Текст книги "В прятки со смертью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

========== «Глава 1» ======

Эрик (моделирование)

Навязчивый, как зубная боль, писк пейджера выдергивает меня из сна. Черт, надо же было так отрубиться. Когда я последний раз так глубоко и безмятежно спал? Уже и не помню. Обычно ночь – это виски, пачка сигарет и пару часов сна.

С трудом разлепив глаза, читаю сообщение на маленьком экранчике: «Эрик, срочно в моем кабинете. Макс». Неужели созрел и решил сообщить мне о моделировании? А который час? Черт, где часы? И еще более важный вопрос – где мелкая? Я приподнимаюсь на локте и, оглядевшись, отчетливо понимаю, что в кровати ее нет. Что, уже началось? Как же я так все пропустил? Опять пищит пейджер: «Эрик, твою мать, у нас важное дело, если не будешь через час – отправишься к изгоям!» Вот так, не больше, не меньше. Черт, где же часы, твою мать?

Подрываюсь с кровати и, направляясь в ванну на всех парах, спотыкаюсь об ее туфли. Ах ты, ебан*врот, значит, она где-то тут, не могла же без обуви уйти. Или могла? О, да, эта чокнутая могла! Но ни в ванной, ни в комнате ее нет, причем очевидно довольно давно. Какого хрена она сбежала, бл*дь? Сразу становится как-то неуютно, пусто, холодно и горько. Наваливаются терзавшие всю ночь мысли. Эрик, ужасный лидер Бесстрашия, ненормальный садист, полоумный придурок растекся теплой лужицей из-за мелкой девчонки. Ненавижу. Ненавижу и презираю себя за это.

Надо собирать по кусочкам вдребезги разбившиеся аксиомы, выстраивать заново стену между мной и миром по кирпичику, выпускать на свободу уснувшего было зверя. Затолкнуть поглубже негу и упоение. Может быть, когда-нибудь, если получится выиграть у смерти еще немного времени, если удастся вернуть себе тот мир, который мне нужен, мы еще вернемся к этому. Но не сейчас. Сейчас надо собраться перед решительным ударом. Пора.

Макс встречает меня возле своего кабинета, вид у него крайне довольный и собранный. Хорошо заметно, что он морально готов ко всему, а на меня смотрит пристально, не спускает глаз. Кивком головы приглашает меня в зал для совещаний, где сидят все собравшиеся тут лидеры и, к моему удивлению, эрудиты.

– А эти тут что делают? – фальшиво удивившись, спрашиваю я Макса.

– Так надо. Я сейчас все объясню.

Лидер принимается рассказывать, что и как мы должны делать. Меня посвятили в этот план и раньше, вот только подробности я узнаю самостоятельно из левых источников, потому что официально мне объясняют все, что планируется на самом деле, только сейчас.

– Отречение представляет угрозу нашему обществу, – произносит Макс, а мне кажется, что это говорит не он. Что он всего лишь громкоговоритель, как похожа его речь на то, что пытается всем втереть Джанин. – И эту угрозу необходимо взять под контроль.

Заручившись нашим принципиальным согласием, Макс распределяет обязанности, а мне приказывает быть непосредственно с ним. Мы выходим в «Яму», и он довольно усмехается, обводя взглядом толпу глядящих в одну точку бесстрашных, гуськом продвигающихся к оружейке. Холодный пот прошибает мою спину, когда я думаю, что мог бы сейчас быть на месте каждого из них, и как близок я был к этому. Вот ублюдки низкопробные, ясно, что эрудитам надо и как они собрались использовать фракцию себе на пользу. Честно говоря не верилось в это, я знал в теории, что такое возможно, но только сейчас увидел это в действии. И это еб*ть как уеб*щно выглядит!

Где-то на периферии мелькает Фор, он притворяется, что под моделированием и мне становится понятно, что первую часть нашей договоренности он успешно выполняет. Главное, чтобы со второй успешно справился и не выдал себя – он совершенно не умеет держать себя в руках и слишком уж волнуется за свою девицу. Вот все, вообще все проблемы из-за девиц, что ни говори, все мы на бабах погорим! Твою же мать!

Всем, кому вчера ввели сыворотку, механически разбирают оружие и заряжают его. Глядя на безучастную толпу бесстрашных, у меня от злости и раздражения сводит скулы. И это Бесстрашие? Ради этого мы столько работали, жизни клали, рисковали, тренировались, чтобы вот так, взять и сделать из них дронов… Ненавижу. Контроль – это всегда хорошо, но всему есть предел. Контролировать кучу тумбочек резона мало, быть лидером у стада тупых баранов – полная идиотия. Все как-то… по п*зде пошло. А с тех пор как два десятка неофитов в этом году выпрыгнули на крышу и я подумал, что это просто сборище у*бков… все несется стремительным составом прямо под откос.

Макс бросает на меня настороженные взгляды все реже, видно, мое непроницаемое еблище его полностью устраивает. Я же, сложив руки за спиной и посматривая с высока на бесстрашных, лихорадочно пытаюсь найти мелкую: сказывается чертова привычка искать ее везде глазами – когда она на виду, значит, не влезает в очередную х*йню. Надо бы поскорее избавляться от этого, иначе можно выдать себя с головой.. А ее нигде нет. Бесстрашие – это несколько тысяч человек, и конечно, среди них было бы удачей заметить ее в такой короткий промежуток времени, пока мы контролируем процесс раздачи оружия. Никого из своих неофитов я не вижу тоже, наверное они поручены кому-то другому, Макс, сука и здесь перестраховался. Все-таки не доверяет он мне.

Мысли о девчонке крутятся назойливо на периферии сознания, не дают ни на секунду расслабиться. Когда стало казаться, что вроде все идет по плану, появилась… она. Мелкая никчемная тварь. Чокнутая девица. Эшли. Она делает меня слабее, мысли о ней мешают, раздражают, выбивают из колеи. Однако, надо признать с ее появлением жизнь стала несравнимо веселее. Да уж. Обхохочешься! И самое интересное во всем этом, прекрасно она чувствует, как действует на меня, и пользуется этим как хочет. И теперь из-за этого все мы отправимся в преисподнюю, стоит сейчас хоть чему-нибудь пойти не так. Не надо было мне идти на поводу у своей ебл*вости и ввязываться в… Черт, да это п*здец полный!

Как бы хотелось забыть все, что с ней связано. Опять погрузиться в тягучую склизкую пустоту в душе, одиночество, ярость, гнев, боль, кровь, смерть. С ней все ушло на второй план. Показалось, что все может быть по-другому, когда она смотрит на меня, когда хочет меня, смеется надо мной, когда я… нужен ей?

Контроль с ней я уже терял. И не раз. Рискую потерять и все остальное, ради чего жил последние несколько лет. Макс скорее всего уже заметил, что девчонка что-то для меня значит, иначе поручил бы мне и дальше контролировать моих же неофитов в моделировании. А этого не произошло. И Сэм тоже что-то подозревает, у него явно на девчонку свои планы и наша связь этому явно мешает. Вот только, что это за планы, интересно было бы узнать? Зачем ему может быть нужна эта девица? Я точно знаю, он ее заприметил в тот самый момент, когда пацану из переходников выбили глаз и вышибли из фракции… Старый пень, а все туда же, неофитку вчерашнюю ему подавай!

Она везде, как банный лист, прилипла, засела в моей голове. Такая раздражающе дерзкая, колкая, такая безрассудно смелая, отважная, потрясающе сексуальная и умопомрачительно узкая. Бл*дь, не могу о ней думать. Не могу не думать о ней. Хотя подумать надо бы о том, как мне побыстрее разобраться со всем этим моделированием и как из всего этого выбраться с выгодой для себя как минимум. Потому что, если и дальше так пойдет, мы все окажемся в полном и безоговорочном п*издеце. И тогда уже плевать будет, у кого и что узкое, нам всем будет одинаково хорошо и уже ничего не будет беспокоить…

А ее надо было все-таки предупредить. Может быть, удалось бы убедить девку не высовываться или может быть, как-то договориться… Все упирается в то, что я никогда никому не доверял и доверять не собираюсь. А уж если вспомнить все ее безрассудные поступки, то ни о каком доверии и речи быть не может. Знать бы обо всем этом моделировании пораньше, может, и можно было бы что-нибудь придумать, а так… Под удар попадают слишком многие, чтобы рисковать ими даже ради п*здатой девицы.

Девчонке, конечно, будет не сладко, когда она очнется. Не то чтобы я о чем-то сожалею, просто давно надо было все это прекратить. Слишком многое на кону. Но она… как наркотик, с недавних пор я замечаю за собой, что когда ее нет рядом я чувствую это физически, меня ломает. Никогда не было такого раньше, чтобы мысли ниже пояса взяли надо мной верх, а с ней все идет по п*зде, не получается мыслить здраво. Когда ее нет в непосредственной близости, умом я понимаю, что надо бы послать ее подальше, ради ее собственного же блага, да и моего тоже, но когда она рядом… я чувствую жизнь. А сейчас все вокруг пытается затянуть меня обратно в пучину, и я сказал бы, что довольно успешно…

Я знаю наверняка только одно. Тот свет, к которому я потянулся в ней – не должен угаснуть. Иначе все было зря, я чувствую это, даже если я сам останусь болтаться в этой чернильной пустоте. Какое бы ни было будущее у нас, у города, у фракций – она должна жить, и кем бы я ни был, я должен… вытащить ее.

Бесстрашные неспешной, черной рекой протекают мимо нас, Макс выглядит расслабленным и умиротворенным, у меня тоже ни одна мысль не отражается на лице. Все под контролем, проходит спокойно и без инцидентов. До тех пор, пока из коридора не выбегает человек и не начинает метаться среди бесстрашных, пытаясь выяснить, что же происходит. Я не знаю его и не помню в лицо, но от этого мне не легче, ведь то, что он не под моделированием, означает только одно.

– Дивергент, – низким и довольным голосом произносит Макс и выжидательно смотрит на меня кивая. Я прекрасно понимаю, что от меня требуется, и молча, не раздумывая и без вопросов достаю пистолет.

– Все в порядке, – иду я к парню, целясь в него на ходу. Все происходит в доли секунды: выстрел, бесстрашный так ничего и не успевает понять, и время будто останавливается, течет в замедленном режиме. Голова парня дергается, кровь вперемешку с мозгами окрашивает бетонный пол, а для меня весь мир застилает пеленой, затягивается черной вонючей жижей. Свет меркнет, все возвращается – жажда крови, смерти и боли. Все встает на свои места.

Я не могу сдержать довольную ухмылку и поворачиваюсь к Максу, который одобрительно кивает. Теперь-то я, надеюсь, доказал, что мне можно доверять? Лидер, качнувшись на пятках, разворачивается, жестами показывая, чтобы я следовал за ним. Видимо, все это была проверка – моделирование должно было выявить дивергента, а я должен был его убить в доказательство своей лояльности. Ну и сукин же ты сын, Макс. Ну и урод!

Бесстрашные садятся в поезд. Макс с Сэмом не отходят от меня ни на шаг, черт, даже отлить не отойти. Вагон мерно покачивается, люди столбами стоят, как живые манекены. Убогие даже не подозревают, что их сейчас ждет, и вряд ли будут сопротивляться, на то и расчет. Вообще-то неплохо придумано, ведь если нужно устроить перехват власти, то едва ли существует способ лучше. Джанин все-таки п*здец умная сучка!

– Ну что, ты готов? – самодовольно проговаривает Макс, подходя ко мне сзади и хлопая по плечу. – Завтра мы уже проснемся совсем в другой фракции! – Новая фракция… Что ж это будет за фракция? ЛичныецерберыДжанин?

– Да, Макс, ты же знаешь, ты всегда можешь на меня положиться, – стараясь изо всех сил копировать его напыщенную физиономию, отвечаю ему, зорко наблюдая за реакцией. Доверие и еще раз доверие. Это то, что мне сейчас больше всего необходимо от тебя, Макс. Я же безжалостный и беспринципный садист Эрик, гроза фракции, помнишь? А доверия-то и нет, как выяснилось. Спасибо, что я сам хоть не оказался под моделированием, и то, подозреваю, лишь потому, что у них не хватает людей для контроля. Если бы не это, сам бы ходил сейчас как х*ев дрон.

Поезд останавливается на территории фракции Отречение, выпуская из вагонов толпу равнодушных роботов, способных на все. Ну понеслась.

Мы с Максом идем вдоль дома Отречения, контролируя процесс захвата фракции, будто так и надо. Интересно, Джанин уже придумала, что она будет делать с остальными фракциями и их лидерами, когда те поймут, что она натворила? Стиффы вокруг орут и рыдают, бесстрашные сгоняют их на площадь и держат на прицеле. Идиллия просто. Навстречу прется отряд среди бесстрашных, которых Фор с его девицей. Оба делают вид, что под моделированием, вышагивают ровно, не подкопаешься, артисты хреновы.

– Ооо, легендарный Фор, – встаю я у него на пути. – Безмозглый дрон. Ты был когда-то лучшим среди нас, а теперь ты… ничто! – навесив на физиономию самую противную из всех своих ухмылок, выплевываю Фору прямо в лицо.

Макс удовлетворенно улыбается. Ну как же, его план полностью приведен в исполнение! Все неофиты друг друга ненавидят, презирают, стараются утопить, а некоторые и убить. У нас с Фором вообще непримиримая вражда и представься случай, перестреляем друг друга за милую душу. Именно в этом цель. Разделяй и властвуй, наш главный девиз. Может, хоть сейчас удастся завоевать доверие этих долбанутых во главе с Джанин. Как давно, интересно, они мне не доверяют? Потому что это означает только одно, им все известно о моей… личной жизни, так как не доверяя мне, они вынуждены были пристально следить за мной. А уж если у Сэма на малявку какие-то виды, то почти с уверенностью можно сказать – они знают о нашей связи.

Мы уже почти отходим и все идет на редкость гладко, но, бл*дь, этот придурочный Стифф дергает желваками. Макс, конечно, это замечает, не зря он один из самых лучших бесстрашных.

– Что? Что-то показалось? – спрашиваю прищуриваясь.

– Есть только один способ проверить, – Макс достает пистолет и приставляет его к голове Фора. – Скажи гуд бай, ублюдок.

– Гуд бай, – раздается за спиной Макса голос девицы, и она целится в него из своего автомата.

Моему удивлению нет предела, вот уж никогда бы не подумал, что эта трясущаяся убогая способна на такие бесстрашные действия. Девка приставляет свое оружие к голове Макса, я пистолет направляю на нее, Фор оружие, что у него в руках, на меня.

– Дернешься, тебе конец, – выдает он низким от волнения голосом. Кто бы мог подумать, ты такой оригинальный, Стифф. Какого черта ты угрожаешь, неужели у тебя еще остается иллюзия, что удастся выйти из этого п*зедца не запачкавшись в крови?

– Она не станет в меня стрелять, – вальяжно проговаривает Макс, улыбаясь девице во весь рот, а вот я бы не был так в этом уверен.

– Не преувеличивай мои человеческие качества! – лидер хватает ствол ее оружия, и она стреляет, конечно. Ну, а как иначе-то, это оказалась храбрая девка. Они все в этом году на всю голову шибанутые. Бл*дь.

Пуля, выпущенная из ее автомата, пробивает Максу ногу, он падает, схватившись за рану, а Фор, закрывая собой девицу, пытается скрыться за углом серого дома. Я выпускаю всю обойму им в спины и, кажется, удается ранить девку в плечо. Вот и всё, никуда они не денутся, можно их не преследовать, и старший лидер теперь точно знает, что я с ними.

– Макс, ты как? – окидываю придирчивым взглядом рану, склонившись над ним. Кость вроде не задета, но на ощупь сказать трудно. – Сможешь встать?

– Ты ебн*лся совсем, какое встать? Иди давай, найди кого-нибудь, пусть помогут добраться до машины…

Ну вот, бл*дь, еще с ним теперь возиться, все надежды на то, что удастся как-то под шумок смыться и организовать хоть что-то похожее на предотвращение коллапса, стремительно приближаются к нулю.

Найти машину и оказать первую помощь лидеру оказалось проблемой, пока я бегаю в поисках транспорта, проходит немало времени. Когда мы отъезжаем от Отречения, слышится неуверенная стрельба, набирающая обороты. Видно, что начинается суматоха и хаос, стиффы мечутся в разные стороны, где-то вдалеке ахает взрыв.

– Что там творится? – нахмуривается Макс. – Что случилось?

– Давай, я останусь и посмотрю, – пытаюсь я ухватиться за возможность взять все под свой контроль, но Макс обрывает мои надежды на корню:

– Сэм тут остается и Ричард. Ты едешь в Эрудицию со мной, – голос не терпящим возражений, припечатывает Макс. – А после вернешься и поможешь лидерам навести порядок. Тем более там осталась Джанин.

А, ну если Джанин осталась, значит точно все в порядке. Теперь ведь она наш лидер, а фракции Бесстрашие больше нет. По творящейся сумятице в зеркале заднего вида, я понимаю, что либо Фору удалось отключить моделирование, либо Джанин просто надоело изображать, что все происходит по закону и она решила закончить наступление кардинально. Если первый вариант, значит ли это, что Итон, забив на девицу, выполнил то, что обещал? Или их давно уже расстреляли, и у Джанин получилось задуманное? Вот в чем вопрос…

====== «Глава 2» ======

Эшли

Музыка: Imagine Dragons «Lost Cause»

Тело неподъёмно тяжелое. Я попытаюсь ухватить его за ноги, но они непостижимым образом выскальзывают из моих рук, и я выцеживая проклятья сквозь зубы, падаю на землю. Голова невыносимо гудит, все сознание заляпано густыми пробелами, пробито пробрешинами неосознанности.

Боже… да что происходит? Капли холодного пота, вместе с отвратительно теплой кровью стекают по моей шее. Снова щупаю свой затылок, пальцы натыкаются на сочащуюся влагой рану, оставленную кем-то из Отречения. Ужасный гул в ушах и тысячи маленьких, слепящих мушек застилают взор. Удушающий спазм сдавливает горло, мешает наполнить легкие кислородом. Ну дыши же… давай… еще дыши. В нос ударяет дикая смесь пыли, пороха, гари и… крови. Кровь…

В висках ухает барабанная дробь, голова плохо соображает… отдельно только мозг подает какие-то сигналы. Сердце сжимается до размеров горошины и истекает невыносимой болью, отравляющим ядом, пустым отчаянием… А потом звенящая тишина заливает слух. Едкий дым заполняет легкие. Я прикрываю лицо руками, стискиваю голову ладонями. Слезы катятся по щекам прозрачными осколками. Почему… да вашу мать, что происходит? Как? Ничего не понимаю… не помню.

Меня колотит, как трепыхающуюся на ветру тряпочку. Нужно сосредоточиться, ну давай же, вспоминай… Помню только… финальный тест… банкет… ночь… А потом? Помню, как ползала по полу, собирая свои вещи, помню как шарила руками в темноте в поисках второй туфли. Даже помню, что так и не нашла и сбежала босяком. Как бежала по каменным коридорам бесконечных ходов Бесстрашия. Как на цыпочках пробиралась в спальню неофитов… и всё. Всё! Ни черта больше не помню. А потом… Серые дома Отречения… душераздирающие крики, люди… Мертвые люди медленно оседающие на землю. Их тела, так нелепо, как в замедленной киносъемке пробивают множество отверстий пули. Громыхающая канонада оружия…

Господи… этого не может быть. Это не правда… Мои руки, твердо сцепившие автомат, мой палец плавно нажимал на курок… и выпускал смертоносный патрон в грудь невинного, безоружного человека. Нет, нет… да что это такое? Нет… ну пожалуйста, умоляю… Что здесь происходит?

Плотное, черное покрывало ужаса, полностью поглощающая в свои колючие объятья паника. Дьявольский хаос. Кровь… люди, раненные люди, убитые, безжалостно расстрелянные. Сколько? Сколько я убила? Боже мой… сколько жизней я выдрала и забрала? Сколько душ растерзала? Господи… сделай же что-нибудь!!! Помоги… да развергни же небеса над нашими головами. Закрой эти врата адского царства. Уничтожь!!! Прошу, умоляю тебя… молю…

Несколько секунд кромешной тишины. Бесстрашные непонимающе оглядываются вокруг. Сотни убитых… сотни бесценных жизней. Мы изгваздали своими грязными подошвами этот мир, заляпали реками крови, которую никогда не смыть с наших рук. Душа рассыпается на безобразные клочочки страха, на алые песчинки кошмара. Как… кто это допустил? Твари… полюбуйтесь, что вы наделали… как же жутко. Боже…

Отшибающий ступор сильный удар по голове, меня швыряет на землю. Мужчина в серых одеждах в озлобленности, со свирепой яростью набрасывается на меня с какой-то палкой в руках. Сердце стремительно ухает в пятки. Я кричу, зажав уши, сдавливаю их до боли. Мне страшно, как же мне страшно… Я боюсь. Опасность рядом…

Рев застрекотавшего в своей прощальной песне оружия сливается в ахающий взрыв, толчком отдающим по всему Отречению. Целые серии выстрелов со всех сторон, снова дрожь земли. Клубы пыли, черного дыма, крошево кирпича, обломки скромных, сереньких домиков. ЧЕРТ! Да что происходит? Своды стен рушатся, засыпая землю бетонной крошкой.

Все инстинкты велят уходить, нужно выбираться отсюда, бежать. Но бесстрашные стреляют друг в друга. Со стоном, с удушающим хрипом пытаюсь встать, мое лицо заливает кровью… Твою мать, что это было? Вокруг все в дыму, в огне. Мой автомат валяется под ногами.

Кто-то обхватывает меня за плечи, приподнимает с колен и куда-то тащит. Далекий, как сквозь вату голос:

– Эшли, ты жива? – Альберт, все лицо в грязи, копоти, какой-то саже. – Очнись, нужно убираться от сюда! – тянет меня в сторону, в надежде найти укрытие за домами.

Человек с прострелянным затылком лежит перед нами, воздух разрезают вопли ужаса, откровенной матершины и разбавляет предсмертные крики людей. Мы не успеваем найти укрытие, оказавшись под перекрестным огнем. Ал сгребает меня в охапку и, укрывая собой, прорывается вперед. Я только вижу его руки… в крови. Не знаю в чьей… они все в крови. Яркой, алой, словно тягучий, густой джем.

Тупое оцепенение мешает сопротивляться, и меня вталкивают за стену, снова падаю на колени. Все так внезапно началось. Выстрелы, взрывы, вскрики, плач десятков голосов, шум боя… Но я не могу ничего разглядеть, кроме неуклюже завалившегося Ала. Половина лица в ожогах, грудь разворочена очередью… на его лице застыла маска боли, страдания. Меня трясет. Убит… Ала убили. Слезы уже не от дыма. Прижимаю его к себе, вся одежда пропитывается кровью насквозь… она красная, невообразимо красная! А я еще сильнее прижимаю его к себе…

Мне страшно… уже плевать на стрельбу. Ничего больше не чувствую, только последние, затихающие удары его сердца… Вот что я слышу, слишком отчетливо. Это важно для меня, сука, важно…

– Пожалуйста, не надо. Не умирай, только не за меня, – глажу его по слипшимся в сосульки волосам. – Мальчишка, милый мальчишка. Не умирай… нельзя, еще рано, – шепчу тихо.

Глаза его открыты и смотрят куда-то в бок. Лужа крови растекается вокруг нас. Я не знаю что делать. Сил нет двигаться и держаться на ногах. Взвываю от отчаяния, подхватываю его подмышки и волоку в сторону. Голова его странно дергается, а я плачу, потому, что мне кажется, что даже мертвому – ему больно. Опять падаю, тяжело…

– Прости, прости меня, – перехватываю его за ноги и тащу к ближайшим кустам.

Костяшки пальцев белые от напряжения. Слышу какой-то странный звук и ёжусь, не сразу сообразив, что это я так вою. Громко и протяжно, как раненый зверь. Руки, измазанные его кровью, постоянно соскальзывают, и я плюхаюсь рядом. Сижу в его ногах и раскачиваюсь, глядя куда-то в пространство…

Пули противно свистят, огонь, мелькающие силуэты… Меня чем-то придавливает, не могу пошевелится. Боль пронзает все тело, перед глазами все темнеет… я проваливаюсь в небытие. Кончено… все кончено. Сжав прыгающие в чечетке пальцы в кулаки, стараюсь выбраться из-под навалившегося тела. Мертвого тела. Кое-как выползаю, залезаю за обломки здания, прильнув к углу, прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть сквозь дым движущиеся очертания бесстрашного арьергарда.

Автоматные очереди плавно укладывают тела на землю. Это самая настоящая разломившаяся преисподняя: шарахающие взрывы, стрельба, разрушенная фракция, едкий, черный дым, окутавший все окрестности, летящие во все стороны обломки, кровь, мертвые люди, мертвый Ал. Сжимаю зубы до скрипа, сглатываю тошный комок в горле. Я не буду сейчас об этом думать, не буду…

Эй, там наверху… помолитесь за наши души… если, конечно есть, кому. Что-то мне начинает казаться, что гребанные небеса совершенно пусты. Могло бы быть хуже? Да куда еще хуже? Могло, еще как хуже… А вдруг, еще не все потеряно. Нужно попытается отыскать тех, кто мог уцелеть. Надо только верить. Нужно найти девчонок… нужно найти Эрика.

Страх за его жизнь одним разом пробивает оцепенение, так, что я дергаюсь, как от сильного удара током, и судорожно цепляюсь пальцами за автомат. Надо его найти, он жив. Должен быть жив. Он сильный, опытный и закаленный в боях, он бы никогда так просто не посмел сдаться. Да, именно так. Он жив!!! Тусклый, пляшущий огонек надежды немного разгорается, превращаясь в пламя, ласкающее своими языками мою веру. Так что пошла дрянь вперед, пошла… Я знаю себя… я подберу сопли, стисну волю в кулак и… Но отчего же так горько, так пусто внутри? Бурлящий ужас, кислотой разливается во внутренностях и разъедает мои, перекалеченные останки души.

Просто необходимо продвигаться вперед. Через «не могу». Потому что так надо. Должен же здесь быть кто-то из командного состава, так что на карачки и давай милая, давай. И я ползу, прикладываясь к самой земле. Руки не хотят слушаться, ноги мелко трясутся, и я хватаю воздух ртом, как рыба выброшенная из воды. Трупы, везде трупы. Мою душонку, видимо, теперь точно не спасти, раз я убила этих людей.

Я слышу как в примятой, жухлой траве до сих пор бегут ручейки крови, уходящие прямиком в бурный поток, чувствую этот жгучий запах пороха и медный привкус на губах. Злоба и ненависть от своей бесполезности и беспомощности затопляет рассудок до самых краев. Дайте мне ту паскуду, что наворотила это чистилище. Это не просто боль… этому даже нельзя подобрать название. Дайте мне, ну пожалуйста… и я растерзаю голыми руками, загрызу, подвешу за глотку, за яйца, прямо на самой площади, погруженного в руины Отречения.

Медленно ползу, пересекая небольшое расстояние между разрушенных домов. Я должна хоть попытаться кого-нибудь найти, если перестану делать хоть что-нибудь – свихнусь… Палящий, раскаленный гвоздь в сердце вбивается исключительно мучительно. Дышать невыносимо больно. Все видимое пространство засыпано телами. Ах, как же их тут много… Боюсь увидеть знакомое лицо. Ощущение, что я спустилась в пекло к самому дьяволу… пепелище и мертвые люди. Мертвый Девид… его вытянувшееся, застывшее, обезображенное ожогами тело первым бросается в глаза. И полыхающий жаром гвоздь входит в сердце по самую шляпку, срезав дыхание, слезы дорожками скользят по щекам.

Потихоньку доползаю на самую окраину Отречения, недалеко простилается железная дорога. Вокруг все никак не смолкают завывания оружия. То ли началась война, то ли все бесстрашные окончательно рехнулись, но как это началось я совершенно не помню. В памяти огромное белое пятно, наполненное странным киселем забвения. Безумие.

Люди стреляют без разбора по всему, что передвигается. Черт, вот идиоты! Простилающиеся по земле выбоинки от пуль, загоняют меня в неглубокую канавку, вынудив пустить очередь по верхам, над головами стрелков, утыкая тех рожами в грязь. Да что с ними со всеми творится? Почему они отстреливают своих? Ни лидеров, ни командного состава, за все свое путешествие по царству Аида я так и не нахожу. Бл*дь. Меня резко выдергивают со дна рытвины за руку.

– Это ты? – сквозь пелену густого воздуха слышу знакомый голос. Суно. – Давай выбираться отсюда.

– Куда? – еле разлепив ссохшиеся губы, осипши шепчу. Она выглядит еще хуже меня, словно полностью окунулась в кровавое озеро.

– Скоро поезд должен проходить, нужно постараться добраться до Бесстрашия, нужно найти кого-нибудь из лидеров и узнать, что происходит, – она бросает короткий взгляд на часы и падает рядом со мной, укрываясь от выданной в нашу сторону автоматной очереди.

Буквально вжавшись в землю и прикрыв руками головы, мы несколько минут не имеем возможности пошевелиться. Кажется, кто-то всерьез решает убить именно нас, а не просто разряжает обоймы.

– Ползком, – дергаю за рукав Суно и тащу за собой.

Нам хоть чуть-чуть везеница, чтобы проползти эти невероятно длинные и непроходимые пару десятков метров. Ну же, еще немножко совсем, еще… У меня есть цель. А когда есть цель, отступает все – и боль, и сомнения, и страх. Когда до рельс остается практически рукой подать, нас снова впечатывает в землю, как саженцы, по самое не могу. И стреляют явно на поражение, вашу мать. Передернув затворы, нам больше просто ничего не остается делать, как вежливо отвечать на перестрелку, чтобы уберечь свои никчемные жизни. И мы стреляем… мы снова убиваем. Господи… помоги же нам…

Низкие вибрации земли постепенно набирают обороты, поезд приближается. Черт, и как же нам туда запрыгнуть? Еб*нные стрелки не прекращают шмалять в нашу сторону, не оставляют никакого времени для разбега. Суно нервничает, тоже все прекрасно понимает. Черт! Черт! Черт! Да вашу ж мать, пошли все нахер. Так просто я свою шкуру не продам.

– Рискнем? – быстрый взгляд в мою сторону и Суно перезаряжает оружие. Киваю. Ну, конечно, а куда нам еще деваться?

Состав не сбавляя скорости несется по рельсам и мы, подскочив с земли, резво перебираем ножками, сдобрив все свои действия грязными ругательствами. Набираем разгон, попутно пригибаясь от лупящих по стали вагонов пуль. Ухватившись за поручень, затаскиваю свое тело внутрь и тут же кидаюсь за Суно, ловя ее за руку. Ее сильно швыряет, словно толкнули в спину и слегка обмякнув, женщина падает прямо на меня. Убили… опять убили… боже…

Не знаю, сколько я пролежала рядом с Суно, упершись взглядом в стену, никаких мыслей, только кажущаяся невозможно бесконечной – пустота. Кромешная, забирающая все, что ценно в этой жизни, абсолютно все, пустота. Да что же это такое? Не смей сдаваться, не позволяй себе сломаться. Ты не можешь, не должна!

Но печальная соль безостановочно ползет по вискам, скручиваюсь в маленький клубок, обхватив плечи руками. Как же мне плохо, как же больно. Эрик… ну где же ты, где? Ты всегда меня спасаешь, всегда появляешься, когда мне нужен. Ищешь ли ты меня? Может он думает, что я там погибла? А вдруг уже размазал скупую мужскую слезу и похоронил меня мысленно, или надеется еще? А надеется ли вообще? В то, что он жив, свято верю, знаю, как в то, что мое сердце еще бьется. Оно бьется. Если бы с ним что-то случилось, если бы он… ушел… я бы это почувствовала. Боже, только не дай ему погибнуть… А он… знает ли Эрик, как много для меня значит? Я не сказала вчера ему, что люблю, испугалась. И жалею теперь. Может, уже никогда не скажу.

Внезапно поезд довольно резко сбросил скорость. Приподнявшись на корточки, выглядываю за открытую дверь, но голова настолько невыносимо кружится, что ничего не разобрав, я снова валюсь на жесткий пол. В глазах пляшут темные пятна, сменяясь жуткими, кровавыми картинками. Ненавижу… ненавижу!

Будьте вы все прокляты, твари, возомнившие себя вершителями судеб… горите в аду! И знайте, если доберусь до вас – жизнью клянусь, небом клянусь, камня на камне не оставлю от вашего нового, ёб*нного мира. Господи… дай мне только сил и терпения. Как же мне страшно… невыносимо, просто невыносимо больно, мучительно… Где же ты? Эрик… родной мой, найди меня… забери меня отсюда… ну, пожалуйста… мне так плохо… чертовски больно… ты так мне нужен! Слезы иссякают нескоро. А когда иссякают, на грязном полу остается только опустошенная человеческая оболочка. Наконец, приходит спасительная темнота…