Текст книги "В прятки со смертью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Я стою на окраине поля, жухлая трава обвивает мои ноги и не дает пошевелиться. Нет, это не она не позволяет мне двигаться, а лежачее распростертое на земле тело. Его тело. И яркая, непозволительно алая кровь, безостановочно растекающаяся на груди. Она вытекает тонким ручейком и впитывается в землю, утягивая за собой из него жизнь. Горячие слезы, невыносимая боль… Вспышка.

Этот кошмар повторяется каждую ночь и к моим воплям уже давно привыкли, но продолжают недовольно косится. Безмолвно осуждали, хмурились и закатывали глаза. Плевать. Мрачно сверкали гневными взглядами в след, не одобряли конечно, порицали, даже охаивали за то, что оплакивала предателя. За то, что прискорбно грущу по врагу. Не понимают, что я горюю по дорогому мне человеку… Жив ли ты мой родной? Я сглатываю ком в горле. Он жив, должен быть жив, если я буду повторять это достаточно часто, то и сама в это поверю. Мурашки ползут по коже.

Увижу ли я когда-нибудь его… Скажу ли я ему, что «люблю»? А сможем ли мы разговаривать, если мы враги? И объяснять что-то… или молчать… или… не знаю. Ох, как же сердце колотится… ты навечно забрал его кусок. Выживи. Обязательно. И будь счастлив, никогда тебя не забуду. Я правда тебя любила. Снова вздыхаю, позорно всхлипываю и спавшая рядом Линн подскочила, обнимает меня, притягивая к себе. Пристраиваю голову у нее на коленях. Ее пальцы тихонько перебирают, поглаживают мои волосы, находят маленький шрам, оставленный после «свидания» с Эриком на крыше. Если бы на душе все рубцевалось бы так же быстро. Мы держимся вместе, ухватываемся друг за друга, чтобы не сломаться.

Половина бесстрашных не доверяет нам, многие воротят рожи, за прошлые связи с предателями. Линн тоже тяжело, хоть она старается не показывать этого. Но я знаю, вижу по глазам, узнаю по слишком нервным движениям, по дарующей мне и принимающей негласной поддержке. К нашему печальному дуэту «декабристок» присоединилась Сани, жена Ворона. Милая брюнеточка, способная обложить всех вокруг таким семиэтажным матом, что у многих бывалых мужиков глаза выкатываются, а челюсти отпадают на пол. Интересно, муженька она тоже так гоняла? Ох, спасибо вам наши мужчины, бл*дь… Рука машинально тянется под подушку, нащупывает пистолет и пальцы бережно обнимают рукоятку. Его пистолет. Кажется я чувствую тепло его ладони, крепко сжимавшей оружие. Ах, я чокнутая просто… Я машинально сунула тогда его за свой пояс и теперь это мой талисман, моя тонкая ниточка, единственная связывающая меня с Эриком. Всхлипывая смахиваю соль с мокрых щек и спустив ноги с кровати, нащупываю ступнями мраморный пол.

– Ложись спи, – тихо шепчу сонной подруге и она скрутившись в клубок зарывается под одеяло.

Быстро одеваюсь, укладываю в напоясную сумку лидерского «Орла» и осторожно ступая средь множества наставленных в большом зале кушеток, выделенным искренними для бесстрашных, отправляюсь на крышу. Уже две недели как мы живем в штаб-квартире Искренности. У оставшегося Бесстрашия появились новые лидеры: Шона, Тобиас Итон – Фор, мда, мне тоже странно называть его по имени и Гаррисон. Из Дружелюбия смогли выбраться только инструктор с Трис, Калеб, Питер и наше трио. Остальные погибли, Грега убили… От всех этих мыслей у меня просто голова раскалывается, а горечи на все не хватает. Внутренняя боль стала постоянной спутницей, и мне кажется, что человек с болью просто свыкается, но она не проходит, а сворачивается колючим ежом внутри души и выжидает, ища удобного момента нанести удар по самому уязвимому месту, по ощутимей…

Ноги не спеша несут вверх по лестницам, через десять минут у меня первый сеанс связи с Дином по рации. На прошлой неделе мне не удалось с ним связаться, постоянно кто-то шатался рядом, словно следя. Время эфира шесть часов утра, во время пересменки диспетчеров. Нельзя называть имен, стараться общаться только общими фразами, ну ох*енно просто… тьфу. Снова холодный воздух, опять эта гребанная крыша. Сколько я просидела здесь часов за все время нахождения в Искренности, одному богу известно. Глаза жадно впивались, то в звездное небо, то в свинцово серое раскинувшееся по ту сторону, а грудь разрывала горечь, влагой чертя дорожки на щеках. Прикурив сигарету я опять устроилась на поверхности, поджав под себя ноги и достала передатчик. Ровно шесть часов и у нас всего пара минут, пора. Включаю питание, зажимаю кнопку… шипит.

– Я на связи, – четко выговариваю каждый слог. А кровь тарабанит шумно, волнуюсь…

– Рад тебя слышать, – раздается спокойный голос брата, но знаю, он переживает. – Как ты?

– Я в порядке, правда. И в безопасности. – отвечаю ему. – За тебя беспокоюсь.

– Не стоит, я же сказал, что в состоянии о себе позаботится. – тон холодный, не хочет выдавать своих эмоций.

– Я люблю тебя, – выдала я Дину и улыбка сама поползла на лицо.

– И я, будь осторожна. – ага, значит что-то наверное затевается. – Время истекает. – гляжу на заведенный таймер, успею.

– Скажи мне, – прошу я, пытаясь совладать с голосом. – Из Дружелюбия не привозили раненого лидера? – горло охватывает спазм мешая вздохнуть.

– Хмм, – и пауза, сука, сука, сука. – Да. Молодой мужчина. Был в коме. Делаем все возможное, но… кто знает. – в животе ёкает, крутится и меня словно обдает кипятком. Жив. В коме… Но жив. Вот черт!

– Спасибо, пока, – прощаюсь с ним и отключаю питание.

Рация ныряет в сумку, щелчок зажигалки и новая сигарета. Сизый дым облачком отправляется по ветру. Пальцы сжимаются в кулаки и ногти впиявливаются в кожу. Глаза жжет так, будто сыпанули песка. Сердце подпрыгивает в груди и делает невероятные кульбиты. Он выкарабкается, он сильный и выносливый. Нервный смешок срывается с моего рта, потом еще один и еще, и меня пробирает истерический гогот.

– Сукин ты сын, Эрик. – задрав голову в небо провозгласила я, в надежде, что он каким-то невероятным способом может услышать или почувствовать. – Не вздумай сдохнуть!!!

Эрик

Тягучая как смоль, черная, холодная, отвратительная жижа не отпускает, затаскивает на глубину, не дает дышать. Я барахтаюсь в этой жиже, она сжимает, попадает в рот, легкие разрывает огнем и леденит одновременно, я тону в ней, но борюсь как могу. Силы на исходе, сильнее всего хочется расслабится и плыть по течению, погрузиться, отдаться жиже, позволить поглотить себя в небытие. Изо всех сил стараюсь вдохнуть – не получается. Нужно выбраться. Эта мысль толкается, саднит, мешает, раздражает, царапает какие глубины сознания. Это еще не все, это не конец. Выбраться, только вперед, не сдаваться. Смерть не выглядит как старуха с косой. Смерть – это мерзкая, склизкая, тягучая жижа, но потребность еще раз вздохнуть, увидеть, услышать, осязать заставляет биться отчаянно, хватаясь за последние проблески жизни, выкарабкиваясь со всей огромной жаждой быть.

Сквозь борьбу и отвращение внезапно пробивается что-то теплое, мягкое, зарождается где-то внутри и маленьким лучиком начинает прокладывать себе дорогу к свету, к жизни. Я буду жить. Я не проиграю. Не в этот раз. Мелькают как крохотные кадры – улыбка, взмах ресниц, упрямо вздернутый подбородок. Дотянуться, прикоснуться – значит выжить, не сдаться, не проиграть. И я тянусь, изо всех сил тянусь к ней…

Кажется, несколько раз приходя в себя, я ощущал чье-то присутствие. Все время пересыхают и запекаются губы. Грудь разрывает, дышать невозможно и больно. Иной раз чувствую движение, глаза открыть не могу, но ощущаю, что меня везут куда-то. Темнота.

– Мне не дышится, – свой голос слышу, как вдавленный хрип.

– Когда ранение начнет заживать, будет легче. – мужской голос. Бесцветный. Эрудит видимо.

– Почему у меня нет голоса?

– Это тоже пройдет. Ты несколько дней был на искусственной вентиляции легких. Голосовые связки восстановятся. Не напрягайся, тебе надо беречь силы.

Укол в предплечье. Тьма.

– Почему я ничего не вижу?

– Открой глаза, Эрик. – тот же мужской голос. Похоже, молодой мужчина.

– Все равно не вижу. – Дышать все так же не получается. То есть получается, но так, будто дышу в никуда. Или не в себя.

– Это эффект от барокамеры, пройдет в течение часа. Ты поспи.

Опять накрывает темнота. Это похоже на ныряние, вынырнул – свет, нырнул – тьма.

– Где я?

– Ты в Эрудиции. Ты сильно ранен, Эрик. Задето легкое. Барокамера свое дело сделает, плюс тебе регенерацию делали все это время, но еще несколько дней все равно лежать придется. – нежный голос, не тот. Другой. Женский.

– Кто вы?

– Это я, Мелисса. Помнишь меня?

– Да, ты хотела мне отдать… – теплый пальчик дотрагивается до моих губ.

– Тшшшш. Тихо. Не говори. Тебе сейчас важно восстановиться. Остальное потом.

Снова темнота.

– Мне уже лучше. Раньше я видел только черноту, теперь все белое. Давно я тут лежу?

– Да вот уж почти три недели. – Ни х*я себе, однако. – Тебя привезли, пульса нет, крови много потерял.

– Кого-нибудь арестовали? Привезли? Из того рейда?

– Нет, все сбежали в Искренность. Джанин рвет и мечет. Сегодня у нее всеобщее собрание. Приедут лидеры всех фракций. Будет вещать. Я так надеялась, что до того не дойдет. Что ты успеешь всем лидерам показать, какая это сука, чтобы ее убрали, посадили, облили бензином и подожгли, но так или иначе, избавились от нее. Стой, стой, стой, нельзя тебе вставать!

– Ты мне, что ли, запретишь? – поднимаюсь, голова тяжелая и ощущение, что нет шеи, но глаза уже все видят, хоть и размыто. – Я пойду к себе, чего я буду тут валяться как м*дак.

– Эрик, тебе нельзя, надо быть под наблюдением! У тебя в груди дыра почти насквозь была…

– А ну тихо! Чего голосишь, дура? Сказал, не собираюсь тут валяться. Тем более что Джанин будет вещать… – выдергиваю из руки какие-то провода. Вот ведь ублюдочные эрудиты, вам лишь бы трубок напихать в человека. Откидываю простыню и понимаю что я голый. Вот бл*дь, а?

– Мелисса, ты не могла бы сообразить мне чего-нибудь похожее на портки? И почему, твою мать, я лежу голый? – провожу рукой по лицу и волосам, – и где х*йности, что были на лице?

– А ты в барокамере одетым хотел быть? Тебя лечат вообще-то. И пирсинг тоже пришлось снять. – вспыхнула, вся красная. Мужика не видела, что ли? Ты ж доктор или нет? Но пошла к каким-то шкафам.

– Кстати, ты доктор или нет?

– Нет.

– А че делаешь здесь тогда?

– Народу мало, попросили присмотреть.

– Кто тебя просил за мной присматривать? И почему надо за мной присматривать? – бросает мне синие хлопковые брюки и такую же сорочку. Ну что за нах*й. Опять синее. Глаза бы не видели. Хотя они и так не видят почти.

– Потому что ты при смерти был, ты совсем тупой, что ли? Надо было одного тебя тут бросить?

– А где все ваши доки? Ты ж вроде Джанин помогаешь? Нет?

– Помогаю. Но я ей не рабыня. И, вообще, чего ты пристал. Хочешь – выметайся. Нужна информация – сам меня найдешь! – развернулась и пошла. Вот ведь тупая баба.

Черт, как глаза слезятся. Надо встать, хотя пролежав больше двух недель, сразу точно не смогу. Хорошо хоть девка тупая ушла. Медленно, по потихонечку, так. Стою вроде устойчиво. Интересно, где тут можно сигаретами разжиться. Бл*, курить хочется…

– Лидер, ты как? От тебя такая красотка выскочила, аж дух захватило. Ты чего ей сделал-то? – О, щас у Джойса сигарет стрельну.

– Джойс, курить есть?

– Не вопрос, лидер. – достает из пачки сигарету, протягивает ее и зажигалку. – Ты как, жить будешь?

– Ну, пока не помер. Какие новости, Джойси? – первая затяжка далась с трудом.

– Джанин бегает, как будто ей на хвост налили скипидару. У нее все виноваты, всех надо расстрелять. Макс ее еле сдерживает. Она утверждала, что ты диверов спецом отпустил, типа ей это эрудиты донесли, что ты упустил Фора с девкой. Хотела тебя вылечить и расстрелять. Но вроде успокоилась немного сейчас.

– Ой, бл*, вот дура-то. А че там насчет встречи в верхах?

– Сегодня. Скоро. Ты хочешь там быть?

– Хочу, вот только ноги что-то не держат. Наши в полном составе? Все живы?

– Саймон погиб, схватил пулю в голову. Так что еще одним лидером меньше. В рейд из наших ходили только ты и Вайро, много погибло молодняка, – ну как всегда, бл*дь, – Вайро тебя и нашел, и сюда привез. Мы думали ты…

– Заткнись, Джойси, когда-нибудь ты спляшешь на моей могиле, но не сейчас. Давай, помоги мне…

– Вы что, курили тут? В отделении клиники? – черт, какой у этой Мелиссы визгливый голос, аж зубы свело, – Эрик, у тебя легкое повреждено, а ты куришь! Прямо в палате! Ты с ума сошел?

– Джойс, делай что хочешь и как хочешь, но избавь меня от этой девки, пока я ее не прибил.

Джойс как-то судорожно сглотнул, взял девицу за локоть и повел на выход.

– Да что вы себе позволяете! А ну отпусти! – ха, вырваться из стальной хватки Джойси не могу даже я, не то что дурища-эрудитка. Так он ее и вытурил – прет как танк, она трепыхается. Как хорошо без визгов. Так. Пробуем опять встать.

– Таким образом, понятно, что фракция Отречение погрязла в коррупции, за фасадами домов творилось насилие, разворовывались ресурсы, такие необходимые всем. Но несмотря на это они вот уже почти сто лет являлись правящей фракцией. мне стало известно, что каждые десять лет Фракция использовала запрещенные методы, а именно вводила сыворотку памяти в систему водоснабжения и стирала у всех память. Сыворотка работает так, что стирает только воспоминания. То есть человек сохраняет все навыки, но ничего не помнит. А потом людям внушают новые воспоминания. Маркус Итон и его приспешники собирались со дня на день провести новую диверсию в отношении жителей Чикаго, поэтому я не могла себе позволить медлить…

И вот такая муть на час. Она уже час вещает, какая она молодец, как она все хорошо и правильно сделала. И ведь как складно, не придраться. Разгромила целую фракцию, обосновала, и вот теперь желает аплодисментов. И, кажется, они у нее будут. От слабости не могу долго стоять на ногах, приваливаюсь к стене. Пот холодными дорожками стекает по спине, дышать все еще тяжело. Воздух медленно с присвистом входит в легкие, но как глубоко не вбирай его в себя, все равно надышаться не получается. На каждом вздохе в груди возникает осттрая боль и отпускает только на выходе. Но бесстрашные все стоят, не время сейчас показывать свою слабость. Повязка на груди вся пропиталась, надо бы сменить. Но пока примадонна вещает – нельзя уходить.

Джоанна смотрит с недоверием. Кану, по-моему, поеб*ть и на Эрудицию, и на Джанин, ему важно чтобы его не трогали и его искренних. Все и так понятно, Джанин королева, все ее слуги, давайте пойдем уже отсюда, бл*дь.

– Если вы согласны, что фракция Отречение себя изжила, а у Эрудиции все возможности для грамотного и справедливого управления, лидеры поднимите руки в знак согласия.

Все поднимают руки. Кроме меня. Взгляды лидеров устремляются в мою сторону. Вздергиваю брови.

– О, я тоже лидер?

– Эрик, может, тебе в клинику пройти? Ты бледный какой-то и выглядишь… не очень… Ты только скажи – ты за?

– Конечно, Джанин, я за обеими руками. Ты же знаешь. А теперь с вашего позволения, – чуть киваю головой. Так, теперь твердой походкой выйти в коридор. Осталось пять, четыре, три…

Вот же бл*дина, а! Все повелись на эту тупую разводку. Ну вот просто охренительно. Теперь Джанин лидер всея и всех. Поздравляю. Главное, дойти до лазарета без приключений. Так, стена, хорошо…

Чувствую плечо под своей рукой. О, вот и второе. Да, парни, похоже, без вас никак.

– Эрик, может, Мелисса не так уж не права? – Мелисса? Джойс запомнил ее имя? Вот ведь ох*енно как. – Может полежать тебе чутка, а?

– Мелисса неправа. Мне просто нужна перевязка. И регенерация.

– Ща, найду кого-нибудь. – о, попер девку искать, как пить дать.

– Ну что, лидер, жив? – Вайро, брат, меня не так легко убить.

– Нам надо срочно валить отсюда, Вайро. Джанин меня терпеть не будет. Если она сейчас меня ушлет куда-нибудь, мне точно п*здец. Так что… Будьте готовы, соберите тех, кому доверяете, попробуем завтра вечером выдвинуться отсюда. Около стены наши базы пустующие. Там обоснуемся пока. Давай, брат, не подведи.

Регенерирующий укол это все-таки нечто. Через полчаса уже вполне нормально можно было передвигаться. Почему в Бесстрашии такого не было? Сделал себе и наутро как новенький, а? Пищит пейджер. Макс. Все-таки едем. В Искренность.

====== «Глава 10» ======

Эшли

– И не х*й на меня коситься. Да, мой муж предатель! Да, он сейчас с эрудитами! Да, я ему башку откручу, когда встречу и мало ему не покажется! А я здесь! Я бесстрашная! Так что рассовывайте сто херов по карманам и пи*дуйте отсюда, пока целы! – виртуозно расчихвостила Сани неосторожно глянувшую на нас группу бесстрашных звонким, но до жути угрожающим голоском. Мдя, повезло Ворону с женой, ничего не скажешь. Эта брюнеточка наш главный арсенал против языкастых болванов, так и страждующий ляпнуть что-нибудь не осторожное. – Вот козлы же… – гаркнула девушка в след отступавшим под тяжестью ее красноречия. А уж если мы на три глотки начинаем голосить, то все, тушите свет. За это нам уже пару раз доставалось от Фора.

Немного выдохнувшись Сани растянулась рядом с нами на полу в коридоре и гордо поправив длинный конский хвост, принялась громко хлебать кофе. Девки пришли, якобы навестить меня в мой законный перерыв. Так, как таких сомнительных личностей, как подружек предателей не пускают ни в разведку, не в патруль, не на вылазки в город, мне пришлось искать себе занятие в Искренности. Сил нет уже просто сидеть на жопе, и доктор Стивенс, который временно пристроился в местный лазарет с радостью разрешил мне стать его младшим помощникам. Ну там укол сандальнуть особо охотчивым, пилюлек отсыпать или сделать несложную перевязку. Спасибо, что клизму не доверяют. У нас остается еще много раненых с бойни в Отречении. Заодно хоть чему нибудь и научусь полезному. Сани взяли помощницей в буфет, а Линн у нас единственная бездельница.

– Мне нужно увидится и поговорить с милым, – сбавив свой ор до шепота объявила Сани. – Я не верю, что он предатель. Я слишком хорошо его знаю и у него должны быть объективные причины. Он бы не стал. Да Ворон из разведок и рейдов последнее время не вылезал. – девушка заметно нервничает, да впрочем и мы тоже. – но Фор запретил меня выпускать из здания. Говнюк. – Да, и сидим мы тут как три «декабристки», и каждая молча изводит себя подобными мыслями…

– Ну, ты что-нибудь выяснила интересное? – обратилась я к Линн. Она наш главный шпион и информатор, ведь ее старшая сестра Шона одна из лидеров. Подружка сверкнула шаловливыми глазками, состроила нам моську, но тут же приметив наши гневные физиономии прекратила валять дурака.

– Сегодня Кан уехал в Эрудицию на собрание лидеров, жопой чую, что Джанин найдет на него рычаги управления, так что нужно быть готовыми ко всему. Наши лидеры сомневаются в нем.

– Искренность не пойдет против эрудитов, помяните мое слово. – сказала Сани. – Дружелюбие разгромили, люди ушли за стену и скорее всего и нам туда дорога. – Ага, бл*дь, уйдем из города и заумная сучка мигом приберет все, в свои загребучие руки. Противно аж, вроде бесстрашные, а нихера не делаем. Весь командирский состав оказался на стороне эрудитов, черт, ну вот как так… Вайро, добряк Бартон, и даже блондинчик. Ох*еть просто… и Эрик. Сани убеждена, что Ворон не мог предать фракцию. А я уже и не знаю, кому можно верить… Они уничтожили мой родной дом.

Ублюдки прихвостни раскатали фракцию добреньких своими драндулетами, обвинив в этом чудом сбежавшую от туда кучку бесстрашных. Ну ладно, я тоже чуть-чуть постаралась. Джордж с общиной смогли устроится на новых фермах за стеной и теперь хоть они в относительной безопасности. Уж с голоду точно там не помрут.

– Эшка, я вам пожрать принес, – появился возле нас Райн, плюхнулся со мной рядом и стал подкармливать бургерами. Он один из немногих, кто с нами общается, остальные подозрительно и весьма злобно косятся. Даже Зик, с которым мы вполне хорошо ладили. Оказывается старший Педрат с татуировщицой Тори остались засланными казачками в Эрудиции после моделирования, но им пришлось бежать и женщину ранили в ногу. Причем бежали они в один день со мной, но почему-то слишком странно на меня реагируют и не желают особо разговаривать. Ну и йух с ними, не очень-то и хотелось!

– Хочешь вечером прогуляться? – предложил он, но я лишь покачала головой. Итон наложил полнейшие табу на мои передвижения. Неужели боится, что я сбегу к Эрику? И вообще, они знают, что он жив? Я никому не сказала. Не знаю, но мужчина последнее время стал слишком дерганный и раздраженный. Только Трис удается его успокоить. – Неужели не надоело сидеть затворницей, маленькая? – проворковал Райн, а меня прошиб ледяной пот.

– Не называй меня так, – тихо выдавила и сжала прыгающие губы. Только один человек мог меня так называть, но это все очередная, перевернутая страница моей жизни. Сердце резко ухает в груди, набирая ритм. Я чертовски скучаю по этому ублюдку, и от этого еще хреновей… Райн заметив такую реакцию зажал меня под мышкой, прям как в детстве, оказывая свою поддержку. Быстро глянула на часы, у меня осталось на отдых десять минут, а потом у нас перевязки. Стараюсь как можно больше нахватать работы, чтобы отключить мозг от лишних, изнывающих мыслей.

– Линн, как Кан вернется, держи ухо в остро. – настрополивала бесстрашную Сани. – И сразу к нам. Все, мне пора идти батрачить на еб*нных правдолюбов, мать их. – закатила она глаза и ушла.

– Крошь, что будем делать-то? – поинтересовалась подружка. – Если Искренность сговорится с Джанин, то нам точно конец.

– Знаю. Давай сперва дождемся результатов переговоров, а потом будем решать. – сжимаю я ее ладошку, она отвечает тем же. Линн не хочет уходить за стену, впрочем как и я.

– Пойдем сегодня вечером напьемся, а Эшка? – влез в наше уединение Райн. – Я виски достал. – вот уж спасибо, прям завлек. Что-то последнюю неделю он стал слишком активно меня куда-то зазывать, никак, через столько лет разглядел во мне девушку. Да вот только мне этого, спасибо не надо, накушалась по самое не могу. Теперь расхлебываю полной чашкой… Долбанный Эрик, сукин сын, ну вот за что мне это…

Тут из соседнего коридора вывернул Роджер и поманив меня своими расписными пальчиками, призвал к порядку и облагораживающему труду. Распрощавшись с друзьями я отправилась в лазарет, несколько человек в тяжелом состоянии после моделирования и у Дока полно работы. Врачи правдолюбов конечно помогают, но и мне без дела сидеть не приходится. Утки тоже нужно мыть.

Голова после тяжелого рабочего дня идет кругом, но именно этого я и добивалась. Может наконец удастся уснуть без сновидений. Врач – правдолюб, занимавшийся нашими раненными, вылавливает меня вечером и читает небольшую лекцию о обработке сквозных огнестрельных ранений и их последствиях, хех, видел бы кто его рожу, когда он увидел, как я забинтовала Райна футболкой. Не, ну, а чего? Что было, то и в ход пошло. Скажите спасибо, что не трусами. Выхожу в большой холл. Я не хочу идти в обитель бесстрашных… не хочу ничего объяснять и рассказывать или оправдываться. Нужно дождаться Линн и Сани, и все-таки немножко нализаться. Мне просто необходимо снять стресс.

Рассевшись в уголке местного буфета, с тоской ковыряю вилкой в тарелке. Скоро Сани освободится и будем ждать Линн с новостями. В висках пульсирует от напряжения, устала. Надоело таскаться по чужим углам, я хочу домой, в «Яму»!

– Эшли, – мягкий голосок Трис нарушает мои мытарства. Воробушек садится за стол напротив меня.

– Привет! Есть хорошие новости? – поинтересовалась я, но она только качает головой.

– Тобиас сейчас с Джеком разговаривают, сама жду. Смотрит слишком пытливо, пристально, а у меня не получается выдержать сейчас ее взгляд. – Ты думаешь он мертв? – немного помолчав спросила она. И что вот мне сказать?

– Он жив, – прошептала я, не вижу никакого смысла врать. – Я чувствую это. Он жив! – глаза внимательные, изучающие.

– Эрик приходил к нам, – вдруг тихо выдала Трис. – Тобиас не сказал, потому, что не верит ему. Но он приходил и просил вывести тебя из Отречения. Боялся, что ты пойдешь его искать в Бесстрашие или Эрудицию. Что и случилось…

– Расскажи мне, пожалуйста. – с трудом выдавливаю я. Пальцы цепляются за край столешницы, что ногти меняют свой цвет. Судорожно ловлю ртом воздух, стараясь не свалиться под стол.

– Джанин, обвинила Отречение в использовании сыворотки памяти, которую сама и создала, против населения Чикаго и заручившись поддержкой лидеров Бесстрашия, ввела всем нам датчики слежения – это была моделирующая сыворотка. Бесстрашные под моделированием уничтожили почти всю фракцию и членов правительства, чтобы Эрудиция захватила власть в свои руки и стала правящей фракцией. Эрик это узнал и пришел к нам, потому что, на дивергентов не действует моделирование. Нам нужно было пробраться обратно в Бесстрашие и отключить моделирование, но он подстрелил меня и мы попали в плен к Джанин. Тобиас попал в симуляцию, моделирование мы остановили, но нам пришлось бежать. И мы не смогли вывести людей из-под обстрела. – закончила она хрипло, давясь слезами.

Сижу и не знаю что сказать, пытаясь переварить информацию. Он просил меня увести? Если Эрик был там, то почему не попытался остановить бойню? Почему сам не вывел меня из-под огня? Почему вообще допустил все это? Слишком много почему…

– Он предатель? – самый главный для меня вопрос. Сердце проваливается в низ живота, в ожидании ответа.

– Я не знаю, – покачала Трис головой и было видно, что это правда. – Он сказал, что будет с лидерами до тех пор, пока не узнает что-нибудь ценное. Или пока Эрика не раскроют. И просил тебя держать от него подальше. Но ты сама все видела в Дружелюбии… Я просто хотела, чтобы ты это знала. – зашептала воробушек, ухватив меня за руку.

– Спасибо тебе! – голос стал совсем осипшим. Прелестно… ну сукин сын. И что я теперь должна думать? Чему мне теперь верить, а главное кому?

Расположившись с удобствами в отдаленном помещении Искренности мы решили собрать свой бабский совет, ну и Райна прихватили… с бутылкой. Ну да, да, виски был просто необходим. В подробностях пересказала им разговор с Трис. Естественно каждая про себя решила, вот что именно ее мужчина, ну просто никак, не при каких обстоятельствах, ни в коем разе не может быть предателем. Ну вот никак. И виски конечно же это укрепило. Ой дуры. Линн пришла без шпионских донесений, сидим бл*дь, переживаем. Но и так уже стало понятно, что скоро попрут бесстрашных отсюда.

– Нужно разработать путь отступления, если потребуется бежать. – объявила партизанщина Линн, выгнав Райна на поиски новой бутылки.

– Ха, об этом не беспокойтесь. – ухмыльнулась пьяненькая Сани и заговорщески зашептала. – На крыше «Морг Центра» есть Зип-лайн, Фор о нем не знает, иначе давно бы поставил туда охрану. Но он только для экстремалов, здание очень низкое, а спуск слишком крутой. Но ведь это х*йня. Все же уже летали, знаете что делать.

– Нет! – еле сдержав шипение процедила я. Когда все неофиты летали, у меня были особые приключения. Нужно быстро проморгаться, сбивая прошлые, ненужные воспоминания. Эрик… сукин сын, ну почему ты и здесь умудрился все изгадить? Надеюсь ты там оклемался… засранец.

– Ну на месте разберешься, ничего сложного. – отмахнулась Линн. Во деловая, она наверное уже забыла, что я постоянно ударяюсь головой. И там ведь наверняка отхвачу.

– Все самое необходимое держите наготове. – зашипела я девицам, проверяя на ощупь свою сумку на ремне. Ага, все на месте. Но тут нам пришлось заткнуться, так как вернулся наш единственный представитель мужского пола, да еще и с добавкой. Не нужно ему пока ничего знать. Ладно, ждем что скажут Кан и наши лидеры, а там уж будем решать. Уговорив новую порцию пойла расходимся спать, наконец меня не посещают кошмары…

– Джек Кан объявил мне, что мы больше не можем здесь оставаться. По соглашению с фракцией Эрудитов, они потребовали полного и безоговорочного исполнения их требований, а именно, выдачи всех бесстрашных их лидерам. Кан не видит смысла им отказывать. Посему, мы, как можно быстрее, должны уходить отсюда. На стороне Джанин оставшиеся бесстрашные, Искренность и Эрудиция. Я считаю, что нам нужно вывести за стену все недееспособное население и подумать о том, как быть дальше. Там есть несколько баз бесстрашных, попробуем обосноваться и выживать. Опять же Дружелюбие недалеко, фракция разрушена, но фермы то остались. Будьте готовы в любой момент сняться в дорогу. – объявил нам сегодня Фор. Вот так, в принципе все как мы и думали. И что нам теперь делать?

Пожитки мы свои сгребли, да там и нечего особо было собирать. Набралось по целому, небольшому рюкзаку. У бомжа наверное котомка и то побольше. Собравшись на первом этаже в холле всей большой компанией мы решили обсудить последние новости. Несколько вооруженных бесстрашных ходят охраняют двери на улицу, следя за порядком. На улицу охота, а меня не выпускают. Девчонки уже переходят на ультразвук, А секунду спустя до нас донеслась ругань охраны. Кажется, тишине и спокойствию и здесь пришел конец…

Везучая же ты, Эшли. Странно, я даже не чувствую уже того одуряющего разочарования. Наверно, все так и должно было кончиться. Мы ведь знали, что в этой фракции нет больше никакой безопасности – лишь ее иллюзия. И опять мы вляпались по самое не балуй… Ахающие за этим взрывы, толчком отдающиеся по всему этажу, выбитые стекла бенгальским огнем разлетаются в стороны, пол под нами содрогается, сбив с ног. Звенящая тишина заливает уши…

Эрик

Пока ехали в Искренность, Макс рассказал, что разведка донесла о пребывании сопротивления во фракции. В целом Кан не против их выдать, но Джанин боится, что Кан потребует за это каких-нибудь для себя выгодных условий. Джанин хочет, Джанин считает, Джанин боится… Я ох*еваю просто. Мне уже интересно, чем она таким взяла все-таки, а? Правда, что ли, с колокольчиками?

И вот поэтому, потому что «Джанин боится», мы должны взять Искренность штурмом, чтобы захватить сопротивление. Прикидываю сколько ребят сегодня погибнет, вряд ли Фор сдастся легко, будет биться до последнего, я знаю. В чем, в чем, а в упертости он точно вечный первый, бл*дь. Ну, а я должен сдохнуть в этой вылазке, потому что меня Джанин тоже «боится». Она знает, что я о ней думаю, знает, в чем я ее подозреваю. Она хоть и стерва, но все ж таки эрудитка, а, значит, голова у нее варит. И я понял, почему у всех фракций по одному лидеру, а у Бесстрашия их аж пять. Если парочка уйдет в расход, останется все равно много. Кстати, о расходах. А где Саймон, что-то давно его не видно.

– Макс, а где Саймон? Почему его не было на собрании?

– А ты не знаешь? Он погиб во время заварухи в Дружелюбии. Я не сказал, думал ты знаешь, вы ж там вместе были, – вот бл*дь, а я его и не заметил. Все о мелкой думал, где она, что с ней… И, да, точно, Джойс же говорил что он погиб, совсем башка не соображает.