демон оказался у неё на пути. Девушка фактически угодила к нему в объятия.
Лансер прижал Олив к себе так сильно, что ей трудно было вздохнуть, не то, что попытаться вырваться. Зато она слышала каждое слово, которое говорил демон Максимилиану, и каждое было для неё как гвозди в крышку гроба:
– Запомни Макс-с-симилиан Драми. Олив Пентергриф – моя. Для неё не было, нет и не будет другого муш-ш-шчины. В то мгновенье, когда ты реш-ш-ш-шиш-ш-шь брос-с-сить мне вызов, чтобы забрать её, я вырву твою глотку и брош-ш-шу ей под ноги. Пос-с-счады не будет.
И прежде чем Оливия смогла что-то возразить, демон поднял её на руки, и их укутала тьма. Девушка почувствовала, что падает и инстинктивно вцепилась за рубашку Лансера покрепче и уткнулась лицом ему в грудь. Желудок скрутило в тугой узел, и к горлу подступила тошнота. Слава богу, тьма рассеялась раньше, чем терпеть тошноту стало бы невмоготу. Олив ещё какое-то время лежала, спрятав лицо у него на груди, пока не сообразила открыть глаза и посмотреть вокруг. Лансер перенес их к ней в комнату.
Демон пронес её через всю комнату, и положил на кровати. Странно, в этот раз Олив его не боялась. Ей было все равно. Пусть делает что хочет, только бы поскорее оставил в покое.
Но демон, положив девушку, просто сел рядом на кровати. Олив молча лежала, не находя в себе ни сил, ни желания даже посмотреть на него.
– Это нормально, – вдруг сказал он своим обычным пустым голосом. – Тьма берет свою дань за то, что ты уходишь в неё для перемещения.
Олив продолжала молча лежать. И Лансер продолжил:
– Она забирает твои чувства, хорошие и плохие. Все.
Девушка оставалась безразличной и безучастной.
– И если слишком часто уходить в неё, постепенно начинаешь забывать, как чувствовать.
Оливия все также апатично смотрела в сторону.
– Ты будешь ходить, дышать, но станешь мертвой внутри.
Безразличное молчание было ему ответом. Он также надолго замолчал и лег, вытянувшись рядом с ней на кровати.
Олив вряд ли смогла бы сказать, сколько времени так прошло. И не было такого момента, когда бы она поняла, что пустота отступила. Просто в какой-то момент начали появляться мысли: почему он не уходит? почему ей все равно? сколько это будет продолжаться?
– Ты говорила, что нуждаешься в дневном свете, – вдруг заговорил Лансер и от звуков его голоса девушка невольно вздрогнула. Приподнявшись на локтях, она посмотрела на него, не зная, чего ждать после сегодняшнего происшествия. Мужчина лежал с закрытыми глазами, и его лицо было абсолютно спокойным. Словно он спал. Олив даже невольно задумалась, не сошла ли она сума? Не мерещится ли ей этот разговор?
Но тут Лансер развеял все её сомнения в собственной адекватности, снова заговорив, и продолжая при этом лежать с закрытыми глазами:
– Это тебе, – она махнул рукой в сторону от себя.
Олив посмотрела в указанную им сторону и, ахнув, вскочила, сев на кровати. Окно! Там было окно! Самое настоящее окно! За которым было солнышко, и пели птички. Олив не удержалась и, подбежав, распахнула его села на большой подоконник. Совсем как в гимназии. И пусть в те времена было мало приятного. Но окошко в комнате на чердаке Олив любила.
Девушка чувствовала себя почти счастливой, пока не подошел Лансер.
– Нравится?
Олив оглянулась и встретилась взглядом с черными глазами, в которых ничего не отражалось. Они смотрели прямо на неё, куда-то в душу, и счастье медленно растаяло. Улетело, словно пушинки с одуванчика, на который только что подули.
– Зачем ты это делаешь?
– Что? – медленно спросил он, не отводя взгляд.
– Сначала мучаешь меня, потом делаешь подарки... Чего ты хочешь от меня?
Он молча смотрел на неё какое-то время, потом медленно ответил:
– Если слишком часто путешествовать во тьме, она забирает все твои чувства, Олив Пентергриф. Я уже забыл, что могу чувствовать... А потом появилась ты. И появились эмоции, над которыми я не властен.
– Я не понимаю... – честно призналась Олив. Она действительно не понимала то, что он пытается сказать.
– Все сильнее во сто крат, – демон подошел ещё ближе и положил руку на раму так, что Оливия оказалась зажатой между нею и окном. Но стоило Лансеру заговорить дальше, и она об этом забыла. Даже забыла, как нужно дышать. – Сильнее злость, сильнее ревность, сильнее желание...
Он наклонился к ней ниже так близко, что их губы отделяло лишь чисто символическое расстояние:
– Мне все труднее сдерживать себя, чтобы не поцеловать тебя вот так, – он наклонился и запечатлел на её губах жадный поцелуй. – Чтобы не затащить в постель и не любить, пока ты не забудешь обо всем кроме меня. А ещё трудно сдерживаться, чтобы не истребить всех мужчин вокруг за то, что они смеют смотреть на тебя, смеют желать...
Демон снова наклонился и поцеловал её. На этот раз крепко, чувственно, не давая Олив и шанса пытаться сопротивляться. Его руки переместились на тонкую девичью талию, прижимая к себе сильнее. Он неохотно оторвался от губ Олив, и продолжил:
– Ты провоцируешь меня, девушка, заставляешь ревновать и злиться так сильно, что я не в силах сдержаться...
В этот момент на Олив словно вылили ушат холодной воды. Уперевшись Лансеру в грудь руками, она с силой оттолкнула его от себя.
– То есть, это я виновата?
За окном начался дождь и раздался раскат грома. Но Олив не обращала внимание. Обида захлестнула девушку с головой. Не задумываясь о последствиях, она снова его толкнула со всей силы, но от этого легче не стало. Олив закричала:
– Ты сволочь бессердечная! Ты меня избиваешь и мучаешь! Разрушил мою жизнь! Просто потому, что тебе хочется! Но виновата в этом я?!
Ярость прошла так же быстро, как и появилась, погасла как искорка.
– Уходи, – глухим голосом приказала Олив. – Просто убирайся.
Впервые Лансер по какой-то непонятной причине послушался и ушел. Олив села на подоконник и посмотрела на льющий за окном проливной дождь. Ни говорить, ни думать не хотелось. Девушка просто сидела и смотрела на дождь. Вроде бы обычная вода, льющаяся с неба. И в то же время, словно отражение того, что творится у Олив в душе.
Как впоследствии оказалось одна айда почти равна месяцу в привычном понимании Оливии. По крайней мере, именно столько не было Максимилиана. Не то, чтобы она специально всматривалась в лица учеников в академии, пытаясь увидеть своего случайного спасителя... Просто Максимилиан был прав, говоря, что он один из немногих у кого хватит смелости с ней заговорить. А после его публичного наказания Олив и вовсе будто стала невидимкой для всех. Или даже лучше сказать прокаженной невидимкой. Ученики и добрая половина учителей срочно вспоминали о неотложных делах, стоило замаячить невысокой фигуре Оливии на горизонте. Никто не то, чтобы заговорить, смотреть в её сторону не решался.
Олив привыкла жить в изоляции. Даже начала находить в этом плюсы. В столовой, к примеру, несмотря на то, что всегда полно народу и все столы заняты, она с Марселлой с комфортом обедает вдвоем. А первое время впечатлительные ученики даже рядом не садились, так что девушки вполне могли наслаждаться обществом друг друга. Валькирия к слову оказалась настоящим кладезем полезной информации о новом мире и его обычаях. Время от времени Олив пыталась завести разговор о Максимилиане, но делала это издалека, как бы невзначай, чтобы не накликать на парня ещё большую беду. И вот что ей удалось выяснить – Максимилиан Драми действительно, если не самый сильный, то однозначно один из сильнейших в академии. А ещё ему уже около двенадцати тысяч лет. Из них последние две он посвятил академии. Парень происходит из древнего чародейского рода и действительно очень силен. Каждый год Максимилиан как по расписанию приходит на арену, чтобы бросить вызов Лансеру и каждый год проигрывает. У Олив в связи с вновь открывшимися фактами возникло всего два вопроса:
– А сколько лет Лансеру? И неужели он и впрямь настолько силен?
В ответ на первый вопрос валькирия лишь неопределенно пожала плечами а в отв ет на второй даже призадумалась:
– Понимаешь, – она с задумчивым видом облизала десертную ложку, которой перед этим ела свой десерт. – Так сразу и не скажешь, насколько Лансер силен. У него просто не было достойного соперника...
– А Максимилиан? – как бы невзначай спросила Олив и тут же добавила: – Ты говорила, что он единственный, кто из года в год становится победителем турнира и бросает ему вызов.
– Это отдельный случай, – валькирия потянулась и продолжила: – Вообще на обучение в академии уходит лет семьсот-восемьсот. Но Максимилиан сделал делом принципа победить Лансера. Упертый чародей придурок, по-другому я его назвать не могу.
– Почему? – как можно небрежнее спросила Оливия.
– Он уже триста лет из года в год проигрывает, – рассмеялась Марселла. – Другой бы на его месте уже понял бы намек и отступился. А этот все пытается кому-то что-то доказать.
Мда-а-а. Неутешительные известия. Значит, бесполезно даже пытаться надеяться на чью-то помощь. Ну и ладно. Основной план пока ещё в силе. Осталось только придумать, как хотя бы начать воплощать его в жизнь.
– Кстати, подруга, – Марселла бесшабашно улыбнувшись, подмигнула ей. – Я тут покумекала с Манолле и прозрачно намекнула, что мы с тобой уже неплохо овладели теорией...
– Прозрачно намекнула? – заподозрила неладное Олив. После того, как она имела неосторожность рассказать Марселле о словах Лансера про свои особые привилегии, валькирия принялась пользоваться этим к месту, несмотря на все протесты. Оливия как могла, пресекала бурную деятельность подруги, так как понимала, что чем-то за это придется расплачиваться. Но чаще та просто ставила её в известность, о свершившемся факте. Как вот сейчас:
– Сказала, что ты приказала переходить от теории к практике, – счастливо улыбнулась красавица валькирия. Вообще, Оливия заметила, что у валькирии весьма легкомысленный и плутоватый характер. Она радуется каждой мелкой пакости и розыгрышу как ребенок конфете. И также обожает сладкое, в частности пироженные и десертики с кремом. Крема побольше и можно без пирожинок. И что оставалось настоящей загадкой – как валькирия умудряется не толстеть?
Но Оливию сейчас заботило не это. Как правило, она расстраивалась из-за таких вот выходок Марселлы. Однако в этот раз девушка затаив дыхание спросила:
– И что она ответила?
Несмотря на все старания, валькирия так и не смогла выбить из своей новой подруги подобострастное отношение к учителям, которое девушке привили в предыдущей школе. Вообще на взгляд Марселлы она слишком серьезно ко всему относилась. Поэтому, валькирия не переставала её подкалывать.
Вот и в этот раз красавица блондинка горестно потупила взгляд:
