Текст книги "Объект подлежит уничтожению (СИ)"

Автор книги: Fa-Natka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Интересно следующее. Отчёт вашего руководителя слегка не соответствует правде.

Взмахнув пальцами, мужчина открывает голограмму с отчётом и зачитывает строчки вслух:

– В операции по забору генетического материала и последующие действия с исследованием новопробужденного, участвовали объекты – 2076 (назначение объекта – лаборант.) Отключила от питания и вскрыла пузырь. И 2092 – забор материала, анализ крови и пункция носоглотки.

Администратор сводит пальцы, закрывая файл голограммы перед собой, и вновь поворачивается ко мне.

– В отчёте не указано, что вы принимали непосредственное участие. – Моё состояние сейчас на грани с полуобморочным, и я чуть облокачиваюсь на спинку стула, чтобы не упасть. – Но это ведь не так?

Хитрый оскал хищника. Администратор щёлкает пальцами, и огромные дисплеи демонстрируют изображение с камер наблюдения. И хотя капсула находится вдалеке, практически не попадая в поле действия записывающего устройства – там всё видно. Моя спина закрывает обзор на происходящее. Отмечаю, что на лице Эванса написано спокойствие, и он проводит манипуляции быстро и уверенно. Чувствую, как резкий упадок сил подгибает мои колени, и благодарю мироздание, что я сейчас сижу на стуле, иначе уже давно упала бы на пол.

– В отчёте не указано, что вы участвовали. Как вы объясните это?

Голос. Этот голос действует как оружие палача. Виски сводит в тиски, так, что я кожей ощущаю, как раскалилась пластина чипа.

– Я на стажировке. И в тот день ещё не заступила на полную должность. Наверняка, 2092 не указал моё имя в отчёте именно по этой причине.

Сердце колотит с такой силой, что перед глазами возникают черные мушки, а стены кабинета расплываются. Но я изо всех сил стараюсь держать себя в руках.

– Что ж… Вы свободны объект.

Я встаю и на ватных ногах двигаюсь к двери, но как только подхожу к ней, голос администратора разносится по помещению, словно пригвождая меня к месту.

– Помните о миссии города, объект. Я надеюсь, что вы сообщите мне, если обнаружите, что кто-то из вашего окружения окажется повреждённым.

9 Сбой

Весь обратный путь к блоку «В» я пролетаю очень быстро. Коридоры, уровни, этажи – всё мелькает перед глазами чередой серых стен и контрольных пунктов. Вся часть города, с этой стороны от моста равноправия выглядит бесконечным серым полотном в отличии от части, по ту сторону берега. Между этими двумя абсолютно не похожими районами растянулась огромнейшая бездонная пропасть. Говорят, это случилось при строительстве. Но и в нашем обществе произошел не меньший разлом. Как же символически это выглядит. Название моста и такое разительное отличие в жизнях жителей. О каком равноправии и равенстве идёт речь, если по ту сторону берега люди могут позволить себе приобрести всё, вплетая нити драгоценных металлов в волосы? В то время как мы, просто объекты, копим келоны и живём в сером райдере, месяцами питаясь безвкусной однокомпонентной кашей без соли. Мы просто рабочая сила вращающая этот механизм ценой собственной жизни и эмоций.

Всё, что происходит вокруг – давно кажется мне искаженным и неправильным. В последнее время я всё чаще задумываюсь над тем, действительно ли система Ребут-сити идеальна? И в этом ли состоит миссия жителей города?

Я с ужасом представляю, что происходит с теми, кто достигает возраста переработки. Ведь город не должен обеспечивать тех, кто становится слаб и немощен. Не имеешь возможности прокормить себя – это прямой путь в один конец. Сорок пять. Именно столько времени отведено каждому из объектов. Дальше организм слабеет и начинает стареть. А значит – перестает приносить пользу обществу. И самое лучшее, что может сделать объект по достижению этого возраста – стать донором. Когда я ещё работала на уровне «J», то была знакома с женщиной – Карлой. Помню как она умиротворенно ожидала момента возраста переработки и как гордо шла по коридору в камеру утилизации. Меня охватывал страх и осознание того, что она просто добровольно смирилась с тем, что с ней сделают.

Странная встреча с администратором и наш разговор не покидает меня. В его словах, в тех картинках, которые транслировались на экране – во всем этом ощущается какой-то подвох. А эта фраза о слежке? Машинально оборачиваюсь, поднимая взгляд вверх – туда, где маленькое устройство записывает моё изображение. Ощущаю себя глупой частью какого-то эксперимента, подобно тем бактериям под стеклом, что я рассматривала в микроскоп.

Спускаюсь ниже, минуя отсек пункта контроля, и поворачиваю в коридор, практически врезаясь в женскую фигуру. На секунду я растерянно смотрю на ту, кого чуть не сбила с ног, и кровь стынет жилах. Вот её я бы хотела встретить меньше всего. Стараюсь придать лицу как можно более спокойное выражение и дышать ровнее. Блондинка осматривает меня, скользя взглядом по моему лицу, будто сканируя его. Похлеще, чем любая система защиты на входах в блок.

– Объект 2104, какая неожиданная встреча.

– Действительно. Неожиданная.

Наконец-то беру себя в руки, возвращая лицу невозмутимое выражение, и стараюсь обойти «препятствие». Но Рид не даёт мне и шагу ступить, преграждая путь.

– Спешите на работу?

Голубые, чуть мутноватые от устаревшей инъекции радужки не оставляют нетронутых мест на моём теле. Скептический, пронзительный и не обещающий ничего хорошего взгляд.

– Да. Простите, объект 1986, у меня много работы на сегодня. И я хочу выполнить задания в срок, чтобы не терять келоны.

Стараюсь говорить как можно более спокойно.

– О, не думаю, что сегодняшняя смена позволит вам закрыть райдер.

Злорадные нотки просто звенят между слов, и я напрягаюсь. Недоброе предчувствие пронизывает холодным потоком.

– Что вы имеете ввиду?

– Скоро вы сами узнаете.

Эта фраза только усугубляет моё и без того взволнованное состояние. Больше всего я сейчас боюсь того, что Итан натворил глупостей. Его реакция, когда меня увели, и то, что администратор спрашивал именно об Эвансе – всё это подбрасывает мне ужасные мысли.

Жаклин разворачивается и идёт рядом по длинному, ярко освещенному переходу. Глава контроля с непроницаемым выражением лица следует со мной, минуя очередной пролет. А я стараюсь лишний раз даже не поворачивать голову и уж тем более не задаю лишних вопросов, дабы не вызывать подозрений. Под ложечкой сосет от дурного ощущения приближения опасности, но продолжаю упорно игнорировать это странное чувство. И когда я уже не ожидаю услышать пояснение, Рид произносит:

– Объект 2092 был оштрафован и сейчас находится под стражей. Я как раз направлялась в блок «В», чтобы проверить чип вашего научного руководителя.

Слова произнесенные блондинкой выбивают весь воздух из моих лёгких.

«Неееет, нет-нет-нет, прошу, только не это!»

Ноги в одно мгновение наливаются свинцом, и мне едва ли удаётся их переставлять. Замедлив ход, я просто стараюсь не упасть. Под пристальным взглядом главы прикладываю максимум усилий, чтобы не выдавать весь ужас, который сковал моё тело в свои плотные тиски. Голос Жаклин отбивается эхом внутри черепной коробки, и под языком собирается противный кисловатый привкус, формируясь в плотный ком посреди глотки. Прикусываю внутреннюю поверхность щеки, чтобы не выдавать весь спектр накопившихся эмоций, и просто иду вперёд.

Рид, так же как и я, чуть замедляет ход, стараясь не сводить с меня пронзительного взгляда. И я опять чувствую себя объектом под стеклом, за которым наблюдают и изучают. Она пытается найти то запретное, что я скрываю. Вывести на эмоции, чтобы точно так же поставить и на мне клеймо «брак»

– Вы знали, 2104, что объект 2092 подвластен эмоциям?

В голосе плещется яд. Разъедающие и оставляющий ожоги слова. Сглотнув слюну и снова сделав несколько шагов, стараясь не показывать истинные чувства, я отвечаю:

– Нет. По отношению ко мне объект 2092 никогда не проявлял запрещенных действий. Не понимаю, о чём идёт речь.

Ощущаю, как дрожат колени при каждом шаге, а расстояние до лабораторий кажется неестественно длинным, практически непреодолимым. Наконец-то, минуя систему охраны в блоке лабораторий, мы пересекаем помещение верхних научных отсеков. Лифт впереди заставляет меня чуть вздрогнуть. Когда я вижу заветную цель, знаю, что от Итана меня отделяет несколько этажей – я готова сорваться и бежать. Приходится прилагать максимальное количество усилий, чтобы не наделать глупостей.

Пульс зашкаливает ещё с того момента, когда Рид сообщила о штрафе. И судя по тому как пульсирует в висках, я нахожусь в состоянии близком к срыву.

Наконец-то зеркальные стенки кабинки отрезают нас с Жаклин от внешнего мира. Мой взгляд цепляется за табло, на котором сменяются цифры, показывая интервал до прибытия на необходимый уровень. Время тянется катастрофически долго. Будто кто-то специально поставил подобный слоу режим. Цифры настолько медленно переключают ход, что я готова взвыть от этого, царапать пальцами зеркальные створки, лишь бы скорее оказаться в лаборатории. И только отражение блондинки заставляет меня стоять смирно, ожидая прибытия. И просто дышать.

Наконец-то этаж NC, и стоит только оказаться в знакомой лаборатории, как я вновь ощущаю ужас. Одного взгляда достаточно, чтобы оценить масштабы катастрофы. В помещении всё перевёрнуто. Монитор над столом разбит, и изображение на нем искажено паутиной трещин. Несколько колб превратились в осколки, а зелёный реактив расплылся лужей под ногами у одного из стражей. Итан сидит на стуле боком ко мне. Запястья мужчины скованы прозрачной лентой за спиной. И как только он поворачивает голову, замечаю запекшуюся кровь у него на губе.

«Вдох, Эшли! Просто дыши»

Ноги становятся ватными, слишком мягкими, будто все кости в одночасье растворились и ничего больше не держит меня в вертикальном положении. И мне необходимо безумное количество сил, чтобы не встретиться лицом с металлическими пластинами пола.

Одного взгляда голубых глаз достаточно, чтобы всё внутри оборвалось с оглушающим звоном. Самые жуткие мысли, выстроенные моим подсознанием, сейчас воплощаются в реальность: несколько людей в форме с шокерами наперевес стоят рядом с Эвансом. Рид оборачивается, рассматривая мою застывшую на входе фигуру.

– Что-то случилось, 2104?

Чуть прищурившись, женщина склоняет голову набок, а губы растягивает в хитрой ухмылке. Могу поклясться, Рид сейчас просто упивается мои состоянием, считывает его и, я уверенна, мне также уже вынесен приговор.

Отвожу взгляд от Эванса, стараясь быть как можно более спокойной. Но цвет лица, который сейчас подобен белоснежному халату, и мои глаза, наполненные страхом, наверняка выдают меня с головой.

– Нет. Всё в порядке. Надеюсь, система примет соответственные меры.

Выплёвываю эти слова, которые застревают в моём горле, с противным покалыванием впиваясь в язык, разъедая до боли слизистую. Это обыкновенная фраза любого из членов Ребут-сити. Ту, что заставляют заучить любого жителя, который едва учится произносить слова. Именно так должен реагировать объект на происходящее и в любой непонятной ситуации принимать действия системы как единственное верное решение. Но в данный момент моё сердце готово разорваться от боли, которую приносят эти слова тому, кто сидит по левую руку от меня.

Стараюсь больше не смотреть в сторону Итана. Не подвергать его ещё большей опасности. Не приносить ему ещё больше зла. Подхожу к столу и дрожащими пальцами беру дисплей с заданиями на смену. Сосредоточиться на строчках не получается, потому что глаза застилает непроглядной пеленой. Моргаю часто, стараясь, чтобы ни одна капелька не сорвалась с ресниц, покидая безопасные границы.

Рид смотрит мне в спину, я ощущаю её взгляд. Тот самый, который пронизывает и пытается уличить на преступлении. Прикрываю глаза, сильнее зажмурившись и стараясь просто не выдать себя. Жаклин ещё несколько минут стоит на месте, будто робот, который вдруг решил перезагрузить обновление. А после подходит к Итану. И в этот момент мне становится ещё хуже. Тёмные точки расплываются перед глазами. От страха конечности тут же немеют, а дышать становится сложно. Я близка к панической атаке.

– Объект 2092, вы нарушили пункты устава Ребут-сити, подвергая других членов города опасности. Ваше поведение и проявление эмоций не допустимы. Поэтому об этом инциденте станет известно Администратору, а в ваше дело внесут очередную пометку. Так же вы лишаетесь суточного количества келон на протяжении испытательного срока в один месяц.

Каждое слово Жаклин больно царапает, оставляя на мне новые следы. Больше всего я боюсь одного – приговора утилизацией. Задерживаю дыхание.

– Признаете ли вы свою вину, объект?

– Да.

Голос Эванса твердый и в нем нет ни грамма раскаяния. Внутри меня всё дрожит. И я громко выдыхаю, чем привлекаю внимание стража, который теперь пристально наблюдает за мной.

– Я должна проверить работу чипа. Вы ведь недавно проходили перезагрузку?

Быстро возвращаю дисплей на столешницу, хватаясь пальчиками за край. Перед глазами всё плывет, а от волнения в ушах ультразвук.«Прошу, только не это!»

– Объект 2104?

Какое-то время я не понимаю, что обращаются именно ко мне. Но знакомый номер возвращает меня из транса и я поворачиваю голову.

– Да?

– Вы поможете мне. Подойдите.

Эти несколько шагов я делаю так, словно ноги погрязли в болоте. Подошву сложно оторвать от пола. И этот взгляд напротив… Он прожигает мою кожу, впивается глубоко под ребра.

– Чем я могу помочь?

Жаклин протягивает маленькие датчики. Те, что необходимо подключить к чипу. А меня будто облили холодной водой. Процедура проверки ужасно болезненна. Это не тот обычный контроль, через который проходит большинство. Здесь всё намного серьёзнее. Сквозь металлическую пластинку проходят разряды тока. Виски разрывает от жгучей боли. Это действие направлено на то, чтобы оценить влияние чипа на кору головного мозга и его взаимосвязь с нервными окончаниями.

– Подключайте, объект.

Это жестоко. Я не хочу причинять ему боль. Пальцы дрожат, когда на ладонь опускаются датчики. Поднимаю взгляд на Эванса, и он едва заметно кивает, позволяя мне провести эту пытку.

– Чего же вы ждёте, объект?

Единственное моё желание сейчас – воткнуть эти самые датчики в висок блондинке и включить передатчик на полную мощность.

– Просто сделай это.

Голос Итана звучит громко и уверенно. Он как холодная сталь, отрезающая все мои попытки к отступлению. И я делаю шаг к нему, осторожно прикрепляя первую маленькую схему в пластине. Наши колени чуть соприкасаются, и по спине проходит холодная армия мурашек. Эванс не отводит взгляда, всматриваясь в мои глаза. На дне голубых озёр плещутся те самые знакомые теплые волны, которые появляются там, когда я попадаю в поле зрения. А мои непослушные руки едва справляются с непосильной задачей.

– Хорошо. Отойдите!

Я делаю шаг назад, и Рид подключает устройство. Вижу, как она выставляет показатель вводимого напряжения на отметку максимум и нажимает на кнопку прежде, чем я успеваю что либо предпринять.«Только не это!»

Разряд проходит по телу Итана, но он лишь стискивает зубы как можно сильнее, не издавая при этом ни звука. Я тут же чуть дергаюсь вперёд, но замираю, так и не сделав шага, под строгим взглядом главы контроля. Очередная волна пронизывает тело Эванса, и он втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, крепко зажмурив глаза. Я практически на физическом уровне ощущаю его боль. Прикусываю губу до крови, удерживая себя от того, чтобы не вскрикнуть вместе с ним, когда третий разряд растекается по телу мужчины. Струйка крови стекает из носа по губам 2092. А я медленно умираю, глядя на это. И просто мысленно прошу, чтобы чип признали действительным. В противном случае… Даже думать об этом не хочу. Это просто верная смерть. Мучительная и долгая. В таких случаях чип просто на живую вырывают из тела, потому как в камере утилизации нет возможности подключить программу к сломанному датчику. А объект медленно умирает от потери крови или болевого шока.

Рид отключает устройство и уже через секунду механический голос произносит:

Чип: A257VQ47JMПринадлежит: объект 2092Статус: рабочийНомер партии: соответствует коду. Обновление: последняя дата перезагрузки 07.03.Сбой системы: 213 минут назад

Выдыхаю. Чип рабочий. Эта фраза мгновенно стирает тот липкий ужас, который успел расползтись по моему телу. Рабочий. А это значит, что претензии должны снять. Итан сидит, склонив голову вниз. Капельки крови срываясь с подбородка капают вниз и, приземлившись на белоснежное полотно халата, расплываются алыми пятнами. Я не могу оторвать взгляда от него, смотрю как один из помощников снимает датчики с пластины.

Жаклин, чуть недовольно поджимая губы, произносит:

– Что ж… Объект 2092. Ваш чип признан действительным. Видимо то, что произошло утром случилось в следствии сбоя системы. Но это не отменяет того, что в ваше дело будут внесены поправки и новая метка. Также сохраняется система санкций и деление суточной нормы келонов.

Рид, вздернув подбородок, высокомерно обводит взглядом лабораторию и останавливается на тех самых капсулах с отбраковкой.

– Знаете, объект 2104, как отличить брак?

Глава контроля поворачивается ко мне, сканируя холодными арктическими радужками с макушки до пят. Я же даже не в силах перевести взгляд на неё, неотрывно слежу за каждой капелькой, падающей на уже пропитанную кровью ткань.

– Брак всегда даёт сбой в идеально отлаженной системе. И даже если на первоначальных этапах он не проявляет себя, то в конечном итоге, так или иначе, становится ясно, что он не подходит обществу Ребут-сити. Контроль тщательно следит за любым отклонением от норм, – и опять упор на слове «следит» и «отклонение». Это заставляет меня поёжится, ведь я уже слышала об этом сегодня.

– Помните о миссии города, объект.

Жаклин разворачивается и уходит к лифту вместе с помощником, и пока дверцы не распахнулись, бросает в сторону Эванса надменный взгляд.

– Сегодня вам повезло, объект 2092. Но не забывайте о лимите меток. До скорой встречи.

10. Метка

Лифт закрывается и поднимается вверх, скрывая от нас угрозу в виде главы контроля и стражей, а прозрачная лента на запястьях Эванса ослабляется с щелчком. И только этот звук выводит меня из оцепенения. Приводит в чувства, позволяя наконец-то вернуться в реальность. Я тут же бросаюсь к Итану. Он так и сидит, прикрыв глаза. Видимо, головная боль ещё не отпустила. Проверка чипа на профпригодность – самая жесткая мера и самая болезненная из всех видов контроля. Я проходила её и понимаю состояние Эванса как никто другой. Эти разряды вызывают жуткую мигрень, нарастающую и неконтролируемую боль, которая будет проходить в течение нескольких часов, а то и весь день.

Опускаюсь на корточки, заглядывая в лицо своего руководителя. Ощущаю, как рёбра сковывает плотным обручем. Дрожащими пальцами скольжу по алым разводам, оставленным на халате, поднимаясь вверх. Касаюсь струйки крови на подбородке, стирая её. И в это же мгновение ресницы Итана начинают трепетать, и он открывает глаза – мои любимые голубые озера, бескрайнее небо, которым оно было когда-то. Радужки чаруют глубиной и затягивают за мгновение, гипнотизируя.

Он осторожно перехватывает мою кисть, чуть сжимая прикрытые перчатками пальчики в своей ладони. Прижимает окровавленные губы к латексу и прикрывает глаза. А я чувствую, как всё моё тело охватывает дрожь от пережитого волнения, от пережитого за весь день стресса. И это при том, что впереди ещё около шести часов работы, которая, честно признаюсь, давно ушла на второй план. Но по большей части я испытываю это просто от того, что он рядом. Просто рада, что с ним всё в порядке.

– Прости. Прости меня, – повторяю шепотом, сбившимся голосом.

Я не могу совладать с эмоциями. Свободная ладонь предательски трясется, когда я протягиваю ее к его лицу и осторожно стираю кровь. Мне больно смотреть на это. Мне плохо от осознания того, что он только что испытывал. И я хочу как можно скорее удалить эти следы с его кожи.

– Я думал, что тебя забрали…

Его голос хриплый, уставший. И от этого на мои глаза тут же наворачиваются непрошеные слёзы. Я ничего не могу сделать с этим. Не владею собой в данный момент. Всхлипывая, убираю очередной кровавый след. Итан встаёт, чуть пошатнувшись, но не отходит от меня, продолжая удерживать мою ладонь в своей. Затем прикладывает ее к своей груди, туда, где на белом полотне халата расцвели алые цветки. Прижимает так бережно, и даже сквозь слои латекса и ткани я ощущаю ритмичное сердцебиение.

Поджимаю губы, стараясь не разревется окончательно, и быстро моргаю, потому что силуэт Итана расплывается под пеленой непрошеных слёз и нахлынувших на меня эмоций. Будь здесь глава контроля или ещё кто, я уже, наверняка, была бы на кушетке в камере утилизации.

– Я думал, что тебя ведут в камеру…

Озвучивает мои мысли. Столько неприкрытой боли и страха в его словах. А я ведь больше всего боялась, чтобы он не оказался там. Как-то странно, переживать за другого больше, чем за себя. Как так случилось, что за такое короткое время он стал так много значить для меня? Я всё ещё ощущаю, как тонкие иголочки волнения проходят по телу, вызывая неприятные покалывания.

– Нет, – рваный вздох срывается с губ, удерживая подступающую истерику. – Я была у администратора.

Всхлипываю в очередной раз и поджимаю губы, стараясь совладать с тем, что так сильно накрыло меня с головой: с жутким страхом, с беспокойством за его жизнь.

– Я переживала… думала… Я так боялась, Итан.

Он протягивает к моему лицу вторую ладонь, осторожно касаясь щеки, и проводит по скуле. Запускает пальцы в волосы, уводя их к затылку. А по моей коже вновь пробегают мурашки от каждого прикосновения.

– Я думал, что никогда не увижу…

Итан делает маленький шаг, подходя ко мне ещё ближе, так, что между нашими телами остаётся совсем небольшое расстояние. Через тонкую ткань одежды я ощущаю тепло, исходящее от его тела. Оно так непозволительно близко, а мне и этого мало. Чувствую лёгкую дрожь его пальцев, крепко удерживающих мою ладонь. И я просто инстинктивно приоткрываю губы, делая вдох, когда Эванс чуть наклоняется и замирает в считанных сантиметрах от моих губ. Горячее дыхание обжигает, и я просто мечтаю оказаться к нему ещё ближе. Просто необъяснимый порыв, странный, но он кажется таким естественным. Подаюсь вперёд, ощущая лёгкое прикосновение его губ к моим. Сгораю, растворяюсь и отдаюсь этому ощущению. Знаю, что так не должно быть, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу этого. И чувствую просто физическую необходимость этих прикосновений. Запретных, горячих, таких обжигающих.

Внутри зарождается такой нереальный трепет, всё дрожит и стягивается внизу живота, наполняя моё тело, как сосуд, горячей жидкостью. Дыхание становится рваным, организм находится на грани. Словно физическая оболочка с трудом удерживает это желание. Ощущаю металлический привкус крови на губах и на мгновение отстраняюсь, делая жадный вдох. Черные зрачки напротив практически вытесняют голубой ободок. Итан, так же как и я, рвано вдыхает воздух, чуть крепче сжимая пальцами волосы на моём затылке, и притягивает меня к себе. И я хочу ещё, хочу чтобы он не прекращал это. Задыхаюсь, когда его губы снова накрывают мои. Сначала едва касаясь, медленно исследуя. И я отвечаю, тянусь к нему и желаю, чтобы эта сладкая пытка никогда не заканчивалась. Чуть прикусывает мою губу, и я выдыхаю тихий стон. Это происходит само, словно безумие. Он остраняется лишь на мгновение, прожигая меня чуть затуманенным взглядом.

– Эш…

И снова припадает к моим устам. Жадно. Язык Эванса скользит по моим губам и проникает внутрь. Пружина во мне разрывается, и я обвиваю его шею руками, притягивая чуть ближе. Позволяю ему делать со мной это. Отвечаю на его ласки и умираю от этих прикосновений. Лишь когда лёгкие обжигает от недостатка кислорода, а тело изнывает в истоме, нехотя отстраняюсь.

Итан проводит рукой по моим волосам, заглядывая далеко за пределы моих зрачков, туда, куда я никого раньше не впускала. И обнимает меня. Прижимает к себе, так, что я прикасаюсь щекой к его груди. Словно стоит ему только отпустить, и я тут же исчезну. Вдыхаю запах его тела, и перед глазами снова всё кружит. Отчётливо слышу ускоренный ритм сердцебиения и то, как он дышит.

Я не знаю, что это был за всплеск, но после этого во мне что-то перевернулось. У меня появилась определенная зависимость. Просто необходимость, чтобы Эванс был рядом. Как можно ближе. Я не хотела отходить и не хотела, чтобы он отпускал меня. Так мы простояли достаточно долго. Просто наслаждаясь близостью, этим запретным ощущением тепла, которое растекалось в наших телах.

– У тебя теперь будут проблемы?

Я поднимаю голову, заглядывая в его глаза. Но он улыбается такой чертовски очаровательной улыбкой.

– Больше, чем те, что мы с тобой заперты в Ребут-сити? Под неусыпным контролем системы? – хмыкнув себе под нос, Итан качает головой. – Оглянись вокруг, у нас у всех проблемы.

Прикасается губами к моему лбу и снова улыбается. Но эта улыбка пропитана горьким осознанием правды. Мы действительно в незавидном положении. В мире, где нет места подобным проявлениям. А любые неповиновения и отличия – тут же устраняют.

– Как ты себя чувствуешь?

Осторожно отстраняюсь, рассматривая пластину на виске, где ещё недавно собственноручно ставила микросхемы. Мне до сих пор больно осознавать, что я участвовала в этой пытке, что именно мне пришлось закрепить датчики. Итан немного отстраняется и разжимает объятия.

– Всё в порядке.

Натянутая улыбка и грусть в глазах. Вижу, как он потирает руки, видимо от пережитого стресса симптомы вновь дают знать о себе. И, задумавшись, отходит в сторону. Несколько минут мы просто молчим, обдумывая каждый своё. Но не выдержав угнетающей тишины, Эванс оборачивается и, присев на край стола, складывает руки на груди.

– Я думал, что тебя забрали на утилизацию, – нервно отбрасывает прядь волос и потирает переносицу, прикрывая глаза. Видимо, головная боль ещё давит на виски. – Понимаешь, я испугался, что не увижу тебя больше. Хотел броситься за тобой, а эти… В общем стража действует быстро. Я знал, что это не закончится добром, но мне было плевать. На все эти дурацкие законы и правила. Просто необходимомть убедиться, что с тобой всё в порядке, – выдыхает и в очередной раз потирает кисти, скрытые под перчатками. – Ты сказала, что была у администратора?

Подхожу к стулу, на котором не так давно сидел Эванс, и опускаюсь на него, разворачиваясь лицом к мужчине.

– Да. – Всматриваюсь в знакомые черты, задерживая взгляд на его губах, вспоминая такие запретные, но невероятно приятные действия.

– Зачем тебя вызывали?

Этот вопрос заставляет меня задуматься. Ведь действительно особого повода не было: наш разговор с администратором опирался только на вопросы о 2092.

– Он спрашивал о тебе.

Чуть нахмурив брови, Итан повернул голову в сторону и задумался.

– Что именно?

– Администратор говорил о системе, миссии объектов и спрашивал, не замечала ли я странного поведения с твоей стороны.

Итан хмыкнул, демонстративно поднимая бровь и чуть ухмыляясь.

– И что ты ответила?

Провокационный вопрос, который тут же вгоняет в краску, пока я стараюсь не поддаваться недавнему воспоминанию прикосновения губ Итана.

– Я сказала, что не понимаю, о чем речь, – голос чуть дрогнул под пристальным взглядом голубых глаз.

– Интересно… – он постучал пальцами по столешнице, явно размышляя о моих словах. – С чего бы ему спрашивать об этом?

Я пожимаю плечами, также не понимая причин, и стараюсь немного перевести тему, когда понимаю, что ответов всё равно мы не найдем.

– Я была по ту сторону моста равноправия.

– И как? – неприкрытый сарказм и явный скептический взгляд.

– Ты тоже там был когда-то? – вопросительно всматриваюсь в лицо научного руководителя.

– Был. Как-раз когда работал в шахтах вентиляции. Мы проходили обход всех систем. В том числе и тех, что расположены по ту сторону. – Эванс поджимает губы, снова хмыкая. Вижу, как напрягаются его плечи. – Эш, ты же сама всё видела. О каком равноправии идёт речь?

Мужчина разводит руками в стороны, качая головой. А перед моими глазами возникают картинки из утреннего посещения района:

Отдельно стоящие дома, которые находятся под стражей. То удивительное животное, которое чем-то похоже на лысую крысу, только больше по размеру. И странная, неоправданно дорогая одежда. Она совершенно непригодная для работы. Впрочем, тех, кто носят подобные костюмы – не встретить на нижних отсеках, среди грядок на ферме, либо в отсеках обслуживания. А ещё это расточительство и принебрежение. Мы живём в единой системе, а кажется, что в других измерениях. Меня это поразило так сильно, что я чувствую себя обманутой. Бесконечное вещание о равенстве разбивается, как только переступаешь черту моста, над пропастью.

– Видела. – приходится стиснуть зубы, чтобы не начать длительную тираду.

– Ты просто не понимаешь… – Итан начинает расхаживать по помещению, то сжимая, то разжимая кулаки. Битое стекло скрипит под подошвой. – Мы всего лишь рабы. Ты знаешь, как я получил очередную метку в шахтах? Это было как раз в тот день, когда мы проверяли вторую сторону. Проходили между домов, осматривая воздухозаборники, и обновляли программное обеспечение. Со мной в паре работал Рой Стоун. Мы были похожи. Я видел, что 1955 так же смотрит на эти элитные жилища с пренебрежением. Он то и дело плевал под ноги, когда мимо проходил очередной объект, обтянутый с ног до головы всякими блестящими штуками да ценными металлами. Он был таким же как и я. С разницей, что у него был почти переполнен лимит меток. Он как-то рассказывал, что получил одну из них просто за то, что выразил недовольство после прохождения контроля. Перспектива работать в вентиляции никого не радовала. В отличии от тех безмозглых идиотов в другой смене, с Роем мне было легко работать. Мы нормально ладили. Но в тот день, всё пошло не так. Обычно я спускался в отсеки, а он следил за клапанами. Но тогда пришло сообщение о том, что нас поменяли должностями. Я подключился к системе, а Стоун спустился в первый отсек. – Итан замолчал и остановился у разбитого экрана, рассматривая трещины на матрице, которые прочертили всю поверхность, искажая изображение. И, глубоко вдохнув, продолжил рассказ: – Вентиляция устроена следующим образом. Между заборником и отсеком есть клапан. Именно он предотвращает попадание грязного воздуха, вредных выхлопов, мелких животных, насекомых и прочего в город. Иногда необходимо делать продувку в трубах. Туда подают расскаленный воздух под давлением. Это обеспечивает удаление всего вышеперечисленного. – 2092 снова делает паузу, настраиваясь на дальнейший рассказ. – Клапаны не сработали. Продувка пошла раньше, чем он успел выбраться. Когда всё закончилось, я вытащил его на поверхность. Эш, я никогда не видел ничего хуже. Кожа обгорела, а ткань комбинезона отпадала вместе с кусками плоти. Черное, обугленное тело. Стоун был без сознания от болевого шока. И я бросился просто к ближайшему компьютеру, чтобы вызвать стражей, чтобы сообщить в санчасть. Я надеялся, что его спасут. Ведь у нас есть доноры. Те, что достигают возраста недееспособности. Да и в медицинском отсеке, в лаборатории есть сыворотка от ожогов. Я точно знаю, ведь мы используем её в опытах. Рой действительно был неплохим парнем. Но никто не пришел. Никто не стал спасать его. Он пришел в себя и страдал, ему было больно, и он постоянно повторял мне о том, что это зло вокруг, оно следит за всеми, говорил что нас всех убьют. Тогда его слова казались просто бредом, лишь плодом измученного мозга под воздействием сильнейшего стресса и боли. Он умер спустя два часа. А его тело пролежало возле шахты вентиляции ещё несколько дней. Я видел его каждый раз, когда выходил на смену. Но ничего не мог сделать. Ведь не имею права. Знаешь почему его забрали, наконец-то? Потому что какому-то начальнику блока помешал доносящийся неприятный аромат, который перебивал запах парфюма в его доме. Они все ходили и переступали через труп, пока он не начал разлагаться. И лишь тогда его соизволили убрать. Я же получил метку за то, что пытался спасти его. Вечером в жилой блок ко мне пришли стражи в сопровождении одного из заместителей и, предъявив записи с камер и мои запросы в системе, вынесли приговор: «Поведение, не отвечающее идеалам общества. Попытка спасти другого объекта. Подрыв устава системы и несанкционированные действия сотрудника вентиляционного блока».