Текст книги "Объект подлежит уничтожению (СИ)"

Автор книги: Fa-Natka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Отдыхай, Корд. Завтра будет новый день. Неизвестно, что нас ждёт.

Вспоминаю прошедший день, сколько разнообразных эмоций он вызвал. Множество вопросов крутятся в моей голове, не позволяя окончательно расслабиться.

– Как мне быть с операцией? Я же должна подать заявление. Рид не отстанет.

Утренняя встреча с главой контроля оставила определенный осадок. Да, я намеренно оттягивала время, не отправляя заявку. Несколько раз переносила дату операции и в конечном итоге готова признать – я просто не хочу этого делать. Мне страшно, ведь всегда есть риск ухудшения зрения. Да и вообще, мне вполне комфортно с моим цветом глаз. Да, он не соответствует канону. Но мне нравится, да и Итану тоже. Жаль только, что это никого не интересует.

– Не знаю, но пока ещё есть немного времени. Я не хочу, чтобы ты их меняла.

Он склоняется ближе, целуя меня в кончик носа, и прикасается своим лбом к моему.

– Я что-то придумаю, обещаю.

Укладываю руку на его грудь, ощущая под ладонью мерное сердцебиение, и потихоньку расслабляюсь, проваливаясь в состояние отдыха. Перед глазами возникают картинки, которые теперь не пугают меня. Я вижу те самые высокие деревья, провожу пальцами по листьям и чувствую себя свободной. Картинки меняются, возникая новыми образами, повторяющие те изображения, которые мне довелось видеть в видеозаписях.

Жаль только, что этому не суждено произойти. Да и мир совсем не такой, каким мы его видели в архивах. Война, которая произошла почти сто лет назад, навсегда стёрла те пейзажи с лица Земли. Небо больше не такого цвета, не похоже на глубину радужек Итана. Серое и безжизненное, загрязнённое настолько, что дышать невозможно. Ничто живое не выжило после техногенной катастрофы. А солнце, беспрепятственно проникая сквозь разрушенные слои атмосферы, уничтожило остатки прежнего мира. Выжгло. Ребут-сити единственный оплот человечества. Последний ковчег и надежда на спасение вида. Изначально его создали, чтобы переждать последствия войны, но всё оказалось гораздо серьезнее. Навсегда лишило людей возможности когда-либо вернуться к прежнему существованию.

Впрочем, сами люди и виноваты в подобном исходе. Мы сами создали искусственный интеллект, сами разрушали год за годом планету, бесцельно используя ресурсы. Войны, вирусы, и бездумное потребление… мы сами сделали её безжизненной пустыней. Тогда, когда биоклоны вышли против человечества – произошло страшнейшее. И только радикальные действия были способны уничтожить созданного монстра. Жаль только последствия оказались слишком серьезными. Я помню историю мира и последних лет человечества. Мы слишком хорошо изучили её во время занятий. Помню, как однажды на одном из уровней повреждённые устроили бунт.

Я тогда была ещё мала, но мне навсегда запомнилась показательная казнь зачинщиков дестроя. И последующее видео, которое на протяжении года транслировалось каждый день в напоминание о том позорном дне, когда некоторые из объектов пошли против системы. Голограмма раз за разом прокручивала изображения, которые сняли дроны, выпущенные за пределы города. Это вид на внешний мир. Непригодный для существования. Беспилотники снимали разрушенные города, давно усыпанные песком и пеплом. Огромные территории, где не осталось даже намека на существование жизни. Ни растений, ни животных. Только пепелище. Дроны так и не вернулись на базу, попав под кислотный дождь. Там, за серыми стенами города – смерть. Безликая выжженная почва и затянутое практически черными тучами небо. Ничего и никого живого вокруг.

От этих тёмных сновидений и вида размытых очертаний когда-то плодородных земель я начинаю ворочаться. Всхлипываю и плачу. Стараюсь убежать от этого видения и просыпаюсь от того, что кто-то в попытке успокоить меня крепко обнимает. На мгновение мне кажется, будто тот, кто напал на меня, вновь вернулся завершить начатое, и я в панике начинаю брыкаться, стараясь оттолкнуть его. Но лишь когда за градом моих ударов я слышу голос Эванса, он окончательно возвращает меня в реальность.

– Тише! Тише, моя. Эй…

Наконец-то эти ужасные картинки перед глазами рассеиваются, и я обращаю взволнованный недавним видением взгляд на лицо единственного человека в этом мире, кому могу доверять.

Итан не отпускает меня, осторожно придерживая мои руки по обе стороны от подушки. И так же взволнованно всматривается в моё побледневшее лицо.

– Что произошло, Эш? Что с тобой?

Стараюсь отдышаться и прийти в себя, но чувство страха не покидает.

– Я не знаю. Просто… То, что я видела… Это так страшно. Итан…

Больше не задавая вопросов, он отпускает мои руки и снова обнимает, позволяет прижаться к груди в поисках успокоения. Поглаживает волосы и оставляет, наверное, сотню маленьких поцелуев. И только когда я перестаю всхлипывать, слегка ослабляет успокаивающие тиски.

От звука сигнала я вздрагиваю, но Эванс только глубоко вздыхает, понимая, что нам предстоит новое испытание. Очередной день.

Собираемся на работу быстро, и Итан ещё раз тщательно повторяет план действий. Всё как и вчера. Каждая секунда рассчитана, а каждое действие должно быть абсолютно точным. Он проговаривает несколько раз, что я должна буду сделать, чтобы покинуть его отсек незамеченной. И как только звучит второе оповещение, а Эванс покидает комнату, я тут же прикусываю губу и начинаю свой отсчёт. Настраиваюсь на новое испытание, которое ждёт меня за толстым матовым стеклом, отделяющим меня от уровня «В». Время течет катастрофически медленно. В тот же момент пульс зашкаливает. И когда я выхожу в коридор, наконец могу выдохнуть спокойно. Быстро бросив взгляд на объектив, встаю в шеренгу, игнорируя несколько повернутых в мою сторону лиц, и сохраняя невозмутимый вид. Только волосы пришлось оставить распущенными, чтобы скрыть чуть красноватый след на шее, свидетельствующий о преступлении, которое мы вновь совершили.

Пункт пропуска прохожу быстро, но практически врезаюсь в работницу лаборатории, пока спешу к лифту. Это молодая девушка, которую я постоянно встречаю на уровне верхних лабораторий. Такая же как и все остальные, ничем не примечательная. Она окидывает меня взглядом, следуя дальше. Но в какой-то миг мне кажется, что её взгляд слишком заинтересован. Будто она знает гораздо больше. Видит то, что скрыто под тёмными прядями. И я инстинктивно поправляю прическу. Её глаза будто прожигают меня. Списав всё на повышенную эмоциональность и паранойю, я следую дальше. Ныряю в кабину лифта, наслаждаясь кратковременной близостью Итана, и набираю полные лёгкие воздуха перед тем как войти в лабораторию.

Новый день не обещает ничего хорошего. Тем более, что до дня моего пробуждения остаётся всё меньше времени. Слова главы контроля не выходят у меня из головы. И больше всего на свете я боюсь, что очередная проверка определит меня на другое место работы. Разделит нас.

«Сколько ещё осталось нам времени? И сможем ли мы найти решение?»

Эти тревожные мысли не покидают меня. Поэтому, чтобы отвлечься, упорно отвлекаюсь на поставленные на смену задачи. Выполняю их тщательно, сосредоточенно наблюдая за собственными действиями. Что угодно, лишь бы больше не впадать в состояние длительных размышлений, которые так или иначе заводят в тупик.

Голос Эванса звучит достаточно громко, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности и отвлечься от монотонной работы сопоставления кодов в таблице.

– Объект, подойдите ко мне.

Итан совершенно спокоен и старается выглядеть непринужденно. И только когда я оказываюсь вне поля действия камер, чуть улыбается, подходя ближе.

– Ты смешная, когда хмуришь брови.

Это замечание мгновенно заставляет меня улыбнуться и опустить взгляд. Но голос Эванса сейчас звучит серьёзнее, и я возвращаю всё внимание к нему.

– Как твои задания на сегодня?

– Лёгкие. Я почти всё сделала.

Махнув рукой в сторону таблицы на одном из дисплеев, смотрю на своего научного руководителя.

– Эш, ты сможешь выполнить мои последние два пункта? Мне необходимо больше времени, чтобы проверить одну штуку, хорошо?

Пожимаю плечами, забирая у него из рук перечень. Быстро пробежав по строчкам, согласно киваю, отмечая, что и в рабочем распорядке Эванса нет никаких сверхсложных пунктов.

– Хорошо.

– Спасибо.

И пока я ухожу в общий зал лабораторий выполнять задачи, он остаётся в своём отдельном импровизированном кабинете. Знаю, сейчас он ищет то самое решение, наш крошечный шанс. Обойти запреты, быть вместе. И просто остаться в живых. Слышу, как он вздыхает, измеряет небольшое пространство шагами и вновь возвращается к устройствам. Краем глаза вижу, насколько он озадачен и даже слегка нервный. Даже на расстоянии замечаю, как он, несколько раз стиснув кулаки, делает шумный выдох.

Поэтому стараюсь не отвлекать его, выполняя те пункты, которые записаны в его личных поручениях. Выношу из криокамеры биоматериал, стараясь поскорее выйти из злополучного холодильника, и, сбросив курточку на стул, расставляю маленькие пробирки в контейнер. Чтобы в дальнейшем отправить белесую жидкость на разморозку, и дальше в сканер, который отберет лучшие образцы из представленных. Выживает сильнейший и лучший. И именно этот материал станет основой для искусственного скрещивания клеток.

Слышу глухой удар и, испугавшись, бросаю все дела, изо всех ног бросаясь в сторону звука. В который раз холод проходит вдоль ребер, сжимая грудную клетку. Мне страшно, что что-то произошло. Поэтому я даже не обращаю внимания на камеры, которые наверняка успели зафиксировать все оттенки эмоций на моём испуганном лице.

Итан сидит на полу у противоположной стены от мониторов. Чуть склонив голову и обречённо выдыхая. Замечаю кровь на его руке, тут же падая на колени рядом.

– Итан! Что случилось?

Он не отвечает, только качнув головой и хмыкнув под нос. Сбрасываю перчатки на пол и, обхватив руками его лицо, приподнимаю, чтобы обратить на себя взгляд Эванса. Небесные радужки отражают столько безысходности, что в груди всё сжимается. Не хочу тревожить и спрашивать, что произошло. Я и так догадываюсь. Не желаю слышать ответ. Наш приговор.

Поэтому лишь обнимаю его, притягивая ближе, и усаживаюсь сверху на его бедра, так как он успокаивал меня вчера в отсеке. Пропускаю несколько прядей волос между пальцами, наслаждаясь их мягкостью. Итан же крепче сжимает меня в объятиях, до болезненных ощущений, но я не подаю вида. Чувствую, он так же нуждается в этом, как и я вчера.

Мы сидим так достаточно долго. Бросив взгляд на циферблат, понимаю, что до окончания смены осталось всего полчаса. Время на исходе, и значит необходимо поторопиться.

– Надо обработать…

Эванс разводит руки в стороны, позволяя мне встать. За всё время он так не произнес ни слова. Я быстро беру аптечку и возвращаюсь обратно. Костяшки сбиты в кровь и чуть припухли. Поэтому я поджимаю губы. Ему бы в санчасть, да только как он объяснит это? Обрабатываю ссадины очень осторожно, стараясь не причинить боли. Итан молчалив, и это пугает меня ещё больше. Я задавала несколько вопросов, стараясь понять мотив его действий, но он продолжает упорно молчать. Что нашло на него, что он так психанул? Зафиксировав биоповязку, убираю аптечку в сторону.

Так и сижу на коленях рядом с ним, поглаживая его волосы. Стараюсь больше не задавать глупых вопросов. Вижу, как Итан злится, когда я пытаюсь выведать информацию. Подушечки пальцев несколько раз зацепляют чип, и я тут же отдергиваю руку. Вот он, настоящий изъян. Блокирующий сознание людей, превращающий их в бездумную серую массу. Корень зла, который убивает всё живое в человеке. То, что раньше было направлено во благо, дабы искоренить человеческие слабости и контролировать мятежников – стало неотъемлемой частью каждого жителя, полностью меняя сознания и подчиняя системе.

– Мы что-то придумаем, Итан.

Голубые глаза тут же пронзают меня тяжелым взглядом, заставляя поёжиться. Эванс медленно качает головой из стороны в сторону, оглашая наш приговор. Вижу, сколько боли сейчас в его взгляде. И когда он говорит шепотом, меня до костей пронизывает холодом.

– Шансов нет, Корд.

21. Утилизация

До конца смены мы практически не разговариваем. Итан ведет себя достаточно отстраненно, молча убирая лишнее с рабочего стола. И когда раздаётся сигнал, разворачивается и идёт по направлению к лифту. Понимаю, ему просто необходимо немного времени. Он устал. Постоянное напряжение никогда не приводит к добру. А осознание, что наша жизнь в опасности, и вовсе угнетает. Свет в лаборатории гаснет, пока мы входим в зеркальную кабину. Ещё раз окидываю рабочее место взглядом, чтобы убедиться, что всё убрано. Обратный отсчёт на дисплее начал свой бег, и мы стремительно направляемся к общему блоку. Туда, где нас вновь разделят стены, хотя и не надолго. Теперь находиться в собственной комнате для меня испытание. Я до сих пор боюсь, что на меня снова кто-то нападет и наконец-то завершит то, что задумал. Ведь всё это неспроста. Не первый раз уже кто-то пытается «убрать» меня. Видимо, желая поскорее избавиться от угрозы, в чьем личном деле красуется упоминание о загадочном антидоте. Думаю, я попала в тот самый список объектов, которые подлежат уничтожению.

Секунда, две. И вдруг Эванс с силой прижимает меня к себе, заключая в объятия. Так, что я даже охнула от неожиданности.

– Ты всё, что у меня есть.

Эти слова режут по-живому, учитывая, что, как он выразился, шансов нет. Я сгораю в одно мгновение, только сильнее прижимаясь к его груди и стараясь сдержать горечь от собственных мыслей. Видимо, мы дошли до точки кипения. И эти слова наполненны безысходностью, от которой становится больно. Лифт замедляет ход, и Итан отпускает меня, бережно заправляя прядь волос за ухо. Он всегда делает так, нарочно касаясь щеки. Проводит по скуле, оставляя ощущение трепетного прикосновения. Отвечаю шепотом, утопая в бескрайних глубинах океана глаз.

– А ты у меня.

Его взгляд моментально теплеет, он обволакивает меня, укутывая в бережный кокон заботы. Под этим взглядом я таю, готовая в любой момент раствориться.

– Буду ждать тебя.

Уголки его губ дрогнули, а я в очередной раз ловлю маленький сердечный приступ глядя на его улыбку. Такую редкую в нашем мире, такую родную для меня. Но не успеваю ничего ответить, потому что створки открываются, пропуская нас к выходу.

Дальше мы вновь играем в послушных граждан общества, скрывая собственные эмоции за маской безразличия. И лишь при входе в отсек, бросаю взгляд в сторону Эванса. Он стоит, глядя прямо перед собой, отрешённо обдумывая происходящее. Когда он такой серьезный, его глаза кажутся холодными льдинами. Но я знаю какой огонь может в них загораться в моменты, когда мы только вдвоём. Всегда поражаюсь тому, каким разным бывает этот мужчина. Сильный, умный, смелый. И в то же время очень заботливый, нежный по отношению ко мне.

По сигналу делаю шаг к двери. Иногда я думаю, что всё наше существование похоже на какой-то конвейер. Где мы просто бесцельно следуем из пункта «а» в пункт «б». Когда каждый из объектов вот так стоит перед собственной дверью, ожидая, когда преграда отъедет в сторону, пропуская в отсек. Когда все работники уровня, стоя в шеренге, идут друг за другом, проходя пункт охраны. Ни шага в сторону, лишь следуя по заданной траектории.

Но как только оказываюсь отрезанной перегородкой от общего коридора, я вновь могу быть собой. Не той частью бесмысленного механизма, а отдельным полноценным человеком. Уже мысленно отсчитывая каждую минуту до того момента, как вновь покину стены этой безликой комнаты, когда вновь окажусь рядом с Итаном. Когда смогу прикасаться к нему, растворяясь во всепоглощающем чувстве, описать которое я так и не могу. Просто нет таких слов, которые бы подходили по смыслу. Когда в обществе каждый сам за себя, а ты вдруг находишь того, кто за мгновение меняет тебя и весь мир вокруг всего одним прикосновением или взглядом. Эванс единственный, кому я доверяю всецело. Просто потому что он мой, а я его.

Вещи по привычке отправляются на очистку, а я с упоением становлюсь под прохладный поток воды. По коже проходят мурашки, мгновенно теряясь среди капель. И я непроизвольно вздрагиваю от контраста температур. Выдавив на ладонь каплю моющего средства из автоматического дозадора, провожу вспененными ладонями по телу и, прикрыв глаза, наслаждаюсь этими действиями. Расслабляясь после рабочего дня. Смывая все проблемы и мысли.

Таймер пикает, оповещая, что жидкость в резервуаре наисходе, поэтому приходится прерваться. И поскорее смыть остатки скользкого мыла. Как раз в тот момент, когда последний участок кожи лишается пены, поток прекращается. А я, обернувшись во влаговпитывающую ткань, покидаю пределы кабинки. Вещи уже полностью очищены, поэтому я вновь натягиваю форму. Ведь завтра снова отправлюсь на смену из комнаты Эванса. Засекаю время на панели и быстро иду забирать свою порцию еды из-под прозрачной крышки окошка раздачи.

Не концентрируясь на вкусе пищи, тщательно пережёвываю кусочки модифицированного соевого мяса. Порции рассчитаны четко по килокалориям. Исключительно для поддержки работы организма. При этом вкусовые качества еды весьма специфичны. Например, сегодня к мясу я получила желеобразную массу серого цвета, которая не имеет никакого запаха и слегка кисловата. Знакомый звук оповещает о начале ролика, и от тонкой полосы, встроенной в столешницу, возникает голограмма, транслируя изображения. Скривившись, отворачиваюсь. Будь у меня возможность заглушить речь за кадром, то я бы непременно ею воспользовалась и выключила звук. Но вот привычный текст наполняет жилой отсек, и я только вздыхаю, закатив глаза. Опять эти рассказы о великой миссии и важности каждого из нас. Противно. Ведь по факту мы просто расходный материал.

Время практически на исходе. Поэтому бросив поднос в утиль, я становлюсь у входа. Нетерпеливо переступаю с ноги на ногу. За моей спиной раздаётся привычный звук – спальное место выезжает из ниши, слегка шурша, и с щелчком фиксируется. А моё сердце вновь ускоряет ритм от того, что совсем скоро погаснет свет, требуя от меня максимальной собранности и быстрой реакции. Прокручиваю в голове необходимый порядок действий, просчитывая каждый шаг. Делаю вдох, когда выключается основное освещение. Не сводя взгляда с экрана – начинаю отсчёт.

И вот наступает момент, когда необходимое значение освещает дисплей у входа, и я нажимаю на датчик открытия двери. По ладони проходит лёгкая вибрация, и преграда отъезжает в сторону.

Практически срываюсь с места. Но мгновенно теряю всю энергию и запал, когда встречаюсь взглядом с тем, кто стоит по ту сторону матовой перегородки. Меня как вновь погрузили в криокамеру. Страх морозными волнами проходит по телу, пока я не способна даже выдохнуть. Пальцы немеют, и я вдруг осознаю, что не надела перчатки. Поэтому быстро прячу руки за спину, чтобы скрыть это нарушение от 2007. Не могу ни слова сказать, и мучительные две минуты мы стоим молча, сверля друг друга взглядом.

«Что происходит? Почему он здесь? Неужели он пришел, чтобы закончить начатое? Снова напасть?»

Неосознанно отступаю назад, стараясь оставить как можно больше расстояния между мной и блондином. Чтобы в случае нападения, у меня осталось место для маневра, возможности защищаться. Миллион вопросов возникает в голове, вместе с странными картинками фантазий. И в каждой из них этот человек представляет для меня угрозу. Голова начинает слегка кружиться, и я осознаю, что всё это время практически не дышала. Наконец-то, мертвая тишина нарушена, и 2007 делает первый шаг.

– Вы куда-то спешите, объект?

Приходится чуть прокашляться, чтобы придать голосу привычные нотки.

– В санчасть.

Он подозрительно склоняет голову, прищурившись. А меня окутывает новым потоком мерзкого волнения.

– После отбоя?

Его взгляд чуть насмешлив, с какой-то долей сарказма. Он смотрит на меня так, будто точно знает, что я солгала. Знает, куда на самом деле я шла. И приходится собрать всё самообладание, чтобы голос не дрогнул от волнения, когда я отвечаю.

– Уставом не запрещено посещать санчасть после завершения дня. А при плохом самочувствии даже ночью.

Эту речь мы прорепетировали с Итаном на случай непредсказуемых ситуаций. И вот сейчас я произношу слова автоматически, надеясь лишь, что 2007 поверит.

Блондин поджимает губы, но вопросов больше не задаёт. И я надеюсь только, что он в скором времени уйдет. Всё ещё пытаюсь найти в своей голове оправдание его присутствию здесь. Возлагаю надежды, что этот вечер не станет для меня новым испытанием. Понимаю, что время встречи прошло, и Эванс наверняка там волнуется.

«Только не делай глупости, Итан.»

Но 2007 не уходит, продолжая сканировать меня. И я ощущаю нарастающую злость внутри. Меня начинает раздражать присутствие этого объекта и то, что из-за него я задерживаюсь. Я не понимаю мотивов действий мужчины и от этого неведения, состояние только усугубляется, подкидывая моему сознанию все новые и новые идеи. И ни одна не отличается добротой. То, что 2007 сейчас здесь, не спроста. Это явно какая-то новая игра, правил которой я просто не понимаю.

– В таком случае я провожу Вас в санчасть.

На мгновение мне показалось, что я ослышалась. Только этого мне не хватает! Ведь теперь действительно надо идти туда. Тратить ещё больше времени. Не представляю даже, что испытывает Эванс. Он ведь ждёт…Но отступать теперь некуда. Будет странно, если я откажусь от собственных слов. Поэтому, натянув на лицо подобие спокойствия, выхожу в коридор.

По дороге мы с 2007 не общаемся. Просто молча следуем к отдельному крылу, где расположен медицинский центр. На каждом лестничном пролете я вздрагиваю, постоянно ожидая нападения со стороны сопровождающего. Я не доверяю ему.

За белоснежной дверью нас встречает девушка-врач с такой идеальной внешностью, что я непроизвольно засматриваюсь, стараясь найти в ней хоть какой-то изъян. Конечно, если быть очень внимательным, то можно заметить тонкие полосочки по контуру лица. И, понимаю, что скорее всего вся её красота – дело пластики.

Выслушав симптомы, которые я просто выдумала на ходу, врач с каким-то подозрением посматривает в мою сторону, открывая личное дело. Замечаю, что выражение её лица меняется. Ещё бы, там написано, что возможно я повреждённая, что у меня есть антидот. Это весомый аргумент, играющий совершенно не в мою пользу. Это своего рода клеймо, которое мгновенно формирует мнение об объекте. Так же как и количество меток. А их у меня достаточно, чтобы понять – я нарушитель. И весь мой вид просто кричит об этом. Рабочая форма, вместо спального комплекта, и руки в карманах, которые прячу, чтобы не выдать отсутствие важной детали. Я замечаю как брезгливо девушка рассматривает мой внешний вид. Но всё-таки даёт необходимое лекарство, отпуская меня обратно в жилой отсек. Приходится отвлекать её глупыми разговорами, чтобы незаметно бросить таблетку в карман и не выдать отсутствие перчаток.

И хоть я пробыла в санчасти не слишком долго, понимаю, что очень опоздала. Наверняка, Эванс там сходит с ума от переживания. Поэтому лечу по ступеням, перепрыгивая сразу несколько. И второй раз за последние полчаса впадаю в ступор. Потому что 2007 ожидает меня на входе.

«Слишком подозрительно. Что ему нужно от меня?»

Сбавляю шаг, стараясь унять сбитое от быстрого темпа дыхание, и в упор игнорирую присутствие блондина, проходя мимо.

– Вы быстро, объект.

Мои надежды рухнули в одночасье, когда он снова увязался следом. Стараясь не отставать, идёт рядом. Всё это не нравится мне. 2007 ведёт себя странно.

– Вы тоже.

Напрасно провоцирую его, с вызовом глядя в глаза. Он прищуривается, а после, демонстративно раскрывает ладонь, показывая такую же красную таблетку, в растворимой биопленке. Чувствую себя неловко. Значит он тоже шел в санчасть.

«Может просто глупое совпадение?»

– Могу я Вам дать совет?

Ощущаю, как гудит в висках от напряжения, но блондин, видимо, воспринимает моё молчание как согласие и продолжает, понижая голос до шёпота.

– Не забывайте о правилах.

Не могу найти подходящих слов, потому что в душе плещется нарастающий страх с волнением.

«Он знает!»

Делаю вдох, собираясь с мыслями, чтобы ответить. И мне практически удается взять себя в руки. Но тут же слышу приближающиеся торопливые шаги. И когда из-за поворота возникают фигуры стражей в черном, меня мгновенно парализует. А сердце, кажется, падает в пятки. Смотрю на надвигающихся на нас охранников, и руки немеют от страха. Я слежу за тем, как они приближаются, и мысленно готовлюсь к тому, что сейчас они схватят меня. Всё вдруг становится неторопливым, как в замедленном действии. Дышать нет возможности, когда люди в черном возникают рядом. Но, когда я уже думаю, что это конец, стражи просто пробегают мимо, минуя нас и не обращая внимания.

Провожаю растерянным взглядом удаляющие фигуры, и меня снова накрывает паника. Они бегут к жилым отсекам. И в моей голове приносится мысль, от которой становится ещё хуже.

«Итан!»

От того, что они сейчас направляются за ним, я готова умереть. Он ведь ждал. Наверняка начал переживать, почему я ещё не пришла.

«Что если…?»

Не раздумывая больше и не скрывая своих эмоций, я срываюсь и бегу в сторону, где только что скрылись фигуры в форме. Никаких инстинктов самосохранения. Лишь пульсирующий страх, который расползается по телу, подгоняемый адреналином. Если они заберут Эванса, не хочу больше ничего. Просто не вижу смысла. Не смогу без него.

Шаги за спиной подгоняют меня, придавая ускорения. Из-за паники на глаза набегают слёзы. Поэтому бегу вперёд, не разбирая дороги. Грудь сжимает от недостатка воздуха. Но когда я уже готова ворваться в коридор жилых отсеков, кто-то с силой дёргает меня за локоть, разворачивая и впиваясь пальцами в руки. За пеленой и стуком в висках не понимаю, что происходит, стараюсь вырваться. Но 2007 ещё сильнее стискивает пальцы и встряхивает меня, заставляя поднять взгляд.

– Не делай глупости, Эшли!

Бах! Бах!

Сердце выскочит сейчас из груди от эмоций. Но я с непониманием смотрю в лицо блондина, снова дергаясь.

Страх за Итана затмевает сознание, минуя предостережения. И даже то, что 2007 перешёл границу, обращаясь ко мне по имени, не действует отрезвляюще. Снова дергаюсь в сторону в попытке вырваться. Рвусь туда, где сейчас может произойти ужасное. Но тут же ощущаю, как щеку обжигает пощечина.

Слёзы срываются с ресниц, и я мгновенно теряюсь. Не понимаю, что только что произошло. Поэтому продолжаю стоять, ошарашенно глядя в лицо 2007. Прижимаю ладонь к горячей щеке и делаю рваный вдох.

2007 невозмутим. Ни тени эмоций на его лице.

– Если Вы не прекратите это, то я буду обязан обратиться к стражам. 2104, Вы ведёте себя неподобающе.

Он лезет в карман, бросая мне пару перчаток, которые я даже не ловлю. Поэтому они врезаются в мою грудь, падая к ногам.

– И вот ещё. Наденьте. Ваш внешний вид не соответствует уставу.

Мне кажется, он прошипел эти слова сквозь зубы. Но на лице блондина всё так же сохраняется невозмутимое выражение. Развернувшись, он спокойно направляется в сторону жилого блока, оставляя меня растерянно стоять. Это полный бред. Все, что только что произошло. Но спустя минуту я прихожу в себя. А новая волна переживаний подталкивает к действиям. Поэтому быстро утираю рукавом мокрые дорожки, поднимая перчатки.

На ходу натягиваю их, злюсь из-за того, что противный латекс не слушается, и я то и дело попадаю пальцами не туда. От перенапряжения готова разорвать эти проклятые перчатки, которые едва удалось надеть. Следую к жилым отсекам, стараясь унять наростающее чувство, которое разгорается внутри. Мне кажется, произойдет непоправимое.

Передо мной возникает площадка, там где коридоры выходят в единый холл. Серые стены, обшитые металлолом, давят, а потолок, своды которого образуют купол, кажется, готов рухнуть в любой момент. Справа остаётся пункт пропуска и длинный коридор, ведущий к лабораториям в удаленной части города. А слева переплетение пролетов с жилыми секторами. Стражи врываются поочередно в каждую из комнат, поднимая с кровати сонных объектов и выгоняя их наружу. На моей памяти подобное происходило лишь единожды. Когда был тот самый злополучный бунт на другом уровне. И в душу холодными щупальцами заползает мерзкое ощущение.

Показательная казнь в Ребут-сити редкое явление. И больше всего на свете я бы хотела никогда не видеть этого. Тем более сейчас.

Стражи врываются в отсек Итана, и моё сердце делает тройное сальто, когда я замечаю, как он в сопровождении охраны выходит из комнаты. Ноги становятся ватными, и я чувствую, что вот-вот упаду. Все самые страшные картинки из головы матеарилизируются в реальности. Каждый шаг Эванса отбивается дробью в груди. А перед глазами темнеет от волнения. Если бы не чья-то крепкая хватка на плечах, то я, наверняка, уже сползла на пол.

Пронзительный взгляд голубых глаз находит меня в толпе, и я задыхаюсь от обречённости.

Могу выдохнуть, лишь когда Эванс проходит дальше, становясь в шеренгу к остальным, а стражи уходят дальше, чтобы проверить остальные комнаты. Замечаю, как он облегчённо прикрывает глаза, находя меня в толпе. И только сейчас понимаю, он ведь тоже думал, что меня могли забрать. Представляю, что он испытал, потому что и сама боялась за его жизнь. Он стоит напротив и не спускает с меня взгляд. И приходится прикусить щеку изнутри, чтобы сдержать порыв расплакаться.

Всё больше людей занимают свои места, формируя полукруг. За спиной раздаются голоса, заставляющие обернуться. И лёгкие будто вновь сковывает корсетом. Приходится отойти в сторону, пропуская вперёд администратора. Липкий пот покрывает тело, и я вновь бросаю взгляд на Итана в поиске поддержки.

Следом за администратором следует несколько стражей личной охраны. Высокомерный взгляд проходится по всем собравшимся. И мне даже кажется, что мужчина задерживает взгляд на мне, как-то слишком ехидно ухмыляясь. Прошлая встреча с ним оставила неизгладимое впечатление. Я всё ещё помню его слова и вопросы касаемо Эванса. Главный проходит вперёд, останавливаясь в самом центре. А за ним… Выкатывают кресло с ремнями. И мне становится дурно. Догадываюсь, что сейчас будет. Его устанавливают прямо напротив меня, и по коже проходит дрожь от этого вида.

По уровню «В» разносится истошный вопль, и по коже проходит мороз. Из очередного отсека выходят люди в форме. Они ведут под руки брыкающуюся девушку, которая во весь голос кричит, просит о помощи и пытается вырваться из тисков мужских рук. Под ложечкой сосет, когда в чертах лица задержанной я узнаю ту самую лаборантку, которую видела не так давно возле лаборатории. Её осознанный взгляд, который показался мне странным. И вот сейчас, когда она бьется в истерике – ощущаю, как в горле образовался ком.