Текст книги "Объект подлежит уничтожению (СИ)"

Автор книги: Fa-Natka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Это до безумия странно ощущать обнаженной кожей касания чужих пальцев. Дыхание перехватывает, когда с щелчком быстро освободив свои пальцы от ненавистной прослойки, Итан проводит фалангами по моей неприкрытой ладони. Это щекотно, прикосновение очень лёгкое. И я не могу оторвать взгляд от его пальцев, которые касаются моей кожи. Наверняка, теперь эта картинка будет приходить мне ночью.

Когда я поднимаю глаза, встречаюсь с его взглядом. И я теперь могу описать цвет его радужек. Они глубже, чем океан, что только что транслировался на дисплее. Они гораздо красивее, чем то бесконечное небо, которое я видела только что впервые. Нереально, странно, дико. Во время обучения нам рассказывали вкратце о планете. Но это была общая информация. Сейчас же, глядя на то, что происходит на экране, я отчётливо понимаю разницу. Здесь, в серых стенах Ребут-сити нет жизни. Здесь нет и малой доли цветов, существующих когда-то. Глаза от непривычности болят, ведь столько оттенков я не видела никогда.

Когда видео заканчивается, Итан снова открывает поиск и вводит новый запрос.

«Люди»

Я подхожу ещё ближе к экрану, и пока картинки сменяют друг друга, удивлённо наблюдаю за происходящим. Без перчаток, без чипов. Они все абсолютно разные. С тёмным цветом волос и даже кожи. Я впервые вижу такого человека, и у меня даже дар речи пропадает. Они все выглядят странно. Необычно. Непривычно. Рыжие, кареглазые, высокие и низкие. Молодые и даже… Когда на экране возникает изображение пожилой женщины, у меня просто забываются слова. Она такая… Странная. Кожа покрыта глубокими бороздами морщин, волосы выбелены в пепельный цвет, и глаза – они такие необычные, немного мутные, будто давно следовало бы заменить кристалик зрачка или провести операцию по смене радужки. Но вот это несовершенство, такие нереальные различия настолько естественны.

А дальше я просто задерживаю дыхание и опираюсь ладонями о поверхность столешницы. Поддаюсь ближе, практически касаясь экрана носом. Люди…

Они улыбаются! Говорят. Прикасаются друг к другу. Я вижу, как при встрече они обнимаются. Совершенно не боясь и не стесняясь, проявляют эмоции. Разговаривают, смеются, плачут. Не скрывают этого, просто делают. Всё время до конца смены я неотрывно смотрю на экран. Наблюдаю за людьми.

Хочется плакать. Плакать от того, что когда-то люди были свободны. Могли без запретов прикасаться, говорить, обниматься и даже целоваться. Всё это было обычными действиями.

Изображение меняется. Я смотрю, как в видео люди двигаются вдвоём под звуки. Это не речь, не просто кто-то говорит на заднем плане. Звуки тягучие, они исходят из неизвестных для меня ранее приспособлений. И это очень красиво. Никогда раньше не слышала ничего подобного. Я не знаю что это, но мне очень нравится то, как это звучит. А ещё, нравится наблюдать, как двигается пара. Синхронно со звучанием. Очень красиво. Их движения плавные, гармоничные и завораживающие.

Музыка. Странное слово, которое характеризует вот это удивительное звучание. Новое и ранее неизвестное понятие, о котором я узнала сегодня.

Танец. Те самые движения под музыку. Одно за другим мы просматриваем десяток подобных видео. Где-то люди танцуют быстро, так что захватывает дыхание. А потом начинается очень медленная, такая завораживающая мелодия, что по коже проходит мурашками волна. На глаза выступают слёзы, и я понимаю, что не слышала ничего прекраснее.

Чувствую прикосновение Итана к руке и отрываю взгляд от экрана.

– Попробуем?

Это так волнительно, странно, очень необыкновенно. Я делаю шаг и становлюсь ближе. Эванс ставит видео на паузу и, глядя на экран, притягивает меня к себе, положив ладонь мне на поясницу. Дыхание сбивается, когда я вновь ощущаю его близость. Несмело кладу руки ему на плечи и замираю, когда чувствую, как его ладонь скользит по моей талии. Это так необычно, запретно…Приятно.

Включается видео, и помещение лаборатории наполняется тихим звучанием мелодии. Маленький шаг, и я следую за этим движением, вторя изображению на экране. Поначалу я постоянно отвлекаюсь на видео, стараюсь повторить в точности как там, но получается плохо. И я то и дело наступаю на ноги Итана, разочарованно вздыхаю и расстраиваюсь.

– Эшли, просто расслабься. Закрой глаза, пожалуйста.

– Зачем?

– Просто закрой.

И я исполняю просьбу. Закрываю глаза, расслабляюсь, доверяю. Позволяю ему управлять моим телом, двигаться медленно, следуя в такт за мелодией. И нет ничего в этом мире больше. Только это мгновение и руки Итана, увлекающие меня всё дальше. Мелодия заканчивается, а мы просто продолжаем лёгкие движения. Покачивания, просто без какого-либо упора на технику. Так, как чувствуем. Как комфортно. Я ощущаю его дыхание, тепло его тела под моими ладонями и жар исходящий от его рук. Это танец на грани невесомости, на грани нашего уничтожения в глупой системе Ребут-сити.

13. Доступ

С получением доступа к новой информации я практически целыми днями мысленно там. Мы с Итаном скорее спешим выполнить задания на смену и оставшееся время смотрим видео, слушаем информацию, читаем статьи. И сегодня, как только я завершила свой ежедневный список задач, уже в ожидании новых знаний подхожу к рабочему месту Эванса.

Склонившись над микроскопом, 2092 рассматривает микроорганизмы под стеклом. Прядь волос спадает ему на лицо, и он лишь хмурит брови. Облокотившись плечом на стеллаж, просто молча стою и наблюдаю за его действиями. Мне нравится это делать. Нравится, когда он рядом. Непроизвольно закусывю губу, когда он снова, отстранившись, прикасается к щетине, проводя пальцами по подбородку. Этот жест постоянно уносит мои мысли в совершенно странное русло. Становится жарко.

– Если, хочешь, я могу открыть тебе видео, пока занят.

Поднимает руки вверх и чуть потягивается, а после поворачивается ко мне.

– Да, если можно.

Улыбается и отключает проводок от блока, тут же открывая строчку поиска.

– Что сегодня хочешь посмотреть?

Я многое хочу посмотреть. Узнать, изучить, открыть для себя. Ведь, оказывается, познания в Ребут-сити такие мизерные. Я будто только сейчас начинаю получать информацию.

– Хочу про отношения между людьми.

Эванс тут же разворачивается, вопросительно выгнув бровь. Под пронзительным взглядом становится неуютно, а щеки начинают предательски краснеть.

– Про отношения, – растягивает слова. И от этого бархатного тембра внутри всё дрожит. – И что же ты хочешь такого увидеть там?

Облизываю пересохшие губы и надеюсь, что щеки не слишком алые.

– Просто интересно. То, что мы… – слова мгновенно застревают в горле. – То, что делаем. Насколько это нормально.

Тут же опускаю глаза в пол, рассматривая поверхность в поисках изъянов. Почему-то это всегда успокаивало. Когда в идеальном находишь хотя бы крупицу отличия – оно становится уникальным. Среди тысячи одинаковых серых плиток взгляд цепляется за одну, которую украшает маленькая трещинка, растянувшаяся по диагонали от угла до угла. От этого она не стала бракованной для меня: она особенная.

Экран отсвечивает холодным синим и тут же воспроизводит видео. Пока Итан рядом, я внимательно слежу за каждым движением людей, вслушиваясь в пояснения.

Дружба. Странное понятие, неизвестное для меня и очень абстрактное. Но судя по тем изображениям, которые мелькают на дисплее – очень позитивное. Я вижу, как люди держатся за руки, улыбаются, что-то обсуждают. Это выглядит вполне естественно. И мне даже стало интересно испытать подобное. Что чувствует человек по отношению к другу? Как это вообще?

В объяснении говорится, что дружба – это доверие кому-то, общие интересы или увлечения. Это бескорыстные взаимоотношения между людьми. Фраза звучит странно, и мне во многом ещё предстоит разобраться. Найти значения этим словам. Но если говорить о доверии, то я легко могу сказать, что доверяю Итану. Мне интересно быть рядом с ним, приятно общаться. Он друг для меня?

Украдкой бросаю взгляд в сторону Эванса. Он продолжает работу, что-то записывая, сверяя с отчетом. Улыбаюсь, глядя на него. Наверное, его действительно можно считать другом.

Дружба построена на взаимных симпатиях, любви к чему-то общему. Вбиваю в поиск следующее слово.

Любовь. Изображения быстро сменяют друг друга, а я чувствую, как внутри, в груди, становится теплее. Люди на этих слайдах выглядят такими радостными. Держат друг друга за руки, обнимают, целуют.

Это чувство, свойственное людям, привязанность и устремлённость к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии. Любовь – это ставить интересы и благополучие другого выше своих потребностей. Желание приносить радость другому, оберегать его, переживать вместе с ним и разделять эмоции.

Ощущаю, как учащается моё сердцебиение от прочитанного. Я переживаю за Итана, хочу приносить ему радость, готова разделить с ним любые эмоции и, если будет возможность спасти его, даже ценой собственной жизни, я сделаю это. Я ещё долго читаю о том, что же это такое. Информации очень много, и я каждый раз сравниваю её с собственными ощущениями, которые только подтверждают написанное. Это вызывает трепет, и одновременно с этим приходит определенное облегчение. По крайней мере, теперь я знаю, что то, что я чувствую – не болезнь или отклонение.

Другой вид любви – к детям. И это порождает ряд вопросов в моей голове. Почему об этом упоминается в данной главе? И какое это отношение имеет к данному чувству? Вижу, как дети играют вместе какими-то странные вещами. И тут же ввожу в поиск новый запрос.

«Дети»

Появляются изображения. И я перелистываю их одно за другим, пока взгляд вдруг не выхватывает странную картинку. На ней женщина. Ее руки бережно поглаживают округлый живот, а она сама очень мило улыбается. Я, не моргая, смотрю на экран и не понимаю, почему столь явное отклонение в физиологии не вызывает во мне чувства отвращения.

– Что интересного?

От голоса Эванса я вздрагиваю. И когда он останавливается рядом, сглатываю подступивший к горлу ком.

– Смотри. Что с ней?

Чуть нахмурив брови, Итан пожимает плечами.

– Не знаю. Это странно, правда? Может быть, это болезнь какая-то?

Развернув стул, Эванс садится рядом, внимательно рассматривая изображение.

– А пояснение есть? Я никогда не видел ничего подобного. Может, из-за такого люди и начали вымирать?

Нажимаю на значок воспроизведения и замираю. Кажется, что даже моё сердце сейчас мгновенно остановилось. Видео начинается, и с каждой секундой моё сознание просто разрезает новой информацией.

Оплодотворение, эмбрион созревающий в женском теле… Разве это реально? Неужели это возможно? Чтобы женский организм мог выдержать подобное. Стать капсулой для созревания нового человека. Это странно. Это дико… Это…

Видео заканчивается, и я ошарашенно поворачиваюсь к Итану. Вижу в его взгляде такой же шок как у меня. Нахожу ещё несколько подобных файлов и поражаюсь всему тому, что происходит. Как это? Как из слияния клеток в человеческом организме может созреть полноценный ребенок? Без вмешательства генетических процедур, без операций? Как?

Беременность. Новое неизвестное ранее слово, которое мы сегодня узнали.

– Выходит, это так происходило раньше?

Голос Эванса непривычно тихий. Он будто просто размышляет, проговаривая собственные мысли вслух. Нахмурив брови, он смотрит в пол, сосредоточенно обдумывая увиденное.

– Выходит…

Ставлю на паузу и, встав с места, иду к капсулам.

Стеклянные колбы, заполненные синеватой жидкостью, и мягкий пузырь внутри, в котором созревает маленький головастик. До полноценного развития ему необходимо ещё двадцать шесть недель. А пока он всего лишь биоматериал, который исследуют для того, чтобы не пропустить в идеальный мир Ребут-сити бракованный объект.

Итан останавливается рядом, так же задумчиво глядя туда, где за стеклом ровными рядами стоят механизмы, обеспечивающие выживание зародышам.

Провожу рукой по плоскому животу и пытаюсь понять, как это возможно? Как он там помещается?

– Как думаешь, что испытывает женщина, когда внутри неё растет новый человек? Это больно?

Эванс разворачивается, пожимая плечами.

– Я не знаю. Просто не понимаю, почему от нас скрывали эту информацию. Это странно. Глупо. Если человек способен самостоятельно продлевать свой род, то смысл искусственного оплодотворения?

– Не знаю. Ну допустим, эмбрион созревает внутри женского организма. Допустим…Хотя я плохо понимаю, как это возможно с точки зрения физиологии. Как биоматериал попадает в женский организм? Наверняка должна быть какая-то операция.

Взгляд снова скользит по голубоватым контейнерам, пока ладонь мирно покоится на животе. Эванс останавливается позади, так близко, что я ощущаю кожей его присутствие. Тело реагирует лёгкой дрожью. И когда мужская рука проскальзывает вдоль талии, накрывая мою, я задерживаю дыхание.

– Как думаешь, – шёпот Итана обжигает кожу шеи, запуская цепную реакцию волной расползаться по организму, – если бы когда-то у тебя появилась возможность испытать это, ты согласилась бы на такое?

Во рту пересыхает, и я лишь пожимаю плечами. Я не знаю. Не знаю, как можно добровольно согласиться на подобное. Это наверняка, неприятно. Но женщины на видео выглядели вполне радостными. Не было похоже, что они испытывают боль. Решилась бы я на такое? У меня нет ответа на такой вопрос.

– Ещё посмотрим видео с процессом роста эмбрионов?

Разворачиваюсь к Эвансу и снова немного теряюсь. Он так близко, что все мысли, ранее сформировавшиеся в слова, теряются, как только я встречаюсь с этими голубыми омутами.

– Мне интересно, как происходит зачатие. Об этом говорилось в записи, но так поверхностно.

– Хорошо. Давай посмотрим.

Сажусь на своё место, и Эванс опускается на стул рядом. Воспроизведение начинается. Сначала идут привычные пояснения и схемы. Но когда начинается видео, я замираю с приоткрытым от изумления ртом.

Секс. Акт соития двух тел. Голос за кадром поясняет происходящее, а я ощущаю, как мне становится жарко. Так, будто мы сейчас находимся в инкубаторе, где температура значительно выше. Пришлось даже растегнуть халат. И судя по тому, что Эванс делает тоже самое, просмотр не оставил и его равнодушным.

Картинка замирает, сигнализируя об окончании трансляции, и мы молчим несколько минут. Когда Итан начинает говорить, я отмечаю, что его голос стал чуть более хриплым, глубоким. И тело мгновенно покрывается мурашками.

– Ещё? Искать ещё похожие?

Щеки горят, а внизу живота ощущаю странный дискомфорт. Но лишь утвердительно киваю головой, потому, что в горле слишком пересохло.

2092 нажимает «воспроизвести», и мы замираем от увиденного. Если на предыдущем видео это было общее пояснение с медицинскими терминами, то здесь нет никаких пояснений. Только действия.

Мужчина подходит к девушке и проводит рукой по её телу. Точно так, как мы стояли с Эвансом, когда танцевали. Наклоняется к ней и целует. Это не похоже на дружеские объятия или поцелуи, которые я видела на предыдущих слайдах. Он целует её так, как это делали мы с Итаном. И от понимания странные ощущения в теле усиливаются. Я ощущаю взгляд Эванса на себе и только прикусываю губу, стараясь не выдавать собственных мыслей.

Мужчина начинает раздевать девушку, открывая вид на её тело. И мне хочется отвернуться. Это странно, это запретно. Но я продолжаю смотреть. Отмечаю, что физиологически мы очень похожи с девушкой на видео. Инстинктивно касаюсь груди, но тут же отдергиваю пальцы.

Щелчок выводит меня из состояния полного поглощения. Я так увлеклась просмотром, что не обратила внимание, когда 2092 снял перчатки с пальцев. И сейчас, когда его ладонь оказывается неприкрытой, воображение начинает рисовать картинки, где его рука скользит по моему бедру, точно так же, как это происходит на экране, и это только усиливает реакцию тела. Ёрзаю на стуле и стараюсь унять дрожь, отгоняя странные видения.

Поцелуи на экране переходят на другие участки тела, и я закусываю губу, стараясь не думать о том ощущении, когда Эванс целовал меня. Взгляд голубых глаз скользит по моей коже, и 2092 сглатывает слюну. Чем больше откровений в видео, тем более обжигающие взгляды между нами.

Представляю, как Эванс проводит ладонями по моей коже. Так, как это происходит там. Не через слои одежды. Как его пальцы рисуют дорожку от шеи к груди.

Я не понимаю, почему это происходит. Не знаю, что руководит мной и что за странное ощущение я чувствую в промежности, но мой мозг продолжает подбрасывать всё новые и новые картинки, где Эванс точно так же проводил бы губами по моей коже. Но дальше…Честно признаться, от движений и действий пары я нахожусь в шоке. Я не знаю, что это и зачем. Не понимаю смысла происходящего и что они чувствуют во время процесса. То, что происходит на экране пугает и одновременно с этим пробуждает какое-то непонятное желание. Когда с губ девушки в видео слетает стон, Итан не выдерживает и ставит запись на паузу. Тут же встаёт со стула и уходит в другой конец лаборатории. Остановившись рядом с капсулами, смотрит на них и, судя по вздымающимся плечам, его дыхание так же сбивается как и моё.

Я тоже встаю, но боюсь подходить к нему. Не понимаю, какие эмоции руководят Итаном. Поэтому так и остаюсь стоять у стола. После просмотра записи я чувствую тяжесть внизу живота, а тело настолько сейчас похоже на оголённый нерв, что любой взгляд или жест может мгновенно выбить меня из колеи.

Эванс широкими шагами пересекает лабораторию, и у меня просто перехватывает дыхание, когда он останавливается возле меня.

– Как думаешь, то что они делали… – зрачки чуть расширены, и голос более глубокий. Это заставляет меня снова ощутить странный прилив. – Что они чувствуют, когда делают это?

– Не знаю…

– Что ты ощущаешь, если я делаю так?

Его рука скользит по моему подбородку, проходит под ухом, и пальцы путаются в волосах, опускаясь на затылок.

– Это… – голос постоянно срывается то ли на шепот, то ли на тихий выдох. Приходится сглотнуть, чтобы хоть немного привести голосовые связки в норму. – Приятно.

– А так?

Вторая рука проходит по шее вниз, к ключице и опускается на грудь. Практически так, как было в моей фантазии, только через ткань рубашки. И я не могу сдержаться, вдыхая сквозь приоткрытые губы.

– Очень приятно и… странно. Я могу?

Приподнимаю руку, протягивая её к лицу Эванса, и он чуть заметно кивает, позволяя мне прикоснуться. Волоски щетины не такие колючие, какими кажутся. Провожу фалангой большого пальца по его губам и машинально подаюсь вперёд. Не могу сдержать желание поэтому, привстав на носочки, целую его. И он тут же прижимает меня к себе ещё ближе. Так, что весь воздух выбивает из груди. Его язык переплетается с моим в борьбе. Легко подталкивает меня и, не разрывая этого безумия, я отступаю назад, пока не упираюсь ягодицами в стол.

Машинально запускаю пальцы в его волосы, и от этого меня ещё больше уносит. Когда его руки блуждают по моему телу, когда он так целует меня. До головокружения. Одним рывком усаживает меня на стол. Отрывается только на минуту, и в его затуманенных голубых омутах я тону окончательно.

– А так?

Губы касаются шеи, и я чуть закидываю голову назад, открывая больше места для его жадных поцелуев. Я не знаю, что со мной происходит. Это просто помутнение рассудка, просто непреодолимая тяга, желание практически болезненное. Я хочу его прикосновений. Ещё больше!

Помещение лаборатории разрезает звук сигнала, который оповещает о завершении смены. И мы отрываемся друг от друга. Стараемся отдышаться. Если это безумие нас погубит в конечном итоге, то я готова сгореть сотню раз, лишь бы ещё раз испытать подобное.

14. Инкубатор

После того, что произошло в лаборатории, я долго не могла уснуть. Ворочалась на месте в попытке устроиться поудобнее на кровати, комкала тонкую ткань одеяла пальцами и не могла найти удобного положения. Память возобновляла раз за разом картинки просмотренного видео. И я снова прокручивала их как на повторе. То, что делали эти двое, будоражило моё сознание, бросало в жар и пробуждало странные мысли. Мне хотелось испытать это. Чтобы Итан делал со мной тоже самое. Точно так же касался руками кожи, проводил губами по голому телу.

Руки скользнули по чувствительной плоти, и я лишь сильнее стиснула колени, громко выдыхая. Это безумие! Наверняка, эти действия противозаконны. И я тут же отдергиваю пальцы, крепко стиснув одеяло, и с силой, до разноцветных плывущих кругов зажмуриваюсь. Это одержимость! Мысли больше не принадлежат мне, а тело реагирует слишком бурно на эти картинки из моего воображения. Это помутнение! Рассудок сейчас подченен единственной идее – желанию. Оно просто до боли пульсирует по всему телу, порождая всё новые импульсы.

Не знаю, сколько времени ушло, но засыпала я долго. Пришлось даже повторно сходить в душ, чтобы остудить слишком возбужденное тело. Я просто не знала, что делать с собой, впервые не понимая собственных желаний. Нет, скорее даже физиологических потребностей.

Утром всё тело ноет, а просыпаться совершенно не хочется. Лампочка над окошком раздачи загорается, и я тут же оказываюсь там, забирая ежемесячную дозу очистителя. Каждые полгода женская половина Ребут-сити обязана проходить осмотр медицинской комиссии. Знаю, что у мужчин это происходит чуть реже, но без этого объект не будет допущен к работе. Процедура всегда стандартна, и я проходила её около пяти месяцев назад. Очередной осмотр был назначен уже через пару недель, но сейчас меня немного пугала мысль о том, что кто-то будет сканировать меня. Вдруг то, что мы с Итаном целовались как-то обозначилось на моём физиологическом статусе? Все эти прикосновения. Если это влияет на нас? Не зря же мы все обязаны носить перчатки.

Очиститель или КМЦ – маленькая синяя таблетка. Я не знаю точно сути её действия. Жителям Ребут-сити не дают подобной информации. Но строго-настрого запрещено пропускать приём этого лекарства. Уже за отказ от КМЦ можно получить штраф, а при повторном инциденте – метку. Говорят, что очиститель был изобретён учёными ещё до создания основ нашего мира. В то далёкое время до всемирной войны. Каждая девочка, начиная с десяти лет, обязана каждый месяц принимать это лекарство. В противном случае, говорят, может наступить биологическая смерть. Или откроется кровотечение. Насколько это правда, сложно судить. Потому что сама я ни разу не пропустила приём очистителя. Меня до ужаса пугает, что организм может сам начать странный процесс разрушения. Ведь кровотечения не бывают просто так, верно?

Поэтому не раздумывая, глотаю свою дозу и раскусываю маленькую биоёмкость с водой. Капля взрывается под натиском зубов, наполняя ротовую полость влагой, и я делаю глоток, позволяя синей таблетке раствориться. А её действие будет ощутимо уже через несколько часов. Лёгкое головокружение и тянущий дискомфорт внизу живота. Благо, что это проходит в течение дня. В противном случае, если не принять таблетку вовремя, тянущие боли усиливаются.

И снова всё по заученной схеме – шеренга людей идущих на рабочее место. Перед глазами рябит от светлых волос и однотипных одежд. Этот бесконечный конвейер раздражает, заставляя меня чуть сжимать кулаки и ещё сильнее вздернуть подбородок, смело глядя перед собой. Мои тёмные волосы пятном выделяются среди светлых голов. И я даже получаю какую-то странную порцию удовольствия от того, что не такая как все. Раньше меня это только до ужаса огорчало, сейчас же – наоборот. Я не хочу соответствовать канону.

Лаборатория встречает нас привычной обстановкой. Всё те же капсулы за стеклом и куча дисплеев, горящих со всех сторон голубыми экранами.

Эванс сегодня на удивление в более приподнятом настроении, чем я. Видимо, в отличии от меня, он спал этой ночью, а не предавался глупым мыслям.

– Как спалось?

Будто прочитав мои мысли, мужчина задаёт вопрос, на который я не смогу дать ответ. Как произнести вслух, что вместо отдыха предпочла полночи думать о нём? Вижу, как чуть дрогнули губы Итана, и тут же ощущаю, как краснеют щеки. Зачем-то в голове всплывают непрошеные кадры, и я только отвожу взгляд, стараясь удержать комментарий и делать непринуждённый вид.

– Нормально. А ты как?

Замечаю, как в его глазах пляшут озорные искры при взгляде на меня, и ладошки тут же потеют.

– Отлично.

Почему-то из его уст это звучит так, что я мгновенно смущаюсь.

Окинув хитрым взглядом меня с макушки до пят, Итан хмыкнул себе под нос, вводя необходимый графический символ и открывая тот самый доступ NC-17. А после, сверяясь с заданиями на смену, только хмурит брови. Ещё пару минут назад игривое настроение мгновенно сменяется абсолютно серьёзным видом.

– Что такое?

– Это, наверняка, ошибка какая-то.

Подхожу ближе и рассматриваю список собственных заданий. Первые несколько строчек не вызывают вопросов. Но взгляд вдруг цепляется за пятый абзац.

«Отключить обеспечение капсул 344–384. Все эмбрионы утилизировать»

Перечитываю строчку несколько раз, стараясь уловить смысл. Мозг просто отказывается воспринимать подобное задание.

Утилизировать

– Что это значит?

Оборачиваюсь на Итана, стараясь заглянуть в его глаза, найти там ответы на все вопросы, поддержку и утешение. Мой голос подрагивает, а в горле словно образовался ком, не позволяющий нормально дышать и говорить. Я всё ещё храню трепетную надежду, что неверно поняла смысл задачи. Что это просто чья-то глупая ошибка. Но по взгляду Эванса и его мрачному виду понимаю, что это не так.

– Зачем?

Произношу это тихо, бросая взгляд в сторону стеклянной двери, за которой расположен инкубатор.

– Не знаю. Нам не дают подробной информации. Есть только задача и время для выполнения. Всё.

Вижу, как он заметно начинает нервничать, то и дело сжимая и разжимая кулаки, отчего латекс противно скрипит обтягивая кожу.

– Они же живы…

От осознания на глаза выступают слёзы, и я, что есть сил, стараюсь успокоиться. Делаю несколько вдохов и выдохов, стараясь вернуть себе самообладание.2092 оказывается рядом, отмечая моё напряжение, и осторожно касается руки, едва стиснув пальцы вокруг моего запястья.

– Эш, послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Знаю, насколько глупым и страшным кажется задание. Я ненавижу подобные дни. Просто ненавижу! На моей памяти было два таких отключения. Первый раз мне необходимо было отключить двадцать семь капсул, а второй раз – сто одиннадцать. Ты понимаешь? Сто одиннадцать абсолютно здоровых малышей. Но это задача на смену, и её необходимо выполнить. В любом случае их отключат. Если система решила, что эти дети не нужны, значит они уже приговорены. А ты, не подчинившись заданию, можешь заработать штраф. Ты хотела узнать, где я заработал свои метки? Одна из них была именно из-за этой ситуации. За тот первый раз, когда я отказался это сделать. Их отключили. При мне. Я же обзавелся меткой и штрафом за отказ от задачи. Это жёсткий экзамен, проверка на хладнокровность, повиновение системе. Прошлый раз я проводил отключение в присутствии администратора, Эш. Все сто одиннадцать капсул. Он просто стоял и смотрел, как они медленно погибают, а я ничего не мог сделать.

За пеленой прозрачных слёз лаборатория кажется размытой, и голос Итана звучит будто отдалённо. Отключить их – значит убить. Просто так, потому, что так решила программа. Бездушная тварь, которая вершит судьбы каждого, кто оказался заперт в этих стенах. Неделю назад я снимала показатели с этих капсул и совершенно точно знаю, что все плоды там – абсолютно здоровы. Их показатели в норме, а отклонений нет. До пробуждения им осталось каких-то четыре недели. Через месяц все сорок капсул произвели бы в свет новых объектов. Это сорок жизней, сорок живых детей. Это не просто набор хромосом и клеток – они живы. Полностью сформированы. И по моей коже проходит холодная волна от осознания неизбежности. Я должна отключить их. Собственноручно приговорить на смерть. И лишь по какой-то неизвестной для меня причине стать той, кто должен бездушно отключить обеспечение.

– Я не буду…

Говорю это твердо, уже сделав свой собственный выбор.

– Эшли, ты не можешь отказаться от задания. Если узнают, что ты не выполнила его, то будут проблемы.

– Нет, нет! Я не могу. Нет!

Дыхание сбивается окончательно, и я ощущаю, как нервы, натянутые до предела, готовы в любой момент треснуть. Просто взорваться, погружая меня в состояние паники. Обхватив подбородок пальцами, Эванс чуть приподнимает моё лицо, заставляя обратить на себя внимание.

– Посмотри на меня. Посмотри.

Я несколько раз моргаю, и по щекам тут же скатываются несколько маленьких капель.

– Корд, посмотри на меня. И выслушай! Я знаю, что это ужасно. Понимаю, что ты испытываешь. Я тебя понимаю, чувствую, слышишь? Они всё-равно будут отключены. А ты можешь оказаться в зоне риска, если откажешься выполнить задание.

Сглатываю горечь и стараюсь просто снова начать дышать. Киваю головой, понимая о чем он твердит.

– Эш, прошу. Подумай о себе. О нас…

«О нас…»

Сколько много скрыто в этой фразе. Есть ли шанс нам в этом мире? Среди запретов и неусыпного контроля, где камеры пристально наблюдают за каждым твоим движением? Где априори не может быть чувств? Какова вероятность, что мы сможем и дальше скрывать то, что мы повреждённые? Не такие как все? Сколько нам осталось? Итан уже одной ногой в камере. А я… Что ждёт меня? Уже в этом месяце моё совершеннолетие и очередной контроль с комиссией во главе. Что если система сочтет, что меня вновь необходимо перевести? Если я больше не смогу видеть Эванса? Эти вопросы пугают, оставляют какое-то болезненное чувство безысходности.

Нам нет места в этом мире. Поджимаю губы и снова киваю, делая вдох. Я стараюсь казаться спокойнее, но пробужденные в душе вопросы только усугубляют моё состояние. Поэтому я делаю вдох за вдохом. Просто стараюсь сосредоточиться не на вязких тянущих в бездну вопросах, а на голубых глазах Эванса. Только в них я вижу спасение. В них же различаю и собственную погибель. Если его не будет рядом, зачем мне вот это всё? Вдох… Наконец-то ощущаю, как паника понемногу отпускает меня. Тахикардия сходит на нет, а звуки наконец-то более различимы. Дрожь немного проходит, и только тогда он отпускает меня.

– Хорошо…

Я выполняю задачи медленно, оттягивая этот момент как можно дальше. Но предыдущие пункты просты и не требуют особых навыков. Да и времени на выполнение уходит гораздо меньше. Чем ближе я к пятой задаче, тем хуже мне становится. Я не убийца!

Останавливаюсь у двери инкубатора и не решаюсь ввести код в пропускной панели. Просто смотрю на капсулы за стеклом, и сердце сжимается от несправедливости. Оповещение о прибытии лифта заставляет меня вздрогнуть, и я тут же смахиваю тыльной стороной ладони влагу с ресниц и часто моргаю, стараясь отогнать непрошеный выплеск эмоций. Эванс реагирует мгновенно. Откладывает свои дела и подходит ко мне ближе. И когда створки лифта открываются, я замечаю тех, кого меньше всего хотела бы видеть сейчас. 1986 и 2007 и какая-то незнакомая для меня девушка. Для полноты картины не хватает ещё Джилл, и я тогда бы сочла, что это какой-то заговор против меня. Рид уверенным шагом подходит ближе, останавливаясь рядом с моим научным руководителем.