Текст книги "В прятки со смертью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Ворон, слушай внимательно. Я буду плыть, твое дело оставаться на поверхности. В месте, где река уходит под скалу, нам нужно выбраться на камни, там будет выход. Твое дело по команде, изо всех сил грести ко мне. Иначе унесет под скалу обоих. Все ясно?

Кивает. Ладно парень, выберемся с тебя бутылка.

Ледяная вода сразу пронизывает тело тысячей иголок. Так, внимание на цель. Есть цель. Надо выбраться, не время сдаваться. Дыхания не хватает, парень тянет меня на дно. Черт, Ворон, ну помоги же чуток. Вот уже течение ускоряется, надо держаться ближе к камням. Подплываю к кромке, стараюсь ухватиться за что-нибудь, все камни скользкие, руки срываются. Ну где же этот гребаный выступ, бл*дь. Черт, сейчас меня Ворон утащит под скалу!

– Ворон, сюда греби, слышишь, что есть мочи!!! – смотрю, забарахтался.

Когда силы почти оставили меня, я наконец нащупал этот ебучий уступ. Подтягиваюсь, выношу свое, ставшее неподъемным, тело на камни. Черт, как же тяжко-то. Вытаскиваю Ворона. Он почти захлебнувшийся, кашляет. Все, парень, все, выбрались.

Отдышавшись, идем тропинкой к выходу. Ворон старается идти, но я все равно почти несу его на себе. Ладно, попадем в Эрудицию там тебя быстро на ноги поставят. В прямом смысле.

Наши все выбрались у депо. Сразу приняли Ворона, наложили шину. Так.

– Вайро, где рюкзак?

– Тут лидер, как ты и велел, в сохранности.

– Значит в очень-очень сжатом виде. У меня есть план, как подвинуть Сэма. Вот смотрите, – вытаскиваю планы полигонов, – есть секретные полигоны, за стеной, одни ближе, другие дальше. Очень старые, еще довоенные. Мы знаем о пяти, может быть их больше. Я туда ездил, это было мое дело. Там есть все, провизия, топливо, собственные генераторы, оружие, техника. Мы их там немного усовершенствовали и законсервировали. Устаревшие, правда, но это лучше чем ничего. К ним ведут подземные тоннели, которые находятся в бывшем метро. Также в эти тоннели можно выйти через коммуникационные ходы. Мы исследовали все метро, установили флюоресцентные лампы, нужно только включить подземную подстанцию. Для этого у нас будет еще вылазка. – достаю фонарь, – Тоннельные фонари, света особо не дают, но с их помощью можно видеть обозначения на стенах. Обозначения – тоже наших рук дело, когда мы потеряли в тоннелях человек 20, мы разметили все стены подсвечиваемой краской. Ее видно только в свете этих фонарей. Очередной подарок эрудиции и великолепной Джанин.

– Что нам это дает, лидер?

– Мы соберем людей и уйдем на эти полигоны. Мы сможем тренировать там всех, кто пожелает, а потом подвинуть Сэма и вернуть фракцию. Мне лично такая «свобода» под неусыпным контролем Сэма не нужна. У нас есть шанс! Надо им воспользоваться.

– Но как убедить всех, что надо что-то делать? У Сэма армия изгоев, их очень много. Эрудиты воевать не будут, искренние тоже. Нас и дружелюбных совсем мало

– В Эрудиции есть информация, где Джанин рассказывает о своих планах, опытах. Если все поймут, что кучка людишек захватила власть обманом, они не будут это терпеть. Если поймут, что бойня в Отречении – всего лишь прихоть Джанин, а Сэм этому потворствовал, захватывая власть руками еб*ной эрудитки, у нас будут союзники. Во всяком случае все бесстрашные, узнав как их использовали, будут на нашей стороне, это точно. Когда Бесстрашие объединится, дружелюбие встанет на нашу сторону, а там может и искренние подтянутся. Должно получится. Главное, получить этот диск. Подготовить тоннели, в метро есть склады. Можно оборудовать подземные базы бесстрашных. Много чего надо сделать, времени у нас мало. Мы уберем эту гребаную суку Сэма. Надо только держаться вместе.

– Лидер, почему просто не прикончить суку? И ты станешь на его место! Зачем огород городить?

– Сэм послал нас в Бесстрашие, чтобы сделать из него братскую могилу. Мне уже хочется лично свернуть шею этому мудаку. Но у Сэма есть документ, по которому он стал лидером всея фракций. Если я его убью, у меня нет оснований занять его место. Сэм лишил меня звания лидера Бесстрашия, сделал старшим командиром. Скорее всего у него есть приемник из эрудитов. Надо подготовится. Тут надо идти по принципу перехвата власти, а не просто убийства лидера. Мне нужны преданные люди. Те кто верит в то, что у нас получится. Вы со мной парни?

– Ты всегда был наш лидер, Эрик. Ты вытаскивал нас из жопы, что и делаешь сейчас. Я с тобой. Я всегда с тобой был.

– Другого я и не ждал от тебя, Вайро, брат. Остальные, что скажите?

– Мы с тобой лидер. Кажется, ты знаешь что делать. Если ты говоришь что шанс есть… Это лучше чем бегать у Сэма в шестерках, тренировать его ублюдочных изгоев или прятаться по базам. Объединяться надо, правильно!

– Тогда так. Распространите информацию среди тех, кому доверяете. Как только я обследую туннели, достану диск и пойму какие планы у Сэма, мы сразу валим из Эрудиции. Сначала по секретным базам бесстрашных, соберем оружие и припасы, а оттуда на полигон. Плюс надо найти Фора с теми, кто сбежал с ним, их тоже взять с собой. Пожалуй, убедить Фора воевать будет сложнее всего.

– Да уж.

– Это точно.

– Воевать это не про Фора, – на разные голоса отвечают мне бесстрашные. Мда, вечный первый у нас тот еще воин.

– Хорошо. Тогда двигаем в Эрудицию. И наберитесь терпения парни. Сколько времени мы пробудем там, не скажу. От пары недель, до нескольких месяцев. Будет не просто.

====== «Глава 16» ======

Эшли

Три девицы под окном, пряли поздно ве… Не-е-е, не так. Это из другой оперы. Четыре дуры под окном, бухали виски вечерком:

– Слушайте… я кое-чем разжилась тогда на складе. – объявила Линн рьяно роясь в своем рюкзаке. Мы с удивлением вскидываем брови, когда она вытаскивает на свет Божий две бутылки и шаловливо подмигивает. – Может, отметим наш побег и то, что мы еще живы? Ну, и… за наших мужиков я бы тоже вмазала. За всех. – поясняет она.

– Я с радостью бы нализалась. – отзываюсь, усаживаясь прямо на пол. Комнатки на маяке махонькие, словно кладовки и даже присесть негде. А еще мне надо залить тоску и ноющую под ложечкой боль. Притупить. Хоть на часок.

– Ты серьезно? – ахает Майра, но плюхается рядом, поддавшись нашему влиянию. – Я просто давно не пила.

– Само собой. Совместим приятное с полезным… – закивала Линн, откупорила первую бутылку и глотнула. Вторую сунула мне.

– Да еб*ть вас в качель. – вскидывает руки к потолку хозяйка комнатушки. – Ну наконец-то, хоть что-то хорошее за последнее время. Я скоро на мужиков бросаться стану, как бешеная. – заявляет Сани, наверное имея ввиду, что так сильно соскучилась по мужу. Ну ее на фиг, бешеной я ее точно испугаюсь.

Майрушка только смеется, принимая эстафетную тару, аккуратно делает глоток, морщит хорошенький носик и растягивается в довольной улыбке. За окном уже пролегает полутьма. Очередной тяжелый день, проведенный в тренировках, за хозяйством, в карауле и прочими радостями партизанской жизни подошел к концу и нам просто необходимо, немного снять стресс и унять свою горечь…

– Помочь сбежать предателю, самой оказаться беглянкой, воровкой, напиться. да почему бы и нет… – хмыкнула я. Открутив крышку бутылки делаю первый глоток. Виски обжигает горло… – Честно, первый раз прям напиваюсь, если не считать одного раза в Бесстрашии и Искренности… – говорю девчонкам, передавая пузатое стекло Сани.

– Ха!!! Толи еще будет с нашими мужиками… – вскрикнула она. – Я с Вороном вообще скоро поседею. То он в рейдах, а у меня поджилки трясутся. То в разведке… Сука. А меня, значит, не пускает никуда. – глядя на наши заинтересованные взгляды она только развалилась на узкой койке и пояснила: – Ну я изначально разведку выбрала, там мы и сошлись, потом жить стали. Но после очередного боя меня хорошо подстрелили и я ему пообещала больше не лезть на рожон. А сама подыхая от скуки втихоря перешла в патруль, уговорив Бартона меня не сдавать, милый и успокоился. Аха-ха, срались как-то в очередной раз, я и выложила, какой он наивняшка был, когда удумал из меня домохозяйку сделать. Так ведь обиделся… придурок. Давай шмотки собирать и в общежитие собрался…, а я быстренько разделась, нагло залезла на стол и поманила пальчиком. – разоткровенничалась Сани, полыхая горящими глазами. – Куда ему было деваться, простил как миленький. А на утро замуж позвал, но я отказалась, пока не разрешит в патруль вернуться. Долго злился, аж пыхтел как паровоз, с неделю за мной по всей «Яме» гонялся. В итоге встал на краю пропасти и потребовал: Или женимся и я сижу в фракции, или прыгает, идиот. Я стала спорить и он спрыгнул… только веревкой оказывается сперва обвязался. Висел там, под мостом, сученыш и слушал мои вопли, пока я уже его похоронила и голосила во всю глотку: «Люблю»! «Прости»! «На все согласна»! Пришлось все-таки идти на его условия, но когда пришло время ставить свою подпись, тоже поставила его перед выбором: Либо уходит из разведки, либо я в патруль. Переубедила. Ох и огребла же я тогда, по полной. Это с виду он у меня плюшевый. А взбесится, глазищи молнии метают, оскалится, как зверюга и пи*дец… Эх, как он там… – тоскливо простонала девушка, выражая свою тягу к мужу. – Ну, а ты, Майра. Расскажи нам о своем пирате. Как вы познакомились?

– В Эрудиции, – шепчет наша скромница и лихо опрокидывает бутылку, делая залпом несколько глотков. – Я же зубрила тогда была и все свободное время торчала в библиотеке. В очередной такой вечер засиделась допоздна, народ уже разошелся и мне пришлось возвращаться одной на жилые этажи. Иду, никого не трогаю, вдруг, из-за угла трое придурков, ищущих острых ощущений. Это сейчас я смогу в рожу дать, а тогда… – развела она в стороны ладошки. – Они издевались, швыряли меня друг другу, как мячик, думала, что мне конец… Но тут один резко осел, завизжал и закрутился на полу. Потом второй впечатался лицом в стену. Фу-у, кровищи было… Я и не успела ничего понять, как перед нами появился Эдвард и выдрав меня из рук оставшегося идиота, завалил того на спину и стал молотить кулаками. Я была уверенна, что убьет, сплошной кусок мяса… и закричала. Испугалась. Бросилась бежать, даже не зная куда. Перед глазами все плыло, споткнулась, упала. А он оказывается за мной бежал. Поднял, сгреб на руки так аккуратно, бережно… гладил по волосам, успокаивал. Шептал нежные слова, а я лечила его разбитые руки. – мягкая улыбка осветила лицо Майры, в комнате стояла звенящая тишина, разбавленная только притихшим дыханием. – Эд всегда заботился обо мне, защищал. Я пошла за ним в Бесстрашие, не хотела, но не могла без него. Когда его выгнали, я твердо знала, что пойду за ним. И он знал. Ругался, кричал, уговаривал остаться в фракции, пытался обидеть, только бы я не стала изгоем. Боялся сломать мою жизнь. А мне плевать было, абсолютно плевать. Я ушла с ним, знала, что не смогу без него жить. Да, было страшно, очень тяжело. Мы голодали, скитались по развалинам. Но если бы время могло вернуться вспять и мне снова пришлось бы делать выбор: остаться или уйти за Эдом, я без сомнений отправилась бы с ним. Хоть к черту, хоть в ад. Он мой! Ему было… трудно. Искалеченный, но не сломленный. Научились выживать, бороться. Жить. Эдвард мой мужчина, мой человек, а я его. – заключила девушка, смахивая соль с влажных щек.

Молча и понимающе соглашаемся с ней. А что тут скажешь? Здесь чувствовать надо, ощущать, а не размениваться на слова. Пальцы оглаживают гладкое стекло, вырисовывая на нем невидимые узоры. Делаю еще один большой глоток, обжигающая жидкость расплывается по желудку, обволакивая теплым пленом. Оглядываю свою женственную банду: Линн уставше растирает лицо ладонями, вытянув на всю комнату ноги и задумчиво улыбается. Сани упрямо разглядывает потолок, пряча в ресницах мокрые капельки. Голова Майры ложится мне на плечо, вздыхает… Вымотанные, заблудшие среди густой пелены своих мыслей. Но сильные, храбрые, уверенные. Что-то осязается, исходит искрящимися волнами, окутывает, словно невесомым полотном. Я раньше глупой чепухой все это считала, что влюбленные начинают, якобы, каким-то особенным внутренним светом светиться. Теперь вижу – правда. И Линн, и Майра, и Сани что-то такое удивительно-исключительное излучают… необъяснимое, но ошеломляющее и бесспорно очаровательное. Только бесстрашные еще и полны тревоги за своих мужчин. Майре легче – ведь Эдвард с ней.

– Колись Линн, когда ты успела захомутать Вайро. – не выдержала я распирающего любопытства. Подружка слегка умилительно смутилась, стреляя по углам ореховыми глазами и почесав носишко, все же решилась на откровение:

– Так на «сафари» еще, – увидев мою ухмылку она скорчила томную мурзилку. Ага, значит я была права. – Когда он стал ощупывать меня после падения, – не удержавшись, заржали в голос, вспоминая наши проделки на старой базе. Забег по бункеру, душевая, дерево и… сердце снова кольнуло. Как-же пусто в груди, будто не достает одного потерянного обломка. Я знаю какого, он навсегда его забрал, вырвал… И ничто не залечит эту боль. – Он тогда повел меня в лазарет, хотел залечить ушибы, а я взяла и поцеловала его. Растерялся сперва, не ожидал. А мне безумно захотелось, такого грозного, сильного, жесткого… Не удержалась я. Хотела соблазнить, а он ни в какую. Стоит, смотрит, глазища полыхают похотью, грудина ходуном ходит от рваного дыхания, кулаки в бессилии сжимает, хрипит, но не поддается… Штаны вот-вот лопнут, сам целует, прижимает, но держится. Потом развернулся и ушел, без слов. А я понять не могла, что это за херня: Обнимать буду, целовать, заботиться, а трахаться я с тобой девочка не стану! – захихикала Линн. Вот тут я чуть не поперхнулась, честное слово. Представила себе высокого, здорового мужика, отбивающегося и сбегающего от тоненькой, худенькой девчонки. Ну и ну… Удивил Вайрушка. – Ну я обиделась, демонстративно пересела в другую машину. Ух, как он тогда глянул, аж кишки скрутило от жути. Приехали в фракцию, чувствую – наблюдает, куда не пойду, всюду преследует, но не подходит даже. Отношения с неофитами не поощряются лидерами. – объяснила подружка. Да ну? – А после финального теста пришел в «Яму», встал, глазами пожирает, губу прикусил до крови. Я отвернулась, уйти хотела, а он меня хвать за руку и тащит за собой. И снова ни слова не говоря. Еле до кровати добрались…, а в самый разгар – грохот в дверь… Кто-то Шоне стуканул, пришла спасать сестренку от насильника, с пистолетом, – наш дружный ржач огласил весь маяк. Завалившись на спину и хлопая в ладоши, каждая наверное пыталась представить всю трагичность подобному конфузу. – Шона верещала так, что штукатурка осыпалась, а Вайро ей, мол, отвали, она со мной и всё. Моя!!!

Приятные воспоминания, то что нужно… Делаю еще пару глотков из бутылки. Шлепаю к окну на перекур и вдыхаю чистый воздух. Тишина… только птицы в кронах перекликаются. Город словно вымер вокруг… и я все переживу, все…, но тоска по этому человеку похоронит меня. Мне бы хоть один день, почувствовать себя по настоящему счастливой, погрузиться в иллюзию прекрасной жизни… и на миг забыть, что ты никому не нужна. Бисер солью предательски выползает на висок. Это алкоголь… и не только. Еще – усталость, и страх, и желание какого-то дурацкого вызова… Кому? Ему? Себе? Небу?

– Ну, а ты, Крошь, че расскажешь? Лидер снизу так же хорош, как и сверху? – огласила вездесущий вопросище беспардонная Сани. С пьяными мыслями – только голую правду. Вытягиваю вперед свой кулачок с оттопыренным вверх большим пальцем. Ну, а че? Правда ведь…

– Ну так расскажи, – потребовала Майра и девчонки захихикали как школьницы.

Поколебавшись, усаживаюсь на пол, скрестив ноги по турецки, отнимаю у Линн бутылку. Глотнув для храбрости, сжимаю отчаянно трясущиеся пальцы. Как им объяснить и поймут ли?

– Просто не знаю, с чего начать. Все так… сложно. – все очень сложно и не понятно самой.

– С самого приятного и основного. – отрезали барышни.

И я начинаю… с самого основного для себя начала. С того момента, поцелуя на крыше. Игры по совращению командира, разговор в баре. День за днем, ощущение за ощущением, прикосновение за прикосновением. Взгляды.

– Понимаете… я словно наркоманка. Мне нужно было его видеть, чувствовать, держать за руку, постоянно нужно. А после Дружелюбия я словно очумела. Я почти ничего не чувствовала. Только одна мысль, одна цель – только бы живой был. Любой ценой. Мне постоянно снится, что он лежит на том поле, мертвый… потому, что я его там бросила. Оставила умирать, одного. Он меня не убил, пытался спасти, а я смогла его там бросить. Это страшно. Я тогда не особо думала, что будет, если меня поймают, просто хотела быть рядом. Вот и все.

– Но он живой. Если бы ты осталась – погибла бы. Эрик конечно тот еще психопат, – вклинилась Линн. – Жестокий, властный, тот еще говнюк. Никогда не покажет свою слабость. Но ведь ты не безразлична ему, это видно.

– Да, он такой… Отрезал ухо пленному, за то, что они меня подстрелили. Вытащил из реки… он всегда защищал меня, спасал. Набил морду лысому на «сафари». – подавить смешок не получается. – Потом так орал на меня в машине, за мои выкрутасы, сердился, что пришлось залезть на него и поцеловать…

– Ии-и-и? – засверкала глазками Линн. – Что было дальше? Я помню, что вы отстали от всего каравана на пару часов.

– Да не томи ты, – взревела женушка Ворона и поудобнее устроилась на койке. – Твою мать, я сейчас лопну, говори уже, или разорву тебя на сотню крошек, и тех тоже разорву. Ну!!!

– Я так боялась, ведь совсем ничего не умела. Пригрозила ему, что язык откушу, если обидит. Даже тряслась. А он… посмотрел, как я полуголая сижу на нем. У него такие глаза были… не как обычно, не стальные, а теплые, как жидкое серебро. И бах, его руки обнимают и он меня целует так настойчиво, но осторожно, словно я – хрупкая ваза, ну и… все случилось. Я ждала, что он будет грубым, просто использует, возьмет так, как привык брать что захочет. А он… вдруг повел себя так ласково. Гладил, успокаивал. Он был таким нежным, боялся сделать больно, заботливым, таким, которого, может, вообще никто не знал. Потом последняя ночь в Бесстрашии. Он просто взял меня за руку и больше ничего вокруг не существовало. Сказал: – «Я хочу тебя, полностью. Немедленно! Понимаешь?». – в горле скручивается колючий ком, голос словно чужой. Я сдавливаю ладошками прохладное стекло бутылки, стараясь удержаться. – Та ночь была совершенно необыкновенной, сказочной. Все те касания, поцелуи, настолько неземные, до невозможности. Я даже не знала, что такое… бывает. Так отчаянно-бесподобно. И мы сделали это еще раз. И еще. Мне понравилась каждая секунда, которую я с ним провела. Я вот вспоминаю, и мурашки разбегаются по коже… А потом… мне стало страшно. Он все делал, как в последний раз. Словно прощался… И я струсила. Дождалась пока Эрик уснет и сбежала. Тогда я считала, что поступаю правильно.

– Ух, ну оху*нно, – выдохнула Сани. – Теперь и покурить можно. – Остальные тактично промолчали, пряча глаза.

– Знаю, глупо все это… влюбилась как последняя идиотка, – голос срывается, сердце ухает, отдаваясь биением внизу живота. – А теперь он ненавидит меня, считает шлюхой. Не нужна я ему, наигрался и…

– Я конечно не спец, – вдруг отозвалась Майра. – У меня мало опыта в таких делах… я любила только раз в жизни, Эдварда. Но я помню Эрика. Да, он не простой человек. Жестокий, самовлюбленный, просто настоящий деспот. Хищное животное. Монстр. Он не такой как все, да, его нельзя приручить, но если ты ему не безразлична, Эрик найдет тебя, где бы ты не была. Он найдет тебя. И пусть в своем а-а-а, эм-м, еб*нутом характере, но он докажет, что ты ему нужна и необходима. У вас был с ним безумный секс, тебе понравилось. Что еще нужно? Прекрасно.

– Он меня оскорбил, обидел, – решила пожаловаться я на такую несправедливость.

– Эдвард тоже пытался обидеть меня, чтобы оттолкнуть, чтобы спасти, чтоб я за им не пошла. Потому, что любил и не хотел подвергать опасности. Мужчины привыкли быть сильными и надеяться только на себя. А нам иногда хочется, все-таки расслабится и побыть настоящими женщинами. Это можно и нужно. Но не сейчас, сейчас время такое… война. А если вдруг не придет, не надо, не захочет, не станет искать, значит – не твое. Не судьба и не о чем жалеть.

– Хорош сопли развозить, – гаркнула Сани, – У нас еще почти целая бутылка, а давайте повеселимся…

– Как на счет танцев? – подскачила Линн и припевая веселый мотивчик стала лихо отплясывать. А что? Отличная идея. Мы повскакивали с задниц, подключились к развлекухе. Ну надо нам, надо, может чуток отпустит…

– Да вы что, пьяные?! – шипит Райн, пока мы с девчонками очередимся возле санузла. Потупившись и кусая губы, чтобы не ржать, стоим в коридоре и пытаемся объяснить, почему мы такие веселые.

– Уж прям пьяные… ну, выпили чуточку. Не нуди, а то нас четверо, все мозги вы*бем! – парирует Сани – Мы не железные, в конце концов! А может тебе это и надо, а? – прищуривается бесстрашная, наступая на него грудью. Райн, вылупив глаза отступает назад. – Что, хочешь присунуть? – делает совершенно серьезное лицо девушка.

– Ты чего, Сани? – испугался парень, глядя как мы хохочем в голос.

– А придется, бл*дь! – гаркнула она и мы согнулись пополам.

За шоу наблюдают вся наша братия, качая головами и угорая. Да, с нами не соскучишься.

– Девки, марш спать! – рыкает Эдвард. Ну-ну, ладно, уж покомандуй… сделаем вид, что оценили.

Стыдливо опустив глазки, шмыгаю в уголок задумчивости, плещу водой в лицо. Уф… хорошо. Потом тихонечко по лесенке, к себе в комнатку, разуться и на кроватку. Райн заходит без стука. Я не знаю, что сказать. Просто сижу, смотрю на полосочки на носках. Я не смотрю на него, садится рядом и аккуратно поддевает мой подбородок пальцем, поворачивая к себе лицом.

– Ты красивая, – тихо говорит он.

Пока я думаю, что ответить на неожиданный комплимент, он берет в свою руку мою ладошку, оглаживая ее большим пальцем. А потом тянется к моим губам. Я хочу ответить на поцелуй, и вроде даже отвечаю… Хочу ощутить большую горячую ладонь на спине, обжигающе горячую, настырную и беспардонную, длинные пальцы, медленно спускающиеся по спине, вызывая толпу мурашек: так сильно, неимоверно хочу ощутить вкус тех самых наглых и одновременно нежных губ, вдохнуть тот единственный будоражащий запах, взъерошить ладонью ежик на затылке, спустится рукой по налитым мускулами плечам… Но всего этого нет. Я упираюсь рукой парню в грудь, пытаясь отстраниться.

– Райн, я не могу. – Все так неожиданно и слишком нахально. И ведь даже в голову не приходит спросить, нравится ли он мне?!

– Из-за него, да? – голос спокойный, слишком. А глаза блестят, и ноздри хищно раздуваются.

– Это мое личное дело, просто, я не готова, – оправдываюсь. Черт, я оправдываюсь? Ой-ей, как скверно-то… А Райн снова тянется за поцелуем, но я отворачиваюсь. Находясь полностью под властью виски, слезы прорываются сами, не спрашивая разрешения.

– Ты мне нравишься. Что в этом ненормального? Потому что тебе нравится этот ублюдок? – спрашивает он. Я открываю рот, чтобы послать его на йух, но он опережает: – Можешь не отвечать. Он бросил тебя. Ты не нужна ему. – да знаю я, знаю. Шли бы вы все в задницу, со своим воспитанием. – Просто, почему не попробовать? Мы можем погибнуть в любую минуту. – на это я не нахожу, что возразить. Чужие губы уже настойчиво делают попытку приблизится к моим.

– Значит, все-таки, из-за него? – качает головой друг, не дождавшись ответной реакции. – Жаль что я его не застрелил, там на поле. – Что?

– Это ты в него стрелял?! Бл*дь! – не удерживаю вскрика, как же мне паршиво, и кровь тут же ударяет в голову… Сложив пальцы в кулак я от всей души пи*данула ему в морду. Ох, как трудно дышать… как кувалдой по ребрам долбанули. А я матерюсь и вьюсь ужом, пытаясь до кучи выцарапать глаза парня. Он хватает меня за запястья, что-то говорит. Не слышу, ничего не слышу. Только свое шипение, только свой вой, который раздавался в тот день на все Дружелюбие. – Ты изувечил меня, я спать не могу, глаза боюсь закрыть…

В комнату влетают девки и оторвав меня от Райна, выталкивают его в коридор. Застыли, смотрят непонимающе. А мне пох*й, да пох*й на все. Побегав кругами по каморке, не зная за что ухватиться, чтобы выплеснуть все скопившиеся эмоции, скидываю с поверхности комода всю мелочевку – мыломойку, ху*ню всякую и яростно топчу ногами. Так лучше, так легче, да. Теперь хорошо… Я в порядке, мир снова прекрасен! Аха-ха-ха-хах, я еб*нутая. Вот сейчас еще чего-нибудь расх*ячу и буду в полном ажуре…

– Я ее боюсь, ей-Богу, – Линн озирается так испуганно, словно я чудовище, которое сейчас рванет и догонит, чтоб ее сожрать. Мдя-я-я, придется угоманиваться…

Громкий ор Рона и сигнальный удар по перилам лестницы, перекрыли даже мое рычание и девичьи успокоения. Так, истерику на йух, сегодня не свезло. Эдвард частенько гонял население маяка по учебной тревоге, на случай нападения. Немного вышколенные уже, хоть знаем, что делать и куда бежать. Опять учебная?

– В оружейку, вашу мать! – рявкнул Рон, и слетел с лестницы, крикнув: – У нас гости.

Прелестно! Ну что ж, кто-то в гости к нам… угостить шоколадными пирожными и чаем. Херов вам тачку, так легко я свою жизнь очередным засранцам не продам. НЕТ!!!

====== «Глава 17» ======

Эрик

Музыка: «Lost» Within Temptation

Теперь не только ночь – виски и пачка сигарет. Теперь вообще стерлось понятие времени суток. В глазах двоится и не могу понять сколько передо мной пустых бутылок. С выпивкой в Эрудиции проблем нет. Проблема в том, что она не помогает.

Моя жизнь абсолютно еб*ная. На х*й мне не нужная. Давно пустил бы себе пулю в лоб, да только у*бищный инстинкт самосохранения и страх перед смертью не дает этого сделать. Алкоголь проваливается в желудок, греет и… ничего. Не происходит ни-че-го. Нет приятного чувства расслабления. Нет эйфории. Куража нет. Тоска только заполняет до верху, не дает дышать, хоронит под собой… Рвет на части то, что у меня вместо души. Выдирает, выкручивает, сминает… Что же это за паскудство? Чего же так все хреново? Все повторяется в этой у*бищной, бл*дкой жизни. Если тогда была виновата Джанин, то кто сейчас виноват, а? Кто? Что я делаю? Зачем это все?

Жидкость янтарным потоком льется в стакан, я вижу это сквозь марево или белесый туман… хотя откуда в помещении ему быть… Когда уже отпустит, наступит спасительное забвение? Я ведь все сделал правильно. Я оттолкнул ее, прогнал, не хотел ломать её жизнь своей. Со мной пропадешь, уходи от меня!!! Отчего же так мерзко, почему хочется орать во всю глотку? Почему так хочется разрушить что-нибудь?

Пустая бутылка летит в стену. Разбивается, темное крошево рассыпается по полу. На секунду чувствую облегчение.

В прошлый раз я умер. Я просто стал покойником среди живых… в памяти воскресают руки, ладони, в тягучей, почти бордовой крови, которая тяжелыми кляксами капала на пол с моих пальцев. Я до сих пор ощущаю ее вязкость, структуру… тепло. Перевернув руку ладонью вверх, вижу на подрагивающих руках все те же кровавые подтеки, подношу их к лицу, вдыхаю ее странный, металлический запах. Крови всегда кажется очень много, даже если на самом деле совсем чуть-чуть вытекло, но когда ее действительно много, она действует сразу на все органы чувств, заставляет паниковать, толкает все инстинкты спасаться…

Этого нужно избежать. Любой ценой! Стул летит вслед за бутылкой. Ах ты сука еб*чая, не разбился, гад. Поднимаю греб*ный стул и с силой бью им о пол. Еб*ть, какая же крепкая мебель из изогнутых трубок. Ненавижу!!! НЕНАВИЖУ! Стул опускается на стол. Ну бл*дь, а стол сломался. Вот и ладушки. Так тебе!!! От стола летят щепки. А стул целый. Вот бл*дь!!!

Посмотрим из чего ваши у*бищные шкафы. Сначала в шкаф летит пустая бутылка. Разбивается вдребезги, на мелкие осколки. Как и моя бл*дкая жизнь. На х*я, спрашивается, вообще все это? Да пошло оно все на х*й! Стул летит в шкаф. В шкафу трещина. А стулу поеб*ть. Вот из чего они это делают? Из титана? Бью стулом по шкафу до тех пор пока от шкафа не остаются обломки. Дыхалка сбилась, черт. Да должен он когда-нибудь хоть погнуться!!! А то я подумаю, что стул – это лучшее оружие. Вот просто – заверните два!

Не хочу жить без нее. Не могу. Я все сделал, чтобы она не была со мной. И все стало не нужно. Ну что за бл*дь, что за еб*ная бл*дь!!!!! Стул летит в стену! Целый ебтвою МАТЬ!!! Поднимаю его, бью стулом по стене, штукатурка летит на пол, в стене появляются неровные пятна. Если я не сломаю этот стул сегодня, я не успокоюсь, бл*дь. Мне нужно сломать этот стул, еб*ный в рот!!!

Без ее маленьких ладошек, таких трепетных и теплых, гладящих мои изнывающие мышцы, дарящих нежность и ласку. Мне уже давно никто не был нужен. Я привык быть один. Девицы на одну ночь не в счет. Не хотел ведь никого и близко к себе подпускать! Я несу смерть, унижение, боль… Убиваю людей! Мои руки по локоть в крови! Я втыкаю в них ножи! Пускаю пули в головы! Отрезаю пальцы, ломаю кости! И не могу жить без маленьких, хрупких ладошек… Что за…

Под ноги попадается бутылка. Летит в стену, привычно рассыпаясь на осколки. И моя жизнь такая же – рассыпается на осколки раз за разом. Что же это за бл*дская, феноменальная х*йня!!!

Без шоколадных глаз, в которых отражаются абсолютно все эмоции и я знаю все эти оттенки – страх, мольба, обида, желание, нежность, обожание… Как, как без них жить? Что это за жизнь такая вообще, зачем она нужна, бл*дь? На пол летит матрац, стул опускается на основание кровати. Кажется, можно до утра долбить, основание из того же материала, что и стул. Может Джанин специально создала такую мебель в расчете на психов?

Без ее голоса, смеха, улыбки. Без ее упрямого подбородка, дерзкого взгляда, безумных поступков, сводящих с ума и заставляющих поверить в то, что ты живешь, дышишь, существуешь… Я не хочу, не хочу умирать! Я жил рядом с ней! Она бесила меня, она выводила меня из себя, но я был живой! Я дышал! Мне было так упоительно хорошо, что хотелось остановить время! Я хочу ее увидеть! Я! ХОЧУ! ЕЕ! УВИДЕТЬ!

Все остальные бутылки, полные, пустые летят в стену. Пустые просто рассыпаются в крошево, полные оставляют на стене мокрые пятна. По комнате будто прошел торнадо. Целым остались только стул, кровать и окно. Стул летит в оконный проем, раскалывая его в дребезги и вылетая наружу. Ну еб*но в рот, хоть это разбилось. Все, пойду, убью кого-нибудь.

Стремительно, насколько я сейчас способен, выхожу из комнаты. Бегу по одинаковым круглым коридорам Эрудиции до тех пор, пока не начинает кружиться голова. Почему здесь так пусто, где все люди? Ну где, вообще, хоть кто-нибудь? Сам не заметил, как оказался возле общежития. Наконец-то, начинаю то и дело натыкаться на живых людей, преимущественно в черной форме. Они удивленно сторонятся, неодобрительно смотрят, но мне сейчас на это наплевать. Да и всегда было плевать, я никогда не стоял в очереди за всеобщим одобрением! Я надрался и я ищу приключений, да! Я должен, обязан почувствовать себя живым, и мне никто для этого не нужен!