Текст книги "Объект подлежит уничтожению (СИ)"

Автор книги: Fa-Natka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

16. Антидот

Чем больше мы изучаем данные объектов, тем больше вопросов возникает. Вот уже третий день мы читаем личные дела тех, у кого стоит клеймо «повреждённый». Никто не дожил до возраста завершения. Большинство из них попали в камеру утилизации до возраста середины, до тридцатилетия, а некоторые ещё раньше. И десятая метка стала приговором для каждого. Но были и те, в чьих делах значилось слово «деактивация». Мы с Эвансом так и не смогли дать объяснений данному термину. Ведь среди объектов, что попали в эту графу, – те, у кого было около пяти меток. Так почему это происходит? Чем отличаются эти повреждённые от других? Мы специально создали собственную таблицу, где были все дела с меткой деактивации. Просто чтобы понять, что их могло бы объединить, кроме того, что все объекты были такими же как и мы с Итаном – не поддавались влиянию чипа. Но больше всего меня беспокоил тот факт, что среди нескольких десятков повреждённых ни у одного я не встретила упоминания об антидоте.

Очередное личное дело, помеченное красным крестиком. Удивительно, но судя по моим подсчётам, таких, как мы с 2092, действительно было много. По разным причинам, но все они сейчас значились в списке тех, кого уже не встретить на уровнях Ребут-сити. Просто были уничтожены. С каждым новым личным делом моя надежда тает. С каждым новым перечеркнутым аватаром я понимаю безысходность ситуации, в которой мы оказались.

Номер объекта: 2155Имя Линда Брок

Судя по описаниям меток в личном деле, она не очень была довольна ограничениями в нашем обществе и теми правилами, которые диктовал компьютер. Но среди строчек меня цепляет совершенно другая информация. Седьмая метка была получена за нарушение личного пространства и контакт с другим объектом. Неужели и они тоже…? Бросаю взгляд в сторону Эванса. Что если кто-то узнает о нас? Мы ведь тоже контактируем. Я помню каждое прикосновение его пальцев, его взгляд, подчёркнутый дымкой желания, и поцелуи. Они каждый раз прожигают меня до основания. Если узнают, то что будет с нами? С ним? Он ведь не отделается просто штрафом. Даже метку уже не получит. Их у него слишком много.

Возвращаю внимание к личному делу. Восьмая метка была получена девушкой за случай нарушения свода правил при повторном подтвержденном случае контакта. Значит, даже после метки, они продолжали общение. Несмотря на запреты и все штрафы. Судя по записям, это произошло до очередного медицинского контроля. Но что ещё более странно, что сами данные медкомиссии зашифрованы.

Итан пытается открыть информацию, но даже с блокером это сложно сделать. Кто-то очень постарался, чтобы никто не мог открыть этот отчёт. И снова вопросы, на которые пока нет ответов. Зачем кому-то блокировать эту информацию? Что может содержаться в личном деле такого, что недоступно никому? Проходит полчаса, пока наконец-то после очередной попытки ему удаётся разблокировать скрытые файлы. Среди заключений об общем состоянии, где значится повышение гормонального фона, чувствительность к доступному райдеру питания и слабость, я нахожу всего несколько слов, которые шокируют меня.

«Предположительная дата зачатия 8 недель назад»

Растерянно смотрю на дисплей, стараясь вникнуть в суть. Но этого же не может быть! Когда я смотрела информацию о детях и беременности, меня поражало это. Но я не думала, что в современном мире это возможно. Неужели с ней действительно произошло это? Но как? Я думала, что люди утратили способность к размножению самостоятельно. По крайней мере, до этого случая не было никакой информации, что зачатие возможно в условиях нашего мира.

Статус объекта – повреждённая.

Но следующая фраза выбивает весь воздух из моих лёгких.

«Наличие антидота»

– Итан!

Через секунду Эванс оказывается рядом, останавливается за моей спиной, так, что я лопатками чувствую, насколько он близко. Он пробегает взглядом по строчкам, и я чувствую, как мою шею обдаёт горячим потоком, когда он выдыхает.

– Этого не может быть.

Он перечитывает личное дело раз за разом, пока я отстраняюсь и отхожу в сторону, через стекло рассматривая ряды капсул. Там, под куполом, в пузырях покоятся тысячи будущих жителей города. Искусственно выращенные организмы в условиях строгого контроля от момента деления клеток и до дня пробуждения. Как оказалось, это не единственный способ сохранить человечество.

Тот привычный мир, все те убеждения, которые складывались в моей голове на протяжении долгих лет, разрушились за какой-то месяц. Я всегда знала, что система небезупречна. Но никогда не думала, что, открыв единожды правду, больше не смогу видеть смысл в этом всём. Раньше убеждала себя, что подобные правила необходимы. Что у Ребут-сити действительно важная миссия. Сейчас же…

Если ту девушку «деактивировали» за то, что у неё был контакт с другим объектом, за то, что она, как и я, испытывала чувства, – то этот мир не имеет никакого смысла. И нам с Итаном нет места в этом безумном изощренном эксперименте. То, что это действительно эксперимент кажется единственно верным объяснением. Кто ещё был бы способен на такое?

Возвращаюсь к рабочему месту и вижу, насколько задумчив сейчас мужчина. Между бровями пролегла морщинка, а пальцы скользят по лёгкой щетине. Чем больше информации мы узнаём, тем больше убеждаемся в том, что в этих серых стенах мы очень скоро можем встретить свою смерть. Знаю, он так же как и я понимает это. Насколько шатко наше положение сейчас.

– Я нашёл ещё информацию. Антидот был обнаружен также у двух других объектов ранее. На первых стадиях формирования системы Ребут-сити. В каждом поколении есть те, кто имеет подобный показатель. В последнее время у нас, в лаборатории, ужесточили стандарты отбора эмбрионов. И если есть хоть малейший намек на изменения… – Итан замолкает, стараясь не напоминать мне о капсулах, которые я отключила.

– И что? Что с ними случилось?

Подхожу ближе, но уже знаю ответ на свой вопрос. Их «деактивировали». Наконец-то, картинка становится более понятной. Вот те самые «случайные смерти», погибшие по каким-либо причинам объекты, – все они были просто убиты. Это не случайность и не стечение обстоятельств. Их намеренно убрали. Без лишних контролей и приговоров. Просто удалили, как ошибку. Камера утилизации, видимо, была бы наградой. Потому, что там хотя бы всё происходит безболезненно. Один укол, который полностью парализует, вводя физическое тело в состоянии анабиоза. А дальше чип срабатывает, начиная самоликвидацию. Это длится каких-то пять минут. В отличие от болезненных агоний от травм, которые протекают на протяжении долгих часов, и при этом никто не придёт на помощь, будут переступать умирающего.

Сирена оповещает, что рабочая смена окончена, и мы вынуждены снова прерваться. Отложить все наши находки и размышления на краткое время после рабочей смены завтра.

Расставляю реактивы по отсекам, включая систему охлаждения, и закрываю прозрачный щит над полкой. Там, в колбах, находятся те самые клетки, из которых позже сформируется полноценный живой организм. Сейчас это белесая субстанция – не больше. Стараюсь как можно чаще попасть в объектив камеры, создавая видимость труда, отвлекая всё внимание на себя, пока Итан снимает блокер и возвращает провода обратно.

Движения четкие, на лице нет ни одной эмоции. Привычная маска, которую необходимо надевать каждый раз, как только я покидаю нашу маленькую безопасную зону. Подходим к лифту, соблюдая дистанцию и даже не глядя друг на друга. Но как только зеркальные створки ограждают нас от прицела всевидящий камер, Эванс мгновенно притягивает меня ближе, жадно впиваясь в губы. У нас есть сорок пять секунд, пока кабина не окажется на уровне жилых отсеков.

– Мы найдём выход, Эш.

Губы обжигает его шепот, пока он оставляет ещё один невесомый поцелуй. Кабина останавливается. Сейчас откроются дверцы лифта, и о том, что было сейчас за зеркальной поверхностью, не узнает совершенно никто. Разве что мой зашкаливающий пульс выдаст когда-то меня с головой. Потому что я реально ощущаю, насколько сильно учащается сердцебиение каждый раз, когда Итан прикасается ко мне.

Проходим пункт охраны на выходе к блоку жилых отсеков и медленно следуем в шеренге друг за другом. Лишь перед тем, как войти в своё жильё, бросаю мимолётный взгляд на Итана. Его отсек через две жилых комнаты от моей. И он чуть заметно улыбается мне, прежде чем сделать шаг внутрь. Дверь за моей спиной беззвучно заезжает, и я наконец-то могу выдохнуть. Улыбаюсь до боли в скулах от мысли о том, как он целовал меня в лифте. Сбрасываю ненавистные перчатки в утиль и распускаю волосы. Каскад тёмных прядей спадает на плечи, и я облегчённо выдыхаю, потирая затылок.

Рабочая одежда отправляется в стирку, и пока я принимаю душ, над дверцей экспресс чистки загорается синяя лампочка, сигнализирующая о том, что вещи уже чистые и сухие. На всё ушло три минуты. Традиционный ролик вещает о великой миссии, пока я нарочно тяну время, оставаясь в душе, не желая слушать этот обман. Каждая фраза раздражает меня. Ни одного слова правды. И как только голограмма исчезает, наконец-то возвращаюсь в основную часть.

Оставив рабочую форму на полке, окидываю взглядом небогатый выбор одежды. Два рабочих халата, спальный комплект и рабочая форма, хотя и они практически не отличаются между собой. Такой же материал, разве что в качестве верха в рабочей форме идёт рубашка, а в спальном – топ. Вот и всё, что предоставлено каждому рабочему на уровне «В».

В памяти всплывает воспоминание о посещении другой части города. Той, где объекты могут себе позволить тратить баснословное количество келон на то, чтобы в их волосы вплетали серебряные нити. Мне, чтобы купить одну такую, необходимо отработать, наверное, две жизни. Да и то, я ни за что не хотела бы так безрассудно тратить заработанное. Это как насмешка над теми, кто честно работая, не может себе позволить даже кусочек соевого мяса.

Над окошком раздачи провизии давно горит зелёная лампочка, и я забираю лоток с едой. Открываю один из контейнеров и с непониманием смотрю на пару ягод. Мне не стоит смотреть в отчёте, кто именно прислал их. Я и так знаю. На губах тут же появляется улыбка, а в груди расползается тепло. Итан… Эти жесты с его стороны такие необычные, это так не привычно, когда кто-то делает подарок. Но мне тут же становится безумно неловко, глядя на контейнер с угощением. Они наверняка стоят целое состояние. И я никогда не пробовала ничего подобного. Видела лишь однажды, когда во время обучения была на экскурсии в блоке ферм. Маленькие кустики с белыми цветочками, которые дают урожай красных ароматных ягод, поразили меня тогда так сильно. Но я и представить не могла, что когда-нибудь буду есть их. Удивительно, но даже те объекты, кто работает на уровнях ферм, далеко не все могут позволить попробовать то, что выращивают. Наклоняюсь и вдыхаю аромат спелых ягод. Сложно описать мои эмоции сейчас, но я практически ощущаю, что готова расплакаться в данный момент. От восхищения и трепетного восторга. От того, что это подарок Эванса.

Подцепляю сладкий плод пальчиками за маленький хвостик и подношу ко рту, откусывая маленький кусочек. Он такой сочный, сладкий и вкусный, что от удовольствия я прикрываю глаза. Не могу вспомнить название ягоды, но теперь точно знаю, что ничего вкуснее я не пробовала. Умопомрачительный аромат и нежная консистенция. Мякоть тает во рту, а маленькие косточки приятно хрустят на зубах. Я растягиваю момент, наслаждаясь каждым граммом лакомства, и сижу за столом, пока в отсеке не отключается свет, оповещая объектов о том, что пора ложиться спать.

Мысли, которые на протяжении дня крутились в моей голове, не позволяют уснуть. И так происходит уже несколько суток. Я очень плохо засыпаю и потом утром с трудом просыпаюсь на смену. Мне кажется, что это не правильно, когда для отдыха предоставлено всего несколько часов времени. Это работа на износ. В другой ситуации, я бы уже давно сходила в санчасть за лекарством от подобного недуга. Многие объекты страдают подобными симптомами, особенно они обостряются после контролей, когда задействован чип. Но в очередной раз пить неизвестные таблетки не хочу. Помню собственное состояние от их приёма в прошлый раз. Побочная реакция похожа на состояние после перезагрузки. Голова затуманена, а действия замедлены, сознание размыто, и это мешает полноценно работать.

Поэтому долго ворочаюсь на кровати, вспоминая и прокручивая прошедший день. Меня так поразила информация о той девушке – 2155, что я всё никак не могу выбросить её из головы. Если случилось так, что она забеременела, это значит, что тот самый контакт, в котором её обвинили, был значительно серьёзнее, чем наши с Эвансом поцелуи. В памяти всплывают моменты из того самого видео. И я сбрасываю тонкую ткань одеяла, стараясь хоть немного охладить тело, которое мгновенно отреагировало на яркие картинки.

В какой-то степени я восхищаюсь её поступком. И понимаю, почему она согласилась на это. Не банальный интерес – притяжение. Я тоже ощущаю подобное, когда Итан находится рядом. Это происходит само. Просто непреодолимое желание быть ближе, чувствовать его, задыхаться в этой близости и сгорать от каждого прикосновения. Возможно, они даже не ведали то, что делали. И это происходило естественным образом. Так, как мы сами того не осознавая, впервые целовались с Эвансом.

Сон медленно окутывает сознание, размывая образы и притупляя размышления. Всё уходит на второй план, растворяясь в едва уловимом аромате ягод, который до сих пор наполняет жилой отсек. Света нет, по всему блоку отключено основное питание. Это один из необходимых для экономии ресурсов пункт. Определенное количество воды в душевом резервуаре, минимальное количество освещения после наступления времени отбоя. В личных секторах это подсветка информационной панели и маленькая диодная лампочка над спальным местом, в случае если ночью необходимо будет встать попить воды. А так только аварийные лампы в коридоре освещают приглушённым красным светом пролёты. Это позволяет камерам следить за блоком. Вращаясь, они передают изображение на мониторы. Хотя увидеть кого-то на лестничных клетках после сигнала окончания дня нереально. Никто не выходит из личного отсека без крайней надобности.

По телу проходит лёгкое дуновение, оно скользит, практически не касаясь открытых участков. Сквозь сонную пелену ощущаю какое-то странное волнение. По коже проходит дрожь, и я провожу рукой по спальному месту в поисках одеяла. Отчего-то в моей голове возникает тревожная мысль, что в моем отсеке кто-то есть. Но я пытаюсь отогнать эту идею, переворачиваясь на спину. Сон отступает, впуская угнетающую тишину комнаты в моё сознание. Но среди этого безмолвия я вдруг четко различаю чье-то дыхание и резко распахиваю глаза. Мгновение – и на моё лицо опускается плотная ткань, а крепкие руки прижимают её к лицу, отчего я практически задыхаюсь. Брыкаюсь и размахиваю руками во все стороны, стараясь задеть того, кто напал на меня. Но он сильнее наваливается, стараясь заблокировать мои движения. Сквозь плотные слои практически не слышно моего мычания. Я бы кричала что есть сил, но нападающий крепко стиснул пальцами мое лицо, закрывая рот ладонью и прижимая ткань. Мне страшно! До одури.

Ощущаю, как жжёт в лёгких от недостатка кислорода, но продолжаю вертеться, стараясь выбраться из-под тяжёлого тела. Ощущаю просто предел по эмоциям, потому, что страх набирает обороты, превращаясь в дикую панику. Мычу, рычу, брыкаюсь и всё это время пытаюсь сбросить того, кто прижал меня своим весом к кровати.

Чувствую, как сознание начинает уплывать, а каждое движение даётся гораздо сложнее. Тело не слушается, и удары, которые я наношу нападающему, становятся слабее.

17. Эмоции

Мне сейчас действительно очень страшно. Чувство паники накрывает мгновенно, пульс зашкаливает, и от нехватки воздуха это состояние только усугубляется. Бью руками наотмашь, попадая по лицу нападающего. Вытягиваю ладони перед собой и, стараясь оттолкнуть его, упираюсь туда, где предположительно находится его голова. Пальцы скользят по лёгкой щетине, и состояние, близкое к истерике, усиливается, так же как и хватка мужчины. Он только сильнее наваливается, практически ложится сверху, придавливая своим весом меня к кровати. В голове гудит, и я боюсь задохнуться. Мне просто необходимо сделать вдох. Эта потребность вытесняет все остальные эмоции. Инстинкты побуждают меня к действиям. Брыкаюсь что есть сил и бью ногами, врезаясь пятками в спальное место. Глухие хлопки от этих ударов и шорохи от резких движений – единственное, что свидетельствует о происходящем.

Резким рывком бью коленом и слышу глухой стон нападающего, его хватка тут же слабеет. А я, воспользовавшись замешательством, наконец-то сбрасываю с лица плотную ткань и делаю жадный вдох. Согнувшись пополам, мужчина утыкается носом в подушку у моего плеча. Я не вижу его лица, только стандартную одежду блока и светлые волосы. С силой толкаю его в сторону и, потеряв равновесие, падаю с кровати, больно приземляясь на спину. Мужчина ворочается и что-то мычит, протягивая ко мне руки, стараясь ухватить. Пальцы, скованные перчатками, скользят по моему плечу, но я вовремя отодвигаюсь. Перекатившись, быстро поднимаюсь на ноги и со всех ног несусь в сторону выхода. Страх переполняет так, что даже имея возможность дышать, я ощущаю недостаток кислорода. В висках тарабанит, а сердцебиение ускорено до такой степени, что ощущаю лёгкую тошноту.

Едва не врезаясь в прозрачную перегородку, выбегаю в коридор и, не раздумывая, несусь к двери через два жилых отсека от меня. В панике оглядываюсь назад, боясь заметить того, кто напал на меня. Но облегчённо выдыхаю, не заметив мужчину.

Стук в дверь звучит как выстрелы в абсолютной тишине блока. И секунды кажутся вечностью. Руки дрожат так сильно, что приходится стиснуть пальцы, чтобы хоть немного унять тремор. Я то и дело смотрю в сторону своего жилого отсека со страхом. Боюсь, что нападающий вот-вот выскочит следом.

Перегородка отъезжает в сторону. На лице Эванса эмоция замешательства. Но увидев моё состояние, он резко притягивает меня к себе и, нервно оглянувшись, нажимает на панель, закрывая дверь. Только оказавшись в его жилом отсеке, я даю волю эмоциям. Страх переходит в истерические всхлипы. Зрачки расширены, а по щекам беспрерывным потоком текут слёзы.

– Эш, что случилось?

Итан сжимает мои плечи и, чуть встряхнув, пытается заставить посмотреть на него. Но я настолько испугана, настолько растеряна сейчас, что его лицо кажется размытым пятном. Пока в груди нарастает чувство тревоги.

– Эш, смотри на меня! Что случилось?

Обхватив моё лицо ладонями, он всматривается в глаза. За пеленой я замечаю волнение и только сильнее впадаю в состояние полной растерянности.

– Ответь, что с тобой?

Стирает пальцами слёзы с моих щек, пока я делаю рваные вдохи стараясь подавить в себе паническую атаку. Слова выходят бессвязными. Какими-то невнятными обрывками, не имеющими никакого нормального логического подтекста.

– Я… Он там… Он… дышать…

Продолжаю дрожать, вырываясь, нервно стараясь обернуться.

– Будь здесь, хорошо?

2092 оставляет смазанный поцелуй на лбу и, отстранившись, быстро открывает дверь, выбегая в коридор. А меня снова начинает накрывать страх. Только теперь уже за него. Я стою как парализованная, не могу даже вдох сделать. По ощущениям время сейчас остановилось, и всё происходящее кажется в замедленном темпе. Слышу лишь отчётливые удары сердца.

Только когда Эванс возвращается, начинаю дышать. Мне настолько плохо, что во рту пересыхает, а перед глазами темнеет, погружая тело в состояние слабости. Итан сгребает меня в охапку, прижимая к себе, и, заметив моё состояние, быстро подхватывает на руки, словно я вовсе ничего не вешу. У меня нет сил даже протестовать. Поэтому я только обвиваю его шею руками, прижимаясь ещё ближе к его груди. Стараясь найти спасение в его близости. Делаю вдох на полную грудь и тут же утыкаюсь носом в его шею. Меня до сих пор трясет. Когда Итан осторожно опускает меня на кровать, ощущаю как вновь сбивается ритм сердечных сокращений.

– Эш… Прошу. Успокойся. Я рядом.

Он покрывает моё лицо лёгкими поцелуями, пока я стараюсь хотя бы немного прийти в себя. Впиваюсь ногтями в его плечи так сильно, что на коже остаются следы. Но Итан не подаёт вид, что ему неприятно. Позволяет мне отчаянно прижиматься в поиске утешения. Когда он даже на сантиметр отодвигается, мне становится плохо, страшно.

Только спустя почти пять минут я понемногу успокаиваюсь, ослабляя хватку. Пальцы онемели от напряжения, а под ногтями тонкие алые разводы, которые едва заметны в приглушенном свете диодной лампы над спальным местом. Позволяя ему отодвинуться, я виновато поджимаю губы.

– Прости…

Понимаю, что поцарапала его до крови, и мне безумно стыдно. Но Итан только удивлённо приподнимает бровь.

– За что?

– За…

Осторожно касаюсь подушечками пальцев маленьких лунок, оставленных мной же. И прикусив губу, смотрю в его глаза.

– Ерунда. Как ты?

Вижу в его взгляде обеспокоенность, голубые радужки скользят по моему лицу в поиске ответов.

– Лучше.

Сглотнув, я немного отодвигаюсь, ощущая чувство неловкости. Заметив мой жест, Итан тоже отстраняется.

– Расскажешь, что произошло?

Киваю головой, собираясь с мыслями, и сажусь, отодвинувшись ближе к стене и обхватив колени руками.

– На меня напали.

– Кто? Ты видела, кто это сделал?

Поджимаю губы, качая головой. И ощущаю как на глаза опять набегают слёзы. Образ нападающего смытый, без каких-либо ярких отличий. Такой же серый и блеклый, как все остальные жители Ребут-сити.

– Я не знаю, кто это был.

Мой охрипший голос то и дело пропадает, и приходится откашляться, чтобы вернуть голосовым связкам способность воспроизводить звуки. Вижу, как Эванса обеспокоило то, что я сказала. Его взгляд становится жёстче.

– Как это произошло?

Я рассказываю ему всё. Нервно кусая губы и сжимая пальцы, стараюсь вспомнить детали. Но мозг совершенно не запомнил ничего полезного. Замечаю, насколько серьёзен Итан, и только сейчас до меня начинает доходить ещё одна ужасная истина – своим появлением в этом отсеке я могла подставить и его. И вновь колючие мурашки проходят волной по телу.

– Прости… я пойду. Я не должна быть здесь. Какая я идиотка! Прости…

Быстро переползаю к краю кровати и спускаю ножку в попытке встать, но мужская ладонь тут же перехватывает мою кисть, останавливая.

– А если этот кто-то снова вернется?

Холодный пот прошибает от этой мысли, и мне снова становится не по себе.

– То что я здесь… Так нельзя, Итан. Если кто-то узнает.

– И что? Нас убьют? Отправят в камеру? Давай смотреть правде в глаза, это в любом случае произойдет рано или поздно.

Он смотрит на меня так внимательно, в этом взгляде скрыто столько эмоций. Какого-то принятия безысходности, твёрдой решительности.

– Просто не хочу, чтобы из-за меня пострадал ты…

Говорю это шепотом. В ответ он только ближе притягивает меня к себе, ладонь скользит по моим волосам. И это так успокаивает. Рядом с Эвансом я чувствую себя в безопасности. Даже если весь мир будет против нас.

– Всё будет хорошо, Эш. И я всё равно не отпущу тебя в твой отсек. Просто не смогу спокойно спать, зная, что ты там одна. Что тебе может грозить опасность. Если кто-то ворвался к тебе сегодня, что помешает ему снова сделать это? Нет! Ты однозначно не пойдешь туда. Поэтому…

Он тянется, бережно прикасаясь к моей ноге. Ладонь скользит по бедру, и я замираю. На мгновение его пальцы останавливаются на колене, и внутри меня возникает такой трепет. Он опускается ещё ниже к голени и осторожно приподнимает мою ногу, укладывая её обратно на спальное место. Не могу отвести взгляд от этих прикосновений. Несмело протягиваю руку и, едва касаясь, провожу подушечками по рельефу вен, растянувшихся от изгиба локтя к кисти. Одним ловким движением Итан переплетает наши пальцы. И это так много значит для меня в данный момент.

– Мы что-то придумаем. Обещаю.

Притягивает меня ближе, помогая устроиться на кровати. Спальное место не рассчитано на два человека, поэтому мы настолько близко находимся друг к другу, что это уже давно вышло за любые мыслимые рамки. Настолько странно и непривычно, что его тело прижимается к моему. Вообще лежать с кем-то рядом – странно.

– Итан…

– М?

– Спасибо.

В ответ он только обнимает меня, устроившись удобнее.

– Ты никогда не думала о том, чего хотела, если бы мы были с тобой не в Ребут-сити?

Его вопрос застиг меня врасплох. Конечно, я как-то думала об этом. Но это какие-то глупые фантазии. Нереальные настолько, что кажутся полной ерундой. Однажды, перед сном, я представляла себе мир, где нет этих идиотских запретов. Где могу быть собой, такой какой я есть. Где Эванс может быть рядом. В одной из моих фантазий я представляла, как мы вот так близки друг с другом. Лежим, обнявшись. И сейчас ощущаю, как мгновенно становится жарко от осознания, насколько он близко.

Видимо, не одна я думаю о подобном, потому что ощущаю, как скользят его ладони вдоль моей спины. Его горячее дыхание вызывает новый поток неконтролируемой дрожи. Даже в полумраке он находит мои губы. Целуя медленно, так нежно и в то же время требовательно, что я готова раствориться в нем без остатка. Прерываю поцелуй, чтобы вдохнуть. Пока Итан, чуть привстав на локте, нависает надо мной. Это длится всего мгновение, пока я обвиваю его шею руками, зарываясь пальцами в его волосы и вновь притягиваю к себе. Этот поцелуй сейчас важнее воздуха. Отстранившись, он произносит полушепотом:

– Эш… ты знаешь, я часто думаю о том, как мы свободны. Мир без чипов и запретов. Где ты моя…

«Моя»

Когда он произносит это, меня уже просто разрывает на миллиарды атомов… Это звучит так интимно, так невероятно, что в груди моей настоящий пожар. Каждое слово, которое он выдыхает, обжигает меня.

– Я столько раз представлял себе что-то подобное. То, что казалось нереальным. Где ты вот так лежишь рядом… Где я…

Он прикусывает губу, а я ощущаю такую тянущую необходимость внизу живота, что мне даже становится некомфортно.

– Где ты… что?

Меня разрывает изнутри в этот момент. В слабом свете одинокой лампочки плохо различимы эмоции, практически ничего не видно, но я знаю что он смотрит на меня. Просто кожей ощущаю его взгляд. Наклонившись, он произносит слова медленно, вызывая во мне новую порцию дрожи.

– Где я делал бы то, что в том видео.

Я прекрасно знаю, о чем он сейчас говорит. Сама представляла это не единожды. И я знаю, что действительно хочу этого.

Упираюсь ладонью в его грудь, позволяя немного отстраниться. Заставляю его сесть на кровати и также сажусь рядом. И глядя в его глаза, которые в полумраке кажутся тёмными, подцепляю пальчиками край его спальной футболки. Тяну ткань вверх и наслаждаюсь каждым открывающимся сантиметром тела. Я никогда не видела ничего прекраснее, ничего более желанного. Отложив футболку в сторону, разглядываю Итана. Голубоватый свет подчеркивает рельеф мышц, и, не удержавшись, я провожу ладошками но коже, стараясь исследовать каждый сантиметр его тела. Нежно поглаживаю пальцами грудь, пресс, косые мышцы… И вновь возвращаюсь выше, ощущая как под моей рукой быстро вздымается его грудь. Он ничего не делает, позволяя мне исследовать его тело, прикасаться там, где я хочу. И это ещё больше вызывает во мне неконтролируемое желание близости. Я не знаю, можно ли это делать, но поддаюсь собственному рвению. Подползаю на коленях ближе и, склонившись, касаюсь губами шеи. Эванс шумно вдыхает.

– Если ты скажешь остановиться… Я не смогу, Эшли. Я просто ни о чем сейчас не могу думать, кроме тебя.

Он тяжело дышит. Вижу, как ему сложно сдерживать себя.

– Не скажу… Я тоже хочу этого. Чтобы ты делал это со мной.

Я не успеваю произнести это, когда он впивается в мои губы. Жадно, будто от этого сейчас зависит его жизнь. Его язык врывается в мой рот, по-хозяйски овладевая. И я опять готова задохнуться от избытка чувств в этот момент. Отвечаю так же жадно. Чуть прикусываю его губу, вырывая из его груди подобие рыка. И этот звук вибрирует во мне, подстёгивая к дальнейшим действиям. Поэтому я снова отодвигаюсь и ловко стягиваю топ, обнажая тело. Позволяю Итану исследовать взглядом. Я не испытываю дискомфорта или стеснения. Мне нравится, как он смотрит на меня. Рассматривая, изучая. Этот взгляд точнее любого сканера, он не лишает без внимания ни единого сантиметра. Но когда его пальцы касаются голой кожи, меня словно пробивает током. Я позволяю его рукам скользить по изгибам, и он быстро стягивает вслед за топом низ, лишая меня последнего элемента одежды. Я теперь перед ним абсолютно раздета.

– Ты прекрасна. Идеальная.

Сейчас в его взгляде отражается столько чувств, что я в очередной раз умираю в этот момент от избытка. Его ладони накрывают мою грудь, немного сжимая, срывая непроизвольный стон, и я поражаюсь тому, насколько сильно эти прикосновения заставляют меня желать. Большего. Его. Полностью. Он продолжает исследовать моё тело, опускаясь всё ниже, вызывая подрагивание во всех мышцах. И когда его пальцы, скользнув между ног, прикасаются к возбуждённой точке, я уже готова взорваться, выдыхая очередной шумный стон. Я совершенно не контролирую это. Но от этого прикосновения уже практически обезумела. Подушечкой пальца он очерчивает круг, заставляя меня извиваться, запрокинув голову, и шумно выдыхать, приоткрыв рот.

– Мне кажется, я схожу с ума.

– Я тоже.

Быстро стянув в себя остатки одежды, Эванс на секунду останавливается, позволяя мне изучить новые открывшиеся участки тела. Он прекрасен. От одного взгляда на него мне становится жарко. Протянув руку, прикасаюсь к возбуждённому органу, и Итан шумно выдыхает в ответ. Обхватив мои пальчики своей рукой, проводит вверх-вниз, закусив губу. Ощущаю рельеф венок под пальцами.

– Это просто безумие.

Он кивает, так же рвано выдыхая

– Да.

Не выдерживаю больше и по наитию прижимаюсь к его губам, растворяясь в этом всепоглощающем чувстве. Это действительно безумие. Когда его язык скользит по моей коже, вызывая такие невероятные ощущения. Это безумие, когда оказавшись на лопатках, ощущаю на себе его тело. Это…

Разве можно описать это словами? Когда единственное, что чувствуешь в этот момент – желание. Желание быть ближе, чтобы между телами больше не осталось ни одного сантиметра. Дышать одним дыханием. Всё моё тело прошибает мелкими разрядами, пока Итан продолжает целовать, гладить и ещё больше сводить с ума. Устроившись между моими бедрами, он, опираясь на локти, на секунду оторвался от моих губ.