Текст книги "Объект подлежит уничтожению (СИ)"

Автор книги: Fa-Natka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Пока я слушаю рассказ Итана, я ощущаю все его эмоции. То, через что ему пришлось пройти. Эванс останавливается рядом и присаживается на корточки. Голубые глаза скользят по моему лицу, остановившись на губах, и я тут же быстро провожу по ним язычком.

– Мне кажется, эта система просто обман. Прогнившая до самого основания.

Внутри меня всё колотит от его слов. Конечно, я знаю это, сама ощущаю подобное. Вся концепция, все эти идеалы кажутся мне просто глупой шуткой. Каким-то изощрённым экспериментом. Но говорить об этом никто не осмелится. И даже за мысли о таком нас могли бы уже казнить.

– Ты сказал, что получил очередную пометку в шахтах. Сегодня тоже. Сколько их в твоём личном деле?

Это вопрос волнует меня. Заставляет поежиться от мысли, что сегодня Итан получил ещё одну, став на шаг ближе к точке невозврата. Система подразумевает определенное количество меток в личном деле. Максимальное – десять. Если на протяжение службы объект то и дело попадает под санкции, значит он не подходит идеалам. Лично я знаю тех, кто умудрился не схлопотать себе ни одной. Такие как Шэрон или Джил. Максимально приближенные к каконам общества. Насколько мне известно, то и у Рид нет ни одной пометки, хотя насчёт её эмоциональной составляющей я бы поспорила. В моём же списке красуется шесть. Я давно переступила середину и стремительно приближаюсь к тому, чтобы получить ещё несколько. За мои мысли и действия в последние дни мне уже можно было бы внести больше сотни правок. Но сейчас меня больше интересует 2092.

– Это имеет значение?

– Да! Скажи мне, пожалуйста, сколько меток в твоём личном деле.

Эванс потёр переносицу, отводя взгляд в сторону. Минуту он молчит, а я задерживаю дыхание в ожидании ответа. Почему-то мне кажется, что то, что я услышу, мне не понравится.

– Девять

11. Девять

Одна цифра… Всего одно слово, которое бегущей строкой стоит перед глазами. Звенит в ушах переливом букв и формируется в вердикт.

Девять

Это просто граница. Лимит исчерпан, а дальше – приговор. За этим следует только полная утилизация. С таким набором меток невозможно даже на донорство надеяться. Тебя просто списывают. Как брак, подобно этим ущербным эмбрионам в биокапсулах. Это повергло меня в такой шок, что я не могу и слова выдавить из себя. Просто продолжаю сидеть с приоткрытым ртом. В любой момент он может быть приговорен. В любую минуту из-за самой мелочной погрешности. У него больше нет шанса оступиться. Девять меток – это уже практически смерть. Цифра давит своим весом на моё сознание. Девять меток – неизбежность. Эванс так же молчит, даже не глядя на меня.

– Почему не сказал раньше?

Мой голос вырывается писком. Волнение переполняет, разливаясь чувством нарастающей безысходности по кончикам пальцев. Покалывает фаланги, обдавая холодом.

– Потому что это не имеет значения.

Волнение и злость. Я злюсь на Итана за то, что он молчал. Почему он не сказал мне раньше? Хотя, это ничего не изменило бы. Потому, что ни он, ни я не способны изменить, стереть уже существующие метки из его личного дела. Я злюсь на систему с этими правилами. Почему мы оказались в подобных условиях? Зачем необходимо вводить такие строгие ограничения? Искренне не понимаю, почему этот мир так жесток. Неужели, чтобы сохранить человечество, действительно необходимо постоянно следовать подобным ограничениям? И я зла на собственное бессилие, невозмоность что-то изменить.

– Имеет, Итан!

Просто не могу поверить в происходящее. Начинаю нервно расхаживать по помещению лаборатории, прикладывая пальчики к вискам, в надежде удержать поток мыслей, который хаотично бьётся в моей голове. Битое стекло хрустит под грубой подошвой ботинок, а привычное освещение кажется слишком ярким, раздражая глаза. Эванс наблюдает за мной и, не выдержав нервных шагов, подходит ближе, мгновенно заключая в объятия. Мой запретный плен, моё успокоительное. Выдыхаю и прижимаюсь щекой к его груди. Улавливаю четкий ритм сердечных сокращений, и он действует подобно гипнозу, вводя меня в расслабленное состояние.

– Эш, прошу тебя, не паникуй. Всё в порядке. Их всего девять. Я ещё здесь.

"Ещё"

Это слово больно режет слух.

– Просто пообещай быть осторожным.

Понимаю как глупо это звучит, учитывая, что Итан теперь постоянно ходит по лезвию ножа. Всего один неверный шаг – и возможности исправить ошибки больше не будет.

– Обещаю.

Его голос спокойный, абсолютно уверенный. Так, будто в его личном деле сейчас не стоит угрожающее число. Он кажется абсолютно непоколебимым. И это действительно немного приободряет, не позволяет мне окончательно впасть в состояние паники.

Немного успокоившись, отстраняюсь, поднимая взгляд и утопая в бездонных глазах.

– Как ты получил остальные метки?

Наверняка, этот вопрос на грани приличий. Вообще, обсуждать подобное в нашем обществе не принято. Но интерес берет верх, и я всё-таки задаю его.

– Несколько во время обучения и стажировки. – От воспоминаний, как не странно, губы мужчины дрогнули в лёгкой улыбке. – Я был слишком любознательным и спрашивал о том, о чем не принято даже думать в нашем обществе. Хорошо, что я быстро понял свои ошибки, и впредь не стал задавать тех вопросов, на которые никто не даст мне ответ. Но основную часть меток я всё же получил во время работы в шахтах. Это в лаборатории ты ходишь в белоснежном халате, изучаешь под микроскопом частицы и выстраиваешь на дисплее таблицы. А в шахтах – дышишь пылью, попадающими из вне тяжёлыми металлами, ядовитыми газами. Я постоянно задыхался там, возвращаясь в жилой отсек, кашлял до слёз, до боли в горле. Я не делал ничего противозаконного. Всего лишь высказал своё мнение и один раз отказался выполнять поставленную задачу. Это было самоубийством чистой воды. А я озвучил это предположение перед своим руководителем, старшим по смене. Накануне как раз едва не сорвался на лопасти. Трос заклинило, а позже он так резко рванул, что я чудом не попал под острые вращающиеся ножи. Металлические лопасти вентиляции прошли в считанных сантиметрах от моего лица.

Страшно было даже представить подобную ситуацию. Момент, когда ты понимаешь, что был на волоске от собственной смерти. Настолько яркая картинка возникает в моём сознании, возраждая из слов Эванса происходящее, что я мгновенно поднимаю взгляд, рассматривая собственное испуганное отражение в его зрачках. По лопаткам пробегают мурашки, поднимаясь к затылку. Я должна что-то сказать сейчас, поддержать. Но слова растворяются на языке, когда Итан продолжает:

– У меня было столько вопросов, на которые система никогда не позволяла узнать ответ. Однажды меня оштрафовали, оставляя седьмую метку за то, что я отправил запрос чисто из любопытства. Хотел узнать уровень радиации в окрестностях, за пределами Ребут-сити. А после, так же из интереса посмотрел доступные в райдере предложения по одежде и спецкостюмам, выдерживающим высокие дозы излучений. Я был наивен и глуп. Систему не обойти…

Он отстраняется и проходит вдоль столов, проводя пальцами по серой полированной поверхности. Итан задумчив, между бровями – небольшие морщинки. Я рассматриваю его профиль и пытаюсь понять мысли в голове мужчины. И вдруг его рука замирает, остановившись в воздухе, так и не касаясь поверхности столешницы. Он стоит несколько минут, словно файл, который поставили на паузу.

– Знаешь, а ведь можно!

Эванс оборачивается ко мне и проводит рукой по подбородку, прикасаясь к щетине. А в его глазах загорается огонёк.

Я растеряно смотрю на то, как меняется выражение его лица, и не понимаю, к чему идёт этот разговор.

– О чем ты?

Итан делает несколько широких шагов, вновь сокращая расстояние между нами. Пальцы его рук сжимают мои плечи, разгоняя по телу неожиданный всплеск тепла.

– Систему можно обойти!

Глаза мужчины загораются неподдельным восторгом, а на лице растягивается улыбка. Я же ощущаю как громко барабанит сердце внутри грудной клетки, отдаваясь лёгкой болью.

– Что ты имеешь ввиду?

И снова привычный жест: пальцы, скованные черным латексом, скользят между прядями, зачесывая непослушные волосы назад. Сколько раз я видела это движение, а у меня до сих пор перехватывает дыхание.

– Понимаешь, когда я работал в вентиляции, мы ставили специальные блокировки на компьютерные блоки. Они полностью отрезали модули от системы. Это было необходимо, чтобы в случае проникновения в систему вируса, программ взлома и прочего, ничего не влияло на кислородное снабжение Ребут-сити. На определенный блок устанавливается устройство, и всё. Система больше никак не может ни повлиять, ни отследить запросы.

Чем больше Итан говорит, тем больше мыслей формирует моё сознание.

– Это значит, что можно отправлять абсолютно любые запросы?

– И никто не узнает.

Идея кажется абсурдной, на грани выдумки или фантастики. Обойти систему, получить доступ к информации, которая недоступна обычным пользователям. Но от этого желание узнать, что же находится по ту сторону запрета, лишь ещё больше возрастает. Возможно, там есть ответы, на те вопросы, которые нельзя задавать в нашем обществе?

Эванс кивает головой и чуть улыбается, словно стараясь успокоить моё волнение. Не знаю, что ждёт нас завтра. Не представляю, что нам делать. И просто понятия не имею, что полезного даст эта затея. Одно я знаю очень четко – бездействовать просто нельзя. Рано или поздно, но мы пересечем допустимую границу меток. И пока это не произошло, я буду продолжать искать выход. Как бы парадоксально это не звучало. Ведь из Ребут-сити его попросту нет.

До конца дня стараемся не строить дальновидных планов. Вообще, мы не в том положении, чтобы думать или загадывать что-то. Как показывает практика, если отработал смену и вернулся в жилой отсек без приключений – это уже хорошо. Конечно, сегодня мы выбились из графика: не выполнили и половины поставленных задач, что, безусловно, скажется на райдере и заработанных келонах. Но призрачная надежда, которая появилась с идеей, компенсирует все лишения, которые ждут нас.

Время летит быстро за работой и устранением погрома в лаборатории после утреннего инцидента. Когда над окошком раздачи загорается лампочка, сигнализируя о получении обеда, я достаю контейнер. Сегодня одна порция – моя. Итан оштрафован, а значит должен остаться голодным. Таковы условия, прописанные в уставе и значащиеся в личном деле каждого, кто нарвался на штраф. Но я без зазрения совести разделяю с ним еду. Хотя Эванс и отнекивался достаточно долго. Но всё-таки сдался под моим напором. Кусочек соевого мяса незаметно перекладываю на половину Итана, пока сама жую злаковые хлопья.

День заканчивается, и из динамика звучат оповещения о необходимости возвращаться в блок. Привычная монотонная речь, заученные мною слова. И так изо дня в день. Свет в лаборатории становится тусклым, и лишь блики от капсул с голубоватой жидкостью сейчас освещают часть с инкубатором. Итан держит меня за руку, пока мой взгляд скользит по дисплею с стремительно меняющимися цифрами этажей. Так много поддержки в этом запретном жесте. Я не одна в этом мире уставов и правил. Как только мы останавливаемся на верхнем уровне – он отпускает мои пальцы, принимая абсолютно безразличный вид. Но я знаю, что он, как и я, чувствует незримую связь.

Выстроившись в шеренгу, мы проходим контроль, один за одним покидая пределы уровня лабораторий. Бесконечная линия одинаковых людей, как конвейер движется к выходу. Неотрывно слежу за движениями других членов общества и ещё больше понимаю, что все они – как роботы. Ни эмоций на лице, ни одного лишнего шага. В то время как я успела споткнуться и едва сдержала себя, чтобы не сказать ничего лишнего в этот момент.

Практически у самого входа в личный жилой отсек, там где все мы расходимся по собственным серым коробкам, Итан немного тормозит рядом и незаметно для других, чуть склонив голову, произносит простое "до завтра". И я вдруг ощущаю странный трепет внутри. Так всегда происходит, когда он рядом. А после того, что произошло сегодня – я и вовсе начинаю чувствовать тепло, приливающее к щекам. Почему-то в памяти тут же восстанавливается картинка прикосновения его губ к моим, а от тембра голоса по коже проходят мурашки.

***

Последующие два дня проходят без лишних проблем, практически идентично. Я занята решением рабочих моментов, стараясь оставить Итану чуть больше времени для того, чтобы найти возможность установить блокер на компьютер в отдаленной части лаборатории. Там, где нет камер. И всё так же разделяю свою порцию пополам. А вечером, после завершения рабочей смены, долго лежу в кровати, вспоминая каждое прикосновение, каждый взгляд Эванса в течении дня. И растворяюсь в этом тёплом ощущении. Это странно, но похоже, со мной действительно что-то происходит. Теперь Итан занимает слишком много места в моей голове и душе.

Это утро было таким же как и предыдущие. Привычное оповещение звучит по всему блоку, пробуждая объектов. Я одеваюсь, накидывая халат поверх серой рубашки, умываюсь прохладной водой и завязываю тёмные волосы в низкий хвост. Обычные действия, отточенные до автоматизма. И стоит только освещению стать более тусклым, останавливаюсь у двери в ожидании выхода из отсека. Но когда стеклянный разграничитель отъезжает в сторону, я еле сдерживаю себя, чтобы удивлённо не вздохнуть. Прямо передо мной стоит объект 2007. И я на секунду застываю у выхода, не в состоянии и шаг сделать.

– 2104? Сегодня я сопровождаю вас. Проходите.

Я только легко киваю в ответ, стараясь не выдавать никаких эмоций, и наконец-то выхожу в коридор. Холодок проходит по спине. Прошлый раз, когда Итан не смог утром сопровождать меня, его забрали на контроль. Я тогда целый день была один на один с собой в лаборатории. Именно тогда этот блондин сопровождал меня к рабочему месту. И это не пришлось мне по душе, потому что весь вид этого 2007 абсолютно не внушал никакого доверия. Слишком уж похож был его взгляд на тот, каким смотрят на всех свысока. Он напоминал мне администратора. Такие же острые скулы и неестественно лазурного цвета глаза. Кажется, если поставить их рядом, можно будет подумать, что они сделаны по одному лекалу. 2007 идёт достаточно быстро. Как и прошлый раз, я практически бегу за ним по длинному коридору, ведущему в зону лабораторий.

Привычная процедура прохождения пункта охраны и кабина лифта. Выдыхаю с облегчением, ведь знаю, что дальше 2007 не пойдет. В какой-то момент я даже обгоняю своего сопровождающего и практически лечу к створкам лифта. Панели отъезжают в стороны, пропуская меня в зеркальное пространство. Но как только я готова выдохнуть с облегчением, 2007 входит следом, и кабина начинает опускаться вниз. Титанических усилий мне стоит не смотреть на отражение мужчины в зеркалах. Какое-то непонятно неприятное предчувствие засело под ребрами, царапая изнутри сомнениями. Сжимаю пальчики с такой силой, что кажется, кости не выдержат такого напряжения, а латекс противно скрипит.

Ощущение, что лифт как на зло едет сегодня слишком медленно. Плывет между этажами и блоками, или даже просто висит на месте. И если бы не меняющиеся цифры на дисплее, я подумала бы, что мы никуда не едем.

Но вот когда я ощущаю дикую нехватку кислорода и нарастающее волнение – створки наконец-то отъезжают в стороны, пропуская нас в знакомое помещение лабораторий. Я тут же покидаю тесное пространство, стараясь как можно дальше отойти от сопровождающего.

Эванса нигде нет, и я действительно ощущаю нарастающую панику. 2007 выходит молча, сразу же направляясь к столу, туда, где Итан безуспешно в течении нескольких дней пытался самостоятельно установить блокер. Моё сердце летит вниз со скоростью свободного падения. Но, благо, что на полпути блондин оборачивается ко мне.

– Сделали перестановку?

Окидываю взглядом передвижной стеллаж, который стоит сейчас не на привычном месте.

– Это необходимо для работы.

На самом же деле, это лишь дополнительная перестраховка. Чтобы ни одна камера не выхватила и доли секунды из наших действий. Объект не отвечает, но по взгляду вижу, что он не верит мне. Впрочем, расспрашивать меня он не начинает. Просто продолжает очень внимательно рассматривать всё вокруг.

– Что с 2092?

Вопрос сам слетает с моих губ, но я тут же стараюсь принять абсолютно незаинтересованный вид. И мысленно даю себе хороший подзатыльник за столь опрометчивые слова.

– Он обратился в санчасть.

Начинаю нервничать ещё больше. Боюсь, что с Итаном случилось что-то страшное. Волнуюсь, что это как-то связано с нашим восприятием. Да и вообще, мне до ужаса беспокойно, что нас рассекретили. С момента моего перевода на уровень "В", я всё чаще нахожусь в состоянии стресса. Страх, что о нас узнают, а теперь ещё и то, что Эванс на грани по количеству меток – заставляет меня постоянно находится в таком состоянии. Я боюсь потерять его.

Хочу задать много вопросов, хочу плюнуть на всё и скорее влететь в лифт и бежать в сторону санчасти. Но цепкий вгзляд, сканирующий помещение заставляет меня остаться на месте. Вдохнув больше воздуха, стараюсь выглядеть спокойно. Что бы не задумал Итан, что бы не произошло, я просто не могу сейчас подвести его. Уверена, он скоро вернётся.

Бросаю беглый взгляд на компьютер, с которым несколько дней возился Эванс. И понимаю, что нельзя выдать наши замыслы. Никто не должен знать. Поэтому разворачиваюсь к 2007 и с максимально безразличным видом произношу:

– Какие мои задачи на смену? Не хочу, чтобы отсутствие научного руководителя ставило под угрозу миссию города.

Видимо, довольный моим ответом, 2007 протягивает знакомый для меня полупрозрачный дисплей, на котором тут же отражается список заданий. Первое по порядку – составление таблицы сравнительных характеристик по эмбрионам, попавшим в отбраковку за последние дни. Ладошки под перчатками начинают потеть. Единственный сервер, на котором хранится данная информация – это личный компьютер Эванса. Тот самый… Поэтому пропускаю первый пункт и листаю дальше, останавливаясь на второй позиции ежедневных заданий: снять показатели капсул 23–51. И уже направляюсь к двери инкубатора, когда меня останавливает голос блондина.

– 2104, вы пропустили задачу.

Прикрываю веки и вдыхаю глубже, собираясь с мыслями. Оборачиваюсь к 2007, смело глядя в глаза.

– У меня нет полномочий для доступа к компьютеру 2092.

Это ложь. Конечно же, я знаю все коды, ведь Эванс лично заставлял меня их выучить, чтобы в любом случае, я могла выполнять задачи и использовать информацию. Ухмылка на лице 2007 не обещает ничего хорошего, а по спине мгновенно пробегает холодок.

– О, без проблем. У меня есть необходимый чип с разрешением.

Ощущаю, как пересыхает горло. А мужчина уже направляется к рабочему месту Итана.

– Нет! – выкрикиваю громче, чем мне бы хотелось этого, и сразу же, чуть откашлявшись, продолжаю. – У меня пока нет необходимых сведений, чтобы вносить их в таблицу. Сначала необходимо снять показатели. Видимо, порядок заданий составлен неверно.

Чуть прищурившись и склонив голову набок, 2007 внимательно сканирует моё лицо.

– Система никогда не ошибается. Выполняйте первый пункт, 2104.

Мужчина подходит ближе к рабочему месту, а у меня внутри всё замирает от страха. Если 2007 сейчас обнаружит то, чем мы занимались на протяжении последних дней – это конец.

Блондин протягивает маленькую карточку с чип-ключом к системному блоку, а у меня перехватывает дыхание

12. Схема

Дисплей загорается, а моё сердце отчаянно летит вниз, пока 2007 листает файлы в поисках необходимого. Стараюсь соблюдать дистанцию, но то и дело выглядываю из-за спины блондина, чтобы рассмотреть, что именно он читает сейчас. Надеюсь, он не найдет ничего такого, что может навредить Эвансу или мне. За несколько дней, которые Итан возился со взломом системы, я не вникала в программы, которые теперь есть на устройстве. Мужчина разворачивается и с абсолютно непроницаемым видом отходит чуть в сторону, позволяя мне подойти ближе. На лице нет никаких эмоций, а ярко голубые глаза совершенно ничего не выражают. Я же словно готова провалиться сейчас на уровень ниже. Я боюсь сделать шаг. Боюсь, что там окрыт файл с установкой отвода от сервера. Но когда всё-таки собираюсь с духом, вижу привычную таблицу.

– Выполняйте задание, объект. И не забывайте, что миссия города лежит на плечах каждого из нас.

Подхожу ближе и ввожу необходимые символы. Стараюсь не выдавать нервозности, но мне жутко некомфортно находиться рядом с 2007. Он так и продолжает стоять возле меня, внимательно следя за каждым действием. Впервые я возблагодарила наш устрой за то, что чёрный латекс скрывает пальцы, ведь не так заметно, как они дрожат. От взгляда блондина мне не по себе. Я ощущаю неловкость, когда он вот так стоит надо мной, пристально рассматривая. Всё время, пока я заполняю таблицу, он неотрывно сканирует дисплей. Все сорок минут контролирует мои действия. И я начинаю заметно беситься от такого надзора и присутствия 2007 в нашей с Итаном лаборатории. Я так привыкла, что в этом нашем тайном мирке мы работаем вдвоём, что присутствие ещё кого-то кажется неправильным.

– Вы сделали ошибку в предыдущей графе.

От его голоса неприятно сводит скулы, и я листаю файл обратно в поисках той самой ошибки.

– Хорошо, что вы заметили. Иначе пришлось бы переделать весь отчёт.

Не глядя на 2007, исправляю один символ, который ввела случайно. И стиснув зубы так сильно, что становится больно, нажимаю «сохранить». Специально медленно выполняю работу, чтобы не оставлять его рядом с компьютером Эванса, не подпускать к истории действий.

– В вашем ежедневном отчёте указан приличный объем работы, который позволяет повысить райдер. Но, судя по тому, как вы выполняете задания, ваш руководитель переоценивает ваши интеллектуальные способности и возможности.

Я уже открываю рот, чтобы ответить что-то, но сигнал оповещает о прибытии лифта, и я оборачиваюсь. Металлические пластины отъезжают в стороны, и в лабораторию входит Эванс. Сердцебиение мгновенно ускоряется, и я даже неосознанно поддаюсь в его сторону. Но вовремя прихожу в себя. Если бы я сейчас сорвалась с места в присутствии 2007 – это вызвало бы много лишних вопросов и явно принесло новые проблемы. Итан даже не смотрит в мою сторону, сохраняя на лице маску абсолютной незаинтересованности и хладнокровности. Проходит вперёд и останавливается возле того самого стеллажа, который сейчас закрывает часть прохода.

– 2092? Надеюсь, ваше состояние улучшилось. Работа требует абсолютного внимания с вашей стороны, – легко кивнув, блондин наконец-то отошёл от меня, направляясь в сторону выхода.

– Несомненно. Моё физическое состояние соответствует норме, и я готов продолжить работу во благо Ребут-сити.

Голос Итана звучит четко, как с ежедневных пропаганд после рабочей смены. Он говорит о работе во благо, а я только поджимаю губы.

Как только 2007 покидает лабораторию, и кабина уезжает наверх, я мгновенно бросаюсь в сторону Эванса. Не могу удержаться и прижимаюсь к нему. Всё утро я не находила себе места. Столько всего успела выдумать, прокрутить в голове. Я волновалась. Наверное, теперь постоянно буду в таком состоянии, зная, что личное дело 2092 исчерпало лимит меток.

– Привет, Эш.

Проводит ладонью по спине и утыкается носом в мою макушку, ещё ближе прижимая меня к своей груди. А я просто наслаждаюсь этим моментом, этой кратковременной близостью. Нашей тайной.

– Где ты был?

– В санчасти.

Отвечает совершенно спокойно, пока я в очередной раз испытываю странную смесь эмоций. Страха, долю облегчения от того, что он рядом, непонимания, и, в конечном итоге, просто интереса. Поднимаю глаза, тут же всматриваясь в собственное отражение в его зрачках.

– Что-то случилось?

– Не волнуйся, со мной всё в порядке.

Несколько раз проводит ладонью между моих лопаток вверх и вниз вдоль позвоночника, вызывая приятные ощущения. Пока я выдыхаю с облегчением.

– Зачем тебе надо было туда идти? Ты плохо себя чувствуешь?

Улыбка касается мужских губ, и Эванс запускает руку в карман халата. Затем извлекает ее и разжимает пальцы, демонстрируя маленькую пластинку с платой, совсем небольшую по размеру. И я с непониманием устремляю взгляд на эту странную штуку.

– Что это?

– Рядом с санчастью нашего уровня ближайший сервер. Когда-то я лично устанавливал блокеры вентиляционных систем там.

Итан протягивает маленькую невесомую схему, вкладывая её в мою ладонь. Поднимаю взгляд на мужчину, утопая в бездонной голубой радужке.

– Ты хочешь сказать, что…? – догадка тут же пронзает сознание иглой, впуская новые страхи. – Ты снял его? Забрал из сервера?

Довольно улыбнувшись, Итан только кивает головой. А меня просто переполняют эмоции.

– Итан! Ты с ума сошел? А если бы тебя заметили? – повышаю голос от волнения и начинаю расхаживать по лаборатории. На секунду представляю, что могло бы произойти, если бы его действительно обнаружили, и меня прошибает холодным потом. – Ты понимаешь? Если бы тебя увидели? Они же… Тебя же просто утилизировали бы. Там же камеры!

– В том месте, где я был – нет.

Наблюдая за моими движениями, он облокачивается на столешницу и одним касанием к дисплею сворачивает голограмму с таблицей.

– Итан, а если кто-то видел тебя? Ты же сказал, что был в санчасти? Если проверят?

Закусываю губу и стиснув пальцы с такой силой, что даже через слой перчаток ногти впиваются в ладони, я останавливаюсь на мгновение, чтобы вдохнуть и унять нарастающую панику.

– И что? Я там действительно был. В личном деле есть отметка о посещении врача сегодня, – складывая руки на груди, он снова довольно улыбается. – Я обратился с головной болью. Обычный симптом, если недавно была проверка чипа. Головные боли могут быть на протяжении месяца. Я знал, что делаю.

Останавливаюсь в нескольких шагах от мужчины и резко разворачиваюсь, всматриваясь в его лицо.

– Почему ты не сказал мне? Если задумал это, почему не предупредил?

Он лишь проводит пальцами по щетине, неотрывно глядя на меня, а потом отходит от стола, остановившись рядом.

– Если бы я сказал раньше, то ты волновалась бы меньше?

Пальцы скользят по моей щеке, и я мгновенно таю от этого прикосновения. Мурашки проходятся по коже, разгоняя кровь по венам в ускоренном темпе, когда его рука останавливается на чувствительной зоне под ухом.

– Нет…

Выдыхаю фразу шепотом, улавливая блики в голубых глазах, впитывая в память его черты, сохраняю этот образ внутри.

– Вот видишь. Поэтому и не сказал.

Забирает маленькую схему, крепко зажатую между моими пальчиками, и возвращается к рабочему месту.

– Я боялась, что 2007 обнаружит что-то в твоём компьютере.

Итан только хмурит брови, бросая короткий взгляд в мою сторону, пока вводит какие-то цифры в строку пароля.

– 2007 просматривал файлы?

– Да…

Задумавшись, мужчина тарабанит пальцами по металлической поверхности, выстукивая причудливый ритм.

– Интересно. Ну ладно. Он бы ничего не нашел. Без этого, – указывает рукой в сторону микросхемы, – ничего не получилось бы. Программы, через которые я пытался взломать сервер, не работают без блокера. И даже если бы он обнаружил какую-то из них в архивах, это ничего не доказало бы. Они в свободном доступе в пользовании лаборатории. Иногда необходимы, чтобы отсеивать лишнюю информацию, поступающую с отчётов. Поэтому, что бы не искал 2007, этого там нет. Точнее, не было.

2092 опускается на корточки и, двигая защитную панель под столом, вытягивает несколько проводов и переходников. Установив плату в один из разъемов, быстро возвращает содержимое обратно, закрывая крышку.

– А вот теперь другое дело. Необходимо выполнить задания по смене, и когда будет свободное время, можем поискать информацию.

Быстро сверяясь с задачами, я подключаю очередную капсулу, и из резервуара тут же вытекает голубоватая жидкость. Открываю клапан и пинцетом вкладываю в необходимый отсек биоматериал. Маленький белый шарик посредине мгновенно утопает в воде. Позже защитная оболочка этого шарика растворится, и начнется процесс созревания эмбриона. Когда придет время, то будет проведена первая проверка. Скрининг, позволяющий определить нормы развития. И именно от неё зависит, какие из этих эмбрионов продолжат цикл в капсуле, а какие пойдут в нашу лабораторию на анализы и опыты.

Последний пункт выполнен, и я как можно скорее спешу оказаться возле дисплея. Ожидание и предвкушение смешались во мне, вытесняя все остальные мысли. У меня такое количество вопросов, что я боюсь, даже с блокером, мы не найдем на них ответы.

Итан стоит у своего рабочего места, исправляя в голографическом коде ошибки. Скривив губы, мужчина вносит данные в таблицу и нажимает «сохранить». Когда он оборачивается, я вижу в его взгляде те же эмоции, которые испытываю сама. Эванс так же как и я ждал этого момента.

Свернув все файлы, он осторожно выдергивает тонкий красный проводок, укладывая его рядом с разъёмом.

На дисплее ничего не происходит, и Эванс облегчённо выдыхает. Потирая руки через перчатки, заносит пальцы над клавиатурой, вбивая первый запрос в поисковике:

«Планета Земля до катастрофы»

На дисплее появляются яркие изображения пейзажей. Приятный женский голос описывает происходящее на видео, употребляя какие-то непонятные слова и термины, которые мы тут же сверяем на другом дисплее. И я зачарованно слежу за тем, как меняются виды, вслушиваясь в каждое слово, сопоставляя его с изображением. Города, природа. Это новое и неизвестное для меня ранее. Во время обучения нам не показывали этого. Не рассказывали о таком мире, каким он был «до».

Я подхожу ближе, с восторгом рассматривая зелень на картинке. Хочется протянуть руку, прикоснуться. В Ребут-сити нет растений. Только на уровне ферм можно увидеть необычные бледные едва зеленоватые листочки. А там, на экране, по всей планете преобладает не металл и пластик, а растения. Огромные площади усаженные деревьями. И у меня перехватывает дыхание, когда картинка зелёных лесов сменяется изображением бескрайних океанов. Голос за кадром рассказывает о коралловых рифах, и мои глаза не успевают следить за обилием существ, обитающих в голубых водах. Делаю вдох и подношу пальчик к дисплею. Но тут же убираю руку. Черный латекс на фоне бескрайней синевы выглядит странно.

– Итан… – голос мой чуть взволнован. Я не представляю, как произнести следующие слова. Это безумие, наверное. Но я всё-таки решаюсь. – Я могу снять…?

И всё-таки последнее слово так и застревает в горле, а к щекам приливает жар, пока я поспешно опускаю взгляд. Не надо было говорить об этом. Не стоило даже думать. Мимолётное странное желание, граничащее со здравым смыслом. Вместо ответа Эванс перехватывает мою кисть и осторожно тянет за край перчатки, без дальнейших объяснений понимая суть моего вопроса. Тонкая преграда соскальзывает, и я делаю глубокий вдох.