Текст книги "В прятки со смертью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Старший состав бесстрашных, жду вас в тренажерном зале. Готовность 10 минут! Там и поговорим – это уже Вайро.

Мне всегда было удивительно, почему в Эрудиции спортивные залы лучше, чем в Бесстрашии. Самое интересное, что эрудиты практически не следят за своей физической формой. Но залы тут выше всяких похвал.

– Вайро со мной на ринг, остальные 2 часовая физнагрузка по весу! Вперед!

Я скидываю жилетку и в одной майке заскакиваю на ринг, делая разогревающие упражнения. Вайро тоже потянулся во все стороны и встал в стойку, готовый отражать мои атаки.

– Эрик, че за х*йня происходит, – спрашивает он меня, делая ложный выпад вправо, резко выкидывая левую руку для удара по корпусу.

– Тут везде камеры, Вайро, – блокируя его удар, подаюсь немного влево, локтем стараясь достать его по челюсти. – Работают, как выяснилось, только на изображение, так что здесь во всяком случае можем спокойно говорить. – Локоть мой он блокирует, но при этом открывает корпус. – Ты чем-то недоволен?

– Эрик, ты в своем уме? – Тут он совсем открылся и двумя связками я уложил его на ринг. – Черт! Вчера еще мы были отдельной фракцией, а сегодня мы шестерки Джанин. Бл*дь, не могу поверить, что ты так спокойно об этом говоришь! Что ты, вообще, это допускаешь? Как так вышло? Когда эта гребанная сучка Джанин стала нашим лидером?

Я протягиваю ему руку, он опирается на нее, вставая, но при этом сильно рванув меня в свою сторону, наносит мне мощнейший удар по скуле, которого я не ожидал. Голова дернулась, откинувшись, и сразу же, немедленно зазвенело в ушах.

– Ну в общем и целом она стала нашим лидером, когда плотно и надежно обосновалась у Макса в постели. – немного придя в себя, отвечаю ему, пробивая его блоки тремя связками и, наконец, заставив его согнуться. – Не знаю с какими волшебными колокольчиками у нее п*зда, но ради нее Макс принес в жертву всю фракцию.

– Ты знал, что они задумали? И даже не попытался это остановить? – презрительно щурясь, спрашивает он, вытирая кровь с треснувшей губы.

– Я знал, что планируется моделирование. Пару лет назад, когда я понял, что именно замышляет Джанин, я попытался призвать Макса включить голову, но с тех пор старшие лидеры перестали доверять мне и стараются от меня избавиться. – бросаю ему полотенце и бутылку воды. – Я не зря завел тот разговор в машине, Вайро. Если бы ты сказал мне, что верен МНЕ безоговорочно, я рассказал бы тебе все. Тогда я не знал, что моделирование планируется на следующий день после теста. Мне Макс сказал об этом непосредственно в день моделирования. Я сам чуть не попал под него.

– Вот бл*дство, ну кто ж знал, черт. Я сказал вроде, что предан тебе и фракции. Я и подумать не мог, что Макс с Джанин и вообще… И что делать теперь? – бой окончен, сидим на ринге, дышится тяжко. Все-таки сказывается отсутствие ежедневных тренировок.

– Я пытаюсь выяснить правду про сыворотки. Она напала на Отречение, потому что обвинила их в применении сыворотки памяти против населения Чикаго. В первую очередь, надо понять, что все-таки мутит Джанин. А то, что она мутит, я уверен на сто процентов. Слышал, что она собирает оставшихся лидеров для «важного сообщения». Будет впаривать им свою теорию. Я весь под подозрением, особенно после истории с малявкой.

– Черт, да вы с Эшли просто гвоздь программы! – Ну поухмыляйся еще, и так тошно, – Ричарда и еще двоих завалили, девка сбежала, ты в лазарете с пробитой башкой. То есть, тьфу, в клинике. Почему у них все не как у людей называется, никак привыкнуть не могу, бл*дь. – Мда, на крыше у нее закончились патроны, и она не придумала ничего лучше, как зарядить мне этим пистолетом в лоб. Ну, от нее я другого и не ждал. После того, что эта девица тут устроила, немало труда и красноречия ушло на то, чтобы объяснить, как такое, вообще, случилось. Как она смылась – даже представить себе не могу. Последнее что помню – ее разъяренный взгляд, растрепанные волосы, раздувающиеся ноздри и нечленораздельное шипение. Очнулся уже в клинике. С пробитой башкой. Откуда, спрашивается в девке столько силы? Может, это сыворотка на нее так подействовала?

– Ты видел ее после этого? Не знаешь, куда она сбежала? – Вайро насмешливо поглядывает исподлобья.

– Мы гонялись за ней по шестому сектору, но она мелкая, забилась куда-то, наверное. Еще ночь, темно, хоть глаз выколи, как ее найти, потом села на поезд, скорее всего. Ей больше некуда идти.

– Не подстрелили ее?

– Подстелили, командир. Но, видно, пуля прошла по касательной, потому что на резвости малявки это никак не отразилось. Не переживай, лидер, мелкая крепкая, выдюжит. – командир смотрит искоса, ухмыляясь уголком губ. – Я б ее взял к себе, в подразделение, в Бесстрашии, мне такие юркие нужны…

– Ты губы-то закатай, Вайро. Мы, как видишь, уже не в Бесстрашии. Во время моделирования ты ее видел? Что там было?

– Мы все пришли в себя, вообще не понимая, что происходит. Эшли я видел мельком. Видел, как она плачет над каким-то погибшим бесстрашным. Потом вроде она с Суно была. Там такая бойня была, ни хрена неясно кто, что и зачем, все друг в друга мочат, ор, вопли… Бас погиб, Алек тоже. Много раненных. Потом появился Сэм, более-менее нас организовал. К тому времени уже все отреченные, что остались, разбежались кто куда. – Значит, она не врала. Уже что-то проясняется. Черт, я все-таки надеялся, что Фор хоть как-то поучаствует… Получается ей никто, ничего не сказал, она пришла сюда в поисках меня, чтобы я объяснил что и как, а я ее в пыточную… Ну что ж за х*йня то, а? Во всяком случае это все объясняет, все она правильно сделала.

– Фора с его девицей не видел?

– Ну как же, видел, конечно. Он, его белобрысая девка и еще какие-то парни запрыгивали в поезд, – ну ясно, спасали свои задницы, – ты мне скажи лучше, че нам делать-то теперь? Быть в рабах у Джанин? Не особо хочется, если честно.

– Ты знаешь, что такие речи объявляются предательскими и за них расстреливают на месте? Осторожнее.

– Да, я в курсе, что для Джанин люди – мусор. Вот только в Бесстрашии меня учили не сдаваться, и я не собираюсь это терпеть. Можешь убить меня на месте, прямо сейчас, но я не хочу и не буду с этим мириться. И никто из наших тоже не будет. Мы бесстрашные, мы фракция – «Мы живы. Мы свободны. Мы бесстрашны», помнишь? А теперь мы кто? «Мы зомби. Мы рабы. Мы недоделанныеэрудиты»? В п*зду Джанин! А если ты с ней – то и тебя туда же!

– Не забывайся, Вайро. Мне все это тоже не нравится. Кто-нибудь из командного так думает, кто еще с нами?

– Послать тебя в п*зду? Да почти все, лидер…

– Это понятно. Я имею в виду против Джанин?

– Та же фигня. Все против. И многие бесстрашные. Если ты тоже против этой еб*нутой бабы, мы с тобой, командир!

– Ладно, спешка хороша только при ловле блох. Надо подумать. Идите к Максу, может, он вам что-нибудь концептуальное скажет. Хе-хе.

Монотонные удары по упругой коже снаряда как нельзя лучше способствуют размышлениям. Пот течет градом, заливая глаза и щекоча шею, а все мои мысли только о том, как же подобраться к Джанин… Где может быть более или менее ценная информация? В ее личных апартаментах, кабинете, там, где самая сильная охрана, не иначе. Такая охрана, будто у нее тут все тайны мира. Пароли подобрать к ее дверям не проблема, вот только дальше идет сложная система проверки по голосу, сетчатке глаза и отпечаткам пальцев. Черт, тут можно довольно надолго зависнуть, это не входило в мои планы.

Двух часов, пожалуй, достаточно. Что-то уже дыхалка сбивается. Однако… Чутье бесстрашного отрабатывает бесперебойно. Прежде чем я успел установить причину дискомфорта, уже обернувшись, я увидел сверлящую меня взглядом девицу.

– Ты не устаешь ее колотить? – опаньки, кто это у нас тут. Эрудитка, которая помогает Джанин. Помощница. По сути – секретарша. Надо срочно вспомнить ее имя. Бл*ть, я же помнил. Что-то связанное с травой. Черт… А, точно. Мелисса.

– Мелисса? – выдаю свою лучшую улыбку. Надеюсь, не очень криво. – Ты что-то хотела?

– Сложно это?

– Что?

– Ну вот, бить эту штуку? – подходит ближе, показывает на грушу. Играешь со мной, девочка? А она ничего, кстати. Фигурка, волосы до плеч, пушистые ресницы. По виду все признаки заинтересованности, смотрит томно, ведет плечиком. Неужто соблазнять меня пришла… Или ей что-то от меня надо?

– Да нет, обычная тренировка, – стараясь ничем не выдать своих мыслей, пожимаю плечами. – В Бесстрашии без этого нельзя, быстро теряется форма, это сказывается на общем самочувствии. Грубо говоря, невозможно потом делать то, что от бесстрашных требуется, теряется выносливость, сила, реакция. – Чего ж тебе надо-то? Беру полотенце, продолжая пристально следить за ней и гадать, что ей могло от меня понадобиться, вытирая лицо, сажусь на снаряд.

– А что означает твоя татуировка? – еб*ааать. Ну можно без этого?

– А что, обязательно должна что-то означать? Просто красивый рисунок, мне понравился.

– Мне тоже нравится. Но Эрудиция не одобряет раскрашивания тела. Но я, все равно, сделала тату. Там, где никто не увидит… – и что? хочешь мне продемонстрировать? вот так просто?

– А какой смысл делать тату, где ее никто не увидит? – да, детка, я только в душ и весь твой. Эта девица, вообще, хоть что-нибудь соображает?

– Я подумала… ну… что…

– Что я захочу посмотреть? – я уже говорил, что все бабы шлюхи. Ну вот, пожалуйста, увидела голый торс и поплыла. Она медленно придвигается совсем близко ко мне, очень, простон непозволительно близко. Ноздри тянут ее едва уловимый запах, который тут, в зале, пахнущим резиной и железом кажется несколько инородным. Она провела рукой по моим плечам и судорожно вздохнула..

– Эрик, поцелуй меня! – ну просто ох*еть! Это все желания на сегодня, детка? Понимаю, конечно, что в Бесстрашии свободные отношения, но чтоб эрудитки себя так вели…

– Прости, что? – она, стоя вплотную ко мне, наклоняется к самому моему уху и довольно едко шепчет:

– Придурок озабоченный, тут везде камеры, мне надо тебе сказать что-то важное. Прижми меня к чертовой груше и сделай вид, что целуешь, идиот! – вот вам и чутье бесстрашного. Кто их разберет этих баб? Поднимаюсь, беру ее за плечи, прижимаю к груше, наклоняюсь к губам. Черт, а очень даже ничего губки…

– Говори, что хотела.

– А я думала, правда поцелуешь… – лыбится. Дура какая-то. Ну, че тут смешного? Беру ее пальцами за подбородок и сжимаю так, что у нее выступили слезы.

– Была бы ты бесстрашной, уже валялась бы в отключке. Не играй со мной. Если есть что-то важное, говори. – хочется схватить ее за горло и придушить чуток. Но нельзя, Джанин за такое по головке не погладит. Ненавижу шлюх. Она дернула головой, освобождаясь от захвата.

– Я поняла, что ты следишь за Джанин и знаю зачем. Я знаю, что тебе нужно.

– Откуда ты можешь знать это, если я сам не знаю, что ищу?

– Джанин сама создала все сыворотки. Правды, памяти, смерти. Они все тут, в Эрудиции. Все ее планы, все, для чего она создала эти препараты и что она собиралась с ними делать – она все записывает на камеру. Это нужно для того, чтобы впоследствии совершенствовать свои разработки. И еще она очень нравится себе на экране. Я давно уже скопировала эти файлы себе. Я отдам тебе их. Прижми сучку.

– Тебе что с этого?

– У меня с ней личные счеты. Хочу ее уничтожить, стереть с лица земли, растоптать! – ничего себе горячая девочка. Может, правда, поцеловать ее? – Хочу увидеть труп Джанин. Больше ничего. – выворачивается от меня. – Не думай о себе много. Нет ничего такого, чтобы ты мог мне предложить, кроме этого.

– Где и когда?

– У меня в комнате, сегодня вечером. Приходи. – Вот черт. Тупые бабы.

====== «Глава 7» ======

Эшли

До Дружелюбия я добралась только к утру, опасливо крадясь по закоулкам и через поля. Даже глазам сперва не поверила, когда показались первые жилые дома фракции. Вот появилось скопление деревянных и стеклянных зданий. Прежде чем добраться до них, нужно пройти через сады. Мои ноги ступают по земле, а ветви надо мной переплетаются друг с другом, образуя что-то вроде тоннеля. Темные фрукты висят среди листьев, готовые вот-вот упасть. Острый сладкий запах гниющих яблок смешивается с запахом влажной земли.

Тело ныло от усталости, мышцы сводило от перенапряжения. Невозможно хочется пить, организм требует отдыха. Людей на улице не видно, наверное еще слишком рано. Куда мне идти? А вдруг я опоздала и эрудиты уже добрались до ребят? Нет, не может быть. Нужно найти Джорджа, он отведет меня к ним, ему я доверяю. Благополучно пересекла ферму и наконец дошла до нужного мне домика. Пристроившись под яблоней, подняла с земли несколько камешков и принялась кидать их в окно комнаты Джорджа. После третьего перестука створки отворились и из проема высунулась голова с темными волосами. Парень сонно щурился, растерянно крутил по сторонам и вдруг замер, заметив меня. Ахнул, потер кулаками глаза, словно прогоняя мираж и растянулся в радостной улыбке.

– Эшли! – голос такой родной, искренний, что слезы хлынули безостановочно по щекам…

Небольшая комната сквозь не зашторенные окна заливалась солнечными лучами, напористо пробивавшимися сквозь густые, серые облака. Джордж отвел меня к Фору и Трис, в Дружелюбие сбежали выжившие в бойне отреченцы и десяток бесстрашных. Слишком мало человек смогло спастись. Остальные бесстрашные укрылись в Искренности.

Спина затекла от слишком жесткого стула, но не было ни сил, ни желания пошевелиться и устроится поудобнее. Ладони с силой сжимают тонкую чашку с чаем, но не для того, чтобы согреть руки, а из-за необходимости за что-то держатся. Мне нужно за что-то держатся, иначе я сейчас разобьюсь, сломаюсь…

– Эрик предатель! – настойчивый голос инструктора закручивается в мои уши горящими болтами. Сердце ухает вниз живота и пульсирует, отчаянно пульсирует там. Не бьется… – Он заодно с Джанин и другими лидерами Бесстрашия. Он работал на нее и это именно она продвигала его к лидерству. Он предал свою фракцию. Эрик знал о моделировании, знал. – что-то внутри треснуло, надломилось, словно стеклянная чашечка и острые осколки медленно осыпались в пустоту. – Он был в Отречении во время нападения и пытался застрелить Трис! Он ранил ее в плечо. – Эрик не был под симуляцией, он предатель, Эшли! – мое дыхание срезает, словно ножом.

Треньк! И первый кусочек отломился от истекающего невыносимой болью сердца. Треньк! С каждой фразой мужчины, с каждым выданным им, сквозь плотно сжатые губы словом, новые кусочки болезненно откалываются и исчезает в источающей мукой бездне. Он знал! Он все-таки знал! Эрик был там… он все видел. Видел, как бесстрашные убивают людей и ничего не сделал, не остановил их. Господи, ну как-же так? Ну почему…

Воробушек сидела на постели, такая бледная, такая маленькая, хрупкая и не сводила взгляда с своего мужчины. При моделировании погибли ее родители. Бесстрашные безжалостно убили всех членов правительства. Убили отца Фора – Маркуса Итона. Теперь вся власть захвачена Эрудицией. Боже… как трудно дышать. Воздух слишком тяжелый, горячий. Он раскаленный, словно языки пламени, жадно пожирающие руины Отречения. Такой обжигающий, что легкие опаляются и наполняются черным пеплом. Горло скручивает колючей проволокой и душит, полностью перекрывая доступ к кислороду. Душит… мне нечем дышать.

– Они уничтожили сотни людей… – голос Фора срывается от ярости, а Трис зажимает рот ладошкой. – Мы попали в плен к Джанин, я был в симуляции, мы с огромным трудом смогли выбраться и остановить моделирование. – мужчина меряет комнату размашистыми шагами, темные глаза сверкают ненавистью и гневом, желваки по лицу гоняет с неимоверной скоростью. Фор переполнен эмоциями, такими сильными, что они его сейчас задушат.

– Как вы выжили, почему вы не были под моделированием? – еле разлепив сжатые в полоску губы, смогла выдавить вопрос. Язык не хотел подчиняться, выпуская из горла тягучие, хриплые звуки. Кровь барабанит в висках целым набатом. Пальцы с силой надавливают на тонкий ободок чашки.

– Мы дивергенты. – отвечает воробушек взглянув на инструктора и сцепляет в замок свои ладоши. – Мы не поддаемся симуляции, но Джанин разработала такую сыворотку, которая действует и на нас.

– Дивергенты? Я думала, что это просто сказки… – конечно все слышали о опасных дивергентах благодаря Эрудиции и особенно стараниями самой Джанин. Бред какой, Трис никогда не была опасной и всегда старалась помочь другим. Да и Фор создает впечатление хорошего человека. Смерть и боль принесли в этот мир не дивергенты, а жаждущие власти Эрудиция и… расколовшееся Бесстрашие.

– Эшли, как ты сбежала из Эрудиции? Что там происходило? – наконец мужчина выдохся мельтешить по комнате и остановился возле меня. А я только еще больше сгорбилась, практически окунувшись носом в чашку.

– Мы с Суно добрались до поезда, ее убили. – слова застревают в глотке подобно комку с шипами и царапают нутро. – В вагоне я потеряла сознание, когда очнулась, поезд стоял на месте. Меня нашли изгои… помните Эдварда? – знаю, что оба кивают, хоть и не могу посмотреть на них. – Эд сказал, что видел наших лидеров у Эрудиции и помог мне туда добраться. Там меня схватили бесстрашные и отправили в камеру, блин, в ячейку. Потом пришел Эрик и… – ледяной пот скатывается бисеренками по коже и отправляется в свой путь вниз по спине. Голос дрожит, так дрожит, что изо рта выходит шипение. – И забрал меня на допрос…

– Я знаю, как допрашивает Эрик. – злобно процедил Фор. Мда, я тоже знаю… Трис только округлила свои глаза.

– Потом меня доставили в клинику. Там мой брат, Дин. Он помог мне… Но Фор, – тихонько позвала я. – Эрик пытался мне помочь, подсказал как противостоять сыворотке правды. И он не выстрелил в меня, он бы не стал… он пытался помочь. – упрямо твержу ему. Ну не могу я поверить, не могу… И влага уже вытягивается по вискам, ползет на щеки. Долгие секунды ничего вокруг не существует, вселенная содрогнулась от взрыва в груди… Только я, обессиленная, жалкая, ничтожно разбитая, только замирающий ритм сердца, только глубокие, загнанные всхлипы…

– Эрик помогал тебе, чтобы самому выкрутится и спасти свою шкуру. Он привык использовать людей. – мужчина треснул по столу кулаком и согнулся надо мной. – Я знаю Эрика шесть лет. Мы вместе проходили инициацию. Ты забыла свою инициацию? – с нажимом спросил Фор. Да бл*дь, такое забудешь. – Он убил бы тебя, убил. Его рука бы не дрогнула. Все что ему нужно – это власть! Ради нее он пойдет на все, ради лидерства.

– Что мы будем делать? – мужчина смотрит на меня очень серьезно, но видно, как он раздражен.

– После обеда Джоанна соберет всех, чтобы решить, сможем ли мы здесь остаться. – я еле удержалась, чтобы не фыркнуть. Конечно разрешит, кто бы сомневался. Но Дружелюбие всегда будет поддерживать нейтралитет с другими фракциями.

– Макс знает, что мы здесь. – посмотрела я на ребят. – Я слышала, как он говорил о разведке, которая засекла бесстрашных. И они придут за нами. – нервный смешок проскочил сквозь мои зубы, зажала рот ладонью, вспоминая физиономии лидеров на свою диверсию с едой.

– Тебе нужно отдохнуть. – мягко сказала Трис и я с ней согласилась. – Встретимся на собрании.

Вышла из комнаты общежития и прямиком направилась к Джорджу. Он ждал, развалившись поперек кровати.

– Найди мне одежду пожалуйста, – попросила я его. – Мне бы помыться и немного поспать. – Согласно кивает и вылетает за дверь.

С усилием тру жесткой мочалкой свое тело, вода холодная, во избежание расточительности ресурсов. Переодеваюсь в яркую одежду Дружелюбия: красные мешковатые штаны, оранжевый свитер. Черт, как я раньше могла такое носить? И прямо в одежде падаю на кровать Джорджа, нет желания искать себе другой привал. Он обеспокоенно смотрит на меня, но ничего не спрашивает. Спасибо тебе, ты всегда понимал меня как никто другой. Не могу я сейчас говорить с ним. Ни с кем не могу… Слезы снова наворачиваются на глаза, скрутившись калачиком я отворачиваюсь к стене и зарываюсь в подушку. Не волнуйся, я сейчас повою немножко, а потом все будет в порядке, я успокоюсь и смогу взять себя в руки…, но не сейчас.

Сон все никак не желал забирать меня в свои владения, заволакивая сознание воспоминаниями. Как давно я спала? Уже давно, еще в прошлой жизни, в Бесстрашии… Эрик… в голове просто не укладывается. Не верю, не могу… Сомнения просто разрывают меня на куски, а отчетливый страх течёт вниз по желудку. Соленая влага безостановочно заволакивают взор, вырываясь наружу жалобными всхлипами. Сжатые в кулак пальцы, в обреченности колотят по ни в чем не повинной подушке. Он не мог. Ну почему так, почему мне опять больно… Душа скукоживается, на манер смятого листка бумаги и проваливается в пятки, словно заячий хвост. Неужели я опять ошиблась… Глубокий вдох, мне нужен воздух, необходим. Слишком душно, трудно дышать. Он не мог…

Глаза, они не могли лгать, не могли. Теплый, пытливый взгляд серебра, расширенные черные колодцы зрачков. Прерывистое, надрывное дыхание. Губы. Напористые, но до необходимости нежные. Длинные прохладные пальцы, оглаживающие так осторожно, словно боясь причинить вред. Я помню как тревожно толкалось в груди его сердце, отчаянно помню. Сильные руки с линиями причудливых татуировок, покрывающие вздымающиеся от напряжения упругие вены. Мурашки пробегают по коже и растекаются по всему телу. Широкие ладони, прижимающие так, будто я могла растворится. Ох, как же сложно вздохнуть… я задыхаюсь. Черт! Серые омуты обволакивающие своей надежностью, скрытной заботой, они не могли врать. Не могли же… Ну помоги же мне… боже. Пожалуйста, я выгораю изнутри от этой истерзывающей боли…

Слишком отчетливый шепот забивает слух своим звоном: «Тебе придется столкнуться со смертью не один раз. Но не позволяй ей выиграть у тебя, на кону – твоя жизнь. Ясно? Это самое ценное что есть у тебя. И у меня.»– Он намекал, предупреждал… Ну почему тогда, он ничего не сказал? Почему не помешал, не исправил… Да вашу ж мать, ну почему? Неужели не мог хотя бы шепнуть… Он был там, был… почему он бросил меня там умирать? Не знаю, не верю… Пока не увижу своими глазами, я не могу в это верить… не должна! Долгожданный сон, наконец забирает меня в свои тягучие иллюстрации пустоты…

Трис

Тобиас бегает по комнате в ужасно взвинченном состоянии. Оно у него теперь все время такое, с того момента как мы попали в Дружелюбие. Перепалки с Питером, с Калебом, насмешки других бесстрашных… Мне хочется ему чем-нибудь помочь, но я не знаю чем. Мое собственное горе затопило меня, плечо болит, страшно взять в руки пистолет… Только бы нам из всего этого выбраться…

– Тобиас, почему ты не сказал ей, что Эрик просил ее вывести? Я все ждала когда ты скажешь, а ты только ругаешься.

– Зачем, Трис? Зачем ей это говорить? Я знаю, зачем он просил нас вывести ее, чтобы мы поверили ему, купились на сказочку о высокой любви! У кого любовь? У Эрика? – его некогда спокойный баритон срывается на крик. – Да не смеши меня! С роду этот псих никого не любил и не полюбит никогда! Он только использовать людей умеет, как использовал нас, чтобы отвлечь лидеров, чтобы была бойня. Он же кончает просто когда кому-то больно или плохо, ты что не знаешь?

– Не кричи, пожалуйста, ты меня пугаешь. Зачем так эмоционально реагировать? Просто… У него такие глаза были… Он так волновался за нее… – смотрю в окно. Там сад, такой зеленый, душистый… Даже и не подумаешь, что всего в нескольких сотнях миль отсюда из целой фракции сделали могилу.

Тобиас сел напротив меня, погладил по волосам. Мягко улыбнулся. Какая у него красивая улыбка все-таки, я так редко ее теперь вижу.

– Трис. Все кругом плохо. У нас все хорошо, да? Мы вместе. – Голос его смягчился. Так всегда бывает, когда мы рядом. Он притягивает меня к себе. – У Эрика не может быть никакой любви. У него только нужные и не нужные люди. Все что делает Эрик – это движется туда, где власть и контроль. Он никогда не откажется от лидерства, он будет цепляться за него до последнего. Чем раньше Эшли забудет его, тем лучше. Я не хочу больше говорить об Эрике. Как ты сама?

– Не знаю, Тобиас. Я…-, но все мысли улетучиваются, когда я прижимаюсь губами к его губам, знаю, его поцелуи отвлекут меня от всего…

Эшли

– Они пришли к выводу, что сделают из Дружелюбия убежище для членов всех фракций, – рассказывает Джордж. – При следующих условиях. Во-первых, никакого оружия. Во-вторых, при возникновении какого-либо серьезного конфликта, словесного или физического, все участвующие стороны будут изгнаны. В-третьих, вы должны обсуждать конфликт, даже в частных беседах. И, в-четвертых, все, кто останется здесь, должны внести свой вклад в улучшение окружающей среды посредством работы. Они передадут эту информацию Эрудитам, Искренним и Бесстрашным, как только смогут. – Мы идем по саду, держась за руки. Да, я соскучилась… Меня не стали будить на собрание и за это я очень благодарна, наконец-то хоть накопила немного сил. Голова тяжелая, мне просто необходим воздух.

– Они придут сюда Джордж, придут с оружием. А нам нечем защищаться. – с сожалением морщусь. – Что если Эрудиция захочет подчинить себе остальные фракции? А она обязательно захочет.

– У них уже вся власть, Эшли. Дружелюбию не нужен конфликт и ты это прекрасно знаешь. – голос кажется спокойным, но слегка вибрирует от волнения. Да, знаю!

– Послушай меня, просто послушай. – в подкатывающей нервозности я сильно дергаю его за руку, в ответ Джордж просто сжимает мою ладошку, словно в поддержку. – Поговори с общиной, поговори с людьми, предупреди их, предостереги, если Эрудиция сунется сюда со своими недобесстрашными псами, если людям будет грозить опасность, уходите за стену. Выведите людей в безопасное место. Наверняка будет война, она будет! – Джордж смотрит долго, испытывающе и наконец кивает. Бывший бесстрашный со мной согласен. Он тоже это чувствует…

Тихо переговариваясь мы направляемся к общей столовой, но тут из дверей стремительно вылетает фигурка и с кличем бросается заключать меня в объятья.

– Живая, сука, Эшли, живая… – практически рычит Линн пытаясь меня удушить.

– Ты здесь? – не могла я никак отойти от ступора. Слава богу! – Прости, я думала, что ты там… – как-же мне стыдно стало за свое недоверие к подруге.

– Почему? – удивилась она, пристально глядя на меня и вдруг побледнела. – Он там, да? – голос осип. Влажные, большие ореховые глаза взирают на меня с таким несчастным выражением… зеркальным отражением моих собственных мыслей и чувств. Мне не нужно отвечать, она сама все поняла. Джордж видя наше замешательство легонько подтолкнул нас в спины, призывая зайти в помещение.

В Дружелюбии даже столовая похожа на многочисленные оранжереи и теплицы, выстроенные по всей территории фракции. Все постройки из грубого, не обработанного дерева с множеством больших окон. В огромном помещении светло, две стены полностью состоят из стекла и солнце является основным источником света. Линн тянет меня за стол, где собрались все находящиеся здесь бесстрашные.

– Крошка. – скупо, натянуто и морщась, как от нестерпимой боли приветствует меня Грег. Лицо осунулось, глаза лихорадочно бегают, но они какие-то пустые.

– Грегушка. – обнимаю я его и по привычке ерошу синюю щетку ирокеза. – Девид, он… – и голос срывается, видя выражение лица, на котором больше нет прочно поселившейся улыбки. – Хирут? – догадалась я. «Бах» – в животе что-то ёкнуло и скрутилось в пружину. Хирут больше нет… погибла. Парень просто кивнул и потер усталое лицо ладонями. Вид у него раздавленный, и в обычно ясных голубых глазах море боли, когда он обводит взглядом всех, кто сидит за столом. И слов утешения у меня больше нет, только собственные горькие воспоминания, которые время, чтоб его, ни хрена не вылечит. – Ворон с эрудитами, – пришлось добить мне друга, лишая последних иллюзий о вере в близких людей. – И Вайро. – моя ладонь шарит под столом, находит холодную ладошку Линн и заключает пальцы в замок, то ли стараясь дать поддержку, то ли ища ее у подруги. – И… Эрик.

Лица молча скорбящих бесстрашных резко перекосило от громкого, радостного смеха вошедших в зал дружелюбных. Позволив себя обнять родным и близким людям я вернулась в нашу темную обитель страдания и снова плюхнулась за стол, цепляясь пальцами за напоясную маленькую сумку, одолженную у Джорджа и нервно теребя ногтями жесткий ремень. Я уверенна, что бежать нам придется в любой, самый не подходящий момент и уже сгребла туда самое необходимое. А из нужной поклажи у меня только пистолет с пустой обоймой, три укола с сывороткой, обнаруженные в рюкзаке от Дина и небольшая рация, с подробной инструкцией и расписанием выхода на связь. Не густо, но и не пусто. Вскоре к нам присоединились Фор, Питер и брат воробушка – Калеб, сбежавший эрудит. И Райн, заключивший меня в кольцо рук и воодушевленно расцеловавший в обе щеки. Я не одна, мы не одни, мы еще живы… есть еще надежда, она есть.

– Какие у нас планы? – тут-же стала я выпытывать у инструктора. – Они знают, что мы здесь и придут за нами.

– Нужно уходить, – тихо говорит инструктор. За стеной есть пустующие базы, можно осесть там. Предателям будет сложно до нас добраться.

– Остальные бесстрашные в Искренности, – берет слово незнакомая мне девушка. – Искренние следят за соблюдением законов и порядков. Нужно пробираться туда.

– Мы соберем всех, кто захочет покинуть Чикаго. – отрезает Фор, а желваки-то просто носятся по скулам. Злится. – Ни Искренность, ни Дружелюбие не пойдут против Джанин, тем более, что с ней теперь бесстрашные.

– И что? – вскрикнула Линн, привлекая на нас общее внимание.

– Тише ты, – одернула ее. – Иначе накачают тебя мирной сывороткой и будешь ходить добрым и улыбчивым одуванчиком. – зашипела я на бесстрашную.

– Мы должны пойти к Джеку Канну, хотя бы узнаем, как обстоят дела. – послышался бесцветный голос Грега. – Сил нет сидеть и ничего не делать.

– У Эрудиции солдаты, оружие и технологии, – начал инструктор. – Если начнется война, а она уже началась, то нам не выстоять. Нужно убираться из города. Нам просто нечем противостоять.

– Но Фор, мы бесстрашные, мы воины, мы не должны сдаваться. Нужно дать отпор, нужно противостоять. Они стерли с лица земли Отречение. Грег прав, пойдем в Искренность. Там укрылись остальные бесстрашные, верные своему долгу. Мы просто обязаны сопротивляться, обязаны что-то делать. Мы бесстрашные, твою мать! – зловещее шипение вырывается само собой. – Нужно собирать людей, укрыть небоеспособное население, если понадобится. Нужно найти оружие. Война уже объявлена, тем, что Бесстрашие раскололось на части, стало игрушкой в руках Эрудиции и безжалостно убивает людей. Двух фракций больше не существует, а мы сидим на жопе ровно.