Текст книги "Фиолетовый холм (СИ)"

– Гарри Поттер!

Гермиона стремительно обернулась к центру зала. Там был Гарри, и больше всего на свете ей захотелось подбежать к нему и обнять. Она пообещала себе сделать это сразу же, как только всё закончится.

Беллатриса зло рассмеялась, казалось, окончательно утратив рассудок. Молли Уизли – мать, только что потерявшая сына, сражалась с ней не на жизнь, а на смерть. Никто не смел им мешать выяснять отношения. Гермиона никогда не видела Молли такой и горячо за неё помолилась.

«Скоро всё закончится! Гарри жив, он снова с нами!» – шептала Грейнджер себе под нос, когда слева на нее напал Роули. Пожиратель слегка задел её Оглушающим, и звуки битвы притупились.

– Конфундус! – Гермиона ударила Роули в живот, и он впал в ступор, повалившись назад, прямо на Яксли, попавшегося под руку так удачно.

– Молодец, Гермиона! – крикнул Невилл, подбегая к Яксли, чтобы скрутить того окончательно.

Слух вернулся к Гермионе в полной мере, когда зал сотряс нечеловечий вопль Волан-де-Морта. Гермиона дёрнулась в сторону, натолкнувшись спиной на кого-то не менее напуганного. Рокот голосов пробежал по рядам: «Мертва. Убита».

Гермиона посмотрела на помост, где только что билась с Беллатрисой Молли.

Неужели её молитвы не были услышаны, неужели Рон и Джинни лишились не только брата, но и матери?

Молли стояла на ногах, а Беллатриса Лестрейндж медленно опрокинулась навзничь, пронзённая смертельным заклинанием.

Яростный крик Тёмного Лорда ещё висел в зале, отдаваясь пугающим эхом.

Гермиона качнулась вправо, чтобы уклониться от потока пламени, но в неё тут же угодил Конъюнктивитус Лаванды Браун, имевший своей целью Крэбба-старшего.

Вспышка красного цвета, и темнота окружила Гермиону беспроглядным пологом. Кто-то подсёк ей ноги, то ли чтобы спасти, то ли чтобы напасть, и Гермиона рухнула на пол Большого зала. Она закрыла глаза и отдалась слуху.

«Я отдохну пару секунд и встану», – решила она для себя, слушая звуки борьбы. Битва окружала её. Гермиона слышала грохот камней, крики и стоны, топот ног, скрежет скрещивающихся заклинаний и имена. Везде выкрикивались чьи-то имена. Посмотреть здесь было на что, но того, что послушать… ещё больше.

– Пусть никто не пытается мне помочь! – громко сказал Гарри. – Так нужно! Нужно, чтобы это сделал я!

От неудобного положения тело у Гермионы начало неметь, и она не сразу узнала голос друга. Она лежала плашмя, не находя в себе сил подняться. Воспоминания обступили её со всех сторон, слетелись над ней когтистыми птицами – падальщиками.

Когда Гермиона, наконец, поднялась и сняла слепоту, даже стоявшие в двух шагах от неё Пожиратели смерти не попытались помешать ей. Все взгляды были устремлены к Волан-де-Морту и Гарри Поттеру, кружившим в центре зала.

Гермиона рванулась туда, к центру, поднимаясь на цыпочки, она опиралась на плечи волшебников, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Также она высматривала в толпе Драко.

«Его ведь легко найти, легко увидеть, – шептала она, пробираясь вперёд. – Почему я его тогда здесь не вижу? Куда он пропал?! Где он?!»

Она почти не слышала слов Гарри и ответов Волан-де-Морта.

– Сегодня ты никого больше не убьёшь, – проговорил Поттер.

Гермиона с трудом оттолкнула возвышающегося над всеми горой Хагрида и пролезла вперёд. Она увидела у дверей Нарциссу Малфой. Женщина с растерянностью осматривала зал.

«Она ищет сына», – догадалась Гермиона.

– Настоящим хозяином Бузинной палочки был Драко Малфой! – вскричал Гарри.

В зале было тихо, волшебники лишь обменялись удивлёнными, непонимающими взглядами.

– Что за палочка? О чём идёт речь? – зашептались те, кто стояли дальше всех от центра и всё равно не могли видеть происходящее там.

Но для Гермионы Грейнджер всё как раз стало понятно.

«Так вот почему у него всё так хорошо получалось! – осенило её. – Заклинания Драко всегда были сильнее моих чар. Ему удавалось невозможное. Интересно, когда же Гарри догадался об этом? Слышал ли это Драко? Где он, Мерлин, где?»

– Но если и так, – зашипел Волан-де-Морт. – Даже если ты прав, Гарри Поттер, что это меняет? Наш поединок решит чистое умение… А убив тебя, я смогу заняться Драко Малфоем…

– Ты опоздал, – сказал Гарри. – Ты упустил свой шанс, Том. Несколько недель назад я победил Драко и отобрал у него волшебную палочку. – Гарри помахал палочкой Малфоя. – Так что теперь, – Гарри слабо улыбнулся, – всё сводится к одному: знает ли Бузинная палочка у тебя в руках, что на её последнего хозяина наслали Разоружающее заклинание.

Волан-де-Морт расхохотался.

– Ты думаешь, что это тебе поможет, Гарри? – насмешливо спросил Реддл. – Это сильная палочка, палочка самой Смерти, но… всего лишь палочка. А я… Я самый великий волшебник в мире, и никто не может меня одолеть! Я бессмертен!

– О, – Гарри улыбнулся, покачав головой. – Наверное, ты имеешь в виду свои крестражи, говоря о бессмертии, Том.

Волан-де-Морт сузил глаза до двух красных щёлок.

– Да, Том, – Гарри с какой-то жалостью посмотрел на него. – Ты, конечно, догадался, что я их искал. И даже находил. Ты попытался перепрятать… чашу.

В глазах Тёмного Лорда мелькнул страх.

«Не может быть! – Том потряс головой. – Невозможно! Никто не знал, не видел! Достать её никто бы не смог!»

Последнее он произнёс вслух упавшим, дрожащим от напряжения голосом.

– Почему же нет?! – прозвенел голос Рона Уизли.

Все присутствующие расступились, и Волан-де-Морт увидел рыжего мальчишку – друга Гарри Поттера. А в руке над своей головой он держал золотую чашу и махал ею.

– Узнаёшь? – с вызовом спросил Уизли.

Том дрогнул. Его прошиб холодный пот, пальцы сжали палочку сильнее.

– М-мой крестраж, – прошептал Том. – Мой последний крестраж…

– Нет, Том! – звонко сказал Гарри. – Это не он.

– Вот твой крестраж! – подхватил Рон Уизли, уже открыто насмехаясь. Он поднял вторую чашу над головой. Точную копию первой. – Вернее… являлся им.

– А твоим последним крестражем… знаешь, был я, – просто сказал Гарри.

В следующую секунду произошло сразу несколько вещей. Гарри и Тёмный Лорд вскинули палочки и послали друг в друга заклинания. Джинни Уизли пронзительно закричала. Солнечные лучи хлынули в зал, ослепляя волшебников, следивших за главным поединком.

Бузинная палочка вылетела из руки Волан-де-Морта. Гарри поймал её свободной рукой. Тёмный Лорд пошатнулся назад и упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились.

Зал очнулся и взорвался шумом, криками, восклицаниями и стонами. Тёмный Лорд пал!

– Победили! Мы победили!

– Волан-де-Морт мёртв, отправился в могилу, наконец-то! Там ему и место!

Гермиона испытала безграничную радость и облегчение. Друзья ринулись в центр зала, поздравляя друг друга с победой. Разочарованные Пожиратели смерти – те, что уцелели – бросали палочки и сдавались. Некоторые, всё же, оказывали сопротивление или пытались прорваться из Хогвартса. Кому-то даже удалось.

И тут Гермиона услышала треск и почувствовала странный рывок в кармане. Волна холода окатила её с головы до ног.

Гермиона просунула руку в карман и, странно, что-то незнакомое обжигающе-ледяное лежало там. Она вытащила этот предмет и глянула на ладонь – золотые металлические осколки. Жетон был разломан.

«В могилу… Тёмный Лорд, Том Реддл умер», – слышала Гермиона, но ничего уже не понимала. Она вспомнила могилу Тома Реддла-старшего. Кладбище в Литтл-Хэнглтоне. Снег под ногами. Она хотела вернуть жетон. Там она протянула Драко целых два – один свой и один потерянный им на складе в Олдмерри.

Он выбрал.

Он выбрал её жетон, потому что его лежал разбитый у неё сейчас на ладони. Холодный и пустой. Разбитый крестраж.

========== Глава сорок первая – Фиолетовый холм ==========

«Мы всего только люди, и боги создали нас для любви»,

– Дж. Мартин “Игра престолов”

Давно рассвело.

Кто-то любит пить по утрам кофе, но Гермиона Грейнджер пила только чай, предпочитая кисло-сладкий лимонный напиток любому ароматному кофе.

Сегодня она проснулась очень рано. Иногда ей снилась битва, и Гермиона просыпалась с колотящимся сердцем, но не в этот раз.

Ей снился Хогвартс. Величавый замок, мирный и спокойный – такой, каким она его запомнила.

В доме было тихо. Здесь царили порядок и умиротворение. Делать было нечего, но после стольких испытаний Гермиона была рада отдохнуть, сидя в мягком зелёном кресле, откинув голову на его спинку.

Окна были открыты. Солнечные лучи падали в комнату, они причудливо освещали стены и пол, укрытый мягким ковром, преломляясь благодаря хрустальной люстре, сверкающей под потолком. На улице работал дворник, мерный звук метущей метлы был единственным в этом летнем воздухе, он не давал Грейнджер снова заснуть, рискуя выпустить бокал из рук.

Гермиона следила за пляшущими солнечными бликами на стене, и глаза её были слегка прикрыты. Она слушала эту упоительную тишину и наслаждалась ею. Гермиона перекатывала в пальцах металлический обломок, самый крупный из всех оставшихся от когда-то целого золотого жетона. Её новая привычка, и сколько бы она ни пыталась от неё избавиться – у неё не выходило. Это было не так-то просто.

Не нужно никуда торопиться, бежать. На ветвях росшего поблизости каштана перекликались птицы, но Гермиона так привыкла к птичьим трелям за время скитаний в лесу, что они её нисколько не тревожили.

Шторы шуршали по ковру, слишком длинные и тяжёлые, чтобы подниматься от такого лёгкого ветерка над полом.

Шептались о чём-то листья, переговаривались края листов пергамента на письменном столе, где-то внизу мерно отбивали секунды старые напольные часы. Будь эти звуки в три раза громче, Гермиона всё равно считала бы, что её окружает тишина. После стольких испытаний, гула от сталкивающихся заклинаний, грохота рушащихся потолков и криков она долгое время чувствовала себя оглохшей. Окружающий мир такой тихий, когда он мирный.

Гермиона закрыла глаза всего на пару-тройку секунд и снова открыла их, когда ложка звякнула о стенку бокала. Она не могла уснуть, ей всего лишь хотелось отдохнуть и подумать, но мысли не шли в голову, сколько Грейнджер их ни приглашала.

Портрет Регулуса был пуст, когда она закрывала глаза, но сейчас волшебник внимательно следил за ней.

«Какой он быстрый, – лениво подумала Грейнджер. – Ведь не прошло и пары секунд».

– Доброе утро, – её голос отдавал хрипотцой после сна, и Гермиона сразу сделала глоток остывшего чая.

– Доброе утро, – Регулус приветливо улыбнулся. Он нечасто это делал, его улыбка вышла немного печальной и такой оглушающе искренней, что Гермионе захотелось улыбнуться ему в ответ.

– Ты так и не говоришь мне, куда уходишь, – шутя пожурила его Гермиона.

– Пусть это останется моим секретом, – добродушно отозвался Блэк. – Хотя бы ненадолго.

– Да, как я могла забыть, ты же скрытный и подозрительный, – Грейнджер сделала новый глоток чая. Остыл.

– Пока ты спала, заходил Гарри, – сказал Регулус.

– Пока я спала? – удивилась Гермиона. – Я же только закрыла глаза и…

– Проспала добрых пару часов, – Блэк весело посмотрел на неё. – Он уже ушёл, не трудись.

– Ушёл?

– В Хогвартс.

Гермиона кивнула. Сейчас, когда погибшие в битве упокоились с миром, пришло время для Хогвартса.

Восстановительные работы велись вовсю. Каждый день Гарри отправлялся туда, подгоняемый разросшимся чувством вины и гриффиндорской отзывчивостью, воздвигать рухнувшие лестницы и пролёты, поднимать камни и расчищать квиддичное поле. Рон, Невилл, Симус и Дин латали с помощью магии крыши башен. Больше всего работ было на цокольном и восьмом этажах, меньше всего пострадали подземелья. Гермиона восстанавливала витражи, помогала в практически сметённой теплице, воздвигала сообща с Луной и Чжоу на месте уничтоженных Пожирателями статуй новые.

– Как же Гарри ушёл без меня, почему не позвал, не разбудил?

– Просто он хороший друг, – пожал плечами Регулус. – Но и тебе уже пора! Там без тебя такого нагромоздят. Я на твоём месте никому бы не доверил восстановление внутреннего двора. Не знаю, конечно, как у твоих друзей обстоят дела с заклинаниями, но вот со вкусом… Мерлин, я никогда не забуду этот ужасный свитер твоего приятеля Уизли. Что это за цвет такой?

Гермиона рассмеялась. Регулус Блэк иногда превращался в несерьёзного мальчишку, и ей вспоминались свои собственные годы беззаботного детства. Хотя разве можно было годы учёбы в Хогвартсе назвать беззаботными? Это было время приключений, дружбы и самоотверженности. Она ни за что не променяла бы их на другие, более спокойные и скучные шесть лет. Разве что… окончание шестого курса.

– Хватит просиживать моё любимое кресло! – бодро сказал Регулус. – Тебя уже ждут, и тебе следует поторопиться. Поттер что-то говорил ещё, о, Великая Моргана, и о витражах в кабинете Прорицаний! – он рьяно замахал руками, прогоняя девушку с места. – Давай, давай, Грейнджер! Поднимайся! Быстрее!

Гермиона со смехом поднялась из кресла и поставила опустевший бокал на стол.

– Как ты гостеприимен, – насмешливо фыркнула она, оправляя одежду.

– Я?! Это дом твоего друга Поттера, а не мой, – возразил Регулус. – Даже если он здесь только ночует. Всё, иди уже! Живее!

– Я передам ему о твоём беспокойстве, – Гермиона потянулась и взглянула в окно. – Хорошо, если ты так настаиваешь, пойду.

– Настаиваю! Иди, иди, – поторопил её Регулус Блэк. – Передай там горячий привет Кикимеру и всем прочим эльфам, каких только встретишь.

– Ты смеёшься надо мной? – усмехнулась Грейнджер.

Регулус широко улыбнулся ей.

– Я бы хотел быть там, – неожиданно сказал он. – Хотел бы тебе помочь и посмотреть на всё это, но… подожду твоего возвращения. Расскажешь мне потом, как там всё… в Хогвартсе.

– Расскажу, – согласилась Гермиона.

Она спустилась по лестнице, ведя ладонью по перилам. В доме номер двенадцать было светло, а с кухни, кажется, ещё доносился сладкий запах вишнёвого пирога, который вчера принесла Молли.

Грейнджер открыла дверь особняка и спустилась на несколько ступеней крыльца. Отсюда уже можно было аппарировать.

Неприятные ощущения от перемещения быстро отпустили её. Гермиона открыла глаза, она всегда крепко зажмуривалась при аппарации и шумно вдыхала воздух, готовясь к перемещению, как к погружению в воду.

Никто не обратил на неё внимания. В Хогсмиде тоже шли работы, и здесь рабочие руки были необходимы ничуть не меньше. Около бара хозяйничал Аберфорт, он ловко орудовал палочкой, открывая ставни и сгоняя стайку голубей, притаившихся на срезе крыши. На другой стороне улочки Гермиона заметила Терри Бута, пытавшегося удержать в воздухе тюк небесно-синей ткани. Ему помогал смутно знакомый мальчик с младшего курса из Слизерина. Все знамёна в Большом зале сгорели, и им была необходима скорая замена.

Гермиона направилась к замку. Там вовсю кипели восстановительные работы. Невилл копошился в земле у теплиц вместе с профессором Стебль, Хагрид тягал огромные брёвна, приготовленные в тыквенном огороде для новой хижины лесника. Над квиддичным полем вдали кружили мётлы.

Грейнджер посмотрела на окна кабинета Прорицаний на первом этаже, но они уже обзавелись нарядными стёклами. Луна украсила их изображениями причудливых животных, пожалуй, таким самое место в данном кабинете.

Гермиона вошла во внутренний двор, где била в фонтане ледяная вода. Кто-то уже постарался над дорожками и аккуратно расставил белые нарядные скамьи по углам. Красиво. Регулус бы оценил. Зря он так торопил её сюда.

От внутреннего двора Хогвартса к Каменному кругу вёл восстановленный Деревянный мост, такой же кривой и прыгающий, как раньше. За поляной, огороженной кругом камнями, были знакомые с детства Гермионе проторенные дорожки с выдолбленными прямо в земле ступенями. Она прошла по ним и оказалась за территорией замка.

Вдалеке чернела Визжащая хижина, а с другой стороны вздымала нервные ветви Гремучая ива.

Ноги несли Гермиону вперёд, и она шла, окутанная воспоминаниями. Кое-что уже забылось со временем, и ей было трудно вспомнить, а что-то вспоминалось легко, словно она была здесь только вчера.

Вокруг было так красиво, что она затаила дыхание, боясь нарушить царившее великолепие, чистую безупречную красоту ожившей природы. Сочные краски разлились вокруг Гермионы, необыкновенно живые и яркие под июньским солнцем. Мягкий ветер касался лица и гладил волосы. Он приносил сюда воздух победы, дух свободы и жизни.

Небо посветлело ещё больше, раскинувшись над Хогвартсом голубым шёлковым атласом, переливающимся серебристыми складками-облаками. Проросшие здесь небольшие деревца и кусты стали тёмно-зелёными, наполнившись тенями. Кроны Запретного леса изумрудным шатром блестели под лучами солнца. С другой стороны возвышался гордый, несломленный волшебный замок. Но самая красота пышным ковром расстилалась под ногами. Море лиловых крупных колокольчиков, качающих чашечками среди цветущего нежно-сиреневого вереска. Они превращали возвышенности долины в дышащие под свежим ветром фиолетовые холмы, и на одном из них стояла Гермиона.

Новый чистый мир был хорошо виден отсюда.

Гермиона чувствовала тоску и радость одновременно. Она попрощалась с павшими друзьями, вернула память родителям, с воодушевлением заранее записалась на обучение на седьмой курс, посетила четыре судебных заседания, но ничего не знала о волнующем её человеке. Она пыталась. Приходила в Министерство и в Аврорат. Прошлась по палатам Мунго. Ничего. Малфои куда-то подевались. Все. Живы ли они? Он?

Столько всего произошло за это время, столько изменилось.

Грейнджер опустилась на колени и коснулась тяжёлой фиолетовой головки колокольчика. Цветок качнулся от её прикосновения и закивал, словно отвечая на все вопросы.

Гермиона вздрогнула, когда за спиной раздался характерный хлопок аппарации. Она глубоко вздохнула, закрыв глаза. Она надеялась и верила. Не напрасно.

– Здесь красиво, – Драко вдохнул чистый воздух, предоставляя ветру шанс раздувать мантию и волосы. – Жаль… Блэк не видит.

Гермиона почувствовала разлившееся в груди тепло, трепетное, робкое.

– Знаешь, – проговорила она, – я так часто смотрела на эти холмы из окон нашей башни. Каждый год в конце мая я всё собиралась прийти сюда перед отъездом, но всё время забывала. Странно, да? Потом каждый раз в сентябре… я снова обещала это сделать, посмотреть ближе. И вот я всё-таки здесь.

Сердце у неё усиленно заколотилось, внутри всё сжалось. Она замерла, ожидая его слов, не смея даже повернуться.

– Если хочешь, – чуть помедлив, сказал Драко, пройдя вперёд и остановившись перед ней, – мы можем прийти сюда и завтра… и послезавтра, и через год, – он решительно протянул ей руку.

Гермиона счастливо улыбнулась и приняла его ладонь.

***

Иллюстрация: http://www.pichome.ru/353

========== Эпилог ==========

Огромные двойные дубовые двери Большого зала распахнулись, и внутрь вошли будущие первокурсники. Они удивлённо оглядывали зал, а их, в свою очередь, с любопытством рассматривали старшие ученики. Столы перед ними были заставлены золотыми тарелками с всевозможными блюдами, блестящими кубками с тыквенным соком. На другом конце зала на возвышении располагался длинный преподавательский стол. В воздухе парили свечи, подтаявший воск скользил по ним и исчезал в воздухе, когда срывался вниз.

Профессор Слизнорт протёр очки и надел на нос. В его руке в кубке плескалось вкуснейшее сливочное пиво. Помона предложила ему наливку к томатам, но Гораций вежливо отказался. Начиналось самое интересное, и он не хотел ничего пропустить.

– Юные дарования, – тонким голоском проговорил профессор Флитвик.

– А? Что вы говорите?– убирая пену с усов, переспросил Гораций. – Да-да, дарования.

Тем временем директор Макгонагалл отлевитировала из-за стола самый обычный деревянный табурет и опустила его перед шеренгой первокурсников. Через минуту на табурет водрузили остроконечную Распределяющую Шляпу. Она шевельнулась, ткань сложилась на ней замысловатыми складками, и Шляпа запела.

– Простите, я не опоздал? – Хагрид вошёл в зал через боковую дверь и по стеночке продвинулся к преподавательскому столу. – Ох, извините, Помона. Ради Мерлина простите, Гораций…

– Ничего, ничего, Рубеус, – профессор Слизнорт придвинулся ближе к столу, позволяя Хагриду пройти к свободному месту.

– Мерлинова борода! – воскликнул Слизнорт. – Я и не знал, что Минерва назначила Джеймса старостой факультета!

Профессор Стебль обратила взгляд к столу Гриффиндора.

– Ах, вы о Поттере, Гораций.

– Да, – подтвердил Флитвик. – Мальчик заслужил значок старосты.

– Я и не спорю, не спорю! – воодушевлённо сказал Слизнорт. – Замечательный ученик. Такая тяга к знаниям! Ах, какой гений зельеварения из него выйдет, весь в отца!

– Это кто же? – громче, чем положено, спросил Хагрид.

– Джеймс Поттер.

– А-а, верно-верно, Гарри тоже хорошо со зверушками ладил.

Профессора недоумённо переглянулись, но промолчали.

Песня Распределяющей Шляпы закончилась, и директор Макгонагалл, так и не доверившая столь важное дело никому другому, шагнула вперёд, в руках она держала длинный свиток пергамента.

– Когда я назову ваше имя, вы сядете на табурет и наденете Шляпу, – громко произнесла она.

Первокурсники тревожно зашептались.

– Алиссия Аббот!

Маленькая испуганная девочка вышла вперёд из шеренги и засеменила к табурету. Минерва Макгонагалл надела на голову усевшейся Алиссии Шляпу.

– Хаффлпафф, – профессор Стебль сказала это мгновением раньше волшебной Шляпы Гриффиндора.

Загремели аплодисменты. Ученики жёлтого факультета приветствовали новую сокурсницу.

– Кто-нибудь знает, – спросил Гораций, который всегда ощущал приятное волнение на церемонии распределения, – в этом году Минерва будет вызывать в алфавитном порядке?

– Гораций, имейте терпение, – прошептала сидящая рядом Септима Вектор.

– Оливер Пикс!

– Ах, какая жалость, – простонал Слизнорт. – Я ведь хорошо знаком с его матерью – Гвеног Джонс. Она недавно получила травму на матче.

– Да что вы говорите?

– Равенкло!

В зале снова поднялся шум, и профессор Слизнорт не стал развивать эту тему. Он внимательно следил за волнующимися детьми, ожидающими своей очереди.

– Северина Забини! – объявила тем временем директор.

Смуглая красивая девочка смело поднялась на помост и уверенно села на табурет. Едва только Шляпа коснулась её блестящих тёмных волос, она объявила:

– Гриффиндор!

– Ну, надо же, какая неожиданность! – воскликнула Помона Стебль. – Невилл, ваш факультет пополнился очаровательной ученицей.

Младший преподаватель Травологии приятно улыбнулся.

– Мерлинова борода! – привлёк их внимание Гораций, углядев среди уменьшающейся толпы светловолосого бледного мальчика. – Никогда ещё фамилия так не расходилась с внешностью! Впервые вижу такой диссонанс. Даже юная Нарцисса…

– Можно подумать, вы не видели его отца, – вставила профессор Вектор.

– Надеюсь, этот мальчик попадёт на мой факультет, – тем временем сказал Флитвик. – Его мать была моей лучшей ученицей.

– Что вам не нравится, Гораций? Это уж лучше, чем «вероломный», – проговорила Стебль. – Тем более что, насколько я знаю, от рода Малфоев его отец был отлучён ещё несколько лет тому назад.

– Да, да, – делая большой глоток, сказал Слизнорт, взглядом уже примеряя мальчику зелёный галстук.

Кажется, профессор Лонгботтом тоже хотел что-то добавить, но тут Минерва Макгонагалл, опустив на мгновение глаза в свиток, вызвала к помосту нового ученика школы чародейства и волшебства:

– Регулус Скорпиус Блэк!

========== Специальная глава – История портрета ==========

– Мистер Блэк, прошу вас, не отвлекайтесь.

Регулус раздражённо повёл плечами и снова встал прямо. Он начинал уставать.

Регулус Блэк являлся нетерпеливым по природе, его движения были быстры, иногда поспешны, но это хорошо помогало в квиддиче. Там всё проще – протяни руку и поймай трепыхающийся шарик. Но замирать на месте… это давалось с трудом. Ноги затекали, плечи ломило, спина деревенела.

Регулус сжал пальцы – единственное, чем он мог пошевелить.

Однако Пейперу Изилу хватило и этого.

Художника позвала Вальбурга. Если матери так хотелось, что мог поделать любящий сын?

Пейпер Изил был весьма упитанным волшебником. Нос крючком, бегающие тёмные глазки, холёные руки и тонкие длинные пальцы, что было странно при таком объёмистом животе. Он напоминал Блэку жирного голубя, то и дело хлопающего своими глазками-бусинами.

– Мистер Блэк, не шевелитесь. Высокое творчество требует терпения. Вы же хотите получить качественную работу?

«Мне наплевать на эту работу», – раздражённо подумал Регулус, но разжал пальцы и замер.

Шея чесалась, отросшая чёлка лезла в глаза, по руке побежали мерзкие мурашки. Единственное, что радовало Регулуса сейчас, так это то, что он смог настоять на своём выборе одежды для позирования: простой белой рубашке со свободными широкими рукавами и тёмно-синем жилете из тонкой шерсти. Всё это шло ему и было довольно простым. По мнению матери, для портрета будущего главы рода – слишком простым. Однако надевать парчовый тёмно-зелёный камзол Регулус отказался наотрез.

– Не сжимайте палочку так сильно, иначе она будет слишком часто мелькать на картине, когда я всё зачарую, – заворчал художник.

Регулус яростно сверкнул глазами, одарив того фирменным блэковским взглядом, и сложил руки на груди.

– Мистер Блэк, не упрямствуйте, – не обращая никакого внимания на недовольство молодого человека, проговорил Изил. – Не хмурьтесь и не складывайте руки на груди, иначе ваш портрет это запомнит.

– Знаете, что … – Регулус сощурился: верный признак наибольшего раздражения.

– Портрет же должен соответствовать изображаемому человеку. Если Регулус счастливо улыбнётся и сложит молитвенно руки, это будет не он, – произнёс мелодичный женский голос.

– Нарцисса, – с облегчением выдохнул Регулус. – Ты меня выручишь хотя бы на полчасика?

Кузина мягко улыбнулась, обходя художника, насупившегося у холста.

– Я никогда не показываю работу до окончания! – встрепенулся Изил.

Нарцисса не обратила никакого внимания на его протесты и взглянула на незаконченную картину.

– Мерлин! – воскликнула она.

– Мерлин? Я думал, рисуют меня, – рассмеялся Регулус, подходя ближе, чтобы посмотреть на свой портрет.

– Нет, нет! – попытался вмешаться мистер Изил. – Вы вносите на волшебный холст лишние эмоции. Это фамильный портрет! Он должен быть величественным и…

– Живым, – закончила за него Нарцисса. – И я думаю, он готов, осталось только оживить холст окончательно, – она попыталась снять полотно с мольберта.

– Готов? – ужаснулся художник, вырывая свою работу из рук девушки.

Регулус зашипел, когда Изил наступил ему на ногу, пытаясь помешать увидеть портрет. Нарцисса смеялась, и её смех звенел в помещении приятными нотами.

– Дайте же мне взглянуть! – воскликнул Блэк, заражаясь смехом Нарциссы.

– Я вынужден настаивать! – почувствовав своё поражение, взвыл Изил. Его длинные пальцы, как у гарпии, скользнули по холсту в последний раз, и художник разочарованно застонал. Нарцисса, как двенадцатилетняя девочка, отбежала назад, прижимая к себе портрет. Регулус, смеясь, подлетел к ней, чуть не запутавшись в ножках упавшего мольберта. Он, шутя, направил палочку на мистера Изила, как будто бы предупреждая, что лучше не пытаться отнять холст назад у высокородных отпрысков благородного семейства Блэк, затем переглянулся с Нарциссой, и они оба прыснули от смеха.

– Смотри-ка, – торжественно сказала Нарцисса, вытянув руки с холстом перед собой. Регулус заглянул ей через плечо и обомлел. На него смотрел красивый юноша с густыми чёрными волосами и мечтательными серыми глазами. В уголках губ притаилась улыбка, вряд ли автор задумывал её изображать. За спиной нарисованного Регулуса виднелся герб Блэков.

– Ну вот, – довольно сказала Нарцисса, оглянувшись на кузена. – Теперь это ты, а не тот незнакомый мальчик, которого хотел нарисовать мистер… – она перевела взгляд на художника.

– Изил. Пейпер Изил, – проворчал тот, собирая с пола разлетевшиеся из саквояжа листы с набросками. – Лучший художник магической Британии, первая кисть Англии, член Комиссии волшебных художеств, почётный член МАГХЕ! (Магическая ассоциация гениальных художников Европы)

– Послушать вас, так над этой картиной трудилась целая толпа мастеров, – невинно хлопая ресницами, сказала Нарцисса и широко улыбнулась. Регулус усмехнулся, неотрывно глядя на портрет.

– Вот это Регулус Блэк! Теперь я его узнаю. Вы замечательно поработали, мистер Изил.

«А вот я себя совсем не узнаю, – подумал Регулус, всматриваясь в черты нарисованного себя. Нарцисса передала ему холст и стала нахваливать расслабившегося художника. – А если и узнаю, то с трудом. И взгляд не мой, и эта хитрая странная полуулыбка. Даже волосы лежат иначе, как-то растрёпанно, по-детски. Так небрежно свои взлохмачивает Сириус, не я. Неужели я такой?»

– Вот и отлично! – воскликнула Нарцисса, поддевая руку Регулуса, всё ещё пялящегося в холст. – Ты уже не здесь, – наигранно печально вздохнула она, подёргав его за ухо.

– Что, прости? – откликнулся он, уворачиваясь от цепких пальцев кузины.

– Я всего лишь хотела сказать, что заказала себе такой же, – Нарцисса кивнула мистеру Изилу. Он выглядел довольным, как кот, получивший вместо отобранной хозяином мыши – целую тарелку сметаны.

– О, может быть, ты хоть тогда поймёшь – каково это, – возвёл глаза к потолку Регулус, – оставаться неподвижным часами. Я бы с радостью взглянул на тебя, принявшую царственную позу, – он озорно улыбнулся.

Блэк отдал художнику картину, и тот зашептал над ней магические формулы. Над изображением вспыхивали светящиеся голубые символы и плавно опускались на холст. Регулус никогда не видел подобного волшебства. Как можно вдохнуть жизнь во что-то неживое изначально? Как можно оживить что-то, пусть даже всего лишь изображённый волшебными красками портрет. Магия уже начала действовать, стоило только первым мазкам заколдованной кисти положить первую краску, но сейчас, после бормотания Изила, каждая чёрточка на портрете наполнилась жизнью.

– Нет, нет! – Нарцисса с упрёком посмотрела на кузена. – Ты не дождёшься этого, Регулус, – она надула губы. – Я заказала мистеру… эм-м… ах да… Изилу ещё один твой портрет. Он меня покорил!

– Тогда лучше забирай этот! – воскликнул Блэк, поёжившись. – Я не собираюсь позировать ещё несколько суток!

– Это заказ миссис Блэк, – осторожно сказал художник, облизав губы. – Миссис Блэк обещала хорошие деньги за быструю и качественную работу.

– Брось, Регулус, не пугай так мистера Изила, – Нарцисса ударила кузена по плечу. – Я заплачу за такой же. Мне он нравится, но я не хочу лишать такого чуда тётушку.

– Пишите тогда с самого портрета, – отрезал Регулус.

– Я сделаю хорошую копию, – обрадовался Пейпер, успевший испугаться, что от него уплыл заказ. – Такие двойные картины могут позволить себе только великие и … обеспеченные волшебники, – добавил он, глядя на явно не бедных клиентов.